Текст книги "Уродина"

Автор книги: Нита Вольская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Нита Вольская
Уродина

Часть

I

Глава

I

Генетический мутант

Привет! Меня зовут Виолетта Грано́ва. И я родилась обычным ребенком…

Первые странности начались к шести месяцам. Родители стали замечать необычные перемены в моей внешности. Нет, угольно-черная шевелюра на фоне неестественно белой кожи их не удивляла – этим я пошла в отца. А вот появившийся сиреневый оттенок в радужке ранее младенчески-голубых глаз вызвал у них широкий спектр эмоций. Непонятную аномалию сначала обсуждали в семье. Но поскольку она у нас была небольшая: мама, папа и, собственно, я (у меня, по понятным причинам, объяснений не было), то версии быстро закончились. Решили привлечь специалиста – детского врача, который меня планово наблюдал. Начались всевозможные обследования, которые продлились около полугода, и чередовались с простым наблюдением в надежде на то, что «само пройдет». Не прошло. Анализы идеальные, глаза фиолетовые. Да-да, к моему первому дню рождения аномалия вошла в полную силу – от голубого цвета не осталось и следа, как и от надежды на то, что проблема рассосётся. Надежда Ивановна, мой педиатр, врач с большим стажем, разводила руками, и каждый раз клятвенно обещала связаться с очередным светилом науки в поисках причины моей фиолетовости. Феномен, конечно же, вызвал в научных кругах большой ажиотаж, но отдать своё чадо на растерзание заумным фанатикам родители наотрез отказались. Подумаешь глаза фиолетовые, в остальном же ребёнок нормальный. Здоровье крепкое. За целый год жизни ни разу ничем не заболела, даже зубки выросли без капризов и бессонных ночей. В общем родные меня любили, холили, лелеяли, и защищали, как могли. Чего не скажешь об остальных жителях нашего провинциального городка. Люди шушукались за спиной родителей, когда они выводили меня на прогулку, не позволяли своим детям со мной играть (вдруг заразно), а еще называли меня уродом. Не без основания, конечно. Просто однажды в наш город заявился какой-то там профессор генетики с очередной попыткой уговорить моих родителей на «более детальное обследование». И вот этот светило науки с фанатично-лихорадочным блеском в глазах выдвинул версию о том, что у меня генетическая мутация – генезис Александрии. Диагноз вроде как мифический, но его сказочные симптомы у меня определённо просвечивали. А раз так, то «такое необычное уродство генов просто жизненно необходимо изучить» (читать как – очень хочется Нобелевскую премию). Папа, недолго думая, послал дипломированного товарища по широко известному адресу. Эта история наделала много шума. Даже в газетах писали. В общем, так я получила известность, и прозвище.

Время шло. Я росла, познавала мир (в моём случае не очень дружелюбный), закаляла характер – а как иначе, если ты практически изгой? Училась принимать себя такой, какая есть. Ведь с прозвищем Уродина трудно иметь высокую самооценку. Но всё было не так уж и плохо. Несмотря ни на что, я была добрым оптимистичным ребенком. У меня была дружная любящая семья. А когда страсти вокруг моего уродства улеглись (никто из детей так и не заразился), я стала вполне полноценным членом общества. Почти полноценным. По мере взросления у меня появлялись новые особенности. Сначала выяснилось, что моя белая кожа не загорала и не сгорала на солнце. Всегда идеально ровный белый цвет. С едва заметным мерцанием. Бонусом шло полное отсутствие волос на всем теле, кроме головы. То есть косища толщиной с руку, густые черные брови и ресницы, и всё – это весь мой волосяной запас. Какая девчонка о таком не мечтает? А если этого у неё нет, то что? Правильно – завидует той, у которой есть (еще одна брошенная шишка в мой затылок). Но, слава Богу, не все люди одинаковые. И в школе у меня все-таки появилась подруга. Женька! Моё рыжее зеленоглазое чудо! Она стала для меня целым миром. Моей защитой и опорой. Эта неугомонная фурия неистово лупила всех, кто называл меня уродиной. И даже тех, кто просто коверкал моё имя с Виолетты на Фиолету. В итоге долгих и болезненных дебатов все сошлись на сокращенной форме – Вилка. Ну как сошлись? Поначалу Женька носила в школу вилку, и каждый раз щекотала ей нервы тем, кто меня так называл. Она подносила сей столовый прибор к глазу обидчика, и рычала: «Повтори!!!». Пришлось провести с ней разъяснительную беседу, в ходе которой я клятвенно заверила, что имя Вилка мне очень даже нравится. Во всяком случае больше, чем одноглазые и обозлённые одноклассники. Мы с ней над этим от души посмеялись, и смирились.

Школу мы с Женькой окончили с отличием. По результатам тестирования нас обеих зачислили в престижный вуз. И мы уже вовсю паковали чемоданы и готовились покорять столицу нашей Родины, когда в нашу семью пришла беда. Вечером мой папа не вернулся с работы…

Глава

II

Поиск

Он был охотоведом в местном охотхозяйстве, и время от времени объезжал верхом на лошади вверенные владения. В тот день он как раз и занимался объездом. Один. Его напарник на смену не вышел – запил. А я, которая часто цеплялась к нему «хвостом», в этот день собралась с Женькой пройтись по магазинам, докупить кое-какие мелочи в поездку.

На поиски отца в охотхозяйстве, куда я примчалась уже затемно, решили отправиться утром следующего дня, так как в ночной беготне по лесу толка было мало – в густой тайге и днем-то света было немного, а уж про ночь и говорить нечего. Я, конечно же, была не согласна, и порывалась умчаться в глухую чащу прямо сейчас. Мне напомнили, что отец бывалый охотник, уже 20 лет этим занимается и знает все тропы как Отче наш, стреляет лучше всех, да и вообще обучен жизни в лесу. К тому же на объездном пути находилась сторожка, в которой можно было заночевать при необходимости. Этот факт меня мало успокоил, но я все же согласилась подождать до утра. И побрела домой.

На маму было больно смотреть. Она старалась держаться, но выглядела потерянной, и украдкой плакала. Я ее обнимала, и утешала как могла. Выдвигала различные версии: от той, в которой отец решил заночевать в лесу намеренно, чтобы с раннего утра продолжить осмотр немалых владений охотхозяйства, до той, в которой лошадь подвернула ногу, а значит пешком он сможет вернуться домой только утром. А на связь не выходит потому, что рация села, или сломалась. Так, под мою очередную сказку со счастливым концом нас сморил сон. Вскочили мы еще до рассвета от стука в дверь. К выходу бежали наперегонки, ожидая увидеть отца. Но чуда не случилось. На пороге стояла заспанная Женька с рюкзаком за плечами, с наспех собранными в пучок волосами, дожёвывающая, судя по запаху, бутерброд с чесночной колбасой:

– Я еду с тобой! И это не обсуждается!

– У тебя же сегодня поезд? – то ли спросила, то ли напомнила я.

– У тебя тоже! – по привычке съехидничала моя рыжая подруга. – Родители сегодня сдадут билеты. А как дядя Андрей (это мой отец) найдется, так мы с тобой и поедем. А пока хватит языком чесать, там уже почти вся поисковая бригада в сборе, только нас с тобой и не хватает.

– А ты откуда знаешь?

– Так я сразу туда рванула, смотрю тебя нет, я – к вам.

Наспех собравшись и на ходу позавтракав (мама всё это время запихивала что-то съестное в наши рюкзаки), мы поспешили на выход. Подоспели как раз вовремя – поисковый отряд выводил из стойла лошадей. Народа собралось прилично: помимо работников охотхозяйства, было еще несколько добровольцев и наш участковый полицейский. Всего человек пятнадцать. Мы с Женькой метнулись в стойло. Одна лошадь уже была под седлом (видимо кто-то подготовил для меня, так как я всегда на ней ездила. Интересно, кто?), вторую мы с Женькой в четыре руки оседлали в рекордные сроки. Натянули охотничьи шляпы, вооружились фонариками, и присоединились к отряду.

Несмотря на то, что на улице уже стало светать, в лесу предсказуемо была непроглядная тьма. Освещая путь фонариками, мы (а точнее лошади, на которых мы ехали) пробирались сквозь чащу леса. Ветки то и дело хлестали по лицу. Женька ругалась себе под нос. Но в окружающей тишине ее коронные «твою ж дивизию» и «чтоб тебя… дождик намочил» слышали все. Сделали кратковременную остановку и повязали платки на нижнюю часть лица. Теперь вся наша команда больше походила на шайку разбойников. А я со своими фиолетовыми глазами, так вообще – на головореза. В другое время мы с Женькой постебались бы на это тему. Но не сегодня.

По мере продвижения вглубь леса кустарник встречался все реже, трава становилась ниже, ехать стало легче. Мы, не сговариваясь растянулись в цепочку, чтобы охватить вниманием больший участок леса, и напряженно всматривались в окружающий пейзаж. Цель нашей поездки не располагала к веселью, поэтому мало кто переговаривался, каждый думал о своем. Время от времени самые опытные из поисковиков указывали на места, по которым сутками ранее проехал мой отец. Это ободряло тем, что мы на верном пути.

Так мы продвигались то тех пор, пока солнце не стало в зенит. Выбрав удобное место, решили сделать небольшой привал, чтобы перекусить и сбегать в кустики. Ну или в обратном порядке. Кому что прижмёт. Чтобы не терять время, общий стол накрывать не стали. Ели прямо из своих рюкзаков. Мы с Женькой привалились к толстой сосне чуть в стороне от мужской компании. Но наша импровизированная изоляция длилась недолго. Едва успели доесть и подняться, чтобы продолжить путь, как мужская компания, в лице двух молодых парней, направилась в нашу сторону. Вожаком в этой стае из двух особей определенно был высокий плечистый брюнетистый самец в черными, как смоль, глазами и нагловатой улыбкой. Кирилл. Он работал в отделе охраны охотхозяйства. Мы с ним часто пересекались, когда я приходила к отцу на работу. И всякий раз он пытался сразить меня своей бешеной харизмой. На что мой папа только посмеивался, так как, зная меня, понимал, – максимум, что парню светит, это заработать комплекс неполноценности – я на него смотрела, как на пустое место. А что такого? Ну не нравятся мне наглые парни! Да и вообще, мне об учебе думать надо. Впрочем, эта версия для всех. На самом же деле я просто боялась таких как он: красивых и самоуверенных. В которых легко влюбиться. И обжечься. Не для меня такие парни. Я ведь кто? Чудище с фиолетовыми глазами. Таких не любят. Вот для коллекции самое то, но не более. А я не хочу быть в коллекции. Потому и делала вид, что в упор его не вижу. Хотя, конечно же, украдкой разглядывала.

Его напарник на вид был простоват (в сравнении с Кириллом). И скромен. На такого нестрашно смотреть в открытую. Под моим взглядом он сам тушуется. Видимо знает мою историю, и не хочет акцентировать внимание на моих глазах. А куда еще человеку смотреть, если не в глаза? На губы? Двусмысленно. На них обычно парни смотрят, если хотят поцеловать. На нос? Неудобно и смешно. На грудь? По морде можно получить. Отвести глаза в сторону? Вообще моветон. В общем, попал бедолага! Пока он искал куда упереть свой взгляд, я от души оторвалась – рассмотрела его в деталях. Коротко выбритые виски, довольно длинная, зачесанная наверх, челка. Волос приятного коричневого цвета. Глаза серые с едва заметным зеленым оттенком. Узкий лоб, красивые темные брови. Слегка полноватые губы. Чуть-чуть крупноватый нос. Но его совсем не портит. Высокий рост. Широкий разворот плеч. Пожалуй, я поторопилась с выводами. Он довольно красив. Но не броской красотой, как у Кирилла, а той, которую можно часами рассматривать, и находить всё больше очарования. Так, кажется, пора завязывать с любованием. Вон у парня уже румянец выступил (кстати, очень ему идет). Вот черт, он что-то слишком долго смотрит на мои губы. И, кажется, я тоже покраснела.

– Егор. – Протянул мне руку незнакомец.

– Виолетта. – Я слегка сжала его ладонь в ответном рукопожатии. Почему мне не хочется отпускать его руку? Да и он, смотрю, не торопится разрывать наш контакт. Зато Кирилл уже вовсю пытается прожечь взглядом наши сцепленные ладони. Положение спасла Женька, которая официальным тоном представилась: «Евгения Сергевна» (именно так – с одной Е, хорошо хоть не Серёговна, как она любила себя называть), и протянула руку Егору, выразительно глядя ему в глаза. Правда, я так и не поняла, что она хотела этим взглядом выразить. Но сгладила неловкость, и на том спасибо. Кириллу она, почему-то, не представилась. А может представилась, просто я все проворонила, пока Егором любовалась? Хм. Если это правда, то я похоже попала. Срочно нужно брать себя в руки. И вообще – у меня отец пропал, а я о чем думаю? Прости пап. Я уже иду.

С этими мыслями я закинула рюкзак за спину и пошла к своей лошади.

Глава

II

–

I

Поиски продолжаются

Первый день поисков закончился ничем – мы дошли до охотничьего домика, в котором, по логике, должен был остановиться мой папа, но следов его пребывания там не обнаружили. Это значит, что на каком-то участке пути отец свернул с уже наезженной контрольной тропы. Но куда он свернул и зачем?

В охотхозяйство вернулись глубоко за полночь. Все уставшие и расстроенные. Решили после отдыха отправиться в поисковую экспедицию на несколько дней. А также подключить к поиску службу спасения. Нам с Женькой, уже мысленно собравшим всё нужное для экспедиции, было велено сидеть дома и не создавать дополнительных проблем. Ни уговоры, ни угрозы с нашей стороны желаемого результата не принесли.

Все два дня активных поисков мы с Женькой провели на пожарной вышке, до слез в глазах следя за передвижениями вертолета или всматриваясь в гущу деревьев. Но, несмотря на всю остроту моего феноменального зрения (еще один бонус от моих мутировавших генов), ничего полезного нам высмотреть не удалось. К концу второго дня к вышке подъехал мотоцикл, за рулем которого сидел высокий парень в каске. Он заглушил двигатель и помахал нам с Женькой. Мы переглянулись, обе пожали плечами, что означало, что ни она, ни я не поняли кто этот приветливый тип, и неуверенно помахали в ответ. Парень же поправил сумку, висевшую через плечо, снял каску, и мы обе выдохнули: «Егор!». Мое сердце пропустило удар, а Женька с видом кота, увидевшего ведро сметаны, облизнула губы. Вот же ж гадство! Он ей тоже нравится! Ну нет, против счастья подруги я не пойду, как бы не замирало мое сердце. Словно услышав мои мысли, Женька выдала:

– Хорош, чертяка! Но Кирилл мне нравится больше! Так что давай, поднимай свою любовь с жертвенного камня, – мне твой Егор не нужен!

У меня пропал дар речи: она что, читает мои мысли?

– И не надо на меня так таращиться, твои мысли я не читаю, нет необходимости – у тебя на лице все написано!

Размер моих глаз достиг апогея.

– А ты твердо уверена, что не читаешь?

Ответить она не успела. Над полом появилась голова Егора, с заинтересованным выражением лица:

– Кто читает мысли? И чьи?

Женька подбоченилась, и, копируя героиню фильма «Любовь и голуби», задала встречный вопрос:

– Это откудова к нам такого красивого дяденьку замело?

Егор заулыбался так, что на смотровой площадке посветлело (или мне так показалось). А улыбка у него сногсшибательная! Я едва мечтательно не закатила глаза. Так!!! Виолетта, возьми себя в руки!

Поднявшись на площадку, Егор стал рыться в сумке. Достал две шоколадки, и протянул нам со словами: «Для настроения». А потом извлек оттуда бинокль. Большой и навороченный. Настроил его и протянул мне. Как раз вовремя. Стоило мне найти над тайгой вертолет, как я поняла – там что-то происходит. Вертушка висела на одном месте. Как будто его пассажиры что-то увидели внизу. Я перестала дышать, боясь спугнуть удачу.

Провисев какое-то время над макушками деревьев, вертолет развернулся и полетел на базу. А мы рванули вниз.

К тому моменту, как мы добрались до охотхозяйства, там уже вовсю шло бурное обсуждение произошедшего. Дежурный нам пояснил: по рации сообщили о том, что найдено место последней стоянки моего отца. При слове «последней» я пошатнулась. Женька и Егор, стоящие от меня по обе стороны, взяли меня за руки.

– Его лошадь, до полусмерти перепуганная, была привязана к дереву – продолжил рассказчик. – Недалеко лежал потрепанный вещмешок Андрея. (Егор приобнял меня за талию). Такое же потрепанное содержимое было разбросано по небольшой поляне. (Я сильнее сжала Женькину руку).

Увидев мое состояние, дежурный поспешил меня успокоить, что, при ближайшем рассмотрении местности, охотники, вышедшие на поляну по сигналу ЧСников из вертолета, пришли к выводу, что вещмешок и его содержимое раздербанили мелкие обитатели тайги. Ведь если бы это был крупный зверь лошади бы точно не поздоровилось. Крови нигде не нашли. Егор притянул меня спиной к себе, и нежно погладил руку. Это помогло – меня немного отпустило. Далее мы узнали о том, что командой поисковиков было принято решение тщательно осмотреть прилегающую местность. И если новых следов пропавшего не будет обнаружено, экспедицию свернут, а поиск будет продолжен завтра днем с вертолета.

Выйдя на улицу, мы еще немного постояли, посмотрели на почти ночное небо. То тут, то там загорались звезды. Лично мне домой идти не хотелось, ведь нужно было сообщить новости маме, а я даже представить боялась, как она на них отреагирует. Егор решил за всех, предложив проводить нас до дома.

– Но сначала я загоню в стойло к лошадям мотоцикл. Завтра его заберу.

Он укатил своего железного коня, а мы с Женькой продолжили пялиться на небо.

– Я чувствую, что он жив, Жень. Не знаю, как это объяснить, но я уверена, что с ним ничего фатального не случилось.

– У вас всегда была особая связь. Я раньше даже по-хорошему завидовала вашим взаимоотношениям. И раз ты это чувствуешь, то я уверена – так и есть. Мы его найдем, Вилка. Обязательно найдем.

– Конечно найдем! – вклинился между нами Егор, обнял обеих за плечи, и повел в сторону дома.

Мой дом стоял первым на нашем пути. Однако Егор посильнее обнял меня за талию и буквально потащил мимо, шепнув на ухо: «Проводим Женю». Женька такому повороту совсем не удивилась. И, как только мы довели ее до калитки, быстро чмокнув меня в щеку и махнув Егору «пока», «сделала ноги». Мы повернули обратно.

Ночь уже вступила в свои права, и на улице похолодало. Все-таки начало августа. "…Уже не лето", – как говорят в народе. Подул холодный ветерок, и я поежилась. Егор стянул с себя футболку и накинул мне на плечи, завязав на груди. А я, как завороженная, уставилась на кубики пресса. Он не был перекачанным качком, фигура была развита гармонично, по всему торсу прорисовывались мышцы, как раз такие, как мне нравится – всего в меру. Неожиданно для самой себя я протянула руку и провела ладонью по рельефной груди. Егор втянул воздух сквозь зубы, шагнул ближе, и аккуратно поднял мое лицо за подбородок. Мой взгляд остановился на его губах, медленно приближающихся к моим. Слишком медленно. Он словно шел по тонкому льду и от каждого шага зависела его жизнь. Я потянулась ему навстречу (плевать, что он обо мне подумает, я хочу этого поцелуя). Егор несколько раз нежно коснулся моих губ своими, словно пробуя их на вкус, затем еле ощутимо провел по ним языком. От этого прикосновения мои губы слегка приоткрылись. Он втянул мою нижнюю губу, то нежно посасывая, то поглаживая языком, и мне вдруг нестерпимо захотелось сделать тоже самое с его верхней губой….

Не знаю сколько мы целовать – мозг у меня полностью отключился. Но, когда мы, наконец, смогли оторваться друг от друга, я была счастлива, как дура – забыла обо всем. Что ж, мой первый в жизни поцелуй получился потрясающим. Но надо было возвращаться в невеселую действительность. Егор довел меня до двери дома и еще раз поцеловал. На этот раз не так долго, но более чувственно. Шепнул: «Не хочу тебя отпускать, но тебе нужно отдохнуть». Чмокнул в кончик носа, и сбежал с крыльца. У калитки обернулся и сказал:

– Я буду называть тебя Летта. Ты не против? У такой необычной девушки имя должно быть соответствующее.

Я согласно кивнула, и он исчез в темноте. Еще немного постояла на крыльце, потрогала губы пальцем, словно стараясь запечатлеть в памяти новые ощущения. Улыбнулась, и шагнула в дом. И тут с плеч упала футболка Егора. Подхватив ее, я прошла в кухню-гостиную. Мама сидела за столом, закрыв лицо руками. Любовные флюиды улетучились моментально.

Мы проговорили с ней почти всю ночь. Сначала я рассказала о результатах поиска, максимально смягчив те места, на которых у меня подкашивались ноги. А потом, чуть помолчав, решилась рассказать о Егоре и нашем первом поцелуе. Мама внимательно меня слушала, и еще более внимательно за мной наблюдала. Когда я закончила, она обняла меня за плечи и сказала:

– Моя девочка влюбилась. Я так за тебя рада. И очень хочу, чтобы тебе повезло так же, как мне повезло с твоим папой. – И заплакала.

Этой ночью я поняла ее чувства по-настоящему.

Под утро мы наконец разошлись по своим кроватям. И я практически сразу уснула, предварительно подложив под щеку футболку Егора.

Утром нас вновь ждали не самые приятные новости: экспедицию свернули. А это значит, что следов моего отца не нашли. Последняя стоянка действительно оказалась последней. Я отказывалась верить в гибель папы. Ведь я действительно чувствовала, что он жив. Быть может оступился, ударился и потерял память. И теперь сидит в какой-нибудь глухой таежной деревне, не знает ни – кто он, ни – откуда. В ответ на эту мою версию специалист из службы спасения заверил, что все таежные населенные пункты уже оповещены, отца нигде нет. И добавил, что вертолет продолжит облет тайги еще несколько дней. Но и эти несколько дней не принесли положительного результата.