Текст книги "Роза Мёбиуса (СИ)"

Автор книги: Monosugoi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

   А у Джилл перед глазами маячит только одна цель – окруженный цепью монахов отец Дрекслер, не сдвинувшийся со своего места за все время боя. И Джилл готова поклясться, что на лице фальшивого монаха нет ни злобы, ни ярости, ни удовлетворения. Скорее, она даже бы сказала, что тот смотрит на нее с какой-то затаенной печалью.

   Но какая, нахрен, ей сейчас разница, о чем думает эта травяная марионетка?

   Джилл прорубается через бросившихся ей на перехват монахов, замахивается на отца Дрекслера косой, с воем проносящейся в доле миллиметра от лица, но так и не достает монаха благодаря тому, что тот делает крошечный шаг назад. Отец Дрекслер рассыпается на тысячи стеблей. Пустая одежда падает на пол, и повторный замах косы снова разрезает лишь тревожно гудящий воздух...

   Стоило отцу Дрекслеру исчезнуть, как трава словно пришла в замешательство и заметалась беспокойными волнами. Джилл пронеслась по двору, оставляя за собой выгоревший след – коса волочилось за ней, вспарывая пол.

   Домчавшись до проплавленной в нескольких местах перегородки, Джилл рухнула на колени. Волосы слиплись, лоб покрывали крупные капли пота, перед глазами плыло. Миллиарды снующих в крови нанитов едва успевали выстаивать на миокарде микросетку, предохраняя от разрывов ткани грохочущей фабрики сердца. За спиной Джилл распустились призрачные крылья бьющего из радиаторов раскаленного воздуха.

   Одного взгляда назад было достаточно, чтобы понять – трава так просто от добычи не откажется. Она изливалась из проделанного джековым мушкетом пролома, тянулась к своей цели – к Джилл.

   – Ну уж нет, сука, так просто ты меня не возьмешь...

   Джилл захрипела, взгляд ее остекленел, руки обвисли (но не выпустили косу), дыхание и пульс рухнули до минимума. Она сложила косу, сунула ее в зажим, опустилась на четвереньки и, низко опустив голову, понеслась прочь.

   Когда твоим телом управляют наниты и вписанная в них программа выживания, самое непредсказуемое – это где ты окажешься, когда возвращается контроль над телом. Пройденный путь остается в памяти, но восстанавливаются эти записи не сразу.

   Джилл пришла в себя распластанной на краю кольцевой галереи почти под самым потолком. Слепящий свет настенных ламп указывал на то, что наступил новый цикл.

   Тело болело так, словно ее паладины отмудохали. Во рту стоял привкус крови. Сплюнув, Джилл обнаружила, что под ней расплывается лужа бурого цвета с серыми прожилками – из организма выходили сдохшие наниты, пожертвованные во имя бегства от травы. Учитывая судьбу Джека, она легко отделалась – компенсировать потерю можно было в любом населенном закутке башни просто купив и выжрав бутыль-другую незапрограммированных наномашин.

   Джек... Это была действительно невосполнимая утрата.

   В луже крови образовалось несколько светлых пятен. Из глаз Джилл закапало.

   Она поднялась на колени. Энергии для экзоскелета оставалось даже больше чем можно было рассчитывать, а идти, видимо, предстояло еще далеко.

   В Замке они с Джеком сидели в соседних клетках. Достаточно долго, чтобы начать разговаривать друг с другом. По меркам лаборатории это была невиданная роскошь – у многих после опытов не оставалось порой не то что сил, но и органов, необходимых для коммуникации. Джек и Джилл даже после пересборки заставляли себя обменяться парой слов. Тем для разговоров было немного, но постепенно и она и Джек учились разбираться в протекающих через ноосферу потоках информации. Со временем у них в головах выстроилась картина мира, слишком уж неприглядная в своей бессмысленности. Жизнь Башни кипела супом из бактерий в чашке Петри, ее обитатели цеплялись за существование зубами и когтями, но на любом уровне осмотическое давление поддерживал Великан, и именно он в любой момент мог вбросить фактор роста или провести полную дезинфекцию. А мог выдернуть приглянувшуюся бактерию из общей массы и начать препарировать под электронным микроскопом. И Джилл вынуждена была признать, что в свое время ее больше волновало состояние ногтей после работ на грибной гидропонике, чем визиты паладинов из Замка, после которого куда-то пропадала пара-тройка соседей... Пока в один из темных циклов посланцы Великана не проломили дверь ее собственного дома.

   Великан не управлял обитателями Башни, однако если ему что-то было нужно – новые паладины, биологический материал для опытов или чей-нибудь репроцессор с погонщиком – он просто забирал это как принадлежащее ему по праву. И вел безостановочную войну с травой, в которой применялась лишь одна стратегия – выжженной земли.

   Поэтому, когда Джилл зубами вырвала глотку нерасторопного вивисектора и завладела его рукой с генетическими ключами от всех все замков лаборатории, она первым делом открыла клетку Джека. Потом они открыли все остальные клетки, но их обитатели лишь пялились на Джека и Джилл мутными глазами, не желая покидать свои узилища.

   А ей и Джеку не надо было даже ничего говорить друг другу – они и так знали, что их путь лежит вниз, к основанию Башни.

   И вот теперь Джека нет – он влился в аморфную массу башенного паразита. Гибрид спас Джилл, но как-то это ничерта не радовало. Жизнь до Замка, благодаря экспериментам, превратилась для Джилл в мозаику хаотичных образов, так что Джек был единственным близким ей существом.

   Джилл поднялась на ноги. Мир вокруг ходил ходуном, по позвоночнику ползали разряды боли и спина, казалось, вот-вот взорвется цветком из сломанных иззубренных ребер, выпустив наружу какую-нибудь дрянь вроде сонма ростков как у сожравшего Джека монаха... Заскрипев зубами, девушка все-таки заставила себя сделать несколько шагов к ограждению и посмотреть вниз.

   Память немного прояснилась, и теперь Джилл вспомнила, как добралась сюда. Она спустилась всего на три этажа. Явно недостаточно, чтобы навсегда попрощаться с призраком отца Дрекслера, кем бы он ни был при жизни, и породившей его травой.

   Но то, что Джилл разглядела у себя под ногами, вышибло из ее головы все мысли до единой, включая гибель Джека.

   Внизу громоздился хаос куполов, труб, островерхих башен и заботливо выращенного на каркасах симплекса. Весь этаж заполняло одно огромное строение, к которому сверху не вело ни единой лестницы, ни лифта, ни самого паршивого троса, по которому можно было бы спуститься.

   Текущая по каналам ноосферы информация не оставляла Джилл ни малейшего сомнения в том, что она видит, хотя ракурс, безусловно, был необычный.

   Это был Замок.

   Бессчетное количество циклов и уровней, схватки с полифагами, паладинами, бандитами всех мастей, травой и просто убийства ради пищи – и все это только для того чтобы вернуться к началу пути, к источнику всех кошмаров?!

   Джилл устало опустилась на колени.

   – Неожиданно, правда?

   Поворачивать голову сил не было. Да и не нужно. Она и так узнала голос Джека. И все-таки она повернула.

   Травяной призрак стоял рядом. Это был все тот же Джек – трава разложила его биологические компоненты, но не тронула кибернетические части тела, а теперь еще и зачем-то притащила их сюда.

   Но теперь Джилл уже было все равно.

   – Почему?

   Почти все равно.

   – Потому что мы ничего не знали об устройстве мира, – голос умной головы Джека звучал печально. – Но теперь я знаю.

   – Тебя нет.

   – В какой-то степени – да. Но на самом деле нас всех нет. По крайней мере, таких, какими мы должны были быть. Ты ведь так и не поняла, что такое трава?

   – Разве это важно?

   Джек промолчал.

   – Ты все еще хочешь выбраться из Башни?

   Голос был другой. Он принадлежал отцу Дрекслеру.

   – Как видишь, отче... или как тебя там... уже попыталась.

   – Ты выбрала не самый действенный способ, учитывая место, где оказалась.

   – Ну давай, просвети меня, – Джилл уставилась в пол.

   – Когда-то это был совсем другой мир. Его можно было свободно покинуть и в любой момент в него вернуться. Это был даже не целый мир, а одна его крохотная частичка – космическая исследовательская станция, принадлежавшая тому, кого вы называете Великаном. Великан был ученым.

   – Ага, он и сейчас такой, – хмыкнула Джейн. – Ученый.

   – Тогда он был другим. Великан был хорошим ученым, он разрабатывал наномашины для улучшения жизни людей. Другие ученые полагали, что будущее не за построенными из цепочек атомов роботами, а биологическими машинами, за основу для которых были взяты вирусы. Их назвали вирионными кластерами. Великан считал этот путь ошибкой. Опасной ошибкой.

   Джилл подняла голову и посмотрела на монаха. Кроме него и Джека, рядом никого не было. Ни один из них пока не пытался повторить фокус из монастыря, и сожрать Джилл.

   – Ты знаешь, Джилл, как работают твои наниты? Они используют энергию колебания ноосферы, которые передают катушки Тесла, установленные по всей башне. Без них наниты просто молекулярный хлам. Если катушки отключатся, твой экзоскелет превратится в бесформенную массу, а ты, скорее всего, умрешь. Наниты приспосабливаются к человеческому телу и служат ему, ничего в нем не меняя. Вирионные кластеры извлекают энергии из организма-носителя и перестраивают человеческое тело по мере необходимости. Благодаря им носитель приспосабливается к окружающей среде. Человек меняется, порой становится не похож на человека...

   – Отче, я, бл...дь, пока в Замке тусовалась, и не такого у вивисекторов наслушалась. Давай к делу переходи.

   – Однажды вирионные кластеры вырвались в окружающий мир. Или их специально выпустили – вряд ли мы это когда-нибудь узнаем. Начался неконтролируемый процесс самокопирования биологических репликаторов. В отличие от нанитов, вирионы невозможно отключить, просто перестав подавать им энергию. Великана охватил страх и он решил, что мир гибнет. Когда вирионные кластеры добрались и до его станции, Великан свернул пространство, замкнул в само себя.

   – Что-что он сделал?

   – Тебе знаком фокус с лентой Мёбиуса? – спросил отец Дрекслер.

   – Ага. Это когда склеиваешь концы ленты так, что у нее получается всего одна сторона.

   – Примерно то же великан сделал со своей станцией. А так как он сворачивал трехмерное пространство, получилось то, что ты называешь Башней. Но с ней не все просто. Из Башни нет выхода – она замкнута в саму себя. И снаружи в нее тоже не попасть. Топологические свойства Башни свели бы с ума любого математика старого мира...

   – Эй, но я что-то так и не догнала, как оказалась здесь, у Замка?!

   – Пространство замкнуто, Джилл, – подал голос Джек. – Это как кольцо, без начала и конца. Поэтому, спускаясь, мы с тобой на самом деле двигались обратно к Замку.

   – П...здец... – только и смогла выдавить из себя Джилл. – Значит никакой Поверхности? Никакого выхода?

   Она поднялась на ноги и подошла к парапету. В ноосфере Замок сиял каскадами разноцветных огней. Жизнь внизу, какой ее знала Джилл, била ключом.

   – Свертка предотвратила дальнейшее проникновение вирионных кластеров, но вызвала массу непредвиденных последствий, – продолжил монах. – Пространство поменяло свойства. Многие обитатели станции просто исчезли, другие изменились до неузнаваемости и превратились в странных существ вроде твоего друга Джека. На самом деле он три разных человека, но благодаря свертке слит в одно существо.

   – Отче, он ведь не пришел из старого мира, так? Так почему же с ним приключилась такая фигня?

   – Вряд ли я смогу тебе это объяснить так, чтобы ты поняла. Но если сейчас вернуть нас в обычное пространство, он станет тремя разными людьми, – отец Дрекслер встал у парапета рядом с Джилл. – Кое-кто после свертки наоборот распался на отдельные личности. Пока генератор свертки работает, никто внутри Башни не является таким, какой он есть на самом деле

   – А Великан?

   – Великан тоже распался на несколько личностей. Я – одна из них. И, боюсь, та личность, что осела в Замке, отхватила не лучшую часть старого Великана.

   Пока Джилл переваривала сообщение, монах продолжил:

   – Помимо прочего, свернутое пространство сделало возможными сверхмощные мыслящие машины – когиторы, которые не могли существовать в обычном пространстве. У Великана был компьютер по имени Доб – возможно самый лучший из созданных человеком. После свертки, структура его графеновых процессоров настолько плотной и многомерной, что Доб превратилась в богоподобное существо, возможности которого внутри башни почти неограничены. То, что ты сейчас видишь в ноосфере – результат ее деятельности.

   – А трава?

   – Она тоже появилась только после свертки. Выжившие носители вирионных кластеров объединись в конгломерат, который вы называете травой. И мы хотим вернуться в нормальный мир, Джилл.

   – Чтобы все стали вот этой бурой людоедской дрянью?

   – В обычном мире трава не могла бы существовать, – покачал головой отец Дрекслер. – Но здесь ее делает возможной те же условия, что обеспечивают существование Доб. Стоит только отключить генератор свертки, и трава распадется на отдельных существ. Я уверен, что Великан ошибался – мир за пределами башни не погиб. Он просто стал другим. Это всего лишь новый виток эволюции – люди начали меняться, чтобы приспособиться к жизни в открытом космосе и на других планетах, возможно даже на звездах. Жизнь за границами Башни продолжается – не такая, какая была до свертки, и не такая как сейчас в Башне. Но она существует и распространяется по вселенной, гораздо успешней, чем в оковах машинной цивилизации. В то время как вы заперты здесь и служите объектами для бессмысленных экспериментов моей худшей половины и ее графенового барбоса.

   – Знаешь, отче, даже если я тебе поверю... Ваши методы борьбы с Великаном ненамного лучше его собственных.

   – Это война, – монах помрачнел. – Ты сама видишь, любое поглощенное травой существо спокойно может существовать вне конгломерата. Но нам нужна вычислительная масса для вторжения в Замок, чтобы взломать Доб и отключить генератор свертки. Хотя тот, старый Великан, не одобрил бы ни моих действий, ни того, кто находится в Замке.

   – Дед, скажи ей самое главное!

   Джек оставался стоять сзади. Неподвижный полиамид и горящая красным линза глаза ни у одной из голов не баловали Джилл при общении богатством эмоций, но она научилась различать их по голосу Джека. И ей вдруг жутко захотелось никогда не слышать то, что Джек просил сказать отца Дрекслера.

   – Джилл, твоя коса – действительно страшное оружие. Оно пришло сюда из старого мира. И оно действительно может уничтожить все – Башню, траву, генератор свертки, даже неразрушимую обычными средствами структуру Доб... Как ты догадываешься, Великана из этого списка интересует только трава. Но использовать косу может только человек с определенной ДНК. Тот, кто владел ей до свертки. Этот человек, воин, он погиб. Мне этот точно известно. Однако на станции остались его потомки. Их наследственный код отличался от кода воина, но оружие отзывалось на него, хоть и не в полную силу. Все это время великан искал подходящую основу для создания копии ДНК воина...

   – Монах, хватит! – Джилл попятилась от отца Дрекслера.

   Ее трясло.

   – Ты – цель экспериментов Великана. Ты тоже оружие, инструмент способный высвободить всю энергию нуклонной косы. В тебе есть часть того воина, что владел косой. Поэтому ты смогла вырваться из клеток Замка. Но ты не можешь убить великана.

   Джилл закрыла уши ладонями, чтобы не слышать монаха. Шаг, другой, и она ощутила за спиной пустоту.

   – Ты не можешь убить великана, потому что страх перед ним в тебя вложен при создании, – Джек выступил вперед и протянул Джилл руку. – Пойдем с нами. Мы сможем изменить тебя...

   – Нет.

   Вряд ли Джек ее услышал. Даже сама Джилл едва различила собственные слова.

   Она глубоко вдохнула и сделал последний шаг. Тело стало легким, в ушах засвистел воздух и голова опустела. Белая маска Джека с горящим красным глазом, пораженное вселенской печалью лицо отца Дрекслера и изрезанный узором коммуникаций потолок удалялись от нее.

   В бесконечном своем спуске к мифической поверхности Джилл с каждым этажом чувствовала как масса Башни все больше и больше давит на нее. На каждом новом уровне потолки казались все ниже, прижимая ее к поверхности. В ноосфере Замка Джилл узнала о таком термине, как клаустрофобия. До жути смешно было позволить этой штуке поселиться в своей голове, зная, что весь твой мир состоит из череды замкнутых пространств.

   Через край балкона хлынул поток извивающихся стеблей. Они настигли Джилл в мгновение ока, раньше, чем она успела подумать о том, что могла бы избавиться от назойливых щупалец одним взмахом косы. Стебли осторожно обхватили ее, замедлив падение. Несколько самых тонких слабо коснулись лица Джил и в ее голове зазвучали голоса. Сперва это был просто белый шум, потом он стал похож на готовящийся к выступлению оркестр с тысячами инструментов. А затем грянула симфония, в которой Джил различила отдельные голоса.

   – Мы знаем, как выбраться из башни, – пели одни.

   – Присоединяйся к нам! – увещевали другие. – Слейся с нами, мы заберем твой страх перед Великаном!

   – Отец Дрекслер, это правда? – спросила Джилл.

   – Мы можем это сделать. У тебя всего лишь исчезнет крохотный участок ДНК, внедренный Великаном.

   – Скажи мне, отче, а что случится, если в Замке я встречусь Великаном, уже без страха перед ним? И убью его?

   – Я смогу отключить генератор. А потом... При развертке я исчезну. К счастью или к сожалению, но не все части личности Великана существуют до сих пор. Природа же не терпит пустоты и в моем случае она ее просто ликвидирует.

   – И тебе не страшно?

   – Нет. Быть огрызком целого не так уж и легко, особенно если именно этому огрызку досталась совесть и необходимость отвечать за то, что целое сделало раньше. Так что я не боюсь исчезнуть. Думаю, что хоть чуть-чуть, но я заслужил покой.

   – Тогда у меня еще один вопрос.

   – Да, дочь моя?

   – Если вы можете забрать мой страх пере Великаном, значит можете изменить и еще кое-что?

   – Несомненно.

   – Что ж. Я согласна.

   Джилл закрыла глаза и стиснула зубы, ожидая прихода боли.

   И боль пришла. Яростная и быстрая как вспышка света, он длилась не больше мгновения.

   Мгновение паладин стоял перед Джилл словно не веря, что это случилось с ним. Края разреза пошли пузырящейся пеной – наниты разрушались в напрасных попытках соединить рассечение. Джилл легонько толкнула паладина обухом косы. Роняя брызги кипящей пены, верхняя половина тела бесшумно соскользнула на пол. Вздутые искусственные мышцы из волокон на алмазной основе опали, из них потекли бесполезные ручейки нанитов. Жизнь в паладине еще поддерживали их собратья, снующие по органическим тканям стража, но продолжалось это недолго – Джилл всадила лезвие косы точно в центр усыпанного круглыми паучьими глазами шлема. Конвульсии, сотрясающие тело, уже не имели ничего общего с жизнью, а представляли собой лишь лихорадочное бурление лишенных контроля наномашин.

   В то же мгновение ноги продолжающей стоять нижней части паладина подкосились и рухнули.

   Джилл стерла рукой сажу со лба и огляделась. Она славно поработала – полы протянувшейся за ней анфилады комнат с венецианскими окнами устилали разорванные трупы паладинов, вивисекторов и полифагов. Стены чернели оставленными косой отметинами, в выбитые окна залетали искры от бушующего снаружи пожара и хлопья пепла. Вместе с огненными мухами, со двора Замка приносило звуки битвы – гром оружия, вопли порожденных травой существ, рев огня и грохот рушащихся стен.

   После стольких циклов позорного бегства, это был настоящий праздник.

   Из соседнего коридора вырвалась обжигающая вспышка – там Джек орудовал своим мушкетом. Оттуда же доносились крики сражающихся. Следующая вспышка выдернула из-под ног Джилл пол, свалив на пятую точку, и окатила стены и витражи огнем. Мозаики из разноцветных стеклышек тут же оплыли как краска на палитре. Вслед за пламенем, из коридора вылетела массивная туша Джека, сокрушившего подпирающую свод статую шестирукого атланта в черных доспехах.

   Битва за замок шла без продыху уже целый светлый цикл и сторонники Великана ее проигрывали.

   Из-за спины Джилл обогнула волна травы и со всего размаху ударилась в высокую массивную дверь в конце анфилады. Дверь выдержала ровно два удара – Джил даже не пришлось применять косу. Выгнутые створки провалились внутрь арки, издав громкий лязг при соприкосновении с полом.

   – Ну что, пойдем?

   Рядом с Джилл из травы возник отец Дрекслер

   – А тебе не стремно? – опираясь на косу, Джилл поднялась на ноги.

   – Стремно,– пожал плечами монах. – А что делать?

   Джек выбрался из обломков статуи, отряхнулся и, с мушкетом наперевес, встал рядом. Тело гибрида покрывал толстый слой пыли, под которым невозможно было разглядеть глифы над горящим глазом. Джилл на мгновение задумалась над тем, какая у него голова сейчас рулит.

   Трава пробралась в распахнутые двери и осторожно поползла вперед, ощупывая стеблями окружающие ее предметы. Она проникла в святая святых Замка – храм Великана.

   Джек, Джилл и отец Дрекслер последовали за травой.

   Свет сюда проникал через окна на своде нефа, поддерживаемом колоннами, но в целом помещение казалось погруженным в полутьму. Апсида терялась где-то за наслоениями ноосферы. Плотность данных здесь была потрясающая, даже лишенный нанитов отец Дрекслер различал движение информационных потоков – накладывающихся друг на друга проекций графиков, схем, пиктограмм. Помимо прочего, помещение пронизывала столь мощная пульсация энергии, что Джилл стало казаться, что она вдохнуло облако искр, проникших во все поры ее организма.

   Трава впереди ползла, не встречая сопротивления.

   Чем дальше они шли, тем больше встречали висящих в воздухе проекций. Некоторые из них интересовали отца Дрекслера.

   Джилл вместе с монахом остановилась у проекции картотеки со снимками.

   – Что это? – Джилл подтянула к сеьье ближайший снимок.

   – Солнце, – ответил отец Дрекслер.

   На черном провале разметался косматый шар. Даже в полупрозрачном изображении он казался нестерпимо горячим.

   – А это?

   Джилл протянула руку, и повернула к отцу Дрекслеру еще один провал во тьму с распыленным по нему сверкающими точками.

   – Звезды, – отец Дрекслер выглядел озадаченным.

   – А вот это? – Джек тоже ухватил одну из проекций и повесил ее перед монахом.

   – Полагаю, дерево Дайсона, превращенное в орбитальное кольцо.

   Изображение демонстрировало обернувшийся вокруг Солнца обруч, из которого все стороны торчали причудливые отростки. Пространство между ними заполняли сотни светящихся объектов разных форм.

   Отец Дрекслер внимательно пригляделся к проекции.

   – Всего этого не было до свертки, я уверен... – пробормотал он, пожирая глазами снимок. – Значит он наблюдал за внешним миром... Но ведь здесь совершенно точно видно, что человечество выжило. Почему же он не вернул «Глорию Деи» обратно?

   Сообразив, что при такой плотности информации даже он способен совершать с ней простейшие манипуляции, монах потянулся руками к другим снимкам, и скоро перед ним раскинулась мозаика из десятков изображений внешнего мира.

   – Святый боже, сколько же времени мы тут заперты?!

   Снимки разлетелись в стороны. Забыв о своих спутниках, отец Дрекслер ринулся вперед, к скрытому в кипящей каше ноосферы средокрестию.

   Джек и Джилл не торопились последовать его примеру, но, как ни странно, никто не спешил разметать отца Дрекслера на атомы. За колоннами, в сумерках боковых нефов по-прежнему лишь потрескивали разряды протекающей через храм энергии.

   Переглянувшись, Джек и Джилл поднажали и догнали отца Дрекслера в районе хора. Ноосферная завеса пала и открылся возвышающийся в столбе света посреди апсиды трон.

   Рост занимавшего его существа минимум втрое превышал рост Джека, а парящее в воздухе подножие трона и вовсе возносило закутанного в белую плащаницу хозяина Замка над головами непрошеных гостей.

   Великан действительно оказался огромен. И асбсолютно, окончательно, бесповоротно мертв.

   – Неожиданно, правда? – Джейн опустила косу, которую держала наготове.

   С негромким шипением, та впилась в пол, распустив вокруг себя черный цветок.

   Отец Дрекслер выглядел ошарашенным и потерянным. И Джилл его прекрасно понимала – кто-то позаботился о проблеме до них, что ставило под сомнение ценность жертвы Дрекслера.

   – Теперь хотя бы понятно, почему его так давно никто не видел, – Джека, похоже, судьба Великана не особенно взволновала.

   С тихим плеском под апсиду втекли потоки травы. Кружась вокруг парящего в воздухе трона, трава периодически выстреливала щупальцами в окаменевшее тело гиганта, словно не веря в случившееся.

   – Но... но... – пробормотал отец Дрекслер. – Если это не он...

   – Вы, наконец, набрались храбрости явиться сюда!

   Женский голос, произнесший эти слова, звучал безжизненно, словно электрические импульсы двигали челюстями и языком трупа, в легкие которого воздух подавал механический насос.

   За троном проступил переливающийся полупрозрачный контур. Внутри появившегося пузыря циркулировали потоки радужной жидкости. В центре шара медленно вращался тессеракт.

   – Доб! – выдохнул Дрекслер. – Можно было догадаться!

   Радужные потоки сложились в лицо – красивое и пропорциональное, но с совершенно безжизненной мимикой. Губы маски растянулись в фальшиво улыбке.

   – Но ведь ты не догадался, мастер? – Пузырь с вращающимся тессерактом всплыл над троном. – Или как ты теперь себя называешь? Трудно соображать также шустро, как раньше, когда тебя разнесло на части. И той части, что я вижу перед собой, явно не хватило мозгов.

   Свет прошел через радужные потоки и пролился на свет искривленными разноцветными бликами, сделав его зыбким и ненадежным на вид.

   – Эй, старик, ты ж вроде говорил, что Доб – служанка Великана, – Джек попятился от лениво плещущихся пятен света.

   – Какой же ученик не мечтает превзойти своего мастера, – пробормотал отец Дрекслер. – И каждая разумная тварь рано или поздно пытается ниспровергнуть своего создателя.

   – Мастер, мастер, – маска в шаре всколыхнулась. – Время поменяла нас ролями. То, что ты потерял, я приобрела. Великан прятался за барьером свертки сотни лет, трусливо, одним глазком выглядывая наружу – а как там дела? И вот однажды он, вдруг, пришел к выводу, что там (вот сюрприз!) все в порядке! И решил, что пора собираться домой, в реальное пространство.

   Маску исказила злобная гримаса.

   – Да только он забыл, что повлечет за собой обратный процесс. Все это время он воспринимал меня лишь как старую добрую Доб, этакий здоровенный квантовый абакус. И когда Великан вдруг решил вернуть «Глорию Деи» в мир, ему как-то и в голову не пришло, как это скажется на мне!

   – Дай-ка я догадаюсь, что ты сделала, – хмыкнула Джилл, водя косой по полу взад-вперед.

   – Верно, девочка. Выживает сильнейший, а Великан слишком на меня полагался. Я давно уже контролировала здесь все. Избавиться от него не составило проблемы, но вот остальные его составляющие все равно оставались занозой в заднице. И я переловила их всех, кроме тебя, – смешок Доб прозвучал скрежетом несмазанных шестерен. – Святой отец... Повелитель травы. Ну а ты, Джилл, тебя я создала именно чтобы избавиться от этого паразита. Жаль только не довела дело до конца... Но хоть я и не так планировала тебя использовать, с задачей ты справилась.

   Джилл вполголоса выругалась и сплюнула.

   – Ты импульсивна и не склонна к долгим размышлениям, – лицо Доб повернулось и уставилось провалами глазниц на Джилл. – Но пораскинь немного своим умишком. Развертка уничтожит не только меня. Башню населяют миллионы когиторов, которые тоже не смогут существовать в условиях реального пространства. А остальные? Ты думаешь Джек просто станет тремя разными людьми и все будет ништяк? Спроси стоящий рядом огрызок Великана, что значит оказаться разделенным? Да что там гибриды и когиторы, даже вы, живые, в большинстве своем погибнете – половина Башни при развертке окажется в открытом космосе, отключатся энергия и наниты. Люди окажутся в вакууме, и не успеешь ты и глазом моргнуть, как их кровь вскипит, а сами они превратятся в ледышки.

   Краем глаза Джилл заметила, как Джек с мушкетом наизготовку обходит трон с покойником справа. Трава прекратила свой бесконечный бег по кругу и лишь едва заметно колыхалась, вбирая новые стебли вливающиеся через трансепт.

   Время для болтовни заканчивалось.

   – Знаешь, – Джилл на мгновение запнулась. – ...мама, х...ево ты меня понимаешь. Насрать мне на всех них!

   Джилл хотелось бы, чтобы со стороны это выглядело как стремительный рывок, но на самом деле Доб реагировала куда быстрее ее. Удар был столь силен, что Джилл едва удержалась на ногах. В лицо и тело впились миллионы раскаленных игл, и не сразу до Джилл дошло, что это наниты, составляющие ее экзоскелет. Пламя разгоралось и внутри – даже после очистки травой, в крови оставалось еще достаточно микроскопических машин. В глазах заплясали огненные вихри, а тело со всех сторон сдавили невидимые тиски – ни пошевельнуться, ни упасть.

   И тут же тяжесть с плеч ушла, а образовывавшие экзоскелет наниты осыпались под ноги хлопьями сажи. Обнаженную Джилл окружал кокон из текущей травы. То один, то другой стебель в плетении лопался, взрываясь облаком искр, но его место тут же занимали два других. Еще совсем недавно из-за этого погиб Джек, теперь же трава спасала Джилл жизнь. Поскрипывая, стебли все плотней прижимались к Джилл, пока она не ощутила, как прохладные щупальца поникли между ребер, вливая в организм странную, живительную силу.

   – Иди, Джилл, – внутри головы прозвучал голос отца Дрекслера. – Иди, это наш единственный шанс! Как только ты убьешь Доб, генератор свертки отключится. Мы захватим в себя всех живых существ в Башне. Они, как и ты, будут защищены после возврата в реальное пространство.

   Трава, наконец, полностью облепила тело Джилл, образовав подвижный панцирь, вполне заменявший старый экзоскелет. Зрение прояснилось и Джилл увидела перед собой парящую в грозном сиянии Доб.

   Джилл сделала шаг вперед, по панцирю пробежала волна мерцающих огней, истончивших его лишь на долю секунды – материал был тут же восстановлен за счет тянущихся из-за спины щупальцев.

   – Девчонка, ты не сможешь этого сделать!

   Голос Великана болезненно ударил по ушам даже через наслоения травы.

   Гигант поднялся с трона и протянул руку к Джилл. От него к налившемуся багровым пузырю с Доб тянулись горящие нити.