Текст книги "Роза Мёбиуса (СИ)"

Автор книги: Monosugoi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

   Джилл прошиб ледяной пот, но тут она поняла, что на самом деле не боится. Ни Великана, страх перед которой из ее ДНК удалила трава, ни Доб, которую она вообще никогда не боялась.

   Перехватив косу поудобней, Джилл ринулась на трон.

   Она готова была поклясться, что на лице Доб мелькнуло озадаченное выражение, но Джилл уже вскочила на парящее над полом подножие трона, увернулась от неожиданно ловких рук Великана, и в два прыжка оказалась на его плече.

   Оставался еще один прыжок.

   Доб выбросила перед собой кромку режущего поля, отсекая Джилл от травы, и вскипятила воздух вокруг, превратив его в ионизированный газ, но время было упущено – с занесенной над головой косой, Джилл летела точно на мерцающий тревожными сполохами пузырь с бешено вращающимся внутри тессерактом.

   – Спокойной ночи, сука!

   И Джилл со всей силы врезала по шару косой.

   И был свет.

   И была тьма.

   И были жар, и холод, и еще дохренища всякой фигни...

   ... когда Джилл, наконец, прозрела.

   Хотя, конечно, сперва ей показалась, что Доб выжгла ей глаза. Мгновением позже она поняла, что просто видит небо. Такое же, как в зале у великана. И это небо не было похоже на потолок башенного этажа – оно имело глубину и по нему Создатель щедро рассыпал поля сочных, спелых звезд.

   Джилл не сразу оторвала взгляд от далеких светил, но когда она смогла это сделать, то перед ней предстало не менее удивительное зрелище – ослепительный шар Солнца, окруженный таким же как на снимках в храме Великана кольцом. Только теперь начальное дерево обросло бесчисленным количеством ветвей и листьев. Кольцо окружало беспрерывно двигающееся скопище объектов – некоторые из них были похожи на огромные зеркальные пузыри, некоторые напоминали обернувшееся вокруг Солнца дерево-кольцо, только в миллионы раз меньше размером, другие когда-то, видимо, были астероидами, но теперь их пронизывали причудливые конструкции. Джилл также разглядела несколько матовых дисков, слишком правильной формы, чтобы приписать им естественное происхождение. Их поверхность покрывали ровные грядки крошечных огоньков – и крошечными они казались ровно до того момента, пока Джилл не сообразила, насколько близко эти диски находятся к кольцу. Но даже они не производили такого впечатления, как туго натянутые купола сияющих солнечных парусов, уносящих прочь от кольца целые миры, космические перекати-поле из свившихся в шар побегов.

   Впрочем, стоило только Джилл освоиться с масштабами сцены, как ее ждало новое потрясение. То, что сперва она приняла за протянувшуюся за Солнцем реку ярких звезд, оказалось еще одним кольцом, и на этот раз его размеры действительно было сложно вообразить, потому что Солнце на фоне этой стены вдруг стало не больше детского мячика.

   Но главное – ни на мгновение Джилл не усомнилась что здесь вовсю цветет жизнь – космос вокруг просто кипел от информации.

   Джилл потеряла счет времени, глядя по сторонам. Когда она, наконец, пресытилась зрелищем нового мира, то перевела взгляд вниз. Под ней вращался удивительный серебряный цветок – тысячи вложенных друг в друга оболочек раскрылись как лепестки фантастической розы. Джилл стояла на вершине тонкой ажурной конструкции, растущей из ее центра.

   Не смотря на то, что Джилл лишилась и нанитной брони и травяной оболочки, она не ощущала ни холода, ни жары, ни космической радиации. Ее тело вытянулось и как будто покрылось переливающейся пленкой.

   Джилл чувствовала лишь невероятную легкость.

   И солнечный свет. Он гладил и ласкал, и насыщал.

   Обернувшись, Джилл увидела, как за спиной плывут два переливающихся всеми цветами радуги полупрозрачных полотна. Именно они впитывали солнечный свет, струившийся внутри ее тела.

   Джилл стала собой. Настоящей.

   А затем, как-то сами по себе, полотнища развернулись и Джилл увидела свои крылья – самое прекрасное, что она когда либо видела в жизни.

   Она распрямилась, взмахнула обретенными крыльями и взмыла над серебряным цветком.

   Где-то там, внизу, ее ждал Джек.

   1

   2

   11

   У Джека сегодня верховодила злая голова. Скорее всего, именно это спасло ему и Джилл жизни.

   Возможно, также, что еще дело было в том, что Джек имел четыре гибких кольчатых руки, три ноги, покрытое моноволоконными пластинами цилиндрическое тело, скрывающее некоторое количество органики, термоядерный реактор на четверть тераватта и четырехствольный плазменный мушкет. И три головы в оболочках из многослойного полиамида.

   Поэтому, когда сквозь изъеденный временем гигантский каркас репроцессора хлынули первые стебли травы, первой ее заметила охваченная перманентной паранойей джекова злая голова. Тело Джека закрыло ковыряющуюся в разъеме энергопровода Джилл, руки выдернули из спинных пазов мушкет, Джек дал залп и выжег в приближающейся буро-зеленой волне мечущихся щупалец просеку, по которой и Моисею со спутниками пройтись не стыдно было бы.

   Увы, но траву это не остановило. Покрытые слизью стебли выплескивались между ребер несчастного механизма словно их выдавливал гигантский поршень. Они бросались на любого, чей разум вызывал колебания ноосферы – людей, когиторов, гибиридов и даже на некоторые машины с зачатками интеллекта. Трава облепляла жертву клубком змей, мгновенно обрастающих иглами дизассемблеров. Несколько мгновений уходило на молекулярное разложение, после чего стебли расплетались и начинали рыскать в поисках новой добычи.

   К счастью, реактор Джека питал не только его мушкет и многочисленную аугметику, но и фазовый шумогенератор, вызывавший распад структуры дизассемблеров. С влажными шлепками редкие прорвавшиеся к гибриду стебли врезались в его тело и отлетали обратно, роняя дымящиеся капли. Ошалевшие от фазового диссонанса побеги Джек хватал свободными руками и рвал в клочья, не забывая палить по накатывающей голодной реке.

   Но продолжаться бесконечно это не могло – скоро все ближайшие стебли сообразили, где находится главное блюдо. Бросив обшаривать межэтажные распорки и растянувшиеся среди них плетения паутины симплекса, стремительный вал дикой органики покатился к Джеку, мушкет в руках которого уже начинал дымиться.

   И это был лишь крохотный ручеек, отделившийся от извергнутой из скритовых вен Башни реки. Основной поток поглощал город – скопление куполообразных построек, служившее целью путешествия Джека и Джилл, полностью скрылось под беснующимся одеялом травы. Редкие уцелевшие обитатели улепетывали в разные стороны, но побеги, как правило, оказывались шустрее беглецов. Мерцающие облака иконок в ноосфере, отражающих население городка, исчезали одно за другим.

   – А ну в сторону, жестянка!

   Джилл всегда имела склонность к броским эффектам. Мышечные импланты перебросили ее через Джека, а жесткую посадку компенсировал облепивший тело экзоскелет из нанитов. Джилл приземлилась уже с развернутой нуклонной косой в руках – в длину та была больше самой Джилл раза в полтора. Черное лезвие гудело и мерцало, рождая россыпи искр там, где оно касалось пола. Кабель с разинутой пастью плага втянулся в компактный ранец на спине – в отличие от Джека с собственным реактором, Джилл приходилось заряжаться от общей сети Башни, используя генератор фальшивых кодов доступа. Лепестки радиаторов полосатой кирасы на спине раскрылись и выбросили десяток струй кипящего воздуха.

   Сдув с глаз украшенную бусинами челку цвета перегоревшего угля, Джилл злобно оскалилась, обнажив полный рот острых треугольных зубов. Приближающаяся трава в ее глазах уже корчилась в пароксизме распада...

   В перекрытиях взвыла невидимая сирена, и потолок этажа оброс лесом тускло поблескивающих цилиндров. Вслед за этим ноосфера запестрела россыпью тревожных знаков и предупреждений. Сигнал о нападении травы достиг, наконец, Замка, заработала система квантовой телепортации и по башенной сети на этаж начали прибывать полифаги. Их коконы отвалились от потолка, обрушившись вниз убийственным дождем.

   Залихватские понты разом оставили Джилл. Зубастая ухмылка увяла, бледное лицо с пигментными полосами на висках и щеках застыло как маска, а глаза отчаянно зашарили по сторонам в поисках путей к бегству.

   – Твою ж мать! – Джек тоже едва успел отскочить от врезавшегося в пол цилиндра.

   Удар смял узор из гексов, и кокон ушел под покрытие на глубину двух ладоней. Из продольных щелей по бокам ударили потоки пара. Молекулярные репликаторы внутри кокона заработали, плетя полимерные цепи посланца Замка.

   – Плакал наш халявный хавчик, а, трехголовый? – Джилл в пару движений сложила косу.

   Фасетчатые зрачки цвета ржавчины обшаривали окутанные паром коконы и безуспешно пытающиеся поглотить их стебли.

   – А с чего ты решила, что он будет халявным? В последний заход нам едва бошки не поотрывали.

   Мушкет полыхнул, слизнув парочку коконов и еще сотню-другую стеблей.

   – Да уж, этого мы уже точно не выясним... – вздохнула Джилл.

   Не сговариваясь, Джек и Джилл бросились бежать, огибая уже торчащие в полу коконы и уворачиваясь от валящихся сверху. Перескакивая через змеящиеся кабели и трубы, пробивая телами фрактальные узоры симплекса и выписывая зигзаги, они неслись прочь от центра платформы, на которой какие-то (теперь уже точно покойные) неудачники выстроили свой городок. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, что то, что не успела поглотить трава, дожгут полифаги. А уж не попадаться великанским прихвостням на глаза у Джека и Джилл были свои, особые резоны.

   Когда коконы усеяли платформу так густо, что бурный поток травы разбился на сотни мелких ручейков, их корпуса лопнули выпуская полифагов – армию свежесобранных машин из Замка. Черное гибкое тело-гусеница, по паре двухсуставных рук и ног, оканчивающихся кистями с впечатляющим набором когтей, всю конструкцию венчал гладкий белый череп с растягивающейся на половину морды решеткой микроволнового излучателя. Последним лопнул самый здоровый кокон, исторгнув из себя матово-белый шар вакотанка. Полифаги мгновенно образовали вокруг него заслон, выжигая траву излучением. Вакотанк принял рабочую конфигурацию – выпустил четыре короткие массивные ноги и зашагал в сторону полностью скрытого травой остова репроцессора. Полифаги клином двинулись перед ним, расчищая путь к пораженному узлу.

   Все это Джек и Джилл наблюдали, карабкаясь на покрытую круглыми чешуями конденсаторов накопительную колонну. От ее вливающейся в потолок вершины во все стороны разбегались толстенные канаты старого симплекса, по которому, если что, можно было перебраться в любой конец уровня.

   Наверху они очутились не одни. По паутине подальше от бойни уходило семейство когиторов, отдаленно напоминавших людей. К коротким моноволоконным телам с непропорционально большими головами крепились длинные гибкие как шланги конечности с цепкими пальцами. Болтаясь головами вниз, беглецы довольно шустро чесали в сторону ближайшей стены. Со спины одного из когиторов гроздьями свисали куколки их недособранных детей.

   Джилл первой забралась в образованный более тонкими тросами симплекса гамак. Протянув руку Джеку, она втащила его наверх.

   – Ты как думаешь, это надолго? – Джилл повисла головой вниз, зацепившись за симплекс согнутыми коленями.

   – Так, что я пропустил?

   Джилл сложилась пополам и уставилась на спутника.

   – Здорово, нюня, – хмыкнула девушка. – Ты как всегда знаешь, когда нарисоваться.

   Теперь под венчавшим тело Джека куполом из углеродных нанотрубок торчала добрая голова. От остальных двух ее отличал алый глиф над единственным горящим глазом-линзой. Родившийся трехсторонним близнецом, Джек стал одной из любимых игрушек Великана. Но после нескольких тысяч световых циклов опытов от настоящего Джека остался только тройчатый мозг на позвоночном столбе и несколько самых необходимых органических систем. Все остальное заменили кибернетическими частями и нанинтами, превратив Джека в гибрида.

   – Нет, серьезно, – Джилл ухватилась руками за канат и сбросил ноги вниз. – Скажи мне, как ты ухитряешься продрать зенки именно тогда, когда паленым уже не воняет?

   – Очень остроумно, – хмыкнул Джек. – Дай-ка подумаю, в который раз я это слышу? Тебе не кажется, что шутка уже не первой свежести?

   – Ха. Ха. Ха, – Джилл скривилась и, раскачавшись, забросила себя наверх.

   Полифаги выжгли большую часть травы и теперь затягивали кольцо вокруг остатков городишки. Вакотанк навалился на остов репроцессора, до Джека и Джилл донесся треск ломающихся ребер. Металлические клочья молекулярных накопителей брызнули в стороны вместе с кипящими от диссонанса стеблями. Шарообразная туша расплющила черепную коробку репроцессора, и опустилась на прорыв, через который выползала трава. Заткнув дыру в скрите, вакотанк открыл внутренние емкости и слил в трубы весь свой груз дизассемблеров. Нанитная эмульсия растеклась по коммуникациям, разлагая на молекулы еще остающиеся там стебли. Пол над теми местами, где наномашины Великана столкнулись с травой, вздулся и пошел пузырями. Обычное явление при столкновении дизассемблеров разных типов. На атомном уровне там сейчас шла настоящая война. За все время спуска Джек и Джилл видели нечто подобное сотни раз. Зараза она и есть зараза – то в одном месте прорвет, то в другом.

   Полифаги управились довольно скоро. Превратив последние бьющиеся в агонии побеги в поля пепла, они собрались вокруг застывшего вакотанка и отключились, погасив знаки своего присутствия в ноосфере. Сирена смолкла.

   Вакотанк высился над вымершей платформой как надгробный камень. Пустынное кладбище, в которое превратился городок, теперь не скоро привлечет внимание суеверных обитателей Башни. Пройдет несколько тысяч циклов, прежде чем сюда рискнут сунуться новые жильцы со своим собственным репроцессором. Они ликвидируют последствия бойни, переработают покрывающую все вокруг сажу в гидропонику и строительные блоки, разберут на компоненты отключенных от энергосети Башни полифагов, и будут потихоньку обживать уровень, зная что над их головами созревают новые коконы, а из башенных перекрытий в любой момент может хлынуть поток травяных стеблей.

   Джек и Джилл спустились с колонны, когда настенные лампы уже тускнели. Наступал темный цикл.

   У Джилл заурчало в желудке, да так, что она сама вздрогнула – эхо подхватило звук и приложило его об мертвые стены этажа.

   – Что? – девушка злобно уставилась на подозрительно хрюкнувшего Джека.

   – Не, не, ничего! – тот просто давился от смеха.

   – Вот и молчи, – Джилл оттолкнулась от пола, подняв облако сажи, и запрыгнула на пустой кокон. – Слушай, хреново как... Давно я такого не видела.

   Воцарившуюся на этаже тишину нарушали лишь заунывные вздохи воздушных насосов. Ноосфера вымерла – в ней не отражалось ни единого символа, указывающего на присутствие подключенных существ или машин, и лишь по-прежнему через стены просвечивали тусклые красные линии энергопроводов.

   – Пошли жратвы все-таки поищем, – Джилл поежилась и нервно погладила рукоять косы. – Вдруг что осталось, жратва она ни траве, ни чистильщикам вроде ни к чему...

   Мелкодисперсная сажа покрывала этаж тонким слоем, неприятно скрипела под ногами, и взлетала от малейшего движения воздуха. Пока Джек и Джилл шли к городку, то обросли ей с головы до ног.

   – Стоп! – Джек резко выбросил руку вбок, останавливая спутницу. – А это еще что?

   Черный порошок плотно облегала рельеф пола. Можно было до мельчайших подробностей разглядеть места стыков плит, выщербины на них, посчитать число колец в каждом гофрированном кабеле и каждую маркерную лунку. И теперь, облаченное в черный саван, перед путешественниками возлежало человеческое тело.

   – Ты видишь то же, что и я? – осведомился Джек.

   – Угу, – кивнула Джилл. – И эта хрень не отражается в ноосфере.

   Джек вытянул руку с мушкетом и ткнул человека стволом. Немного черного порошка осыпалось на пол, но фигура осталась целой.

   – Может сразу шмальнуть? – предложил Джек.

   Сказывалось дурное влияние злой головы. Еще тысячу-другую этажей назад ему бы это на ум не пришло.

   – Да погоди ты! – отмахнулась Джилл.

   Между тем фигура на полу пришла в движение. Пошевелив руками, существо село. Сажа лилась с него настоящими водопадами, открывая обтянутый желтой кожей круглый череп, остриженные почти под ноль седые волосы, под которыми угадывалась татуировка штрих-кода, кусты бровей, плотно сжатые веки под круглыми очками, нос картошкой и тонкий безгубый рот. Человек оказался облачен в украшенный затейливым батиком шафрановый бурнус. Ни следа аугметики, а главное ни единого отзвука в ноосфере.

   Человек чихнул, открыл глаза и уставился на Джека. Один глаз у него был серый, другой рубиновый.

   – Травяной призрак! – завопил Джек, вскидывая мушкет.

   – Хорошо орать! – Джилл оттолкнула ствол. – Какой, в жопу, призрак, это обыкновенный монах.

   На груди человека, взирающего на нависшего над ним Джека с мушкетом в руках без капли страха, болталось распятие. Такое же, как то, что носила под кирасой Джилл.

   – Итак, дети мои, из-за чего такой шум?

   Священник снял с носа очки и принялся протирать их рукавом бурнуса.

   – Я тебе, суке, не верю. Как ты пережил и траву и чистильщиков, а, дед?!

   После недолгой борьбы верх у Джека снова взяла злая голова. И теперь гибрид не выпускал из рук мушкет, нацеленный на монаха.

   – Бог помог, – пожал плечами тот. – Медитация и очищение разума гасит колебания ноосферы. А без нанитов меня и полифаги не видят.

   – Так ты у нас на самом деле из чистецов?

   Монах, назвавшийся отцом Дрекслером, улыбнулся и протянул покрытые спиральными узорами шрамов руки к синтезатору пищи. Найденный в развалинах одного из домов, работал тот абы как, если не сказать вообще хреново, и готовил только белковую массу. Зато из чего угодно. Но регуляторы приходилось подкручивать ежеминутно, иначе засыпанная в котелок сажа, норовила превратиться из сероватой каши в нечто непотребное.

   – Слушай, Джилл, тебе не кажется, что это какой-то там поганый каннибализм? – Джек уставился на булькающее под крышкой варево. – Полцикла назад это были местные чуваки. И чертова трава.

   – А сейчас это просто куча молекул, – огрызнулась Джилл. – И она не заразная. Не нравится жратва – вали спать и давай сюда умника или нюню. Обещаю – я им не расскажу, откуда у нас хавчик.

   Джек умолк и снова принялся сверлить взглядом монаха.

   – Отче, а ты-то хули здесь забыл? – убедившись, что Джек заткнулся окончательно, Джилл заговорила со священником. – Ты же не местный, и храма тут нет. А ближайший божий приют на сто двадцать этажей выше. Мы там были.

   – Водоочиститель сперли, – уточнил Джек, заработав полный яда взгляд спутницы.

   – Оттуда и иду, вниз, – монах, вроде, пропустил слова Джека мимом ушей. – В приют Святого Максимилиана Тихотворящего.

   – И далеко еще?

   – Тридцать этажей.

   – А до Поверхности оттуда сколько?

   – До чего?! – брови монаха удивленно поползли вверх.

   – До Поверхности, – повторила Джилл. – До выхода наружу.

   Монах задумчиво уставился на девушку. Та внезапно дернулась и сжала кулаки.

   – И что вам там нужно, дочь моя? – наконец спросил отец Дрекслер.

   – Тебе-то что? – буркнул Джек.

   – Да так, нечасто встретишь таких...

   – Каких?

   – Таких. Вроде вас. Из Замка сбежали?

   – А ты, дед, нас сдать собираешься?!

   – Зачем мне это, сын мой? Я человек божий, мирный.

   – Знаешь что это, священник? – Джил протянула монаху сложенную косу.

   – Палка, – пожал плечами отец Дрекслер.

   Джилл рывком разложила косу. Черное лезвие вспороло воздух перед носом монаха. Джек хмыкнул – мол ну не можешь ты без выеб...нов.

   – Хорошая палка, – отец Дрекслер даже не пошевелился. – Только очень опасная. Великанская штучка?

   Джилл кивнула.

   – Нуклонная коса. Режет все.

   – И, надо полагать, Великан не сильно обрадовался, когда ты ее умыкнула?

   – Он не сильно обрадовался тому, что мы себя сами умыкнули, – Джилл сложила косу. – Я и Джек сбежали из замковой лаборатории.

   – Даже до наших этажей доходили слухи, что Великан не любит разбрасываться ценным имуществом, – осторожно заметил монах.

   Синтезатор зашипел, и из него потянуло тошнотворным запахом. Джилл пнула жестянку.

   – Вот поэтому мы и хотим поскорей убраться из башни... Святый боже, да как же больно!

   На лице Джилл выступили капли пота. Она сложилась пополам и рухнула на колени, уткнувшись лицом в пол.

   – Опять? – Джек остановил дернувшегося было к ней монаха.

   – Да-а, – прохрипела Джилл.

   – Что с ней? – спросил отец Дрекслер, глядя на корчащуюся девушку.

   – Понятия не имею. В лаборатории ее столько раз переделывали, что она и сама уже не знает, какая была вначале. Обычно все нормально, а то как накатит... Сейчас пройдет.

   Джилл взвыла, перекатилась на спину и тут же выгнулась дугой.

   – Бл...дь, больно же как!!!

   – Так вы... вы были объектами экспериментов?! – монаха словно осенило.

   – Ага, – хмыкнул Джек, не отводя глаз от бьющейся в судорогах Джилл. – Иначе чего ты думаешь, мы так хотим убраться из Башни?

   – А вы не думали, что Великан не просто так запер нас здесь? – священник покосился на продолжающую извиваться девушку. – А если снаружи все не слава Богу? Говорят трава оттуда пришла.

   – Знаешь что, дед, ты бы посидел в клетках Замка – я бы посмотрел, как ты запел.

   Джилл издала протяжный вздох и опала. Ее тело продолжало подергиваться, но конвульсии уже слабели. Она перевернувшись на живот, и извергла из себя тонкую струйку белесой жидкости.

   – Какая бы там херня снаружи не творилась, – Джек встал, подошел к Джилл и поднял ее за плечи. – Вряд ли она хуже лаборатории Великана.

   Он прислонил девушку к стене.

   – Ну что, на этот раз? – спросил он

   – То же самое. Думала наизнанку вывернусь.

   Джилл оттолкнула руки гибрида и выпрямила спину

   – Что, отче, паршивое зрелище, да? А сотню тыщ циклов назад я была обыкновенной деревенской дурочкой, что жила двумя этажами ниже замка. Пока верные паладины его еб...чего великанского величества не прихватили меня в гости к папочке. А потом вот стала такой. Когда тебя по три раза на дню пропускают через дизассемблеры просто потому, что наниты не так собрали узор на твоей роже, мир вокруг не кажется таким уж охренительно прекрасным... А посмотри на Джека. Думаешь он гибридом родился? И знаешь, что я тебе скажу, отче? Я кругом вижу одного только Великана и его сраные эксперименты. И, думается мне, Башня – это его один огромный эксперимент! Даже ты, священник, тоже эксперимент. И твоя вера.

   – Может быть и трава, это его эксперимент? – покачал головой отец Дрекслер.

   – Нет, трава это просто говно, которое снаружи просочилось. И теперь не дает Великану спокойно жить. И остальным не дает. Чтобы тем, кто от Замка подальше забился, жизнь медом не казалась... Ты спрашивал, отче, зачем мне в самый низ? Я эту чертову башню снесу к едреней матери. Под корень, чтобы этот поганый замок грохнулся со всей своей высоты и нахрен разлетелся на атомы. И вот эта штука, – Джилл погладила рукоять нуклонной косы, – может это сделать. А с ней могу управиться только я, – Джилл приподняла кисть, показав протянувшиеся от запястья к древку косы белые нити. – И поэтому Великан до усеру хочет меня вернуть.

   – Снести Башню? – монах, похоже, удивился. – А что будет с теми, кто живет в ней? Они-то в чем виноваты?

   – А я на них плевать хотела. И Джек тоже, верно?

   Вообще-то у доброй головы было несколько иное мнение, а умная предпочитала помалкивать. Но так как за главного опять был параноик, то Джек кивнул.

   – Я, отче, в церковь к твоим духовным братишкам, регулярно ходила, пока меня в Замок не отправили. И всю эту байду про два Древних Завета, утраченные земли и скверну серой слизи назубок выучила. А еще про праведное вознесение, райские кущи и прочая... А потом, уже в клетке поняла, какая это чушь.

   Джилл оперлась на косу и подползла к синтезатору.

   – Скажи-ка мне, а часом ты не из тех, кто считают, что боженька должен за них все делать, а, отец Дрекслер? Я в еще клетке поняла, что если Бог есть, он свободу воли мне дал как раз для того, чтобы что-то предпринять, раз уж остальные на жопе ровно сидят. Это их право, но ты погляди вокруг – не похоже, чтобы Боженька пытался вмешаться и изменить что-то к лучшему. А значит пусть все катятся к черту. Я этот говеный мир исправлю как сама хочу.

   – Ты могла бы убить великана, – негромко произнес отец Дрекслер.

   Лицо Джилл дернулось, словно ей дали пощечину, она раскрыла было рот, чтобы что-то сказать, но не смогла – отвела взгляд и промолчала.

   – Понятно, – вздохнул монах, выдержав паузу. – На самом деле ты его боишься. И поэтому бежишь вниз. Просто сама не можешь в этом признаться.

   – Да его, мать твою, вообще никто не видел! – внезапно взорвалась Джилл. – Все твердят – Великан, Великан, а его вообще хоть раз кто-нибудь сам встречал?! Он даже свои руки не пачкал о нас, подопытных крыс – за него всю работу вивисекторы да сервиторы делали!

   – И поэтому ты здесь, а не рыщешь по замку со своей чудо-косой? – невозмутимо уточнил монах. – Сдается мне, ты просто вообще все ненавидишь. Думаешь, если Башни не станет, почувствуешь себя лучше?

   Джилл сжала кулаки.

   – Знаешь, отче, давай-ка жрать, – выдавила она, наконец. – Мы после этого дальше валим, а ты как хочешь.

   Отец Дрекслер отключил синтезатор и снял с него крышку. Сажа превратилась в серую комковатую кашу, над которой поднимался пар. Запаха не было никакого – ни хорошего, ни плохого. Вкуса, впрочем, тоже.

   – Гребаный клейстер, – вздохнул Джек, зачерпнул полную пригоршню белковой массы и отправил ее себе в приемный контейнер, где уже жадно шевелились питательные хоботки.

   Прорех в пандусе, на первый взгляд, было гораздо больше, чем собственно пандуса – кое-где он обвалилось целыми секциями. Из дыр торчали пучки покореженных балок и обрывки тросов, неровности полотна заполняли мутные лужи из протекающих трубопроводов. Вдобавок ко всему работали не все светильники, а те, что работали, порой моргали, погружая целые участки дороги в непроглядную тьму.

   – Дед, а ты когда сюда последний раз наведывался? – поинтересовалась Джилл, обходя очередное пятно бурой жижи.

   Покрытая маслянистой пленкой, та периодически взбугривалась россыпями пузырей.

   – Пару сотен циклов назад, – отец Дрекслер, казалось, не замечал творящегося вокруг.

   – И тут также было?

   – Ага.

   Джек подошел к краю пандуса с обвалившимся ограждением. С потолка свисали лианы облепленных пушистой плесенью кабелей, еще тлеющих в ноосфере алыми оттенками. Время от времени плесень охватывала череда ярких вспышек и отдельные ее участки полностью выгорали. На освободившееся место тут же переползали соседние грибницы.

   – Тут вообще ремонтные бригады появляются? – спросил Джек.

   Пару циклов назад на привале злая голова Джека едва не отправила все три личности в кому. Злой Джек имел самую нестабильную психику из троих, и клинило его регулярно. Под руководством умника, Джилл ухитрилась временно отключить двинувшуюся голову, но полностью восстановить ее не смогла. Злой Джек отправился в стазис. Учитывая сложность отката настроек, умный Джек и Джилл решили пока ничего не делать. Может быть где-нибудь ниже они найдут подходящего инженера и оборудование.

   – Когда-то здесь случилась большая авария, и повредила каналы квантовой телепортации, – монах размеренно шагал вперед. – И ноосфера подключается лишь время от времени. Думаю, в Замке могут вообще не видеть этот уровень.

   Джек присвистнул.

   Пандус спиралью обвивал стену этажа. На первом витке какие-либо признаки жизни отсутствовали, на втором кто-то оборвал симплекс и приспособил его, развесив на покореженных балках. Мертвая паутина свисала до самого пола. По ней все и спустились.

   Монастырь крепился к стене под пандусом. Когда-то это были яркие круглые домики, прилипшие друг к другу наподобие мыльных пузырей. Дома связывала разветвленная сеть веревочных лестниц. На каждом пузыре красовался крест, но яркие цвета вектрана уже потускнели, и божий приют выглядел каким-то заброшенным...

   – Кто-нибудь еще, кроме вас, тут живет? – Джилл с подозрением оглядела массивные ворота в монастырский двор.

   Массивные, но распахнутые настежь.

   – У противоположной стены был поселок собирателей, – отец Дрекслер дошел до ворот и остановился. – Но чужаков там не любят, и к энергопроводу не подпускают. Могут и болт в башку всадить. Так что лучше оставайтесь на темный цикл у нас. Если, конечно, вы не собираетесь спереть водяные фильтры.

   – У тебя с зарядкой как? – Джек покосился на Джилл.

   – Засада, – вздохнула та. – Меньше десяти делений. Если еще хоть раз в драку ввяжемся, все, кранты. Придется меня тащить.

   – Ладно, придется почтить своим вниманием божий храм. Эй, дед, а у вас только братья, или пара сестричек имеется?

   Вслед за невозмутимым отцом Дрекслером, Джек и Джилл прошли во двор.

   Здесь царило запустение. На стены навалились отвалы мусора, которые никто не спешил убрать. Несколько фигур в бурнусах повернулись к вошедшим.

   – Джек, сдается мне это самый загаженный монастырь, что я за свою жизнь видела, – шепнула Джилл на ухо спутнику.

   Где-то наверху ударил заунывный колокол. И темных провалов дверей одна за другой потянулись фигуры в бурнусах с надвинутыми на лица капюшонами. Одна, две, десять... Спустя несколько ударов монахов стало больше сотни.

   Никто из них не проронил ни слова. Ноосфера была девственно чиста.

   – У меня какое-то нехорошее предчувствие появилось, жестянка... – Джилл медленно потянулась к висящей на поясе косе. – Что-то эти братишки уж больно смурные...

   Резкий звук за спиной заставил Джека обернуться. Ворота захлопнулись, и путь к ним преграждал добрый десяток монахов. За братьями, чуть в стороне с грустным выражением на морде, торчал отец Дрекслер. Он единственный не одевал капюшон.

   Воцарившуюся тишину нарушал лишь повторяющийся стук. Его издавал катящийся от ворот под ноги Джилл круглый предмет. То, что это голова гибрида, Джилл поняла не сразу. Врезавшись в ногу девушки, голова перевернулась, демонстрируя пустоту там, где должен находится органический мозг.

   Дальше все происходит очень быстро. Джек выдергивает из-за спины мушкет, Джилл освобождает косу, а из-под пола бьют побеги. Травяные щупальца вылетают из каждой крошечной щели, устилая все вокруг шевелящимся ковром. Едва Джилл отсекает те из них, что тянулись к ногам, как им на смену приходят новые. Отделив девушку от Джека, они гонят их к противоположным стенам.