Текст книги "Мамихлапинатапай (СИ)"

Автор книги: norman123

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Последний день выставки подходит к своему завершению, и огромный камень снова наваливается на его плечи, придавливая собой надежду. Надежду, что тот танцор напротив каким-то чудом забредёт на его выставку и увидит работы – те, которые находятся в самом сердце его души и помещения, которое он арендовал под выставку.

Деньги с лихвой окупают все затраты, и парень уже мысленно представляет, какие новые краски он себе закажет, в каком магазине и в каком количестве. Не помешали бы и новые кисти, даже несмотря на то, что ими он пользуется довольно редко.

– Всё прошло просто великолепно, – раздаётся голос Клэри с порога.

Алек поднимает голову и улыбается своей рыжей подруге – новоиспеченной девушке сводного брата.

– И правда, – кивает он. – Я выручил достаточно средств, чтобы подумать о благотворительности.

Клэри улыбается, широко и радостно.

– Один посетитель хочет тебя видеть, Алек.

– Зачем? – брови парня сводятся к переносице, и Клэри усмехается, подходя к столу и опираясь о него ладонями.

– Это насчёт тех портретов из чёрной комнаты.

– Там же вывеска «Не подлежит продаже». Неужели так трудно понять, что значат эти слова?!

Алек хмурится ещё сильнее и встаёт с места, направляясь к двери.

– Какими же идиотами бывают люди, когда не понимают, что есть вещи, которые не купишь за деньги, – бормочет он себе под нос, но достаточно громко, чтобы Клэри, проводившая его до порога их временного кабинета и оставшаяся там смотреть ему вслед, услышала.

Она улыбается, глядя на удаляющуюся фигуру друга, и негромко произносит лишь одну фразу:

– Ты долго ждал этого идиота.

***

Магнус стоит посреди чёрной комнатки, и глаза до сих пор бегают по стенам. Лишь сейчас он замечает, что они не только глянцевые, но и все в мелких серебристых блёстках, мерцающих в приглушенном свете бра, свисающих со стен.

Он не замечает стоящую сбоку рыжую девушку, которая замирает, едва видит парня здесь, и её ярко-зелёные глаза, кажется, сейчас вылезут из орбит. Папка в её руках с громким звуком падает на пол, и листки вылетают оттуда, закручиваясь в небольшой вихрь. Магнус оборачивается.

– Я-я… – заикается Клэри, – я хотела сказать, что выставка закрывается через пятнадцать минут.

Магнус кивает.

– Я приду сюда завтра, – говорит он, наслаждаясь реакцией девушки на себя. – Надеюсь, сумею застать автора сего творения, – он очерчивает кистью стены, и тут Клэри понимает, почему Алек пел такие оды его пальцам.

Они, чёрт их дери, действительно движутся, словно по волшебству, плавно и завораживающе.

– Сегодня последний день выставки, – сообщает она и, замечая потускневший взгляд в глазах азиата, поспешно добавляет: – Но автор работ в данный момент здесь, и я могу пригласить его сюда. Уверена, он будет только рад.

Парень улыбается, так искренне, так счастливо, закусывая губу в предвкушении, и немного поспешно кивает. Клэри улыбается в ответ.

– Я долго ждал его, – говорит Магнус, поторапливая этим девушку, и она скрывается за поворотом.

Время тянется слишком медленно, как грёбаный мёд, соскальзывающий с ложки обратно в банку, и Магнус нетерпеливо мнёт пальцы, проезжаясь фалангами большого по остальным.

А потом одна фраза за спиной:

– Я вас слушаю, – и всё летит к чертям.

***

Алек не думал, что ждало его здесь, пока шёл по спиралевидному коридору, увешанному его же работами. Даже не представлял. И мысли не допускал. Но вот незнакомец оборачивается, и, кажется, даже планета остановилась в это мгновение, также пребывая в немом шоке.

Этот незнакомец, случайно забредший на выставку, оказывается его незнакомцем, по которому сердце ноет каждый день, а сейчас притихло, не доверяя глазам.

– Добрый вечер, – улыбается тот, и Алек совершенно точно не догадывается, насколько сильно сейчас стучит сердце Магнуса, потому что его собственное, видимо, только очнулось от потрясения и начинает крушить вокруг себя преграды.

Художник сглатывает и кивает, не доверяя своему голосу, потому что он уж точно будет предательски дрожать.

– А вблизи твои глаза блестят ещё ярче, – тихо признаётся Магнус, и по телу Алека пробегают мурашки.

– Что?!

– Видимо, я не единственный, кто заглядывал в окно напротив, – улыбается азиат, и ответная улыбка зажигает звёзды над его головой и включает музыку в его ушах.

Чуть запоздало он понимает, что это не улыбка, а реальные мелкие лампочки в потолке и фоновая музыка, включенные кем-то неизвестным, а Алек точно знает, что тут не обошлось без Клэри.

– Я… – он прочищает горло, – Алек, Александр Лайтвуд.

– Магнус Бейн, – кивает парень в ответ.

Они не тянут друг другу руки, хотя желание прикоснуться давно вышло за рамки приличного рукопожатия, и если отбросить банальные правила этикета и сомнения, терзающие обоих, то их бы сейчас было невозможно оторвать друг от друга.

– Так, что насчёт картин? – робко спрашивает Магнус. – Я бы приобрёл парочку. Точнее, все.

– Они не продаются, – твёрдо стоит на своём Алек.

Уголки его губ дёргаются вверх, желая расплыться в блаженной улыбке, потому что объект его всех дневных и ночных фантазий, постоялец его мыслей, сейчас стоит напротив, но Лайтвуд усилием воли сохраняет серьёзность выражения лица.

– Я могу очень хорошо заплатить, – настаивает танцор.

Алек мотает головой.

– Мне не нужны деньги.

Брови Магнуса взметаются к кромке волос, и он почти стонет, потому что искалеченный бесконечным желанием принадлежать мозг выдаёт настолько красочные картинки, что ни одной приличной мысли больше нет там места.

– Тогда что тебе нужно? – говорит он хрипло и делает шаг вперёд.

Алек позволяет себе улыбнуться и тоже шагает, становясь к танцору вплотную.

– Ты.

Глаза в глаза, и Магнуса прошибает электрическим разрядом. Дыхание между губ перемешивается.

– Завтра, в семь вечера, – уточняет художник.

Бейн медленно поднимает ладонь Алека и подносит к своему лицу. Второй рукой он выхватывает ручку из нагрудного кармана художника и, зубами срывая колпачок, выводит чёрными чернилами цифры своего номера. Алек, кажется, не дышит. Он продолжает смотреть в глаза Магнуса, отмечая, что они находятся на уровне его губ, и эта мысль будет не давать ему покоя всю следующую ночь.

Ручка возвращается на своё место, и Магнус сначала дует на ладонь, чтобы чернила скорее высохли, а потом подаётся вперёд и еле слышно шепчет Алеку на ухо:

– Буду с нетерпением ждать.

Мгновение близости тел, а потом Бейн отстраняется и быстрым шагом покидает выставку, а Алек возвращается в кабинет, где его уже ждёт Клэри с Иззи на громкой связи, и сердце бешено бьётся, кровь шумит в ушах, а пальцы дрожат.

Переписка всю ночь, и все точки расставлены над i. Джейс – сводный брат, а Камилла – идёт лесом. Магнус – первый, кто заметил, а Алек – первый, у кого встал. Бесконечный смех, и взгляды друг на друга через окно.

Алек переставляет кровать напротив окна, чтобы теперь у Магнуса и мысли такой не возникло, что он может быть там с кем-то другим. Рассвет нарушает их единение – которое, к слову, объединяет две спальни, находящиеся друг напротив друга – и им приходится остановиться, ведь работу никто не отменял, а к вечернему свиданию нужно быть полностью подготовленными.

***

Алек берёт машину на прокат и душится духами, которые Изабель специально приносит ему как раз перед выходом. Чистый, выбритый и с взлохмаченными волосами, рубашка расстегнута на несколько пуговиц, и тёмные брюки-чинос – да, Иззи знает толк в выборе наряда на свидание!

Магнус садится на пассажирское сидение, и если он хотел соблазнить своим откровенным нарядом, то ему это удаётся – чтобы не наброситься на него сейчас, Алека останавливает только то, что они сидят в кабриолете, и вся улица может увидеть, чего желает Лайтвуд. Они скользят по улицам, выезжая куда-то за пределы Манхэттена, и Магнус лишь подставляет лицо тёплому ветерку. И старается не обращать внимание на косящегося на него Алека, который голодным взглядом скользит по его телу.

Звёздное небо и плед на холме с видом на огни ночного города. Вечерний пикник – именно то, чего сейчас хочет Магнус. Особенно учитывая, что Алек собрался кормить его со своих рук. Они смеются, потягивая вино и уплетая закуски, приготовленные художником, а потом ложатся рядом, плечом к плечу, и их взгляды приковывает небо. В какой-то момент Магнус обнаруживает, что их пальцы переплетены, а потом Алек тянет на себя его ладонь и припадает губами к нежной коже.

– У тебя тяга к моим пальцам? – улыбается он, но голубые глаза сосредоточенно наблюдают, как становятся красными мягкие подушечки от прикосновений губ.

Они не спешат переходить к каким-либо более открытым действиям и наслаждаются обществом друг друга. Вскоре Алек включает музыку в машине и приглашает Магнуса на танец. И это не просто медленный танец, где рука в руке, талия и плечо.

Это страсть, и грудь Алека, прикасающаяся к лопаткам танцора. Это огонь, и притирающиеся друг к другу бёдра. Это опаляющее дыхание, и дрожь в теле. И это то, о чём мечтал Магнус с самого первого дня, но Алек помнит слова сестры, звучащие набатом в голове.

Секс на первом свидании может заставить его думать, что твои намерения несерьёзны.

И хоть разум сейчас проигрывает сердцу, Иззи всегда была сильнее всех и вся, поэтому танец заканчивается невинными объятиями и разочарованным вздохом Магнуса. И поэтому всю обратную дорогу они молчат.

Манхэттен давно светится тысячами софитов, и их улица зажгла свои фонари. Возле подъезда Магнуса тихо, и Алек нервно стучит пальцами по бёдрам, потому что вся пылкость и решимость испарились, пока они возвращались в город. Они стоят довольно близко, так, что воздух у них один на двоих, и взглядом пожирают друг друга.

– Мамихлапинатапай, – выдыхает Магнус и смотрит в голубые глаза.

– Что?

– Мамихлапинатапай, – повторяет азиат, – так называется этот взгляд. Когда каждый из нас хочет сделать одно и то же, но не решается, желая, чтобы другой сделал.

Алек с минуту смотрит в зелёные глаза напротив. Глаза, преследующие его на протяжении последних двух месяцев. А потом откидывает голову назад и смеётся. Громко и искренне.

– Ты потрясающий, ты знаешь об этом? – сообщает он, широко улыбаясь, и Магнус отражает его улыбку. – Как могло тебе в голову прийти такое слово перед нашим первым поцелуем?

Они стоят, молча, глядя друг другу в глаза, а в следующую секунду губы встречаются, и уже не важно, кто сделал первый шаг.

И Алек ещё не знает, что в следующие пару минут наплюнет на предупреждение Иззи, данное ею перед выходом, а послушает Джейса, который в тот момент, стоя за спиной сестры, одними губами беззвучно говорил:

– Трахни его!

Алек ещё не знает, что практически донесёт Магнуса до его квартиры, изредка отвлекаясь от его губ, скользя своими по шее. Что будет прижимать его спиной к себе, кусать и вылизывать ушную раковину, сжимая подол его рубашки, пока тот будет пытаться открыть дверь, только с четвёртого раза попадая ключом в замочную скважину.

Алек ещё не знает, что, ворвавшись в квартиру, он сразу же впечатает Магнуса в барную стойку, потому что входная дверь у него в месте, где кухня плавно перетекает в гостиную, а идти до спальни ему не дают натянутые на паху брюки.

Он не знает, что возьмёт Магнуса прямо здесь, сорвав с него брюки вместе с нижним бельём, и тот повернёт к нему голову, чтобы утянуть в поцелуй, пальцами, только от одного вида которых Алек задыхается, зарываясь в чёрные волосы на макушке и притягивая ближе. Он будет выгибаться в пояснице, раскрывая свои тугие стенки навстречу желанной плоти, и это будет выбивать из Алека остатки самоконтроля, и тот будет вбиваться в Бейна быстрее.

Это будет грязно и пошло, но и горячо и страстно. Пылко. Несдержанно. Руки на бёдрах, пальцами сжимая кожу до синяков. Стоны рот в рот, рыча от переполняющих эмоций. Шлепки, громкие и возбуждающие, распаляющие сильнее – хотя, кажется, куда дальше – и приближающие к скорой разрядке. Магнус вжимается в стойку сильнее, ногтями царапая поверхность, и откидывает голову на плечо Алеку, а тот кусает его шею, и это тот момент.

Накрывающий волной оргазм, один на двоих, и глухой и протяжный стон тоже – один на двоих. Сбившееся дыхание, последующий нежный поцелуй.

Последующая ночь, полная любви.

Алеку плевать, кто сделал первый шаг. Взгляд после поцелуя важнее. Взгляд, когда оба решают, что на этом не хотят останавливаться. И не важно, что сказала Иззи. Алек готов доказать всю серьёзность своих намерений. И готов начать доказывать прямо сейчас. Поэтому, оторвавшись от губ, он смотрит своими тёмно-синими глазами в блестящие зелёные глаза.

– С первого взгляда, – говорит он, и Магнус его понимает.

– С первого взгляда, – тоже говорит он.

========== Идеальное слияние душ ==========

Комментарий к Идеальное слияние душ

Вроде бы эта работа многим понравилась, недавно я получила ТАКОЕ сообщение с отзывами к ней. Решила перечитать, чтобы понять, что именно зацепило того человечка (она реально так восторгалась!)

И меня зацепила одна фраза. И в голове вырисовался такой вот бонус.

Надеюсь, вы останетесь довольными, приятного прочтения, мои дорогие:*

Манхэттен сверкает, как делает каждый раз, как только солнце уплывает за горизонт, и пульсирует за окном мощными потоками машин и шумом ветра, поднявшегося после полуночи. Но здесь, в номере отеля, тишина. Мягкие простыни расстелены на полу и накинуты на предметы мебели. Окна пропускают лишь блики огней города, что даже не представляет себе, какую страсть разжигает, заливая комнату слабым свечением.

Капелька ярко-жёлтой краски скользит по смуглой коже, начиная свой путь от линии челюсти, катится по шее, огибая кадык, и застревает в ярёмной впадинке. Следом на кожу падают ещё несколько капель, которые растекаются в разные стороны, оставляя бледные жёлтые дорожки: одна успевает скрыться во впадинке над ключицей, другая капает на грудь, остальные брызгами оседают на подбородке и плечах.

Алек забывает, как дышать, от контраста яркой, почти кислотной, светящейся в полумраке номера краски и коричневого соска, и он снова запускает кисть руки в баночку и мажет жирной линией по коже. Магнус шумно вбирает ноздрями воздух. Художник выводит на его груди узоры, невесомо, почти не касаясь, дразня, и дрожь прошивает тело под длинными пальцами. Он склоняет голову к уху танцора и прихватывает мочку, начиная её посасывать, и тот, запрокинув голову назад, тихо выдыхает, приоткрывая искусанные губы. Рука, перепачканная жёлтой краской, ложится на грудь, пальцы веером рассыпаются по коже. Удары сердца здесь чувствуются чётче, и Алек этим открыто наслаждается. Он прижимает указательный и средний палец друг к другу, захватывая в плен оказавшийся между ними сосок, и из горла Магнуса вырывается сдавленный стон.

– Тихо… – горячий шёпот обжигает влажную от прикосновений губ мочку, и Магнус снова кусает губы, пытаясь сдержать себя.

На талию ложится другая ладонь, уже обагренная алой краской, и осторожно скользит вверх. Парень делает шаг вперёд и опаляет дыханием висок. Бейн думает, что если не прикоснётся прямо сейчас, то просто сойдёт с ума.

– Ц-ц-ц, – Алек сильно прикусывает кожу на нижней челюсти танцора, когда чувствует прикосновение его пальцев. – Холст не трогает художника. Художник трогает холст, – и с этими словами с силой проводит ладонями по бокам, останавливая их на тазовых косточках, и по смуглым бёдрам текут капли краски.

Обнажённое тело в свете городских огней, заглядывающих в окно, мерцает в голубых глазах художника, и он осторожно изучает его, потому что эта его работа, возможно, самая важная в жизни. Он продолжает сжимать его тазовые косточки, большими пальцами рисуя круги, и поднимает глаза, чтобы в следующую же секунду выдохнуть весь воздух из лёгких.

Лицо Магнуса сияет блаженной полуулыбкой, нижняя губа прикушена зубами, а между бровей пролегла неглубокая складка, и ресницы подрагивают на опущенных веках. Танцор дышит носом, и его грудь высоко вздымается и резко опадает. Видно, что ему стоит огромных усилий держать руки при себе и не стонать.

Алек касается губами скулы, отчего Магнус распахивает глаза и смотрит на губы возлюбленного потемневшим взглядом. Лайтвуд ухмыляется и перемещает руки на спину, проходится по ней короткими ноготками, и танцор шипит и испускает стон.

– Тшш, – длинный палец прижимается к его опухшим губам, и он отгоняет от себя мысли, которые буквально ему вопят, чтобы он немедленно взял его в рот.

Алек понимает, что загнал сам себя в ловушку, когда жёлтая краска размазывается по нижней губе, и он не может оторвать взгляда и мажет дальше, очерчивая контур таких желанных, но в данный момент запретных губ. Магнус пользуется этим и проходится по ним языком, не отводя своего полного похоти взгляда злато-зелёных глаз. Алек тяжело сглатывает и на секунду прикрывает глаза, а когда открывает, сразу же впивается зубами в шею, точно вампир.

– Ахх, – срывается с губ Магнуса, и он снова откидывает голову назад.

Алек спускается вниз, оставляя дорожку из укусов, которые сразу же зализывает языком, и наконец встаёт на колени. Его обычно голубые глаза сейчас похожи на грозовое небо, тёмное, совсем беззвёздное. Он смотрит прямо в глаза Магнуса, жарким дыханием одаривает давно налившийся возбуждением ствол, а потом широким мазком его облизывает, и танцор захлёбывается громким стоном.

Он не пытается взять член внутрь, лишь скользит губами по всей длине, и не отводит взгляда.

– Александрр… – Магнус теряется в ощущениях и чувствует, что колени уже не держат, и ему срочно нужна опора.

Но едва его руки тянутся к чужим бледным плечам, как Алек резко встаёт на ноги, бедром задевая возбуждённую плоть любимого.

– Холст не трогает художника, – напоминает он, и Бейн хныкает, и в его глазах отчаянная мольба, потому что желание прикоснуться отдаётся физической болью в подушечках пальцев.

Алек снова тянется к баночкам с красками, и на этот раз она зелёная. Он опускает ладонь на торс и медленно обходит Магнуса, второй рукой снова ныряет в зелёную краску и, стоя за спиной, марает его плечи. Капли бегут вниз, и дорожки красиво блестят на смуглой коже, и художник уже точно знает – это его лучшее творение.

Он прижимается обнажённой грудью к лопаткам Магнуса и касается губами уха. Ладони переходят на живот, одна щекочет пупок, другая скользит вниз и обхватывает уже изнывающий от недостатка ласк член. Магнус шипит и толкается в кулак. Алек нарочно тяжело дышит ему прямо в ухо и в ритм своего дыхания ускоряет движение руки. Его собственное возбуждение сейчас разорвёт ширинку и вырвется наружу, потому что танцор, словно провоцируя, трётся своими упругими ягодицами о его стояк.

– Алек… – хриплый шёпот. – Не смогу больше…

Движения внизу замедляются, и Магнус откровенно плюёт на запрет прикасаться и, подняв руки вверх, кладёт их Алеку на затылок, вплетая пальцы в волосы. Художник сдавленно стонет, и тогда Магнус резко разворачивается в кольце его рук и прижимается своим телом, пачкая краской бледную кожу парня.

– Запреще… – выдыхает тот, и его перебивает коснувшийся пухлых губ указательный палец.

– Заставь меня, – голос томный и настойчивый, и Алек и сам терпит уже довольно долго, чтобы не поддаться желанию.

Магнус ныряет в баночку краски, которая расположена к нему ближе остальных, и скользит кистью по торсу возлюбленного, очерчивая видные в свете городских огней мышцы синим цветом. Царапает кожу над кромкой джинсов, поддевает пуговицу, вытаскивая её из петли, и резко сдёргивает их вниз. Возбуждения соприкасаются, срывая громкий стон с губ обоих, и Алек грубо притягивает его к себе за бёдра.

Теперь поцелуй дикий и лишённый нежности, но всё такой же головокружительный, лишающий воздуха. Магнус запускает руки в чёрные волосы парня, вставая на носочках, и, прогибаясь в пояснице, льнёт к его телу своим, ближе, теснее, чтобы залезть под кожу, раствориться в нём, остаться там навсегда и забыться.

Алек кусает его губы, задыхаясь от нахлынувших чувств и ощущая сладкий привкус краски на губах, которую они так долго выбирали в секс-шопе, когда готовились к этой ночи. Танцор пошло стонет ему в рот, срывая все предохранители, и вмиг оказывается лежащим на полу, посреди уже забрызганной каплями краски некогда белоснежной простыни.

Алек накрывает его своим телом.

Губы начинают своё путешествие от подбородка, присасываются к кадыку и бьющейся венке под ним, скользят по груди, язык прочерчивает понятные лишь ему узоры, зубы вгрызаются в соски, царапая их почти нежно и оттягивая с силой на себя, отчего Магнус выгибает спину дугой и громко стонет. Алек широко ухмыляется и продолжает ласкать губами уже торс, языком щекоча впадинку пупка, а потом опускается ниже, покрывает поцелуями гладкий лобок и смачно целует головку.

Магнус точно знает, что этой его фантазией, встреченной Алеком довольно прохладно, теперь художник откровенно наслаждается, и это видно по тому, с каким взглядом он поднимается к его лицу, языком прочерчивая прямую линию от члена к губам.

Ладонь нежно накрывает правую округлость его задницы и тут же страстно сжимает – танцор стонет, закусывая губу. Первый палец проникает слишком сладко, сразу же находя правильную точку.

– Твой тесный жар сводит меня с ума, – шёпот обжигает правое ухо, и влажный язык начинает вылизывать ушную раковину.

Магнус шире разводит ноги, и тогда второй палец присоединяется к первому, и он впивается ногтями в поясницу Алека, заставляя его болезненно шипеть. Художник отнимает руку Магнуса и за запястье держит над их головами, пригвоздив к полу.

– Наказание, – говорит он хрипло и больно кусает обе его губы.

Бейн уже кричит, потому что эта боль такая приятная, как и та, что приносит с собой третий палец, скользящий в его нутро. Алек растягивает его мучительно медленно, и его член, упирающийся в бедро Магнуса, уже истекает смазкой. Танцор свободной рукой вплетается в волосы парня, приподнимается, больно сжимая их между пальцами, и шипит в пухлые губы:

– Войди уже, наконец.

Глаза Алека становятся абсолютно чёрными. Он вытаскивает пальцы, тянется куда-то в сторону за смазкой, и уже через десять секунд Магнус блаженно закатывает глаза и протяжный стон проносится по всему номеру. Он закидывает ноги на Алека, пятками упираясь в его накаченные, покрытые тёмными волосками икры, и художник перехватывает его свободную руку, приподнимается, удерживая его за запястья, и начинает плавно погружаться в него, медленно выскальзывая и наполняя его собой. Магнус прогибается в пояснице, раскрываясь ему навстречу, и сжимает его вокруг себя, напрягая мышцы, когда тот выходит, словно хочет удержать его в себе как можно дольше.

Проворный язык скользит меж тонких губ, привлекая внимание Алека, и Бейн специально кусает их, так идеально прихватывая зубами и так развратно приоткрывая их, когда головка проезжается по простате. Тёмные глаза Алека скользят по перепачканной краской смуглой коже, что светится в полумраке номера, и ему так хочется замараться ею тоже, что он освобождает одну руку и начинает жадно скользить по груди любовника. Движения медленные, но такие глубокие, что Магнус каждый раз сжимает простынь свободной рукой и поджимает пальцы на ногах, тяжело дыша и выгибаясь в спине.

Прикосновения Алека буквально плавят его, он теряется и мотает головой, потому что эта неспешность и тягучесть сводят с ума. Он толкает Алека в плечо, воспользовавшись моментом, и седлает его бёдра, резко оказываясь сверху. И художнику такая смена позы определенно нравится, судя по горящему взгляду, которым он смотрит снизу вверх.

Магнус начинает качаться медленно, прижимая возлюбленного к себе за шею, стонет ему прямо в ухо, когда ладони накрывают его бёдра, слишком голодно вонзаясь пальцами в кожу. Алек подмахивает в ритм движениям, погружаясь в жар тела глубже, лицом зарывается в изгиб шеи и начинает кусать кожу, ключицы, кадык, подбородок, губы – всё подряд, лишь бы справиться с эмоциями, которые выплескиваются наружу с каждым толчком внутрь, с каждым страстным движением бёдер Магнуса навстречу, с каждым хриплым стоном, срывающимся с тонких губ.

Краска смешалась в один непонятный цвет, и их тела скользят от этого ещё приятнее, кожа липнет к коже, разбавляемая капельками пота, разряды тока пробегаются по нервам. Магнус трется каменным стояком о живот Алека и точно знает, что будет достаточно одного прикосновения, так как узел в низу живота натянут до предела. Поэтому он выбирает другое прикосновение и, вцепившись пальцами в загривок волос Алека, толкается языком в его рот, получая жаркий стон, и прижимается сильнее.

Художник перехватывает его и переворачивает на спину, не разрывая поцелуя. Движение, одно, второе, в прежнем ритме, и крышу срывает, когда Алек начинает вбиваться жестко и сглатывать стоны с любимых губ. Магнусу кажется, что мир вокруг рушится, все источники света в городе взрываются, а стекла трескаются. Откуда-то из груди вырывается крик, и он выгибается в пояснице и выплескивает горячее семя на их животы.

Сладкий стон на пике наслаждения танцора проносится жаркой вспышкой по венам Алека, и Магнус тесно сжимает его, заставляя бурно излиться в себя. Алек продолжает медленно скользить внутри него, растягивая удовольствие обоих, придерживая танцора за бедро, покрывая смазанными поцелуями и опаляя сбившимся дыханием. Застланные мутной пеленой взгляды переплетаются, и Алек припадает к его губам, но они не целуются, а рвано дышат, и их глаза всё не могут оторваться друг от друга.

Когда кожа становится слишком чувствительной, Алек выскальзывает из Магнуса и утыкается лбом в смуглую грудь, что часто вздымается и опадает, а потом откатывается в сторону. Хрустальная люстра над ними кружится вместе с потолком, не совсем четкая, но изредка мерцающая своими висюльками, когда свет из окна проникает в номер.

Волна оргазма отхлынула, словно волна, набежавшая на песчаный берег, оставив их обессиленных, в объятиях друг друга. Алек пробегается пальцами по плечу, покрытому каким-то зелёно-фиолетовым цветом, что получился, когда смешалась краска на телах, и сплетает пальцы рук. Первые лучи солнца освещают полумрак номера, путаются в тёмных волосах парней и отражаются маленькими солнечными зайчиками, прыгающими по стенам, в золотых обручальных кольцах на переплетённых пальцах.

– Люблю тебя, – шепчет тихо на ухо своему новоиспеченному мужу первый голос.

– Люблю тебя, – отражает его второй.