Текст книги "Снежная Королева, блондинка принцесса Снежана. К Ледорубу (СИ)"

Автор книги: O Simona

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

  Он уже казался нам родственной душой, своим в доску парнем.

  – Что-то он долго поливает кустики из своего шланга, – через час я прошептала Травянице. – Извини, что говорю пошлости, но они смешные.

  – Да, смешные, Травяница хихикнула. – Может быть, его медведь съел?

  – Или, извини, шланг откусил? – Я прижала ладошки к вспыхнувшим щекам.

  Мы не решались беспокоить веселого юношу еще час.

  – Я проверю, живой ли он там, – Травяница махнула рукой.

  Кусты малины перед ней расступились.

  Травяница вернулась через пять минут: – След нашего весельчака простыл.

  Снежана, проверь, все ли у тебя на месте.

  У меня подозрение, что злодей воспользовался нашей доверчивостью и обокрал. – Травяница опустила руки на бедра.

  – Извини, подружка, но веселые люди не бывают ворами. – Я строго посмотрела на Травяницу. – Он остроумный, и никогда не обидит девушек.

  – Все веселые парни – воры! – Травяница покраснела от гнева. – Он украл мой кошелек с деньгами на дорогу.

  – Может быть, ты потеряла кошелек? – я не могла поверить в коварство юноши. – Извини, пожалуйста, что не доверяю твоим словам.

  Мне так стыдно! – я покраснела, как вишня.

  – Кошелек срезан ножом, – Травяница показала ленты, к которым был привязан ее кошелек. – Парень отвлекал нас ужимками, шутками.

  Он приобнял меня, и в этот момент срезал кошелек.

  Никогда больше не стану доверять парням! – Травяница присела на обочину и заплакала: – Он тебя тоже обокрал, Снежана?

  – У меня нет ничего, что можно украсть, извини, – я переживала, что парень не обворовал меня.

  Тогда бы Травяница немного успокоилась, потому что беда была бы наша общая. – Только платье на голое тело.

  Прости меня, пожалуйста, Травяница. – Я тряхнула головкой.

  Головка тряхнулась подозрительно легко.

  – Снежана... Снежана... – Травяница смотрела на меня и шептала в ужасе.

  В ее зеленющих глазах плескался первобытный ужас. – Он у тебя.

  Он у тебя...

  С лица срезал...

  – Уши мои отрезал? Извини! – я похолодела, если можно так сказать о снежной принцессе. – Уши на месте, прости. – Я с опаской поднесла ладонь к губам. – Губы – тоже прикрывают зубы, губы не срезаны.

  Прости меня за страх в моих глазах.

  Нос? Глаза? Извини. – Я по очереди тыкала пальчиком в разные части тела на лице.

  – Волосы! Твои волосы! – Травяница не выдержала и зарыдала. – Вор украл твою косу.

  – Мои волосы? Извини? – Я поднесла руку к голове.

  До конца надеялась, что Травяница шутит со слезами. – Да, коса исчезла, будто ее отрезали. Извини. – Я захохотала страшно, с надрывами. – Длинная тугая толстая коса была единственным звеном, которое соединяло меня с жизнью. Извини.

  Я утешала себя раньше, что я некрасивая, нескладная, зато у меня белоснежная красавица коса. Извини.

  А теперь моя голова похожа на... на... на... – Я провела рукой по изуродованным волосам. – Прости, что заставляю твои глаза напрягаться, когда ты смотришь на мои короткие неравномерные волосы.

  Я больше не буду так! Прости! – Я махнула рукой и ломанулась в чащу, как медведь из чащи.

  – Снежана, подожди, что ты задумала? – Травяница догнала меня около дуба.

  Под дубом свинья рыла землю в поисках прошлогодних желудей.

  – Я пошла топиться, извини, – я тупо смотрела на свинью под дубом.

  С нее баснописец Крылов писал поэмы? – Теперь мне стыдно за свой внешний вид не только перед людьми, но и перед нелюдями. Прости.

  Даже скелеты из подледного мира князя Леля будут надо мной смеяться. Извини.

  Я не смею осквернять чужой чистый взгляд своим видом без косы. Извини.

  Раньше чужой взгляд скользил по мне, пропускал мои несоответствия, но задерживался на заплетённых волосах.

  – Снежана, – голос Травяницы дрогнул.

  – Пожалуйста, не утруждай себя речами со мной, недостойной, – я улыбнулась обречено. – Не отговаривай меня от самоутопления.

  Прости мою настойчивость и безрассудство.

  Ты была моей лучшей подругой, Травяница!

  Извини меня, пожалуйста, за беспокойство! – Я опустила голову, закрыла от стыда глаза.

  И, разумеется, споткнулась о свинью под дубом.

  Свинья завизжала.

  Я завизжала.

  Травяница завизжала.

  Мой уход из жизни был обставлен не торжественно.

  – Я не отговариваю тебя утопиться, – Травяница заслонила мне дорогу, когда я поднялась со свиньи.

  Животное продолжало искать желуди, хотя в его глазах поселилось недоверие ко мне. – Я – Травяница, повелительница лугов.

  Просто я хочу тебе сказать, что до ближайшего водоема, где ты можешь утопиться – пять километров.

  Вряд ли ты дойдёшь без приключений.

  Разбойники, феи, русалки, нечисть, мертвые.

  – Мертвые? Извини! – Я остановилась.

  – А что ты думала, Снежана, что в Королевстве вечного лета никто не умирает?

  У вас умирают, и у нас умирают.

  Только ваши мертвые попадают в подледное царство мертвых, а наши – в подлуговое царство мертвых.

  Поэтому, чтобы ни с кем плохим не встретиться, продолжай идти со мной.

  – Травяница, обещай мне, как подруга, – я запнулась о свинью снова и грохнулась опять.

  На этот раз никто не завизжал.

  Свинья привыкла к тому, что я об нее запинаюсь. – Ты моя лучшая подруга, поэтому, извини, обещай.

  Обещай, что как только появится водоем, в котором я смогу утопиться от стыда, то ты его мне покажешь.

  Извини, что заставляю тебя думать обо мне.

  – Обещаю! – Травяница легко соврала мне.

  Я также легко сделала вид, что поверила ей.

  Часть пути мы шли молча.

  Дева Травяница изредка поглядывала на меня – не пытаюсь ли я покончить жизнь другим способом самоубийства.

  Может быть, вырву себе глаза и кадык?

  Оторву язык, выбью зубы, сомну уши.

  – Травяница, прости меня, пожалуйста, – я первая нарушила молчание. – А как я утону, если я бессмертная? Извини.

  – Привяжи к шее тяжелый камень, Снежана, – подружка посоветовала. – Будешь под водой умирать, захлебываться, легкие твои сначала порваться от нехватки кислорода, а затем наполнятся водой.

  Мучительная смерть, некрасивая для девушки.

  – Извини, под водой мою некрасоту никто не заметит.

  – Под водой не заметят, как ты корчишься в предсмертных судорогах? – Травяница округлила глаза от удивления. – Под водой жителей больше, чем над водой.

  Ты умрешь, потом оживешь, и так бесконечное число раз.

  Примерно, как задумала Снежная Королева, когда бросала тебя в костер.

  Ты же бессмертная, Снежана.

  – Нехорошие перспективы, извини, – я представила картину, как дергаюсь на дне с камнем на шее.

  "Принцесса Снежана жить не умела, и умереть не умеет, – водяные жители брезгливо будут смотреть на меня. – Некрасивая, и умирает и оживает также некрасиво.

  Да еще волосы отрезала перед смертью, бесстыдница".

  – Травяница, почему веселый парень так нехорошо с нами поступил, извини.

  Мы ему доверили себя, свой смех, свою дружбу.

  Прости, что высказываю сомнения. – Я на время оставила мысль умирать некрасиво. – Жадность фраера сгубила? Извини.

  – Дурак он, – дева Травяница сорвала травинку, покусывала ее белыми ровными зубками. – В моем кошельке были три сольдо.

  На эти деньги можно купить лишь два каравая хлеба.

  Моя мать Светлана, не балует меня деньгами.

  Говорит, что деньги портят девушек.

  – Девушек все пытаются испортить, извини, – я произнесла и покраснела от глубокомыслия своего и от двусмысленности.

  – Весельчак парень не разбогател на моих деньгах, – Травяница вздохнула и поцеловала меня в щеку.

  Поцелуем она пыталась меня успокоить. – Мы зря затеяли разговор о наших косах.

  Он понял, что косу дорого продаст на ярмарке.

  Пожилые леди охотно покупают роскошные чужие волосы, чтобы делать из них парики.

  Мою косу веселый парнишка не успел отрезать, потому что думал, что и кошелька ему хватит.

  Слишком было бы заметно, когда он отрезал бы две косы и кошелек.

  А вобще, он получил бы намного больше, чем украл у нас.

  Иметь в подружках двух принцесс – не каждому парню посчастливится.

  – Извини, но меня иметь никто не хотел, и не захочет теперь, особенно, когда я без косы, извини, – я покраснела и исправила смысл. – Прости, пожалуйста, я под словом «иметь», имела в виду только – иметь, получать.

  А не что иное, о чем можно подумать.

  Извини меня за глупый язычок.

  – Да, он упустил двух принцесс, – Травяница засмеялась. – Раньше или поздно он узнает о своей ошибке.

  До конца жизни будет раскаиваться – Травяница дунула мне в ушко – щекотно. – Ты себя не ценишь, особенно без косы.

  – Извини, я себя переоценивала, – я смахнула набежавшую слезу.

  – Хорошая ты моя, любимая, – Травяница неожиданно обняла меня и зарыдала. – Снежана, ты не представляешь, насколько ты хорошая.

  – Извини, не плачь, – я в смущении гладила подружку по головке. – Мне приятно, конечно, что я для тебя хорошая, прости.

  Но другие так не считают!

  Извини меня пожалуйста, что заставила тебя рыдать.

  – Другие? – Травяница пронзительно посмотрела в мои глаза.

  Ее изумрудные глаза, омытые слезами, сверкали, как зеленые звезды. – Разве тебе нужно, чтобы тебя все любили?

  Чтобы тобой восхищались многие?

  Разве тебе мало, что тебя любит один человек? Я!

  – Правда! Извини! – Слова Травяницы перевернули весь мой мир. – Я раньше не задумывалась о том, что для счастья достаточно любви одного человека.

  Прости меня за узкий кругозор.

  Почему-то так принято, что девушка должна нравиться всем! Извини!

  Ты первая, кто сделала для меня открытие – достаточно одного друга! – И я не выдержала.

  Обняла Травяницу и зарыдала сладко, исчерпывающе.

  Так мы простояли на дороге, как два тополя, рыдали, уверяли друг дружку в своей преданности и любви.

  – Снежана, заночуем сегодня на постоялом дворе, – Травяница, потому что местная, предложила выход из наших обниманий. – Завтра утром полетим по-настоящему искать твоего отца.

  – Полетим, извини, на чем?

  – На крыльях ветра.

  – Может сейчас? Извини.

  – Сейчас темно, ветер может крылья обломать о деревья.

  – Лучше бы ветер вору рога обломал, Извини.

  – Руки и ноги поотрывал.

  – Жестоко, но справедливо. Извини.

  – Чем дальше будем уходить от лета, тем меньше у меня останется сил.

  Я же принцесса лета.

  – Понимаю. Извини.

  – В зиму можно пройти только через осень.

  – Через осень? Извини.

  – Через весну в зиму не попасть.

  – Ты права. Извини меня за непонимание.

  – В холодной осени твоя снежная сила будет прибывать.

  – Когда я в ярости, мне не нужен снег для получения силы. Извини.

  – Но бывают моменты, когда ярость не приходит к тебе, Снежана.

  – Когда? Извини.

  – Когда вор украл у меня кошелек, а у тебя срезал косу, ты не пришла в ярость.

  – Да. Извини. Я виновата, что не вошла в другой образ.

  – Зачем?

  – Что зачем? Извини.

  – Все зачем.

  – Не понимаю. Извини.

  – Может быть важное, на самом деле – не важное?

  – А неважное – важное? Извини. Я тоже часто об этом думаю.

  – Трактир!

  – Где? Извини.

  – У тебя на бороде!

  – У меня нет бороды, и косы тоже нет. Извини.

  – Я пошутила.

  – Спасибо, что шутишь. Извини меня за депрессию.

  – Депрессия – не безысходность.

  – Почему? Извини.

  – Депрессия пройдет.

  – А безысходность не проходит? Извини.

  – Не знаю, я еще не была там.

  – Где? Извини.

  – В депрессии и в безысходности не была.

  Дорога привела нас к уютному домику у дороги.

  Разговоры успокоили меня почти насильно.

  Я уже не трогала каждую минуту свои короткие волосы и не рыдала по поводу отсутствия длинных.

  – Как же мы без денег остановился в трактире? Извини. – Я вспоминал из книг, что гномы и орки в трактирах всегда заказывают печеных оленей и расплачиваются золотыми монетами.

  – Я и не подумала, что у нас нет денег на ночлег, – Травяница виновато посмотрела на меня. – Я могу набрать ягод и грибов даже в темном лесу.

  Но тебе будет неуютно спать около медведей и теней призраков.

  – Извини, может быть, мы попросим трактирщика? – Я покраснела от стыда, что придется просить милостыню. – Он накормит нас и уложит спать в долг.

  Прости меня, если я говорю глупость.

  – Надеюсь, что трактирщик не откажет двум принцессам, – Травяница подхватила мою мысль и первая открыла дверь в трактир.

  – Заходите, даже если вы черти, – мы услышали не то, что ожидали. – Все равно никого нет, кроме меня!

  Я буду рад любому гостю, даже мертвому. – В трактире сидел за столом только один пухленький мужчина с недостатком волос на голове.

  Я сразу проверила свои волосы – они оказались чуть длиннее, чем у трактирщика.

  Хозяин заведения щедро глотнул из кувшина, даже в кружку не наливал.

  Затем перевёл взгляд на нас, двух несчастных принцесс. – О, принцессы, – трактирщик грохнул кувшином по столу. – Беседовать с принцессами намного интереснее, чем с бродячими скелетами. – Сомнительный комплимент от трактирщика.

  И тут же мерзавец оскорбил меня: – Хотя, некоторые девушки бывают худее, чем скелеты из царства мертвых.

  – Надеюсь, что ты не о моей подруге говоришь? – Травяница сжала кулаки.

  Своим высказыванием, Травяница, конечно, хотела защитить мои честь и достоинство, а главное – мою худобу.

  Но получилось так, что она, наоборот, привлекла к моей внешности еще больше внимания трактирщика. – Что вы, дева Травяница, – трактирщик приподнял брови. – Никто не оскорбляет никого. – Врать хитрый хозяин умел отлично. – Я говорил о кобылах, как о девушках.

  Кому и кобыла – девушка!

  – Нам нужен ужин и теплые постели, – Травяница прервала неприятный разговор. – Но у нас нет денег.

  – Кто говорил о деньгах? – Трактирщик наклонился, долго возился под столом.

  Я подумала нехорошее, потому что привыкла думать о мужчинах только плохое. – Ты говорил о деньгах, Мирмур? – Трактирщик вытащил из-под стола огромного полосатого кота.

  Гладил его за ушами: – Мирмур говорит, что я не упомянул о деньгах.

  Разве я могу требовать деньги с девушек, тем более – с принцесс.

  – Извините меня, пожалуйста, за нескромный вопрос, – я смутилась и покраснела. – Откуда вы узнали, что мы девушки? – Я чуть под пол не провалилась от стыда. – Извините, я хотела сказать, почему вы думаете, что мы – принцессы?

  – Снежана, – за трактирщика ответила Травяница.

  Она притянула меня к себе за талию. – Трактирщик должен знать всех знатных и незнатных людей в округе.

  Иначе он может ошибиться с бандитом, принять его, как принца, а принца прогонит, как бандита.

  – У меня под прилавком висят маленькие портреты важных и неважных посетителей, – трактирщик кивнул головой в согласие со словами Травяницы. – Вы, принцесса Травяница, угадали.

  Только портрета вашей подружки я не имею. – Трактирщик поклонился мне. – Прошу простить меня, мадемуазель, но вижу по вашим глазам, то, что вы тоже принцесса.

  Не могу определить – чья вы?

  Ваша прозрачная худоба и необычная короткая прическа с неравной длины волосами...

  – В ваших местах я недавно, извините, – я скромно опустила взгляд. – Я – Снежана, дочь Снежной Королевы.

  Прошу простить меня за то, что у вас нет моего портрета.

  Моя мать отказалась... – Я произнесла бы, что Снежная Королева отказалась от меня, как о дочери.

  Но ладошка Травяницы прикрыла мой горячий ротик.

  – Отказалась, отказалась, – Травяница сделала вид, что передразнила меня.

  Она спасала ситуацию, в которой я сгорала от стыда.

  – Снежная Королева когда-то отказалась от Ледоруба, – трактирщик захохотал.

  Мы тоже засмеялись, потому что в трактире уютно и безопасно. – Присаживайтесь к столу, принцессы.

  Алкоголь я вам не предлагаю, потому что посетителям до двадцати одного года алкоголь продавать запрещено.

  Кушайте, беседуйте! – Трактирщик снова отпил из кувшина. – Других посетителей нет, поэтому вы – радость для меня.

  Я сижу, заливаю сладким вином горькое горе о моей семье: о жене, о детях.

  – Ваша семья погибла? – Травяница с жалостью спросила.

  – У меня не было ни детей, ни жены, поэтому я оплакиваю семью, которую никогда не заводил, детей, которых не зачинал и не рожал, – трактирщик пододвинул нам блюдо величиной с колесо телеги. – Кушайте, ассорти!

  Все лучше для себя и для задушевных гостей берегу! – Трактирщик не обманул: на блюде горой высились свежайшие деликатесы высшего качества.

  Я в прежнем мире только их в фильмах видела.

  – Извините меня, пожалуйста, за бестактный вопрос, – я покраснела и скушала кусочек лангуста. – Почему же вы не взяли жену и не родили детей.

  Простите меня за излишне любопытство.

  Вокруг столько красивых девушек и достойных! – Я со значением посмотрела на Травяницу.

  Себя я не считала красивой и достойной трактирщика.

  – Об этом я и расскажу, что не до девушек мне было на жизненном пути, – трактирщик вручил мне и Травянице по серебряному ножу и по золотой вилке, чтобы мы управлялись с деликатесами. – Отец и мать у меня умерли, когда я подрабатывал бедным пастушком.

  Государство отдало меня в дом богачей – Братьев Шампань, чтобы он кормил меня, воспитывал и прививал дурные манеры.

  Известно, как богачи относятся к хорошеньким мальчикам.

  – Извините, а как богачи относятся к хорошеньким мальчикам? – Травяница спросила, даже ротик открыла. – Я не хорошенький мальчик, и Снежана тоже не хорошенький мальчик, поэтому для нас интересно.

  – Богачи относятся к хорошеньким мальчикам, как к хорошеньким девочкам, – трактирщик кашлянул в кулак.

  Пока мы краснели от смущения и переваривали в мозгу информацию, он продолжил. – Сердца у братьев Шампань были злые, при всем сувоем богатстве были они очень жадные и к людям недоброжелательные.

  Всегда злились, когда кто-то выпивал хоть капельку шампанского из их запасов.

  Я даже не старался работать на них, потому что они били меня, независимо от результата работы: кормили мало, а били много.

  Один раз заставили меня сторожить бочки с шампанским.

  Я просто лег около бочек и заснул.

  В это время пробрались в подвал девицы акробатки, открыли бочку и начали пить шампанское прямо из краников.

  Я проснулся, закричал: «Пьют, пьют шампанское девки».

  Но разве акробатку оторвешь от веселья, когда она разойдется?

  Прибежали братья Шампань, хотели отнять у акробаток свою бочку с шампанским.

  Но акробатки так избили братьев, что те не могли подняться.

  Утром акробатки ушли, даже одежду свою гимнастическую после утех забыли.

  Очнулись братья Шампань и стали меня избивать от досады.

  Заставили сторожить оставшиеся бочки с шампанским.

  А бочки старые, с дырками, поэтому я бегал среди них, затыкал пальцами самые большие дырки.

  Надоело мне пальцы засовывать в дырки, поэтому я вылил все шампанское на землю.

  Нет шампанского, значит, никто его не украдет, поэтому нечего охранять.

  Вернулись братья Шампань от лекаря, увидели, что все шампанское их пропало, и так меня избили, что я много дней лежал в одной кровати с их больной матушкой.

  Старушка уже ничего не соображала по старости, поэтому ей не стыдно.

  Но мне каково – каждый день видеть усохшую женщину?

  Когда я встал с постели, то братья Шампань придумали мне новую работу:

  – Ты слишком ленивый, Петерсон, – трактирщик откашлялся. – Мое имя Петерсон.

  Вот и говорят мне братья Шампань: – Петерсон, шампанского нет, поэтому станешь служить у нас курьером экспедитором.

  Решили братья жениться, написали свадебные письма своим невестам и послали меня отнести письма.

  К письмам братья Шампань добавили свадебные подарки – по два яблока каждой невесте.

  Дорога была длинная – почти милю, поэтому я измучился, когда нес тяжелые четыре яблока и свадебные письма.

  Присел я под сакурой и съел два яблока.

  Затем отнес по яблоку невестам.

  Открыли они письма, прочитали, что каждой причитается по два яблока и устроили между собой драку.

  Каждая из невест считала, что именно ей два яблока я принес, а другой жених якобы забыл о свадебных подарках.

  Написали невесты ответное письмо братьям Шампань, ругали их за скупость и за обман.

  Потребовали от женихов уже яблок в два раза больше.

  Братья Шампань ничего не поняли из письма, но яблоки, пересилив волну жадности, послали невестам.

  Я и в этот раз съел почти все яблоки, даже распирало меня, как бочку.

  Но, чтобы невесты не видели, как я ем яблоки, я спрятал письма в штаны, чтобы они за мной не подглядывали.

  Письма – как живые, все видят.

  Невесты прочитали письма, пересчитали яблоки и снова завыли по поводу пропажи нескольких яблок.

  Я честно признался, что съел много яблок.

  – Но как же вы узнали, сколько было яблок, если я письма спрятал в штанишки, чтобы они не поглядывали за мной? – Я простодушно удивился.

  Невесты засмеялись моей наивности и потребовали, чтобы я оттянул штанишки и показал, куда прятал письмо.

  Когда они заглянули мне за штанишки, то перестали смеяться.

  Загадочные тени пробежали по лицам невест.

  – У тебя большой потенциал, Петерсон, – невесты написали братьям Шампань, чтобы они берегли мой потенциал.

  Когда я вернулся домой, то братья жестоко избили меня за то, что мой потенциал невесты посчитали что он больше, чем у них.

  – Мы покажем тебе потенциал, Петерсон! – назначили они мне тяжелую работу на утро. – Должен собирать со дна ледяной реки ракушки с жемчугом и морскую капусту на ужин.

  Потенциал твой в ледяной воде не только уменьшится, Петерсон, но и отвалится.

  А, если не соберешь жемчуг и морскую капусту, то мы тебя женим. – Братья засмеялись.

  На следующе утро я отправился в ледяную реку.

  На берегу сидели братья Шампань со своими невестами.

  Они смеялись надо мной и бросали в меня камни.

  Я нырял, собирал острые ракушки сеткой.

  Когда сетка изорвалась, то я так испугался, что чуть не утонул.

  Я выбежал на берег, схватил первые попавшиеся тряпки и сплел из них сеть.

  Братья Шампань и их невесты в это время ушли в кусты собирать малину, а одежду оставили на берегу, чтобы она не порвалась об иголки.

  Когда я насобирал устриц и морской капусты, то понял, что вместо второй сетки использовал одежду девушек и братьев Шампань.

  Одежда превратилась в жалкие мокрые лоскутки.

  От ужаса, что меня утопят и изобьют, а еще хуже – женят на старушке, которая лежит в коме без памяти, я решил, что лучше сам покончу жизнь самоубийством.

  Перед смертью я решил попробовать шампанское вино, которое раньше охранял и никогда не пробовал.

  Шампанское принесли на берег невесты, потому что у братьев Шампань из-за меня иссякли запасы.

  Я выпил все шампанское и прилег на траву.

  В голове у меня закружилось, в ногах появилась слабость.

  Сквозь забытье я слышал вопли невест и проклятия братьев Шампань.

  Все это было в мой адрес.

  Затем на меня посыпались удары – братья Шампань жестоко, со знанием основ кулачной драки, избивали меня.

  Девушки невесты щипали меня и кололи булавками.

  При этом каждая невеста старалась попасть в мое мужское достоинство.

  Я еще не вырос тогда, но достоинство уже выросло.

  Я не сопротивлялся, потому что сопротивление бесполезно.

  Братья Шампань и их невесты устали, когда били меня, щипали и кололи спицами.

  Они пошли в речку купатсья и заодно охладить пыл перед следующим избиением.

  Но они так разгорячились, а по реке уже плыли льдины, и вода была холодная, что сразу судорога свела ноги и руки невест и братьев Шампань.

  Сквозь розовый туман я наблюдал, как исчезают под сталкивающими льдами братья Шампань и их невесты.

  Я через два дня вышел из комы, собрал жемчуг и задумался над своей несчастной судьбой.

  Судьба повернулась ко мне не задом, а передом.

  Судья сказал, что после смерти братьев Шампань я остаюсь единственным наследником их состояния.

  Так как их мать лежит в коме, то она не имеет право на наследство.

  Суд приговорил меня к владению хозяйством и постановил взять в жены столетнюю старушку, мать братьев Шампань.

  Я надеялся, что старушка и дальше пролежит в коме.

  Но она после свадьбы, когда усадьба перешла ко мне, вышла из комы.

  Она набросилась на меня со всей неистовой страстью выздоровевшей очень пожилой женщины.

  Старушка мстила годам за бесцельно проведение время в коме.

  Что она только со мной вытворяла. – Голос трактирщика Петерсона дрогнул. – С тех пор я сторонился женщин, избегал их.

  Поэтому не создал семью и не завел детей.

  Теперь, когда уже не могу ни то ни другое, то жалею, что был недальновиден и глуп.

  Дети и жена сейчас помогали бы мне по трактиру и приумножали мое богатство. – Трактирщик Петерсон затянул грустную крестьянскую песню о девушке, которую украл пират, а потом пират оказался наследным принцем несметного богатства.

  – Мы пойдем спать? – дева Травяница спросила у трактирщика, когда он набирал в легкие воздух, чтобы огласить басом очередной куплет.

  – Идите, принцессы, выбирайте любую комнату люкс.

  Сейчас все апартаменты свободные

  Вода, еда – все в вашем распоряжении совершено бесплатно.

  Все могу вам дать, кроме парней на ночь для увеселений.

  Нет у меня парней, нет! – Трактирщик рылся в карманах, словно в них искал парней.

  – Травяница, извини, зачем он предлагает нам до свадьбы парней для увеселений? – я шепнула в ушко подруги. – Или трактирщик Петерсон имеет ввиду что-то другое, национальное? Извини.

  Прости, что я не знаю ваших традиций. – Я сгорала от стыда.

  – Я тоже не знаю, – тоже стала пунцовая.

  Мы побежали на верхний этаж, чтобы трактирщик не предложил нам еще что-нибудь загадочное и непонятное.

  – Насчет апартаментов люкс трактирщик пошутил, или забыл, – Травяница пропела с недоумением после того, как мы осмотрели все комнаты. – Только одна более или мене чистая и опрятная и с водой. – Травяница с вопросом в глазах посмотрела на меня.

  – Я рассчитывала, что мы будем спать в разных комнатах, извини Травяница, – я проблеяла и протерла глаза кулачком. – Извини меня за излишнюю стыдливость, но я стесняюсь оголяться и спать с девушками.

  – И ты меня извини, Снежана, – Травяница кусала губы. – Я тоже стесняюсь раздеваться перед другими и спать с другими. – Травяница чуть не плакала.

  – Ты? – я даже не извинилась. – Стесняешься?

  Я, когда увидела тебя в первый раз на лугу, когда ты плясала под дудку Леля, подумала, что у тебя нет ни стыда, ни совести.

  – Плясать на лугу по чью-то дудку я люблю, – Травяница краснела и краснела, как красное Солнышко. – В этом мое призвание принцессы и Травяницы – плясать.

  Но у меня длинный сарафан ниже коленей! – Травяница опустила глазки.

  Сарафан у нее доставал до пола.

  – Я думала, что ты носишь сарафан из-за традиций, а не из-за стыдливости. Извини.

  Прости, что вторгаюсь в твое личное пространство.

  – Я всем внушаю, что сарафан только из-за традиций, – Травяница уловила мое сомнение. – Я с детства стыдливая до красных щек.

  Мама пыталась и пытается бороться с этим моим недостатком, потому что принцесса Лета не должна стесняться своей наготы.

  Я обязана голая бегать среди березок, прислоняться к ним, тереться о них и черпать из берез свою силу.

  По уставу Королевской службы я должна купаться обнажённая в реках, озерах и иных водоемах, предназначенных для купания особ королевской крови.

  Голая обязана скакать по цветочному лугу на белом коне.

  На некоторых торжественных приемах и на праздниках лета я должна выходить к гостям и пировать только в одном венке из ромашек. – Травяница тяжело дышала, откровение давалось ей нелегко. – Но я ничего подобного не делаю из-за стыда наготы.

  Мама злится на меня и старается переучить.

  – Извини, ты тоже несчастная, как робкая я, – я хотела погладить Травяницу по щеке, но засмущалась.

  Мы обе покраснели. – Прости, пожалуйста, Травяница, но, если ты не против, мы будем спать в единственной чистой комнате вместе.

  Кровать огромная, поместимся так, что не коснемся друг дружки. Извини.

  Между нами поставим перегородку.

  Прости мою наглость.

  Я буду спать в платье, а ты в сарафане. Извини.

  – Спасибо, Снежана, что нашла выход из труднейшего положения, – Травяница произнесла со слезами. – Ситуация создавалась патовая: ни ты, ни я не можем спать в грязных командах.

  Ты нашла решение проблемы. – Травяница первая зашла в выбранную нами единственую чистую комнату.

  Мы тщательно закрыли дверь на все засовы.

  Придвинули столик к двери – на всякий случай.

  После этого посмотрели на бочку с водой для купания перед сном.

  – Снежана, ты купайся первая, – Травяница отвернулась и подошла к окну. – Я не буду смотреть.

  – Извини, спасибо, – я засмущалась. – Но почему я первая.

  Давай, ты сначала, а я потом!

  – Снежана, ты гостья в моей стране, поэтому не спорь, – Травяница произнесла мягко, но настойчиво.

  – Благодарю тебя, Травяница, за заботу, – я потянула платье через голову вверх.

  Очень торопилась, чтобы не задерживать щедрую подружку.

  Платье оказалось на голове, осталось только руки освободить.

  Я сделала один шаг вперед – к победе над платьем.

  Китайские мудрецы любят повторять, что даже самая длинная дорога начинается с маленького одного шага.

  Но у меня с маленького шага обычно начинается не дорога, а падение на дорогу.

  Я зацепилась ногой за стул и грохнулась со всей своей робости.

  Хорошо, что трактирщик Петерсон внизу басом выводил очередной куплет о бедной пастушке.

  Иначе от грохота моего падения сошел бы с ума.

  – Снежана, что случилось? – Травяница отреагировала немедлено. – В тебя стреляли из пушки? – Судя по голосу и взвизгиванию, она обернулась на шум моего падения.

  Падения – во всех смыслах этого слова.

  – Извини, что я загремела, – я говорила сквозь платье на голове. – Ничего страшного – оступилась просто. Извини.

  В судах так и говорят адвокаты – просто оступилась.

  Прости меня за то, что отвлекла от окна. Извини.

  Смотри в окно дальше, пожалуйста! – Я проблеяла.

  Представила, как лежу на полу вверх голой попкой.

  – Ты ушиблась, тебе помочь? – голос Травяницы дрогнул.

  – Нет, спасибо огромное, не помогай, – я пищала белой мышью. – Я часто падаю, поэтому привыкла.

  Извини еще раз! – Я все же освободилась от коварного платья.

  Добежала до бочки с водой и осторожно в нее погрузилась.

  Никогда раньше я не мылась в бочках.

  Не очень комфортно, но все равно же надо прополоскать себя перед сном.

  Я вылезла из бочки и на цыпочках отправилась к кровати, на которой лежали полотенца.

  Когда я неумело плескалась, немного воды из бочки вылетело на пол.

  Я не заметила, встала в лужу и...

  Ноги мои подлетели вверх.

  Руки белыми лебедиными крыльями взмахнули.

  Я поскользнулась и снова упала – да так неловко, что верх лицом.

  – Что случилось? – Травяница резко обернулась от окна.

  Наши взгляды встретились.

  – Извини, Травяница, я в порядке, – я прикрыла свою наготу ладошками. – Я же сказала, что падение – мое второе имя.