Текст книги "Выбрать мир живых (СИ)"

Автор книги: Nani Hock

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Как долго он стоит здесь? Достаточно, чтобы холодный воздух, приносимый с берега реки, мог пробраться сквозь одежду, рыская и находя тепло тела, чтобы и ее потушить. Однако в отчаянье своем, ветер не находит тепла, и завывает с удвоенной злостью. Кажется у таких как он не седеют волосы. Но тогда чьи белые пряди резвятся под натиском ветра? Тонкие пальцы ловят одну прядь и рассматривают, словно бы в первый раз. И почему он раньше не замечал очевидного. Он постарел. Смешное слово, которое не подходит эльдар. И уж точно не одному из феанорингов.

Нолдо хрипло вздохнул, провожая последние блики солнца, отразившиеся в устье реки Андуин. Как он оказался здесь – он не помнил. Помнил лишь неверные и размытые очертания Гаваней, видел и неясные черты близких и далеких людей – Артанис, Эллерондо и Келеборна. Видел, и не смел подойти. Он уже не живет в мире живых, для него мир духов стал домом, приютив и огородив его от лютой ненависти ко всему живому.

Лучший менестрель всех времен и народов больше походил на одного из Атанов, и лишь гордая осанка, которая не сломилась под натиском Клятвы и прошедших лет, и еле уловимое веяние древних лет, говорили о том, кем тот являлся на самом деле.

Порыв холодного ветра отнес его в один из теплых дней, коими не были полны времена Первой эпохи.

– Да ладно ты, Кано, нечего расстраиваться. Ты же знаешь, третий дом горазд выдумывать разную чушь, чтобы только задеть нас. Они знают, как ты трепетно относишься к своему искусству, вот и надавили на больное место, – Турко развалился на кресле возле камина и потягивал вино. Вино ему определенно пришлось по вкусу, поэтому он не поленился встать и отобрать бутылку у младшего брата, тот не возражал. Ведь все знают, никогда не становись перед Келегормом, когда тот желает выпить и поохотиться. Лишь старшему это позволялось, но и его сейчас не было.

– Я вовсе не расстраиваюсь.

– Оно и видно, – третий брат снова уселся на место.

– Это все Артанис, чтобы ей в Дориате пусто было.

– Правильно, Курво.

Кано не хотел говорить об этом, но как бы тот не скрывал, что весть про Даэрона и про его талант, который в разы превосходит его собственный, принесла разочарование, от братьев ничего не скрылось. Отец учил менестреля, чтобы тот никогда не сомневался в своих способностях, и так оно и было, пока Пламенного духа не стало. Теперь каждый шаг Кано, а в особенности, отказ спасать старшего, были равносильны пытке и подвергали и без того расшатывающую самооценку большим испытаниям.

Менестрель истерично исходил углы комнаты, так и не найдя себе места. Темная троица справедливо решила промолчать и дать Маглору немного тишины, и она длилась недолго. Ворвались близнецы, за которыми уверенной поступью шел Майтимо. Годы плена изменили его, но не сломили духа, который горел ярче пламени проклятых камней.

– Что опять не так? – нюх у старшего на проблемы был развит отлично.

– С чего ты взял, что что-то не так? – истеричным голосом завопил Кано, который до этого примирялся со всеми негативными мыслями.

Майтимо присел на свободное место, Амрод тут же подал ему бокал вина, и под пристальным взглядом старшего, Кано все же опустился на стул. Атаринке лишь усмехнулся своей фирменной ухмылкой и запил. Морьо оставался спокоен, ему не было дело до того, что творилось у Кано в голове, его бы не разубедили слова самого Маглора о том, что тот не является величайшим певцом. Карантир это знал, как и все прописные истины. Только вот не мог понять почему сам Маглор в это не верит, его сейчас занимали другие думы – наугримы, с которыми у него наладились хорошие торговые отношения. Келегорм теперь сел прямо и смотрел на старшего, ждал, что же тот предпримет.

– Позволь прояснить тебе, Нельо. Пошел слух, будто в Дориате есть некий Даэрон, который во всем превосходит нашего Канафинвэ, – начал младший из братьев, еле сдерживая смех.

– И с каких пор Кано начал в себе сомневаться? – голос Майтимо был похож на голос отца, быть может, это и помогало всем братьям не потерять свое «я» в калейдоскопе предательств и несправедливости.

– Я не сомневаюсь. Мне без разницы, какие ходят слухи. Я и так не собирался становиться лучшим из лучших.

– Нет, мой брат. Ты не собирался. Ты и есть лучший.

Маглор вынырнул из воспоминаний – такая пытка, которой он подвергал себя каждый день.

«Что же ты так ослаб? Отчего не наложишь на себя руки и не испустишь дух?», – задавался вопросом последний из феанорингов, хотя и знал ответ на этот вопрос. Майтимо – коротко и слишком ярко, чтобы следовать по пути, который избрал старший брат.

«Зачем ты меня покинул, Нельо?».

Все это время он сражался, надеялся, что хоть в битве найдет утешение и успокоение, но и они не приходили. Стрелы и мечи, словно бы в насмешку, не причиняли ему неудобств, они игриво отпрыгивали, не доходя до цели. Менестрель был не только лучшим певцом, но за бесконечные годы и нескончаемые Эпохи стал, пожалуй, лучшим мечником. Ловко орудуя двумя мечами он на миг забывался, представляя, что это одна из битв Первой эпохи. И словно бы забытый огонь, который был во всех наследниках Пламенного Духа, начал играть потухшими угольками. Сауроновское отродье бежало под горящими глазами неутомимого эльфа, а соратникам на миг виднелось, словно бы звезда Феанаро горит ярко в челе незнакомого эльда. Но битва кончалась и вместе с ней исчезал и Маглор, и вопросы соратников так и оставались без ответа.

– Кано, не спи!

– Оставь его, Турко, ночью он опять занимался поиском вдохновения.

– Лучше бы занялся поиском приличной девушки. И так почти весь Тирион бегает за ним, а ему хоть бы что, – Атаринке сочно надкусил яблоко, и удобно уселся возле ног Турко.

– И не только за ним, наш Нельо тоже не остался в стороне, только вот он от них прячется, а Кано их просто не замечает. Что за родственники?!

– А вам завидно? – присоединился к разговору Амрас.

– Мелкий, лучше молчи.

Кано слышал и скрывал улыбку, когда-нибудь он им скажет, что вдохновение на этот раз он нашел в одной из дев Альквалондэ.

Тонкие пальцы до боли сжали флаг, который когда-то реял над Химрингом, с которым они шли на Битву бессчетных слез, и который Кано хранил до сегодняшнего дня, ожидая чуда. Красная ткань давно отцвела, а восьмиконечная звезда узнавалась плохо, но он хранил. До сегодняшнего дня. До дня, когда надежда полностью угасла. Менестрель слабо улыбнулся, додумывая реакцию темной троицы на весть о том, что Артанис разрешили уплыть в Валинор и простили ее. Они бы выжгли огнем и ядом все, что осталось от Лориэна. Но Кано никто не звал, да и не вернулся бы он по собственной воле. Хоть и хотел до боли. Увидеть мать, увидеть ту, кому он отдал сердце, и которая разбила его на тысячи холодных осколков, хоть издали, но вновь взглянуть на Тирион, а в особенности, на Форменос – где прошли лучшие годы его жизни.

– Почему ты не забираешь меня к себе, о, Властитель Судеб, или у тебя там слишком много феанорингов, – беззлобно вымолвил в пустоту он.

Боль от ожога в левой руке со временем утихла, но сейчас она снова дала о себе знать, Кано был не против. Слишком много боли принес он другим и заслужил такого наказания. Вот только быть брошенным, одиноким, скитающимся по миру и не находящим нигде покоя, было слишком для нолдо, чья жизнь связана с большой семьей. Он терпел все эти годы, но дальше было хуже. Видения, что насылал на него Ирмо, были страшней любой пытки. Он отказывался спать, но казалось, что вся природа Средиземья была против того, чтобы он бодрствовал. И когда Кано смыкал веки, попадал под чары властителя снов, которому ничего не стоило снова окунуть и так истощенного нолдо в тяжелые воспоминания.

– Мучают ли тебя кошмары, Артанис, как они мучают меня?

Он не понимал почему этот вопрос оказался для него сейчас одним из самых важных. Такого не случалось много столетий, но Маглор почувствовал прилив злости, наверное, думы о средних братьях были тому виной.

«Чтобы выходец из Третьего дома заслужила прощение, в то время, как я – прямой потомок Финвэ остался на этой проклятой земле».

Кано глубоко вдохнул, это были не его мысли – это очередная пытка какого-то из Стихий. Быть может, даже и Оссэ, ведь он стоял близко к водной стихии. Устало опустившись на берег, он достал музыкальный инструмент, решив, наконец, довершить начатую еще в начале Второй эпохи песнь – Нолдолантэ.

Музыка лилась тихо, но уверенно. В голове всплыли слова, которые ровно ложились на наполненную грустью, отчаяньем и болью музыку. Ветер разыгрался не на шутку, но феаноринг не замечал сущего для него пустяка, музыка полностью охватила его, он вспоминал, и с каждым прикосновением к струнам, все отчетливей видел картины прошлого. Маглор настолько погрузился в себя, что не заметил, как за ним наблюдают. Большие глаза серого цвета смотрели на потерянного эльфа с интересом. Маленькая девочка, которая не раз без ведома родителей сбегала из дому в лес, на этот раз забрела слишком далеко, но ее привлекла зачарованная музыка. Она сделала несколько неуверенных шагов, прежде чем уселась на траву. Хотя мать с отцом говорили, что в лесу можно встретить плохих людей, которые украдут ее, малышка не боялась сидящего напротив, как она тогда думала, человека.

– Тебе нравится? – тихо спросил Кано. Девочка не сразу сообразила, что к ней обращаются, пока певец не отложил инструмент и не повернулся к ней. Малышка сразу же потупила взгляд, увидев ясные глаза менестреля.

– Как тебя зовут? – улыбнулся певец.

– Родители не разрешают говорить мне с незнакомыми, – надулась девочка, но даже не попыталась встать и убежать.

– Деревня отсюда далеко, что же занесло тебя сюда, родители не будут беспокоиться?

– Я, – девочка замешкалась, после того как он перестал петь, исчезла магия, и теперь она не была уверена, что он окажется хорошим, – я заблудилась.

– Тогда позволь мне тебя отвести домой, – нолдо снова улыбнулся девочке, не понимая почему обычное человеческое дитя вызывает подобные эмоции. Он вовсе не хотел ее напугать и не потому улыбался. Нет. Он хотел ей улыбаться, и даже если ему казалось, что он забыл как это делается, девочка не отшатывалась от него и не бежала с криком в противоположном направлении. В душе Кано шевельнулось давно утраченное чувство, но все внимание эльфа было приковано к ребенку, и он не счел нужным обращать на это внимание. Даже если это чувство отдаленно имело привкус чего-то родного.

– Я сама могу пойти, – девочка не любила, когда с ней обращаются как с ребенком, и, доказывала всем, что уже не маленькая. Правда, доказательства не ушли дальше того, что она научилась держать лук и стрелы, правда стрелять ей никто не позволял, но какой прогресс.

– В этом я и не сомневаюсь, – Маглор придвинулся к ней, и малышка все же посмотрела на него. Слишком долго и пристально, пока на детском лице не отобразилось удивление, смешанное с долей страха.

– Вы эльф? – песнопевец опешил от ее вопроса, но затем лишь добродушно кивнул, – я никогда раньше не видела эльфов, но много о них знаю. Мне дедушка рассказывал.

Малышка резко встала, приводя свое платьице в порядок, отряхнулась, поправила волосы и приняла гордую осанку. Кано лишь удивленно приподнял бровь, но смотрел на это маленькое представление, не вымолвив ни слова.

– Господин, мое имя Марго, дочь Хролдана младшего, – это прозвучало настолько чинно и великодушно, что Кано ничего не оставалось сделать, как тоже встать и представиться.

– Милая Марго, мое имя Канафинвэ Макалаурэ Феанорион, и мне приятно с тобой познакомиться, – улыбнулся Кано, ничуть не сожалея о том, что впервые за долгое время назвался своим именем.

– Какое длинное имя, – пробубнила малышка, пытаясь запомнить.

– Можешь звать меня Маглор, – засмеялся менестрель, поймав себя на том, что за последнюю эпоху он искренне смеется только сейчас.

– Маглор, – девочка попробовала имя нового знакомого на вкус, определённо оно ей понравилось, почти как ее имя, – хорошо, господин Маглор, можете провести меня до дому.

Дорога оказалась долгой, а девочка, которая давно ничего не ела, да и устала, еле волокла за собой ноги. Сперва Кано не заметил, отвык от общества людей, тем более, детей, но когда малышка отстала от него на приличное расстояние, он заметил и тихо выругался. Не говоря ни слова, эльф достал из походной сумки хлеб, отломил кусок и отдал малышке, та набросилась на еду, и мигом съела, попросила еще и когда она уже наелась, не забыла и поблагодарить.

– Запей, – менестрель протянул ей кожаную флягу с водой.

Фляга была сделана Майтимо, и хоть давно утратила свой прежний вид, и была залатана в нескольких местах, но Кано не хотел с ней расставаться. Восьмиконечная звезда, которая практически стерлась, но все же, узнавалась, если внимательно всмотреться. На лице малышке сразу же выступили все признаки активной мозговой деятельности, когда она заметила знак, на что эльф лишь добродушно улыбнулся.

Ветер бушевал, и казалось, что в скором времени пойдет дождь. Нолдо туго завязал свои волосы в хвост и поднялся – он посмотрел на небо ясным взором, оно медленно затягивалось тяжелыми тучами, которые ничего хорошего не предвещали.

Эта картина заставила его вспомнить момент, который он хотел забыть, но никак не получалось.

До сих пор он не может себе простить, что не был рядом со своим племянником. Он избегал встречи с Тельпе всеми возможными способами, хотя знал, как глупо это выглядит. Но Кано не решался посмотреть в глаза своего племянника, который, как показалось менестрелю, забыл про своих мятежных родственников, и был рад, что те его больше не беспокоят. Так казалось певцу. Как же он ошибался…

Он примчался в Эрегион как только услышал весть о произошедшем. Но было уже поздно. Разгромленный город, тысячи мертвых тел, а среди них – на холме – вместо реющего флага был распятый Тельпе. Пронзенный десятками стрел.

Менестрель упал на колени, не в силах сделать шаг. Маленький Тельпе, который не побоялся идти за отцом в Исход, отчаянно сражался в битвах, хотя и был всего лишь маленьким эльфом. Он рос на глазах менестреля, и они были очень близки.

На еле несущих ногах Кано как-то добрался до него, освободил его, сломал наконечники стрел, затем, немного подумав, все же вытащил их. Обработал раны, хотя и знал, что это больше не поможет, и сам не понял, как начал петь. Кано вымыл грязное от крови племянника лицо, и взглянул на маленького Тельпе, который был так сильно похож на своего отца и деда. Менестрель снял свой плащ, закутал тело племянника, кое-как вырыл могилу, и опустил туда последнего близкого и родного на этой проклятой земле эльда. Допев последний куплет, Кано взглянул на небо, которое собралось вместе с менестрелем оплакивать ни в чем не повинного маленького эльфа.

Из воспоминаний его отвлек тихий голос малышки, которая интересовалась, долго ли господин будет лицезреть небо.

– Мне холодно, – Кано без слов накинул на нее свой плащ, в котором она потонула, и они продолжили свой путь.

– Господин, – спустя некоторое время подала голос Марго, – можно вопрос?

– Конечно, – менестрель теперь шел не так быстро, а рядом с ней.

– На фляге у вас знак. Такой знак дед мне показывал на картине. Правда он был нарисован на двери гномьего царства.

«Мория», – сразу пронеслось в голове феаноринга, он еле подавил в себе желание завыть. Тельпе ведь приложил к этому руку.

– Да, милая Марго, это тот же знак.

– Но вы же не гном, – нахмурилась девочка, пытаясь понять.

– Нет, но строить им помогали мои родичи.

– А, – протянула малышка, хотя по ней было видно, что она хочет еще многое узнать, но не решилась пока ничего более спросить.

На землю упали первые тяжелые капли, а Марго стала клевать носом. Кано справедливо решил, что такими темпами они не доберутся до деревни раньше ливня. Он осторожно поднял девочку на руки, та не возражала – усталость дала о себе знать. Она обняла своими пухлыми ручками его шею и уткнулась в шею эльда. Кано прибавил шаг, и уже в скором времени заметил изменчивое дыхание малышки – она провалилась в сон.

Деревня была типичной и ничем не отличалась от других, чем-то напоминая Бри, где эльф бывал несколько раз. Большие деревянные ворота были открыты, радушно принимая всех путников – после завершения войны прошло достаточно времени, и кажется, раны, нанесенные Сауроном, давно забылись и зарубцевались. Не было уже страха, сковывавшего сердца народов Средиземья. Настали новые времена, которые были полны радости и счастья. Вот и сегодня был какой-то праздник, но дождь помешал планам сельчан повеселиться. Лишь редкие люди спешили добраться до дому или же до ближайшего трактира. Но эльфа заметили.

– Эй, Хролдан, кажется, твоя девчушка нашлась, – прокричал старик, который укрывался за воротами – он был смотрителем. Голос его молнией прошелся по окрестностям, наверное, из-за этого его и назначили. Марго дернулась, но не проснулась, Кано лишь сильнее сжал ее, спасая от дождя и ветра. Хотя сам давно уже промок до нитки.

– Верните всадников обратно, в поисках уже нет нужды, – снова закричал смотритель.

К эльфу подбежала молодая женщина, которая не могла совладать со своими эмоциями, не понимала как реагировать и на лице ее были и слезы, и радость и волнение, она молча протянула свои руки к эльфу. Кано бережно отдал малышку, но девочка все же открыла глаза, когда женщина начала прижимать свое дите к сердцу.

– Спасибо вам большое. Даже не знаю, как вас благодарить, – появился отец Марго.

– Не стоит благодарностей, прощайте.

– Господин Маглор, – сонно произнесла Марго, и собравшиеся зеваки, которых уже не волновал дождь, мигом ахнули. Конечно, не все знали эльфов и людей прошлых веков, но некоторые имена были прочно вписаны в летопись эльфов, людей и гномов. И некоторые имена никогда не забывались. Среди них, на свое удивление, нашелся и Маглор. Старшее поколение людей опешило, не зная, как вести себя с эльфом, которому несколько тысяч лет.

– Господин Маглор, – повторила снова Марго, – пожалуйста, не уходите.

Кано молчал, он уже для себя давно выбрал мир духов и возвращаться к жизни больше не хотел, и смысла особенно не видел. Марго, видя, что эльф молчит, осмелилась посмотреть в его глаза. Кано прочел в них столько сменяющих друг друга эмоций, что снова улыбнулся. Как ее взгляд напомнил менестрелю Амбаруссат. В детстве они тоже на него так смотрели, когда хотели выпросить чего-нибудь.

– Хотя бы на один день, – не унималась малышка.

Кано тяжелым взглядом прошелся по жителям деревни, которых явно прибавилось за это время. Те на него смотрели с благоговением, эльфа это удивило. Ведь в большинстве летописях Первый дом Нолдор фигурирует как источник всех бед Средиземья.

Кано лишь кивнул, давая свое согласие.

Один день превратился в неделю, а затем и месяц.

Марго к нему привыкла и уже не мыслила своей жизни без эльфа, который знал все на свете. Она целыми днями проводила возле него, а Кано не был против. Он обучал ее языку, истории, музыке. Родители же могли только подивиться, что их дочери выпала высокая честь обучаться у одного из эльфов. У девочки был пытливый ум, и она старалась запоминать как можно больше, она была хорошей ученицей. Хотя Кано и не имел цели обучить ее, но так получилось. Хоть он и не хотел признаваться, но рядом с ней он почему-то на время забывал о своем прошлом.

Жители относились к своему уже не гостю, а полноценному жителю деревни, очень хорошо. Многие к нему привязались, конечно, не так как Марго. Но вот сам Кано находил успокоение только с малышкой, да и то, после года, он начал понимать, что, как бы ярко не светилась душа девочки, этого недостаточно, чтобы развеять тьму в его душе.

Он одновременно злился и понимал, что было глупо надеяться, что одна маленькая девочка способна излечить раны, нанесенные многочисленными потерями и временем.

Стояло ранее летнее утро, и Кано, по сложившейся традиции, пошел на маленькое озеро, чтобы искупаться. Он уже твердо решил, что вскоре покинет деревню и снова пустится в скитания. Что-то отчаянно звало его, и он не мог противиться этому зову. Но искупаться ему не удалось, на берегу сидела Марго. Она явно дожидалась его.

– Доброе утро, ранняя пташка.

– Доброе, господин Маглор, – как бы Кано не старался отучить обращаться к нему таким образом, он не смог.

– И что же мы тут делаем в это время, – менестрель опустился возле нее.

– Я пришла поговорить, – эльф подавил в себе желание улыбнуться. Ее ученица, несмотря на возраст, старалась вести себя как взрослый человек, и это было смешно и умилительно одновременно.

– Внимательно слушаю.

Малышка замолчала, пытаясь подобрать слова, но они отчаянно ускользали, когда она уверенно шла сюда, то у нее уже был готов текст, но когда появился эльф, слова, которые крутились в голове были недостаточно хороши, и она, в попытке найти новые, сей час молчала. Хотя от Кано и исходило спокойствие, оно никак не хотелось передаваться малышке. Она нахмурилась. Певец легонько коснулся ее плеча, привлекая внимание.

– Ты же знаешь, что можешь сказать мне все, что угодно. Не бойся, милая.

Марго собралась силами, тяжело вздохнула и резко повернулась к Кано. От этого взгляда, который был наполнен отчаяньем и злостью, менестрель нахмурился. Никогда прежде ее лица не касались такие эмоции.

– Вы хотите уйти!

И это был не вопрос. Было видно, что малышка пытается бороться со слезами, и пока ей удавалось это. Кано догадался, что она подслушала его разговор с ее родителями, в котором он упомянул, что в скором времени должен их покинуть.

– Ты же знала, что рано или поздно это должно произойти, – дурацкое оправдание, запоздало подумал Кано, и кажется, Марго была того же мнения.

– Я думала, что мы друзья, – как бы не старалась малышка не плакать, но, слез уже было не сдержать. Кано протянул руку и убрал их с щеки.

– Не плачь, милая Марго. Мы друзья и так это будет до скончания веков. Но мне нужно уйти.

– Почему тебе нужно уйти? Тебе плохо с нами?

Кано откровенно не понимал, почему малышка не признает очевидного, почему не понимает, что для Кано один миг равняется сотням лет, почему Марго не может понять, что он не хочет видеть, как вокруг него медленно угасает жизнь тех, к которым он привязался. К которым он вовсе и не хотел привязываться, хотя и причина была не только в этом. Кано тяжело вздохнул.

– Милая, я прожил сотни лет, видел войны, гибель, смерть, предательство, познал разочарование, боль, обиду. Все это никуда не делось, время ничего не стирает и не лечит, – Кано замолчал, он не хотел говорить об этом. Думал, что просто соберет вещи и уйдет. Это лучше, чем объясняться. Так проще не только для эльфа, но и для Марго.

– И ты думаешь, – начала Марго, но умолкла, она снова посмотрела на эльфа, который сейчас казался ей сломленной куклой. – Неужели, – всхлип, и снова тишина. Кано посмотрел на нее, не в силах понять.

– Неужели, – она снова повторила, захлебываясь в слезах, менестрель опять потянулся к ней, но та оттолкнула эльф, встала и злобно посмотрела на него.

– Ты разве не видишь, что остались люди, которые смогут дать тебе то, что ты потерял? Ты – эгоист, который не думает ни о ком, кроме себя. Разве ты не видишь очевидного? – Кано не ожидал такого от малышки, он медленно встал. – Ты готов пожертвовать всеми нами, чтобы опять пуститься в непонятные странствия, как ты говорил до этого, в глупые скитания. Почему ты просто не можешь жить, не думая о прошлом. Ты любишь себя так изводить? Не приближайся ко мне, – она отпрянула от него, как только он сделал шаг, – я ненавижу тебя. Ненавижу.

Марго была глубоко ранена.

Когда они только начали изучать историю, Кано старался обходить тему Первой эпохи, но малышка сама нашла книги в Эру забытой библиотеке, одна из них, непонятно откуда взявшаяся, была на квенья. С тех пор Марго загорелась идеей выучить родной для эльфа язык. Тот лишь удивился, но учил. Эту книгу она прочла от корки до корки, и перечитала несколько раз. Летописец оказался выходцем из Первого дома, поэтому записал все то, что происходило именно с феанорингами. Прочитав книгу, Марго всем сердцем желала помочь эльфу, и, как ей казалось, она смогла это сделать, и вот сейчас, когда малышка думала, что эльф полностью оправился, он сломал хрупкое видение. Марго не понимала, да и не суждено ей понять, что от такого не излечиваются. Но ее ожидания были рассыпаны в прах. Она была уязвлена.

Марго убежала в слезах, и как бы не силился Кано, он смог удержать себя от порыва не побежать за ней. Пусть так и будет. В конце концов, он ее больше никогда не увидит.

– Что ж, наверное, такова судьба, – Кано лишь усмехнулся, и стал раздеваться.

Уехал эльф в тот же день.

Спустя двадцать лет

Кано не раз обошел все земли Средиземья, так нигде и не найдя приюта. Старательно обходил деревушку, где однажды бросил малышку, но забыть о ней не мог. Конечно, он поступил неправильно, перед ним тогда сидела всего лишь маленькая девочка, для которой он стал близким человеком, но что сделано, того больше не исправить. Так будет лучше для всех. Пытался себя в который раз успокоить менестрель.

Эльф несколько раз за эти двадцать лет неожиданно пересекался с Трандуилом, который отказался бросать Средиземье, и эти встречи всегда оказывались чуть ли не концом света, но на их счастье всегда оказывались эльфы, которые уводили лихолесского короля подальше от греха. Встречался Маглор и с Элессаром, который сразу признал в нем королевскую кровь. Он гостил в Гондоре, и на следующий день уже планировал выехать. Кано собирал вещи, как в его комнату постучались.

– Да, – то была Арвен, которая практически ничего не говорила в присутствии феаноринга.

– Я могу с вами поговорить? – неожиданное предложение от той, что так сильно напоминала ему Лютиэн.

– Конечно, – Кано опустился на резанный каменный стул, жестом указав белой деве присесть рядом. Ненадолго воцарилось молчание – менестрель налил вино, предлагая девушке, та приняла его не столь для того, чтобы отпить, но, чтобы чем-то занять руки. Кано отпил.

– Куда вы собирайтесь сейчас, – Арвен тихо спросила.

– Не знаю, пока не решил.

– Вы не хотите остаться у нас? – Кано почувствовал в ее голосе нотки жалости.

– Зачем ты пришла, Арвен?

– Арагорн хочет, чтобы вы остались.

Конечно, король, который заботится о всех, даже об орках, будь они не ладны. Кано закипал. Он чувствовал жалость по отношению к себе. Отчетливо помнил первую встречу с Арагорном в лесу, король тогда охотился вместе со своим сыном, а Кано брел куда глаза глядят. В последние годы он начал носить красный плащ, расшитый звездой Феанора, тем самым, Кано хотел навлечь на себя несчастье. И навлек. На свое несчастье, его встретил Арагорн, который сразу в нем узнал одного из перводомцев. И после завязавшейся беседы, Элессар промолвил, что ему жаль о жизни менестреля.

Кано ненавидел жалость.

И вот сейчас, когда Арвен сидит рядом, он еле сдерживал себя, чтобы не закричать. В конце концов, он мудрый эльф, но его кровь вскипала.

– Я еще вас навещу, а теперь извини меня, Арвен, но мне нужно собираться в путь.

Арвен лишь поклонилась и молча вышла.

Кано быстро собрал свои вещи, и вечером же выехал. Недавно он нашел коня, который был тяжело ранен, Кано отходил его, и конь остался рядом. Сейчас же, он смело гнал его вперед, а конь, словно бы вторя его эмоциям, рвался изо всех сил подобно Нахару.

За это время седых волос на голове Нолдо прибавилось, но если долгое время он пытался освободиться от бремени жизни, то сейчас, невиданное пламя жизни разгоралось в его теле. Он не мог понять такую перемену. И даже алый плащ, который раньше был вестником горя, сейчас смотрелся гордо. Кано прибавил ход.

К утру следующего дня, когда конь окончательно выдохся, он достиг переезда, где на одной стороне стояли постоялый двор и немногочисленные дома, а с другой стороны виднелось бесконечные поле кукурузы. Он ловко спрыгнул с коня, взяв его под узду, и уверенно пошел в постоялый двор. Сразу же выбежал маленький оборванец, который взялся ухаживать за конем.

В деревянном здании было немного народу, поэтому эльф быстро нашел себе комнату и завтрак. Благо, монет пока было достаточно. Камни, которые еще были подарены Карантиром, были довольно ценными, да и у Кано было много вещей, которые имели определенную ценность, к тому же, он не раз участвовал в битвах, где потом ему платили звонкой монетой. Кано не тратил много. Он ел то, что давала ему природа, охотился, собирал ягоды, и спал он тоже на лоне природы. Но сейчас решил изменить своим привычкам.

Завтрак был сытным, хозяин двора не пожадничал и дал большую порцию, больше того, за что заплатил эльф. И не мудрено, ведь эльфов уже долгое время никто не видел, лишь в Лихолесье, куда бояться ступить люди и в Гавани, до куда никто не решится просто так поехать, можно увидеть остроухих. А тут, на тебе! Бард, хозяин двора, сперва не поверил своим глазам, но кое-как принял тот факт, что у него будет ночевать эльф. Будет, что рассказать внукам, а те будут рассказывать своим внукам. Бард блаженно улыбнулся.

Нужно сообщить жене, чтобы та бежала сюда – увидеть чудо. Она их никогда не видела, да что скрывать, Бард относился к той же категории. Весть о том, что в постоялом дворе «Мечник» поселился эльф, со скоростью разнеслась по округе. Еще бы, оборванец, который ухаживал за конем, постарался на славу. Это же большая честь для него, может, потом его примет лично конунг, ухаживать за своими питомцами. И уже ближе к обеду в «Мечнике» собралось множество людей, которые ждали появления эльфа. За это время жена Барда – Игрит уже видела, и даже говорила с ним. Она любезно поинтересовалась, не нужно ли постирать вещи господина. Сперва Кано медлил, он давно отвык от такой любезности, да и когда жил с братьями, вещи стирали они сами. Но он был уставшим, а одежда нуждалась в чистке. Так что, он согласился.

Пока люди собирались, Кано уже досматривал десятый сон, и что самое странное, он еще ни разу не увидел кошмара. Сегодня он спал крепко, и только лишь ближе к вечеру, он вышел в зал.

– Долго же вы спали, господин эльф.

– Я ехал целую ночь без остановки.

– Чего желайте поесть? – Кано обвел взглядом зал – на него с любопытством взирали десятки глаз.

– Если есть, неси теплое вино со специями, козьи сыр, баранью похлебку и хлеб, – по залу прошелся шепот.

– Господин эльф, разве вы едите такое? – ведь утром Бард предложил ему только лишь картофельный суп и свежеиспеченный хлеб. Вот он удивился. Ведь все знают, что эльфы не едят мясо, или это были всего лишь присказки дедов, которые тоже не очень хорошо знали этот диковинный народ.