Текст книги "Misses Scandals (СИ)"

Автор книги: Missis_Happy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

====== Лалиса ======

Я смотрела впереди себя, стойко сжимая пластиковую палочку, которая разрушила весь мой заново собранный мир. Мне двадцать четыре – в сумке лежал положительный результат на беременность и рекомендации врача, а тест с двумя полосками, зажатый в пальцах, словно измываясь, смотрел на меня. «Ну что, убедилась?».

– Господи, – я вспыхнула, почувствовав, как дрожат колени, как внутри меня происходит борьба. Это реальность? Или очередной сон. Может, я брежу?

Я не знала, что теперь делать – когда этими новостями оглушили сегодня по телефону, наш менеджер отвел меня в сторону и красноречиво дал понять, что время на раздумья практически не осталось. Мы били чарты своим новым синглом, выступления были распланированы на несколько месяцев вперёд. Никакого упоминания беременности и ребёнка. Когда ты молодая звезда мирового масштаба, в твоем расписании они не значатся.

– Блять, – я почувствовала новую волну ужаса, захватившую меня, спершую дыхание. Менеджер дал мне всего сутки оповестить отца ребенка и обсудить текущий расклад вещей, а затем он собирался связаться с его менеджером и доложить о нашем решении; на носу элитное мероприятие, где я и девочки обязаны были презентовать новую песню. Репетиции довольно изматывающее занятие, особенно для молодой матери, практически недопустимое. Они не хотели рисковать зазря.

Я сделала единственную разумную вещь – набрала его. Набрала отца своего ребёнка, чтобы рассказать о том, как наши с ним карьеры могут покатиться в Тартарары, стоит СМИ разнюхать о моем положении. Они и без того не особо жаловали меня после инцидента на утреннем шоу, когда миллионы пар искушённых глаз видели бледное, недовольное и осунувшееся лицо, с плохо замазанными синяками под глазами. Хейтеры воспряли ото сна и высказали в секции комментариев, какая я фальшивая и неискренняя, как мне глубоко все равно на фанатов. Когда ты айдол, у тебя нет права на болезнь или плохое самочувствие, но от обиды так отчаянно хотелось закричать в ответ: «попробуйте радоваться жизни, когда вас с периодичностью в два часа мутит!».

Я отложила тест на стиральную машину, мысленно подбирая слова. Что можно было ему сказать? Должна ли я сама решить, что хочу оставить ребенка? Хочу ли я вообще детей?

Надо было смотреть правде в глаза – мне недавно исполнилось двадцать четыре, я сама ещё ребёнок, и никогда о таком серьёзном шаге не задумывалась. Мы с ним оба неглупые, знали, откуда и как появляются дети, но всегда были ужасно осторожны. Как же так вышло?

– Лиса? – прорезался его голос сквозь гудки; я расслышала нотки недовольства и укора. – Нельзя звонить на этот номер, ты же знаешь.

– Прости, – слова застряли в горле, однако мне хватало смелости начать диалог, – это важно.

Он замолчал, чуть помедлив с ответом и верно выискав коморку, чтобы поговорить без любопытных глаз. Послышался довольно характерный хлопок двери, он разлепил губы и сделал глубокий вздох.

– Что случилось? – Ему не удалось скрыть внезапное волнение за спокойным тоном.

– У тебя съёмка? – выпалила я, лишь оттянув неизбежное. Мне стало тяжело дышать, желудок неприятно свело от нервов, весь вес тела теперь удерживала утварь спереди.

– Для рекламы, да, – он податливо ответил, сгладив углы напора, хотя в голосе все ещё теплилось нетерпение, – но ты ведь не для этого рискнула набрать мой рабочий телефон, верно, Ли-са?

Я устало вздохнула, левой рукой облокотившись о раковину. В голове вихрем метались слова, тщательно выстраиваемые в такое сложное предложение.

– Ты абсолютно прав, не для этого, хотя мне приятно услышать твой голос…

– Теперь я взволнован не на шутку. Ну же, скажи мне, что стряслось?

Это было непросто, ужасно непросто, собрать себя в кучу и уверенно сказать ему:

– Я жду ребёнка, – как что-то привычное сорвалось с губ, оглушив своей правдивостью.

Чёрт... Это было вслух. Я слышала, как эхо отразилось от стен ванной комнаты, слова словно повисли в воздухе. На другом конце провода послышался звонкий стук, как если бы банка с краской или алюминиевое ведро упали на пол.

– Повтори, – его моментальная реплика заставила меня понять, что последнюю мысль я озвучила слишком рано, совершенно не подготовив его. Моя левая ладонь инстинктивно опустилась с раковины на живот, такой плоский, и слегка надавила на то место, где в моем понимании, мог быть ребенок. Неужели там действительно кто-то рос? Развивался? Собирался стать моим сыном или дочерью? Меня мутило, и в прямом и в фигуральном смысле. – Если это пранк, то мне пиздец как не смешно.

– Я не шучу, Чонгук.

Тишина. Кажется, он хаотично обдумывал каждое сказанное мною слово. Когда я услышала эту новость впервые, то тоже впала в ступор и поддалась немой панике, не зная, что делать. Ему следовало дать время для того чтобы привыкнуть к мысли о беременности; и даже если очень хотелось поторопить его с ответом, пришлось себя сдержать.

– Я жду ребёнка. От тебя Чон Чонгук, – послушно повторила я, плотно прижав ладонь ко губам.

И прежде, чем мне удалось услышать желанную реакцию или даже усталый вздох в ответ, ко рту подкатил ком тошноты, который не получилось сглотнуть. Я судорожно глянула на экран и совершенно случайно перепутала кнопки, сбросив вызов. Хотя тогда это уже не имело никакого значения – через считанные секунды мои внутренности сжались, а непереваренный обед вырвался наружу.

До ушей донесся звонок телефона, с моей любимой мелодией «Эйфория», но было не до него – я чувствовала себя разбитой и подавленной, меня снова ужасно полоскало.

Желудок оказался, на счастье, практически пустой, так что единственное, что отправилось наружу: чай, яблоко и остатки витаминов для беременных, которые я выпила сравнительно недавно. Неважно, какое решение мы, в конце концов, примем, сейчас мне следовало соблюдать предписанию врача. Для себя же, чтобы чуть-чуть улучшить состояние. Я включила сильную струю воды, послушно подставила лицо и прополоскала рот под напором; раздался звонок, вновь столь же требовательно.

Я даже не пришла в нормальное состояние, когда приняла вызов Чонгука, перекрыв поток льющейся воды. Мое тяжёлое дыхание говорило само за себя.

– Мне стало плохо, – лишь отрезала я, исключив нелицеприятные подробности и легко ударив себя ладонью по щекам. Соберись, Лиса, – ужасно не хотелось тебе так сообщать, а потом сбрасывать трубку.

– Я покупаю билеты в Сеул, – он сказал это слишком уверено, будто был непреклонен в своём решении. В голосе Чонгука слышался ледяной холод. – Буду через два часа.

– Чон...

– Я сказал, буду через два часа. Ты дома?

– Д-да.

– Оставайся там и никуда не уезжай. И ничего с... этим не делай.

Я едва сдержала в рвущуюся наружу истерику. Да, чем скорее мы бы с ним поговорили, тем лучше, но у него все ещё оставались обязательства перед работодателями и ребятами. Слишком плотно у BTS было забито расписание, вряд ли съёмку могли перенести на потом беспроблемно. Это встало бы особняком в дальнейших планах группы и добавило ненужную нагрузку.

– Послушай, Чонгук, – голосом попыталась скрыть под лживой уверенностью дрожь. Я уселась на край ванны, так как не могла в таком состоянии больше стоять, – эта ситуация никуда не денется. У нас осталось минимум шестнадцать часов, прежде чем решить то, что мы будем делать дальше. Закончи съёмку, пожалуйста.

– В каком смысле «что будем делать»? – обеспокоенно спросил Чон. Я слышала, как он растерянно подбирает то, что уронил ранее, поскольку оно громыхало в унисон с его словами. Мне стало не по себе. Неужели он не видел вариантов?

– Ты настаиваешь на аборте? – задала я свой самый страшный вопрос. Даже не верилось, что мы вообще рассматривали это как возможность…

– Что? Нет! – сказал он, с особым усилием выделив последнюю фразу, – Господи, Лиса, просто дождись меня дома. Это – не телефонный разговор.

– Я никуда не пойду, – заверила его, обвив себя руками, – но пообещай мне закончить съёмку.

– Плевал я на этот рекламный фотосет, – чуть яростнее выдал Чонгук. Он с нехарактерным ему напором произносил гласные в слове «фотосет», – я сделал на сегодня достаточно. Пожалуйста, просто дождись меня.

– Хорошо, – я сползла вниз, в ванну, устало изучив потолок. Рука все ещё сжимала ткань у пресса.

– Я скоро буду.

Телефон характерно оповестил меня частыми гудками, о том, что Чонгук сбросил вызов. Разговор был на этом окончен.

Меня охватила ужасная паника, потому как за пару часов вся жизнь перевернулась с ног на голову. Я едва ли успевала переваривать информацию, точнее, не успевала совсем, как с каждой минутой возникало что-то новое. Может быть... Может быть, Чонгук и прав в том, что вариантов не находилось, и проще всего был от этого избавиться?

«Это твой ребёнок, Лиса», – пронеслось в мыслях, – «называй вещи своими именами, ты хочешь убить свое дитя».

Я перекинула ноги через борт ванны, приподнявшись на локтях, чтобы уместиться в ней. Теперь мое тело полностью находилось в купальне, в весьма неестественной позе.

Медикаментозный аборт стоил пятьсот долларов – сравнительно недорого, учитывая то, что некоторые брендовые вещи в моем гардеробе превышали эту цену в полтора раза. Да и вообще, деньги в данном случае не являлись главной проблемой.

Тур. Группа. Даже две. Оставлять беременность было эгоистично, верно ведь? Я никогда не планировала становиться матерью в двадцать четыре. Особенно от Чона Чонгука, известного айдола и кумира миллионов, на пике его карьеры.

Несомненно, когда-нибудь потом, лет так через шесть, мы могли созреть к семейной жизни, к ребёнку и домашнему быту. Осознанно подойти к этому, сдать необходимые анализы, готовиться...

Я была опустошена внутри.

– Мне страшно, – сказала вслух, не особо понимая для чего.

Я быстро глянула на запястья, подумав о том, что при помощи острого лезвия и двух полосок можно было навсегда забыть о проблемах. И даже если мне и стало отчаянно страшно, лишать себя жизни не хотелось. Слишком жадно я её желала прожить.

Телефон все ещё бездвижно лежал в руках; с фотографии мне приветливо улыбалось лицо Чонгука с сердечком, сделанным большим и указательным пальцем. Я вышла из раздела «звонки», и решила абстрагироваться от реального мира в интернете, прочесть или посмотреть что-то отвлекающее и весёлое.

Мой смышлёный смартфон выдал интересную статью в предложенных: «Десять историй аборта. Женщины делятся своим опытом». А говорили ещё, что нейросеть плохо работает. Я, не раздумывая, нажала на ссылку, не ожидая с первых же строк увидеть кипу фотокадров из различных музеев с видами эмбрионов и остатками зародыша после физического аборта на более позднем сроке. Интервью с женщинами шло только после столь неприятных картин. Меня замутило.

Я поспешно перелезла через ванну, направившись ближе к выходу, и вновь склонилась над унитазом. Перед глазами все ещё стояли слезы, меня захватил ужас от увиденного. Желудок давно уже опустел и теперь просто рефлекторно сжимался с каждым новым рвотным позывом. Пальцы до ломоты в костях впились в ободок.

«Я не смогу», – пронеслось в мыслях, – «ещё семь месяцев, я просто не вынесу».

Из глаз прыснули слезы, меня настигло понимание, что больше сдерживать в себе истерику не получится. Стоило телу чуть отдохнуть и расслабиться, как я сорвалась ментально. Громко всхлипнула, наверное, даже слишком, полностью отдаваясь своему безумству. Неужели теперь и вправду все кончено?

– Лиса! – из-за двери послышался испуганный голос Розэ, нервно дергающей ручку. – Лиса, открой, пожалуйста.

Но не смогла даже доползти до двери. Тело пробило дрожью, ноги рефлекторно поджались к груди. Я свернулась калачиком на полу ванной комнаты, безуспешно стараясь забыться в своих рыданиях. В следующее мгновение в дверном проеме показалась взволнованная Чеен. Она тут же бросилась ко мне, неловко приземлившись рядом со мной, на колени.

– Тсс, малышка, – нежно произнесла Розэ, прижав свои пальцы к моим щекам, – ты чего?

– Я... – всхлип, весьма громкий, рваный выдох, было очень сложно адекватно продолжать диалог, – …Все испорчено. Все сломалось...

– Чонгук тебе это сказал? – уточнила она, озлоблено остановившись на имени молодого человека и положив мою голову себе на грудь. – Мы разберёмся с ним, не волнуйся. Тебе нельзя волноваться. Этот недоделанный донжуан вообще пожалеет, что посмел посмотреть в твою сторону.

– Он не виноват, – я неуверенно пыталась объясниться, почувствовав, как слезы продолжали катиться по щекам, – он ничего не сказал... Я просто... Я все испортила. Я испортила BlackPink.

Чеен успокаивающе провела рукой по моим спутанным темным волосам. Она явно не разделяла того же мнения, хаотично стараясь унять возникшую истерику. Но было поздно, платину чувств прорвало. За все то время подозрений и мыслей, за эти сложные несколько часов, которые я переваривала идею о материнстве. Слишком много всего накопилось внутри...

– Чонгук летит сюда, – сообщила я, подруге, поспешно утерев слезы и громко пришмыгнув носом, – Я просто выпалила новость... Он, наверняка, сорвал сьемки и летит сюда. И все из-за меня-я-я.

В открытом дверном проеме показались обеспокоенные Джису и Дженни, не раздумывая присоединившиеся к напуганной Розэ. Одна она, конечно, справлялась с потоком моих рыданий, но не особо успешно. Я была непреклонна в своих страданиях.

– Лиса, что с тобой? – нежно спросила самая старшая из Кимов, заботливо дотронувшись до моей макушки. Ответом ей послужила моя неразборчивая реплика. – Дыши, только дыши.

Дженни подняла с пола сотовый, который так некстати остался включенным в виду отсутствия автоблокировки, и обратила особое внимание на статью на экране. Ещё один промах в моём резюме, из-за которого подруге удалось глазами пробежаться по содержимому.

– Ты с ума сошла такое гуглить? – её голос звучал очень разъярено, кажется, она разозлилась не на шутку. – Лиса, в твоём-то положении!

– Это было в рекомендац-и-и-иях...

– В жопу такие рекомендации. – Она уселась прямо передо мной, протянув телефон насупившейся Джису. Та недовольно скривила лицо, по кругу передав его Розэ.

– Ты, правда, об этом думала? – голос Ким тоже стал более твердым. – Об аборте? Хочешь избавиться от ребёнка?

Я вновь сильнее завыла, стыдливо пряча глаза в ладонях. Чеён лишь притянула меня ближе к себе, нашептывая на ухо что-то сугубо успокоительное. Но посторонние звуки не перебивали мои громкие всхлипы, даже разговор подруг и тот доносился обрывками, как будто в тумане:

–... Если это Чонгук её надоумил, то я вырву ему яйца, – отважно заявила Дженни.

– Она думает, что нас подвела, – поспешно пояснила Розэ, убаюкивая меня в своих длинных тонких руках.

– Боже, Лиса, все не так, – сообщила Джису, устроившись рядом и заботливо проведя ладонью по ноге. – У вас будет малыш, это же чудесно. Может немного не вовремя, но это прекрасная новость. Ты нас не подвела.

– Я всё испортила, – уже чётче провозгласила, отмахнувшись от прозвучавших слов как от самой грязной лжи. Мне просто повезло с тем, что у меня такие чуткие и понимающие подруги, чтящие семейные традиции. Руки невольно стали опускаться, обнажив лишь боль в карих заплаканных глазах остальному миру.

Я не хотела убивать своего ребёнка. Я не хотела убивать свою карьеру. Я ничего этого не хотела и не планировала...

– Нужен стакан с водой. А лучше отвести её на кухню, – скомандовала Дженни, поднявшись с колен первой. – Ей нельзя так нервничать.

– Лиса, послушай меня, – воззвала к моему разуму Чеен, успешно заглядывая в глаза, – это всё не одна большая ошибка. Мы не злимся. Мы поддерживаем. Мы хотим этого малыша также равнозначно, как и ты.

– Это правда, – сказала Джису, обхватив лицо руками, чтобы не рассеялось внимание. Её пальцы мертвой хваткой держали мою челюсть, – все образумится, мы совсем справимся. Нам только нужно, чтобы ты сейчас успокоилась.

– Я... Я... – Не могла сказать и слова, удрученно всхлипывая на каждую свою реплику, мой взгляд беспомощно расфокусировался. – Нет, я...

– Да, Лиса, – отрезала Дженни, скрестив руки на груди и важно оценив моё состояние, – ты сильная. Ты справишься. Сама не раз говорила, что мы не группа, а семья. Как возможно отвернуться от семьи в такое сложное время?

Я предприняла ещё несколько не самых удачных попыток успокоиться, отчаянно быстро шмыгнув носом. Дышала, как можно чаще и глубже, сведя новые порывы к слезам к минимуму.

– Ты бы сделала то же самое для любой из нас.

Розэ поняла, что в таком состоянии со мной вообще бесполезно разговаривать; она слабо кивнула Джису, и в следующее мгновение они вдвоём подняли меня на ватные ноги. Я вся тряслась. Кажется, даже была на грани падения в обморок.

Мы кое-как дошагали до кухни за несколько длинных секунд, затем девочки поспешно усадили меня на высокий стул, заставив упереться ладонями в столешницу. Дженни протянула чашку только что налитого чая с мелиссой и мятой. Розэ привстала с краю, чтобы следить за моим состоянием, пока Джису отошла в сторону, кого-то поспешно набирая в телефоне. Истерика отступила, но на её место довольно быстро пришёл стыд.

– Ты как? – уже более спокойным голосом уточнила Розэ, заботливо проводя пальцами вдоль позвонков. Я дрожащими губами отпила напиток, ощутив, как тот теплом разлился по горлу.

– Ужасно, – отчаянно призналась я, – меня воротит даже от самой себя, я подвела вас и ломаю карьеру Чонгука. Мальчики из БТС меня возненавидят.

– Они не посмеют, – с уверенностью в голосе заявила Джису, как-то поспешно присоединившись к нам, – мы лично отымеем любого, кто в такой деликатный период скажет хоть что-то.

– Отымеем? – Розэ с недоверием глянула в сторону Дженни, поскольку это она, с большей долей вероятности, научила Джису столь красочному английскому слову. Ким отмахнулась от претензии в качестве ответа.

– Может быть тебе чего-то хочется?

– Например, огурцов или маслин?

– У тебя ничего не болит?

– Кажется, тошнить меня больше нечем, – с большой горечью отметила я, прервав поток заботливых вопросов, – хочется только лечь и забыться.

Розэ придвинула свободный стул ближе к столешнице и взобралась на него, своей теплой рукой накрыв мою ладонь.

– Лиса, ты нас очень напугала, – призналась Пак, взглядом обведя остальных подруг в комнате, словно в поддержку своих слов, – пожалуйста, не делай так больше. Ничего ужасного не произошло. Даже наоборот... Это чудо, это новая маленькая жизнь.

– Представляешь, кто-то унаследует твои чудесные ямочки на щеках, улыбку Чонгука, – воодушевленно добавила Джису, – а как ребенок будет танцевать или боксировать...

Эта мысль отдалась безумной нежностью по всему телу, я рефлекторно положила руку на ещё плоский живот, ощутив волну странной радости. Картинка была слишком притягательна, слишком хороша, чтобы в неё поверить.

– Это будет один из красивейших детей, – отметила Дженни, облокотившись на стол и протянув свои пальцы к нашему с Розэ замку из ладоней, – какие весёлые у него будут дяди и тёти.

– Уверена, Чимин обязательно захочет быть крестным.

– Или Джин.

– Или Тэхен.

Свободную руку я приложила к губам, в попытке унять разыгравшиеся эмоции. Настроение у меня поменялось быстрее, чем погода за окном. Сейчас на душе среди массивных грозовых туч выглянуло солнышко, однако неизвестно, надолго ли оно там задержится.

– Я так благодарна вам, девочки, – сообщила я, смело подавив в себе новую волну слёз, – как же я вас не заслуживаю...

Джису нависла на нас сверху, дружелюбно притянув и Чеен и меня к своей груди.

– В нашей компании и так уже есть два ребёнка, – она оставила беглый поцелуй на моей макушке и бессовестно потрепала причёску Розэ, – подумаешь, одним больше. Как-нибудь справимся.

– А теперь тебе бы полежать и отдохнуть, – обратилась ко мне Дженни, подарив нам одну из своих приветливых улыбок, – а то если будущий папаша увидит твое состояние, то нам придётся его откачивать.

– Это же Чонгук, его в любом случае придётся откачивать.

– Джису!

– Шучу, Розэ, – она ухмыльнулась, подбадривающе сжимая нас в кольце из объятий.

– Она права, – я едва различимо улыбнулась, – кажется, он разгромил кладовую, когда услышал эту новость. Не представляю, что с ним будет, когда мы встретимся лично…

– Я поняла, крестным нужно сделать Намджуна, – выдвинула теорию Джису, игриво подмигнув нам, – не могут же три ребёнка воспитывать другого. А у него есть опыт в воспитании, как-никак, вырастил шесть парней.

~

– Лиса-а, – протяжный голос, такой нежный и ласковый, зазвучал над моим ухом, – пора просыпаться, соня.

Я вздрогнула от едва различимого прикосновения к щеке и неспешно распахнула глаза. Чай с мелиссой от Дженни и теплые разговоры девочек магическим способом на меня подействовали; а может организм просто не выдержал подобную истерику и дал себе возможность чуть-чуть отдохнуть.

Как только дезориентация в пространстве прошла, на минуту, мне захотелось, чтобы всё увиденное утром осталось обыкновенным сном. Однако улыбчивая Чеён своей бескорыстной заботой напомнила о реальности положения. О реальности моего положения.

– Я чуть-чуть задремала, – я непонятно зачем начала оправдываться перед подругой, потуже закутавшись в накинутый во сне кардиган, – простите меня... О, девочки куда-то ушли?

Розэ грациозно встала с подлокотника – на который перед этим оперлась бедром, чтобы меня разбудить, – и чуть отошла в сторону. Я поджала колени к груди и приподнялась на локтях.

– Тут к тебе посетитель, – аккуратно произнесла она, отступив ещё левее. Передо мной замаячил темноволосый красавец в худи и пальто. По его лицу я поняла, насколько сильно он остался измотан утренней съемкой, перелетом и вчерашним выступлением на шоу.

– Чонгук, – сорвалось с губ до боли знакомое имя. Дыхание сперло. Мир закружился.

– Могу вас оставить? – тактично уточнила Розэ, приготовившись, если что, самозабвенно меня защищать.

– Чеен, это приватный разговор, – чуть, смелее заявил мой парень, сделав несколько шагов навстречу к дивану, – я был бы благодарен, если бы ты оставила нас наедине.

– Я хочу услышать об этом от Лисы, – она недовольно изогнула бровь, подарив ему холодное приветствие глазами.

– Я буду в порядке, Розэ. Спасибо.

Чеён бросила в сторону Чонгука ещё один красноречивый взгляд, весьма агрессивный, стоило заметить, прежде чем скрыться в коридорах нашего дома. Сердце защемило, я почувствовала, как желудок сжался в один комок. В комнате повисла пугающая тишина.

– Всё... Всё нормально? – запнувшись, спросил Чон, нервно спрятав ладони в противоположных рукавах кофты. Чонгук так переживал, что мне самой стало не по себе.

– В какой-то мере, – я постаралась сохранить спокойствие и одарила его подбадривающей улыбкой, – вообще-то, мне уже даже лучше.

Чонгук быстро разлепил руки, поспешно заведя ладонь в чёрные как смоль волосы, и чертыхнулся.

– Я весь полет думал о том, как начать этот разговор, но теперь я здесь… И понятия не имею, что могу тебе сказать, – он все также держался на расстоянии, словно опасаясь подойти. Это расстояние причиняло боль нам обоим, – ты злишься?

– Только на себя.

Чонгук явно выглядел обескураженным из-за моего столь быстрого и уверенного ответа. Я ощутила, как снова захотела разреветься, но перед ним слезы отчего-то не могли вырваться наружу. Сейчас диалог и без того оставался напряженным, в добавок, Чон всегда начинал паниковать, когда видел, как девушки плачут.

– Почему?

– Я... – Фраза бы вышла до жути клишированной: «Я разрушила наши карьеры, я разрушила все, над чем мы так много и долго работали», так что не решилась озвучить продолжение вслух. – ... Разве ты сам не видишь?

– Для того чтобы зачать ребёнка нужны двое, тебе не кажется, немного несправедливым принижать мою роль в этом процессе?

Я истерично хихикнула – конечно, он не хотел шутить – и подалась вперёд, уцепившись пальцами за первую попавшуюся подушку. Мне удалось прикрыть свой живот, будто самое уязвимое место на теле, будто мне не хотелось допускать парня к нему. Взгляд Чона инстинктивно опустился.

– Что мы будем делать? – без промедления спросила я, нервно накрутив прядь волос на указательный палец. – Точнее... Ты ведь хочешь семью?

Он обескураженно потоптался на месте, а затем в два счета оказался у дивана, облокотившись о подлокотник. Теперь его лицо возвышалось надо мной ровно так же, как и Чеен несколько минут тому назад. Мое тело неконтролируемо вздрогнуло и чуть отдалилось от него, будто Чонгук мог причинить опасность. Он, конечно же, заметил это, растерянно оставшись на своем месте.

– Только честно, – тихо добавила я, не сводя с него пристального взгляда, нервно сжав в своих тисках подушку. Глубоко в душе, мне не хотелось слушать ответ. Потому что я его знала.

Его губы беззвучно прошептали «блять», и я тут же поняла, что застигла парня врасплох своим вопросом. Чонгук склонил голову, обдумывая каждую будущую фразу, а затем вздохнул. Он был загнан в угол.

– Не сейчас, – уверенно заявил он, подняв свой взгляд и заглянув мне в глаза в надежде на реакцию, – точнее, у меня уже есть семья. И ты в неё входишь. И для пока, такого могло бы быть достаточно.

Легче не стало, ведь столь уклончивый ответ говорил о намерениях красноречивее всех остальных слов. Я сглотнула нервный ком, поспешно уведя взгляд в сторону, чтобы не выдать своего разочарования. Это «пока» означало для сегодняшнего дня «нет».

– Понятно, – я осунулась, мечтая уткнуться в подушку и забыться в новой порции громких всхлипов. Но мне приходилось смотреть правде в лицо, мне приходилось с этим мириться вместо того, чтобы в отчаянности сдаться.

– Значит, это аборт? – теперь была его очередь добивать своими сложными вопросами. Знаю, что говорить такое было нелегко, но слушать и осознавать ещё тяжелее. Я чуть помедлила с ответом, судорожно выводя на бархатной подушке пресловутые узоры. Дала себе время разобраться в дилемме.

Глубоко внутри я знала, что все естество единогласно приняло решение ещё в ту минуту, когда мне сообщили о ребенке. Это уже жило во мне; я пробыла с ним под сердцем больше месяца, хотя узнала о его существовании лишь считанные часы назад. Оно обосновалось в утробе, развивалось, частичка меня и моего любимого. Я ничего толком не понимала, но, кажется, бескорыстно и глубоко любила столь малое и беззащитное создание. Это была та самая любовь с первого взгляда, чистая и искренняя. Мое лучшее и смелейшее творение.

– Нет, – вздрогнув, ответила я на вопрос, не ожидая от себя такой непреклонности. Пальцами до побелевших костяшек стянула облицовочную ткань подушки, – Чон, прости, но я не хочу этого делать. Не смогу.

Чонгук удивлённо взглянул на меня, широко распахнув свои темно-карие глаза. Он несколько помедлил, а затем глубоко и облегченно выдохнул, вновь в уставшем жесте убрав мешающиеся волосы.

– Я весь полет не мог смириться с тем, что ты заговорила о прерывании беременности, – пояснил Чон, нетерпеливо стуча носком ботинка по дивану, – я бы поддержал тебя в любом случае, но так боялся, что ты решишь сделать аборт.

Я недоумевающе на него посмотрела. Чуть не подавилась собственными слюнями.

– Так ты не хочешь... Убивать его? – слова дались мне довольно тяжело, однако это стоило озвучить. Их сокрушительная сила заставила Чонгука действовать.

– Нет, конечно, – он резво спустился с подлокотника, ко мне, на мягкое сиденье, и накрыл своими пальцами ладонь, – это все было ужасно неожиданно, но... Нет. В ту секунду, как ты мне сообщила, я даже не подумал об этом. Мне стало страшно из-за ответственности, и я начал размышлять о новом доме, твоем изматывающем расписании и плохом самочувствии. Поэтому, когда ты сказала про аборт, я... Решил, что ты его хочешь сделать.

– Кажется, у нас вышло страшное взаимонепонимание. Но… Ты ведь осознаешь, что сейчас мы говорим о том, чтобы оставить... – испуганно не договорила я, чуть сильнее сжав ладонь своего парня. Он был так серьёзен и сдержан, мне стало не по себе от своей неадекватной реакции.

– Я не понимаю, почему ты продолжаешь принимать во внимание другую альтернативу, если мы оба не хотим её рассматривать, – ласково продолжил Чонгук, аккуратно прикоснувшись к лицу и проведя большим пальцем по моей щеке, – Боже, у тебя такой милый румянец.

– Говорят для беременных это нормально, – неловко сообщила я, почувствовав, как готова утонуть в его объятиях сейчас же и закрыться носом в родной изгиб шеи. Я бесконечно благодарила всех и вся за него. – Это точно?

– Тебе заверить юридически?

– Твоих слов будет достаточно, – устало отметила я, не сдержав своей счастливой улыбки.

Чонгук заметил, что я больше не шарахалась от его прикосновений, поэтому поспешно притянул меня к себе, привычно покрыв щеку поцелуями. Он был такой тёплый, домашний и спокойный, безумно мужественный. Я никогда не видела его столь ответственным и важным прежде. Это хорошо – хоть кто-то из нас должен иметь здоровую голову на плечах.

– Прерывание беременности на раннем сроке стоит пятьсот долларов.

– Замолчи, – он разъярено рыкнул, не оставив между нашими телами даже небольшого расстояния, – сколько раз мне нужно повторить, что я хочу оставить этого ребёнка? Нашего ребёнка. Хочу воспитывать его с тобой.

– Я пытаюсь сделать так, чтобы ты не пожалел, – вырвалось у меня, необоснованно, – ведь ты все ещё можешь сойти с этого корабля. Мы молоды, знамениты и... Я не знаю, какое ещё «и» мне стоит тебе предложить, чтобы ты понял, в какую игру ввязался.

– Мы вместе отправились в свободное плавание, – чуть яростно прошептал он, отстранился и уступчиво взял в руки мои дрожащие пальцы. В следующее мгновение я почувствовала его пухлые губы на своих костяшках, – Лиса, не уверен, что ты вообще знаешь меня достаточно, раз такое предлагаешь.

Я виновато притянула его к себе, скрепляя наш союз терпким и солёным поцелуем. Слезы радости все же выплеснулись наружу, как бы мне не хотелось обратного. Пальцы блуждали в волосах Чонгука, мои губы нещадно горели. Я хотела, чтобы это мгновение просто никогда не заканчивалось.

– Ну и чего ты плачешь, Манобан? – ощутив на лице слезы, поинтересовался Чонгук, прикоснувшись своим лбом к моему и трепетно щекоча кожу кончиком носа.

– Я чувствую себя так, будто выиграла миллион долларов, – сообщила я, поспешно утерев мокрые дорожки рукавом кашемирового кардигана, – потому что ты мой парень, Чон Чонгук.

– И отец твоего ребенка, – чуть дерзко бросил он, притянув меня к своей груди, сомкнув руки на пока ещё очерченной талии.

– Ты даже не представляешь, как приятно это сейчас звучало.

– Я-то как раз могу. – Его одеколон просто одурманивал меня совместно с близостью тела.

Я прикрыла глаза, почувствовав силу и уверенность от своего молодого человека. В нем была осознанность, смелость и решительность, он так разительно поменялся с нашей первой встречи. Я поняла это лишь сейчас, хотя всё в буквальном смысле происходило на моих глазах: из веселого и беззаботного юноши он вырос в настоящего мужчину.