Текст книги "Высота Безымянная (СИ)"

Автор книги: Новиков Евгений

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

  'Вот же, зараза' – подумал Руденко и снова дал очередь по встающим финнам. Короткими очередями. За спиной еще разрыв. Берегут миномет финны, из леса накрывают. Второй диск опустел, следующий примкнул, боковым взглядом отметил, что первый уже снаряжен. Молодец, Кокорин.

  Уже не так смело поднимаются. Но миномет не затихает. Последние разрывы на холме были. Знают, что там окопы. Сами вчера там большей частью находились. Продолжается бой. Вот вскочил финский солдат, прокричал что-то и стали подниматься остальные. 'Молодцы, догадались офицера переодеть' – подумал Руденко и дал очередь по этому солдату, тот упал. То ли залег, то ли погиб, но финны поднялись и снова двинулись на штурм высотки. Еще одна длинная очередь. Пустой диск. Вокруг слышны винтовочные выстрелы, значит, держатся бойцы. Богатыри!

  Снова длинная очередь. Залегли. До холма не больше 70 шагов. Теперь только длинными очередями. Иначе никак. Поползут, как только почувствуют, что под холмом их спасение. Снова пустой диск. Кокорин уже протягивает новый и тут же начинает забивать следующий. Взрывы не умолкают. А с финской стороны стрельба все реже. И нет, не показалось, отходят, отползают в сторону спасительного леса. Руденко продолжил стрелять. Разрывы не прекращаются. Справа, совсем рядом снова раскат, полетела земля, вперемешку с камнями. Упал Руденко. Все тело ноет. Приоткрыл глаза – Кокорин его правую руку приподнял, бинт достает

  – Диски забивай, санитар, не время сейчас перевязками заниматься, – снова прильнул к пулемету.

  Да, отошли финны. Отошли!!! Выстояли. Продержались. Еще время выиграли. В ушах что-то звенит. Повернулся – Кокорин с бинтом, на голову показывает, говорит что-то. Еще разрыв, но уже не такой громкий, снова по вершине холма. И еще... И еще. Кокорин же голову перебинтовывает. А тело обжигает болью. Все тело, с головы до ног, будто горит оно в огне преисподней...

  – Товарищи чекисты! Благодарю за службу. Приказываю всем выходить через лес в расположение полка. Кокорин старший. На себе выносите раненых. Я прикрываю.

  – Товарищ политрук, разрешите с вами остаться, – обратился санитар, – диски снаряжать буду. Я не ранен. Бойцы сами дойдут

  – Товарищ Кокорин. Приказы не обсуждаются. Раненых доведи! Кру-у-у-гом! Шагом марш!

  Ни один боец не шевельнулся. Смотрят на него из-под лобья, злые, как черти.

  – Братцы, раненых выведите, прошу вас. Не приказываю. Вас, на ногах, три человека осталось. Уходите. Я их придержу и к закату выползу. Меня пуля не берет, сами же знаете...

  Поникнув, пограничники пошли к тяжелораненым. Руденко спустился за пулеметом. Поднял чуть повыше, к большому камню. Рядом с ним еще один, поменьше. Хорошая позиция. И сразу пару запасных. Продержусь сколько смогу. Голова буквально раскалывалась на части. Сходил за дисками. Собрал у погибших патроны и гранаты. Положил несколько гранат на основной позиции, с двух сторон от камня, несколько штук под соседними валунами, куда планировал переползать в ходе предстоящего боя.

  Сколько времени им надо, чтоб до расположения дойти? Не успеет подмога. Но мужиков прикрою. Сколько смогу...

  Голова кружится. То ли от потери крови, то ли от усталости, глаза буквально сами слипаются. Спустя мгновение, Руденко провалился в небытие – то ли потерял сознание, то ли уснул.

  Сколько времени прошло неизвестно. На вершине холма снова грянул разрыв. Будто земля содрогнулась. Еще один. И до тела Руденко долетели комья земли. Открыл глаза. Идут. Снова идут. Еще разрыв. Теперь правее и выше. Перед глазами пелена, картинка будто плывет. Шеренгой идут, но сколько их – уже непонятно. Еще разрыв и снова накрыло землей. Пора. Дал очередь из пулемета по длинной шеренге.

  Перекатился. Мозг заработал с утроенной энергией. Тело болит, но слушается. Выглянул с другой стороны холма. Снова очередь. Короткая. И еще одна. Пора уходить. По ложбинке переполз ко второму валуну. Еще очередь. Пара пуль звякнуло об камень, за которым несколько секунд назад был Руденко. Финны залегли. Спешить не буду. Еще пара попаданий пуль в камень. За спиной все так же разрывы. Утюжат окопы наверху.

  Начинают подниматься – снова очередь. Диск пустой. В сторону. Еще один примкнул. Не поняли финны, откуда он стрелял. Но перекатиться чуть в сторону все равно необходимо. Короткая очередь и возвращается в обратном направлении. Залегли финны. А минометный обстрел продолжается. Чуть правее от окопов огонь перенесли. Лег, прицелился. Время на нас играет, пусть полежат.

  – Товарищ политрук! Товарищ политрук! – раздался голос Кокорина

  – Кокорин, баламошка! Какого черта вернулся?

  Начинают подниматься финны. Очередь снова прижала их к земле. Снова смещается левее Руденко по ложбинке. Кокорин сверху к нему подползает. Винтовка в руке. Взгляд, будто заплаканный. Возле большого валуна встретились.

  – Ты что здесь забыл, санитар?

  – Я перевел раненых через ручей. И бегом назад. Разрывы услышал и припустил. Вдвоем всяк сподручнее, товарищ политрук!

  – Вот же свалился на мою голову окаянный. Правее, видишь, камень большой? Давай по ложбинке за него. С одного места не больше одного выстрела. Тут же позицию меняешь. Я прикрою.

  Пытаются подползти поближе финны. Взрывы не умолкают. Еще одна длинная очередь. Пустой диск. Последний примкнул Руденко. И тут же уполз с этого места. Заполз под небольшой куст и принялся пустой заряжать. Ползут, ползут сотиласы проклятущие. Еще короткая очередь. И еще одна. Чуть левее. Разрывы не прекращаются. Одна из мин разорвалась прямо перед валуном, где еще недавно были Руденко с Кокориным. Санитар выстрелил. И тут же еще. Смолк.

  Руденко снова дал короткой очередью по подползающему финну. Собрался переползти дальше и увидел, как один вскочил и побежал в сторону холма. Пока перенаправлял пулемет, раздался выстрел Кокорина. Финн упал. Руденко дал еще одну небольшую очередь по уже лежащему финну. Разрыв где-то сверху. И тишина. Провалился Руденко в небытие.

  Чувствует, бьет его кто-то по щекам, открыл голову – Кокорин. На лбу бинт, сползает на глаза, значит ранен, а санитар успел перевязать уже.

  – Товарищ политрук! Вы ранены!

  – Как тебя звать-то, Кокорин?

  – Анатолий!

  – А меня Николаем Матвеевичем кличут. Где финны?

  – Вроде, отошли. Минами закидывать перестали. В поле несколько человек остались лежать. Я пока к вам переползал, стреляли. Но вперед не продвигаются.

  – И то добре...

  – Николай Матвеевич, не гоните отсюда, не уйду. Я единственный со всей роты цел, как я в глаза им буду смотреть, если без вас вернусь?

  – Да куда ж я тебя теперь выгоню? У нас обратной дороги нет до заката – начнем наверх перемещаться – тут же убьют. Где пулемет?

  – Нет его больше. Разрывом ствол покорежило.

  – А вот это печально. Патроны есть?

  – Так точно! Что делать будем, Николай Матвеевич? Без пулемета мы долго не продержимся.

  – Приказ выполнять, – ответил Руденко, пододвигая к себе винтовку, – держаться до заката, ночью уйдем к своим, а потом продолжим воевать. А как выгоним всю нечисть с нашей земли – поедем с тобой ко мне, под Луганск. Дивчину тебе гарную сосватаю, – натянуто улыбнулся Руденко, – такой план устраивает?

  – Так и у нас, в Боровичах девушки очень красивые

  – Ну у вас я не был, может и так, хаить не буду, но наши видные, чернобровые...

  Полежали молча, каждый думая о своем и вглядываясь вниз. Не шевелятся финны. Может, уже и уползли обратно

  – Давай на позицию. Только пониже ползи, чтоб не заметили. Нельзя мне тебя потерять, тебе еще наших девок с ума сводить.

  Тихо. Хорошо. Голова раскалывается, но он привык уже к этой боли, не замечает ее. Надо сменить позицию, чуть правее еще один большой валун. За него и залягу.

  Слева раздался выстрел – Кокорин кого-то заметил. Может, и почудилось. Совсем молодой, мальчишка еще. Не ушли. Вон, лежит, красавец, в ложбинке. Руденко вскинул винтовку, прицелился. Выстрел. Лежит. Попал-не попал – не понятно. Еще один выстрел, чтоб наверняка. Пригнулся и продолжил отползать. Возле валуна небольшая ямка. Заполз в нее и затих. Спустя несколько минут услышал шорохи за валуном. Не могут быть наши. Прислушался. Крадется кто-то. Сколько человек? Больше одного точно. Медленно достал гранату, приготовился.

  Чуть ниже, с другой стороны камня пригнувшись приближались три финна. У одного из них в руках пулемет. Руденко отложил гранату в сторону. Стал наблюдать. Казалось, сердце выдаст его – уж больно громко и часто стучало. Заходят за валун с другой стороны. Затихли. Стали шептаться. Совещаются. Руденко резко подскочил, выпрыгнул на них из-за камня. Первого ударил прикладом в лицо. Изо всех сил. Еще шаг. Время снова будто замедлилось. Левой рукой вскидывает пистолет и стреляет во второго финна. Еще один выстрел по нему же. Поворачивается в сторону третьего, тот упал на траву и судорожно пытается нащупать винтовку. Нажал на спуск – не последовал выстрел. Еще попытка – нет выстрела. Быстро разворачивает пистолет рукоятью и падает сверху на лежащего финна. Удар по голове пистолетом, еще, еще, еще. Повернулся – первый финн лежит, не шевелится, поднял мосинку, дослал патрон в патронник, – выстрелил в него.

  А вот теперь можно жить. Есть ручной пулемет. Патронов не много. Но поживем. Повернул голову в сторону Кокорина, чтоб подозвать его – увидел, что к нему приближаются пять финнов. Тихо идут, хотя видят его – в плен, видимо решили взять. Из пулемета стрелять нельзя – можно Кокорина зацепить. Вскинул винтовку, прицелился, – выстрел. И бегом в его сторону. Кокорин повернулся на звук падающего тела, оттолкнулся от земли, скатился в ямку, а на месте, где он только что лежал в землю вошло сразу несколько пуль. Но и он не сплоховал, вскинул винтовку – выстрел. Попал! Осел один из финнов, оставшиеся присели. Руденко был уже сверху них, в прыжке налетел на одного, ударил прикладом. Рядом громыхнул еще один выстрел. Повернулся в сторону оставшегося финна, но тот успел выстрелить раньше. И тут же упал, скошенный ударом штыка Кокорина, налетевшего на него сверху. Кокорин достал штык из тела финна и еще яростнее воткнул в него же.

  Повернулся – лежит Руденко. Подбежал к нему. Достал бинт, начал перевязывать. Политрук приоткрыл глаза.

  – Вот теперь, кажется, основательно зацепили, – тихо произнес он.

  – Товарищ политрук, вам нельзя шевелиться. И разговаривать нельзя!

  – Толь, есть у нас теперь пулемет. За тем валуном лежит. Отнеси меня туда.

  Кокорин лег на спину, взял политрука за шиворот и медленно, с передышками, потащил по ложбинке. Спустя десять минут были на месте. Кокорин облокотился на камень. Отдышался. Руденко не приходил в сознание. Полил из фляжки ему на лицо. Политрук приоткрыл глаза. Попробовал пошевелиться, но острая боль будто сковала все тело и снова провалился в небытие.

  Руденко очнулся от взрыва, прогремевшего чуть ниже по холму. Смеркалось. Еще разрыв, чуть левее. И еще. Финны снова принялись утюжить высотку минометами. Посмотрел вниз. Идут. Прицелился. Повязка сползла на глаза и мешала, но пошевелить лишний раз рукой было невыносимо больно. Дал короткую очередь. И еще одну. Залегли финны. Вот и славненько. Слева от себя услышал выстрел Кокорина. Молодец санитар, держится.

  Финны снова начали вставать. Взрывы не замолкали. Еще один разрыв недалеко от позиции Кокорина. Короткая очередь. Идут. Теперь подлиннее, два человека упали, как подкошенные. Остальные снова залегли. Взрыв прямо за спиной Руденко. И снова тьма поглотила его сознание.

  Очнулся спустя несколько минут от выстрела слева. Медленно повернул голову – несколько финнов подходили к позиции Кокорина. Сил не было пошевелиться. Один напрыгнул на него сверху, следом другой, звуки борьбы, рядом тут же возникли еще несколько человек и в тишине хриплый голос 'Чекисты... – долгая пауза, казавшаяся вечностью... не сдаются!' и практически тут же разрыв гранаты, раскидавший вокруг несколько финнов. Руденко попытался повернуть пулемет в ту сторону, но, обожженный острой болью по всему телу, снова отключился.

  Очнулся в кромешной тьме. Сверху, на холме были слышны одиночные выстрелы. Финны прочесывали высотку, стреляли во все, что казалось им подозрительным. Попытался поджать ноги. Боль отдалась во всем теле, но ноги послушались. Медленно пополз, практически после каждого движения замирая, чтоб хоть как-то отдышаться.

  – Братцы, политрук первой роты! Руденко!

  Бойцы сводной роты, идущие на штурм безымянной высоты, подойдя к ручью увидели его тело. Судя по следам – сам дополз. Уже рассвело и следы были отлично видны. Грязные бинты были на животе, на голове, на обеих руках. Лицо исцарапано и неестественного белого цвета. Первый подошедший пощупал пульс – опоздали. Геройски умер политрук.

  К группе остановившихся подошел майор Воробьев, снял фуражку, сел рядом: 'Прости, Николай Матвеевич, не успели... Мы отомстим. Обещаю!' Вокруг бойцы сняли каски и пилотки и стояли, думая каждый о своем. Многие знали Руденко. Легенды о нем передавались по полку из уст в уста. Геройский был командир.

  – Михайлов! Выдели трех человек похоронить политрука. Здесь же, на берегу ручья. Остальным – вперед!

  Красноармейцы выкопали могилу и сели перекурить возле тела Руденко. Затянулись махоркой. Молчали. Вдруг один подскочил:

  – Политрук шевельнулся, живой!

  – Да не может быть!

  – Точно живой.

   – Пульс ели-ели прощупывается, но есть

  – В госпиталь его, бегом! И только попробуйте живым не донести – лично расстреляю!

  Руденко Николаю Матвеевичу уже 26 августа 1941 года было присвоено звание Героя Советского Союза, с вручением Ордена Ленина и медали 'Золотая Звезда'. В дальнейшем принимал участие в разведывательно-диверсионных операциях под Москвой, входил в состав группы, обеспечивающей безопасность Тегеранской конференции глав союзных держав. Участник Парада Победы 24 июня 1945 года на Красной площади в Москве.

  Кокорин Анатолий Александрович 26 августа 1941 года удостоен звания Героя Советского Союза посмертно.

  5 августа 1941 года подошедшая сводная рота 14-го мотострелкового полка вернуло безымянную высоту обратно, под контроль Советских войск и удерживало до 8 августа.

  В тот же день, немцы взяли станцию Хийтола. Так завершилось, так называемое, 'Великое Хийтольское Сражение', длившееся с 29 июня 1941 года. Обратно наши войска смогли вернуться только 26 сентября 1944 года.

  В ходе этого сражения, потери Советской Армии составили 2000 человек. Потери финнов – 10 000 человек. Главный результат сражения – 26 тысяч эвакуированных мирных жителей.