Текст книги "Витражи войны"
Автор книги: NF
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
NF
Витражи войны
Глава 1
Как только дверь открылась гул утих, ученики десятого класса начали возвращаться на свои места и вставать возле парт. Учительница прошла к своему столу и положила сумку на стул.
– Благославен день, – первая поздоровалась она.
– Добрый день, – хором ответили ученики.
– Садитесь, доставайте тетради, записывайте число пока я подключу презентацию.
Зашурстели листы, ручки царапали бумагу, вырисовывая цифры и буквы. Женщина подключила флэшку к компьютеру, включила проектор и на интерактивной доске появились иконки рабочего стола.
– Выключите свет и закройте жалюзи, – попросила учительница.
Трое активных учеников сделали это.
– Сегодня мы будем рассматривать историю правления Софьи Акимовны Розали. Если вы хотите изучить её биографию более подробно, её записи из личных дневников находятся в общем доступе в Интернете. Но я не советую, так как кроме больного потока мыслей душевно нестабильного человека вы ничего не найдёте. Итак, Софья Богохульная, как прозвал её народ, – на доске появился портрет девушки с белыми волосами в мужском сюртуке и штанах на фоне заснеженной деревни. Софья также была припорошена снегом. – Она, родившись в одна тысяча шестьсот восемьдесят пятом году, была старшая от своего брата на несколько часов. Мать, Екатерина Иванова, чью жизнь мы на прошлом уроке изучали, умерла при родах. Через девять лет умер младший брат Софьи от воспаления лёгких. Отец воспитывал её, как истинного наследника. Возможно это и стало причиной болезни. От отца к ней и перешла любовь к писательству и личным дневникам. Запишите хронологию её жизни, – на доске появились года и события. – Итак. Когда Аким Алексеевич отправился на войну с Восточным Ханством и пропал без вести, Софью короновали. Она стала императрицей нашей великой страны. Ей было всего девятнадцать, когда она взошла на престол. Естественно, бояре думали взять юную девушку под свой контроль, но не тут-то было. А лучше бы взяли. Софья оказалась далеко не глупой и слабой для таких больных, как она, девушкой. Она казнила всех бояр, что хотели манипулировать ею или выдать за выгодного кандидата. Софья, не смотря на свои больные наклонности, всецело управляла своей жизнью и страной до появления…
***
В помещении витал лёгкий флёр кофе, печённого мяса и варенных яиц. Тончайший запах выпечки не имел и шанса против ароматов основного блюда. Во главе длинного стола с золотыми узорами сидела девушка. Она била маленькой ложкой яйцо. Ее пепельные волосы были аккуратно скручены в два узла. На худощавом теле был лишь шёлковый халат. Под окном стоял скрипач и играл ненавязчивою мелодию.
– Моя императрица, – к Софье подошел Тимчик Феодосий Богданович и поклонился.
– Доброе утро, – она была рада видеть своего личного советника и главного секретаря Империи. – Есть вести?
– Да. Сегодня ночью к нам прискакала посол с Урсулии. Она прибыла на день прошения и хочет, чтобы вы сегодня её приняли. Почему – неизвестно. Сейчас она ожидает в постоялом дворе.
– С Урсулии? – Софья оставила прибор и откинулась на спинку стула. – Интересно, что она хочет. Есть что ещё рассказать?
– На Урсулии вспыхнули недовольства. Отряд конных уже отправлен на помощь нашим. На востоке снова неспокойно. Ханство попыталось пробить наши ряды, но эти дикари слишком глупы и слабы для этого.
– Наши люди спокойны?
– Конечно, моя императрица!
– Славно, славно. Сколько людей на прошение сегодня пришло?
– Моя императрица, вам сегодня придётся туго, ведь работы не в поворот. Сначала люди, потом тот посол и документы на подпись.
– Славно, – без энтузиазма сказала девушка, понимая, что людей будет больше, чем её сил. – Благодарю. Ступай, работай.
– Да, моя императрица.
***
– Следующий, – Софье откровенно надоело сидеть и выслушивать жалобы подданных, а корсет не давал возможности хоть как-то сменить позу на более удобную.
Платье, сшитое по последней моде, было лёгким, без лишней пышности. Нижняя часть представляла собой юбку из пудровой ткани, что плавно, без лишних стишков, переходила в рубашку. Живот и грудь поддерживались черным корсетом. На рукавах были золотые запонки с гербом.
Из нескончаемой очереди людей, что толпились под стенами из мрамора, вышел старик. Его голова тряслась, как холодец в тачке. Он опирался на палку, которую, скорее всего, нашел в лесу.
– Моя императрица, – начал он едва слышным голосом.
Софья поняла, что она не услышит и половины того, что скажет старик, поэтому встала со своего трона. Охрана напряглась. Девушка одним жестом дала понять, что всё в порядке. Феодосий же решил сопроводить наследницу династии Розали, подавая ей руку и помогая спуститься. Шелест подола платья прошёлся залом. Каблуки звонко отбивались от лестницы и позолоченных колон. Когда Софья оказалась возле старика, разница роста между правительницей и гостем оказалась небольшая.
– Благодарю, моя императрица, – от подданного воняло псиной, а он сам едва держался на ногах.
– Говори, – коротко приказала она.
– Моя императрица, я отдал молодость, здоровье и силы на службе вашего деда и отца. Думал, умру героем, но живу скотом и псиной. Хату мне выдали ветхую, без сил, как и я. Поля поросшие травой. От моей хаты слишком далеко идти до поля. Я прошу вас о помощи.
– Я вас услышала. Феодосий, отправь этого человека в деревню старцев.
– Благодарю вас! Да благословит вас Бог и Богиня, – старик заплакал и чуть ли не бил челом в пол.
– Следующий, – Софья развернулась и вернулась на свой красный бархатный трон, проигнорировав мракобесные слова.
– Моя императрица, – тучная женщина с ребенком возле ноги вышла вперёд, – мой муж ушел на войну вместе с вашим отцом. Он не вернулся. А он был единственным кормильцем в семье. Наши запасы злота исчерпали себя за эти два года. А работа в поле не способна покрыть наш голод. Мы вас просим, помогите нам хоть чем-то.
– Казна выплатит вам пятьдесят золотых монет за исчезновение кормильца. Но не более, – ровным тоном проговорила правительница.
– Моя императрица, я благодарна за это, но этого слишком мало, – женщина сжала кулак на сердце и мотала головой. – Боюсь, следующую зиму мы не проживём.
– Так найдите работу, отправьте мальчишку в наймы. Государство вам должно лишь за кормильца, остальное в ваших руках, – секретарь будто прочитал мысли Розали. Та, в свою очередь, склонила голову в подтверждении слов Феодосия.
– Благодарю, моя императрица, – тучная женщина, услышав остаточный ответ, поклонилась, хотя явно не была рада данному раскладу, и удалилась из зала.
– Следующий.
В центр комнаты вышел небритый мужчина. За ухо он тащил девочку. Она буквально висела на ухе.
– Моя императрица, эта прошмадовка, простите меня, обкрадает честный люд. Она имеет цупкие пальцы, которыми хватает последние огрызки, простите меня, у людей изо рта. Она воровка, простите меня.
– Что вы хотите? – напряглась девушка, щёлкнув пальцами, давая знак страже, чтобы они были готовы ринуться на просящего.
– Чтобы вы отрубили ей пальцы, простите меня.
– Прошу, моя императрица! Это мой дядя. Он сумасшедший! – Пищала девочка. Её глаза превратились в ягоды калины от слёз.
– Это отродье, простите меня, врёт. Ей нужно язык вырвать!
– Стража, отправьте мужчину в узилище11
Узилище – темница.
[Закрыть], а ребенка домой, – Софья не долго думала, что делать.
– Нет! Нет! – Начал верещать мужчина. На него набросилась охрана и уволокла. Девочке Феодосий дал медную монету для того, чтобы она приложила её к фиолетовому уху.
– Следующий.
– Следующим идёт посол с Урсулии! – Объявил советник.
Толпа начала перешептываться и неспокойно оглядываться. Для них это было необычным. Люди с той части Империи не смели приезжать без разрешения и особого повода сюда. Они считались буйным смердом, что не достойны аудиенции даже с секретарём. И раз приехал посол к самой государыне, что-то случилось.
Вышла из люда девушка. Совсем молодая. Рыжая, как ведьма окаянная. Вся в лохмотьях мужских. Сапоги явно были ей велики, потому что она шлёпала ими при ходьбе. Она двигалась рвано, дергалась от любого движения со стороны Софьи и стражи. Если бы только сидящая на троне подошла к гостье поближе, она увидела бы, что посол трясётся
– Моя императрица, – начала она тоненьким голоском, падая на колени, – я гнала лошадь со всех ног день и ночь, лишь бы вы приняли меня, выслушали и приняли мудрое решение.
– Для начала назовись, – секретарь произнес это серьезным тоном.
– Моё имя Елизавета Бориславовна Хмель. Мой отец Борислав Евдокиёвич Хмель. Он является…
– Мы знаем, кем являлся твой отец, но не знали, что у него есть дочь, – Феодосий перемялся с одной ноги на другую, иногда бросая вопросительный взгляд на Софью.
– Я, по вашим законам, внебрачная старшая дочь. И я приехала взывать к вашей мудрости и милости.
– Чего ты хочешь? – Софья положила локти на подлокотники, а руки сцепила в замок. Тулуп немного наклонила вперёд, чтобы чувствовать тепло своих ладоней на чреве.
Елизавета уткнулась лбом в ступеньки.
– Прошу вас освободить Урсулию. Прошу вас позволить ей существовать, как независимое и вольное государство.
На секунду в зале повисла напряжённая, будто мертвая, тишина, а потом народ занялся хохотом. Особо дерзкие посмели свистнуть. Софья откинулась назад, усмехаясь. Большее она себе не позволила.
– Прошу вас! – Хмель подняла голову. – Вы знаете, что мой люд не станет корится вам. Прольётся кровь. Жены станут вдовами, дети сиротами, а матери умрут от горя. Спасите народ. Позвольте им жить вольными людьми.
– Узнается в тебе хмельная часть отца, вот только он умер, пытаясь добиться свободы силой. А ты мудрее его, просишь для начала, – Розали говорила спокойно, осматривая посла.
– Моя императрица, надеюсь на вашу снисходительность.
– Зря. Милая, наивности тебе не одалживать. Урсулия часть Империи.
Девушка приоткрыла рот, будто хотела что-то сказать, но слов не находилось. Красные глаза слезились, а едва розовые губы подрагивали.
– Мой ответ ясен. Но я позволю тебе оставаться во дворце столько, сколько пожелаешь.
– Но, моя императрица…
– На этом день прошения закончен, – Софья четко дала понять, что у нее нет желания продолжать этот разговор.
***
Одна стопка бумаг неспешно перетекала в стопку напротив. Софья читала текст, подписывала его своей размашистой подписью и ставила штампы. Она распределяла бюджет, подтверждала сборы уроков и погостов22
Уроки и погосты – налоги.
[Закрыть], давала разрешение на отправку товаров через море. Софья сидела в своём любимом халате и терпела жжение от красных полос на животе, что остались после корсета.
В тишине раздался глухой стук.
– Войдите! – Пригласила императрица.
– Извините, что отвлекаю, – Феодосий вошёл в светлый кабинет, – но посол с Урсулии не хочет отступать и требует аудиенции с вами сейчас. Приказать высечь её?
– Приведи её ко мне, – правительница отложила очередной документ и, облегчённо вздохнув, откинулась назад. Это было хоть какое-то разнообразие в рутинной работе.
– Вам принести одежду?
– Нет. Просто приведи девчонку ко мне.
– Слушаюсь.
***
Массивная белая дверь отварилась и из-за неё появилась неопрятная девушка. Она несмело ступала по мраморному полу, будто боялась испачкать его. Это было глупо, ведь ценный камень спокойно отмывался. А вот белый ковёр, что лежал в другой части комнаты возле камина, действительно боялся даже молока, уж не говоря про грязь. Феодосий закрыл дверь и встал возле неё.
– Моя императрица, простите, что отвлекаю вас, – голос бастарда был хриплым, – но я прошу вас выслушать меня.
– Садись и говори, – холодно сказала Софья.
Елизавета, не отодвигая бархатное кресло, протиснулась между ним и столом, падая на подушки.
– Моя императрица, я ещё раз прошу вас о независимости и свободе Урсулии. Мои братья, – она запнулась, – они пойдут по пути отца. Они хотят добиться свободы, но они погибнут на этом пути. Все знают, что вашей армии нет равных. Ее количество превышает количество душ на Урсулии. Поэтому мои братья умрут, когда пойдут против вас. Я же прошу спасти их. Прошу спасти и храбрых мужей и сыновей обычных женщин моей страны.
– Твои храбрые мужи и сыны, это лишь жалкие предатели своего государства. Когда они пойдут против своей правительницы, они справедливо лишатся головы, – секретарь весьма грубо дал понять, что думает и Акимовна.
– Моя императрица, прошу вас, – посол, падая на колени, толкнула кресло своим телом. Его деревянные ножки неприятно проехались по полу. – Прошу! – Она сложила руки в молитве и тянулась в правительнице.
В Софье боролось сразу два чувства: раздражение и восхищение. Её раздражало то, что какой-то бастард посмел просить о таком. Как можно было найти в себе столько наглости, чтобы говорить о независимости села с самим самодержавцем. Но это в тоже время и восхищало. Это была невероятная смелость, что скрывала за собой благородные попытки спасти родных.
– Елизавета, – Розали сложила руки, что придавало ей более серьёзный вид, – ты просишь меня предать людей. Просишь меня бросить их на произвол судьбы и беззакония. Это называется государственная измена. За такое тебя следует повесить. Но судьба на твоей стороне. Я прощу тебя, если ты выбросишь эти мысли из головы. Твои братья сами могут за себя ответить. Думай о себе.
– Моя императрица, я не могу бросить попытки спасти свою семью от смерти.
– Так умоляй их, чтобы они не предавали меня, и они останутся жить. Всё в их руках.
– Моя императрица, они не смогут оставить наследие отца. Это в нашей крови. Мы не можем не защищать наших близких. А близкие – это не только про кровную связь, это и все люди Урсулии. Мы не можем считать себя частью вашей Империи, поэтому мы будем стремиться к свободе.
– Если это в крови, значит нужно её попустить. А хорошая порка способна вставить разум на место, – императрица смотрела в карие глаза, на которых начали накатываться прозрачные слёзы. Лицо дочери Хмеля выражало лишь отчаяние от осознания того, что её ждёт. – Феодосий, внутренний двор свободен?
– Конечно, – он был рад наказать за наглость девчонку.
Секретарь открыл дверь и позвал двух стражников, отдавая короткий приказ. Мужчины в форме подхватили Елизавету за локти. Она не сопротивлялась, лишь всхлипнула и в отчаяние смотрела на монарха. Гостью повели по роскошным коридорам во внутренний двор, в котором располагался небольшой сад, искусственные пруды и место отдыха. Софья шла следом.
Вскоре Акимовна остановилась на верхний ступени, наблюдая, как с её подданной сдирали верхнюю одежду, оставляя лишь рубаху, руки её приковывали кандалами к специальной платформе, которую соорудил ещё дедушка Софьи. Он порол неугодных в своё время, а девушка лишь тех, кто действительно заслуживал этого.
Императрица сильнее укуталась в шёлк, готовясь к долгому и неприятному времяпровождению. Она кивнула стражнику и он взял кнут. Мужчина взмахнул рукой и звонкий удар волной прошёлся по двору. Елизавета вскрикнула, вмиг выгибаясь, как лезвие косы. Софья сжала кулаки и снова кивнула. Произошёл второй удар. Снова крик, после которого появились всхлипы. Рубашка на глазах перекрашивалась из крахмально-белого в красный. На третий удар Софья зажмурилась. Внутри неё было болезненное чувство жалости. До этого она не приказывала высечь женщин. Никогда не было надобности. Только пару мужчин.
Специальные углубления для крови в платформе наполнились красной жижей. Она стекала с дрожащего тела, а заканчивала свой путь в клумбе с розами. Полные злобы глаза посмотрели на силуэт правительницы. Солнце, слёзы и боль слепили Елизавету. Она едва держалась, чтобы не упасть с колен.
– С неё хватит! – Приказала Акимовна.
– Моя императрица, вы уверены? – Феодосий ошарашено повернулся к Розали.
– Да. Отведите её в гостевую и направьте к ней лекаря. Я намерена повторить с ней разговор завтра. А сейчас я хочу обсудить с тобой кое-что. Пройдём в мой кабинет.
***
6 апреля 1706 год
Сегодня ко мне приехал посол с Урсулии. Я не думала, что это окажется совсем юная девчонка. Не думала, что это внебрачная дочь Хмеля. И она первая женщина, кого я приказала выпороть. Но меня надолго не хватило. После второго удара во мне проснулась жалость. Такого с мужчинами не было. Это отвратительное чувство затмило мой разум. Я подалась эмоциям и после третьего удара остановила стражника. Я снова начала терять контроль над ходом мыслей.
Девчонка была прекрасная, но она меня возненавидела. Это было ясно, как день. Елизавета Хмель просила о независимости для Урсулии. Это взбесило меня. Как бастард может просить об этом?! Как она вообще позволила себе это? Я снова отринула разум. В любом случае, благодаря ей мы узнали, что на Урсулии планируются восстания. Я приказала Феодосию организовать кампанию успокоения урсуливського народа. Завтра туда отправятся 3 тысячи воинов, которые будут следить за порядком и призовут в мою армию всех мужиков возрастом с 25 лет до 40. Пускай делом займутся, а не своей «независимостью».
Глава 2
– Самым лучшим решением Богохульной, – говорила учительница, практически сидя на столе, – историки считают создание деревень старцев. Когда старики оставались одни, не могли позаботиться о себе, их отправляли в эти деревни. Они были под защитой государственной армии. Был создан отельный орган, который помогал тем, кто не мог больше заботиться о себе и следил за тем, чтобы в этих деревнях люди ни в чем не нуждались. В этих же деревнях жили сироты. Это были первые дома престарелых и сиротское приюты. На тот момент, это было самое прогрессивное решение проблем неймущих. Но это не помогло остановить и замедлить разложение-гниение государства, которые она создала своей натурой и действиями, которое мы до сих пор исправляем.
***
Софья сидела за столом. Перед ней были выставлены лучшие, но уже остывшие блюда, а она даже не думала прикасаться к ним. Забыла про них. Локтями она упёрлась в покрытое салфеткой дерево. Пальцы сплелись, создавая будто мост между руками, на который опустился точёный подбородок. Исключительно императорские синие глаза пилили одну точку в массивной двери. Звуки скрипки слились в один сплошной звук, который только и настраивал на раздумья.
– Моя императрица, – Феодосий несмело прикоснулся к плечу своей правительницы.
– А? – Она дрогнула. – Чего тебе?
– Моя императрица, вы ничего не съели, а сидите здесь уже второй час. Вы здоровы?
– Да. Всего-то задумалась.
– Можно узнать, что вас гложет?
– Елизавета.
– Этот байстрюк? Только скажите и вы ее больше никогда не увидите.
– Я не про это. Она уже проснулась?
– Если вы хотите ее видеть, то она уже проснулась, оделась и бежит к вам.
– Если она действительно уже проснулась, пускай придет. Если спит, не трогай её.
– Будет сделано.
– И позови повара, чтобы разогрел мне завтрак, но вместо кофе хочу, чтобы был сок.
– Да, моя императрица.
***
– Доброе утро, – сиплым голосом начала гостья, останавливаясь возле двери, – моя императрица.
Феодосий рукой указал, чтобы девушка подошла ближе. Елизавета, задерживая дыхание, сделала тяжёлый шаг вперёд. Потом второй. Чем ближе она подходила к сидящей, тем больше ей казалось, что ноги превращались в чугун, а скрипач играл на струнах её души, раздражая. Девушка дрожала всем телом, но пыталась держать себя равной хотя бы музыканту. Вот только израненная спина не позволяла расправить плечи.
– Вы хотели видеть меня? – Она опустила голову в поклоне, сжимая руки сзади, щипая пальцами кожу, чтобы сохранить относительное спокойствие.
– Да. Можешь сидеть? – Коротким кивком гостья дала понять, что да. – Тогда прошу, садись рядом. Если хочешь, можешь съесть чего-нибудь.
– Благодарю, моя императрица, но не стоит. Я не голодная, – она осторожно приблизилась к стульям.
– Ты подумала над вчерашним? – Софья спросила это без лишних церемоний, смиряя взглядом сидящую справа.
Выданная новая рубашка была немного велика для Елизаветы, но это было даже хорошо, ведь под ней прятались толстые слои бинтов.
– Извините, об этом невозможно не думать. Это ведь моя цель приезда.
– И что ты решила?
– Моя императрица, мой ответ тот же. Я не могу отступить. Мы упертые люди, которым не нужно чужого. Мы хотим получить своё и только. Мои братья, – она закусила губу, – они хорошие люди, и поэтому они не смогут оставить дело отца. Это наше наследие – бороться за свободу. И за это они пойдут на погибель. Я не хочу, чтобы их матушка страдала. Она душевная и святая женщина. Я хочу, чтобы мои братья жили, как и их матушка, которая не выдержит их смерти. Поэтому я здесь.
Слушая всё это, Софья смотрела в красные от слёз очи. Она не смела прерывать ту, что так искренне и отчаянно пыталась спасти свою семью. Это было бы не уважительно к такому благородному монологу. Розали внимательно слушала и подбирала слова. И когда Хмель закончила, правительница начала:
– Ты хочешь спасти их, это похвально, но ты не думаешь о других. Ты думала о том, что произойдет в том случае, если я дам вам эту независимость? Кому перейдет власть? – Софья сделала глоток сока, давая возможность Елизавете обдумать всё. – Если один человек сразу возьмёт власть в свои руки, не факт, что другим не захочется взять это бремя на себя. Может начаться гражданская война. Твоя страна, в лучшем случае, может разделиться надвое. Территория позволяет это. Будет не одна битва за власть. Умрет не один человек. И твои братья не останутся в стороне, когда начнёт литься кровь на их земле, так? Но это внутренние проблемы. А внешняя политика? Шойла больше не будет сдерживаться страхом перед моей армией, потому что Урсулия больше не будет под моей защитой. Шойла начнет делать набеги на вашу землю. Будет захватывать ваши территории; женщин и детей отправят в холопы. Понимаю, для девочки, что была связана с политикой лишь тем, что ее отец был предателем-подстрекателем, трудно учитывать все факторы. Поэтому, – она тяжело вздохнула, – я лояльно отношусь к тебе. Советую быть благодарной за это, – Елизавета сделала поклон головой, насколько ей позволяло сидящее положение, и самими лишь устами сказала «благодарю». Розали поняла, что гостья не осознаёт ситуацию. – Знаешь, по правилам твоя семья должна была пойти на плаху вместе со старшим Хмелем, но он умолял уберечь вас от этой судьбы, – Софья посмотрела на небо через окно, вспоминая, как стояла рядом с Акимом и наблюдала за судебным процессом. – Помню, мне было пятнадцать, тогда ещё мой отец восседал на троне. Хмеля притащили в тронный зал. Он был зол и не сдавался до последнего. Его держали трое. Он был сильным и храбрым воином. И когда мой отец произнёс приговор, твой услышал, что его сыновья с женой пойдут с ним на верную смерть, он изменился. Бросился в слёзы. Умолял о пощаде для них. Мой отец согласился на помилования. И ты хочешь обесценить унижения своего отца? Хочешь, чтобы те, кого он спас, умерли?
– Нет. Я хочу лишь сохранить его наследие. Довести дело до конца и защитить семью.
– Я отправлю тебя домой, чтобы ты уберегла своих братьев от самой глупой ошибки в их жизни. Только так ты спасёшь наследие своего отца и свою семью. Завтра утром тебя будет ждать лошадь с припасами. Ступай.
***
– Феодосий, – позвала мужчину Софья, когда они остались вдвоём.
– Да, моя императрица.
– Отправь за ней одного конного. Он должен проследить, чтобы девчонка добралась до дома цела и невредима. Но она не должна знать, что за ней следят. Понял меня?
– Да, конечно.
– Славно. Что сегодня на повестке дня?
– Сегодня вы должны написать приглашение для Ханства и на этом важные дела закончены.
– Славно. Можешь идти.
– Да, моя императрица.
***
Софья, одетая в сюртук и штаны, сидела верхом на лошади. Она неспешно ехала по главной улице. Два стражника сопровождали свою правительницу, следуя за ней на расстоянии пары метров. Люди, расступаясь перед императорскими представителями, склоняли головы.
Розали нравилось ездить верхом, нравился и свежий весенний воздух. Это не мороз, от которого горит кожа, как при ожоге, и немеют конечности; и не жара, которая плавит тело, заставляя его лениться и душиться.
Феодосий гнал лошадь, чтобы быстрее оказаться возле Софьи.
– Моя императрица! – Крикнул он, чтобы на него обратили внимание.
Эскорт остановился. Софья дёрнула поводья так, чтобы её кобыла повернулась к секретарю. Животное зафоркнуло и копытом ударило мощенную камнем дорогу. Ромашке не нравилось, что хозяйка остановила прогулку, но была вынуждена покориться.
– Моя императрица, извините, что отвлекаю вас, но тот байстрюк… – он не успел договорить, как обеспокоенная правительница спросила:
– Что с Елизаветой?
– Она вернулась и снова требует вашей снисходительности.
– Я не удивлена. Она же хмельной крови, – Софья опустила голову и усмехнулась на секунду. – Что же, собери пятерых людей. Пускай они насильно сопроводят её домой. Если нужно будет, пускай используют кандалы, но она должна вернуться домой в целости. Понял?
– Да, моя императрица.
– Есть что ещё сказать?
– Нет. Есть пожелания на ужин?
– Хочу курицу с овощами.
– Через сколько вас ждать?
– Скоро. К тому же, приглашение до сих пор не написаны.
– Они ждут вас на столе. Я внёс правки.
– Славно.
***
Перо едва слышно шуршало, когда проводило своим острым концом с чернилами по бумаге. Буквы вырисовывались быстро и размашисто. Софья старалась, чтобы всё было идеально. Нельзя, чтобы Ханство оскорбилось и отказало в встрече. Тем более, что приглашения боярам и наместникам уже достигли адресатов.
– Феодосий, как дела у твоей Настасьи? – Спросила девушка, не желая больше заниматься кропотливым делом в полной тишине. Ей никогда не нравилось работать в тишине, но и громкие звуки раздражали. А для переписи одного и того же текста не требуется много ума, поэтому слух можно сосредоточить на чем-то ненавязчивом.
– Благоухает. Ей очень помогли ваши советы. Спасибо большое за это, – мужчина сидел напротив и следил, чтобы государыня не отвлекалась.
– Что ещё можешь рассказать?
– Ванны с отварами скоро разорят меня, если честно, – он усмехнулся.
– Зато твоя Настасья счастлива.
– Это да. Раньше лежала целыми днями, грустила, а теперь из ванн и прогулок не вылазит. И признаться честно, меня пугает, когда я посреди ночи встаю и вижу из окна, как она ходит по саду. И ходит долго, кругами. Иногда я задумываюсь о том, что ей стоит очиститься от нечистых сил.
– Феодосий, никаких нечистых сил нет. Это всё сказки церкви, – строго наказала Софья.
– Знаю, но то, что происходит с Настасьей, пугает меня. Я лишь хочу помочь жене.
– Понимаю, что ты хочешь лучшего, но не стоит верить в мракобесие, которое только крадёт время и здоровье. Наши лекари начали делать большие успехи, когда мракобесие отступило. Ещё немного и они смогут найти лекарство и помочь нам всем. Возможно наши дети забудут, что такое хворь, проказа, оспа.
– Буду надеяться на это. Но до этого момента мне придётся терпеть жену в саду.
– Хочешь знать, что я думаю на счёт этого?
– Конечно. Для меня честь услышать ваше мнение.
– Пока она хорошо себя чувствует, пока нет этих приступов неймуща, не мешай ей быть счастливой. Лучше уж она будет по ночам ходить по саду, нежели то, что было раньше.
– Полностью согласен.
– Я закончила. Дай чернилам высохнуть и поставь печать. Дальше ты знаешь.
– Да, моя императрица.
***
Ночь просочилась в каждый уголок дворца. И только луна освещала силуэт девушки, которая стояла возле окна. Софьи не спалось. Она обнимала себя за талию и смотрела на звёзды, которые щедро осыпали небо.
Мысли девушки были заняты лишь рыжей. Розали думала, не навредили ли Елизавете стражники, не мёрзнет ли она, сдастся ли или снова прискачет просить о независимости? И если прискачет, что с ней делать тогда? Что ждёт их двоих? Софья раздражённо отдёрнула себя. Ей не нравилось, что она начала думать о детях предателей часто и в позитивном ключе. В конце концов, это лишь дочь Хмеля. Её стоило бы ещё раз высечь за поганый язык и такие же мысли. Но её так жаль…
Девчонка бедная, росла без отца, Хмель в конце концов. Софья сжала кулаки и чуть не ударила стену. Смерд вызывал слишком сильные и сложные эмоции. Розали решила запретить себе думать о Елизавете.
***
Софья села в горячую ванную. Пар поднимался вверх, к огромному зеркалу, что было внедрено в мраморный потолок. Служанка принесла стеклянный кувшин. В воду вылили молоко.
– Тебе есть, что сказать сегодня? – Тихо спросила Розали.
– Да, моя императрица, – Варвара опустилась на колени возле сосуда, взяла мочалку и перешла на шепот, принимаясь за мытьё. Девчонка знала, что у стен есть уши, потому что сама является ушами государыни. – Мне удалось услышать, как дворянка Жанна и Роза обсуждали, как им надоело, что их мужья каждое воскресенье тратят время на собрание, а не на них. Они боятся, что их мужчины совсем потеряют интерес к ним. Также слышала, как мужчины-бояре обсуждали покупку лошади. Как один из них ждёт, когда она приедет к нему на смотрины. Говорит, что у него есть особенно породистый конь для неё.
– А что-то поинтереснее будет?
– Говорят, что наместница Пса беременна, но не от своего мужа, а от заморского гостя, которого они принимали в своем городе. Некоторые верят в это, некоторые нет, но многие уже начали обсуждать это. Недобрая слава ждёт ребенка.
– Что ещё?
– Ходят слухи, что вы слабо повели себя с той, с Урсулии. Люди обсуждают это… И им не нравится, что бастард с Урсулии позволил себе такое, а вы его лишь насильно отправили домой.
– Люди многое не видят и не слышат, поэтому и не им решать судьбы граждан Империи. Продолжай, – она надеялась, что служанка сменит тему.
– Им не нравится, что Урсулия столько лет не хочет кориться вашей семье. Хмель подрывал уважение вашего отца, а теперь его дочь…
– Что люди думают на счёт Ханства? – Софья не хотела вспоминать о волевом характере Елизаветы. Не хотела снова ощущать непонятную и незнакомую боль в груди.
– Они думают, что дикари не доберутся до столицы, но то, что они сделали и делают с кордонными сёлами и городами, пугает. А вы… – Она запнулась и поджала губы.
– Раз начала, договаривай.
– Вы отправляете армию на Урсулию, а не на Ханство. Люди боятся, что беда в итоге придет с обоих сторон и сломит нас. Мы будем слабы, потому что армию было потрачено не на тех врагов.
– Это всё?
– Да, моя императрица.
– Что же, я услышала и тебя, и их. Подай мне полотенце и можешь быть свободна.
***
– Феодосий, все бояре и наместники, которых я пригласила, отправили свой ответ? – Софья откинулась назад на кресле и протянула голые ноги по белому ковру. Шерсть невиданного ей животного была мягкая и длинная. Этот ковер подарили ещё её отцу, но только недавно достали из склада и постелили на пол.
