Текст книги "Неделя до лета (СИ)"

Автор книги: Nastya Mick

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Норман негромко шмыгнул носом. Уткнулся лицом в колени, крепко зажмурился. Его плечи мелко задрожали, из глаз новым ручьём хлынули слёзы. По всей комнате стали разноситься тихие всхлипы.

– Ну почему, почему всё так… Почему я просто не могу сделать то, чего хочу… – вопрошал в пустоту Норман. Он понимал, что ему никто не ответит, потому что просто некому. Но всё равно продолжал из раза в раз задавать одни и те же вопросы, получая в ответ давящую тишину.

Однако в какой-то момент Норман услышал над своей головой порхание крыльев. Сначала он даже не понял, что это, а потому сильно удивился. Но как только он поднял взгляд вверх, удивление сразу же сменилось лёгкой радостью. Он увидел над собой свою сову, Минерву. Она кружила вокруг него и обеспокоенно ухала. Она всегда делала так в те моменты, когда её хозяин чувствовал себя плохо. Таким образом она показывала, что волнуется за него. Норману было это приятно. В такие моменты он чувствовал, что рядом есть кто-то, кто всегда поддержит и утешит. В данном случае это была совушка. Обычно, если он грустил или плакал, она опускалась рядом с ним и мягко обхватывала его своими крылышками, а Норман обнимал её в ответ. Сидеть вот так вместе с ней всегда было приятно и уютно. Он мог чувствовать родное тепло рядом. То же самое он испытывал каждый раз, когда его обнимал папа. Но папа, к сожалению, не мог уделять ему внимание всегда, поэтому в трудные моменты приходилось обнимать совушку. Но не то чтобы Норман жаловался. Он любил свою Минерву, и обниматься с ней ему тоже очень нравилось, особенно в моменты, когда было очень гадко и грустно на душе. Это помогало ему успокоиться.

Вот и сейчас сова прилетела к нему, чтобы его поддержать. Кружилась над ним она недолго. В конце концов, она как обычно опустилась с ним рядом и обхватила его крыльями, таким образом как бы обнимая. Норман чуть улыбнулся, вытер слёзы и мягко прижал птицу к себе. Минерва была маленькая и очень тёплая, и оттого обнимать её становилось ещё приятнее. Норману нравилось держать её на руках и крепко, но мягко прижимать к себе. Он словно бы обнимался с Эммой. Иногда, закрывая глаза, он представлял на месте Минервы именно её. Вот и сейчас тоже. Нежно прижав сову к себе, Норман закрыл глаза и позволил себе хотя бы ненадолго забыться. Он представил, как рядом с ним сейчас сидит Эмма, как она обнимает его и ласково перебирает пальцами его волосы. От этого на душе становилось как-то по-особенному тепло, а в животе начинали порхать бабочки. О, как же ему хотелось, чтобы Эмма сейчас и правда сидела рядом… Он просто мечтал о том, чтобы в этот момент его обнимала именно она, а не Минерва. Ему хотелось почувствовать тепло её, Эммы. Её мягкие пальцы, запах ромашек, которыми пахли её рыжие волосы. Хотелось просто понять, что она здесь, она с ним, она никуда не уедет и никогда его не забудет. Норман боялся в этом себе признаваться, но где-то в глубине души он хотел, чтобы в какой-то момент Эмма пришла и сказала ему, что она никуда не уедет. Что она останется здесь, в Америке, с ним. Но также он понимал, что это невозможно. И осознание этого причиняло ему огромную боль.

– Ох, Минерва, как же всё сложно… – с тяжёлым вздохом обратился Норман к сове, ласково поглаживая её по спине. Глаз он по-прежнему не открывал. – Знаешь, я так люблю её… Она такая необыкновенная, ты даже не представляешь… – он мечтательно вздохнул. Его губы растянулись в мягкой улыбке, когда перед глазами всплыл солнечный образ Эммы. Яркая улыбка, добрые зелёные глаза, смешные рыжие кудряшки. Всё это он любил в ней. – Я так хотел бы ей признаться, но, видимо, мне просто не суждено… Ох, Минерва, если бы я только мог рассказать ей о своих чувствах раньше, чем она уедет… Но у меня просто не осталось на это времени… – на этот раз с его губ сорвался печальный вздох, и Норман, открыв глаза, посмотрел на свою сову. Он грустно улыбнулся и продолжил поглаживать её. – Видимо, и правда не судьба.

Он ещё много чего рассказывал. О грядущих экзаменах, об отъезде Эммы, о том, как он скучает по отцу. Ему сейчас было просто необходимо выговориться. А сова идеально подходила на роль собеседника. Она всегда внимательно слушала его и даже кивала иногда, будто всё прекрасно понимала. Ласково гладила своими крылышками, прижималась к нему крепко-крепко, таким образом желая поддержать. Когда он рассказывал ей о своих проблемах, на душе становилось легко и спокойно. Вот и в этот раз он выложил ей всё как на духу. Пока он говорил, Минерва покорно слушала его, иногда понимающе кивала. Но в какой-то момент она вдруг взметнулась в воздух и начала громко ухать. Норман непонимающе посмотрел на неё. Когда же она полетела к столу, он удивился ещё больше и недоумённо последовал за ней. Такое поведение совы обескуражило его. Она никогда раньше себя так не вела. Обычно Минерва была очень спокойной и ласковой, она даже спала по ночам. А тут ни с того ни с сего взлетела и начала себя так странно вести. Норману хотелось понять, в чём же причина такой резкой смены поведения.

– Что такое, Минерва? Что ты хочешь мне показать? – недоумевающе вопрошал Норман, подходя вместе с совой к письменному столу.

Минерва продолжала взволнованно ухать. Она явно пыталась что-то ему показать, но Норман не понимал, что именно. Тогда она подлетела ближе к столу и стала вытягивать из подставки перьевую ручку. Норман с недоумением наблюдал за ней, силясь осмыслить её действия. Когда Минерва достала ручку, она бросила её на стол и стала вытаскивать из стопки бумаги один листок. Вот тогда-то до Нормана и дошло, что она хотела ему показать. Она предлагала ему написать письмо с признанием. Ну конечно, как же он сам до этого не додумался? Ведь любовное письмо – это тоже очень романтично. Как раз то, что ему нужно.

– Боже, Минерва, ты гений! Не знаю, что бы я без тебя делал… – с нескрываемой радостью в голосе произнёс Норман. Он настолько расчувствовался, что даже подхватил сову на руки и закружился вместе с ней по комнате.

Когда же он наконец остановился, то сел за стол и сразу же начал писать. Он был настолько воодушевлён предложением Минервы, что к нему мгновенно вернулись все силы. Теперь он был готов пытаться и дальше. И все свои силы и энергию потратил на написание письма. Он писал и зачёркивал, писал и зачёркивал, писал и зачёркивал, наверное, раз десять, если не больше. Потратил более десятка чистых листов, пока не достиг идеального результата. Но, даже несмотря на все возникшие при написании письма трудности, он был доволен проделанной работой. Он гордился тем, что смог написать именно такое письмо, какое он и хотел. В нём он передал именно все те чувства, которые испытывал к Эмме уже долгие годы, и сейчас это было самое главное. Теперь ему оставалось только передать его ей, а остальное за малым. Но это уже утром, а сейчас ему нужно было ложиться спать.

***

Сегодня впервые за последнее время Норман шёл в школу в хорошем настроении. Он даже насвистывал себе под нос какую-то незамысловатую песенку, пока шагал по улице. Казалось, он даже был готов начать подпрыгивать на месте от возбуждения. Настолько он был счастлив и воодушевлён. Ведь он придумал идеальный способ признаться Эмме так, чтобы точно ничего не испортить. Не без помощи Минервы, конечно же. Если бы не она, он бы и в жизни не додумался написать любовное письмо. Как же всё-таки хорошо, что у него есть такая умная сова. И теперь именно благодаря ей он сможет всё рассказать до того, как Эмма уедет. И Норман был ей искренне за это благодарен. Минерва подарила ему последний шанс признаться Эмме в любви, и потому он просто не мог его упустить. Да и он был уверен, что в этот раз всё пройдёт идеально. Ведь, в конце концов, что может пойти не так с письмом?

Заходя в свой класс, Норман сразу же начал осматриваться в поисках Эммы. Приходил он всегда раньше всех, поэтому большинство парт пустовали. В том числе и место Эммы. Но её сумка висела на стуле, а это означало, что она уже пришла. Норман даже удивился такому. Ведь обычно Эмма приходила ближе к началу урока, а иногда и вовсе опаздывала. Но сегодня она пришла по необыкновению рано. И это значило, что у него есть всего лишь несколько минут до конца перемены, чтобы успеть вложить письмо до того, как она придёт.

Осознавая это, Норман не стал медлить. Ещё раз осмотрев класс и убедившись, что в нём пока никого нет, он быстро направился к парте Эммы. На ходу он стал доставать из сумки письмо. Он несколько нервничал, поэтому сделать это было трудновато. Сначала пальцы подрагивали, из-за чего он не мог расстегнуть собачку, потом он долго искал сам конверт. От нахлынувшего волнения он даже забыл, в какой именно отсек его положил. Из-за этого пришлось задержаться, чтобы его найти. Но, в конце концов, он вспомнил, куда именно его всунул, и потому смог справиться с этим быстро. Когда же он достал конверт, то подошёл к парте и задумался, куда можно было бы его положить. Учитывая, что выбор у него небольшой. Либо сумка, либо сама парта. Оставалось только выбрать, что подойдёт лучше. Ему нужно было подобрать такое место, в котором письмо находилось бы в безопасности, чтобы никто другой не нашёл или не вытащил его.

«Так, если я положу его в парту, то его будет легко найти. К тому же Эмма сидит не одна, и её соседка обычно приходит раньше, поэтому она тоже может найти письмо первой, – рассуждал про себя Норман, задумчиво вертя в руках конверт с письмом. – Лучше всего будет положить его в сумку. Там его никто не найдёт, и Эмма сможет прочитать его первой»

Решив именно так, Норман стал осторожно открывать сумку Эммы. Пока он делал это, то время от времени воровато оглядывался, надеясь, что в кабинет никто не зайдёт. К его счастью, школьники подтягивались ближе к началу урока, и потому коридоры были пока что полупустыми. Соответственно, и в класс тоже никто идти не собирался. Но это не значило, что он должен расслабляться. В любой момент могла вернуться Эмма, а потому ему нужно было спешить. Вот он и поторопился. Открыв, наконец, сумку, он выбрал нужный отсек и всунул письмо туда. Он знал, что там оно будет лежать на самом видном месте и Эмма его точно заметит. Поэтому он мог не беспокоиться о его безопасности. В последний раз осмотрев сумку и закрыв её, он облегчённо вздохнул и уже собрался возвращаться к своему месту, однако остановился, потому что услышал знакомый голос у себя за спиной.

– Норман? Что ты делаешь?

Норман сглотнул застрявший в горле ком.

– Э-Эмма… – с трудом выдавил он, медленно поворачиваясь к ней. Позади него и правда стояла Эмма. И выглядела она крайне удивлённой. – Я… Ну, я это… – он замялся, не зная, что ответить. Он ведь совсем не ожидал, что она вернётся так рано, поэтому растерялся.

– Норман, ты что, рылся в моей сумке? – обескураженно спросила Эмма, заставляя его ещё больше занервничать.

– Нет-нет, что ты! – Норман зажмурился и активно замотал головой. – Я просто… Я просто заметил, что твоя сумка расстёгнута и решил застегнуть её, вот.

– Правда? Как странно, а я совсем и не заметила… Тогда спасибо, – Эмма мило улыбнулась и подошла к нему. В этот момент Норман искренне радовался тому, что тогда в кафе ему удалось успокоить её. Ведь если бы он этого не сделал, она бы сейчас ему не доверилась.

– Да не за что, всегда обращайся. А теперь, если позволишь, я пойду готовиться к уроку, – он натянуто улыбнулся ей в ответ и засеменил к своей парте. Мысленно он надеялся, что она прочитает письмо как можно скорее.

***

Во время уроков Норман на удивление был активным. Он начал часто отвечать, выходил к доске и решал тесты на отлично. Да и в принципе сегодня он выглядел бодрее, чем обычно. Это было хорошо заметно, особенно после того, как он несколько дней подряд приходил в школу подавленный и невыспавшийся. Друзья видели эти изменения в нём, и они не могли их не радовать. Всё же, за Нормана в их компании переживали. Особенно Эмма и Рэй. Последние вообще знали его ещё с самого детства, а потому беспокоились больше всех. Всё-таки Норман всегда не отличался особым здоровьем и часто болел. Когда они были маленькими, Эмма и Рэй постоянно бегали к нему, когда он валялся дома с простудой или гриппом, даже если знали, что их не пустят. И они волновались за него до сих пор, даже когда он стал взрослым и самостоятельным. Они просто не могли по-другому. Особенно с Норманом, который вечно забывал зонт или обед дома. В этот раз они тоже переживали за него, ведь никогда раньше не видели его настолько подавленным и разбитым. Но сейчас с ним всё было хорошо, и потому они наконец успокоились. По крайней мере, Эмма уж точно.

Сам же Норман никак не мог дождаться момента, когда Эмма наконец-то прочитает письмо. Он был настолько перевозбуждён, что ему с трудом удавалось усидеть на месте. Энергия хлестала из него ручьём, и ему приходилось тратить её на уроках, чтобы случайно не натворить глупостей. Он часто поглядывал на часы, кусал губы и постукивал пальцами по деревянной поверхности парты. Настолько уже изнемогал от нетерпения. А время, как назло, тянулось мучительно долго. Урок за уроком, урок за уроком, оно медленно текло, как кисель, и это начинало надоедать Норману. Ему хотелось уже поскорее увидеть реакцию Эммы, когда она прочтёт письмо. Но этот момент всё не наступал и не наступал, и Норман уже начинал потихоньку раздражаться. Всё же, он слишком долго ждал этого дня. Да и терпение его, в конце концов, всё-таки не бесконечно. У всего в этом мире есть предел, и рано или поздно должен был наступить момент, когда и оно тоже закончится. И Норман чувствовал, что он настанет очень и очень скоро.

В конце концов, устав ждать, Норман решил хотя бы как-то отвлечься. Как раз вовремя подвернулся обеденный перерыв. Признаться честно: Норман ещё никогда так не радовался ланчу. Но сейчас это был просто идеальный способ хотя бы ненадолго забыть о письме и просто расслабиться. Тем более, сегодня впервые за долгое время ланч ему приготовил папа. Норман просто не мог позволить себе не съесть его. В конце концов, папа готовил для него очень и очень редко в силу своей занятости. Но сегодня у него наконец-то выдался выходной, и он посвятил это время тому, чтобы сделать для своего ребёнка вкусный обед. К слову, повар из него был весьма неплохой. Ничуть не хуже, чем из мамы. Особенно хорошо у него получалось тушёное мясо – любимое блюдо Нормана. Именно его он и положил в коробочку для ланча.

Когда Норман уже открыл коробочку и собирался начинать обедать, к нему неожиданно подсел Рэй. Его друг часто делал так без предупреждения, поэтому он уже привык. Он собрался снова начать есть, однако Вильсон не дал ему и в этот раз. Он спросил:

– Ты сегодня сам на себя не похож, аж светишься от счастья. Что-то случилось?

– Случилось, – улыбнувшись, ответил Норман и отправил в рот первый кусочек мяса.

Рэй вопросительно изогнул бровь, ожидая ответа.

– Минерва подкинула мне отличную идею, как можно признаться Эмме, – объяснил Норман, продолжая есть.

– Правда? И какую же?

– Написать любовное письмо с признанием.

– Вот как. Ну тогда это многое объясняет, – Рэй усмехнулся и откусил кусочек от булочки с вишней. – Но я бы на твоём месте не стал так сильно расслабляться. Мало ли, что может случиться, – добавил он.

– Да перестань, что может пойти не так? Это же любовное письмо, какие могут быть проблемы? – Норман на это только отмахнулся. Ему с трудом верилось, что в этот раз что-то может пойти не так. Хотя слова Рэя вызвали у него некоторые сомнения.

– А ты сам посмотри, – Вильсон пожал плечами и указал куда-то в сторону.

Норман повернул туда голову и замер в недоумении. Рэй показывал ему на столик, за которым сидела Эмма. На первый взгляд ничего необычного там не происходило. Она рылась в сумке, явно что-то искала. Настораживал разве что только сок, стоявший на самом краю стола, но Норман быстро переключил своё внимание с него обратно на Эмму. Потому что она наконец-то закончила копаться в сумке и достала оттуда конверт. Когда Норман увидел его, то затаил дыхание. Он, словно зачарованный, наблюдал за тем, что будет происходить дальше. Но того, что случилось потом, он явно никак не ожидал. Конверт Эмма положила на стол, а сама снова стала рыться в сумке. Однако тогда, когда она хотела достать оттуда ещё что-то, она случайно задела локтем сок, и он упал на стол. В тот момент, когда оранжевая жидкость растеклась безобразной лужей по конверту, Норман почувствовал, как в ней утопает не только письмо, но и его последняя надежда.

========== День седьмой: В самый последний момент ==========

Комментарий к День седьмой: В самый последний момент

Ну, вот и подошла к финалу и эта история. Огромное спасибо всем тем, кто прошёл этот длинный и долгий путь со мной, надеюсь, увидимся в следующий раз :з

Норман стоял у входа в класс и смотрел в одну точку. Он знал, что сегодня будет экзамен, но думал сейчас совершенно о другом. Он был абсолютно разбит и подавлен. А всё потому, что его последняя надежда признаться Эмме в любви до её отъезда разбилась в пух и прах несколько дней назад. Она просто утонула в апельсиновом соке вместе с его письмом, в котором он написал признание. Норман не знал совершенно, что ему теперь делать. Весь день после произошедшего он провалялся в постели, не выходил из комнаты, ничего не ел и не пил. Отец пару раз заходил к нему и спрашивал, всё ли в порядке, но он только отмахивался. У него не было сил даже на то, чтобы рассказать обо всём случившемся папе. А ведь ещё недавно он чувствовал себя просто превосходно. Улыбался, чуть ли не светился от счастья, пребывал в отличном расположении духа. А сейчас выглядел так, будто вот-вот готов был расплакаться. На самом деле, он находился в близком к этому состоянии. Норману казалось, что ещё немного, ещё совсем чуть-чуть, и он попросту разревётся прямо здесь, у входа в экзаменационный класс. Он и сам не понимал, каким чудом ему удавалось сдерживать подступающие слёзы. Но он не сомневался в том, что совсем скоро не выдержит и расплачется. Всё же, чувства переполняли его сейчас со всех сторон, растекались по сосудам и венам, заполняли лёгкие и сердце. Они рвались наружу, разрывали его изнутри. И он совсем ничего не мог с этим сделать. Не мог подавить их, заглушить или спрятать. Не мог с ними бороться.

А экзамен тем временем неумолимо приближался. Норман видел, как одноклассники постепенно проходят в класс, рассаживаются по своим местам и готовятся. А он так и продолжал стоять на месте, не решаясь войти. У него просто не было сил на то, чтобы сдвинуться с места хотя бы на миллиметр. Поэтому он только стоял и молча наблюдал за тем, как мимо него проходят знакомые парни и девушки. По их лицам Норман видел, что они волнуются и переживают. Он тоже переживал. Правда, совсем не из-за экзамена. Он был почти уверен, что получит если не самый высокий, то точно проходной балл. Поэтому все его мысли занимало лишь признание, которое, к его огромному сожалению, сорвалось. Он думал о нём каждую минуту, пока стоял здесь. Не понимал, почему Вселенная так жестоко с ним обходится. Ведь всем его друзьям везло как в сферах, которые им интересны, так и в личной жизни. Каждый из его знакомых встречался с любимыми девушкой или парнем, просто приятно проводил время в компании друзей или своей второй половинки и ни о чём не заботился. А он, Норман, один оставался без пары. Был тайно влюблён в Эмму ещё с нежного возраста и только мечтал о том, чтобы создать с ней в будущем семью. Он понимал, что частично сам виноват во всём случившемся. Возможно, будь он хотя бы чуточку увереннее, то уже давно рассказал бы о своих чувствах, и тогда ему не пришлось бы сейчас страдать из-за собственной же застенчивости. Но он всё равно считал, что Вселенная к нему несправедлива. Ведь он не выбирал, с каким характером ему родиться.

Когда Норман думал обо всём этом, у него внутри нарастали смешанные чувства. Злость, обида, разочарование… Всё это захлёстывало его огромной волной, с которой было трудно справляться. Но он всё равно пытался. Сжимал руки в кулаки, стискивал зубы и сдерживал нарастающее эмоции, не позволял им вырваться наружу. Понимал, что сейчас не время и не место. Сегодня слишком ответственный день, чтобы давать волю таким эмоциям. Он должен держать себя в руках, даже если очень тяжело. Потому что от этого экзамена зависела вся его дальнейшая жизнь. Он просто не мог оплошаться.

– Норман, ты чего здесь стоишь? Тебе что, плохо? – Норман настолько увлёкся своими мыслями, что даже не заметил, как к нему подошла Эмма, из-за чего вздрогнул, когда услышал её голос. Переведя на неё взгляд, он лишь облегчённо вздохнул и натянуто улыбнулся.

– Да нет, что ты, со мной всё в порядке. Я просто немного задумался, – сказал он, стараясь звучать как можно бодрее и увереннее. Как только Эмма открыла рот, чтобы спросить что-то ещё, он добавил, предугадав её следующий вопрос: – Я чувствую себя просто превосходно и полностью готов к экзамену.

– Ты уверен, что справишься? Ты не выглядишь так, будто готов, – она с подозрением посмотрела на него. Она в свете последних событий не очень ему доверяла, и он прекрасно это понимал. Однако он продолжал уверенно держаться. Пытался, по крайней мере.

– Ну конечно, – он снова улыбнулся, и в этот раз у него получилось гораздо правдоподобнее. – Пойдём, Эмма, а то экзамен скоро начнётся. Все уже готовы, мы одни остались, – сказал он и взял её за руку, после чего, так ине дав ей ответить, потянул за собой в классную комнату.

Пока они с Эммой шли к свободным местам, Норман прокручивал в голове множество мыслей. Он думал о том, что будет после экзамена. О том, что будет с ним после того, как Эмма уедет. И картины, которые выстраивались у него в голове, ему совершенно не нравились. Ему хотелось бы всё исправить, но он понимал, что сейчас это просто невозможно. Уже слишком поздно менять что-либо. Он опоздал. И осознание этого давило на него, душило, не давало нормально думать. Не успокаивала даже мысль о том, что они с Эммой всё равно будут общаться. Он понимал, что их контакт, скорее всего, не продлится слишком долго. Рано или поздно у неё начнётся другая, своя жизнь, в которой ему, Норману, не будет места. Но, тем не менее, он старался гнать от себя мрачные мысли. Он понимал, что сейчас всё, на чём ему нужно сосредоточиться, – это экзамен. И он упорно пытался очистить разум, оставить место только для тестов и сочинений.

Сделать это, правда, оказалось гораздо сложнее, чем он думал, но он всё равно пытался. Пытался, когда шёл вместе с Эммой к свободным местам. Пытался, когда раскладывал вещи из сумки. Пытался, когда объявили начало экзамена. И со временем у него даже что-то получилось, пускай и не без труда. Хотя бы ненадолго, но он смог отогнать от себя гнетущие мысли, чему был непомерно рад. И после того, как его разум хотя бы на немного очистился от всего ненужного и мешающего, он наконец приступил к экзамену.

***

Норман определённо завалил. После того, что случилось в классной комнате, он в этом не сомневался ни на секунду. Нет, у него не случилось истерик, нервных срывов или обмороков. Он просто не смог нормально сосредоточится на экзамене. Первое время, конечно, всё шло хорошо, он даже смог решить несколько тестов. Но потом мрачные мысли снова настигли его, накрыли огромной волной и заполнили голову. Он отчаянно пытался отогнать их, сосредоточиться на экзамене, но все его попытки, к сожалению, оказались тщетными. До самого конца экзамена он писал буквально наобум. Хотя задания, на самом деле, ему попались очень лёгкие. Если бы Норман не переживал и не нервничал, то смог бы быстро с ними справиться и уже давным-давно сидел бы дома. Но, увы, его мысли были забиты совершенно другим, а потому он просидел в классе чуть ли не дольше всех остальных. Из-за этого он был полностью уверен, что завалил. Тем более, что он почти не думал над ответом, просто писал первое, что придёт в голову.

Когда Норман вернулся домой, то он почти сразу же пошёл к себе в комнату, где обессиленно рухнул на кровать. Он даже не сказал отцу, что вернулся, хотя тот специально взял на сегодня выходной, и потому ждал его дома. Он чувствовал себя отвратительно. Те несколько часов, что он провёл на экзамене, отняли у него абсолютно все силы. Его добивало ещё и осознание того, что после оглашения результатов Эмма уедет. Возможно, надолго, а возможно, навсегда. А он, дурак такой, упустил все шансы признаться ей. А ведь Рэй неоднократно говорил ему, чтобы он поторопился, пока ещё не стало поздно. Говорил, что если он опоздает, то уже навряд ли сможет ей признаться. И он, чёрт подери, как всегда оказался прав. Норман сейчас чувствовал себя настоящим идиотом. Потому что экзамен уже закончился, он так и не признался Эмме в любви, а Рэй как обычно оказался прав, но он, Норман, просто его не послушал. О чём сейчас искренне жалел.

– Идиот… – прошептал он, обхватывая плечи руками. – Идиот, идиот, идиот, идиот… Ну какой же я идиот… – он крепко зажмурился и уткнулся носом в подушку. – Чёрт, ну вот почему я его не послушал… Придурок, придурок, придурок, какой же я Невозможный придурок…

– Норман? Ты уже вернулся? – дверь вдруг приоткрылась, и в комнату заглянул отец. Услышав его голос, Норман вздрогнул. К нему только сейчас пришло осознание того, что он так и не сказал папе, что пришёл домой. В сердце кольнул укол стыда.

– Угу… Прости, забыл сказать, пап… – Норман приподнялся с кровати и посмотрел на отца, виновато улыбнувшись. Джеймс выдохнул и прошёл к нему, после чего присел рядом.

– Норман, скажи мне, что происходит? – непривычно серьёзно спросил он и заглянул ему прямо в глаза. – Почему ты так странно себя ведёшь? Почему не рассказываешь мне ни о чём? И не надо говорить, что дело в экзамене. Я же вижу, что тебя беспокоит что-то другое. Это Эмма, да?

Норман закусил губу и низко склонил голову. В уголках его глаз появились прозрачные капельки слёз. Его папа как всегда был проницателен. Он всегда хорошо читал его, как бы Норман ни пытался скрывать от него что-либо. Вот и сейчас папа хорошо понял, что его беспокоит. Впрочем, наверное, это и так очевидно. В конце концов, Норман ещё с самого детства рассказывал ему, что он влюблён в Эмму. Да и их недавний разговор наверняка мог натолкнуть папу на определённые мысли. Но, в любом случае, отпираться сейчас просто бессмысленно. Да и не хотелось, если честно. Всё же, Норман слишком долго держал негативные чувства в себе. Ему было необходимо выговориться, выплеснуть эмоции наружу и освободить от них душу и сердце. А папа – самый подходящий человек для того, чтобы поделиться переживаниями и проблемами. Потому что он всегда мог помочь, поддержать или дать совет.

– Да, ты прав… – помолчав немного, негромко ответил Норман. Голову он так и не поднимал. – Всё дело в Эмме… Точнее, в том, что я не смог ей признаться… – он глубоко вздохнул и до боли закусил губу. После этого он ненадолго затих. Пока он собирался с мыслями, Джеймс покорно ждал его: он не хотел на него давить, и Норман был ему за это очень благодарен. Когда же он нашёл в себе силы продолжить, он сказал: – Знаешь, пап, я правда делал всё, чтобы рассказать ей… Хотел, чтобы она запомнила этот момент навсегда, чтобы всё было прямо как в кино… Но, знаешь, у меня так ничего и не получилось… – он грустно улыбнулся, и в этот момент по его щекам покатились слёзы. Однако он даже не думал их вытирать. Помолчав ещё секунду, он продолжил: – Знаешь, я так мечтал о том, что у нас будет семья, дети… Мечтал о домике у моря, большой собаке, мечтал увидеть Эмму в свадебном платье… А теперь всего этого не будет…

– Почему ты так в этом уверен, милый? – Джеймс мягко приобнял его за плечи, и Норман невольно прижался к нему, всхлипывая. – Эмма ведь пока ещё здесь и никуда не уехала. Ты всё ещё можешь ей рассказать. Почему ты не хочешь попробовать?

– Но я хочу, чтобы всё было идеально, чтобы этот день был для неё особенным… Хочу, чтобы у нас всё было именно так, как показывают в фильмах…

– Но почему именно так? Почему ты не хочешь сделать по-своему?

– А разве у тебя с мамой не было так же? – Норман наконец поднял на отца вопросительный взгляд, из-за чего тот даже вздрогнул.

Подумав немного, Джеймс всё же ответил:

– Знаешь, когда я признавался твоей маме в любви, я совсем не думал о том, как сделать это красиво. Я просто следовал зову сердца и говорил слова, которые оно мне подсказывало. Я думаю, тебе стоит поступить точно так же. Не думать о том, как бы идеально подобрать слова, а просто говорить то, что хочется сказать.

Норман шмыгнул носом и снова опустил взгляд в пол. На самом деле, сказанное отцом несколько удивило его. Он ведь всю жизнь думал, что у папы первое признание было идеальным, прямо как в фильмах. Иногда он даже представлял, как это всё происходило. В его голове возникали красочные картинки того, как мама и папа сидят у моря, как смотрят на закат, как их пальцы незаметно сплетаются друг с другом. Норман представлял, как в этот момент его папа поворачивается к маме, заглядывает ей прямо в глаза и произносит те самые заветные три слова. Настолько нежно и любяще, что у мамы растаяло сердце. И Норман всю свою сознательную жизнь даже на секунду не сомневался в том, что всё именно так, ведь у папы просто быть не может по-другому. А теперь узнал, что у папы это всё произошло на самом деле обычно. Без всякой киношной романтики, идеально выученных речей и закатов. Сказать, что он был растерян, – значит ничего не сказать. Но слова отца всё равно засели где-то глубоко внутри, и впоследствии они дали о себе знать. И очень помогли ему в одной ситуации.

***

Всё то время, что готовились результаты экзамена, Норман провалялся в постели. Он просто обдумывал всё, что произошло с ним за последнее время. Вспоминал каждый день, проведённый с Эммой, думал о том, что станет с их отношениями в будущем. А ещё он думал о самом экзамене. Он ведь был на все сто процентов уверен, что завалил. Он в этом даже не сомневался. Потому что, возвращаясь в тот день Сейчас, он понимал, насколько же глупыми выглядели его ответы. Наверное, Даже самый глупый человек в мире не стал бы отвечать так, как он. А ведь он не просто школьник, он – Норман Ратри, сын одного из самых главных политиков в городе. На него возлагали огромные надежды, ему пророчили светлое будущее. Папа даже хотел, чтобы он тоже пошёл в политику, когда вырастет. Норман боялся даже представить, как он отреагирует, когда увидит его экзаменационный балл. А ведь ещё до начала экзамена он был полностью уверен, что наберёт если не самый высший, то точно проходной балл. Но вся его уверенность испарилась в тот же день, потому что чувства всё-таки взяли над ним верх. И теперь Нормана терзали мысли о том, что он, наверное, станет самым главным разочарованием своей семьи. И папа, скорее всего, тоже будет в нём разочарован.