Текст книги "Мастерская дома напротив (СИ)"

Автор книги: Natali_art

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

========== Часть 1 ==========

«Когда соединились любовь и мастерство,можно ожидать шедевра.»Джон Рескин

***

– У вас непревзойденная графика и акварель, мисс Грейнджер. Но для поступления к нам этого, увы, недостаточно. Вам стоит вернуться со следующим потоком и попробовать себя заново, – говорит председатель комиссии, обводя взглядом её работы, которые она готовила для поступления в художественную Академию. – И сделайте акцент на работе с масляными красками, это обязательно вам зачтётся. Возможно, вы сможете найти хорошего преподавателя, который поднатаскает вас для портфолио. В городе много частных мастерских. Подумайте над этим.

– Да, спасибо.

Гермиона разворачивается на каблуках и направляется к выходу, оставляя после себя стук набоек по мраморному полу.

Она ни за что не признается себе в том, что разочарована. Её стопка рисунков – это кропотливая работа за полгода до поступления, следующий месяц – её шанс запрыгнуть в последний вагон и стать студенткой художественной Академии. Иначе её мечта будет закинута на дальнюю полку ещё на год, без возможности реализации.

Прогулявшись по тихим улочкам до своей уютной съёмной квартиры, она проворачивает ключ в замочной скважине. Три привычных оборота и, следуя по узкому коридору, пропахшему старыми книгами и жжёной карамелью, она добирается до своей комнаты в самом конце. За ней увязывается соседский рыжий кот, который больше похож на облако, настолько он пушистый. Он трётся о её ноги, и она тут же хихикает от щекотки.

– Хью! – Гермиона недовольно шикает на него и протискивается в дверь, присаживаясь на корточки, оставляя коту мизерное расстояние между дверью и косяком, в которое он не рискует пробраться. – Ты же опять будешь спать на моих рисунках и проливать воду из стаканчика! Я не могу тебя впустить.

Кот беззаботно мурлыкает, перетаптывается лапками и трётся щекой о косяк.

– Я сейчас прищемлю тебе усы, Хью, – она пытается оттолкнуть кота от проёма, и он, выгадывая момент, проникает внутрь, оставляя позади её возмущённый вздох. Это рыжее безумие в несколько прыжков преодолевает комнатку и усаживается на подоконник, где сохнут акварели.

– О нет, нет! – Гермиона перешагивает через стопку книг по технике рисунка, лавирует между ворохом ватманов и скрученных в тубус бумаг, и, наконец, достигая подоконника, выдёргивает из-под кота утреннюю акварель.

Падая на мягкую софу, завешенную пледом с кучей миниатюрных подушек, Гермиона откидывается на спинку. Стена напротив усеяна её карандашной графикой – лица, кисти рук, фигуры в движении. На низком столике в центре комнаты лежат в беспорядке грифельные карандаши, обломки угля и сангины. Гермиона прикрывает глаза и смеётся от усов, щекочущих её щеку.

– Хью, прекрати! – она заливается смехом и сгребает кота себе на колени, – ну что за несносный кот. Ты просто какой-то маленький ураганчик, – она чешет его за ушами и он сладко потягивается, кружась на коленях. – Мистер Флиперс снова будет тебя искать, хулиган!

Кот устраивается клубком и его мурлыканье расслабляет. Завернувшись с ним в плед и подтянув под себя колени, Гермиона засыпает, продолжая гладить кота. Проснувшись далеко за полночь, она раскрывает плед, кот спрыгивает с дивана и подбегает к двери, просясь наружу. Она бурчит себе под нос, сонными шагами преодолевая препятствия по всей комнате и выпускает кота за дверь.

Гермиона сбрасывает кудряшки с лица и потягивается, роняя попутно несколько книг. Лениво переодевается в свободные шорты, топ и хлопковую рубашку с короткими рукавами, собирает волосы в пышный хвост и потирает глаза.

Облокачиваясь на подоконник, Гермиона смотрит на бледно-желтый серп луны, висящей как кусочек терпкого Бри, небо с остатками облаков, которые переплетаются с голубой синевой: они напоминают ей перья – такие же полупрозрачные, вытянутой формы, растрёпанные по краям.

Приоткрыв створку, она вдыхает острый и свежий запах ночи. Он вбирает в себя влагу, запах облицовки дома и ароматной зелени цветочных кустов у лестницы, и наполнен пением птицы далеко на дереве. Птица вытягивает звуки, поёт одну ей известную песню, и Гермиона бродит взглядом по неровным, зубчатым крышам домов, которые бугорками-извилинами предстают в поле её зрения. Почти везде потушен свет, и лишь в нескольких окнах ещё кипит жизнь.

Ближе всего к ней широкое мансардное окно, в котором она замечает увлечённого рисунком юношу. Он экспрессивно снуёт кистью по холсту, отходя на пару шагов назад и вновь возвращается к написанию своего шедевра.

На нём расстёгнутая рубашка поверх майки, местами измазанная красками. Рукава закатаны, обнажая утончённые руки. Он худощав и высок ростом. Светлые, белые как мел волосы хаотично разбросаны на голове. Более длинные пряди на чёлке и висках он отбрасывает одним движением головы, и по нему видно, как он страстно увлечён своим занятием.

Засмотревшись на его возбужденную работу над холстом, Гермиона отчаянно загорается желанием познакомиться с этим парнем, а ещё рискованнее – попросить его позаниматься с ней живописью.

Она даже не знает, что он рисует, но то, как он это делает, говорит о том, что он влюблён в своё дело и наслаждается процессом. С этими мыслями она занавешивает окно полупрозрачным тюлем и ложится на диван, укутываясь в плед.

***

Утро просачивается в комнату лениво и неспеша, захватывая своими тонкими полупрозрачными солнечными лучами маленькое пространство, в котором живёт Грейнджер. Блики скользят по напольному зеркалу, ползут по подушкам и пледу и, наконец, задевают и гладят её лицо, выделяя крапинки веснушек на щеках.

Гермиона нехотя потягивается, выползая из-под накинутого пледа, привстает на постели и откидывает кудряшки за спину. Посмотрев на прикроватные часы, зевает, но с настроем, полным энтузиазма, выныривает из приятных волн подушек и пледа, и отправляется в ванную.

Там, перед зеркалом, она спешно расчёсывается и делает лёгкий макияж. Ей нравится естественность и нюдовые пастельные оттенки, которые мягко подчеркивают её выразительные карие глаза и немного пухлые аккуратные губы, на контрасте тёплого оттенка кожи и каштановых локонов.

Поверх светлой рубашки и юбки она накидывает на себя легкий кардиган, прихватывает тканевый шоппер, в котором всегда всё на месте: компактный альбом-скетчбук, несколько карандашей разной мягкости, клячка, линер, карманный набор акварели из восьми городских оттенков и кисть с резервуаром для воды. Тот набор, с которым она может расположиться в парке или на фонтане в маленьком сквере на углу. Выискивать, ловить и переносить на бумагу людей, вещи и архитектуру.

Это её жизнь – отражать эмоции, фактуру, оттенки. Но пока она всего лишь любитель, мечтающий когда-нибудь стать профессионалом.

***

Добравшись до соседнего кубика домов, Гермиона вздёргивает голову вверх, чтобы свериться с ориентирами. Она узнает серую кровлю и улыбается уголками губ. Именно мансарду этой крыши Гермиона наблюдала прошлой ночью из своего окна. Нет сомнений – это тот самый дом.

Возле дверей она видит несколько вывесок. На первом этаже ютится аутентичная кофейня и булочная. Второй, третий и четвёртый этажи – жилые, с утончёнными французскими балкончиками и обилием ниспадающих растений на них. Она вдыхает запах свежей выпечки и карамельного латте пока поднимается по крутой лестнице. Ступеньки уползают вверх и ведут её на мансардный этаж, где она обнаруживает непримечательную дверь и вывеску с информацией о том, что здесь проводятся частные уроки живописи.

Гермиона внутренне ликует от того, что интуиция её не подвела, и она попала куда нужно. Дверь распахивается и её задевает выходящая из класса девушка. Успев занырнуть взглядом внутрь, Гермиона видит просторный художественный класс-мастерскую и втягивает знакомый запах бумаги, красок и дерева. Он проникает под кожу, щекоча её нутро. Её мечты оказываются ближе, чем она думала.

– Вы на занятия, мисс?

Из любования мастерской её выдёргивает приглушённый тембр юноши, того самого, которого она видела ночью. Гермиона узнает его по росту, блондинистой шевелюре и рубашке в пятнах краски. Он очень высокий. Она едва ли дотянется носом до его плеча. И от этого осознания она мгновенно чувствует прилив жара к щекам.

– Я хотела бы записаться, если это возможно, – Гермиона пристально смотрит ему прямо в глаза и ловит арктический холод, который тут же поддается её теплу и открытости. Серо-голубой блеск глаз превращается в мягкий бриз, а на его тонких приоткрытых губах растягивается искренняя улыбка. Скулы худощавые и кажутся даже острыми, лёгкая однодневная щетина едва пробивается сквозь светлую кожу. Он весь сияет, искрится своей энергией творчества, завлекая присоединиться к этому прямо сейчас.

– К сожалению, я уже набрал полную группу, но, вероятно, я смогу что-нибудь придумать, заходите.

Она лучезарно улыбается и проходит рядом с ним, задевая его рубашку. Внутри всё сжимается от вибрирующих ощущений, и она улавливает аромат его одеколона, который контрастирует с запахами помещения. Зелёный парфюм с капелькой пряности сразу же оседает в её памяти, и она желает вдохнуть его ещё хотя бы раз.

– Меня зовут Гермиона Грейнджер.

Он смотрит на неё в ответ почти не моргая, пока вписывает её в лист обучающихся в своём карманном блокноте.

– Я Драко Малфой, – протягивает он и продолжает изучать её очень пристально. – Я преподаю живопись и рисунок в этом классе каждый вторник и субботу.

Гермиона кивает и теребит край своего кардигана, который незаметно сполз с плеча, приоткрывая рубашку.

– Мне не помешало бы подтянуть масляную живопись, иначе я не поступлю до начала семестра, – выдохнув, она осматривает класс, где остальные его ученики уже сидят за мольбертами и раскладывают материалы для занятия.

– Покажете мне свои работы? – Драко откидывается на стуле, и Гермиона сглатывает, когда замечает его расстегнутый воротник рубашки. Мужчина крутит в изящных длинных пальцах карандаш, сточенный наполовину, но это не лишает происходящего шарма.

– Да, я могу принести свою графику и акварель, – спешит добавить она, внутренне укоряя себя за то, что не прихватила рисунки.

– Отлично, буду ждать вас после занятия. Оно закончится примерно через 3 часа. Я взгляну на ваши работы и мы сможем обсудить дальнейшее обучение. Стоимость занятия…

– Это совсем не важно, – она поджимает губы когда понимает, что некрасиво перебила будущего преподавателя, и робко смотрит на его руки, подмечая их красоту.

Переплетение тонких вен воспаляет её сознание и она отрывается от созерцания рук, чтобы перевести свой взгляд куда угодно, лишь бы снова не угодить в ловушку его природной аристократичной красоты.

– Хорошо, – спокойным тоном Драко завершает их неловкую беседу и кивает с полуулыбкой. Он замечает её смущение и дает ей шанс выдохнуть. – Тогда до встречи.

– До встречи, – Гермиона кивает в ответ и заливается румянцем, когда встречается с ним взглядом.

Он провожает её до самой двери и обдает смесью из листьев мяты со сладостью кедра. Она втягивает нотки аромата, вновь заполняя им свои лёгкие, и вырывается за дверь, поспешив вниз. Драко не отходит от перил пока Гермиона не спускается до самого низа, но она уже не замечает этого.

========== Часть 2 ==========

– Ох, простите! – Гермиона поспешно вылетает из крохотной парадной, сталкивается с пожилым мужчиной и, запыхаясь, бежит дальше вдоль улочки до съёмной квартиры.

Её мысли полны впечатлений о предстоящей учебе. Она на сто процентов уверена, что Драко по достоинству оценит её рисунки и примет в свой класс по живописи. В её коротких обрывочных воспоминаниях о первой встрече она уже рисует их вместе. Ей безумно нравилось изменение её дыхания, когда она еле заметно коснулась его, или когда они обменивались заинтересованными взглядами.

А запах?

Он головокружительный, такой, что стремительно заполняет её изнутри и оставляет томиться в сочетаниях пряностей.

Драко пахнет её счастьем.

Он пахнет предгрозовым небом, садом после дождя, солнечным рассветом далеко в горах.

Она смеётся сама над собой, взбегая по лестнице и закрывая дверь, сползает по косяку на пол и ловит в объятия пушистое рыжее облако.

– Хью, я кажется, влюбилась, – шепчет она, едва касаясь шёрстки кота и мечтательно прикрывая глаза. – В такого как он невозможно не влюбиться, он просто богоподобен. Но ты никому не расскажешь, и это радует. Пусть это будет нашим маленьким секретом. – Гермиона треплет кота по голове и ушам, на что тот урчит и переминается в её руках.

***

Несколько часов пролетают в поиске её лучших работ. Хаос по всей комнате напоминает нашествие урагана, но её это нисколько не беспокоит. Рыжий кот вальяжно растекается на пуфе возле окна, греясь в лучах солнца.

Аккуратно собирая всё в папку, Гермиона представляет как Драко будет рассматривать её работы. Он наверняка спросит, где она училась, когда началась её тяга к рисованию, какие у неё предпочтения в материалах и техниках.

Её губы трогает улыбка при мысли о его пальцах, касающихся листов с графикой. Для неё не является чем-то интимным показывать свои наброски и зарисовки. Она всегда открыта новому, всегда любит восторженные взгляды прохожих. Яркая реакция на её рисунки – лучшая награда за её старания.

Она кидает взгляд на часы и начинает взволнованно перебирать одежду в шкафу. Ей важно выглядеть ещё более опрятной, чем днём. Она выуживает атласную блузку и джинсы клёш, которые так идеально сочетаются с алой тканью. Распустив локоны, она поправляет свой макияж, нанося немного блеска на нижнюю губу и вертится перед зеркалом. Хью трётся возле ног, щекоча лодыжки, обвитые шнуровкой босоножек.

Кивая сама себе в зеркало, она положительно оценивает свой образ и считает его достаточно простым и в меру строгим.

– Мне пора, – шепчет она Хью, перебирая его рыжие волны.

***

Замявшись на последней ступеньке по пути к двери класса, Гермиона прикрывает глаза и выдыхает. Два стука в дверь, и она слышит знакомый голос по ту сторону, охотно приглашающий войти. Повернув ручку на себя, Гермиона шагает внутрь, и атмосфера класса затягивает её с новой молниеносной силой. Тюль на окнах приспущена, закатное солнце стремится своими лучами за угол соседнего дома, оставляя после себя шлейф золотого и глубокого янтарного. Когда Гермиона почти неслышно прикрывает за собой дверь и осматривается, то видит Драко, стоящего за мольбертом возле окна. Он отошёл на несколько шагов от холста и потёр подбородок, но как только Гермиона появилась в поле его зрения, на его лице мелькнула добрая волнующая улыбка и он указал ей на свой рабочий стол.

– Можете разложить свои работы здесь, Гермиона.

Она начинает доставать свои рисунки и графику, раскладывая их на столе в несколько рядов. Закусывает нижнюю губу, стараясь разложить их максимально ровно. И когда уже собирается отходить, ударяется спиной о его грудь. Всё это время он грациозно и совсем по-кошачьи обошёл её и встал позади неимоверно близко, наблюдая через плечо, как она готовила работы к его просмотру.

Румянец тут же настигает её щеки и, едва улыбаясь, она делает полшага в сторону, ощущая его обжигающие флюиды по всему телу, а молекулы сумасводящего запаха одеколона отчётливо оседают на её одежду.

– Я готова.

Драко ловит её полушёпот и медленно кивает. Заинтересованный блеск его глаз говорит сам за себя и он подходит к столу, окидывая взглядом все её работы.

Они все разноплановые, как по материалам, так и по сюжетам. Среди них есть и городские этюды акварелью, и наброски человеческого тела, и карандашные портреты, которые давались Гермионе хуже всего, но она не унывала и желала достичь совершенства.

– У вас талант, Гермиона. Это видно невооруженным глазом, – произносит Драко, разворачиваясь к ней лицом. – Кто посмел не принять вас в Академию? – с ухмылкой интересуется он и, опираясь бедром о стол, скрещивает руки на груди, отчего белая рубашка сексуально натягивается на мускулах.

Видеть это было сродни грехопадению.

– Габриэль Димонт, – Гермиона смотрит на него в ответ, не сводя взгляд с очаровательной улыбки, что играет на его губах, подобно солнечным бликам на морских волнах.

– Я должен был догадаться, – он тихо фыркает, и серьёзность выражения его лица, сменившая улыбку, достигает предела выдержки Гермионы.

Сосредоточенным он выглядит не менее притягательно.

– Он, к моему огромному сожалению, посчитал что я «не дотягиваю», – Гермиона обращает взгляд на свои рисунки и разочарованно выдыхает.

– И поэтому вы пришли ко мне, – он не спрашивает, утверждая истину. – Вы сделали правильный выбор.

Взяв одну из акварельных работ, Драко внимательно изучает её, молча берёт следующую, не произнося при этом ни слова. Движением пальцев заправляет прядь безукоризненно белых волос за ухо и упирается руками в поверхность стола, нависая над всеми работами.

Гермиона забывает как дышать и изучает мельчайшие эмоции на его профиле. Она считает, что этот мужчина должен красоваться на обложках самых модных глянцевых журналов. Изящный нос, чувственные губы, выразительные глаза неимоверного оттенка серо-голубого, почти гиацинтового, и чуть длинные светлые волосы. И, конечно же, идеальный рост.

Мастерская насквозь пропитана только его запахом. И кажется, что в нём она хочет прожить всю оставшуюся жизнь. Находясь рядом с Драко, она чувствует, что начинает витать в облаках, а в мягкости его взгляда хочется бесконечно тонуть и тонуть, не возвращаясь на поверхность.

– Когда вы начали рисовать? – спрашивает он, но она словно пропускает его вопрос мимо ушей и погружается в пучину тембра его голоса. Он щекочущий, томительный, такой, что сразу же завладевает разумом.

Хлопок створки окна возвращает её в реальность мастерской, где Драко стоит напротив неё в той же позе и без стеснения изучает её облик. Гермиона ловит его взгляд на уровне своей груди, но он не поддается и скользит ниже, медленно и испытующе.

– Я бы ответила, что почти с рождения, но на самом деле, более серьезно я начала этим заниматься уже в школе, примерно в десять, – она накручивает локон на указательный палец, не отдавая себе в этом отчёта, и Драко мгновенно переключает свой взгляд на её волосы. – Я самоучка.

– Значит, у вас было достаточно времени, чтобы выработать свой стиль? Но я вижу, что вы как будто до сих пор не определились, с каким материалом хотите работать или какой технике отдать предпочтение.

Гермиона замечает, как он смотрит на её локон и, слегка краснея, она останавливает движение и выпускает его. Драко проходится языком по своей нижней губе и это тёплым спазмом отдается внизу её живота. Пятна краски на рубашке не сбивают с него лоск, а выбившиеся пряди не лишают очарования. Идеальная небрежность.

– Мне нравится экспериментировать и узнавать новое, – уверенно говорит она и позволяет себе перевести взгляд на его всё ещё немного блестевшую нижнюю губу.

– Это похвально, Гермиона, – кивает он, и уголки его губ приподнимаются в улыбке. – Чем вы хотите заняться: рисунок, живопись?

– Живопись маслом. Именно это мне нужно подтянуть для поступления.

– Я готов взять вас в группу.

Он отходит от стола и закатывает рукава рубашки. Гермиона готова сойти с ума от этих казалось бы простых движений. Его предплечья обнажаются, и она непроизвольно сглатывает, чувствуя напряжение сосков, которые твердеют от одного только взгляда на Драко.

– Жду вас в субботу, начало занятия в два часа, – произносит он и подходит к столу, оказываясь предельно близко к Гермионе.

Помогая ей собрать рисунки в стопку, Драко несколько раз сталкивается с ней ладонями. Это сбивает её мысли, которые и так тонут в хаосе. Его пальцы тёплые, и он, похоже, нарочно задевает её руки. Но ей это неимоверно нравится. Гермиона с благодарностью принимает рисунки, складывая всё в сумку.

– Спасибо, – отвечает она, пытаясь потушить в себе пожар сегодняшних эмоций рядом с ним.

Драко грациозно приоткрывает дверь, чтобы она вышла, и опирается о дверной косяк, засунув одну руку в карман голубых джинс.

– Очень приятно было с вами познакомиться, мисс Грейнджер, – он смотрит на неё с обожанием, которое отражается в его глазах.

– Мне тоже, мистер Малфой, – она готова поклясться, что он уже в сотый раз раздевает её взглядом, но Гермиона лишь смущённо кивает и выскальзывает за дверь.

========== Часть 3 ==========

Придя сегодня в его класс на первое занятие, Гермиона ощущает прилив приятного волнения, становится счастливее в этой атмосфере, которая для неё словно колыбель. Вся её душа здесь, и она настолько поглощена процессом и атмосферой, что понимает, как наполняется любовью к живописи. Она отдает этому частичку себя и ей нравится создавать новые моменты своей жизни. Несмотря на быстротечность, там за окнами, здесь ей уютно, и она чувствует себя как в родном доме. У неё появляется желание остаться здесь надолго, а точнее, навсегда.

– Не бойтесь брать немного больше охры, Гермиона, – Драко проходит позади неё, касаясь плеча своей ладонью, слегка сжимая его, и наклоняется рядом с локонами, обрамляющими её лицо.

Дыхание сливается с тонким парфюмом, и Гермиона подавляет в себе сиюминутное желание повернуть лицо в сторону Драко. Сделай она это, и они столкнутся носами, настолько он близко.

Он кладет руку поверх её, фиксирует, и вместе с ней совершает лёгкое движение кисти по палитре, захватывая несколько оттенков и смешивая их в нужный тон.

– Вот так, видите? Получится более естественный оттенок кожи. Более мягкий и тёплый. – произносит Драко, не выпуская её ладонь из своей. Кисть зависает над палитрой и он касается щекой её волос, выдыхая прямо на ухо горячий воздух. Гермиона сводит бёдра вместе, чувствуя поток мурашек вдоль шеи, и сладостный спазм желания, разгорающегося внутри.

Когда Драко отходит, Гермиона вновь с головой погружается в написание с натуры и смешивает краски, внимая его советам. Иногда кидает на Драко короткие взгляды, подмечая, что он одет сегодня не менее сексуально. Даже простая одежда смотрится на нём превосходно. На нём васильковая рубашка поверх белой футболки, под воротом которой скрывается тонкий чёрный шнурок, вероятно, с какой-то подвеской. Классические узкие брюки цвета асфальта придают его образу воздушность и лёгкость. Драко и сам весь такой, его волосы на кончиках едва заметно завиваются ближе к затылку, и это можно подметить, если действительно присматриваться.

Ей хочется подойти и рассмотреть его как картину известного художника. Прикоснуться к изящным мазкам, которыми написано это произведение искусства. Она не желает, чтобы он был секретом. Ей нужно, чтобы он стал её миром.

Драко приближается к одной из учениц, просит ту отойти от мольберта и посмотреть написанное издалека. Гермиона не слышит, о чём они говорят, но Драко еле заметно улыбается, и она вновь подмечает его высокие скулы, словно высеченные резцом скульптора, и красивое задумчивое лицо. Кому-то он, возможно, покажется немного холодным и неприступным. Но для неё он просто неправдоподобно хорош, с изящными манерами, элегантностью в одежде, опрятностью и глубоким взглядом, который манит и захватывает.

Только заметив, как он снова переключает всё своё внимание на неё, Гермиона подается вперёд и, выстилая дорожку из мазков по холсту, понимает, что он оказывается позади. Не далеко и не очень близко, но прямо за её спиной.

Его взгляд не напрягает, он обезоруживает.

Кисть в её пальцах на мгновение замирает, и Гермиона сглатывает, тряхнув локонами. Продолжительный выдох, который он делает от этого движения её волос, плавит и растворяет как сахар на медленном огне. Эта карамель из чувств между ними пластичная, мягкая, тягучая, с лёгкими пузырьками, не растворившимися до конца. Она сладкая, с привкусом миндаля и лимона, растекается по венам, согревая, окутывая, влюбляя ещё сильнее.

– Постарайтесь почаще отходить от работы, оценивая результат издалека, – произносит он совсем тихо, наклоняясь над ней, и его очередной выдох чувствуется прямо на макушке.

Гермиона откладывает кисть, оставляя её рядом с палитрой, и приближается к нему, вставая рядом. Его руки покоятся в карманах брюк, спина прямая, манжеты на рубашке подвёрнуты на несколько оборотов, приоткрывая запястья. Она почти касается руки Драко рукавом блузки, ощущая заветное тепло его тела. Концентрация от созерцания её холста испаряется, оставляя место лишь заряженным флюидам, что плотно окутывают их. Гермиона поднимает глаза и встречается с его взглядом, которым он изучает её лицо. Словно картина – это она, а всё остальное не так уж и важно.

– Секрет очарования масляных картин кроется в текстуре красок, – почти шепчет он, наклоняясь к её уху. – Чем больше разбавителя, тем жиже краска и нежнее мазок.

После этих слов Драко приближается к ней со спины и касается её предплечий, невесомо, как летний ветерок из приоткрытого окна. Исступлённая дрожь наполняет тело, и она старается дышать медленнее, не выдавая своего возбуждения от его голоса.

– Ещё один приём, который позволяет добиваться красивых эффектов в живописи – растушёвка краски кистью прямо на холсте. При этом один цвет как бы вплавляется в другой.

Именно это и происходит между ними. Своим телом она уже вплавляется в его, касаясь спиной его напряжённых мышц на груди. Его чуткие пальцы расслабленно скользят поверх её рук, сквозь полупрозрачную ткань блузки, рисуя на них узор.

Он так близко, что хочется обернуться и оказаться прямиком в его руках. Он так близко, что хочется вдыхать его бесконечно. Он так близко, что ещё чуть-чуть – и она окажется в ловушке из его обворожения.

– Игра света и тени – тоже очень важный момент, о котором ни в коем случае не стоит забывать, Гермиона, – она бы поклялась, да только незачем: он взаправду прикасается губами к её уху. Она медленно вдыхает и на секунду прикрывает веки. Почувствовав позади прохладу, Гермиона распахивает глаза.

Пройдя на середину класса, Драко складывает руки на груди, наблюдая за работой всех своих учеников.

Он неотразим. Только слепой может не заметить этого.

Сев обратно перед мольбертом, Гермиона продолжает работу над первым этапом, совершая последовательные мазки. Один за другим, как прикосновения его пальцев, что свежим воспоминанием запечатлелись на её коже.

***

Собирая краски с палитры, Гермиона оглядывается и замечает, что в классе остаются лишь она и Драко. Это осознание бурной волной проходит по телу, и она откладывает тряпку в красках на табурет рядом, продолжая наблюдать за юношей.

Драко аккуратно убирает мольберты, составляя их ровным строем возле стены у самого угла мансарды. Вернувшись обратно к своему столу, он стягивает рубашку, оставаясь в одной футболке. Теперь Гермиона может в полной мере насладиться созерцанием его крепкого тела. Драко словно не замечает её и позволяет задержаться и неспешно собраться.

– Мистер Малфой? – обращается она, даже не зная, что скажет после того, как он обратит на неё внимание.

– Драко, – он тут же оборачивается, встречаясь с её любопытным и изучающим взглядом. – Для тебя.

Внутри Гермионы что-то импульсом срывается вниз, и она краснеет. Он окидывает глазами её обнаженные лодыжки, облаченные в чёрные босоножки. Задерживается глазами на каждом ремешке и неторопливо переводит взгляд на её лицо.

– Мне было интересно, давно ли, – она сбивается на полуслове, но, видя его интерес и расслабленную позу, решает продолжить. – Давно ли ты рисуешь, Драко?

Он садится на край стола и берёт из стаканчика карандаш, начиная прокручивать его между пальцами. Наблюдая за ним, Гермиона понимает, как беспомощно пропадает в глубине его глаз, не отводя от них взгляд ни на секунду.

– Где-то в пятнадцать, – легко выдает он, постукивая основанием карандаша по бедру. – Это как внезапно охватившее меня экспрессивное чувство. Я взял карандаш и просто поплыл по течению. Потом меня заметили, стали восторгаться работами, и я поступил в Академию – в ту, в которую так стремишься поступить теперь и ты.

Гермиона облокачивается о спинку стула, внимательно слушая Драко. Она бессовестно рассматривает его фигуру и точёный профиль, пока он говорит.

– Перед выпуском у меня прошло несколько успешных выставок. Я с головой погрузился в масляную живопись, но не забросил графику. Сейчас я занимаюсь написанием картин профессионально, и, если везёт, выставляюсь в местных музеях.

– А то, как ты преподаешь здесь, как ты к этому пришёл? – Гермиона смотрит как он задумчиво бросает взгляд в окно, за которым чарующий закат захватывает власть над городом. Непривычная перемена в его лице заставляет её немного смутиться, но один его быстрый взгляд обратно на неё восстанавливает баланс, утерянный секундой ранее.

– Нужно всегда продолжать искать. Страсть, любовь, цели, мечты, счастье, самого себя, – говорит он тихо и размеренно, привставая со стола и направляясь к ней. – Только тогда узнаешь, что тебе нужно, чего ты хочешь.

Если бы он только знал, что прямо сейчас она желает чувствовать его до самых кончиков пальцев, задыхаясь от эмоций. Что весь её разум затуманен им.

– У тебя очень большое будущее, Гермиона. Нужно только продолжать упорно работать.

Тонко и деликатно он вторгается в её личное пространство, нисколько не смущая этим. Гермиона и сама хочет его как можно ближе.

– Художник – это любование и внимательность. Он расставляет акценты, используя свои уникальные способы выразительности, – Драко касается её плеча и поддевает локон, обвивая его вокруг пальца. – Краски – это всего лишь часть того, чем пишется любой портрет или натюрморт. То, что ты вкладываешь в виде чувств и эмоций, значит намного больше, чем мазки на поверхности холста.

– Могу я взглянуть на твои работы, Драко? – интересуется Гермиона после минутной паузы, в которой они безотрывно смотрят друг на друга.

Драко выпускает её локон из пальцев и утвердительно кивает, отходя в сторону. Они проходят к дальнему углу мансарды, и он заводит её в небольшую кладовую, где стоит с десяток рам, прислонённых одна к другой. Гермиона с позволения Драко начинает просматривать их с улыбкой на губах.

Картины все до единой прекрасны. На них есть и портреты, и натюрморты, и архитектура. Он, как и она, ищет себя во всём, впитывая словно губка все грани этого мира, не останавливаясь на чём-то одном.

– Драко, они великолепны, – восторгается она, но обернувшись на проём, не обнаруживает его там, однако слышит приглушённую музыку, доносящуюся из основной комнаты.

Выйдя из кладовой, она видит, что её краски и мольберт уже убраны, а кисти опущены в жестянку с растворителем, стоящую на его столе. Драко, низко склоняясь над маленьким кофейным столиком, вертит в руках очередную пластинку и, убедившись в правильности выбора, сменяет предыдущую, и устанавливает на её место новую в компактный проигрыватель, похожий на чемоданчик.