Текст книги "Под струнный оркестр дождя (СИ)"
Автор книги: Недочасовщик
Жанр:
Слеш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Мне никто не отвечает. Еще год назад я понял, что больше никогда не услышу его голос. Да что там… Никогда не прикоснусь, никогда не услышу, как он зовет меня по имени.
– Крис, я… я очень скучаю, но не знаю, как мне дальше быть. Мне кажется, я начинаю чувствовать что-то к этому немому омеге. Меня это пугает, я так не хочу. Я хочу остаться с тобой. Навсегда. Я помню, что ты сказал мне тогда. Но как я могу просто забыть тебя? Как могу заменить тебя кем-то другим?..
А ответа все нет…
Я всегда провожу здесь несколько часов, но сегодня, сам не знаю, почему, просидел всего час, переполненный мыслями об Оливере.
Он не дает мне нормально спать, даже простое нахождение в одном доме с ним делает мое существование невозможным. Я не могу постоянно видеть его и постоянно отговаривать себя заговорить с ним.
Я ведь мало о нем знаю, только то, что вычитал в интернете. Я не знаю, чем он хочет заниматься, когда уедет, не знаю, уедет ли он вообще.
И я не знаю, радоваться мне или огорчаться. Я очень долго не подпускал к себе никого, так почему этот омега стал исключением? Что в нем особенное? Как? Чем он смог меня зацепить?
Я не знаю. Мне кажется, я уже ничего не знаю. И это пугает.
Я еду домой. Там меня всегда ждет Оливер. Всегда, как бы поздно я не приходил. Не понимаю, почему он так делает. Я много раз говорил ему не дожидаться, а он словно и не слышал.
Вот и сейчас. Я уже подъезжаю, и прямо чувствую, что он сидит на своем любимом месте и ждет.
Захожу в дом. Странно. Никого нет. Позвать его? Нет, это ни к чему. Если захочет – сам выйдет.
Может, зайти к нему? Просто спросить, как дела…
– Оливер? – стучу в его дверь. Она закрыта на замок. Он же стал реже закрываться… – Слушай, может прокатимся? Заедем… пообедать?
Не отвечает. Конечно, ответа от него нужно ждать чуть дольше, чем я привык…
«Нет.» – надпись на записке, просунутой под дверь.
Надо же, даже точку поставил.
– У тебя все хорошо?
«Да, нормально.»
Не нравится мне это, ох, как не нравится. А это что?
– Оливер, дай мне войти, – я начинаю нервничать. Откуда на бумаге кровь?
«Прости меня»
– Оливер, хватит, просто открой дверь.
Почему? Почему мне так страшно? Не отвечает. И в голове пусто, совершенно нет мыслей…
– Оливер… прошу тебя, пожалуйста, впусти меня…
Я готов был выть от желания выломать эту самую дверь. Он же там, по ту сторону, один. А если что-то случится, или уже случилось. Что, если это будет чем-то непоправимым? Я не переживу. Нет, точно не переживу.
Щелкнул замок, дверь чуть приоткрылась. Я влетел в комнату одним быстрым движением, лихорадочно обводя ее взглядом.
На полу рядом с дверью, обняв руками колени, сидел Оливер, шмыгая носом и пряча лицо. Я кинулся к нему, смотря в упор, стараясь не пропустить ни одной детали…
– Эй, тише, спокойно, все хорошо, я здесь, – почему я так говорю? Почему успокаиваю? Почему переживаю? Ведь еще полтора месяца назад я знать не знал о том, что он есть, а месяц назад он был мне совершенно безразличен. Что теперь не так? Что не так со мной?
– Не нужно плакать, Оливер, – я положил руку на хрупкое плечо. Он сильно дрожал. – Малыш, кто тебя обидел?
Его рука потянулась к бумаге, что была разбросана по полу. Два слова. Он пишет всего два слова.
«Прости меня»
– За что? – я не понимаю.
«Я мешаю тебе жить»
Он поднял на меня глаза. Глаза, всегда такие безжизненные, теперь были переполнены печалью, отчаянием и слезами. Он плакал, так, что сердце само сжималось. Я не хочу видеть его таким. Мне некомфортно, когда он плачет…
– Что ты такое говоришь? – всматриваюсь в его лицо. – Ты мне не мешаешь. Что за глупости, Оливер?
«Я похож на него, так ведь?»
Он говорит о Крисе? Но от кого он узнал? Что, Рей проболтался? Его можно понять. С большим трудом, но все же можно.
– Да, ты на него похож. Даже очень, – по впавшим щекам бежали новые слезы. – Но это лишь внешнее сходство и ничего больше. Ты другой, Оливер. Если ты не хочешь здесь находиться, то пожалуйста, уезжай, только не надо думать, что я сам горю желанием тебя выставить. Будь осторожнее со своими мыслями, хорошо?
Ответа нет. Он не реагирует почти никак, только слипшиеся от слез ресницы немного подрагивают.
– Откуда это у тебя? – спрашиваю я, буравя взглядом его щеку, на которой красовался небольшой, но глубокий порез.
«Упал в ванной» – пишет он, отрешенно глядя куда-то в пустоту перед собой, почти не обращая на меня внимания.
– Ясно. Нужно быть аккуратнее. Пойдем, я тебе пластырь дам.
Он кивает.
Мы спускаемся по лестнице на первый этаж и остаемся на кухне. Когда омега успокоился, я начал расспрашивать его о том, был ли здесь Рей, но Оливер ничего не отвечал.
Уже под вечер, когда омега захотел уйти к себе, я закончил наш непродуктивный диалог.
– Я уже говорил. Если что-то случится – зови меня. Я всегда приду на помощь, пойми, – я уже хотел первым взойти на лестницу, как ко мне подлетело растрепанное существо и обняло, так сильно, как позволяли тоненькие ручки.
Мне показалось, что он что-то сказал, почти не размыкая губ, но я не предал этому большого значения, просто обнимая мо… моего омежку в ответ.
========== 7.«Персики» ==========
Уже десятое декабря… Уже утро десятого декабря. На улице все белое, глаза режет.
И с кровати вставать не хочется. Мягкая такая, как облако. И еще теплая… Будь моя воля – остался бы здесь навсегда.
Но нельзя. Нельзя. Давай, хватит прохлаждаться, ты и так задержался.
Выбираюсь из постели, одеваюсь в оставшуюся у меня одежду, сильно закутываясь в шарф. Сейчас уже одиннадцать утра, Итан уже должен проснуться…
Я подошел к его комнате и занес руку над дверью. Тихо постучал. По ту сторону послышалась возня, после шум, тихая ругань. Наконец, дверь открылась.
– Разбудить в такую рань… Что я тебе сделал?
Я поднял на уровень его глаз бумагу с надписью.
«Отвези меня в банк»
– На кой?
Я закатил глаза, добавляя на бумагу еще одно слово.
«Просто отвези меня в банк»
Разворачиваюсь и иду вниз. Завтракаю и жду Итана на кухне. Он спускается довольно быстро, каким-то посвежевшим. Когда мы увиделись на пороге его комнаты, он был сонным, с прищуренными глазами и полным хаосом на голове. А теперь умытый, причесанный, вкусно пахнущий, жующий свежесделанный бутерброд.
В дороге он все не унимался. Постоянно задавал вопросы, что-то еще говорил.
– Нет, ну ты мне скажи… – пихаю его в плечо, мол, не его дело. А это и правда не его дело. Не хочу я с ним говорить. Поедем в банк, потом заскочим в торговый центр, буквально на пару часов. Нужно кое-что купить.
Мы вошли в здание банка. Красивое, с высокими потолками и широкими окнами. У стойки сидел миловидный бета, к которому я и обратился.
– Добрый день. Чем я могу вам помочь?
Я протянул ему записку.
«Добрый день. Я не могу говорить. Есть возможность позвать переводчика?»
– Да, конечно, одну минуту.
Он улыбнулся и куда-то ушел. Итан стоял рядом, скорее всего не понимая, что происходит.
– Что мы вообще здесь делаем? – он раздражен. Наверняка все еще бесится по поводу моего утреннего визита на порог его комнаты.
Я приложил палец к губам, призывая к тишине. Пусть помолчит. Я же справляюсь, так и он не надорвется.
Мы провели в банке еще некоторое время. Я говорил с переводчиком, а тот передавал все уже знакомому бете за стойкой. Пара нехитрых манипуляций, моя роспись на небольшом бланке… И три тысячи долларов, снятые с моего личного счета и теперь лежащие на маленькой такой карточке, которая в свою очередь покоилась в моем кармане.
Итан, волоча за собой свою челюсть, выходил из здания банка вслед за мной. Обрел дар речи он только у машины.
– Это какого черта было? – у него очень широко раскрыты глаза.
– «Я снял деньги с моего счета»
– Это я понял, а почему ты этого раньше не сделал?
Я приятно удивлен. Учил язык жестов, значит… Молодец, Итан, просто молодец. Возьми печеньку.
– «Потому что я был несовершеннолетним»
– Твою налево, так у тебя сегодня день рождения. Забыл, – он стукнул себя по лбу и застыл с виноватой улыбкой на лице.
– «Так искупи вину и отвези меня в торговый центр»
– Понял, поехали.
Он сегодня какой-то веселый. Даже слишком. Не сказать, что жизнерадостный, но все же более позитивный, чем обычно. Странно. И что такого случилось, что он такой посвежевший?
– Хочешь пройтись по магазинам?
Я киваю. Мне многое нужно купить. А для начала присмотрю себе теплый-теплый пуховик. И шарф. А лучше два. Нет, три…
*
Мы уже третий час торчим в торговом центре. Оливер ходит от магазина к магазину, кажется, что он совсем не устает. А я вымотался. Жутко так вымотался, а магазины модной одежды так и не кончаются. Хоть вешайся.
Вот он, выходит из очередной примерочной. На нем узкие черные джинсы, свободная майка того же цвета и черные грубые ботинки. Светлые волосы зачесаны на бок.
Он очень красивый. Утонченный, с прекрасной фигурой, с милым личиком и нежным взглядом. И еще… Откуда у этого ангела татуировка на лопатке? Она еще на плечо правое переходит. И как я только не заметил раньше? Наверное это потому, что по дому он ходит в водолазках или свитерах, да еще шарфами шею обматывает…
– Тебе идет, – в который раз отвечаю я на его немой вопрос. – Татуировка зачетная.
Это маска злого клоуна, обвитая стеблями белых роз с маленькими бутонами и длинными шипами. Маска так жутко улыбается, что становится не по себе.
– «Это эмблема моей группы» – объясняет он на языке жестов. Я пока не силен в этом, но точно научусь. Мне нужно только немного времени, и я стану асом.
Ему, должно быть, очень больно постоянно смотреть на напоминание о его прошлой жизни. Даже забавно. Он всем служит напоминанием. Мне, даже самому себе. От этого грустно.
– Оливе-ер…
– «Ладно, это последний» – обещает омега заходя в последний на сегодня.
Ну уж нет. Вот куда-куда, а в магазин нижнего белья я не пойду. Мне без надобности. Оливера, как только тот вошел, обступили суетливые омежки-консультанты. Он оставил меня в зоне отдыха, на одной из скамеек, отдав мне все пакеты со своими покупками. Поклажа получилась не маленькая. Хотя, его можно понять. Жил так долго без гроша за душой, а тут такая возможность…
Погрузившись в свои мысли, я не заметил, как ко мне приблизилась знакомая фигура.
– Рей.
– Привет, – он сел рядом. – Я заезжал к Крису, надеялся застать тебя там.
– Я… решил немного сократить количество моих визитов. Думаю, так будет лучше, – я косо улыбнулся, опуская взгляд.
– Это хорошая идея. Я тобой горжусь… – рука легла на плечо и чуть сжала.
– Рей, – одернул я его. – Будет лучше, если ты перестанешь лезть к Оливеру. Он тебе ничего не сделал.
Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами.
– Да как же… Да как ты только… Как ты не понимаешь? Он наверняка тебя использует. Как только будет возможность, он сразу же уедет, а ты потом будешь страдать…
– Рей…
– Думаешь, я не вижу, как ты на него смотришь? Не слышу, как ты о нем говоришь? Ты так же смотрел на Криса.
– Рей, я…
– Не хочу слушать. Не хочу опять вытаскивать тебя из петли, как делал это в прошлый раз. Знаешь, что? С меня хватит. Я умываю руки.
Он резко поднялся со скамьи и уверенным шагом направился в сторону выхода.
– Рей, ты все понимаешь не так!
– Пошел ты! – крикнул он мне в след, исчезая между проходящими мимо людьми.
Не так. У нас с Оливером все не так! Я ничего не хочу к нему испытывать, не хочу ничего чувствовать, не хочу волноваться о нем… и предаю себя каждый раз, когда это делаю. Я совсем запутался.
Омега выходит из магазина, последнего на сегодня, и я выдыхаю с облегчением и чувством выполненного долга.
– И что теперь? Домой? – с надеждой в голосе. Да я почти умоляю.
Он мотает головой. Не нужно быть асом в языке жестов, чтобы понять, что он только что дал отрицательный ответ. Мученически возвожу глаза к небу. За что мне это маленькое, милое, красивое наказание? Вселенная меня явно за что-то ненавидит.
– А куда?
– «В ресторан»
– Как прикажете, ваше превосходительство, – я подхватил пакеты, вложив один в другой для удобства и пошел по галерее торгового центра, в поиске приличного места для набивания наших с ним животов.
Оливер, вопреки моему протесту, приперся в кофейню. Довольно солидную, но все же кофейню. И заказал себе чай. Нужно было идти в чайную, тогда в наших действиях была бы хоть толика логики.
Я заказал самое сытное блюдо – сэндвич с курицей. А еще кофе. Черный. Без молока и с сахаром. Оливер кушал свой малиновый чизкейк и запивал его все так же малиновым чаем.
Я ел, уткнувшись взглядом в тарелку, а омега тем временем помахал рукой у меня перед лицом, привлекая к себе внимание.
– Что?
– «Мне показалось, что я видел Рея минут двадцать назад»
– Врятли он будет здесь. Будний день, он, скорее всего, в универе.
– «А ты почему не там?»
– Не хотелось идти. Да и ты предложил прокатиться до банка, так что я… – что это такое? Внутри что-то колыхнулось. Нет, показалось. Наверное…
Мы сидели в кафе не очень долго. Поели, допили содержимое своих кружек и ушли. Платил за все, как не странно, Оливер. Мне даже неловко было.
Мы приехали домой. Я поднял пакеты наверх и отнес в комнату омеги, а сам отправился отдыхать. Ну, я просто зашел в соседнюю комнату и рухнул на кровать, почти сразу закрывая глаза. Я мало спал ночью, потом таскался с этим омегой по магазинам… Мысль ушла на девятой секунде, как раз тогда, когда я наконец смог заснуть.
Очнулся я ночью, часа в три. Спать не хотелось. Я, шатаясь, спустился на кухню, захотел пить. Да и поесть не помешало бы…
На кухне горел тусклый свет. За столом, на своем любимом месте, сидел Оливер, наряженный в недавно купленные джинсы и такой же новый свитер. Он был каким-то грустным, погруженным в свои мысли.
В прихожей стояли две сумки с вещами. Хоть сейчас бери, да… уезжай…
– Я смотрю, ты вещи собрал, – я сажусь рядом с ним за стол.
Он кивает. Как-то грузно опускает голову, словно она потяжелела в несколько раз.
– И куда пойдешь?
– «Не знаю. Деньги у меня есть. Разберусь»
Разберется он, как же… По тебе видно, что не хочешь уезжать. Так почему ты не можешь остаться?
– Ты можешь пожить у меня еще немного. Я тебя не гоню.
– «Но теперь я могу уйти. Ты не этого хотел?»
– Да, но…
– «Значит, здесь и говорить не о чем» – перебил он меня, если вообще можно так сказать. – «Мое такси уже приехало. Я пойду. Прощай»
Он поднялся со стула и направился к выходу небольшими, но довольно уверенными шажками.
– Оливер, стой!
Я подбежал к нему и схватил за запястье.
– Не уходи. Останься, прошу тебя.
Он высвободил из моей хватки руку.
– «Зачем?»
– Потому что ты нужен мне – я сам опешил от такого порыва. Но я прав. Я говорю чистую правду. Я нуждаюсь в том, чтобы в этом тихом доме был кусочек моей личной тишины. Мы всего пару месяцев знакомы, а я успел так сильно к нему привязаться. Так странно… – Прошу, останься здесь. Хотя бы до Рождества.
Мы стояли лицом друг к другу. Он буравил взглядом пол, а я не сводил глаз с его лица. Я хотел понять, как оно изменится после моих слов. Колыхнется ли там хоть какая-то эмоция?
Он поднимает на меня глаза. Поникший и грустный, он производит впечатление обиженного ребенка. Так и хочется утешить, оградить от всех ужасов этого мира, чтобы он смог заново научиться улыбаться.
– Оливер, останься со мной. Ты не пожалеешь, обещаю…
Кивок. Он только что… Он кивнул! Он согласен! Как же… Как же мне сейчас хорошо и легко на душе.
Я хочу его обнять, очень хочу. Такого родного и теплого.
Поддавшись секундному порыву, я подаюсь вперед и обнимаю его. По коже тут же разливается мягкое тепло. Он словно тает в моих руках.
Наклоняюсь и легко касаюсь его губ. Сладких, манящих… Они сладкие на вкус. И запах, дурманящий и почти сводящий с ума, лишающий рассудка в любой его форме…
От этого создания пахнет самыми сладкими персиками в моей жизни. Никогда ничего подобного не встречал.
Я продолжаю целовать его губы, а на сердце становится тепло. Просто потому, что я смог оставить его подле себя еще на пару недель. Я хочу, чтобы он показал мне, как он улыбается. Я сделаю все, чтобы эта пара недель была лучшей в жизни этого омежки. Я хочу увидеть, как в порыве радости мерцают его глаза.
Хочу понимать, что он испытывает ко мне чувства, сродне моим, обращенным к его скромной, хрупкой персоне.
Комментарий к 7.«Персики»
Комментируем, дорогие мои)
========== 8.«Ожидание» ==========
Комментарий к 8.«Ожидание»
О, а вот и драма подоспела.
Читаем, комментируем…
Тапки принимаются, только, если можно, мягкие и конструктивные)
Почему каждый раз, когда я пытаюсь уехать, он меня останавливает? В нашу первую встречу он ясно дал понять, что ему нет до меня дела. И что теперь? Теперь мы целуемся в его прихожей, а я не хочу от него отходить. Мне приятно чувствовать его губы на своих. Он так осторожен, что можно подумать, что он боится меня сломать, сделав свой напор чуть сильнее… Он очень хорошо целуется. И думать не хочется ни о чем, кроме его губ напротив. Мягких, со вкусом корицы, что никогда с них не пропадет. Мне с ним слишком хорошо. Так не должно быть, я чувствую, что поступаю неправильно.
Только не понимаю, где именно я ошибаюсь, где оступаюсь? Я должен в этом разобраться. Пока не знаю, как, но я это точно сделаю.
Итан попросил остаться у него до Рождества. И что мы будем делать до Рождества? У нас не так много общего. А хотелось бы…
Он очень добрый. А если он привязался ко мне и поэтому попросил остаться… Тогда он еще и глупый. И целоваться он точно полез не просто так. И все же он глупый. С такими как я не заводят отношений, таким как я не признаются в высоких чувствах. Да что там… у меня, скорее всего, никогда не будет семьи. Родители меня похоронили, друзья думают, что я или исчез, или умер. У меня нет ни одного человека, который был бы рад меня увидеть.
У меня теперь есть только Итан. Да и он носится со мной только потому, что… А почему он меня до сих пор не выставил?
Все-таки привязался. Знает же, что я уйду, знает, что не могу остаться и продолжать сидеть на шее у его родителей. Они и так дали мне больше, чем было нужно. Я так и не понял, почему мистер Янг отправил к своему, убитому горем сыну меня. Эму же только хуже от этого становится. Ну, по крайней мере, становилось.
Он стал чаще улыбаться, красиво, кстати… И общаемся мы чаще, вместе учим язык жестов, устраиваем вечера кинопросмотра. Мне даже удалось втянуть его во вселенную супергероев, так мною любимую. Он больше не сбегает от меня в свою комнату и всегда открыто идет на диалог.
Я не хочу, чтобы что-то в наших отношениях менялось, вот только…
Я не понимаю, как так получилось, но я стал искать больше шансов быть поближе к нему. Мне кажется, что я уже не могу поесть или посмотреть телевизор, да просто посидеть на месте без него. Это похоже на зависимость, если не на одержимость. И меня это пугает, потому что делаю я это неосознанно. И кажется, что Итан все это понимает, но почему-то не стремится что-то сделать с моей растущей привязанностью.
И меня пугает тот факт, что мне рано или поздно придется уехать. А я теперь не хочу от него уезжать. Мне здесь хорошо, я с ним… счастлив…
– Я сегодня буду поздно, – говорит он через неделю после моего дня рождения.
Я знаю, почему он задержится. Сначала поедет на учебу, потом к Крису… Итан уже готов вылететь из дома, но я догоняю его и заставляю остановиться. Застегиваю его куртку и поправляю теплый шарф на сильной шее. Вот так-то лучше.
Легко улыбаюсь, почти сразу возвращая лицу нейтральное выражение. Он наклоняется и целует меня в губы. Это всегда так приятно и как-то по-своему неожиданно. И мне нравится его внимание, нравится, когда он меня целует. Это заставляет меня чувствовать себя живым. Нужным.
Это для меня важно, а Итан это понимает, даже лучше, чем я.
Какой же он хороший. Я хочу остаться с ним. И останусь, если он этого захочет. Теперь только найти момент, когда такой разговор придется к слову. Думаю, мне не нужно будет долго ждать. Всего неделя до Рождества. После праздника я или навсегда останусь, или навсегда уеду. Третьего мне, к сожалению, не дано.
Так хочется поговорить с ним. Используя слова, а не жесты или сообщения. Так не хватает этого человеческого общения.
И людей рядом тоже нет. Только Итан. И он смог заменить мне всех. И родителей, и друзей… Он за такой короткий срок смог стать для меня всем. Смыслом просыпаться, поводом улыбаться и… единственным человеком во всем мире, который может так меня понимать. Если бы я… Нет. Это невозможно. Лучше мне об этом не думать. Вот только… Почему так больно?
Этого я не знаю.
*
Я сегодня ушел пораньше с пар. Было слишком скучно сидеть на занятиях, так что я просто сел в машину и уехал.
Дорогу к Крису я бы и вслепую нашел, так что неудивительно, что я не помню, как сюда добрался. Я подарил ему цветы и сел на скамью, что стояла рядом.
– Привет, Крис, – впервые за долгое время я не знал, как следует начать. – У меня для тебя новость. Я, как бы сказать, начал таки выполнять свое обещание. Мы с Оливером… мы очень хорошо проводим время вместе. И я думаю, что мы встретим вместе это Рождество. Крис, я делаю все в точности так, как ты просил. Надеюсь, что ты не злишься на меня за то, что я… Знаешь, мне кажется, что я начинаю влюбляться в него. Хотя, ты, наверное, уже давно это понял. Ты всегда обо всем догадывался наперед, – я глубоко вздохнул. Не знаю, продолжать ли мне говорить. Почему-то на душе неспокойно. Вот только почему? – Знаешь, Крис, я беспокоюсь за Рея. После той нашей ссоры, он не отвечает на звонки, на учебе не появляется… Я ушел из группы, но ребята говорят, что он не устраивает репетиции. Он так сильно рассердился тогда… Я не знаю, что мне делать. Если бы ты только смог подсказать… Но ты молчишь. Ты теперь всегда будешь молчать. Пора бы мне смириться. Мне жаль, очень жаль, Крис…
Я уже не помню, когда вот так плакал в последний раз. Это происходило слишком часто, наверное поэтому я и не смог запомнить. И это хорошо. Я бы с радостью забыл, что чувствовал чуть больше года назад. Это слишком страшно вспоминать.
Я словно смотрю на все со стороны. Вот он я, уже три дня не смыкаю глаз, сидя у кровати, на которой, подключенный к каким-то приборам, лежит мой омега. Он очень сильно похудел, ослаб, с каждым днем ему становилось все хуже, он словно таял на глазах. У меня на глазах. Я вижу, как умирает мой любимый, и ничего не могу с этим сделать. Я пробовал искать врачей, любую помощь, лишь бы только он остался жить.
Но специалисты, все как один, разводят руками. Все как один говорят, что он умрет. И случится это скоро. Я не сдался даже теперь, когда ему осталась от силы пара дней.
Его родители тоже здесь, вышли ненадолго, хотели спросить что-то у врачей. А я сижу на одном месте, смотря, как он безжизненным взглядом обводит комнату. Я говорю с ним. Говорю, как сильно я люблю его, снова и снова повторяя одно и то же. Он почти не может говорить, только очень тихо…
– Итан? – слышится слабое над моим ухом.
Я распахиваю полузакрытые глаза, улыбаюсь, целую его худенькую ручку и сжимаю сильнее.
– Да. Да, это я.
– Послушай, я… Когда я умру, ты…
– Не смей мне такое говорить. Я не…
– Дай сказать, – он чуть приподнимается на кровати, смотрит мне прямо в глаза. – Когда я умру, ты не будешь губить свою жизнь, понял? Обещай мне, что ты будешь жить полноценной жизнью.
Я смотрю в его глаза. Ему самому очень больно это говорить, я это вижу. Он же так любил жизнь, так старался наслаждаться каждую ее минуту. И я знал, как ему плохо признавать, что он скоро умрет. И мне было больнее, больнее в сотни раз. Как? Как я смогу жить без него? Это невозможно, это физически невозможно. Я же так люблю его.
– Обещай…
Его голос становится тише, дыхание замедляется. Он из последних сил пытается держать глаза открытыми…
– Обещаешь? – он улыбается, почти незаметно, так тихо и робко…
Я киваю.
– Конечно. Конечно обещаю, любимый, – я подношу его руку к губам, целую раскрытую ладонь и улыбаюсь. Нельзя, чтобы он видел, нельзя…
– Не плач, – он улыбается, нежно… За одну его улыбку я бы отдал жизнь. – Я люблю тебя.
Он замолкает, слабо сжимает мою ладонь и тут же отпускает, закрывая глаза. Приборы жутко шумят, эти громкие звуки разрывают мне голову. Через писк приборов до меня доносится чей-то душераздирающий крик. Я слишком поздно понимаю, что кричу я сам… Как же больно… В один миг все, что меня окружало потеряло смысл. Мне никогда, никогда не было так плохо.
– Крис? Кристофер?! Нет… Нет, нет, нет… Хватит, перестань, открой глаза! Прошу тебя, Крис!..
Слезы не останавливаются, да мне и не хочется что-то с ними делать. Мне плохо, очень, очень плохо. Так не должно быть. Этого просто не может быть…
– Ну пожалуйста, умоляю! – я падаю со своего стула, стою на коленях перед его кроватью, положив на самый ее край руки, а на них голову, так быстро ставшую в несколько раз тяжелее. – Крис, любимый, молю, очнись. Открой глаза… Как же я теперь…
На шум прибежали врачи, родители Криса, мои подъехали чуть позже. Я не хотел отходить от него, снова и снова сжимая его руку. Он был еще теплым, таким родным, каким был всегда. Мой мальчик…
Я не помню, как тогда оказался дома. Отец сказал, что я потерял сознание в больнице. Я хотел поехать назад, но было нельзя. Я очень долго не приходил в себя. Не ел, не мог нормально спать, а после похорон начал пить. Топить горе в дорогом алкоголе было единственным решением. И каждый день, когда я возвращался в пустой дом, я падал на кровать и думал, думал… От мыслей о нем начинала болеть голова. Его голос, такой родной, постоянно звучал в моих снах. Он приходил ко мне, говорил, как ему плохо и страшно, а я ненавидел себя. Было слишком больно отпускать его.
Однажды, через пару недель после похорон, я понял, что так больше продолжаться не может. Я окончательно убедился в том, что жизни без него у меня просто не может быть. Зря я тогда сказал, что обещаю ему жить. Я ужасный человек. Ненавижу. Ненавижу себя за эту слабость.
Да, тогда я думал именно так. Когда я лез в петлю, я думал именно так. Что я не достоин жизни, не достоин всего этого.
Помню боль в шее, помню, как не было кислорода в легких, помню, как в один момент все прекратилось. Помню, как я упал на пол, кашляя и не понимая, что пошло не так. Помню сильные удары на своем лице и крики. Открыв глаза я понял, что это был Рей. Он приехал узнать, как я, и нашел меня таким, спас мне жизнь.
А я умолял его дать мне умереть. А он все бил и бил, стараясь вернуть мне в голову здравый смысл.
– Кретин! Зачем тебе умирать?!
– А зачем мне жить? – отвечал я словно в трансе.
– У тебя есть семья! Подумай о своих родителях, о своих друзьях! Какого им будет, если ты умрешь?! – снова эти удары. Я лежу на полу, а Рей сидит на мне верхом, не давая вырваться и заставляя смотреть на него.
– Я не знаю.
– А я знаю. Всем будет больно, если тебя не станет, чертов ты ублюдок!
– У меня нет ничего, ради чего можно жить. Все не имеет смысла…
Как же болит лицо, шея до сих пор ноет от грубой веревки. Перед глазами мутнеет.
– Живи ради них! Ради родителей, ради друзей!.. Ради меня…
Он поменялся в лице. Гнев сменился такой скорбью, что стало тошно. На мое лицо падали его слезы, смешиваясь с моими. Мне больно его таким видеть. Всегда такой светлый…
– Я не переживу, если ты умрешь… – почти неслышный шепот у моего уха.
Он поднимается и уходит, со злым лицом, вытирая со щек слезы.
Я прекратил попытки расстаться с жизнью. Рей на какое-то время исчез из моей жизни. Мне не давали покоя его слова. Его голос звучал в моей голове каждый раз, когда я думал о ничтожности своей жизни. Он заставлял меня просыпаться по утрам, хоть и находился очень далеко.
Я перестал винить себя только через несколько месяцев. Просто потому, что слишком много раз повторял себе, что ни в чем не виноват. Таким самовнушением я занимался почти год.
И вот, теперь я поссорился с человеком, спасшим мне жизнь и без памяти влюбился в парня, которого поначалу ненавидел.
Что же я за человек?.. Почему не могу просто жить, не оглядываясь на прошлое? Наверное, я сломан. Теперь меня врятли можно починить. Это слишком сложно, да и кто возьмется?
Рей меня теперь ненавидит, а человек, которого я смог полюбить, жаждет как можно скорее уехать от меня подальше. Он остается только потому, что думает, что что-то мне должен.
Я поговорю с ним. Обязательно поговорю. Нужно только, чтобы разговор пришелся к слову.
Не думаю, что мне нужно будет долго ждать.
========== 9.«Рождество» ==========
Комментарий к 9.«Рождество»
Я спустился с гор и принес вам проду.
Впитываем, комментируем.
У автора скоро снова пропадет связь с внешним миром, так что наберитесь терпения, зайки)
Люблю вас)
Двадцать четвертое декабря. Странно. Эта дата подкралась слишком быстро. И пусть я успел все как следует обдумать, мне все равно было немного не по себе от того, что я собираюсь сделать.
Итан проводит со мной очень много времени, постоянно затягивая в долгие разговоры. Как же мне хочется говорить с ним по-настоящему, без переписок и фигур, выписываемых моими руками. Хотелось назвать его имя, медленно, смакуя, словно вкуснейшее пирожное на Земле.
Да, я уже понял, что со мной что-то не так. Я даже почти понял, что именно, просто не хотел себе в этом признаваться.
То, что вернулся мой запах, стало хорошей новостью. Я уже не помню, когда последний раз чувствовал вокруг себя облако персикового аромата. И Итан тоже был этому рад. Скорее всего он просто рад, что я начинаю оживать.
Странно, как изменились наши отношения. Все случилось, как мне самому показалось, слишком спонтанно и быстро. Я не хотел быть для него кем-то важным, но стал. И это работает и в обратную сторону.
И я рад, что смог найтись человек, с которым я смог найти общий язык. Так хорошо, как с ним мне еще не было. По крайней мере, после операции. Я хочу, чтобы это Рождество запомнилось нам обоим. И не важно: уеду я или останусь. Мои вещи собраны… Если он скажет, я уеду. И плевать, что буду думать я.
Сегодня утром Итан привез большую ель, поставил ее в гостиной, рядом с диваном. Мы вместе ее наряжали. Когда на ели были все игрушки, что мы смогли найти в доме, было решено испечь печенье.
Да, мы оба не знаем, как это делается. Да, мы чуть не спалили кухню. Да, у нас ничего не вышло и мы все вымазались в тесте.
Но нам же было весело, а это самое главное. Итан говорил правду, обещая мне лучшее Рождество в моей жизни. Такого веселого праздника у меня еще не было. А он все улыбался, совершенно не думая о том, что будет завтра. Мне самому этого не хотелось. Было хорошо. И это главное.
Я сам не заметил, как мы оба изменились. Итан бросил пить, исправно ходил на учебу, радовался любой мелочи, снова и снова улыбаясь. Он стал таким добрым, таким отзывчивым и понимающим. Он стал тем человеком, коим был пару лет назад. Он говорил, что я сделал его таким, а я и не отрицал, предпочитая отмалчиваться. Как иронично.
