Текст книги "Одуванчик (СИ)"

Автор книги: Mr Loser

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

========== Артём ==========

Утро встретило звоном будильника и привычным окриком мамы о том, что пора вставать, иначе я опоздаю на учёбу. Недовольно промычав что-то нечленораздельное, я пару раз лениво потянулся и, выскользнув из-под одеяла, сразу же поплёлся в душ, чтобы, стоя под струями воды, окончательно проснуться.

Умывшись, вернулся обратно в комнату, заправил постель, после чего, так и оставаясь в тёплом махровом халате, поплёлся на кухню. Мама уже раскладывала овсяную кашу по тарелкам и разливала по кружкам зелёный чай.

Увидев свой завтрак, я не стал кривиться, а лишь с удовольствием принялся за еду. Мама была ярым сторонником здоровой пищи и ещё с детства приучила меня к правильному завтраку, обеду и ужину. Поэтому каждое утро проходило в сопровождении овсянки или мюсли. Думать о том, как обычные люди с утра едят пожаренные на растительном масле яйца, всякие там булочки и прочую нездоровую дрянь, я не хотел.

Спасибо маме за то, что привила мне любовь к здоровой пище и тем самым даровала мне хорошую стройную фигуру. Пускай я и не девчонка, но парни за собой следить тоже должны. Мнение о том, что мужчина должен быть чуть красивее обезьяны – я воспринимаю в штыки.

После завтрака вновь пошёл к себе в комнату. Привычно включил телевизор, остановившись на первом канале, где показывали утренние новости, после чего высушил волосы феном, оделся, скидал все учебные принадлежности в рюкзак и только тогда выполз в прихожую, осознавая, что уже опаздываю.

– Оделся бы теплее, февраль как-никак, – нахмурилась мама, заметив, что сегодня я вновь в одной футболке и тонких ярко-красных брюках, которые, к слову, я просто обожал.

– Мам, февраль в Питере такой же как март, апрель и май, – хмыкнул я, – то есть дождь и полная задница. Тем более у нас в универе отлично топят, не замёрзну. Если что Машка любезно дарует мне свою кофту. Она во мне души не чает, ты же знаешь.

– Вот именно, – кивнула мама, привычно нахмурившись, – Маша такая девочка хорошая, мог бы встречаться с ней, а ты всё дурь из своей головы выбить не можешь. Мало тебе прошлой твоей любви было? Опять за старое?

– Мам, – я тяжело вздохнул и с укором посмотрел на невысокую ухоженную женщину, которая в очередной раз пыталась наставить меня на путь истинный, – ты же сама знаешь, в чём тут дело… Маша сохнет по Илье, а не по мне. Да и не в ней вся суть. Я понимаю, что тебе хочется внуков, хочется видеть рядом со мной красивую милую девочку. Но не будет этого. Не будет! Смирись пожалуйста, и перестань меня терроризировать. На баб у меня банально не встаёт!

– Артемий, прекрати! Быстро на учёбу иди, иначе опоздаешь! – рявкнула на меня мать, называя меня полным именем.

Она так делает только, когда злится. Её недовольство мной понять можно, но я, увы и ах, что-то в себе изменить уже не в силах.

Я гей. При чём гей до мозга костей. Ну, не в том понимании, в котором обычно в нашей стране думают о людях нетрадиционной ориентации. Я совсем не манерный, обычно одеваюсь, на каждом углу не кричу о том, кто я и что из себя представляю. На вид я вполне обычный парень, только вот привлекают меня не девушки, а такие же, как и я.

Я осознал это лет в двенадцать, когда понял, что меня тянет к лучшему другу Мишке. Всё довольно шаблонно, надо сказать. Я долго сокрушался и боялся принять свои чувства. Лет в четырнадцать я по глупости рассказал маме о том, что чувствую к Мишке. Надо сказать, что с мамой у нас всегда были доверительные отношения, и я не мог больше скрывать от неё то, что так долго держал в себе.

Скандала не было. Она просто сказала, что разочаровалась во мне и ушла. Не разговаривала со мной около недели. Это было ужасно. Ужасно осознавать, что ты сам подвёл собственную мать. Мать, которая тащила тебя одна без отца, которая пыталась сделать тебя хорошим человеком, которая работала на двух работах, чтобы ты был одет и обут. А ты вот так вот просто взял и всё разрушил какой-то глупой любовью. Любовью к лучшему другу.

Мне было противно и мерзко это осознавать. Я считал себя уродом, думал, что я болен, и что меня надо лечить. В нашей стране к геям, в большинстве своём, именно так и относятся. И я до ужаса боялся, что даже родная мать от меня отвернётся.

Я не спал ночами, думая о том, что же будет, когда она окончательно осознает, что я плохой сын и выгонит меня из дома. Я ведь и дня не протяну без неё.

От недосыпа и отчаянья я в то время совсем перестал соображать, именно поэтому не захотел обременять мать или кого-то ещё своим присутствием. Решил поставить жирную точку в этой истории.

Всё было до банального просто. После уроков я схватил Мишку за руку и повёл поговорить. Признался ему в своих чувствах. Естественно, в ответ не получил ничего, кроме отвращения и пары ударов мне по почкам. А ещё Мишка орал о том, чтобы я даже близко к нему не подходил. Да я и не собирался…

В тот же день я вернулся к себе домой, нашёл пачку снотворного у мамы в аптечке и выпил все таблетки, написав матери глупую записку о том, что я грязный и мерзкий педик, и о том, что своим присутствием не хочу отравлять жизнь кому-то ещё.

Слава Богам, что в тот день мама ушла с работы пораньше и, вернувшись домой, застала полуживого меня…

Меня откачали. Мама долго рыдала, говоря, что я глупый идиот и что она любит меня, каким бы я не был. После этого заверила, что не будет против моих отношений с парнем. Ещё просила не закрываться от неё и по-прежнему обо всём рассказывать.

С Мишей всё было сложнее… В школу я возвращаться не стал. Мать забрала документы, и мы переехали жить в другой район. Пару раз я видел Мишу в городе или где-то у общих знакомых, но мы всегда делали вид будто бы не знаем друг друга. Он не болтал обо мне лишнего, а я в скором времени переболел им. Это устраивало нас обоих.

Спустя некоторое время после этой истории, я начал встречаться с парнем, с которым познакомился в интернете. Особых чувств не было. Первые поцелуи, взаимная дрочка, первый секс. Для меня это был опыт и не более. После Миши я вообще не чувствовал ничего к кому-то из парней. Да, бывало заглядывался на спортивные фигуры одноклассников, но не более того.

Честно признаться, я даже стал думать, что являюсь нормальным. Будто бы переклинило меня только на Мишке. Даже попробовал встречаться с девушкой. Но, увы и ах, когда дошли до дела, у меня на неё банально не встал, а слюнявые поцелуи и ласки с девицей вообще навевали на меня тоску.

После этого я решил, что любовь и отношения – это несуществующие глупости. Я пару раз встречался с парнями, но все отношения были недолгими и не приносили ничего кроме удовлетворения потребностей организма в сексе.

Только вот потом в моей жизни появился он, и всё полетело к чертям…

– Тёма, ты чего? – мама с беспокойством посмотрела на меня и приложила руку ко лбу.

– Всё в порядке, задумался просто, – выплыв из своих мыслей, промямлил я, и пожелав маме хорошего дня, вышел из квартиры.

– На своего Мишу сегодня сильно не пялься и думай об учёбе, скоро уже гос. экзамены как-никак! – донёсся до меня её строгий голос.

Я усмехнулся. Естественно, о моей нездоровой любви под №2 мама узнала самая первая. Конечно же, была не в восторге, но скандалов закатывать не стала и игнор в этот раз я тоже избежал. Просто попросила не делать глупостей. А ещё настаивала на том, чтобы я показал ей, на ком же меня так переклинило.

Увидев его фото, мать долго молчала, после чего обняла меня и расплакалась. Я не знал, как это понимать, но заплакал вместе с ней, потому что отчётливо осознавал, что мне ничего не светит. Его также звали Мишей. И он так же презирал таких, как я…

***

На дорогах привычно были пробки, поэтому я решил, что удобнее будет ехать на метро, только вот не учёл тот факт, что час-пик никто не отменял даже под землёй, а с учётом того, что мне нужно было делать две пересадки, и что удавалось залезать в поезд только с третьего или четвёртого раза, я вполне по понятным причинам опоздал на пятнадцать минут.

Сдав куртку в гардероб, я поднялся на второй этаж и невесело думал о том, сожрёт меня Андрей Михайлович или всё же смилостивится на этот раз. Сид, как мы сами называли препода по гражданскому праву за его сходство с ленивцем из «Ледникового периода», был мужиком старой закалки и строгих правил, опоздавших он не запускал в кабинет ни под каким предлогом, ещё порой и к декану тащил. Старый маразматик.

– Хули на дверь молишься? Открывай давай, – раздался позади меня звонкий и чуть грубый голос.

Я громко ойкнул и резко обернулся, столкнувшись взглядом с прищуренными каре-зелёными глазами, холодными, как будто два айсберга. Вроде бы цвет его глаз говорит об обратном, но только вот льда в них по-прежнему не убавляется.

Михаил Цесарский собственной персоной. В народе просто Цезарь или Царь. О да, клички у него те ещё. Да и сам он тот ещё… Мудак, никак не иначе.

Я как обычно влюбился в редкостное дерьмо с именем Миша, который являлся моим одногруппником, менял баб как перчатки и, естественно, убил бы меня лишь за одну сопливую фразочку, если бы я решился признаться ему в своих чувствах. Впрочем, в этот раз я был умнее и просто давился своей чёртовой любовью пять раз в неделю день ото дня.

Миша также был достаточно канонным. Не то, чтобы истинный красавчик, но ухоженный, дорого одетый и знающий себе цену.

Густые тёмные волосы, брови вразлёт, красивые карие глаза с примесями тёмно-зелёного цвета, ровный европейской формы нос и просто потрясающие чувственные губы, к которым я мечтал прикоснуться каждый раз, как только сталкивался с ним где бы то ни было.

Только вот проблема в том, что я и Миша – люди с разных планет. Я спокойный и тихий, ничем не примечательный. Нет, я не забитый ботаник и друзья у меня есть, просто я больше мальчик домашний, мне куда интереснее проводить вечера дома с книгой, чем шляться по клубам или зависать на каких-то непонятных вписках.

Миша как раз наоборот: вечно окружён кучей девиц и парней, душа компании, шумный, весёлый, не обременённый какими бы то ни было принципами и нормами морали.

Даже в материальном плане мы с ним как небо и земля. Одна его футболка стоит дороже всего моего гардероба. И он натурал до мозга костей. Думаю, дальше продолжать не стоит.

– Одуванчик, ты чего застыл? Сид за двадцать минут опоздания меня повесит, – вывел меня из забытья Миша и, отпихнув от двери, вошёл в кабинет, даже не постучав.

Я только недовольно фыркнул на это обидное для меня «Одуванчик». Ещё один пунктик к тому, почему моя любовь обречена на провал – мне хочется убить каждого, кто меня так называет, а кличут меня этим дебильным прозвищем все, кому не лень.

Наверное, понятно почему. Волосы у меня ужасно вьются, и за это я ненавижу себя ещё больше, чем за то, что вместо женских прелестей, думаю о мужских членах, вернее об одном таком конкретном…

Так, не о том я сейчас. На самом деле, моя внешность меня устраивает, и не раз я слышал «милый» в отношении себя. Только вот этот «милый» звучит почти как оскорбление, и на таких как я обычно западают какие-нибудь маленькие сладкие девочки, ну или педофилы, а точно не такие как Мишка.

Я достаточно щуплый (спасибо маме и её извечной диете), при росте в сто семьдесят сантиметров вешу где-то пятьдесят пять килограммов, может быть чуть побольше, что для парня не ахти, надо сказать. Большие голубые глаза, аккуратный чуть заострённый у окончания нос, тонкая полоска губ, однако нижняя куда полнее верхней, очерченные скулы, миленькие ямочки на щеках и копна густых каштановых кудрей, доставшихся мне от матери.

Хорошо хоть они вьются большими колечками, а не мелкими, тем самым не делая меня похожим на барана, иначе бы я постригся коротко, ну или застрелился, в конце концов.

Стоит признать, однажды я даже состриг свою шевелюру, но выглядело всё куда плачевнее, чем сейчас. Хотя мои кудри многим нравятся. Только вот не мне… И не этому придурку, который и придумал дебильное прозвище.

Стоит отметить, что Мишка со мной почти не общался, всё-таки я человек явно не его круга, иногда перекидывались парой незначительных фраз и не более того, но вот когда он обращался ко мне, то неизменно называл одуванчиком.

Однажды я обозлился на него за это и сказал, что у меня есть имя, на что Миша спокойно пожал плечами и выдал те слова, которые задели меня до глубины души, и которые я до сих пор не могу забыть. Он сказал, что забыл, как меня зовут…

– Вот же старый козёл, – до ужаса злой Миша вылетел из кабинета и нарочито громко хлопнул дверью.

Я злорадно усмехнулся, подумав о том, как Сид позорил и терзал Цесарского. Опаздывающие для Андрея Михайловича были сродни предателям Родины. Как же, посмели опоздать на гражданское право, на кол таких.

– Чего лыбишься? – вновь донёсся до меня недовольный голос Цесарского. – Ты туда тоже можешь не соваться, он сегодня озверел совсем. Как будто бы я виноват, что на Лиговском пробка длиною в мою жизнь.

– Да я и не собирался уже туда идти, – пожал плечами я.

– И куда пойдём? – скучающим тоном поинтересовался Миша.

– Пойдём? – его слова явно пошатнули моё душевное равновесие.

Мало того, что он со мной разговаривает, так ещё и зовёт куда-то… Только бы не покраснеть и не опозориться ещё больше, чтобы не выдать свою чёртову влюблённость с потрохами.

– Ну да, – спокойно кивнул брюнет, – прогуливать – так вместе. Тем более, если я свалю сейчас один, то уж точно в универ не вернусь, а потом у нас грёбаная адвокатура, на которой мне не мешало бы появиться.

– Пошли тогда в столовой посидим, – смущённо выдавил из себя я, стараясь не глядеть на предмет своего обожания.

– Ты хочешь отравиться? – скривился Цесарский. – Погнали в кафе за углом, я сегодня даже позавтракать из-за этого козла не успел, потому что решил в кой-то веке на паре показаться. Знал бы, что так получится, послал бы с утра это гражданское на хрен.

– У нас в столовой неплохо кормят и… – начал отнекиваться я, осознав о каком кафе он говорит. Цены там такие, что свои пятьсот рублей, которые мама давала мне на каждый день, я отдам только за кофе и какое-нибудь пирожное.

– Я плачу, – совершенно спокойно ответил Миша и, больше не желая слушать каких-либо отговорок, пошёл на первый этаж в гардероб. Я поплёлся следом.

На улице было пасмурно и дождливо. Привычная зима в Питере, ничего не скажешь. До кафе мы шли молча, я чувствовал себя до ужаса неуютно рядом с ним, но уйти не мог. Что-то удерживало рядом с этим человеком и не позволяло мне позорно сбежать. Да и когда ещё выпадет шанс позавтракать с парнем, который мне до ужаса нравится уже добрых три года?

Народа в кафе практически не было, да это и неудивительно. Цены тут, мягко говоря, кусались, тем более рабочий день наступил уже полчаса назад.

– Заказывай, что хочешь, – даже не глядя на меня, заявил Миша, стягивая с плеч дорогое пальто. После этого он уселся за стол и вновь открыл меню, полностью игнорируя меня. Честно говоря, стало даже обидно. Я для него что, часть интерьера и не более того?

– Я завтракал уже, поэтому…

– Заказывай и не выебывайся, – рыкнул Миша, одарив меня недовольным взглядом.

– Не матерись, пожалуйста, – поморщился я. Помимо здоровой пищи мама приучила меня к тому, что ненормативная лексика – это нечто похабное, вульгарное и отвратительное.

– Ой, прости, Одуванчик, я совершенно забыл о том, что ты такая неженка, – рассмеялся Цесарский.

Я тут же вспыхнул, но уже не от смущения, а от обиды и гнева.

– И прозвищем этим дебильным меня не называй, у меня имя есть! Меня Артёмом зовут, если ты забыл.

– Я знаю, как тебя зовут, – серьёзным голосом выдал Миша, смерив меня каким-то непонятным затяжным взглядом, – поэтому не кричи, Одуванчик. Заказывай, что хочешь и давай просто поедим. Я жутко голоден и зол, не раздражай меня ещё больше.

– Если я тебя раздражаю, то зачем потянул меня с собой? – возмутился я.

– Потому, что я так захотел, – Миша сказал, как отрезал и возразить мне ему было нечем. Цесарский всегда делал только так, как было угодно ему самому, мнение других людей его совсем не волновало.

Через несколько минут к нам подошёл официант. Миша заказал себе какой-то неизвестный мне салат, жульен, плюс кофе, я остановился на стакане сока и обожаемом мной шоколадным пирожном, которое я обнаружил в меню. Пускай мама и приучила правильно питаться, но отказать себе в этом я никак не мог.

К моей радости удовольствие обойдётся мне в немного-немало триста рублей. В обычной кафешке такое же пирожное стоит рублей шестьдесят, но я переживу утрату своих денег. Главное, что ещё на обед в столовке вполне хватит.

– Ты-то почему сегодня опоздал, Одуванчик? – лениво откинувшись на спинку стула, поинтересовался Миша.

От его пытливого изучающего взгляда я привычно смутился и покраснел.

– В метро давка была, – пожал плечами я, – в общем, как обычно.

– Ты ездишь на метро? Нравится, когда лапают незнакомые мужики и тётки в вагоне? – сморщился Миша, небрежным движением руки откидывая чёлку с глаз.

– Ну, личного транспорта у меня нет, в отличие от некоторых, – хмыкнул я, выразительно посмотрев на него, – поэтому приходится довольствоваться тем, что есть.

– Можно ведь на такси ездить, – выдал гениальную идею парень. – Не понимаю, как нормальный человек вообще катается в общественном транспорте, а особенно такой как ты.

– Хм, я живу достаточно далеко и тратить по шестьсот рублей на такси только в один конец нет никакого желания, знаешь ли. И что вообще со мной не так?

– Ну ты… – Миша отвёл взгляд в сторону и нервно забарабанил пальцами по столу. Мне кажется или он смутился? – Просто ты, ну, знаешь, такой мальчик-конфетка, а всяких извращенцев у нас много.

– Я захожу на конечной и обычно всегда сажусь, поэтому облапать меня никто не может, – парировал я, – тем более никто и не пытается.

– Тебя это угнетает? – в привычной издевательской манере поинтересовался Мишка.

– Да пошёл ты, – фыркнул я в ответ, после чего счастливо улыбнулся, заметив, как официант несёт мой заказ.

– А где мой заказ? – требовательно смотря на парня, спросил Цесарский.

– Ещё готовят, через пятнадцать минут я вам всё подам, – быстро отчеканил тот в ответ.

– Да я, блять, с голода быстрее сдохну! Херня, а не обслуживание.

– Как тебя вообще твои тёлки терпят? – фыркнул я, заметив, как стушевался и поник отошедший от нас официант. – Ты отвратительный хам и мудак.

– Но зато я очень горяч в постели и у меня есть деньги, – самодовольно ухмыльнулся Цесарский.

– Я рад за тебя, – кинул я в ответ и принялся за своё пирожное.

Да, пускай пища и не совсем здоровая, вернее, совсем не здоровая, но сладкое я обожаю и с этой моей любовью даже мама не справляется. Шоколад я даже люблю больше, чем Мишу, о чём уж тут говорить.

– Ты так аппетитно его ешь, что я сейчас подавлюсь слюной, – каким-то хриплым голосом выдал Миша, странно смотря на меня.

После его слов и взгляда подавился уже я.

– По спине похлопать? – хмыкнул Цесарский, при этом бесцеремонно вырвав у меня из рук чайную ложку, и отделив ей кусочек пирожного, поднёс себе ко рту.

Прожевал, поморщился, после чего запил МОЁ пирожное МОИМ соком и сморщился ещё больше.

– Бля, сколько в этой гадости сахара? – скривив красивые губы, поинтересовался Мишка. – Ещё и вишнёвым соком запиваешь. Одуванчик, задница у тебя не слипнется?

– Я сам как-нибудь о своей заднице позабочусь, – пробурчал я, при этом жутко покраснел, после чего вырвал у него ложку и начал жевать.

Лишь после уничтожения пирожного до меня дошло, что несколько минут назад этот столовый прибор облизывал человек, по которому я схожу с ума три с половиной года. Если я украду эту ложку, то ведь ничего страшного не случится?

– Одуванчик, кстати, сегодня же пятница и мы с пацанами идём в рок-бар, что на Альпийском. С нами не хочешь? – как бы невзначай поинтересовался Миша, делая глоток столь ненавистного мной кофе.

– Что? – я на секунду даже дар речи потерял. Цесарский слушает рок, а не какой-нибудь слащавый рэп от не менее слащавых мажоров? И самое главное – Цесарский зовёт меня с собой?

– Кудри слышать мешают что ли? – хохотнул Мишка. – Может подуть на них?

– Не смешная шутка, – подметил я, – просто удивлён твоим музыкальным вкусом и тому, что с собой ты зовёшь меня.

– Я вообще уважаю музыку пожёстче, металл обожаю, например, – улыбнулся парень. – Данный бар мой самый любимый, там же реально круто. А насчёт тебя, ну, тебе не только же со своим бугаём и анорексичкой общаться. Пора и с нормальными людьми познакомиться.

– Не смей их оскорблять! – тут же разозлился я, когда речь пошла о моих друзьях. Илья и Маша – это единственные люди из университета, которые знают о моей ориентации и о моей нездоровой тяге к Цесарскому. И единственные, кому я могу доверять даже больше, чем самому себе.

– Прости, – без нотки вины в голосе произнёс Мишка, – просто там можно классно оттянуться.

– Я как-нибудь обойдусь, – помотал головой я, хотя безумно хотелось согласиться.

– Моя компания не устраивает? – на губах Миши появился оскал и это меня совсем не порадовало.

– Просто не люблю шумные места, выпивку и прочее, – как можно мягче сказал я.

– А, ну да, мамочка не отпустит, – рассмеялся Мишка, наградив меня уничтожающим взглядом.

– Я читал про этот бар и меня совсем не прельщает там оказаться, – совершенно спокойно выдал я, – особенно в компании человека, который не обращал на меня никакого внимания три года, а тут вдруг зовёт с собой.

– Ясно, – бесцветным голосом сказал Миша, после чего резко поднялся. – Пора идти на пары.

Он кинул на стол пятитысячную купюру и тут же пошёл к выходу. И что, даже сдачу брать не будет? Вот же мажор хренов!

– Ты идёшь или нет? – остановившись у самого выхода, спросил Цесарский, буравя меня недовольным взглядом. Я кивнул в ответ и поплёлся вслед за ним. Больше мы так и не разговаривали…

========== Михаил ==========

– Он меня отшил, – обречённо выдал я, от досады побившись головой о парту. – Ты прикинь только, этот кудрявый баран меня отшил. Меня!

– А кто говорил, что будет легко? – усмехнулся лучший друг, сочувственно хлопая меня по плечу.

– Ты, блять, во всём виноват! Кто мне говорил: «Хватит ныть, действуй давай», и бла-бла-бла. А кто теперь моё уязвлённое самолюбие лечить будет?

– Бля, Цезарь, ты жуткий мудак, – рассмеялся Стас, при этом стараясь говорить как можно тише, чтобы не привлечь ненужное внимание. – Наверняка себя повёл как полный придурок.

– Я был неотразим, – опроверг его слова я, – а он тупо отказался. Я всю ночь не спал, думал над твоими словами, чтобы к нему подкатить, а он вот так просто меня послал. Ты прикинь? И ладно бы он не был заинтересован, но я же знаю, что он педик, так какого хуя он…

– Та-а-а-ак, Миша, дыши глубоко и не кипятись, – заметив, что я начинаю раздражаться успокаивающим тоном произнёс друг, – это ведь Тёма, не забывай. Домашний мальчик-одуванчик. Тем более, ему уж точно неизвестно, что такой крутыш как ты, уже добрых два года хочет его завалить, да и не только завалить… – друг хитро прищурился и громко рассмеялся, поймав на себе мой недовольный взгляд.

– Пошёл к чёрту, я вообще тебя слушать больше не буду, – фыркнул я, и демонстративно собрав свои шмотки, пересел на соседнюю парту.

В ответ на это Стас громко рассмеялся. Ненавижу его. Друг ещё называется. Откроешь такому душу, ожидая издёвок и избиения. Он, как ни странно, примет тебя со всеми

тараканами в голове, только вот потом хоть вешайся от его подколов и советов.

Я не могу сказать, когда точно осознал, что меня тянет к Тёме. Просто как-то с первого дня выделил его для себя, но не старался познакомиться с ним и быть ближе к нему.

Он был явно не из тех людей, которых я держал рядом с собой. Одевался совершенно обычно, был тихим и скромным парнем, смущённо улыбался, когда с ним решался кто-то заговорить, плюс ко всему хорошо учился и шёл на красный диплом.

Я был его полной противоположностью. Жить не мог без шумных тусовок, толпы людей вокруг себя и прочих прелестей жизни. Я любил находиться в центре внимания, любил заинтересованные взгляды в мой адрес, любил клубы, девочек и наличие денег в моём кармане. Такие как Тёма были для меня серыми мышками…

Только вот всё чаще и чаще я стал ловить себя на мысли, что он интересный. Стал наблюдать за ним, ловить его улыбки, смех, нашёл его страничку Вконтакте и даже скачал себе на компьютер несколько его фоток, на которые потом с остервенением и дрочил.

Это было для меня до ужаса жутким и пугающим, но в то же время запретным и волнующим. Я никогда не имел ничего против геев и мне было абсолютно наплевать, кто с кем спит, только вот относить себя к ним я явно не собирался. Но Тёме до моего решения не было абсолютно никакого дела…

Сначала это было просто увлечение, мне нравилось наблюдать за ним, слышать его смех, его ответы на парах и экзаменах, нравилось ползать по его страничке, слушать музыку и смотреть фильмы, которые сохранял у себя Тёма.

Потом я осознал, что хочу его. Хочу запустить пальцы в эти мягкие волосы, хочу целовать его, хочу затрахать его до потери пульса, чтобы эти невозможные голубые глаза смотрели на меня с обожанием, а не с холодным безразличием.

Мне было ужасно хреново от всего этого и я совершенно не знал, что мне делать дальше. Именно поэтому напился, позвал к себе лучшего друга, пригласил в комнату отца и вылил всё это на них.

На самом деле, не знаю зачем во всём признался. Просто я был человеком достаточно честным и решительным, и не привык скрывать что-либо от близких мне людей. Поэтому и сказал. Вот так вот просто…

Как ни странно, от меня никто не отвернулся. Папа просто молча встал и вышел из комнаты, после чего покинул и квартиру. Стас так же молча дошёл до кухни, выудил из бара бутылку виски и предложил напиться.

Уже будучи пьяным он заявил, что не хочет терять такого друга как я и, что, если я не буду приставать, то всё будет так, как прежде. На том и порешили.

Под утро пришёл отец и затащил меня к себе в кабинет для серьёзного разговора. Долго ездил мне по ушам, говоря какой-то бред, после чего сказал, что я всё равно останусь его сыном, несмотря ни на что. Будь то любовь к парню или убийство.

Я даже поверить не мог, что самые дорогие люди не отвернулись от меня, хотя сам я напридумывал себе чёрт знает чего. Возможно, эта история с Тёмой стоила того, чтобы проверить, кто меня окружает, и убедиться в том, что у меня самый лучший отец и самый верный друг.

Только вот что делать с Артёмом я по-прежнему не знал. Не мог же я просто так подойти к нему и признаться в своих чувствах, да и как бы всё это выглядело? Я ведь даже не знал, как он отнесётся к этому моему признанию.

Всё решил случай. На одной из вечеринок Стас познакомил меня со своим давним приятелем. Мы разговорились, стали болтать об общих знакомых, о девчонках и прочем. Парня также звали Мишей, к слову.

Мы выпили вместе, потом он напомнил Стасу про Лерочку, нашу одногруппницу, которая жутко ему нравилась. Стали перемывать кости уже ей, я полез в интернет, показать

откровенные фотки той самой Лерочки, которые были сделаны на одной из вписок.

Листая фотографии из своего альбома, я совершенно случайно открыл общее фото группы. Миша стал с интересом разглядывать ребят, а, увидев Артёма, замер и спросил, кто он такой.

После чего рассказал, что этот самый Артемий Шестаков является его бывшим одноклассником, и что в девятом классе клеился к нему. Ещё назвал Тёму жалким геем и искренне сокрушался, что парень тогда не сдох, наглотавшись таблеток.

Я привычно не сдержался и настучал ему по ебалу. Понимаю, что глупо, но контролировать себя я не умел никогда.

Однако осознание того, что Тёма гей, ничуть не облегчило мою ситуацию. Да гей он, но что с того? Меня он совершенно игнорировал и не замечал. Мне что, подойти к нему и сказать: «Давай встречаться?». Да он же меня нахрен пошлёт, тем более, может, у него есть кто. Не зря ведь он таскается с этим качком Ильёй…

Эти мысли не давали мне покоя, я отчётливо сходил с ума, осознавая, что так больше нельзя. Я ведь совсем думать адекватно перестал, вечно на всех срывался и листал его фотки день ото дня. Помешался, одним словом.

Стас с отцом то и дело потешались надо мной, говоря, что я превратился в труса и слюнтяя. Признавать данный факт я отчаянно не хотел, именно поэтому решился подкатить к Тёме.

Только вот я совсем не рассчитывал, что удастся так быстро с ним заговорить, поэтому не подготовился и знатно облажался. А ещё, меня первый раз за всю жизнь отшили, поэтому я был морально подавлен и разбит.

– Вот деньги за сок и пирожное, – я вздрогнул от его тихого и такого красивого голоса, после чего резко повернул голову на звук и столкнулся с вечно смущённой мордочкой Одуванчика.

Забыл отметить, что с осознанием своей тяги к Тёме я стал до ужаса ванильным и нежным. Самому тошно от этого дерьма, честное слово.

– Мне не нужны твои деньги, успокойся, – совершенно равнодушным тоном заявил я, стараясь игнорировать насмешливый взгляд Стаса, который еле сдерживал себя, чтобы не заржать в голос.

– Я не одна из твоих девиц, чтобы ты за меня платил, – упрямо заявил кудрявый, явно не собираясь отступать.

На нас уже пялились почти все одногруппники, и его идиотское поведение меня жутко бесило. Ну да, я до ужаса вспыльчивый и раздражительный, чего уж тут скрывать.

– А я не из тех, кто нуждается в твоих деньгах, – насмешливо ответил я. – В следующий раз пойдём куда-нибудь – ты заплатишь, всё просто.

– Вряд ли этот следующий раз случится, – едва слышно выдал Тёма и уселся за свою парту рядом с Ильёй.

Я закусил губу от досады. Вот с какого хрена они смогли подружиться? У меня вообще в голове не укладывалось, как такой милый невинный одуванчик мог скорешиться с худющей стервой Машкой и с не вылезающим из качалки Ильёй, который кроме спорта и не видел ничего? Мне даже думать не хотелось, что может связывать эту троицу.

– Лоша-а-а-а-ра, – послышался насмешливый голос Стаса, который открыто потешался надо мной, и которого мне жутко захотелось задушить. Я уже говорил, что ненавижу его?

– Пошёл на хуй, клоун, – достаточно громко произнёс я, вновь привлекая к себе внимание, после чего вставил наушники в уши и погрузился в мир своих невесёлых мыслей, где на троне всего апогея и безумия, творившегося в моей голове, восседал Артём, с интересом поглядывая за моими глупыми потугами подкатить к нему.

========== Артём ==========

– Он вот так вот запросто позвал тебя позавтракать, а потом ещё и с собой в клуб звал? – не унималась Машка, уже второй час упорно пытаясь узнать у меня, где я был с Цесарским, и почему, будучи по уши в него влюблённым, отказался с ним куда-то идти.