Текст книги "Сущность тьмы (СИ)"

Автор книги: Monosugoi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

   – Очень, очень, просто таки чрезвычайно рад вашему приглашению! – лениво и слегка вальяжно раскланивался с королевской четой знаменитый режиссер Фриц Ланг.

   Узнать Холмса в высоком блондине с арийскими чертами было решительно невозможно. Щеголяющий в модном френче, смахивающем на офицерскую форму, узких брюках и начищенных до зеркального блеска сапогах, он не был ни капли похож на всклокоченного безумца, встретившего Гамлета на пороге дома на Бейкер-стрит. Изменилась даже речь – в ней появился хорошо узнаваемый швабский акцент. О том, что под личиной Ланга скрывался английский сыщик, принцу напоминал лишь угрюмый Ватсон, переименованный в Вальдемара, и навьюченный чемоданами. Вокруг его цилиндрической головы была наклеена исчерченная рунами полоска бумаги, запечатывающая вокабулярный аппарат автоматона – Холмс продумывал все до мелочей.

   Вот в таком обличье сыщик шествовал по дорожкам разбитого вокруг Кронборга парка, окруженный королевской четой и толпой придворных. Благо погода в этот день установилась по-весеннему мягкая и теплая, и прекрасно подходящая для прогулок.

   – Это есть совершенно новый подход к синематографу, – вещал Холмс-Ланг. – Я уверен, что вскоре он полностью заменит не только кино, но даже и обычный театр. – Холмс повернулся к Клавдию – И мне чрезвычайно приятно, что ваш племянник следит за новинками прогресса в искусстве. О да, я знаю его множество лет как истинного синефила, верно, мальчик мой?

   Краем глаза Гамлет отметил, как презрительно дернулась щека Клавдия при этих словах. Но Холмс, как и подобало истинному арийцу, вел себя в Кронборге словно хозяин и не скупился на фамильярности. Пожалуй, попробуй он изобразить кого-нибудь другого, его бы давно уже выставили вон.

   – Мой новый метод заключается в призыве духов эфира, которые достаточно плотны для отображения на пленке. Будучи призваны особым ритуалом, который недавно запатентован, они могут в точности воспроизвести описанные в пьесе события. При этом вживаемость в роль потрясающая и варварская школа Станиславского не идет ни в какое сравнение с отдачей от игры духов! К тому же они не нуждаются в оплате, у них не бывает личных капризов, запоев и творческих запоров, да простят меня присутствующие здесь дамы.

   Холмс разразился громовым смехом, вынудив придворных вежливо заулыбаться в ответ.

   – У метода есть только один небольшой недостаток, – продолжил Холмс. – Призванные духи эти немы, и пока я использую только титры. В будущем, я полагаю, их будут озвучивать специально подобранные актеры. Однако же вот и подходящее для демонстрации моей последней гениальной работы местечко!

   Они остановились перед приютившейся под раскидистыми буками беседкой. В летние дни кроны деревьев укрывали ее посетителей от солнца, но сейчас она сиротливо жалась к потемневшим стволам и кое-где даже была заметна облезшая позолота.

   – Вальдемар! – Холмс жестом полководца указал автоматону на беседку. – Подготовь сцену!

   Ватсон, раздраженно скрипя суставами, прошествовал внутрь. Там он извлек из одного чемодана белое полотно, которое развесил ближе к стене, из другого – небольшой синематографический проектор и установил его на треножнике у противоположной ограды.

   – Прошу вас, дамы и господа, садитесь! – Холмс легко взбежал по ступенькам и встал около экрана.

   – Дорогой Фриц, но разве для синематографа не нужна темнота? – осведомилась одна из придворных дам.

   – О, она просто необходима! – лучезарно улыбнулся Холмс.

   Жестом заправского фокусника он прямо из воздуха выдернул склянку, заполненную черным порошком.

   – Позвольте продемонстрировать вам небольшой трюк, которому меня научил мой дед, а он гораздо глубже проник в тайны мира духов, нежели его скромный внук!

   Холмс ссыпал из флакона на ладонь немного порошка и принялся сдувать его, вращаясь вокруг себя. Крупинки, оставляя за собой темные разводы в воздухе, взмыли к потолку беседки, и в мгновение ока в проемы между опорами спали плотные полотнища тьмы, через которые едва-едва мог пробиться солнечный свет.

   Свита восторженно захлопала.

   Недовольным остался лишь Гамлет, время от времени высовывающий голову за установленную завесу. Полоний, присутствия которого потребовал Холмс, не появлялся. Вальдемар-Ватсон между тем уже зарядил пленку в аппарат и ждал сигнала к запуску.

   – Мой король! – раздался снаружи надтреснутый голос, при звуках которого Гамлет вздохнул с облегчением. Офелия все-таки сдержала свое слово.

   В проеме беседке появилась голова Полония, крайне своеобразно смотревшаяся на фоне полотнища тьмы. Казалось, что голова плавает в воздухе сама по себе. Сцена эта вызвала волну смешков и похихикиваний среди придворных.

   – Не сейчас, дорогой премьер-министр, – откликнулся Клавдий. – Отложите свои заботы на потом и присоединитесь к нам!

   – Но...

   – Никаких «но», – в голосе Клавдия проскользнули железные нотки. – К нам прибыл дорогой гость из Германии, и мы не вправе отказать ему в гостеприимстве. Что бы у вас ни было, оно подождет. Верно, дорогая?

   Клавдий накрыл ладонью руку Гертруды.

   Полоний тяжко вдохнул и прошел в беседку. Ежесекундно извиняясь, он пробрался к свободному месту, как назло оказавшемуся рядом с Гамлетом. Приветствовать принца Полоний не стал, лишь наградил его красноречивым взглядом.

   За спинами публики застрекотал синематографический аппарат, и на белом полотне появились первые кадры фильма. Из нутра автоматона, стоявшего за аппаратом, исторглась бравурная музыка.

   «Все показанное в этой ленте, является плодом воображения авторов и не связано с реальностью. Однако мы не можем исключать, что так все оно и было, ибо с момента описываемых в картине событий прошли многие годы, и истинная их подоплека может быть нам неизвестна» – гласила надпись на немецком.

   Зрители зашушукались, а Гамлет, отвлекшись на то, чтобы взглянуть на выхваченное светом луча синематографического аппарата лицо Полония, пропустил название фильма. В тот же момент он ощутил толчок в бок и, повернувшись, обнаружил перелезшую через ограждение беседки Офелию.

   – Ты чего? – прошипел Гамлет, косясь на Полония.

   – Ты думаешь, я могла все это пропустить? – хихикнула Офелия.

   Даже в темноте была видна тонкая золотистая полоска пыльцы фей, тянущаяся по тонкой ноздре ее прелестного носика.

   – Про что фильм? – Офелия пристроилась прямо в ногах принца.

   – Похоже, «Песнь о Нибелунгах».

   – Скукота, – зевнула девушка. – Лучше бы «Бака Роджерса» показал. Не знаешь, Бак и принц Тэллин сбежали из дворца Убийцы Кейна?

   На экране мельтешили фигуры в старинных рыцарских доспехах, их периодически сменяли титры, пояснявшие события – вот Зигфрид крушит семьсот нибелунгов, а вот – войска Людегера и Людегаста (в этот момент по лицу Кладвия пробежала тень). Ни на первый, ни на второй взгляд герои фильма от людей не отличались, хотя Холмс и уверял всех, что это эфирные существа.

   Но вот зрители увидели на экране комнату, в которой остались только двое, судя по титрам, – король Гюнтер и королева Брунгильда. Какое-то время они изображают диалог, затем бросаются в объятия друг друга и целуются. Титры уверяют зрителей в вечной любви между ними, а затем королева покидает комнату. Гюнтер ложится на украшенное цветами ложе и засыпает.

   А дальше началось нечто странное. Из автоматона полилась тревожная музыка и из-за края экрана крадучись появилась словно вырезанная из черной бумаги фигура человека. Ни лица, ни какой-либо одежды в этом черном пятне разобрать было решительно невозможно. Фигура подобралась к спящему Гюнтеру и влила ему в ухо жидкость из горящей призрачным огнем склянки...

   – Прекратите немедленно! – внезапно крик короля разнесся по беседке. – Это возмутительно! Это подстрекательство к бунту! Стража, взять его!!!

   Завес тьмы спала с арок беседки, и все увидели бледного как призрак Клавдия. Лицо его было страшно перекошено, он стоял, указывая пальцем на сидящего по-турецки Ланга. Гертруда сидела рядом с королем ни мертва, ни жива, и цветом лица также походила на призрака.

   – О, благодарю вас, господа, – Холмс тут же подскочил на ноги и отвесил шутовской поклон. – Как я погляжу, шутка удалась.

   – Посмотри на моего отца, – прошипела Офелия Гамлету в ухо.

   Принц обернулся – на лице премьер-министра было написано столь искреннее недоумение, каковое не смог бы сыграть и дух эфира.

   – А поскольку делать мне здесь больше нечего, – продолжил тем временем Холмс, – то я вынужден с вами прощаться.

   С этими словами он исчез в ослепительной вспышке, сопровождаемой громогласным дьявольским смехом. Успевшие набежать стражники в недоумении пялились по сторонам, пытаясь выяснить, куда подевался лже-Ланг со своим автоматоном.

   – Гамлет! – взревел Клавдий, обернувшись к племяннику. – Если я узнаю, что это очередная твоя дурная затея, тебе не сдобровать!

   Взгляд короля был ужасен, и Гамлет даже слегка подался назад, сжав кулаки. Клавдий ухватил под руку Гертруду и ринулся к выходу, нещадно давя ноги свите.

   В кулаке у Гамлета что-то зашевелилось, и, разжав его, он обнаружил там записку, гласившую: «Убийца – король».

   – Занялась уже денница, Валентинов день настал, – из раструба эфирографа звучал бэнд Бенни Гудмана, исполняющий безумно популярную последнюю пару месяцев песенку. – Под окном стоит девица: «Спишь ты милый или встал?»

   – О, поверьте, это был несложный фокус, – Холмс долил себе в молоко чай и принялся размешивать его. – Немного усилий, и каждый увидел в фигуре то, что мне было нужно. Король – Зигфрида, королева – Брунгильду, Полоний – Хагена. Все просто.

   – А что же видели я? – поинтересовался Гамлет.

   – Головку от х...я! – брякнул получивший наконец возможность говорить Ватсон. О чем Гамлет лично и все посетители кофейни вообще уже успели неоднократно пожалеть.

   Автоматон восседал за соседним столиком, поглощая из здоровенной бадьи чудовищную смесь из виски и минерального масла. На его боках играли неоновые огни рекламных вывесок, свет которых пробивался через пелену дождя и толстое стекло окна.

   – Вы, мой юный принц, видели лишь то, что было на пленке на самом деле, черный силуэт, – пожал плечами сыщик, вновь вернувшийся в привычный образ. – Остальное сделали немного рун, нанесенных на обод объектива, да особый состав краски, которой силуэт этот был намалеван. Кстати, что говорят о моем вчерашнем представлении при дворе?

   – Считают проделками Локи.

   При этих словах Холмс разразился по-детски счастливым смехом.

   – В высшей степени лестное сравнение! А что же ваш дядя?

   – Сперва я думал, он меня убьет. Но тут вступилась мать... А вы уверены, что не ошиблись?

   – Абсолютно. Преступление Клавдия было написано у него на лице. Однако, боюсь, если верить некоторым моим вполне надежным источникам, дело приобретает все более запутанный характер, и мы пока видим лишь его малую часть. Но и по одной капле воды, человек, умеющий мыслить логически, может сделать вывод о возможности существования Атлантического океана или Ниагарского водопада, даже если он не видал ни того, ни другого, и никогда о них не слыхал. Всякая жизнь это огромная цепь причин и следствий, и природу ее мы можем познать по одному звену.

   Холмс отпил чаю и уставился в окно, за которым горящие вывески призывали брать в прокат водных и воздушных элементалей для доставки грузов на большие расстояния, обещали вселение вышколенных духов эфира в прислугу из големов, и даже предлагали опробовать на себе эликсиры здоровья, составленные по тайным рецептам Авиценны и Парацельса.

   – Так вот, по моему мнению, убийство вашего отца и восхождение на трон его брата – есть лишь та самая капля, – ложка в руках Холмса задумчиво звякнула о стенки чашки. – А Ниагара изливается из земель, довольно далеких от Дании...

   Детектив не успел договорить – его оборвал истеричный женский выкрик:

   – Вот ты где, мерзавец!!!

   В распахнутых дверях кофейни стояла Офелия. Вид ее был ужасен – мокрые волосы растрепаны, одежда в беспорядке и замызгана грязью, а глаза метались из стороны в сторону как у полоумной.

   – Сволочь! – Офелия, расталкивая официантов и сшибая по пути стулья, приблизилась к столику, занятому Гамлетом и Холмсом. – Обманщик!

   Офелия с размаху отвесила едва начавшему подниматься Гамлету пощечину.

   – Убийца! – выкрикнула она и зарыдала, рухнув на пол.

   Холмс наблюдал за происходящим с нескрываемым интересом.

   – Это ваша подружка? – поинтересовался он.

   – Офелия, дочь премьер-министра, – Гамлет опустился на колени рядом с девушкой. – Наши отношения просто выводят из себя и ее отца, и моего дядю. Какая-то средневековая трагедия прямо. Двадцатый век на дворе, а нравы что во времена Ромео и Джульетты!

   Офелия, похоже, потеряла сознание, и из носа у нее пошла кровь. Гамлет усадил ее на стул и закинул безвольно болтающуюся голову девушки назад.

   – Часто это с ней бывает? – спросил Холмс, втягивая носом воздух. – Ба, да это никак пыльца фей! В ее-то возрасте...

   – Да, ништяк девку прет, – согласился выросший рядом со столиком Ватсон.

   Гамлет мрачно посмотрел на автоматона.

   – Снова дозу не рассчитала, – принц опрокинул стоящую на столе вазочку с цветами на свой платок и приложил пропитанную холодной водой ткань к носу Офелии. – Теперь еще пару часов будет пророчествовать...

   Офелия открыла глаза и уставилась на Гамлета. В глазах читалась такая ненависть, что тот едва не отшатнулся.

   – Сволочь! – снова выкрикнула девушка. – Кровь моего отца тебе с рук не сойдет! Я уже отправила послание Лаэрту, он будет здесь со дня на день!

   Отвесив еще одну пощечину Гамлету, она снова отключилась.

   – О, какой неожиданный поворот! – воскликнул Холмс.

   – Я этого не делал! – выдохнул Гамлет.

   – Охотно верю, – кивнул сыщик. – Однако, принц, мы привлекаем слишком много внимания. Не пора ли нам убраться отсюда?

   Посетители кофейни действительно проявляли живейший интерес к происходящему, а официант за стойкой уже накручивал ручку телефона.

   Гамлет подхватил почти невесомое тело любовницы и бросился к выходу. Снаружи, уперевшись в покосившийся фонарь, стоял мотоцикл Офелии. Такси рядом не наблюдалось.

   – Холмс, вы водите эту штуку? – Гамлет опустил Офелию на землю и теперь удерживал, прижимая к себе.

   – Естественно! Отдайте девушку Ватсону и садитесь мне за спину. Да не бойтесь вы, он ничего ей не сделает.

   Фасеточный глаз автоматона, горящий разбойничьим огнем, особой уверенности Гамлету не внушал.

   – Не переживайте, принц, – сказал Холмс, заметив его замешательство. – Ватсона создавали как военно-полевого хирурга, так что он столь же уверенно обращается с человеческим организмом, как с пулеметами и пушками. Уверяю вас, он сумеет поставить вашу подругу на ноги.

   Гамлет передал Офелию на руки автоматону. Тот, к его огромному удивлению, бережно принял девушку и прижал к груди. Затем он опустился на колени, нижние его конечности раздались в стороны и из тумбообразных ног автоматона выскочили небольшие каучуковые колеса, на которых он стоял теперь, словно автомобиль. Ватсон тут же совершил круг вокруг мотоцикла и устремился в ближайший переулок, рассекая пелену дождя.

   – Он отвезет ее ко мне в отель, – наклонился к уху Гамлета Холмс. – Вам же следует немедленно выдвигаться во дворец. Если я прав, ваша подруга вот-вот может действительно стать сиротой!

   Холмс сел в седло и из труб мотоцикла ударили струи пара.

   – И еще, принц, – он запустил руку за пазуху и протянул извлеченный оттуда предмет Гамлету. – Возьмите, вам это может пригодиться.

   В руке Холмся поблескивал заговоренной сталью пистолет.

   Полоний, премьер-министр Дании, покинул замок Кронбург в весьма поздний час, пребывая в крайне расстроенных чувствах. На улице лил проливной дождь, хотя обычно в это время еще лежал снег. Теперь же его остатки превратились в скользкую грязно-серую кашу и шагу нельзя было сделать, чтобы не оказаться забрызганным ей с ног до головы.

   Полоний пересек по подъемному мосту окружающий замок ров. Как правило, здесь всегда стояла машина с его личным водителем, но сегодня, видимо, что-то случилось и дорога пустовала.

   День выдался отвратительным. Немцы становились с каждым днем все наглее. В местах их дислокации постоянно вспыхивали драки с местным населением и уже имели место несколько неприятных инцидентов с женщинами. Но Клавдий продолжал делать вид, что ничего не происходит, и хватался за гитлеровский нейтралитет как за спасательный круг. Вот и сегодня ему, Полонию, пришлось в очередной раз дать указание полиции Хельсингера сделать вид, что ничего не происходит, хотя на этот раз пострадала четырнадцатилетняя девочка. В такие дни как этот Полонию начинало казаться, что с монархами вроде Клавдия дело можно иметь только с позиции силы. Но, к сожалению, все монархи, так или иначе, повязаны друг с другом кровными узами, а потому даже англичане не соглашались поддержать его идеи о смещении с трона эльсинорской династии в обмен на временную оккупацию датских территорий и легкий доступ к Скандинавии.

   К тому же утром к нему явился наглый выскочка Гамлет с какими-то безумными бреднями о том, что Офелия предсказала смерть премьер-министра. Офелия чересчур увлекалась пыльцой фей, и с ней частенько приключались странные явления, так что особого значения словам принца Полоний не предал. Когда Гамлет это понял, то пришел в ярость и устроил сцену, свидетелем которой стала половина замковой прислуги.

   И куда, черт возьми, подевалась сама Офелия? Она не появлялась дома вот уже два дня, а слова Гамлета об очередном ее приступе безумия лишь подогрели волнение Полония.

   Дождь усиливался, а спасительного света фар пока не наблюдалось. Полоний поднял воротник пальто и повернул зонтик против ветра. Именно из-за этого он не увидел, как от ночной тьмы отделилась фигура, осторожными шагами приблизившаяся к нему.

   Таящегося незнакомца скрывала эгида тьмы, однако под дождем она работала из рук вон плохо, и разглядеть ее можно было уже с пары шагов. Выбрав подходящий момент, скрывающийся под ней человек шагнул за спину Полонию и вытащил из-под эгиды тускло отблескивающий нож. Первого удара премьер-министр даже не почувствовал – просто в боку вдруг стало как-то холодно и Полоний обернулся посмотреть, не затекла ли туда вода. Со вторым и третьим ударом в тело ворвалась боль, но убийца уже зажал ему рот рукой в перчатке и, придерживая, опустил конвульсивно бьющееся тело на землю. Уже там он нанес еще несколько ударов в грудь.

   Машина премьер-министра попала в аварию в центре города. Виновник аварии скрылся с места происшествия, а водитель пострадал настолько сильно, что сразу был доставлен в больницу. В суматохе никто как-то и не позаботился поинтересоваться, куда он направлялся. Так что тело Полония было обнаружено лишь восемь часов спустя, утром девятого апреля 1940 года, в придорожных кустах. В закостеневшей руке премьер-министр сжимал окровавленный платок с вензелями ГПД.

   – И что теперь прикажете делать? – Клавдий тяжелым взглядом обвел присутствующих. – Полоний мертв, в его руке находят платок Гамлета... Гамлет! На этот раз твои шутки зашли слишком далеко, тебе не кажется?

   Гамлет, окруженный офицерами дворцовой гвардии, молчал, уставившись в мраморный пол тронного зала.

   – Ты представляешь, что ты натворил?! Тело Полония нашли с прямо указывающей на тебя уликой! Ты что прикажешь мне теперь делать? Сбросить труп в море? Или ждать, пока про все станет известно его прихлебателям из фолькетинга?

   – Дядя, я тебе в сотый повторяю – я не делал этого. На кой черт мне это сдалось?

   – Да ползамка видело, как вы вчера лаялись!

   – Офелия предсказала его гибель два дня назад, вот я и пытался предупредить его. А он не стал слушать.

   – Племянник, ты просто сущая кара небесная! – вздохнул Клавдий и снял корону, положив ее на подлокотник трона. – Гертруда, я иногда не верю, что это – твой сын! То он сбегает из Англии, то разыгрывает идиотскую сцену с каким-то ненормальным лицедеем, то путается с дочерью моего главного политического оппонента! А теперь он еще и грохнул его! Ну что мне с ним делать?!

   – Дорогой, будь снисходителен, – в глазах королевы блеснули слезы. – Может быть, мальчик не врет? Я знаю, что он не способен на убийство!

   – А кто тогда это сделал? Я что ли? Или фон Ренте-Финк? Молчи, Гамлет, я и так знаю, что ты скажешь! – прикрикнул Кладвий, не дав принцу раскрыть рта. – Я прекрасно осведомлен о твоем мнении по поводу пакта с Рейхом. Так вот, на этот раз ты будешь наказан...

   За окном раздался страшный грохот и в зал брызнули осколки оконных витражей.

   – О боже, что это?! – взвизгнула королева.

   Клавдий соскочил с трона и бросился к оконной арке, из которой хлестал холодный утренний ветер. Цветные осколки жалобно хрустели под сапогами короля.

   Глазам короля предстала малоприятная картина – небо над замком Кронборг усеивали белые цветы раскрывшихся парашютов, стеклянные перекрытия над двором осыпались вниз, по самим перекрытиям бежали вооруженные люди, а во дворе вовсю шла перестрелка.

   – Что за черт? – изумился Клавдий, и в этот момент автоматная очередь прошила деревянную раму рядом с его головой. Король едва успел упасть на четвереньки и отползти от оконного проема. Рама взорвалась шрапнелью из острых деревянных щепок.

   Гамлет оттолкнул гвардейцев и бросился к матери, испуганно вжавшейся в трон.

   – Где гвардия?! – не растерявшись, заорал Кладвий. – Пусть защищают двери! Активировать замковую эгиду!

   В зал ворвался офицер с автоматической винтовкой в руках. Мундир его был разорван в нескольких местах, шлем он потерял, и лицо покрывала пороховая гарь.

   – Ваше Величество! – воскликнул офицер. – Это Лаэрт с толпой своих соратников! Они только что из Франции, десантировались прямо на замок! Все хорошо вооружены, и их гораздо больше нас!

   – Гамлет, сволочь! – взвыл Клавдий. – Это все опять из-за тебя! Надо было пришить тебя, как и твоего придурка-отца! Офицер, соберите верных короне гвардейцев и у зала и обороняйтесь! И срочно вышлите гонца к фон Ренте-Финку, пусть поднимает немецкие войска! Это измена – Лаэрт собирается сместить меня!

   Гвардеец скрылся в дверях зала, закрыв их за собой. Мгновение спустя из примыкающих к залу помещений донеслись звуки отчаянной перестрелки и разрывов гранат.

   В это время Гамлет уже нащупал за поясом выданный Холмсом «кольт». В глазах его пылал бешеный огонь, сердце колотилось как паровой молот, а в голове словно завелся бес, молотивший по черепу изнутри и скандировавший: «Убей! Убей!! Убей!!!».

   Вытащив пистолет, Гамлет навел его дрожащими руками на неприкрытую спину Клавдия.

   – Господи, Гамлет, нет! – Гертруда ухватилась за руку сына. – Пожалуйста, остановись! Не надо!

   – Нет уж, мама, – прошипел Гамлет, вырываясь из рук королевы. – С меня довольно! Убийца достаточно поживился за счет отца, больше он не будет коптить небо Дании! Отпустите же меня!

   Гамлет размахнулся и отвесил Гертруде пощечину.

   – Я не трону тебя, как и обещал тени отца, – он вновь навел кольт на Клавдия. – Но не этого кровосмесителя!

   – Гамлет, прошу тебя! – закричала королева, видя, как палец сына неумолимо давит на спусковой крючок.

   Выстрелить он не успел. Дверь в зал разлетелась на куски, выплеснув клубы едкого дыма. Оставшиеся при троне гвардейцы вскинули ружья и дали залп. Ответный шквал огня изрешетил их в мгновение ока. В живых остались только Клавдий, Гертруда и Гамлет.

   Из дыма появился человек. В одной его руке дымился дробовик, в другой находилась вымазанная в крови сабля. Выщербленную кирасу пришельца опоясывала руническая вязь, а лицо скрывала платок из плотной ткани, повязанный на манер бандитов фронтира из вестернов.

   – Где король? – вопросил он и тут же бросил назад: – Больше никому не входить!

   Дым понемногу рассеялся, явив королевской семье разъяренного Лаэрта.

   – Ну что, Клавдий, – Лаэрт опустил платок и шагнул вперед. – Скажи мне, где мой отец?

   – Лаэрт, друг мой! – Клавдий поднялся с пола и отряхнул грязь с одежды. – К чему это восстание?

   Король вновь занял трон, не заметив направленный на него Гамлетом пистолет.

   – Где. Мой. Отец, – рубя слова, повторил Лаэрт, продолжая приближаться к трону.

   Шаги Лаэрта гулко отдавались от сводов зала. Вид его был страшен, и казалось, он впал в священное безумие берсерка.

   – Он... Он убит, Лаэрт.

   Ворвавшийся в выбитые окна ветер взметнул под ногами сына Полония мелкую поземку – с утра снова замело. Со двора доносились редкие выстрелы.

   – Убит, значит...

   – Это не Кладвий, – взвизгнула Гертруда, бросившись между Лаэртом и королем.

   – Не он, значит, – Лаэрт продолжал приближаться. – А кто тогда? Мою сестру было довольно сложно понять, видать, она опять наглоталась пыльцы, но что это дело рук королевской семьи, я уверен.

   Клавдий нервно оглянулся на племянника, и только тут увидел пистолет в его руках.

   – Это Гамлет! – выкрикнул он. – У Полония в руках нашли его платок! Убей его, он вооружен!

   Взгляд Лаэрта обратился к принцу, и он не предвещал тому ничего хорошего.

   – Что ты скажешь в свое оправдание?

   – Катись к черту, – огрызнулся Гамлет. – Я объяснюсь с тобой после того, как избавлюсь от отцеубийцы!

   – О, как интересно! – Лаэрт отшвырнул разряженный дробовик и в его руках вдруг оказалась хромированная «беретта-м». Дуло пистолета смотрело на Гамлета, а острие сабли оказалось направлено на короля.

   – А отец был прав в отношении вас. Что-то совсем сгнило в королевстве датском, как я погляжу. По улицам, как у себя дома, разгуливают фашисты, в монаршей семье все друг друга сожрать готовы... Похоже, мое участие ни к чему, прибудь я на пару минут позже, вы бы и так сами порешили друг друга.

   – Ну почему же, вы очень даже вовремя!

   Раздавшийся из-за спины Лаэрта голос заставил Гамлета вздрогнуть. В развороченном дверном проеме высилась фигура в черных доспехах с раскинувшим крылья германским орлом на груди. На ее плечах подобно крыльям лежал тяжелый кожаный плащ с алым подбоем. Генерала Каупиша окружали закованные в броню немецкие солдаты. Заметив направленный на него десяток автоматических винтовок, Лаэрт опустил оружие.

   – Генерал, вы не представляете себе, как вы вовремя! – радостно приветствовал его Клавдий.

   – Сидеть! – рявкнул Каупиш, стоило только королю приподняться ему навстречу.

   Клавдий побледнел, начиная соображать, что сейчас поводов для радости может серьезно поубавиться.

   – Что ж, ваше величество, вынужден с прискорбием вам сообщить, что союзные вам германские войска подавили мятеж юного Лаэрта...

   Треск автоматных очередей прервал монолог Каупиша. Изрешеченный пулями Лаэрт рухнул под ноги Клавдию, заливая пол кровью.

   – ...однако не успели спасти членов королевской семьи, павших от руки предателя, – закончил Каупиш, брезгливо отмахнувшись от окутавшего его порохового дыма. – А потому с этого момента Дания переходит под контроль оккупационных властей, которые примут все меры к подавлению остатков мятежа и восстановлению движения войск Тысячелетнего Рейха в направлении Скандинавии.

   Каупиш снял с носа маленькие черные очки, полностью скрывавшие его глаза, и пол под ногами Гамлет покачнулся. Ни белков, ни зрачков за ними не было – провалы глаз заполняла густая чернильная тьма.

   – Вы... вы... – Клавдий побагровел и схватился за подлокотники трона. – Вы все это время меня обманывали! Пакт был фальшивкой!

   – Мой дорогой король, – улыбнулся Каупиш, поднимая руку. – В этом мире условия диктует тот, на чьей стороне сила. Судьба стран вроде Дании – склониться перед властителями таковой силы или навеки сгинуть...

   Гамлет успел спустить курок прежде, чем Каупиш дал команду на расстрел. Неожиданно для самого Гамлета из дула пистолета вырвалась струя огня, расплескавшаяся по стене рядом с солдатами Каупиша. Оружие оказалось заряжено флогистоновыми патронами. В генерала, окутавшегося темным коконом эгиды, Гамлет, к сожалению, не попал, но посеял панику в рядах немцев.

   Впрочем, паника продолжалась считаные мгновения. Солдаты Каупиша перегруппировались, закрыв собой генерала, и открыли ответный огонь. Свинцовый ливень нещадно крошил древнюю каменную кладку и остатки стекол. Залегший за троном Гамлет успел сделать единственный выстрел, лишь слизнувший со стены несколько старых гобеленов.

   А затем шальная пуля срикошетила от стены и впилась в плечо принца.

   Кровь выплеснулась из раны, заставив разжать ладонь, и пистолет Холмса скользнул на пол. Гамлет дернулся было к нему, но тут же получил еще одну пулю, на этот раз прицельную, в грудь.

   Не в силах сдвинуться с места, он лежал, прижавшись щекой к ледяному полу. Перед ним распростерлись, уставившись пустыми мертвыми глазами в потолок, Гертруда и Кладвий. Гамлет криво усмехнулся – то, что он рассчитывал сделать сам, за него завершили немцы. Вот только мать было жалко. Хотя, вряд ли они бы ее пощадили. Хорошо хоть Офелия у Холмса, быть может, он успеет вывезти ее из страны...

   Размеренные удары подкованных железом сапог метрономом отдавались в голове у Гамлета. Он поднял голову и уставился в зрачок направленного ему в лицо дула, такой же бездонный, как провалы в черепе фон Каупиша. У Гамлета возникло чувство, что он смотрит в глаза самой тьме и та тянет к нему свои извивающиеся щупальца – такие же, как у профессора М. с картины Дали над камином Холмса... Сопротивляться этой иллюзии сил у принца не было, и ему оставалось только криво усмехнуться.

   Но выстрела не последовало. Второй раз за день многострадальная оконная арка была подвергнута насилию. Остатки рам разлетелись в щепы, и в тронный зал вкатился здоровенный черный шар, усеянный острыми шипами. Издав оглушительный треск, шипы выстрелили в стороны, прошибая немецкие доспехи, как бумагу, и выплескивая фонтаны кровавых ошметков. Десяток солдат разом оказались пришпилены к стенам, как огромные уродливые насекомые в коллекции гиганта-энтомолога. Со стен посыпались старые щиты, а один из шипов угодил в цепь, держащую люстру на двести свечей. С воистину сатанинским лязгом звенья цепи лопнули, и на пол обрушилась трехсотфунтовая гора стекла.

   – Всех порву, суки! – взревел шар знакомым голосом и выпустил наружу руки с зажатыми в них восьмимиллиметровыми пулеметами Викерса. – Мочи нацистскую сволоту!

   Вслед за руками, показалась голова Ватсона, а стоило ему встать на ноги, как тронный зал огласился невероятных грохотом. Очереди из пулеметов смели всех оставшихся немцев, заодно довершив начатый ими варварский акт уничтожения древних реликвий королевской семьи.