Текст книги "Как заслужить прощение (СИ)"
Автор книги: Nezumikun
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
Я же чувствую, все твои порывы, желания… как ты не отпускаешь себя.
– Что? – Сергей хрипло дышит. – Мне остановиться?
Мои пальцы на его щеках обводят высокие скулы, оглаживают подбородок, ощущая подушечками чуть заметную щетину. Мне хочется прикоснуться к коже на его груди, оставить засосы на шее своей меткой, но мы все еще в комбезах. Втягиваю носом травяной запах рыжего. Шампунь, пыль пустыни с места задания, с которого вернулись недавно, пот, оружейная смазка. Кобура с пистолетом пристегнута к правому бедру, так же как у меня. Мне нравится, как он пахнет. Мне вообще, блять, нравится все, что он сейчас творит! Не могу больше… держать в клетке свою душу.
– Не останавливайся, – прошу шепотом в приоткрытые губы и тону в синеве глаз.
Он понимает, целует и торопится расстегнуть застежки моего комбеза. Мать! Мать! Что ж они никак не поддаются! И у меня руки, как грабли… неуклюжие. Удается расстегнуть его защиту раза с третьего. Но вот голая кожа под ладонями.
Мы оба усталые и жутко возбужденные. Нас остановит только граната, или вызов начальства. Хотя второе сомнительно, будут на хер посланы…
Свот смеётся, я бормочу последние фразы вслух.
– Может в душ? – спрашивает, сдирая с меня комбез, попутно вылизывая языком шею, заставляя беспомощно всхлипнуть.
– Черта с два… – вцепляюсь в широкие плечи, целую веснушки. Кожа соленая с терпким привкусом метаморфа.
Боюсь оторваться от него, боюсь растерять решимость…
Да много чего боюсь…
Он чувствует мои сомнения, отрывает от пола за талию, прижимает к себе, несет к кровати. Наши комбезы остаются на полу вместе с оружием, вопиющее нарушение инструкций. Плевать!
Кровать пружинит под двойным весом. У Сергея прохладная кожа, но горячие ладони, которые мнут и ласкают мое тело, распаляя. Он ловит мои стоны губами, прикусывает и облизывает кожу на шее, и я уже плыву от этих ласк и трения наших членов друг о друга. Жар плавит кожу, похоть заставляет ныть поджавшиеся яйца, страсть туманит разум, а желание трепещет на кончиках пальцев, ласкающих упругие мышцы на груди Свота. Блять! Он меня облизал уже везде, как будто не трахнуть хочет, а перекусить!
Сейчас я тебе отомщу! Ящерица рыжая. Прикоснуться к темному соску губами, вырвать вздох, чуть прикусить, ощутить, как его член конвульсивно дернулся. Нравится. Обхватить ногами сильное тело, потереться настойчиво и получить засос на груди.
Я охнул, это почти больно, когда его ладонь сжала моё достоинство и приласкала. Изверг блин! Откидываюсь на подушку, возбуждение сильное и острое гуляет в крови, пьяня и дурманя. Я же так кончу, не дождавшись самого главного!
– Сергеееей! – протянул жалобно.
И снова нежностью обдает и предвкушением.
– Потерпи, Миха, – роется под подушками, вытаскивая смазку. Ухмыляется широко, жадно меня рассматривая, всего такого… расхристанного. Облизывает губы и садится на колени между моих ног. – Боишься?
– Нет! – пискнул я, совсем неубедительно, громко сглотнув.
Рыжий, наклонившись, отвлек укусом в плечо и проник в меня пальцами, бережно лаская. Я сжался и зажмурился невольно.
– Тише, тише, Мих, смотри на меня, – открываю глаза, всматриваюсь в напряженное лицо. Зрачки расширены во всю радужку, губы приоткрыты, взлохмаченные рыжие пряди торчат во все стороны. Капля пота на виске. Он так близко, глаза в глаза. Это мучительно… предвкушение… ожидание…
Скользкие пальцы растягивают моё тело, ласкают, нежат, проникают глубже. Доверие полное, безграничное. Расслабляюсь. Я стираю каплю пота с его щеки большим пальцем, целую невесомо, проводя языком по губам. Возбуждение перестало быть диким. Страсть под контролем. Уже два его пальца во мне, неторопливое движение языков в поцелуе. Меня вдруг прошибает сладострастная судорога, прошивая позвоночник, выгибая на кровати.
– Рыыыыыжиииий! – простонал я в потолок, вцепившись в широкие плечи, перед глазами полыхнули разноцветные круги от удовольствия. Член снова стал колом, чуть не вибрируя.
Тихий смех мне в шею.
– Будет еще лучше, Миха, обещаю.
И я поверил, безоговорочно, впуская его в свое тело. Сережа двигался очень осторожно и медленно. Такой большой, упругий, заполнил меня полностью. Боль была мимолетной и растворилась в горячей пульсации его плоти. Движения плавные, текучие, умопомрачительные! И этого стало мало…
Мы сорвались в штопор. Поцелуи до боли, до стука зубов и металлического привкуса. Движения навстречу в сумасшедшем ритме, бесстыжие шлепки плоть о плоть под аккомпанементы громких стонов. Бедная спинка кровати, долбящаяся в стену.
Я скулил, просил и царапался, подмахивая бедрами. И купался в наших чувствах, как в теплом океане. Сергей шептал нежности с горящими глазами, умолял потерпеть подольше, дать насладиться… и я сдерживался, хоть кончить хотелось до одури.
Эмоции переполняли нас обоих, кружились хороводом вокруг, я снял все барьеры, чтобы ощущать, чувствовать, впитывать. Это удивительно! Восторг! Обладание! Две души спаянные в одно целое. Я пропускал через себя все чувства и омывал ими душу Сергея, он откликался на энергетическом уровне, неосознанно. Он мой, а я его. Вот как это… когда тебя любят, и ты любишь в ответ. Берут и отдают без остатка. Вот сейчас… сейчас, нас накроет волной экстаза.
Рыжий гортанно рыкнул, выгнулся надо мной натянутой струной, опираясь руками в кровать, сминая в ладонях простыню. Меня пронзило жаром, я кончил себе на живот, вцепившись руками в предплечья метаморфа. Пульс зашкаливал, а дыхание срывалось на хрипы. Стало так легко и спокойно, я словно воспарил к небесам и на своей шкуре почувствовал, что такое рай. Блаженство и глаза не хотят открываться. На губах глупая улыбка.
Сергей осторожно прилег рядом, обнимая, сопя в изгиб шеи. Слова нам не нужны. После такого и умереть не страшно. Любимый…
– Спи, Миша. Я рядом, – прошептали мне на ухо.
И я уснул, впервые в жизни не один.
Вардо
Я все-таки напился, но не в баре, а один, у себя в комнате. Водка прекрасно заглушала боль в душе.
Михаил, ангел сероглазый, но не мой. Ради тебя я изменил себя, ради тебя… а может и ради себя. Я давно осознавал, работая в отцовской компании, что иду дорогой в ад. Падаю в гнилое болото, барахтаюсь, без надежды выбраться. Бизнес… мать его. Учеба из-под палки. Сволочной характер. Я не помню, когда мы с отцом просто разговаривали, а не грызлись. Никогда, наверное…
Мы так привыкли давить и сопротивляться друг другу, что не знали иного, да и не пробовали.
Два упрямых идиота, похожих до зубовного скрежета.
Я помню, как он орал мне вслед, когда я объявил о своем решении все бросить и пойти в армию. Он приказывал, угрожал, соблазнял, а я просто вышел за дверь ничего не желая слушать. Его проклятия неслись вслед, а душа знала, что это мой последний шанс не захлебнуться в дерьме. Я оказался прав. Единственное правильное на тот момент решение.
Я изменил свою судьбу, сейчас, сидя в комнате и попивая водку, я ни о чем не жалею.
Миша, свет мой путеводный, ты вывел меня из тьмы собственной души, а это многого стоит.
Бутылка кончилась, я ни с кем не подрался. Прогресс.
За окном неторопливый ветер срывает белые лепестки с дикой яблони, я, наконец, пришел в согласие с самим собой.
====== Шаг 14 ======
Михаил
У меня плохое предчувствие, когда все слишком хорошо, это не может быть надолго. Обязательно случится гадость. Закон равновесия.
В последнее время счастье балует меня. Любовь страшная штука, она поглощает полностью, делает сумасшедшим, ненасытным и глупым.
Все ночи провожу у Сергея, ночи безумной страсти. Бляяя, я все мозги растерял! Как мы себе ничего не стерли, удивляюсь. Хотя нет, знаю, рыжая зараза рассовала смазку, где только могла. Маньяк.
Мы стараемся сдерживать свои порывы при Рыси, но наши взгляды говорят лучше слов. Вардо делает вид, что не замечает ничего, а сам наблюдает за нами из-под опущенных ресниц, или в перекрестье прицела на задании.
Чувствую его боль, загнанную глубоко внутрь, разъедающую, но ничего поделать уже нельзя. Я люблю другого, а Рысь может быть только другом. Выбрасываю все лишнее из головы. Предстоит очередная операция по поимке психа. Летим на самолете, в иллюминаторах только плотные кустистые облака, застилающие небо. Мы очень высоко, закатное солнце висит белым шаром, так бывает только на севере.
Мерный гул двигателей, ремни плотно удерживают нас в креслах. Свот рядом, касается бедром моего колена. Собранность, сосредоточенность, любопытство, тихая радость. Мой мимолетный взгляд ловит лукавую улыбку. Как с тобой тепло, Сережа. Родной мой.
Рысь напротив, судя по дыханию и гранитному спокойствию, медитирует. Карие глаза закрыты, губы сомкнуты в жесткую линию. Холодность.
Визг сирены оглушает, аварийки мигают красным. Нас тряхнуло не слабо, аж зубы клацнули. Самолет накренило, болтанка усилилась. Дерьмо! Куда мы вляпались? Рывок, и мы висим в страховочных ремнях, сердце противно ёкает. Я сглатываю слюну, отгоняя подступающий страх. Не время!
– Первый, пилоту, что у вас там? Нас болтает, как в миксере! – холодно интересуется Вардо, у наших летунов.
Треск в шлеме и напряженный ответ:
– Аварийная ситуация! Взрыв правого двигателя. Отказ электроники. Группе Охотников покинуть самолет! Повторю. Группе Охотников покинуть самолет! Опасность потери машины. – А потом яростным голосом: – Ребята, выметайтесь! Машина неуправляема. Вас найдут по спасательным маякам. Удачи!
Отстегиваем ремни, в болтанке нацепляем парашюты. Минимальный Комплект выживания всегда на нас. Все свое ношу с собой. Доползаем до люка высадки, Рысь бьет по красной кнопке, и люк отъезжает вниз, обдав нас ледяным ветром. Облака под нами, вой воздуха и неизвестность.
Прыгаем, полет вниз, вой сирен остается позади. И вам удачи, летуны, посадите машину.
Дух захватывает, сколько раз прыгал, а ощущения потрясные. Чистый адреналин, пульс шкалит от восторга. Минуем облака, две маленькие фигурки слева от меня. Подо мной белая бездна с серыми прожилками. Что за нафиг? Снег? Обжигающий ветер пробирает даже сквозь комбез. Холодно. Слишком холодно. Я не думал, что мы настолько далеко на севере.
Я смотрю на серые разводы и понимаю, что это вода. Ледяная пустыня и вода. Раскрываю парашют. Порывы ветра мотают меня как щепку, я напрягаюсь до боли в суставах, чтоб контролировать снижение. Только не в воду, на мне пятнадцать кг снаряжения.
Удар и ноги пружинят о снег, неловко заваливаюсь на бок, пальцами судорожно пытаясь сорвать застежку ремней парашюта. Дьявол! Не поддается! Ветер тащит меня по льду, беспомощно дергаю ногами в попытке тормознуть. Меня окунает в ледяную воду. Холодно. Барахтаюсь отчаянно, в шлем сразу попадает огненная влага. Не паниковать!
Так, вдох. Скрываюсь под водой. Шлем долой, лицо пронзает тысячи промерзлых игл. Так, нож с лодыжки. Перерезаю ремни парашюта. Холодно. Зацепил вакуумную застежку комбеза, вода пробралась внутрь, нарушая терморегуляцию.
Холодно. Стропы болтаются в воде, главное не запутаться. Холодно. Тянет вниз. Я тяжелый, непомерный груз тянет... тянет... Воздуха нет... легкие наполнены огнем. Воздуха... Наверх... нож выскальзывает из непослушных пальцев. Загребаю руками жидкий лед. Выныриваю. Вздох!!!
Купол рядом над водой, вспучивается мерзким грибом. Холодно. Отплыть... не запутаться... Край льдины... слишком скользко. Руки в перчатках скребут по краю,... надо выбраться... подтянуться... Блять! Здесь течение!! Тащит вниз, под льдину. Нет! Нет!! Нет!!!
Вода кругом... холодно... зацепиться... Край льдины... ладонями... подтянуться... Выныриваю! Вздох-стон открытым ртом... холодно... сил нет... не вижу ничего... Сережа... помо...
Вардо
Мать! Мать! Мать! Нас выкинуло на глубоком севере! Пиздец! Слов нет... Холодрыга. Падаю на льдину с перекатом, отстегивая парашют. Ветер в лицо. Где ребята?
Вижу Свота в двухстах метрах. Приземлился, его купол тащится по земле. Колючий воздух пробирается под шлем. Север, мать его... Сколько градусов? Смотрю на браслет, температура окружающей среды минус сорок два. Ахуеть!.. Солнце на закате. Будет еще холоднее. Где Михаил?
Свот, как ошпаренный, срывается с места, бежит к воде. Замечаю у кромки разлома притонувший купол парашюта. Меня прошибает холодный пот, и я несусь вслед за рыжим. Ящерица на ходу сбрасывает шлем, пояс с оружием и снаряжением, а потом рыбкой ныряет в воду. Псих! Я давлю желание последовать за ним...
Подбегаю к кромке льдины, вода чуть колышется, пузыри на поверхности. Ну, давайте ребята! Минута... две... Охватываю местность взглядом, снег и лед, белое на белом. Ветер воет... Льдины толстые, выдержат любой транспорт. Вода пошла рябью, выныривает Свот, широко хватая ртом воздух, рыжие пряди прилипли к бледному лицу. Губы синие. Михаила прижимает к груди, подгребает ко мне. Я за шкварник тащу их обоих. Какие они тяжелые, сволочииии! И холодные. Кожа Михи серого оттенка. Плохо. Рыжий садится, тормошит любовника.
– Миха, Миха, очнись! – щупает пульс, встречается со мной глазами. – Он не дышит. – Обреченным голосом.
– Искусственное дыхание, давай, – делаю массаж сердца, напарник вдыхает воздух в безжизненные губы. Минута. Две.
Рыжего бьет озноб. Холод пробирается под комбез, наша экипировка не рассчитана на температуру ниже тридцати.
– Давай, Миша! Не смей подыхать у меня на руках! – метаморф бьет сероглазого по лицу. Очнись! Мать твою! Сволоооочь! Не ссмееей меееня оссставляяяять! – воет, я впервые вижу слезы на его лице.
Миха закашливается водой.
– Вот, умница. Давай, ангел мой, дыши, – рыжий убирает с его лица прилипшие волосы, голос у него... дрожит.
Переворачиваем Миху на бок, он выхаркивает ненужную жидкость, но глаза закрыты. Одна пряжка на комбезе сорвана, значит, вода проникла внутрь, значит он скоро сдохнет от переохлаждения. И ящерица... у него губы все еще синие.
Достаю из пояса термоткань, сую в руки метаморфу.
– Закутай его пока, чтоб не обледенел. Я поставлю палатку. Надо успеть до темноты. Эй, Слышишь! – тряхнул парня за плечо, на меня уставились вполне осмысленные глаза.
– Все сделаю, иди, – Сергей уже раскатывает термоткань.
Так, теперь палатка. Черт, начинаю замерзать. Вытаскиваю пакет и расстилаю квадрат ткани три на два метра и дергаю шнур герметика. Слышится шипение, палатка как по волшебству надувается сама. Ткань прочная и гибкая, ей не страшен ни снег, ни дождь, ни ветер. Подсветка изнутри обеспеченна флюоресценцией. Теперь обогрев, заползаю внутрь, две таблетки «сушилок» на стены приляпать, содрать ограничитель. Начинается химическая реакция с выделением тепла, мы обычно воду ими грели. Вылезаю наружу, разница температур уже заметна.
– Свот! Иди сюда!
Рыжий подхватывает закутанного Михаила и проскальзывает внутрь. Я закрываю полог, внутри становится все теплее. Сергей бережно кладет свою ношу.
– Его надо раздеть и растереть тканью, – сбрасываю шлем и снаряжение в угол.
– Зачем?
– Комбез поврежден, вода проникла внутрь, его надо согреть.
– Но здесь еще холодно.
– Скоро потеплеет, но ждать нельзя! Не тормози, рыжий!
Всматриваюсь в бледное лицо с черными веснушками. Что-то не так. Дыхание замедленное, зрачки сужены. Хватаю его за подбородок, поворачиваю к себе лицом.
– В чем дело, Сергей?
Он морщится от бесцеремонности и отбрасывает мою конечность.
– Я же ящерица, забыл? Температура тела подстраивается под окружающую среду. Еще немного и я впаду в спячку. Мне слишком холодно.
– Твою мать! Раньше не мог сказать?
– Мы вообще-то заняты были!
– Так, сейчас тут нагреется, оттаешь. Раздевайтесь оба, я схожу, твое снаряжение соберу.
На улице замерзаю почти сразу, облака сгущаются, ветер крепчает. Снег пойдет. Температура минус сорок шесть. Нахожу пояс Свота, в нем аптечка, для нас самое главное. Уютная серебристая палатка воспринимается оазисом в ледяной пустыне.
Рыжий раздел Михаила и закутал в термоткань, сам пристроился рядом. Комбезы валяются неподалеку. Синеватый свет флюоресценции придает их телам покойницкий вид. Два голубка, блин. Злюсь.
– Он не приходит в себя, – Свот гладит любовника по лицу. – И все еще слишком холодный, растирание не очень помогло. От меня мало тепла, Рысь.
Опускаюсь на колени, трогаю лоб ангела. Все плохо, кожа бледная, холодная, мелкая дрожь сотрясает тело. Начинаю разоблачаться.
– Его надо согреть. Я горячий, но меня на двоих не хватит.
– Ты на что намекаешь? – синие глаза подозрительно сощурились.
– Сам догадайся. Сушилок хватит ненадолго. Нужно греться самим. Один из действенных способов согрева – трение, или секс.
Не успеваю среагировать, меня хватают за горло пальцами с черными когтями, и рычат в лицо, скаля ядовитые клыки:
– Только попробуй к нему притронуться! Горло вырву!
– Успокойся припадочный! – хриплю, пытаюсь отцепить его граблю. – Сам будешь трахать своего любовника. Я только в качестве грелки поприсутствую. Свот, не дури! Мы посреди ледяной пустыни! Что ты предлагаешь? Он загнуться может, пока ты тут стыдливость разводишь!
Меня отпустили, проняло, кажется. И нечего на меня сверкать гляделками! Раздеваюсь, заползаю к ним под ткань и обнимаю Михаила со спины. Он полностью расслабленный, безучастный, дрожит. Свот прилег с другой стороны, гладит ангела по лицу, шее, плечам. В глазах лихорадочный блеск и отчаяние. Вдруг он прижимает к себе сероглазого за плечи, утыкается в шею.
– Не могу я так Рысь! – отчаяние в голосе. – Это же почти изнасилование беспомощного человека! Он не отвечает совсем... как я могу...
– Молча! – рявкаю зло. – Как будто мне это нравится! Синтезируй вместо яда – возбуждающее! Кусай и вперед! Вместо смазки – гель регенерации. – Сую ему в руки искомое. – Сергей, так надо. Он умереть может.
Стискивает тюбик, вздыхает и кусает Миху в шею. Осторожно так, ласково. И держит бережно. Он ведь почти не уступает мне в комплекции, разве только более жилистый и гибкий, а движения все сдержанные и осторожные. Еще веснушки эти... не только на лице, но и по плечам. Лежу тихо, приобнимаю Миху и смотрю, как его целуют осторожные губы, пока без ответа, а чужие руки гладят, нежат и массируют безвольное, но такое красивое тело. Перебираю черные кудри ладонью, они еще влажные, не высохли. Вот первый тихий стон сорвался с бледных губ, и Свот срывается на быстрые легкие поцелуи и шепот.
– Миша, Мишенька, ангел мой... сероглазый. Очнись любимый, я тебя согрею. Зацелую всего, нежный мой... заласкаю до одури, только очнись!
Меня самого в жар кидает от этих слов. Столько нежности... боги!
И поцелуй в губы глубокий, ласкающий с покусыванием, дыхание учащается у обоих. Хорошо. Свот уже спускается ниже, соски нежит языком, Миха дергается слегка и стонет уже громче. Руки рыжего ласкают бока любовника, оглаживают живот, бедра. Ладонь ласково мнет мошонку и под его умелыми пальцами, плоть парня начинает восставать. Пальцы у него тонкие, изящные, обхватывают член Михи, начинают неторопливо дрочить, рот целует податливые губы, все это в одном ритме.
Я выдыхаю медленно, стараясь справиться со своим возбуждением. Прижимаюсь всем телом к спине Ангела, провожу одной рукой по шелковой коже бедра, температура явно повышается, только в себя не приходит, но зубами стучать перестал.
Сергей уже сам льнет к груди любовника, трется об него, облизывает шею и грудь, не переставая ласкать рукой. Мне видно, что у метаморфа стоит не хуже чем у Михи. Черт! Я любуюсь обоими! Это... красиво, пошло. Возбуждающе! Я ревную, злюсь и... не могу оторвать взгляда... Пиздец! Приехали...
В палатке уже приемлемо тепло. Надышали мы... согрели воздух. Сушилки все еще работают. Снова глажу Миху по бедру, Свот замечает, обнимает, отбирая его тело от меня словно добычу, скалит клыки.
– Рысь! Будь человеком, не лапай его, а то сорвусь и башку откручу! Отъебись! – а у самого в глазах: «Моё, не трогать!» И глаза бешеные, дыхание сбитое.
– Если ты не заметил, тут некуда деться, – с сарказмом констатирую я и демонстративно окидываю пространство.
– Просто не лезь!! – рычит рыжий.
Я отодвигаюсь, насколько возможно, Свот бережно кладет Миху, сам нависает сверху и целует. Блядь! Это лучше порнухи! Это крышесносно!
Смотреть, как сильное мускулистое тело, накрывает более хрупкое и изящное. Как кожа трется о кожу и члены у обоих истекают смазкой. Как рыжий раздвигает коленом точеные бедра, выдавливает смазку на пальцы и проникает ими в своего любовника. И ответный стон-вздох из полуоткрытых коралловых губ. Быстрые поцелуи по плечам и груди и ритмичные движения пальцев, ласкающие внутри податливое тело.
Сергей отдался процессу полностью, ему важно доставить удовольствие, щеки раскраснелись, кожа порозовела, губы влажные от поцелуев. Согрелся...
А я перегрелся... в паху раскручивается тугой узел возбуждения, член болезненно ноет, и я начинаю себя поглаживать, продолжая смотреть на великолепное зрелище.
Свот перестал облизывать Михаила, придерживает за талию одной рукой, а второй, направляя, проникает в ангела мееедлеееенно. И тело, бывшее безвольным, дергается, бедра сжимаются на талии рыжего, спина выгибается, а серые глаза широко распахиваются в изумлении, из приоткрытых губ слетает горловой протяжный стон, заставляя волосы на моем загривке встать дыбом, а член конвульсивно дернуться.
Это музыка наслаждения, страсти и удовольствия...
Метаморф что-то шепчет успокаивающее, склоняясь над сероглазым, занавешивая свое лицо рыжими прядями, изящные руки немедленно вцепляются в его плечи, притягивая.
Мих еще не наткнулся на меня глазами, хорошо. Отвлекай его подольше, ящерица. Мне будет больно увидеть в его глазах страх или отвращение, но закрыть глаза я не в силах. Не могу я отказаться от вас ребята, вы показываете мне, что-то такое... чего я никогда не видел в своей жизни.
Кровь кипит во мне, но я сдерживаюсь.
В свои двадцать девять я трахался как-то не так. Хотя нет. Я именно трахался. Получал удовольствие. Занимался сексом. Но не любовью... И теперь передо мной наглядный пример огромной разницы между этими понятиями.
Сглатываю ком в горле, но нет. Я досмотрю все до конца...
Михаил
Я очнулся внезапно, от острой неги, разлившейся по всему телу. Сергей обнаженный склонялся надо мной с горящими глазами, проникал в моё тело, медленными толчками. Я не понимал ничего, было тепло, плохо видно, конечности плохо слушались. Я уцепился за Свота, как за самый осязаемый якорь, замычал в требовательные губы, вдруг осознавая, что мы занимаемся любовью. Меня накрыла волна его желания, нежности, отступающего страха, беспокойство тонкой пленкой плавало на поверхности его чувств.
– Рыжииий?..
– Все хорошо, ангел мой... – шепот, сквозь поцелуи. – Надо было тебя согреть, все хорошо. Так надо милый, мой... нежный. Не бойся ничего.
Я сгорал в его объятиях, не мог сдержать стоны. Зрение выхватило фигуру рядом. Рысь. Я почти запаниковал, но ощутил его эмоции: желание, зависть, наслаждение, печаль. Он жадно впитывал наш образ, наблюдал с упоением, облизывая губы и ласкал себя рукой. Я зажмурился, стыд заполнил душу. Сергей прижал меня к себе теснее.
– Не думай ни о чем Мих, пожалуйста. Он ничего не сделает. Прости, прости... так надо, – сбивчивый шепот мне в шею, и безжалостные движения подводят меня к грани наслаждения.
Нет сил анализировать, думать. Могу только чувствовать. Впиваюсь губами в губы ящерицы, засасываю яростно, лаская языком, язык, стараясь избежать клыков. Я взорвусь сейчас! Член трется о пресс рыжего, мучительная ласка.
– Сеееерёёёжааа! – выстанываю с закрытыми глазами выгибаясь в сильных руках, оргазм лавиной омывает тело. Сокращаю внутренние мышцы и слышу стон метаморфа над собой, внутри обжигает его семя, а сознание фиксирует еще одну вспышку блаженства. Мы все трое обкончались. Дьявол! Стыд какой... заниматься любовью при третьем...
Лежу, сверху Сергей тяжело дышит. Рядом Рысь, вальяжным кошаком растекся, втирая свою сперму в кожу. Глаза у него пьяные с дьявольскими огоньками. РРРРРррр...
– Ребята, на вас смотреть и никакой порнухи не понадобится! – ехидно тянет Вардо, довольно скалясь.
Рррррр...
– За просмотр деньги платят! – голос у меня хриплый, а тело расслабленно.
– Чего? Да это вы мне приплачивать должны! Скажи спасибо, что не присоединился!
Свот напрягся.
– Спасибо, – совершенно серьезно благодарю, смотря в карие глаза. – Я вообще, надеюсь, что весь устроенный спектакль был необходим.
– Тебя согреть надо было срочно. Помнишь, как тонул?
Я вздрогнул, в голове пронеслись все события неудачной посадки.
– Оригинальный способ... – проворчал я.
– Не привередничай, – Ижени взлохматил себе волосы. – И вообще парни, пришло сообщение на ком, нас спасут через четыре часа. Сушилок осталось часа на два. Использовать их надо с перерывами.
– Что предлагаешь? – Метаморф плавно перетек набок, прижимая меня к себе.
– Греться втроем. И не сверкай глазами! Просто тесно лежать под термотканью. Миха посередине, мы по бокам.
Сергей вопросительно посмотрел на меня. Черт с ними! Мы же команда.
– Ползи сюда, – я призывно похлопал ладонью рядом с собой. Вардо не заставил просить себя дважды. Прижался грудью к спине, так что я почувствовал все изгибы. – Только никаких поползновений! Скручу в бараний рог Силой, а Сергей мне поможет. Правда?
– Всенепременно! – обнажил клыки метаморф. – Если надо, даже яда не пожалею, парализующего.
– Я буду паинькой! Обещаю, – а сам зарывается носом мне в волосы, и тянет от него такой печалью и тоской, осознанием. Вот блин... все он понял, и про любовь нашу с Сергеем, и то, что он третий лишний, и что чувство его останется безответным с моей стороны. Друг он мне, не больше и не меньше.
Вардо
Спасли нас по графику. Вертолет прилетел, а мы уже все одеты и приведены в приличный вид. Я буду вспоминать эти четыре часа всю жизнь. Лежа в палатке, так близко от двух любовников я все для себя решил.
Контракт на службу заканчивается через месяц, и я не буду продлевать его. Оставаться с парнями себе дороже. Я не сопливая барышня и все понимаю, но видеть их вместе будет невыносимо и может сказаться на работе, а это чревато последствиями. Смертельными.
Меня не хотели отпускать со службы, но запретить не смогли. Последние сборы, все вещи в спортивной сумке, без комбеза непривычно легко. Выхожу к трапу катера, что должен увезти меня с базы в мирную жизнь.
Стоят. Оба. Подхожу.
– Не передумаешь? – Свот смотрит серьезно. Хороший ты парень Сережа, такой и нужен моему ангелу.
– Нет. Бывайте парни, – пожимаю руки, задерживаю в своей лапе хрупкую кисть, наклоняюсь к Михе и целую в щеку, с удовольствием наблюдаю растерянность в серых глазах. Шепчу: – Спасибо за мою душу, Михаил.
Он улыбается, искренне, светло. Проводит ладонью по щеке.
– Не пропадай с горизонта, Рысь. Звони. Пиши.
– Ага. Эсемески! – я рассмеялся. – Пока, голубки!
– До встречи, Вардо, – машет ящерица, я смотрю на них с борта катера. – Удачи в новых начинаниях.
Всенепременно, Сергей. Я начну строить свою жизнь по-своему ни на кого не опираясь, я никому ничего не должен. Я, наконец, свободен.
