Текст книги "Я помню (СИ)"

Автор книги: Нефер Митанни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Я помню

Прошёл год, как мы не вместе… Но я ничего не забыла… Да и смогу ли вообще забыть всё, что случилось с нами? Смогу ли забыть тебя? Говорят, время лечит. Ничего подобного! Если человеку суждено излечиться, он излечится сам. А если нет, то и никакое время ему не поможет. Просто боль станет глубже, уйдёт в самый потайной уголочек, и человек научится пережидать её, закрывая глаза и мысленно считая до десяти. Никто и не заметит, как больно этому человеку. О своём недуге будет знать только он сам.

– Привет, Принцесса, – ты, как обычно, позвонил мне вечером.

Твой голос звучал как-то непривычно, это «привет», всегда такое радостное, игривое, заставлявшее меня предвкушать сумасшедшую встречу, сейчас было каким-то тусклым, словно ты выдавил его из себя.

– Привет, Дёмка! – я постаралась не накручивать себя раньше времени, ответила бодро. – Ты когда будешь?

– Прости… Я подумал, что лучше сказать всё так, по телефону… Ты же – умная девочка, ты всё поймёшь…

– Пойму? – я переспросила, не желая понимать, в груди что-то сжалось и упало к животу.

– Да… Алё, ты слышишь?

– Да-да, я слышу тебя, – быстро выдохнула я, – Слушаю, говори.

– Так вот… – ты подбирал слова.

Разве можно подбирать слова, чтобы всё равно зарезать ими?

– Иногда в жизни приходится чем-то жертвовать, чтобы… чтобы не наделать ошибок и … не испортить жизнь той, кого любишь. Ты понимаешь?

– Да… – я проглотила комок слёз и бодро повторила: – Конечно, понимаю.

Набравшись сил, спросила, как нырнула в холодную воду:

– Ты бросаешь меня?

– Да…– прошептал ты и сразу заговорил как-то сбивчиво, оправдываясь: – То есть нет, не так! Просто я должен… Понимаешь?

– Ты встретил другую? – зачем-то поинтересовалась я.

– Нет! Нет! – ты оживился. – Как ты можешь так говорить?! Ты же знаешь… Просто … Это жизнь. А в жизни всегда нужно успеть вовремя отойти в сторону… И теперь, наверное, настал такой момент... Я должен… Понимаешь?

– Понимаю, но… Что же будет со мной? – мне удавалось говорить спокойно, хотя хотелось заорать на весь мир и колотить кулаками по твоей груди.

– Принцесса, ты… ну зачем я тебе такой старый? – ты, вроде, усмехнулся. – Ничего у нас уже не будет… Не может быть. Мне скоро сорок пять, а тебе только двадцать один… И я не олигарх, – опять усмешка, – у меня нет вертолётов, самолётов и лимузинов, как у твоего обожаемого Кристиана Грея.

Ты пытался шутить? Или?.. Мне кажется, ты говорил это серьёзно. Тот наш телефонный разговор я часто прокручиваю, как старый диск. Словно пытаюсь обнаружить в твоих словах какой-то скрытый смысл. Но он – если и был на самом деле – неизменно от меня ускользает.

– Принцесса, я люблю тебя… Только тебя! – ты подлил масла в костёр, который совсем недавно развёл в моей груди. – Но иногда нужно любовь принести в жертву. Ради спасения чьей-то жизни.

– Да… Я поняла, – мне вдруг захотелось смеяться, – ты приносишь меня в жертву.

– Нет! Не так, Принцесса! – воскликнул ты, и я вдруг представила твоё лицо с голубовато-серыми глазами, в которых мне всегда хотелось утонуть.

Когда ты сердился, строгая складочка появлялась у тебя между бровей, и мне нравилось её разглаживать. Сейчас ты был далеко от меня, и некому было стереть твою хмурость.

– Пойми, Золушке нужен принц, а не старый козёл…Ты подрастёшь и всё поймёшь, – пообещал мне ты. – Потом даже будешь мне благодарна… Что не испортил тебе жизнь.

– Я и сейчас уже благодарна, – глотая слёзы, призналась я.

– За что? – ты удивился.

– За то, что… Не важно… Прощай! – я быстро отключилась и уронила смартфон.

У меня не было сил. Сжавшись в комок, медленно сползая по стене в коридоре, я дала волю слезам.

Ура! Я ликовала – у меня появилась работа. Пусть скромная и временная, но моя собственная работа! Независимость от родителей. Впрочем, нашёл мне её папа, но разве это имеет значение? Во-первых, я смогу получить практические навыки перевода – а мне, как филологу, это крайне важно, во-вторых, деньги – свои деньги! – это же классно!

– Дементий Александрович, ну, вот и ваш переводчик, – папа встал с кресла и протянул руку приятному мужчине средних лет.

Я, смущаясь, взглянула ему в глаза. Господи! Разве могут быть такие глаза? Блин! Я – без двух минут филолог, а описать его взгляд не могу…. У меня нет слов. Это небо, омут и даже ветер в одном коктейле. Я вдруг вспомнила Ирку, свою сокурсницу. Она всегда говорила, что по глазам может понять о мужчине всё. У меня нет опыта Ирки. Если честно, у меня его вообще нет – одноклассник и сокурсник Сашенька, робкий очкарик, с которым я целовалась, не считается. Но сейчас почему-то я поняла не о нём, моём работодателе, а о себе. Я хочу всегда видеть перед собой его глаза. Вот пусть он сидит напротив меня, заложив ногу на ногу в этих потёртых джинсах, что-то говорит, а я буду на него просто смотреть. Ой, он, кажется, что-то спросил меня.

– Да.. – я кивнула, отвела взгляд и почувствовала, как краснею.

Эх, куда мне деться от этого своего свойства – краснеть? И не просто – раз и покраснела. Нет, я делаю это медленно, так, словно внутренний жар постепенно выступает на моих щеках, плавно переходит на шею, и вот уже я сижу пунцовая, словно перезревший помидор.

– Принцесса, не смущайтесь, – он усмехнулся.

«Хм, – я про себя отметила, – надо же, назвал принцессой… Ну, что же поздравляю! Он тебя не воспринял всерьёз!». Тут я заметила, что папы в кабинете нет. Он ушёл, оставив нас наедине.

– Вот, – мужчина протянул мне папку, – я совершенно в этом ничего не понимаю. Но скоро мне это понадобится для работы, и хотелось бы быть в теме. Если вы переведёте мне статью, то я буду вам очень признателен.

Эти два серо-голубых озера уставились на меня с хитрым прищуром. Мне почему-то показалось, что на мне нет одежды. То есть, конечно, на мне была эта футболка и узкие короткие джинсики чуть ниже колена – лето же, жара – но… вдруг возникло ощущение, что этот взгляд проник сквозь тонкий трикотаж, а потом скользнул прямо под ткань и даже умудрился, сдвинув полоску кружева оказаться у меня в трусиках. Ой! Я устыдилась своих мыслей. Кожица помидора опять стала прорастать на моих щеках.

А этому Дементию – имя-то какое необычное! – словно было мало. Он вдруг случайно задел мою руку.

– Вы полистайте, Принцесса, – улыбнулся, заглядывая мне в глаза.

И я поняла, что от его улыбки я сейчас упаду… или… или сделаю какую-нибудь глупость… Поэтому я, пересилив себя, стала листать папку. Конечно, упорно делала вид, что вчитываюсь в текст. Но сама даже не различала слов. Я вообще забыла не то что китайский, я забыла свой родной язык!

– Ну, так как? Берётесь спасти меня? – до меня дошёл вопрос Дементия.

– Да, да, конечно… – я с усилием подняла на него взгляд.

Он присел на край письменного стола и, сложив руки на груди, смотрел на меня с улыбкой. Всё остальное происходило, как во сне или в фильме. Его голос обволакивал меня, его улыбка заставляла покрываться мурашками, а взгляд… Взгляд просто так и вынуждал попросить: «Можно я вас поцелую?».

Потом, в своей жизни после твоего звонка я часто вспоминала тот наш первый день. Я уже тогда знала, что окончательно и бесповоротно люблю тебя. С первого взгляда, с первого твоего появления в папином кабинете. Но много позже я поняла, что любить можно только однажды. Однажды за всю свою жизнь. Всё остальное – не любовь, а попытки найти её вновь. Но так не бывает. Не может быть у человека несколько половинок. А я уже тогда осознала, что ты и есть моя половинка. Пусть ты старше меня на много лет, пусть я совсем глупая и ещё такая незрелая и, наверняка, не интересная тебе… Если бы ты уже тогда взял меня за руку и повёл к себе, я бы пошла. Да что лукавить? Я бы и сейчас пошла… Иногда я закрываю глаза и представляю, что ты вот сейчас вдруг позвонишь в мою дверь. Я открою, и ты молча войдёшь и обнимешь… Знаешь, если честно, я пишу эти строки, а во мне где-то живёт надежда, что ты поймёшь - это я пишу для тебя. Хотя я знаю, что этот мой дневник так и останется только со мной… к тебе он не попадёт никогда.

В тот первый день ты пригласил меня в кафе перекусить. Было обеденное время. Конечно, я согласилась. И вскоре мы весело разговаривали о разных вещах. Вернее, говорил ты, а я слушала. Но всё-таки я набралась смелость – видно, Иркины наставления как-то осели в моём сознании – и узнала, что ты, оказывается, не женат. Более того, живёшь один.

– Я так стар, Принцесса, – как-то грустно усмехнулся ты, – что у меня всё уже было, но ничего нет…

– Дементий Александрович, простите…– я опять покраснела и мысленно обругала себя за бесцеремонные нетактичные вопросы.

– Нет, нет-нет, – ты вдруг весело сверкнул глазами, лучики морщинок разбежались в их уголках, – не извиняйтесь! И, пожалуйста, называйте меня просто по имени. Вам ведь не сложно?

– Да, конечно, не сложно, – ответила я хотя, конечно, мне было сложно.

Вернее… не знаю, как сказать… В тот момент я мысленно уже называла тебя Дёмкой. Но сказать это вслух…Короче, я была словно на сковородке. То покрывалась пунцовым румянцем – хорошо, что можно было списать всё на неимоверную жару, то отводила глаза и часто поёрзывала на жёстком пластиковом стуле. Потом ты подвёз меня до остановки, до которой я попросила. И когда мы прощались, взял меня за руку и с улыбкой посмотрел мне в лицо.

– До встречи, милая Принцесса, – сказал ты, и в уголках твоих глаз опять выступили лучики морщинок.

Я подавила в себе желание прижаться к ним губами. Моё сердце, готово было прорваться сквозь грудь и упасть к твоим ногам. Лифчик вдруг стал тесным.

У меня были дела в тот день. Но едва твоя машина скрылась за поворотом, как я сразу поехала домой. Я встала под прохладный душ, чтобы остудить разгорячённое тело и, закрыв глаза продолжала думать о тебе. Видимо, мои мысли оказались материальными, потому что позже произошло нечто, ставшее для меня самым главным в жизни.

Вернувшись с дачи, я обнаружила, что забыла ключи от квартиры. Это была катастрофа! В городе из родных и знакомых не было никого – все разъехались по отпускам и на каникулы. Нужно было отправляться на вокзал и на электричке возвращаться обратно, за двести километров от города. Перспективка неприятная. Внезапно набежали тучи и хлынул дождь, пока я брела до остановки, мой короткий шёлковый сарафанчик цвета одуванчика промок так, что облепил меня, словно кокон куколку будущей бабочки. Как это часто бывает в жару, дождь оказался очень холодным. Я продрогла. Шла, обхватив себя руками, прижав к груди сумку. Мои волосы, тоже вымокшие, представляли собой жалкое зрелище – промокшие пряди свисали тёмными плетями. Слёзы подступали, и я пыталась сдержать их, мысленно ругая себя, что не захватила хотя бы свитер.

Вдруг рядом затормозила машина, и из неё появился ты. Дёмка. Быстро подскочил ко мне и потянул в сторону машины.

– Принцесса, что вы делаете здесь такая мокрая, как мышонок? – твои глаза смеялись, но в голосе звучало сочувствие.

– Я… так получилось, – пробормотала я, разрешая усадить себя в машину.

– Куда вас отвезти? – спросил ты, пристраиваясь в поток машин.

– Наверное, мне лучше выйти, – я отвела взгляд, стараясь не смотреть в твоё лицо.

В мокром сарафане и с растрёпанными мокрыми волосами мне стало вдруг жарко.

– Не говорите глупостей! – отрезал ты. – Так куда?

– Тогда на вокзал, если можно…

– Вы собираетесь в таком виде ехать куда-то? – твоя бровь удивлённо приподнялась, а на губах заиграла недоверчивая усмешка, но ты не отрывал взгляда от дороги.

– Да… Мне некуда идти... Я ключи оставила на даче, а в городе никого нет…– я тихо выдавила из себя признание. – Придётся вернуться за город.

Меня начала колотить дрожь, ты, конечно, это заметил.

– Быстренько перебирайтесь на заднее сиденье, там найдёте мой свитер, вам нужно немедленно переодеться, не хватало ещё подхватить простуду, – распорядился ты.

Я послушно перешла назад и стала стягивать мокрый сарафан. Застёжка никак не поддавалась.

– Лифчик тоже снимите. Нельзя чтобы оставалось что-то мокрое, – снова распорядился ты тоном, нетерпящим возражений.

Когда я сняла лифчик и осталась только в одних трусиках, мои груди торчали, словно замороженные, по телу шли мурашки. Вдруг я поймала в зеркале твой взгляд. Меня бросило в жар. Хотя наши глаза встретились всего лишь на мгновение, но я поняла – ты видел всё. О, как же это ужасно – ты видел мои крошечные груди, не приукрашенные пуш-апом! Я судорожно схватила твой свитер и прижала его к себе, прикрываясь им.

– Принцесса, – в твоём голосе прозвучал смех, – если я видел ваши глаза, то это не значит, что я видел что-то ниже, – сказал ты. – Немедленно надевайте свитер! Вы же не хотите, чтобы меня арестовали за то, что везу в салоне голую девушку.

Наконец, натянув на себя спасительную шерстяную защиту, я согрелась. Сняв босоножки, поджала под себя ноги и задремала. Мня убаюкало покачивание автомобиля и запах твоего свитера. Он пах тобой. Я проснулась от лёгкого прикосновения к щеке. Ты сидел рядом, смотрел на меня и перебирал пальцами прядь моих волос.

– Ой, я заснула, – смутившись, быстро стала надевать обувь. – Мы уже приехали? – спросила я.

– Да, – ты как-то странно смотрел на меня, словно собирался сказать что-то, но не решался.

Только сейчас до меня дошло, что мы стоим около подъезда обычного дома. Ты не привёз меня на вокзал.

– Но… куда вы меня привезли? – признаться, я совсем не испугалась.

Просто нужно же было что-то спросить.

– Тсс, – не волнуйтесь… Ну куда вы поедет в моём свитере? – твои глаза опять смеялись. – И потом, у меня есть правило: маленьких мокрых котят и попавших под дождь Принцесс всегда спасать, поить горячим чаем и укутывать тёплым пледом.

– Дементий, вы … это как-то неудобно, – пробормотала я.

Сама же подумала: «Неужели он многих девушек приводит к себе?».

Будто прочитав мои мысли, ты ответил, улыбаясь:

– Успокойтесь, до вас были только котята. Вы – первая Принцесса и единственная. Идёмте.

Когда мы вышли из машины, ты сразу взял меня за руку, будто боялся, что я могу убежать. Твоя ладонь, жесткая, с немного загрубевшей кожей, так уютно держала меня, что я даже была немного разочарована, кода мы подошли к двери твоей квартиры, и ты выпустил мою руку.

Едва мы вошли, навстречу откуда-то выпрыгнул огромный рыжий кот.

– Познакомьтесь, Принцесса, это тот самый котёнок, – ты улыбнулся. – Да, понимаю, верится с трудом. Но видели бы вы, какое это было микроскопическое и несчастное создание, сидевшее в нашем дворе. Кстати, его зовут Семён Семёныч.

Кот дал мне потрепать его за ухом. Ты вновь взял меня за руку, как ребёнка, и провёл в комнату.

– Вам надо принять ванну, – сказал ты. – Полотенца найдёте там, а халат… – ты задумался и решил: – Халат наденете мой. Конечно, я подозреваю что утонете в нём, как и в этом свитере, но это всё-таки лучше, чем кутаться в плед.

– Но… это как-то… давайте я просто посижу, сарафан обсохнет, и я пойду, – краснея, пролепетала я.

– Не возражайте! – ты комично сдвинул брови, изобразив, что сердишься.

Но твои глаза… Они смеялись. И возражать мне расхотелось.

Когда я вышла из ванны, ты позвал пить чай. Мы сидели на кухне, ты рассказывал мне про Семён Семёныча, я слушала, иногда весело смеялась. Мне было хорошо. А потом ты сказал, что спальня в моём распоряжении, а сам ты ляжешь на диване в зале.

Когда я осталась одна в комнате, мне вдруг стало грустно… У меня так бывает: накатывает безотчётная грусть и обволакивает своей тонкой паутинкой. Хочется спрятаться от неё, но спрятаться некуда. «Зачем я тут? – вдруг подумала я. – Его глаза… Весь он такой родной, заботливый… Он никогда не будет моим… И надо бежать, пока я окончательно не вросла в него». Сдерживая слёзы, я скинула твой халат и натянула влажный сарафан. Стараясь не вызвать шума, вышла из спальни и прокралась к входной двери. Я застёгивала ремешок на босоножке, предо мной вырос ты.

– Ну, и куда ты хочешь уйти ночью в мокром сарафане? – ты стоял, скрестив на груди руки, прислонившись к дверному косяку.

Я сразу заметила это твоё «ты», обращённое ко мне.

Ты был в свободных домашних брюках из трикотажа и без рубашки. Твоя обнажённая грудь с кудрявящимися золотистыми волосками притягивала мой взгляд. Мне хотелось подойти к тебе и приложить к ней ладонь.

– Я … мне надо уйти… – пролепетала я, – сама вдруг осознав, что мой голос дрожит, в нём чувствуются подступившие слёзы, и я вовсе не хочу уходить.

Это было странное состояние: я сердилась на себя, на свою нерасторопность – не успела уйти! – а ещё мне было стыдно тех желаний, которые ты будил во мне. И вдруг я почувствовала, что по моим щекам катятся слёзы. Ты шагнул ко мне и опустил свои руки мне на плечи.

– Принцесса, что такое? – встревоженно спросил ты, заглядывая мне в глаза. – Почему ты плачешь?

Моим единственным ответом было шмыганье носом. Но я не отвела взгляд. Твои глаза меня притягивали. Это как смотреть в звёздное августовское небо. В ясные сумерки звёзды видятся такими близкими, что кажется, будто их можно потрогать. И огонь их такой ласковый, совсем не обжигающий, а, скорее, тёплый и мягкий. Вот такими же мне казались твои глаза.

Вдруг ты стал мелкими поцелуями собирать мои слёзы. Сжав ладонями моё мокрое лицо, ты с какой-то непонятной мне жадностью пил слезинки с моих щёк. Я закрыла глаза и вдруг ощутила твои губы на моих губах. Сначала прикосновение было невесомым, будто пролетавшая пушинка дотронулась до меня. А потом… В жизни меня целовал только Сашка. Иногда, провожая с лекций, он настойчиво сграбастывал меня, пытаясь опустить свои руки ниже моей талии, и впивался в мой беззащитный рот мокрым поцелуем. При этом он всегда почему-то старался меня укусить. Мне не было приятно, но я почему-то не сопротивлялась. Сама не могу понять почему… Может, мне просто было жаль Сашку, который – я знала это ещё со школы – был в меня влюблён.

Твой поцелуй был иным. Твои губы словно завладели мною. Не только моим ртом, а именно всем моим «я». Ты словно просочился в меня. Твой язык раздвинул мои губы и стал скользить в пространстве моего рта. Я с изумлением услышала свой стон и вдруг поняла, что сейчас упаду: у меня подгибались колени, а по телу пробегали щекотные мурашки, которые заставляли меня дрожать. Через мгновение до меня дошло, что ты несёшь меня куда-то, прижимая к себе и продолжая целовать. Твой язык, проскальзывая по моему нёбу, заставлял пульсировать что-то в моей маленькой щелке между ног.

В тот момент я совсем улетела из этого мира. Где я была? Я была частью тебя. Какой-то промежуток времени я вообще не помнила, что ты делал. Сознание вернулось, когда я поняла, что совершенно обнажённая лежу на постели, а ты смотришь на меня и твои пальцы медленно скользят по моей шее и ниже, то и дело дотрагиваясь до грудей. Полуулыбка была на твоём лице. Ты словно изучал моё тело. А оно… оно дрожью отзывалось на твои прикосновения. Груди словно выросли: мои маленькие холмики налились какой-то неведомой силой. Соски ныли, отвердев и припухнув. Мне хотелось чего-то большего… И ты вдруг склонился над моими грудями и стал ласкать их губами и языком.

Я пыталась сдержать стон, но не смогла.

– Принцесса, милая девочка, – почему-то хриплым голосом произнёс ты, – Как же я долго тебя ждал….

Я тогда не поняла смысла твоего признания. Собственно, я вообще ничего не понимала. Были только твои губы, посасывающие мои груди с какой-то нежной жадностью, твои руки, блуждавшие по мне в поисках чего-то, проникавшие между бёдрами и поглаживающие там, в средоточии моей женственности. Я отдалась на твою волю, как утлая лодочка отдаётся на волю океанских волн.

Твои поцелуи перемещались всё ниже – на живот, на границу живота и бёдер, а потом…. О! Ты вдруг опустил голову туда, к моей заветной запретной щелке, которую до тебя трогала только я сама. Мне не было стыдно. Я шире развела бёдра, сама не зная, зачем. Мне хотелось этого!

– Принцесса, напои меня собой, – пробормотал ты шёпотом и нежно дотронулся губами до моего гладкого холмика. – С самой первой минуты я хотел выпить твою влагу…

Я вздрогнула, мне было щекотно, наверное, даже в большей степени от твоих откровенных признаний, но ты с улыбкой удержал мои бёдра.

– Э, нет, Принцесса, моя сладкая… У тебя здесь всё такое маленькое. Я хочу насладиться твоим сокровищем сполна…

Твоё лицо у меня между ног было таким светлым, глаза блестели, манили к себе, и я послушалась. Животные чувства охватили меня, подчинили полностью. Теперь не было разума, теперь было только моё тело и твоя власть над ним. С нежным глуховатым урчанием ты погружался в горячую плоть у меня между ног. Твой язык скользнул вниз вдоль по моей щелке, а потом поднялся в обратном направлении. Я выгнулась, чуть сжимая коленями твою голову. Но твои руки удержали мои ноги. Как во сне до меня долетел твой хриплый смех.

Остальное тоже проходило словно во сне. Я чувствовала, как что-то большое и жгучее разрастается внизу живота, как выплёскивается из меня чем-то горячим, как твои губы и язык проникают между моими складочками, ставшими вдруг липкими. Я слышала твоё дыхание, ты что-то шептал, но я не разбирала слов, выгибаясь на встречу твоему языку, бесстыдно сильнее раздвигая бёдра. Твои ладони сжимали мои ягодицы и это усиливало мои ощущения.

– Дёмка, пожалуйста, – просила я о чём-то, не осознавая своих слов, – мммнннн, Дёмка!

А ты продолжал терзать меня своим языком, то проталкивая его в меня, то просто водя кончиком по моим разгорячённым створкам щели. Твоё громкое дыхание тоже заводило меня. Я осознавала, что ты сам наслаждаешься этими откровенными ласками. Такое возбуждение я никогда не испытывала раньше, когда ласкала себя сама. Сейчас это было, как взлёт на американских горках: ты подводил меня к самому пику, я была готова сорваться в пропасть и взлететь над ней, но ты вновь ослабевал натиск и этим продлял мои сладкие муки. Я бесстыдно раздвигала ноги, приподнимала бёдра, выгибая их навстречу твоему жадному и умелому рту. Иногда ты, подняв голову, смотрел на меня своей улыбкой. Распутной, наслаждающейся, удовлетворённой тем, что ты делаешь с мной, удовлетворённой своей властью надо мной.

– Как ты очаровательна, когда вот так доверяешься мне, – прошептал ты. – И краснеешь! Милая, знаешь ли ты, как тебе идёт этот румянец? – ты засмеялся. – И тут у тебя тоже всё такое румяное.

Ты опять дотронулся до меня там. Твой палец медленно прошёлся по мой разгорячённой промежности, заставив застонать. Язык бесстыдно заскользил во мне с прежней настойчивостью. Моё заведённое лоно трепетало вокруг твоего языка, сжимая его. Я чувствовала приближение желанной вершины.

Неожиданно я услышала, как ты сказал, тяжело дыша:

– Принцесса, кончи! Кончи мне в рот!

Это был приказ. Твой приказ! Во мне вдруг что-то взорвалось, я закричала твоё имя, огонь вырвался наружу и поглотил меня. Когда я вынырнула из огненного моря, ты обнимал меня и, ласково глядя, щекотал пальцем по щеке. Этот твой взгляд и прикосновение показались мне наполненными благоговением. Я и не думала, что ты можешь быть таким нежным: до сей минуты ты казался мне самим воплощением власти. Но сейчас я вдруг осознала, что твоя власть скрыта и вот в этой нежности.

– Принцесса, как ты? – спросил ты.

– Я… Мне хорошо… Я люблю тебя, Дёмка.

Моё признание прозвучало так естественно. В глубине души я уже тогда, при первой нашей встрече знала, что когда-нибудь скажу тебе это. Ты ничего мне не ответил, просто прижал меня к себе и стал покачивать. В ту ночь я стала твоей. Полностью. До капли, до самой последней родинки на моём теле. Ты вошёл в меня, как воздух, заполнил собой и отдал мне часть себя.

Утром мы вместе стояли под душем. Ты мыл меня, словно я была маленькой, мы оба смеялись. Я наслаждалась не только твоими прикосновениями, но и самим созерцанием твоего необыкновенного тела. Нет, ты не был красавцем-атлетом с накаченными плечами. Но для меня не существовало ничего прекраснее твоей груди с завитками золотистых волос, на которых серебрились капельки воды, твоих стройных мускулистых ног и таких нежных, но сильных рук. И вдруг я, повинуясь какому-то порыву, опустилась на колени и поцеловала твой шелковистый кончик.

– Принцесса, – ты смотрел на меня, нахмурившись, твои глаза потемнели, – ты когда-нибудь это делала?

– Что это? – я действительно не понимала твоего вопроса, но мне вдруг стало страшно. Страшно от того тона, с которым ты произнёс этот вопрос, от твоего строгого, внезапно ставшего жёстким, взгляда.

Неужели я сделала что-то запретное, ужасное? Я хотела подняться и выйти из ванны. Но ты удержал меня, опустив мне на голову руку. Как всегда, в твоих движениях сквозили власть и скрытая сила. Ты повелевал мною. И это мне нравилось. Мне нравилось подчиняться тебе. Это поднимало в моём существе какую-то непонятную волну удовольствия, которая теплом разливалась по всему телу и наполняла меня волнующим ликованием. Я твоя! Я часть тебя! Я принадлежу тебе!

– Ты когда-нибудь брала в рот? – спросил ты всё тем же тоном.

– Нет, – я растерянно смотрела на тебя, продолжая стоять на коленях. – Прости…

– Почему ты это сделала? – твои губы искривила усмешка.

– Мне захотелось, – я была честна с тобой. – Я … мне нравится твоё тело…

– И эта моя часть тоже? – опять усмехнулся ты и провёл пальцем по моим губам, раздвигая их, проникая мне в рот. – Тебе нравится и эта моя часть?

– Да, – я сглотнула. – Очень… Он такой… красивый и…и нежный … и такой… – я замолчала, не находя подходящих слов.

– Хорошо, Принцесса, – ты погладил меня по щеке. – Он твой. Но я потребую от тебя, чтобы ты была только моей. Слышишь? Ты моя! Согласна?

– Да! – я кивнула без раздумий. – Да, я твоя.

– Чудесно, – твои глаза вновь превратились в два серо-голубых озера с ласковыми волнами. – Возьми его! – вдруг приказал ты. – Возьми, как хочешь…

– Но…– у меня появились сомнения, в которых мне было совестно признаться.

Конечно, я слышала о таком. Какая современная девушка об этом не слышала? Но я не знала, как именно это делается, что именно нужно делать.

– Не бойся, – ты улыбался, – если что-то будет не так, я скажу, – ты понял мои сомнения.

И тогда, окрылённая твоим разрешением, я бережно, как хрупкий стебель, взяла твою плоть в свою ладонь и охватила пальцами.

– Принцесса, не нежничай с ним, – усмехнулся ты, – сожми сильнее и проведи пальцами вверх-вниз.

Я послушно сделала это. Твоя плоть подрастала, она удлинилась и стала толще. Для меня это было словно волшебство: я имею власть над тобою. Над этой твоей загадочной частью. Это так заводило! Я почувствовала влагу между ног. У меня там вновь разгорался жар. Потом ты, взяв своё сокровище в руку, коснулся концом моей щеки, мягко толкнул меня в губы.

– Оближи! – приказал мне. – Оближи языком самый кончик.

Я послушно высунула язык и робко лизнула, словно пробуя мороженное. Твой вкус… Это невозможно описать… Ты был терпким, сладким, горьковато-пряным. Возбуждаясь, я сильнее выдвинула язык и принялась старательно вылизывать твой толстый конец, ставший багровым. Ты что-то говорил мне, но я уже не слышала тебя. Словно художник, внезапно озарённый вдохновением, я сама начала творить твоё удовольствие. Впрочем, для меня это тоже было наслаждением. Удивительное открытие сделала я в то утро – я открыла для себя твою плоть. Я вдруг поняла, как люблю её. Это странно, наверное, любить часть твоего тела, будто это что-то самостоятельное и особенное. Но именно так я чувствовала. Мой язык выписывал замысловатые пируэты по всей длине гладкой шелковистости. И эти ласки сочетались с поцелуями, которыми я неустанно осыпала твой сладкий стержень. Я ощущала пульсацию твоих вздувшихся вен. Она словно передавалась мне, заставляя сжиматься моё разгорячённое лоно. Я упивалась тем, что делала. Твой взрыв стал для меня желанен, словно это я должна была расколоться на части.

– В рот! Возьми в рот и соси! – прохрипел ты.

Я послушно исполнила очередной приказ, стала сосать, стараясь глубже захватить плоть губами.

– Принцесса, я… сейчас кончу, – потемневшим взглядом ты смотрел мне в лицо. – Ты… сможешь проглотить?

Я не ответила – мой рот был занят важным делом – только моргнула глазами, давая своё согласие. И сразу ощутила во рту непривычный солоноватый вкус. Содрогаясь бёдрами и всем телом, ты наполнил мой рот, выкрикивая моё имя. У меня выступили слёзы, но я глотала и глотала твой горячий дар, принимая его, словно эликсир жизни. Опустошённый, ты поднял меня с колен, прижал к своей вздымающейся груди и стал целовать мои губы, перепачканные тобой мгновение назад.

Не проходило и дня, чтобы мы не встречались с тобой. Впрочем, однажды ты уехал в командировку. Это было поздней осенью. Те две недели стали для меня самыми сложными. Я ждала твоего звонка, мэйла. И хотя ты звонил и присылал письма каждый день, мне всё равно было грустно. Однажды ты скинул мне своё фото. Ты стоял, раскинув руки, повернувшись ко мне спиной, джинсы были спущены, и сразу под чёрной кожаной курткой аппетитным пятном светлела твоя попа. Этот снимок я осыпала поцелуями, а тебе скинула ответное письмо, в котором рассказала в подробностях, что я сделаю с твоей попкой, когда она будет лежать рядом со мной.

Ты обожал необычные ситуации, придумывал игры. С тобой я стала любить секс. До этого я и не подозревала, что интимные отношения могут приносить столько радости и какого-то необыкновенного чувства насыщенности, наполненности тобой. Иногда ты любил меня в машине, заставляя садиться верхом к тебе на колени и впускать в себя так глубоко, что, казалось, пронзал меня насквозь. В такие минуты, когда я двигалась на тебе в сумасшедшем чувственном танго, ты целовал меня. Властно, как собственник, ты ласкал мои груди. Разминал их так, что они из крошечных пирамидок становились припухшими башенками с напрягшимися сосками, нывшими от желания. Ты покусывал их, проводил языком, а потом принимался сосать с каким-то неистовством. Когда мы кончали разом, ты ещё какое время оставался во мне. Тебе нравилось быть во мне. И мне нравилось это ощущение заполненности тобою.

Иногда под утро я просыпалась в каком-то странном состоянии – мне не хватало тебя. Я садилась, поджав ноги, и долго смотрела на твоё спящее лицо, словно пыталась запомнить каждую твою черту, каждую мельчайшую морщинку. Я любовалась тобой. Это можно было делать только вот так, в предрассветных сумерках, когда ты был такой расслабленный, нежный и … очень ранимый. Днём, надев свою обычную маску силы и строгой собранности, ты был иным. Тоже любимым, но другим. Недоступным. А сейчас, в постели, лишённый одежды, ты был только мой. Я чувствовала, что хочу защитить тебя от всего мира, уберечь от боли и всяких разочарований, может, уберечь от тебя самого…