Текст книги "Смерть из моих снов (СИ)"

Автор книги: Nastya Mick

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Мьюзика внимательно сверлила дочь взглядом. Сердцем она понимала, что дело далеко не в кошмаре, но давить на ребёнка, совсем недавно потерявшего близкого и дорогого человека, – не самое лучшее решение. Поэтому ей пришлось отступить. В конце концов, Эмма сама ей расскажет, когда будет готова. Она ведь всегда делилась с ней тайнами и переживаниями, и в этот раз тоже поделится, ведь так?

– Раз ты так говоришь… – Мьюзика глубоко вздохнула, но уже через секунду на её лице засияла добродушная улыбка. – Мы с папой ждём тебя на кухне, – мягко добавила она.

– Угу, я скоро приду, мам.

Когда мама совсем скрылась за дверью, Эмма с облегчением выдохнула. Даже от сердца как-то отлегло. Однако выражение её тут же стало серьёзным, и она снова перевела взгляд на мальчишку. Норман с любопытством разглядывал комнату своего соулмейта, пытаясь подавить в себе нарастающее желание потрогать здесь всё-всё.

– У тебя милая мама, – робко проронил он.

– Ты что тут делаешь? – повторила свой вопрос Скайлер.

– Ну, тебе ведь было грустно из-за смерти друга… – медленно протянул Митчелл, переводя взгляд на собеседницу. – Вот я и решил всегда быть рядом, чтобы ты больше не плакала, – он мило улыбнулся.

Сердце Эммы пропустило удар. От одного только взгляда на эту улыбку в груди почему-то становилось так тепло и приятно, а сердце переходило на бег. К щекам, Эмма уверена, уже прилила кровь, поэтому она поспешила отвернуться от него, дабы скрыть румянец. Однако Норман, кажется, его заметил, потому что сразу же после этого комнату заполнил его тихий смех.

– Д-дурак… А если бы тебя мама увидела?.. – недовольно и несколько смущённо проворчала девочка. Хотя она уже поняла, какую глупость только что сказала.

– Не увидят, я же призрак, – смеясь, ответил ей мальчик, и она из-за его слов только больше стала чувствовать себя глупо. – Меня можешь видеть только ты. И прикасаться ко мне тоже, – несколько успокоившись, объяснил он.

– И всё равно ты дурак, – буркнула Эмма и, дабы закончить этот разговор, быстро поднялась с кровати, пулей вылетев из комнаты.

***

Норман был с ней везде. В ванной, на кухне, в школе. Куда бы она ни пошла, он всюду следовал за ней. Буквально преследовал её. Стоял у неё за спиной, пока она чистила зубы. Бродил по кухне, пока она завтракала с родителями. Сидел с ней за одной партой во время урока. Прямо на месте её любимого Рэя. И всё время неотрывно смотрел, словно бы изучал.

Не то чтобы Эмме это не нравилось, но это её немного напрягало. Особенно этот взгляд. Такой внимательный, пристальный. От этого взгляда у Эммы бегали мурашки по коже. Целые табуны мурашек. Хотя, наверное, это больше от замогильного холода, который исходил от него. Он обжигал кожу каждый раз, когда Норман к ней прикасался, из-за чего девочка частенько вздрагивала.

Руки у Нормана были чертовски холодные. Наверное, даже ледяные. У Эммы же, наоборот, они были невероятно тёплые, поэтому каждое его прикосновение обжигало кожу, отдавалось неприятной дрожью и болезненным электротоком. Но он всё равно продолжал обнимать её, брать за руку, ласково гладить по рыжим кудрям. Он словно не мог насытиться этими прикосновениями. Совсем не желал выпускать её из своих объятий. Но это только полбеды.

Эмма заметила почти сразу, как менялось его лицо каждый раз, стоило ей переключиться с него на кого-то другого. Оно мгновенно мрачнело, улыбка сползала с бледных губ, взгляд становился грустным и тяжёлым. Его вид так и говорил: он недоволен. В моменты, когда Эмма болтала с кем-то из друзей или одноклассников, холод, теперь всегда окружающий её, становился особенно колючим и обжигающим. Он пробирался под тёплые кофты и вязаные свитера ребят, заставляя их неуютно ёжиться.

После смерти Рэя в школе стало особенно холодно. Что учителя, что ученики грешили на плохое отопление. Мол, городской администрации совсем плевать на здоровье детей. А Эмма знала наверняка, в чём причина такой резкой смены температуры. Потому что эта самая причина всегда была рядом с ней. Везде ходила за ней хвостиком, крепко обнимала и невидимым барьером ограждала даже от близких друзей. Собственно, как и сейчас.

Эмме было неловко перед Гильдой за этот невыносимый холод. Она весь ланч сидела, опустив взгляд в свою коробочку, и молчала. Толком не съела ничего даже. Вид у неё был подавленный, что не ускользнуло от Андерсон.

– Эмма, ты в порядке? Время ланча почти закончилось, а ты ничего так и не съела… – обеспокоенно произнесла она.

– А? – Скайлер от её слов вздрогнула и подняла взгляд, чем привлекла внимание Нормана. – Да, всё хорошо. Я просто не голодна, – пробормотала она, выдавив слабую улыбку. Хотя улыбаться ей сейчас совсем не хотелось. Наоборот, она всеми силами пыталась подавить в себе желание разреветься снова, прямо как тогда, на похоронах.

Гильда, кажется, заметила это, потому как её взгляд стал более взволнованным. Придвинувшись поближе к Эмме, она осторожно накрыла её ладонь своей.

– Это из-за Рэя, да? – аккуратно спросила девочка.

Эмма молча отвела взгляд. Прикусила губу. Этот вопрос кольнул в самое сердце. Гильда как всегда проницательна. Почти. В одном она только просчиталась: дело не в одном лишь Рэе. У Эммы гораздо больше проблем, и сейчас все они одновременно навалились на неё. Придавили своей невыносимой тяжестью. Почти полностью перекрыли доступ к кислороду. Но она об этом не расскажет, потому что Гильде не надо об этом знать.

– Эмма… – тихо обратилась к ней Андерсон. – Рэй не хотел бы, чтобы ты грустила из-за него…

– И вовсе я не грущу, – как-то даже слишком резко ответила Скайлер, отдёрнув руку. – И вообще, нам уже пора идти, скоро звонок. Пойдём.

***

Холодный ветер обжигал кожу. Особенно лицо и руки. Последние уже давно покоились в карманах куртки, но Эмме всё равно было холодно. Чертовски холодно. Осенний ветер пробирался под шарф, под куртку, под тёплую кофту, заставляя её мелко подрагивать от холода. Сейчас больше всего на свете ей хотелось поскорее оказаться в тёплой квартире, под мягким одеялом. Желательно с кружкой горячего шоколада и пирожным. Но у неё было одно очень важное дело, которое она просто не могла отложить на потом. Она пообещала себе, что будет навещать Рэя каждый день, а нарушать свои обещания – не в её стиле.

Норман медленно следовал за ней, задумчиво опустив голову. Он держал руки за спиной, крепко сцепив пальцы в замок. Белые волосы упали на лоб, частично закрывая его бледное лицо. Эмма на него почти не смотрела: была слишком занята разглядыванием пёстрой листвы у себя под ногами. Наверное, его это расстраивало. Она точно не знала. Но по нему было видно, что он о чём-то задумался. Даже вёл себя тише обычного. Впрочем, Эмме это было даже на руку.

Она хотела всё как следует обдумать. Найти в сложившейся ситуации хоть какие-то для себя плюсы, как это всегда делал Рэй. Рэй… Он всегда находил выход из любой, казалось бы, безвыходной ситуации. К нему всегда можно было прийти за советом, если совсем не знаешь, что делать. И Эмма шла. Всегда шла именно к нему, потому что точно знала: он поможет. Всегда ведь помогал. А теперь Рэй мёртв, и идти Эмме больше не к кому. Есть только Норман, с которым ей предстояло провести целую вечность.

Норман… А кто он для неё вообще, этот Норман? Всего лишь соулмейт, выбранный для неё судьбой, оживший внезапно рациональный страх, или же всё-таки кто-то действительно важный, дорогой сердцу? Кто для неё этот мальчик с глубокими печальными глазами и доброй, невероятно красивой улыбкой? Смерть ли он, что Эмма так боялась встретить, или же спасение, посланное ей небесами? Она не знала и не могла знать. Её кругом и всюду окружила давящая неизвестность, и это особенно пугало, загоняло в тупик. У Эммы в голове вертелось множество вопросов, ответы на которые она не могла найти, как бы ни пыталась искать. Она блуждала в лабиринте собственных страхов и сомнений, лишённая света и всякой надежды на счастливое будущее. Но что, если там, в конце лабиринта, её ждёт новый свет и новая надежда? Что, если её проводник где-то здесь, где-то совсем близко?

Даже ближе, чем может показаться.

– Эмма, – обычно тихий голос Нормана прозвучал даже слишком громко, и Эмма из-за этого вздрогнула, явно не ожидая подобного. – Эмма, всё хорошо? – призрак обеспокоенно приблизился к ней, из-за чего её сердце забилось чаще в груди.

– Д-да, – заикнувшись не то от смущения, не то от жуткого холода, ответила Скайлер и отошла на шаг, дабы увеличить дистанцию между ними. – Ты что-то хотел, Норман?

– Хотел сказать, что мы уже пришли, – он кивнул в сторону кладбищенских ворот, у которых и остановилась Эмма. – С тобой точно всё хорошо? Ты вся дрожишь… – снова взволнованно обратился он к ней.

– Да, я в норме, – лишь отмахнулась она. – Но когда мы вернёмся домой, мне определённо нужно будет принять горячую ванну…

До нужной могилы они шли уже молча. Эмма высматривала знакомое надгробие очень тщательно, боясь случайно пропустить его. Зацепившись взглядом за нужный памятник, она быстро направилась к нему. Сердце в груди быстро застучало от волнения. Девочка прикусила нижнюю губу, дабы таким образом хотя бы ненадолго задержать слёзы.

Дойдя до искомой могилы, Эмма рухнула перед ней на колени. Сумка полетела вслед за ней. Взгляд зелёных глаз тут же переместился на надгробную фотографию. Оттуда на Эмму хмуро глядел Рэй. Он вообще редко когда улыбался, даже на фотографиях был мрачным и серьёзным. У Изабеллы не было ни одного снимка, на котором бы он улыбался, поэтому даже после своей смерти Рэй остался прежним. Неизменно хмурым, со сдвинутыми к переносице бровями, недовольным взглядом и плотно сжатыми губами. Он смотрел холодно, безразлично. Так же, как и при жизни. И для всех он запомнился именно таким: холодным, чёрствым и язвительным. Для всех, кроме Эммы.

Глядя на хмурого Рэя, холодно смотревшего на неё с фотографии, Эмма горько усмехнулась. Покачала головой, грустно улыбнувшись. Ласково провела рукой по надгробию.

– Ты не изменился даже после смерти… – полушёпотом произнесла она, и в голосе её слышалась нескрываемая горечь. – Эй, Рэй, зачем ты это сделал? Почему не сказал мне ничего? Я так хотела бы, чтобы ты мне ответил, Рэй…

Ответом ей было лишь завывание ветра. Немудрено: Рэй ведь мёртв, он уже никогда не сможет ответить. И оттого на душе становилось особенно паршиво. Сердце разрывалось каждый раз, стоило ей хотя бы мельком взглянуть на фотографию. Осознание того, что она больше никогда не увидит живого Рэя, не услышит его голос, не сможет прикоснуться к нему, убивало, уничтожало Эмму изнутри. Она не могла, да и не хотела смириться с его смертью. Просто не могла отпустить его.

Норман наблюдал со стороны. Просто стоял в нескольких шагах от неё и смотрел, как она плачет. Был безмолвным свидетелем того, как вечно весёлая и жизнерадостная Эмма Скайлер ломалась на сотни тысяч кусочков изнутри. Норман знал: разбитую душу не склеить ни скотчем, ни даже самым надёжным в мире клеем. Знал, потому что сам уже давно разбился вдребезги.

Норман как никто другой понимал её. Прекрасно знал, каково это – быть разбитым, сломанным, уничтоженным. Поэтому сейчас ему очень хотелось поддержать, утешить её, чтобы ей больше не было так больно. Однако, когда он потянулся к ней, чтобы положить руку на её плечо, кто-то крепко схватил его за запястье. Удивлённо обернувшись, Митчелл обомлел.

Рядом с ним, недовольно хмурясь, стоял Рэй. Такой же, как и на фотографии. Он крепко сжимал его запястье, глядя на него в упор. Вид у него был серьёзный, даже угрожающий. Нормана это напугало, но он виду не подал.

– Даже не думай прикасаться к ней, – прорычал Вильсон, крепко сжимая тонкое запястье.

Норман хотел бы возразить ему что-нибудь, но вовремя понял, что с ним лучше не связываться. Поэтому он молча отступил, как бы соглашаясь с ним. И ему снова пришлось наблюдать со стороны, но уже за тем, как Рэй утешает его Эмму. В груди из-за этого что-то неприятно кольнуло. И Норману это совсем не понравилось.

***

Ревность.

Нормана одолела ревность. Осознание этого пришло к Эмме только тогда, когда он крепко обнял её, таким образом не позволяя ей пойти к ребятам. Он держал не сильно, но крепко. Так, чтобы ей не было больно. Эмма не видела его лица, но была уверена, что на нём застыло недовольное выражение. За то время, что Норман с ней, она уже научилась понимать его эмоции по одному только холоду. Когда Норману грустно, холод вокруг него осенний, слякотный, как в пасмурный день. Если он чем-то недоволен, то холод зимний, колючий, обжигающий. А если он хотел поддержать или утешить её, то его холод становился весенним, мягким и успокаивающим. И сейчас Норман был явно не в самом хорошем расположении духа.

Эмма, кажется, физически ощущала густую мрачную ауру, сгустившуюся над ним. Это казалось ей немного жутким. Она была уверена, что если обернётся, то точно встретится взглядом с недовольными голубыми глазами. Перспектива подобного немного пугала её. Ещё более неуютно стало, когда Норман положил голову ей на плечо. Она чувствовала его холодное дыхание на своей коже, и от этого сердце в груди начинало отплясывать чечётку.

– Не отдам… – донёсся до слуха тихий шёпот, и с губ Эммы сорвался отчаянный вздох.

Похоже, последние месяцы в её жизни будут самыми сложными.

========== Глава четвёртая: Не дам тебе умереть ==========

Комментарий к Глава четвёртая: Не дам тебе умереть

Пришлось немного перенести выход этой главы по техническим причинам, но вот она наконец-то вышла. К слову, остались только последняя глава и эпилог. Ждёте развязки?

– Что это значит, Норман? – задала вполне логичный вопрос Эмма, даже не поворачиваясь к нему. Кожей она почувствовала, как смягчился холод вокруг них, и внутренне облегчённо вздохнула.

– То и значит, – спокойно ответил ей Норман, но в его голосе Эмма всё равно расслышала нотки недовольства. – Я не хочу отдавать тебя, а делить с кем-то – тем более.

– Почему? – снова спросила она, и вопрос её застал Нормана врасплох.

– Почему, спрашиваешь? – задумчиво протянул он, размыкая объятия и тем самым освобождая Эмму.

А ведь действительно, почему? Норман никогда раньше об этом не думал, но теперь, когда она спросила, он всерьёз над этим задумался. Раньше он как-то не брал во внимание этот свой бзик. Конечно, его беспокоило странное чувство в груди, возникающее каждый раз, стоит только Эмме переключиться с него на кого-то другого, но он так же быстро о нём забывал. А теперь он вспомнил об этом и ему самому стало интересно.

Эмма выжидающе смотрела на него, пока он с головой погрузился в размышления. Однако в какой-то момент взгляд его пал на её веснушчатое личико, и вот тогда-то ему всё стало понятно. Глядя на такую красивую и яркую Эмму, он вдруг осознал, что у него впервые появился кто-то свой. Эмма – его соулмейт. Она – его судьба. Всю свою сознательную жизнь он был совершенно один, а теперь у него появился кто-то родной и по-настоящему важный, пускай и только после смерти. Разглядывая сейчас Эмму, Норман наконец понял, почему ему так больно видеть её с кем-то другим.

Потому что он слишком долго был один.

– Наверное, потому что у меня впервые появился кто-то свой, – задумчиво ответил Митчелл, ласково проводя рукой по рыжим кудряшкам.

– Свой? – не поняла Эмма.

– Я имею в виду, всю жизнь я был один, а теперь у меня есть родственная душа. Мне всегда слишком мало тебя, поэтому я хочу, чтобы ты была только со мной, пускай это и эгоистично с моей стороны, – объяснил он.

Эмма не нашла, что на это ответить. Его слова, на самом деле, вызывали в ней весьма противоречивые чувства: с одной стороны, было даже приятно в какой-то степени слышать подобное, особенно в свете последних событий, но с другой, его чрезмерная ревность уже начинала подбешивать. Это казалось Эмме странным, даже немного жутким и пугающим. Да и надоело уже, честно говоря. Эмму раздражала невозможность погулять с друзьями и хоть немного развеяться, хотя она и понимала частично поведение Нормана. Всё же, он и правда очень долгое время пробыл в одиночестве. Однако это всё равно не давало ему право запрещать ей общаться с друзьями.

А Норман будто не понимал этого. Вернее, не хотел понимать. Он прекрасно осознавал, что у них с Эммой впереди ещё целая вечность, чтобы побыть только вдвоём, но он всё равно не мог ничего с собой поделать. Слишком тяжело ему было отпускать её, даже зная, что это ненадолго. Он хотел всегда прикасаться к ней. Хотел всегда ощущать тепло её кожи и мягких волос. А все эти люди, к которым она так стремилась от него уйти, мешали ему. Забирали у него Эмму. И это ему совсем не нравилось.

– В любом случае, – наконец разрушила гнетущее молчание Эмма, – это не значит, что ты можешь вечно держать меня около себя. Мне осталось жить ещё не больше трёх месяцев, и раз уж на то пошло, я хочу провести это время с близкими мне людьми.

– А разве я не близкий тебе человек? – негромко спросил Норман, опустив расстроенный взгляд, и Эмма вдруг почувствовала болезненный укол стыда за свои слова.

– Близкий, конечно же близкий, – поспешила оправдаться она. – Просто… Пойми, эти ребята – моя семья, и я хотела бы проводить время и с ними тоже…

Норман промолчал. Только стиснул её в крепких объятиях, утыкаясь лицом ей в плечо.

– Не отдам… – снова тихо повторил он.

Эмма лишь отчаянно вздохнула. Похоже, это будет сложнее, чем она думала.

***

Договориться с Норманом было сложно. Наверное, даже невозможно. Но Эмма смогла. Долгими уговорами, болезненными ссорами и игнорами, но всё-таки смогла. И она была довольна своей работой, в отличие от Нормана.

Всю дорогу он был мрачным и молчаливым, а холод вокруг него стал просто невыносимым. Эмме даже казалось, что она быстрее замёрзнет, чем они дойдут до места встречи. Однако добрались они туда без происшествий, и потому Эмма смогла наконец спокойно выдохнуть.

– Простите, что так долго. Мама не хотела отпускать, – с ходу извинилась Скайлер, спрыгивая с велосипеда, который она тут же пристроила с остальными.

– Да ладно, ничего страшного, – отмахнулся Оливер. – Ты ей сказала хоть, что сегодня у меня ночуешь?

– Конечно сказала. Спрашиваешь ещё.

– Отлично.

С компанией Оливера Эмма была знакома где-то два года. Её к ним притащила Джиллиан, за что Эмма была ей безмерно благодарна. В большую и шумную компанию Эмма влилась быстро: такой уж у неё характер был. Будучи абсолютным экстравертом, она всегда легко находила общий язык с людьми, и эти ребята тоже не стали исключением. Именно она привела к ним Гильду и Дона, с которыми они теперь частенько гуляли вместе.

С Оливером и его ребятами Эмме очень нравилось. С ними ей действительно было весело. Не так, как с Рэем, конечно, но ничуть не хуже. Оливер, как лидер всей группы, был у них самым главным заводилой и каждый раз придумывал что-нибудь необычное. Вместе они обследовали ни одну заброшку, пару раз даже чуть не попались охранникам. Это было очень рискованно и опасно, но вместе с тем чертовски весело.

Соулмейтом Оливера была Виолетта, и никто даже не сомневался, что всё будет именно так. Эти двое были вместе всегда и везде, и потому Эмма ничуть не удивилась, узнав, что они соулмейты. В конце концов, они и правда подходили друг другу. Им не нужны были слова, чтобы понять, чего хочет один от другого. Эмма даже несколько завидовала им, ведь она такой связи со своей родственной душой не чувствовала совсем. Даже наоборот, ей казалось, что между ними есть огромная пропасть, которая с каждым днём становится только шире. И это её удручало.

А сегодня они просто катались на великах. Погода в кои-то веки стояла солнечная, на улице было достаточно сухо. Самое то, чтобы немного поездить по городу. Тем более, что такая возможность у них вряд ли ещё появится, особенно учитывая погодные условия этой осенью. Возможно, это их последний шанс погонять с ветерком по безлюдным улочкам, так почему бы им не воспользоваться?

Эмма всегда умело управлялась с велосипедом и отлично держала равновесие. Даже почти не падала никогда. И потому для всех стало шоком то, что она вдруг потеряла управление. На одной из немного неровных дорог её велосипед неожиданно тряхнуло, и она неумолимо полетела вниз, попутно несколько раз чуть не кувыркнувшись.

Наверное, у неё тогда вся жизнь перед глазами пронеслась. Всё произошло даже слишком внезапно. Ещё минуту назад она спокойно ехала, а теперь стремительно приближалась к земле. Эмме было страшно. Чертовски страшно осознавать, что сейчас она либо разобьётся в лепёшку, либо свернёт шею. Нет-нет-нет, так быть не должно. Ей ещё слишком рано умирать.

Эмма крепко зажмурилась, вцепилась мёртвой хваткой в руль. Закусила до крови губу, уже приготовившись к неизбежному. И… Ничего. Она не почувствовала боли от удара об землю, не услышала хруст собственных костей. Зато она явственно ощущала холод, окутавший её с головы до ног. И чьи-то дрожащие руки на своей талии. А ещё, кажется, она слышала чьё-то прерывистое дыхание над самым ухом.

– Э-Эмма, ты как? – вдруг раздался взволнованный голос Джиллиан где-то совсем рядом, но Эмме он казался каким-то далёким, словно бы она говорила с другого конца улицы.

– Н-нормально… вроде… – только и смогла выдавить из себя Эмма, медленно открывая глаза.

Её окружили обеспокоенные ребята. Они наперебой спрашивали, всё ли с ней хорошо, но она их уже не слышала. Всё остальное отошло на второй план, перед глазами стояло только перекошенное от страха лицо Нормана. Бледнее обычного, с дрожащими губами и глубокими голубыми омутами, на самом дне которых плескался самый настоящий ужас. И всё, что Эмма смогла сейчас отчётливо расслышать, – это его тихий шёпот:

– Успел…

***

Норман чувствовал что-то странное. Раньше он и подумать не мог, что когда-нибудь будет счастлив и напуган одновременно. Но сейчас, глядя на мирно сопящую Эмму и перебирая её рыжие волосы, он испытывал именно это. Он был очень рад, что смог спасти её, и вместе с тем ощущал давящий на грудь страх от произошедшего. Почему-то его дико пугала одна только мысль о том, что случилось бы, опоздай он хотя бы на секунду. Думать об этом не хотелось совершенно. Слишком страшно. Хотя раньше он не видел в этом ничего такого, даже считал, что чем скорее это произойдёт, тем лучше, ведь тогда они с Эммой наконец смогут быть вместе. Но сегодня его мнение на этот счёт поменялось. Причём кардинально.

В тот момент, когда велосипед Эммы внезапно тряхнуло, Норману показалось, что его сердце снова забилось. Бешено так, болезненно. Кажется, он даже слышал его громкий стук у себя в голове. Чувствовал, как интенсивно оно бьётся о рёбра, будто пытается пробить их. У него тогда всё сжалось внутри от страха. По вискам била одна единственная мысль: только бы успеть.

Норман успел. Поймал Эмму за секунду до падения. И, чёрт возьми, как же он этому рад!

Видя перед собой живую и невредимую Эмму, Норман чувствовал себя очень странно. Никогда ранее он не испытывал чего-то подобного. Где-то в области грудной клетки что-то невыносимо болело, но он никак не мог понять, что именно. В последний раз ему было так больно только тогда, когда он лежал в больнице. Ему было трудно дышать, приходилось прикладывать море усилий, чтобы сделать хотя бы неглубокий вдох. А ещё на грудь что-то сильно давило. Дядя Джеймс говорил, что это скоро пройдёт, и Норман правда верил ему. Тогда он ещё не знал, что неизлечимо болен.

А теперь он снова чувствовал эту боль, но уже в области сердца.

Норман не знал, почему так. Но сегодня он принял для себя очень важное решение. Взвешенное и взрослое.

– Я не дам тебе умереть, Эмма…

========== Глава пятая: Попрощаться, чтобы встретиться ==========

Эмма замечала, что в Нормане что-то поменялось. Теперь он ходил мрачный, хмурый и чересчур серьёзный. На его бледном лице больше не сияла добрая улыбка, а взгляд голубых глаз сделался холодным, совсем взрослым. За последнее время у него произошло много метаморфоз, и это очень пугало Эмму. Она не понимала совершенно, что с ним случилось и что послужило причиной таких кардинальных изменений, и ей очень хотелось выяснить это. Детское любопытство, всё же, у неё не отнять.

А всё было предельно просто. Норман глобально пересмотрел свои взгляды на многие вещи и понял, что совсем не хочет, чтобы Эмма умирала. Умом он прекрасно понимал, что этого уже не избежать, но ему всё равно хотелось, чтобы она пожила хотя бы чуточку дольше отведённого ей срока. Поэтому он делал всё, что было в его силах, чтобы защитить её.

Полностью Эмма осознала, в чём же всё-таки дело, когда чуть не попала под машину. Она тогда о чём-то глубоко задумалась, и потому совсем не обратила внимание на красный свет светофора. А вот Норман заметил его. И если бы он вовремя не дёрнул её за рюкзак, то она бы точно попала бы под машину. Белый автомобиль пронёсся прямо у Эммы перед носом, обдавая её потоком холодного ветра. У неё в тот момент чуть сердце от страха не остановилось.

А Норман держал. Крепко вцепился пальцами в рюкзак, как-то даже отчаянно. И смотрел прямо в упор. Кажется, даже не моргал. Эмме тогда стало очень стыдно перед ним за свою невнимательность. Он ведь так переживает за неё, так о ней заботится, а она лишний раз заставляет его волноваться. Ей было неловко перед ним, и потому всю дорогу до дома она шла молча, даже не глядя в его сторону. А он крепко сжимал её ладонь в своей.

Наверное, после того случая с велосипедом поменялась и сама Эмма. Незаметно, почти неощутимо, но поменялась. По крайней мере, внутренне так точно. Теперь она стала более скрытной, замкнутой. Начала носить множество масок каждый день. Теперь она улыбалась наигранно, фальшиво, чтобы не беспокоить родных и близких. В частности родителей.

Мама всегда была более впечатлительной, нежели отец, поэтому Эмма не хотела рассказывать им про Нормана. Знала, что для них это станет огромным ударом. В особенности для матери. Поэтому она молчала, держала все свои переживания в себе. Только один раз проболталась друзьям о своём соулмейте, когда те заметили, что она носит на кладбище ромашки и конфеты. Рэй, насколько они знали, не любил ни то, ни другое, поэтому им стало интересно. Вот Эмме и пришлось им всё рассказать.

Слова Эммы о соулмейте-покойнике удивили всех. А сентиментальные Гильда и Анна и вовсе перепугались за подругу. Хотя, переживали за неё все ребята, чего уж. Никто не мог смириться с тем, что эта безбашенная рыжая бестия скоро умрёт. Да ещё и из-за какого-то мальчишки.

Нормана они невзлюбили – это Эмма поняла сразу. Впрочем, она совсем не могла их за это винить. В конце концов, она и сама не знала наверняка, как поступила бы, узнай она о подобном от кого-то другого. Но ей всё равно было несколько обидно за Нормана, ведь он, всё же, парень неплохой. Он ведь не виноват, что всё так сложилось. Тем более, он так заботится о ней. Но мнение своих друзей, к сожалению, она изменить не могла.

А Норман и не обижался на них. Знал, что им этого не понять. Впрочем, он и не надеялся на понимание с их стороны. Для него было вполне достаточно и того, что его принимает Эмма. Главное, что она рядом, а на всё остальное ему наплевать.

Хотя нет, не на всё. Было кое-что, что беспокоило его в последнее время. Кое-что очень важное.

Эмма заболела.

Норман как-то упустил этот момент. Он просто недоглядел. Хотя в глубине души он понимал, что рано или поздно это должно было случиться. Как бы он ни пытался её защитить, от судьбы не уйдёшь. Это вгоняло в отчаяние, разрывало на мелкие кусочки изнутри.

Норману было больно наблюдать за тем, как яркая и активная Эмма медленно увядает. Ещё больнее было осознавать, что он всему виной. Это из-за него Эмма вынуждена страдать. Это из-за него она теперь умрёт, так и не увидев этот невероятный мир. Прямо как когда-то умер он сам.

Норман ненавидел всё: себя, судьбу, свою болезнь. Он проклинал тот чёртов день, когда они стали соулмейтами. Рвал в отчаянии на себе волосы, пока рядом с ним угасала его любимая Эмма. И лишь иногда тихонько рыдал по ночам, сидя на коленях у её кровати и крепко сжимая чужую маленькую ладонь.

Эмма за считанные дни изменилась до неузнаваемости. Под потухшими зелёными глазами появились тёмные круги от недосыпа. Кожа стала очень бледной, прямо как у покойника. Ко всему прочему, она почти ничего не ела, поэтому сильно исхудала. Мама пыталась кормить её через силу, но ничем хорошим это не заканчивалось. Рано или поздно еда выходила наружу.

Мьюзику пугало такое состояние дочери. Никогда раньше Эмма так не болела. Ей не помогало ничего: ни холодные компрессы, ни горы таблеток и сиропов. Доктор, которого Мьюзика вызвала на дом, только разводил руками. Никто не мог им помочь. Даже самые высококвалифицированные специалисты были здесь бессильны.

А Эмме тем временем становилось только хуже. Болезнь внутри неё стремительно развивалась, высасывая из хрупкого детского тельца последние соки и силы. Эмма чувствовала, что приближается смерть. С каждым днём она всё ближе и ближе. А вместе с тем ей, Эмме, становится трудно дышать. Порой ей даже казалось, что однажды утром она просто не проснётся. Просто задохнётся во сне. А потом её бездыханное тело обнаружит мама.

Эмме было страшно засыпать. Она боялась больше никогда не открыть глаза. Но сильнее всего её пугала реакция матери. Она ведь такая чувствительная, такая впечатлительная. Для неё это будет ещё большим ударом, чем для отца, – Эмма была в этом уверена. И ей не хотелось бы, чтобы мама страдала. Но поделать с этим она ничего не могла. Ход судьбы уже не изменить.

Норман всегда был рядом. Сидел около кровати и крепко сжимал её ладонь в своей. Смотрел грустно, виновато – Эмме не надо было даже к нему поворачиваться, чтобы это понять. Иногда она слышала его тихий плач по ночам. Норман плакал почти беззвучно, только еле слышно всхлипывал периодически. Эмма чувствовала, как капают слёзы на её ладонь, и ей тоже хотелось разрыдаться. Горько, отчаянно. Прямо как в тот день, когда она узнала о смерти Рэя. Но сил хватало только на то, чтобы погладить большим пальцем тыльную сторону дрожащей ладони Нормана.

Она умирала. На этот раз без всяких шансов на спасение. И на этот раз она точно знала: Норман её не спасёт.

***

Сегодня на улице шёл дождь с самого утра. Погода была отвратная, подстать настроению Эммы. Ночью она почти не спала, поэтому чувствовала себя просто отвратительно. Голова жутко гудела, перед глазами всё плыло. Все звуки были слышны будто сквозь толщу воды. Эмма с трудом могла различить скрип половиц, мягкий голос матери, стук собственного сердца. Тело словно налилось свинцом, и потому каждое движение давалось ей с огромным трудом. На грудь невыносимо что-то давило. Это особенно пугало Эмму.