Текст книги "Следом за кистью распускаются цветы (СИ)"

Автор книги: M.O.Z.K. - F

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

========== Сирень. ==========

– Ано…* – убедившись, что мужчина обратил на нее внимание, туристка продолжила: – Не подскажете… – неприветливый взгляд напугал иностранку, словно «страшилки» о неприязни японцев к гражданам других азиатских стран оказались правдой. – В какой стороне находится храм Ясукуни?* – девушка с корейским акцентом, окончательно запутавшись в карте, обратилась к первому встречному. И, честно говоря, уже пожалела о своем выборе.

– Храм Ясукуни? – переспросил прохожий. – Вы идете в противоположную сторону, – на удивление, голос незнакомца был намного мягче, нежели его взгляд.

И чем дольше он говорил, тем больше поддавалась жительница Сеула* обаянию отзывчивого японца. Девушка даже не заметила, когда мужчина закончил свой рассказ.

– Вы всё запомнили? – кореянка кивнула, хотя это было наглой ложью.

– Цветение сакуры в этом храме особенное, не правда ли? – попыталась она продолжить разговор.

Случайный собеседник взглянул на светофор, находившийся за ее спиной. Зажегся сине-зеленый кружок – можно было идти.

– Простите, но я тороплюсь, – и, не выслушав ответа заблудившейся туристки, поспешил перейти дорогу.

В кои-то веки ему повезло. Ведь вовремя появившийся зеленый свет спас его от трогательной истории о красоте сакуры и мечтаниях девушки увидеть ханами собственными глазами.

Опадающие лепестки сакуры никогда не привлекали Хатаке. Для него ханами всегда было всего лишь зрелищем, что потеряло былые краски. Ибо на фоне кровавых луж мелкие розоватые частички терялись.

– Цвет стал ярче, – не отрывая взгляда от розовых волос, промолвил пациент.

– Что? – Харуно прервала свою работу и, сделав шаг назад, попыталась скрыть смущение.

– Ты спросила, изменились ли цвета вокруг, – немного приподняв уголки губ, ответил он на второй вопрос доктора. – Вот мой ответ.

– А… – заправив один локон за ухо, Сакура попыталась прийти в норму, но как ни старался лечащий врач Какаши, румянец не проходил. – Я краску сменила.

– Вот как, – решив, что осмотр окончен, мужчина по привычке поднял воротник кофты так, что лицо снова было наполовину сокрыто от доктора. – Наблюдаются какие-то изменения?

– Не-е-ет, – неуверенно ответила медик, – но я еще не закончила!

Наивность, так и плясавшая в зеленых глазах девушки, привлекала собеседников. Словно остатки детства как магнит притягивали к ней людей, в том числе и ее нынешнего пациента. А румянец, только-только начавший сходить, делал ее еще милей. Хотя Харуно-сан об этом и не догадывалась.

– И, – приблизилась Сакура, – опустите с лица воротник вашей кофты: он мешает мне.

Хатаке беспрекословно исполнил слова доктора. Наверное, она это заслужила, ведь уже который год следила за его здоровьем. Хоть раз можно было побыть паинькой.

– Вы сегодня на удивление послушны, – заметила девушка, вспоминая, сколько раз ей приходилось уговаривать Какаши обнажить лицо. – Случилось что-то хорошее?

– Огласили дату выхода нового творения Джирайи-сама, – голос пациента стал немного мягче, Харуно даже удалось расслышать нотки веселья.

– И о чём же книга? – на автомате спросила она, не отрываясь от обследования.

– О любви, – мужчина знал, что подобный ответ ее обескуражит, особенно, когда его лицо было на таком близком расстоянии.

Ну что поделать, нравилось старому вояке подшучивать над ребенком, которым, несомненно, и являлась Сакура.

В такие моменты спокойствия былые трагедии отступали. Точнее, просто оставались в прошлом. И никто их не тревожил. Яркие краски красного цвета, которые разукрашивали стены и тела людей, меркли перед свежестью ветерка, приносившего с собой лепестки сакуры.

Хатаке ненавидел весну. Да и друг юности Ирука решил свести его с какой-то барышней. Поэтому Какаши совсем расхотелось вставать с кровати. Ведь даже в глухом районе Токио Умино достал бы его. Но пока мужчина в очередной раз «прятался» в довольно-таки уютном местечке (хотя для случайного прохожего подобное занятие ничем не отличалось от прогулки), прямо к нему приближалась девушка.

Лишь немногие представительницы женского пола рисковали менять цвет волос на розовый, а точнее, мало кому удавалось сделать его настолько хорошим, что его легко можно было принять за натуральный.

И да, Хатаке не ошибся: ночью в безлюдном месте навстречу ползла – уж слишком медленно она шла – Харуно. Хотя причина, почему она так передвигалась, была очевидна: несколько тяжелых на вид пакетов.

– Тебе помочь? – предложил Какаши, тем самым напугав врача, как раз парившего где-то в собственном мирке.

– Какаши-сан, – мужчина едва сдержал смешок, настолько недалекой бывала иногда Сакура.

Редко, но всё же подобное повторялось не раз.

– Здравствуйте! А что вы здесь делаете? – спросила она, поставив пакеты на землю – значит, действительно тяжелые.

– Прогуливаюсь.

Возможно, неловкое молчание стало бы концом разговора, но, не выдержав подобного положения вещей, Харуно продолжила:

– Вы часто бываете здесь? – немного склонив голову на бок, улыбнулась Сакура.

– Да, время от времени, – от его глаз не укрылось, что медик топталась на месте – ей холодно? – Ты здесь живешь?

– Да, – кивнула она, обрадовавшись, что знакомый подхватил разговор. – Недавно переселилась, вот некоторые вещи еще докупаю, – и в подтверждение своих слов кинула взгляд на пакеты.

– Помочь? – но не успела девушка ответить, как Хатаке наклонился, чтобы взять самую тяжелую ношу.

– Простите, что нагрузила… – с толикой вины прошептала Харуно.

Хоть на улице весна царила еще совсем недолго, теплые куртки и кофты с высоким воротником никто уже не носил. Мало кого волновал сей факт, но Какаши с большим недовольством оставил любимую теплую одежду дома. Однако тьма ночи и шарф, подаренный когда-то другом, скрыли легкую улыбку на лице мужчины.

Он действительно чувствовал, как кандалы прошлого отпускали его… Нет, он, конечно, никогда не забудет кошмара, который когда-то занимал всю его жизнь. Но сегодня Хатаке узнал далекий запах из прошлого – вот какова была на вкус свобода: весенний ветерок и несколько лепестков сакуры.

– Эй, ты… – голос, раздавшийся из-за спины, не предвещал ничего хорошего. – Девка, ты и твой кавалер еще отплатите за прошлый раз… Эй…

– Подержи, – Какаши спихнул Сакуре пакеты: с подобными ребятами просто поговорить явно не получится.

– Ты что, глухая?! – не переставал вопить парень.

Знакомые поддержали крикуна.

«Пятеро».

– О, новый какой-то, ты, оказывается, шлюха, – молодые люди находились уже, скорее всего, в состоянии алкогольного опьянения.

«Будь помягче».

Нужно было быть осторожным – они не профессиональные бойцы, а значит…

Без предупреждения один из компании напал на мужчину. Движения были слишком смазанными, атаки – необдуманными… и какой же бедный арсенал навыков! Такие умирают первыми, нет – вторыми. Первыми покидают поле боя идеалисты.

– Какаши, взгляни, даже здесь сакура расцвела. В Токио, наверное, тоже…

Лицо друга раскололось, словно треснуло стекло. Вмиг всё вновь стало кровавым, даже сакура.

– Какаши-сан, прекратите! – где-то там, вдалеке, Хатаке услышал несколько голосов. Или это всего лишь луна?..

– Какаши-сан, вы их убьете!

– Убили…

– Что значит убили? Какаши, даже не думай за них мстить. Они мертвы. А твоя слепая ненависть погубит всех нас, всё еще живых.

– Лучше быть мертвым, нежели таким.

Тогда он и проклял дело, за которое отдали свои жизни Обито и Рин.

– Какаши-сан, прекратите!

Сакура, под которой убили его друзей. Этот кроваво-розовый цвет снился в кошмарах, душил и опалял. Но сегодня яркий, свежий мазок помог Какаши увидеть выход из тьмы.

– Вы безрассудный! – как же она испугалась за него. – Глухой! – ведь всё могло закончиться печально для ее… пациента… друга? – Слепой! – слава Ками, они убрались до того, как соседи вызвали правоохранительные органы. Повезло, что до этого не дошло. Иначе ему бы точно не посчастливилось. – М-м-м, – девушка задумалась на мгновение, – несдержанный! – и, мало того, она едва смогла затащить мужчину к себе домой: ведь нужно было продезинфицировать раны. – Бестолковый! – ей еле удалось его уговорить, едва ли не в прямом смысле таща Хатаке к себе, да где это видано?! – Безрассудный! – однако большинство ранений уже было осмотрено, оставалось только лицо.

– Повторяешься, – не отрывая взгляда от ее лица, спокойно молвил Какаши.

– Неважно, – рассержено ответила Харуно, – снимите шарф!

– Нет, – опять за свое. – Не нужно.

– Как это не нужно? – Сакура схватилась за края шарфа, – кровь просочилась сквозь… Я прекрасно знаю, что там не всё в порядке, поэтому… – она не ожидала, что кусок ткани так легко поддастся.

Мужчина схватил падающую назад девушку всего лишь за руку, но и этого хватило, чтобы уберечь ее от падения.

Прокляв свою неженскую силу еще раз, хозяйка дома пробубнила слова благодарности и начала работать над лицом Хатаке. Тот же румянец вновь появился на ее щеках. Но на этот раз Харуно не заметила на себе пристального взгляда знакомого. Только когда губа, над которой она трудилась, вздрогнула, Сакуру осенило.

– Всё, – бегом прокричала медик, едва не отпрыгнув от Какаши.

«Еще бы чуть-чуть, и ты бы его поцеловала! – кричало внутреннее «я». – Так засмотреться на чужие губы и так близко к ним находиться… Слишком…»

Девушка никак не могла закрыть рот второму «я». Не вовремя появившийся глас души только прибавил проблем.

– До свидания, – проговорили одновременно пациент и его лечащий врач, хозяйка этого дома.

Впервые за долгое время мужчина посчитал, что сакура не блекнет на фоне других цветов. Ветка этого дерева украсила бы любую икебану.

–

*

Ано – иногда «ано» используется для привлечения внимания человека (на улице, например).

Ясукуни – храм в Токио.

Сеул-столица Южной Кореи.

========== Мимоза. ==========

– М-м-м, – Яманака присела возле вазы с цветами, – эти! – и, схватив несколько лилий, поторопилась к посетителю. – Подойдет? – цветочница внимательно следила за эмоциями, которые так редко появлялись на лице Хатаке.

– Да, – прикрыл глаза Какаши – значит нравится. Он так улыбался. Лицо мужчины практически всегда скрывал то шарф, то воротник кофты, поэтому именно по глазам Ино научилась распознавать реакцию покупателя. – Как всегда? – достав бумажник, переспросил клиент.

– Да, цены у нас редко меняются, – и девушка с самой волшебной улыбкой вручила букет – четыре лилии.

– Спасибо.

Да, Яманака знала, кому предназначались эти цветы столь продолжительное время. Она стала первым человеком, кто догадался, зачем он так часто их покупал. Даже Харуно обладала такой информацией лишь из-за своей работы – порой лечащий врач знает историю болезни лучше самого пациента. В руки Сакуры также попали записи о беседах с психологом. А Ино… она просто догадалась.

– Вы ведь доносите только четыре цветка, я права?

– Да, – Хатаке не попытался узнать, как она пришла к такому выводу. Просто согласился.

В тот день они стали ближе – создали новую связь.

– Какаши-сан, – позвала девушка, когда тот уже собирался уходить.

– Да? – подозрения Какаши подтвердились – она действительно хотела ему что-то сказать.

И надо отдать ей должное – собралась с мыслями.

– Можно попросить вас об одолжении? – подобное прозвучало с ее уст не впервые, но даже Яманака, смелая и уверенная в себе, выглядела растерянной.

– Слушаю.

Со дня их знакомства прошло более трех лет. За это время мужчина помог ей переселиться в новую квартиру, отбиться от назойливого ухажера и просто стать ее другом.

– Мои «друзья», – сарказм так и повис в воздухе, – слегка подставили меня… – замешкалась, – …и теперь некому помочь мне с выставкой, – Ино глянула в ту сторону, где стояли икебаны. – Мне нужно их всех безопасно доставить, а это довольно проблематично… – и, прежде чем девушка не начала историю о том, как не ценят цветы в этом веке, Хатаке кивнул.

– Хорошо, помогу принцессе в беде, – неожиданно (даже для себя) она смутилась, на что Какаши только улыбнулся.

Как же в такие моменты Яманака хотела снять этот чертов шарф и увидеть улыбку, не только глаза…

– Когда?

– Что-о-о? – всё еще не успев взять себя в руки, прошептала она.

– Когда прийти? – за всё это время мужчина не двинулся с места, неизменно держа ладонь на ручке двери, но даже возле самого выхода он чувствовал ту неловкость, с которой говорила собеседница.

– Завтра, – без запинок и даже очень уверенно ответила Ино.

– До встречи, – попрощался Хатаке, про себя отметив, что ее волосы не белые, как могло показаться издалека.

Желтый… нет, оттенок золота. Именно такого цвета тучи, когда солнечные лучи их согревают. Цвет детства. Да, такими были волосы цветочницы.

– Цвет бледный, – прокомментировал художник, – нет искры центрального элемента, – девушка пыталась казаться дружелюбной, хотя улыбка не провела Какаши – Яманака готова была раздавить критика, словно букашку. – Но, – кажется, у молодого человека действительно сработал инстинкт самосохранения, – это не портит икебану, словно сия композиция – маленькое облачко.

Ино застыла. Пусть сей напыщенный художник (от слова «худо») раскритиковал ее самое любимое творение, но даже такому отсталому была понятна идея, над которой она так долго трудилась.

– Именно такими кажутся облака ребенку, – задумался «Гений откровения» (именно такое прозвище ему дали люди). – Подобные цвета можно уловить во время заката, когда тучи не слишком большие.

– Верно подмечено, Сай-сан, – картина заката стояла перед ее глазами, когда девушка выбирала элементы для икебаны.

– А эта, – проигнорировав ее слова, он подошел к еще одной композиции. – Думали ли вы о мужчине, когда создавали ее?

Подобный разговор длился очень долго. И каждый раз «Гений откровения» точно угадывал настроение, с которым Яманака колдовала над цветами. Подобное привело Ино в замешательство, заставив ее невольно покраснеть. Ибо большая часть ее работ создавалась с мыслями о мужчине. Конкретном. Недалеко стоящем… И Сай довольно подробно описал ее «музу»:

– Подобное положение цветов, – художник без разрешения коснулся икебаны, – говорит о том, что мужчина не принимает вас, лишь позволяет быть рядом с собой, – он провел пальцем вдоль стебля. – Я ошибаюсь?.. – слова молодого человека прозвучали скорее как риторический вопрос, ибо девушка была настолько обескуражена догадливостью критика, что потеряла последние связные мысли.

Сай улыбнулся и, прежде чем уйти, бросил:

– В ваших работах присутствует частичка души. Прикасаясь к цветам, я могу ощутить тепло и любовь, с которой они создавали композиции.

Хатаке внимательно посмотрел на художника, отдалявшегося от них. Кажется, за ужином Яманака будет немногословна. Посторонний человек раскрыл все ее тайны, словно это было написано на ее лице.

– Человек настоящий только тогда, когда что-то делает, – заявила Рин, когда Обито уже собирался кинуть порученную им работу. – Если ты бросаешь дело на полпути, то кто даст гарантию, что подобный человек так же не поступит с другом на дороге жизни? И еще, – добавила Нохара, – работа как ничто другое иллюстрирует душу.

Одна из последних улыбок, которую подруга подарила своим друзьям.

– Немного странный привкус, – невзначай проронила Ино. – Вы что-то добавляли?

Благодарность в виде ужина переросла в некую традицию. После каждого «в знак благодарности с меня ужин» они с Какаши оказывались на квартире и вместе готовили. Здесь не было ничего уникального или же смущающего, просто иногда одинокие вечера хотелось провести в компании того, кто тебя понимал и не доставал своим присутствием.

– Да, немного соевого соуса, – губы совсем на одно мгновение дрогнули – тень улыбки.

– Вот как, – в ответ девушка улыбнулась, – стало вкуснее, – она снова потянулась к тарелке палочками, чтобы попробовать следующий кусочек.

Было спокойно, словно детство вернулось, а теплые лучи согревали не только тело, но и нутро. Сегодня они просто радовались жизни, совсем не думая о завтрашних хлопотах.

Взгляд мужчины остановился на икебане, что стояла на столике. Он подошел к творению, которое по праву должно было носить звание шедевра, и коснулся лепестка – он действительно был таким же теплым, как душа Ино.

========== Космея. ==========

– Еще одну! – голос Умино постепенно терял твердость – алкоголь продолжал свою работу. – Какаши, – обратился он к другу, – я никак не могу понять твоих действий! Думал, ты выберешь Сакуру, но… а потом… а ты…

Собеседник Ируки поставил чашку, в которой еще оставалось саке, и более к напитку не прикасался.

– Что именно тебе непонятно, Ирука? – Хатаке знал, о чём сейчас пойдет разговор, но начинать первым у него желания не было.

– Твой выбор, – бармен подал новую порцию алкоголя, и Умино за раз всё выпил. – Я думал, ты так тянул время, ибо никак не мог решиться, но… – отложив саке, товарищ Какаши взглянул прямо в его глаза, – отказался от обеих! Разве это не был твой шанс начать всё сначала? Наконец познать жизнь обычного человека? – он стукнул кулаком о барную стойку, чем немало удивил самого Какаши. – Зачем нужно было рушить то, что так долго к тебе шло?

– Ирука, – вздохнул мужчина.

Да, его друг сильно переживал, но это того не стоило. Не теперь.

– Ты неправильно всё понял. Я выбирал… – сын «Белого клыка» запнулся, – …их обеих.

– Что? – хоть алкоголь и затуманил разум, но не до такой же степени! – Какая чушь, Какаши!

– Я знал, что этим разговором всё и закончится, – Хатаке взял свой стакан и сразу же его осушил. – Ты не хуже меня понимаешь, что за ад ждал бы их, будь они со мной. Поэтому я сделал выбор в пользу лучшей жизни для них обеих.

– Какаши, ну что за мелодрама? – выдохнул Умино, язык которого алкоголь расплел до безобразия. – Ты их об этом спросил? Почему всё решил за них, ведь…

– Да потому, что предвидел ответ, – повысил голос Какаши, – я знал, что бы ответила Ино и как бы повела себя Сакура. Но что за жизнь может ожидать их с убийцей на тринадцать лет старше?.. Да и, – мужчина немного успокоился, – я не могу, да и не хочу отбирать собственными руками спокойную жизнь девушек, что так дороги мне, – рисовая водка взяла даже великого Хатаке. – Они достойны большего, нежели ночных кошмаров и страха, что призраки моего прошлого доберутся до них через меня. Видеть уставшие глаза или же избитое тело Сакуры… Ино… – пусть его слова звучали, точно из дешевого романа, но он и не являлся мастером пера, как Джирайя, поэтому красиво передавать свои чувства не умел. – Теперь у них всё хорошо… и этого достаточно… – чего-то не хватало, – для меня.

– Какаши… – прошептал Ирука, почувствовав, что ничего не понимал до сего момента.

Какаши посмотрел на часы. Семь. Наверное, Харуно уже возвращается домой и где-то через минут двадцать будет возле подъезда… А Яманака, она еще с часок подождет его, а потом закроет цветочный магазинчик.

– Девка, теперь ты точно отплатишь за всё, – старая компания снова пристала к Сакуре. Но сегодня у нее не было сил и желания сталкиваться с этими уродами. – Эй, слышишь? – раздражающие козявки (так их прозвала девушка) окружили ее.

– Ребята, – раздался голос позади, – кажется, леди с вами не желает общаться, – хулиганы узнали этот голос: тот. кто отделал их в первый раз. Эти повелительные нотки нервировали парней, словно насмешка, приказ, не подлежащий отказу.

– Ты? – главарь банды перевел взгляд с Харуно на мужчину. – Отличная возможность отплатить за тот раз…

– Вы сами напросились, – тяжело вздохнул детектив.

– Учиха Саске, младший сын начальника полиции Токио, детектив, известный по делам, связанным с продажей органов, – ответил Хатаке на вопрос Умино.

– Это не тот малец, что посадил «Белого змея»? – переспросил Ирука. – Самого Орочимару?

– Да, – улыбнулся Какаши, хотя для Харуно связывать себя узами с частным детективов было небезопасно, но, по крайней мере, лучше, считал мужчина, чем жить с убийцей, которого мечтала грохнуть не одна шишка Страны восходящего солнца, причем также далеко за пределами Японии.

– Думаешь, с Учиха ей будет безопаснее? Ведь Итачи тоже… – вздохнул его приятель.

– Именно поэтому я и спокоен. Итачи ни за что не позволит разрушить жизнь своего младшего брата…

Старший сын Фугаку не понаслышке знал, что такое жизнь гончего пса японской полиции. Ведь там, где официальная власть бессильна, действовала темная сторона*.

– Саске-кун? – Сакура никак не ожидала снова встретить бывшего одноклассника в этих районах.

Молодой человек лишь на мгновение взглянул на старую знакомую, а потом отправил в нокаут третьего по счету хулигана.

Пусть эти узы были еще так слабы, однако Хатаке вспомнил слова из книги Джирайи-сама о том, что девичья любовь умеет открывать запертые двери сердца даже самого хладнокровного мужчины.

– Можно зайти? – Ино хотела сказать, что рабочий день закончился, но, подняв взгляд на посетителя, онемела – тот надоедливый критик.

– Вы? – удивилась девушка, попутно накричав на себя за то, что не закрылась еще час назад. – Магазин работает до семи.

– Да, я знаю, – улыбнулся Сай, – поэтому зашел точно в это время.

Яманака за одно мгновение придумала пламенную речь о том, насколько художник непростительно нагло себя вел.

– Если у вас нет желания покупать цветы, то зачем вы пришли в цветочный магазин?

Вместо ответа «Гений откровения» подошел к вазам с цветами и взял по одной из каждой.

– Я хочу научиться делать такие же икебаны, как ты, – со всей непосредственностью перешел юноша на неформальный стиль.

– Прости, – грубо начала Ино, – но учеников не беру, да и чему ты научишься у меня?

– Как вкладывать душу в то, что делаешь, а не просто создавать по расчетам, словно в математике, – творить шедевры, – и такой ответ ее поразил.

– Тот самый «Гений откровения»? – спохватился Умино.

– Да, – подтвердил его собеседник.

– Но он… – хотел возразить Ирука.

– Сай один из тысячи, кто смог после всего стать прежним и заполнить эту пустоту чем-то еще, кроме отчаяния и сожаления. Он поможет Ино иди вперед… – а ей обязательно удастся научить его искренне улыбаться, в этом не было сомнений.

Пусть душа художника всё еще кровоточила, но у девушки были все шансы ее спасти. Нужно лишь отпустить прошлую любовь. И как написал Джирайя-сама в одной своей книге: «Дверь в сердце девушки всегда открыто, главное сделать шаг вперед».

– Я строгий учитель, – Яманака уже предвкушала момент, когда великий и такой гениальный Сай упадет пред ней на колени от вечного недовольства со стороны своей новоиспеченной наставницы.

– А я старательный ученик, – художник подошел впритык к застывшей Ино, немного наклонившись, так что их лица были всего в нескольких сантиметрах друг от друга. – Так что позаботься обо мне, – прошептал юноша, а потом одним движением прикрепил что-то к волосам девушки.

Она сразу попыталась снять неизвестный предмет, но «гений» ее остановил. Осторожно, чтобы не навредить ей, он убрал запястье Яманака с подарка.

– Эта заколка с живой магнолией*, поэтому будь осторожна. Одно резкое движение, и маленький подарок сломается, – на ее щеках мгновенно появился румянец.

Они смогут найти общий, только им понятный язык. Вместе забыв о прошлом, Ино и Сай смогут двигаться вперед.

– Хотя есть и еще одна причина, – прошептал Какаши, но Умино уже давно отправился в царство Морфея под ручку с Дионисом, при этом громко храпя.

Мужчина снисходительно улыбнулся. Сын известного пса полиции Японии припомнил последний вопрос Обито перед бойней под сакурой:

Какаши, правда, наша Рин прекрасней всех цветков в этом мире?

–

*

АНБУ (яп. 暗部) досл. «Темная сторона».

Магнолия на языке цветов означает благородство, настойчивость, упорство. “Всё равно ты будешь со мной”, “Я – твоя судьба”.