Текст книги "Мастерская дома напротив (СИ)"

Автор книги: Natali_art

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Заметив девушку, он выпрямляется, вытягиваясь во весь свой рост, и Гермиона вновь чувствует себя маленькой по сравнению с ним. Они улыбаются друг другу, как Луна и Солнце, встречаясь на смене дня и ночи.

Приближаясь, Драко протягивает ей руку и увлекает в танец под тихую джазовую мелодию, скользящую из-под иглы проигрывателя. Крепко сжимая её руку, юноша оборачивает Гермиону вокруг своей оси и приближает спиной к груди, погружая в объятия, полные тепла, чуткости и такого знакомого запаха. Носом он зарывается в её кудри и шумно вдыхает их аромат.

– Что мы делаем? – Гермиона смеётся, и он снова перехватывает её руки, ведя в танце, движения которого явно знает только он сам.

– Это же очевидно, – он улыбается в ответ ей, и эта неотразимая улыбка согревает её душу, заставляет неумолимо трепетать сердце. – Мы танцуем, Гермиона.

– Но всё это так странно, ты и я… – успевает произнести она, и Драко отдаляет её от себя, удерживая за пальцы, а потом притягивает обратно, и Гермиона сбивается в дыхании, ударяясь о его грудную клетку, оказавшись в крепком объятии его рук.

Высоко подняв голову, она вглядывается ему в глаза, ожидая ответа с его приоткрытых, таких манящих губ.

– Странно не наслаждаться мгновениями.

========== Часть 4 ==========

– Тогда давай запечатлим его, – Гермиона игриво прикусывает нижнюю губу и щурится. – Напиши меня.

Она отходит на шаг назад, из его рук, прихватывает руками блузку и стаскивает её вверх, снимая через голову и откидывая на мольберт возле стены. Её кожа цвета персика мгновенно покрывается мурашками, а нежные соски твердеют на глазах.

Драко обескуражен и безумно смущен её откровенностью и смелостью. Он старается не смотреть на её аккуратную грудь с крошечной родинкой под одним из ареолов, притаившейся там как звезда на небосклоне. Потерев шею, Драко опускает ресницы.

– Ты, вероятно, шутишь? – Он всё ещё не может вернуться к созерцанию этой прекрасной девушки и устремляет своё внимание на кофейный столик.

– Я не шучу, Драко. Для меня большая честь стать твоей натурщицей и оказаться на твоём холсте.

Драко улыбается, зажимая переносицу, и только сейчас поднимает голову, пытаясь смотреть ей в глаза, но цепляется за её румянец, разлившийся по коже щёк и сглатывает, ощущая всем нутром, что она замечает это движение.

Он прочищает горло и смеётся уголками губ. Эта девушка сводит его с ума. Она невероятным образом заполнила солнечным светом в такой день его мансарду и подарила ему лучезарную улыбку.

У него ничего нет за душой, кроме пары кистей, впитавших в себя запах густой масляной краски с разбавителем, и беспечности жизни художника.

Он вновь ощущает на себе её взгляд. Глаза цвета растопленного молочного шоколада рассматривают его с глубоким интересом и непрекращающимся любопытством. Драко ловит себя на мысли, что улыбается, вторя её улыбке, и он кивает.

Этого жеста достаточно, чтобы Гермиона стянула джинсы, нижнее белье и взобралась на высокий стул-реквизит. Она пропускает пальцы сквозь локоны и упругие каштановые кудряшки рассыпаются каскадом по утонченным плечам, покрытым веснушками.

Представляет ли Гермиона, насколько она божественно красива в его глазах?

Он только что чуть не поперхнулся от созерцания её идеальной линии бёдер и худощавых лодыжек.

Неземная, вероятно существующая только в его воображении.

– Драко?

Он слышит её тихий смех и с укоризной обрывает свой поток мыслей о ней, совсем не заметив, как откровенно рассматривал её фигуру всё это время.

– Может возьмешь ту драпировку, накинешь её на колени? Здесь прохладно, ты можешь простыть, – Драко подбирает слова, спотыкаясь о них сам, и начинает машинально передвигать мольберт. Он уже давно забыл о сквозняке на этом чердаке мансарды, как только она вошла сюда и согрела его собой.

– Не-а, – дразнит она и подхватывает одно яблоко из корзины с бутафорскими фруктами, кидая его вверх. Ловит обеими ладонями, смеётся игривым тёплым смехом, напоминающим пузырьки шампанского, и бросает яблоко в Драко.

– Никаких драпировок, только я.

И это так жизнеутверждающе, что он улыбается всеми фибрами души, охотно водружая на мольберт свежий холст.

– Тебе нужно немного повернуться влево. Вот так, на меня, – он ловит её взгляд, который стал более задумчивым под его указаниями, и она легко усаживается так, как он просит.

Драко подходит к ней и перекидывает её волосы на другое плечо, задевая пальцами эти неимоверно мягкие локоны. Они словно сахарная вата под его ладонями. Он выдыхает, прикасаясь к её талии, чтобы развернуть Гермиону в нужное положение.

Она смотрит на него, изучает настолько внимательно, что он ощущает её взгляд сначала на лице, потом спускающимся ниже к шее, и утопающим в горловине его футболки. Затем обжигающе останавливается на тонких выпуклых венах рук и Драко замирает, когда Гермиона проводит по ним пальцем, скользит куда-то вверх по предплечью и он забывает как дышать.

– У тебя очень красивые руки, они такие… аристократичные, – шепчет она, и Драко уже не может оторвать глаз от её губ. Хочет попробовать их на вкус, втянуть, задержаться на них языком, прикусывать самому.

Они встречаются взглядами, и где-то внутри происходит взрыв новой Вселенной.

– Если захочешь, можешь нарисовать их однажды, – он вторит её шепоту, оставляя между ними ничтожное расстояние. Ещё мгновение, и их носы соприкоснутся.

– С удовольствием, Драко, – она поднимает ладонь и прикасается к его лицу, выводя на нём виражи подушечками пальцев, таких горячих, что он уже давно сгорел дотла, ощущая их кожей. – И я рада тому, что это будет не по памяти, а с натуры.

И он готов поклясться, что в его груди раздаётся барабанная дробь – иначе и не назвать ритм, с которым колотится его сердце.

– У тебя здесь краска, – она касается скулы, задевая засохший изумрудный отпечаток кобальтового пигмента.

Драко слегка поворачивает голову вбок и ловит её палец приоткрытыми губами. Он целует его, едва касаясь и дразня языком. Не выдерживая больше ни секунды, Гермиона выдыхает с приглушенным стоном. Драко обхватывает губами её указательный палец, нежно, невесомо погружает его в рот и вынимает обратно, после чего повторяет это снова и снова. Медленно, испытующе, растягивая удовольствие.

Гермиона прикрывает веки и её ресницы слегка подрагивают. Она закусывает нижнюю губу, и Драко завораживает это столь интимное движение, что он выпускает палец изо рта и переключает своё внимание на её губы, соприкасаясь с ними. Ощущает весь её трепет, мурашки по коже, которые сейчас вызваны вовсе не прохладой мансарды. Он чувствует мягкость губ, сминая их своими. Они на вкус сладкие как спелая вишня, и он готов утопать в этом сиропе.

Его руки касаются её бедер, крепко сжимают их, так, как он не позволил бы себе никогда. Но рядом с ней он сбрасывает себя прежнего, раскрывается в своей страстной натуре и следует за их желанием.

Гермиона отстраняется первая и наблюдает за его вздымающейся грудью под тканью футболки. В светлых волосах играют блики закатного солнца, отливая золотом. Она запускает в них пальцы, прочерчивая волны, и прикрывает глаза.

Драко приникает губами к ключицам. Она прогибается в пояснице, больше приоткрывает шею. Касаться её – это как гладить кошку. Гермиона такая же податливая и ласковая. Поддаётся искушению, что проходит приятной дрожью по её телу, от его крепких, но в тоже время нежных рук.

Прекращая дорожку поцелуев по шее, Драко опускается на колени, расстёгивает её босоножки и целует ступни. И когда он начинает продвигаться губами вверх, скользя по лодыжкам, и обводя языком её восхитительные острые колени, Гермиона готова стать пленницей его рая, в который так зазывают бездонные глубины серых глаз.

Он находит это волшебством: быть рядом с ней, обнимать, чувствовать её окутывающее тепло, похожее на утренний кофе. Для него Гермиона это чудо. Как и приближающаяся осень за окнами его мастерской, не оставляет равнодушным; такая же очаровательная, дарит ему вдохновение, рассыпая великолепными красками по холсту лишь им одним ведомое счастье.

– Я всё ещё хочу нарисовать тебя, Гермиона, – Драко щекочет её словами, прикасаясь губами к бёдрам, словно изображает поцелуями танец – медленный и томительный. – И для этого я хочу как можно больше познать тебя, запомнить твои волнующие изгибы.

Гермиона испытывает небывалый трепет от этих его действий, покрываясь новыми мурашками от каждого из них. И когда Драко вновь поднимается на уровень её шеи, то ощущает вибрацию голоса рядом с кожей.

– Все картины мира ничто рядом с тобой, – его низкий от возбуждения голос останавливается рядом с ухом, и она стонет, когда он ласкает языком мочку, прикусывая её. – Ты – бесценное произведение, сотворенное небесами. Ты ангел рая, который теперь вокруг меня.

Прилив нежности где-то в груди растекается прямо в сердце, позволяя ей обнажиться перед ним теперь и душой. Она стала для него домом, в котором так нуждалась его душа. И теперь все внешние обстоятельства казались столь невзрачными и неважными, что останься он с ней в объятиях навечно, ему не страшны холод и одиночество. Ему не страшен любой катаклизм мира, когда он видит смущение в её глазах с коричным оттенком, и румянец, который подобно спелому яблоку заливает её щеки.

Драко был обезоружен её прекрасной улыбкой, которая озаряла её лицо, и его внутренний мир, согревая его. Изгибом приоткрытых губ, что изящной линией просачивался в его сердце.

Он целует её, погружаясь языком между губами, прижимается к ней телом и подхватывает её. Кладет на драпировки на подиуме и вдыхает запах её тела, такой сумасводящий, словно орхидея в самом цвету – ванильный, пряный, как лучший кондитерский десерт.

Гермиона содрогается от изобилия чувств, ловит движения его рук, губ, горячее дыхание на коже, и задыхается от невозможности происходящего. Рисует в своём воображении их тела со стороны, которые сплелись в единой мечте, улавливающие насыщенный шлейф их любви.

Её стоны такие искренние. Прикрытые веки подрагивают, и Драко с упоением любуется ей, как только что распустившейся розой небесной красоты, ощущая себя единственным истинным ценителем прекрасного.

– Драко, – выдыхает она и притягивает его к себе, чтобы заглянуть в глаза и вновь окунуться в зеркало серебра, подобного озеру, в котором она растворяется как капля росы.

Его руки обнимают, сжимают и притягивают её бедра, футболка мешает чувствовать её целиком и полностью, кожа к коже.

Гермиона путается в ткани, но быстро расправляется с ней, стягивая футболку вверх, чтобы притянуть его вновь и носом провести по его изгибам, мазнуть губами по шее и ниже по напряжённым мускулам.

Тонкий аромат его одеколона наполняет лёгкие, и она прижимается к Драко теснее, пальцами изучает руки и грудь. Трение его брюк о её нежную кожу распаляет, она чувствует его твёрдость между ними. Ощущение наготы под ним срывает её на стоны, когда он сжимает её грудь в своих ладонях, подаваясь бёдрами вперёд.

Движения плавные, без напора, и она готова переливаться через край, пока его сильные руки обвивают её талию, а жажда поцелуев, от которых немного припухают губы, перекрывает все источники звуков, оставляя их в пространстве, наполненном песней их чувств.

Он втягивает сосок в рот, легко прикусывает его и зализывает языком. Дразня и маняще вынуждает её прогибаться под натиском его тела. Гермионе не терпится избавить его от лишней одежды. Драко слышит её нужду в каждом вздохе, в каждом движении ногтей по его спине и пояснице.

Опустив руку, Драко заводит ладонь между её ног, и, наконец, чувствует влагу на своих пальцах. Гермиона вздрагивает, когда он касается возбужденного клитора и шепчет, просит, умоляет.

– Не останавливайся, Драко. Прошу, – она разводит колени чуть шире, и ему становится легче проникать в неё пальцами.

Он вводит один, продолжая большим кружить сверху, удваивая удовольствие. Она сжимает стенки влагалища вокруг, насаживается глубже сама, и он ловит её губы, увлекая в томительный поцелуй. Их языки скользят по зубам и нёбу друг друга, соприкасаются кончиками и вырисовывают узоры на губах.

Драко невероятно чутко следит за её стонами и движениями тела, и легко может определить, когда настаёт время для второго пальца. Она со вздохом принимает его, трётся о его руку, бёдрами о ткань брюк, руками продолжая блуждать по твёрдому прессу.

– Пожалуйста, – шепчет она, обжигая его скулу, приподнимая бёдра.

Просит, изнывает желанием принять его в себя, но ему недостаточно. Он спускается вниз по её груди до живота, оставляя там влажные поцелуи, засосы, что рассыпаются по её телу как новое созвездие, и проникает языком в самое сокровенное. Срывает её на громкий долгий стон и начинает плавные, движения самым кончиком. Ударяет им по клитору, чтобы потом вновь полностью и плоским основанием пройтись по всей поверхности. Целует, дует прохладным воздухом и подхватывает её под бедра, которыми она движет в такт его языку.

Быстрые, горячие, дразнящие, переходящие в хаотичные скольжения языка пленяют, уносят за грань мироздания, и она впивается пальцами в его немного длинные волосы. Взбивает, сжимает, терзает их без смущения. В порыве тянет его на себя, прижимает за затылок, и сильнее прикусывает свою губу.

Драко уже чувствует, как начинает в плавном темпе сокращаться влагалище, и обхватывает её грудь, чтобы сжать соски. Это вспышкой вызывает в ней оргазм, сотрясающий её тело, накатывающий волной несколько раз, и она выстанывает его имя.

Гермиона продолжает теребить его мягкие, и немного влажные на лбу от пота волосы, подается бёдрами, зажатыми между его руками и головой, дёргается с мычащим полустоном, когда он задевает слишком чувствительную плоть.

Выпустив бёдра из захвата, он нависает над ней. Брюки приспущены недостаточно низко и она хнычет, поддевая их за пояс. Тянет вниз, и он замечает, как она облизывает губы, протягивая ладонь и обхватывая его член. Крепко сжимает основание и направляет в себя. Требовательно притягивает его за шею, опуская на свою грудь и совершает движение бёдрами вверх. Задевает своей влагой самую головку и напрягается. Драко перехватывает её ладонь, отстраняет и сам подаётся вперёд.

Выдох срывается с их губ практически одновременно. Первое движение внутри неё обдаёт его жаром, растекающимся по телу, и он выходит почти полностью, чтобы перевести дыхание. В нём пульсирует нахлынувшее невообразимое возбуждение, что, кажется, двинься он в ней ещё несколько раз, и он взорвётся внутри неё тысячей искр.

Он видит как она мечется под ним, прося о продолжении, гладит руками его лицо, ищет его взгляд, и он соединяется с ней вновь, погружаясь на всю длину и смотрит на неё, забывая о месте и времени, обо всём вокруг. Оно эфемерно тает и превращается в ничто под покачивающимися движениями их тел.

За стеной собственных стонов они не замечают как падает тарелка с бутафорией и разбивается ваза где-то позади за драпировками. Его бедра всё более ужесточённо врезаются в её, звонкие удары влажной кожи отскакивают от стен, вырываясь наружу сквозь створки мастерской. И не важно слышат ли их этажом ниже или с улицы, Драко важно лишь их существование прямо здесь и сейчас.

Он наблюдает за изменениями эмоций на её лице, за пышными волосами, которые налипли на щёки и лоб, как время от времени кончиком языка она облизывает губы и хмурит лоб, когда он проникает в неё глубже.

Его темп сбивается и становится хаотичным, когда Гермиона почти скулит и умоляет ускориться, и он впивается губами в её сосок, оттягивает его, всасывает и обводит круговыми движениями напряжённый ареол.

Всё сливается в одно, когда он чувствует тугое кольцо её стенок вокруг члена, и ему хватает нескольких поступательных движений, чтобы поймать оргазм вместе с ней в её ритмичных импульсах, которые он ощущает всем нутром.

– Господи боже, Драко! – она кричит, извивается второй раз за вечер, и он с упоением рассматривает её метания под ним как награду всевышнего.

– Да, Гермиона, не сдерживай себя, – он приглаживает непослушные кудряшки и покрывает её лицо поцелуями. Лёгкими, воздушными, как и сама она.

Он видит как она приоткрывает веки, глядя на него влюблённым взглядом. Вся сияет от такого необходимого оживления и гармонии. Поселяет в нём ощущение правильности и знания об искусстве любви.

Гермиона тянет Драко на себя, и он валится рядом с ней, с застелёнными негой от разрядки глазами. Он запутывается пальцами одной руки в её локонах, и она хихикает ему прямо на ухо как школьница, сбежавшая с занятий, в надежде что никто не узнает.

Второй рукой он продолжает скользить по её телу, немного влажному и разгоряченному от их соития, и наслаждается шёлковой кожей под пальцами.

Целует в висок и кладет её голову себе на грудь. Их дыхание выравнивается, и Гермиона водит ладонью по его груди, задевает слегка выпуклые соски и видит его ухмылку.

Солнце давно скрылось за тучами, но на их мансардном этаже, в комнате, где он живет, творит и ждал Гермиону, кажется, всю свою сознательную жизнь, это тепло не покидает их, разливаясь лавой по телу.

– Теперь тебе легче будет изобразить меня? – Её вкрадчивый игривый шёпот, заставляет его приоткрыть один глаз и фыркнуть.

– Думаю, я изучил ещё не всё, – Драко поворачивается к ней и смотрит внимательно, с полной серьёзностью. Наклоняется к уху и шепчет, раздувая горячим дыханием её кудряшки. – Чтобы всё выглядело максимально реалистично, я должен рассмотреть тебя со спины, а ещё сверху, когда ты стоишь передо мной на коленях, – он сопровождает слова пощипыванием мочки уха губами, – возможно мы испортим перед настоящим шедевром не один холст.

– Так давай начнём прямо сейчас, зачем ждать?

Гермиона приподнимается на локтях, забирается на него сверху и, согнув ноги в коленях, болтает ступнями в воздухе.

И Драко не собирается спорить, потому что она – единственное, что он готов изучать бесконечно.

========== Эпилог ==========

– Драко, – Гермиона влетает в мастерскую и останавливается в проёме, смущенно прикусывая пухлую нижнюю губу.

В классе Драко несколько человек пишут с натуры, и она, почти на цыпочках подходит к нему прежде, чем он увлекает её в закутывающие тёплые объятия за ширмой.

– Гермиона, – выдыхает он возле уха и ненасытным поцелуем пытается собрать весь вкус её губ, украсть и спрятать в себе. Они как лепестки розы, и он подхватывает каждую попеременно, смакуя их.

Осенняя пора прекрасна, когда ты согрет. Она может продолжаться бесконечно, потому что рядом есть тот, кто тебе не безразличен. Когда от одного имени ровным строём ползут мурашки вдоль позвоночника, когда от одного едва уловимого шлейфа парфюма ты сходишь с ума, забывая обо всём на свете. Когда рядом с ним Гермиона, он оказывается в другой Вселенной. В той, где им не нужны лишние слова, им хватает прикосновений.

– Как первая неделя занятий? – спрашивает он, не отрываясь от ее губ. – Я так соскучился.

– День прошёл отлично, Драко, – выдыхает Гермиона и встаёт на цыпочки, чтобы крепче обвить его руками за шею.

– Я чертовски эгоистичен, не могу без тебя дышать, – он улыбается сквозь требовательные поцелуи, и Гермиона сдерживает стон, когда он прохладными руками пробирается под свитер, поднимаясь к её груди.

Это похоже на вихрь листьев по осени, что сейчас прокралась в город красно-оранжевыми брызгами деревьев по улочкам, и ассоциировалась у Гермионы именно с их такой яркой и всепоглощающей любовью.

Драко ни на минуту не желал выпускать её из объятий на протяжении всего месяца. С неземной улыбкой встречал на занятиях два раза в неделю, а по вечерам гулял с ней по узким проулкам и набережной.

Он бесконечно целовал её, носил на руках и боготворил. Когда на улице их заставал дождь, это их не страшило. Они продолжали гулять под зонтом, промокая до нитки, а потом согреваясь в мастерской в горячих объятиях друг друга.

После успешного поступления Гермионы в Академию, Драко одарил её букетом белоснежных, ещё совсем девственных полураскрывшихся роз. Они устроили свой камерный ужин перед большим окном на мансарде, с вином, сыром, виноградом и брускеттами.

Им было невероятно легко вместе, молчать, спорить, восторгаться, смеяться и наслаждаться обществом друг друга. За окном разыгралась осень, а в их мире царствовало вечное лето. Только их волшебная страна, в воздухе которой они ловили нежность, что укутывала их подобием уютного пледа, только цвет глаз друг друга, что пленил своей неповторимостью.

Драко рисовал Гермиону при любой возможности, наслаждаясь миндальным взглядом, медовой кожей, что он постоянно хотел пробовать на вкус, и делал это, как только последний штрих его кисти касался холста.

– Можете идти, занятие окончено, – выйдя из-за ширмы и прочистив горло произносит он и распускает студентов своего класса.

Гермиона наконец стягивает сумку с плеча и высвобождается из свитера, оставаясь в шёлковом топе. Она выглядывает из-за ширмы и улыбается, разглядывая спину Драко, обтянутую рубашкой.

Этот мужчина сводит её с ума.

Если бы её однажды спросили, в чём заключается счастье, Гермиона без промедления бы ответила, что оно в его пепельно-голубых глазах, наполненных любовью, в голосе, который пробирает до дрожи каждый раз, в его смехе и обворожительной улыбке, что заставляют улыбнуться в ответ, в парфюме, от которого так кружит голову независимо от того, сколько раз за день она его вдыхает, в нежных прикосновениях его рук, от которых мурашки по коже стремятся захватить всё её тело, и в тех самых поцелуях, когда они встречаются и прощаются на краткие периоды времени, которые кажутся вечностью.

Драко закрывает дверь за учениками и возвращается к Гермионе, подхватывая её на руки, от чего она взвизгивает и крепче ухватывается за его плечи.

– Драко! Пусти! – она запыхается и умоляет поставить её на ноги.

– Ну же, Гермиона, не вырывайся, – бормочет он ей в кудряшки возле шеи, и они вместе сбивают пару мольбертов прежде, чем он опускает её на ноги и прижимает к стене всем своим телом.

– Каждая минута с тобой стоит дороже, чем все остальное время. Поэтому не будем терять ни секунды.

Драко магнетически действует на её сердце.

Невозможно описать словами, что она испытывает к нему, заглянув в глаза. Его взгляд как некое зелье пропитывает её нутро и учащает ритм сердца. Мимолетные прикосновения затягивают их обоих в пучину страсти. Пробуждение чувств дарит восторг и безграничность, словно ты испытываешь головокружение от того, что ты жив. Всё это приводит к мысли, что они достигли своих звёзд, что ранее казались неуловимыми.

Они с Драко и есть шедевр, состоящий из самых главных и важных ингредиентов – любви и частичек их душ, приправленных счастьем.