Текст книги "Не святой отец"

Автор книги: Мишель Роман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Мишель Роман, Каз Бреккер
Не святой отец

Глава 1
«Впервые увидев»

Майкл перестал сжимать кулаки и открыл глаза. Водитель вез его уже больше трех часов и вот, наконец, впереди показались очертания фамильного замка. Его тюрьмы, так будет правильней сказать. Он знал, что проведет в этом месте следующие три, а то и больше месяцев. Майкл старался не думать о плохом.

Все началось с появления ночных кошмаров. Он сильно потел и выкрикивал что-то бессвязное почти каждую ночь. Родители обеспокоились состоянием сына, они приняли решение отправить его к психотерапевту, но это не слишком помогло. Если быть откровенным, Майкл просто солгал специалисту. Он говорил, что слышит голоса, что в темные ночи, когда он погружен в глубокий сон, видит странные пугающие миры.  Но дело было в другом, точнее, не только в этом. Кошмары действительно были, жуткие, изнурительные, но у них все же была первостепенная причина, они не появились из неоткуда. Дело было в его постыдном (как он всегда считал) секрете, грехе, за который обязательно попадешь в ад, если не сможешь его победить или на худой конец утаить от других.

Майкл не сразу догадался, что с ним не так, что отличает его от других юношей. В четырнадцать лет, в католической школе для мальчиков, где он учился, впервые прошел урок сексуального воспитания. Набожные преподаватели сухо, без сальных подробностей пытались объяснить возбужденным мальчишкам, что такое секс и, когда, и с кем им можно заниматься. Целый час учитель говорил, о пенисах и вагинах, не называя их напрямую, а вуалируя глупыми синонимами по типу "мужское естество", и "женское лоно". Тогда-то Майкл впервые понял, его в этом увлекательном рассказе интересует лишь это самое "мужское естество"…

Автомобиль въехал через витые ворота с вороном к центральному входу в замок. Огромная территория напугала Майкла, он вдруг подумал "Где мне спрятаться?" Каменное строение времен 17 века казалось открытым всем ветрам, и будто сам этот ветер будет шпионить за Майклом все оставшееся время. Парень дернул головой – этот непроизвольный жест выработался сам собой, став почти конвульсивным, – пытаясь прогнать странные мысли и смело вышел из автомобиля. Он поежился, прочувствовав на себе всю скорбь пришедшей осени. Последние полгода стали для него невероятно тяжелыми. В начале сентября, начиная новый учебный год, ему еще казалось, что проблеск надежды на спокойствие и нормальное сосуществование с самим собой возможен, но ближе к осенним каникулам, когда ему сообщили, что отправляют, по сути, в исправительную ссылку в отдаленную семейную резиденцию, вера в лучшее полностью иссякла. Весь мир сейчас, включая плохую погоду, будто настроился против него. И как не странно, Майклу было все равно, что будет дальше.

– Теперь вы в надежных руках. – Безучастно отчеканил водитель, седеющий мужчина лет пятидесяти.

Майкл кивнул и направился к центральному входу, минуя фонтан и высокие кусты с дикими розами. Он бывал в этом месте всего раз, тогда ему было около шести. Майкл помнил лишь, как однажды, сорвал розу, поранился, о шипы и его сильно отругали. В этот приезд  на крыльце парадного входа его ждало несколько человек. Старшая гувернантка – он понял, что она здесь главная по ее строгой одежде и слегка вздернутому подбородку, –  отчего казалось, она с высока смотрит на всех, а так же немногочисленная прислуга в черных сдержанных одеждах свободного кроя, садовник и высокий молодой парень в рясе.

Майкл замер. Его взгляд буквально застыл на молодом человеке. Такого красивого парня он еще не встречал. Служитель веры смотрел на него с теплотой, но как-то строго. Нервно сглотнув, Майкл заставил себя отвести взгляд от молодого священника и продолжил путь. Когда он уже было, хотел войти в дом, его остановила чья-то сильная, но нежная рука.

– Добро пожаловать, Майкл! Мы очень вас ждали. Надеюсь, ваше пребывание будет счастливым и долгим. – Это был парень в рясе.

"Долгим". Майкл придал этому эротический, совсем неуместный подтекст у себя в голове. Его греховная фантазия словно сделала прыжок в голове. Сам Майкл, святой отец и его поднимающийся член… "СТОП!" Приказал себе юноша. Он и вправду одержим демоном, как говорили родители! Нельзя забывать, зачем он прибыл сюда! Очищение разума и сердца, во имя чистоты и непорочности.

Глава 2
«Другой грех»

С того момента, как Майкл приехал в фамильный замок, прошла неделя. Почти ничего интересного за все это время не происходило. Время тянулось медленно и уныло. Он подолгу бродил по здешним окрестностям, заново изучал каменное строение, в котором теперь жил и заставлял себя читать молитвы три раза на дню. Иногда он думал, что это и вправду помогает. Как только обычное течение мыслей внезапно нарушала какая-то, казалось бы, невинная, эротическая фантазия, парень брался за библию и читал первый стих на раскрытой странице. Мирное, благочестивое время, за исключением одного случая, а точнее взгляда, замеченного парнем в свою сторону. На второй день пребывания в фамильном дворце, где обитатели по большей части представляли собой взрослых, даже пожилых людей, молодой человек заметил юную девушку. Кейт. Она вместе с матерью работала прислугой, в основном ухаживая за приусадебными постройками и садом на территории замка. Кейт редко бывала непосредственно в стенах старого дворца, но когда она появлялась, все ее внимание, почти бесстыдное, было обращено в сторону нового обитателя, Майкла.

Кейт, как и парню, восемнадцать, может на год старше. Русые волосы, стройная фигура и чудесные серые глаза. В них читалась странная диковатость, почти одержимость. Майкла это влекло. Когда она смотрела на него, он чувствовал связь с этой, по сути, незнакомкой. И она, будто без слов, понимая его, улыбалась уголками губ. И вот, однажды, поздним вечером, когда Майкл собрался принять ванну в огромной купальной комнате с собственным камином, Кейт пришла ему на помощь.

Майкл стоял у дверей ванной, в небольшом помещении, предназначенном для переодевания, он ощущал себя немного растерянно, не зная, где взять чистые полотенца и прочие вещи для купания. Это было глупо, но эти мелочи его жутко бесили. Молодой человек стянул с себя теплую вязаную кофту цвета крови и уже потянулся к пуговице на джинсах, когда без стука к нему вошла Кейт. Она держала в руках два белых полотенца, а поверх мыло, шампунь и расческу. Девушка даже не пыталась притвориться незаинтересованной, напротив, она с жадностью разглядывала полуобнаженного парня. Служанка медленно заскользила глазами сначала от бугорка в области промежности, затем выше, перебирая взглядом, словно пальцами, каждый сантиметр его торса. Чуть задержалась на груди и беззвучно хихикнув, посмотрела ему прямо в глаза.

– Спасибо. – Растерянно промычал Майкл.

Что он почувствовал в этот момент? Определенно неловкость, но и странное, пугающее чувство вожделения. Голос в голове принялся твердить: "Не смей думать об этом, ты знаешь – это грех!" Но чувства оставались немы к голосу разума. Майкл ловил взгляд Кейт всю неделю, он знал, что интересен ей, но только сейчас, когда они остались наедине, юноша понял что хочет совершить запретное.

"Просто поблагодари ее снова, забери принесенные вещи и иди в ванную. Смой с себя порочные мысли". Убеждал он себя. Так Майкл и поступил. Не глядя в лицо девушке, парень почти выхватил из ее рук полотенца и пулей заскочил в ванную комнату. Он слышал за спиной, как падают остальные вещи, звук эхом отразился от стен. "Черт! Ну и придурок!" Выругался он про себя, надеясь, что Кейт просто посмеется над ним и уйдет, больше не показываясь на глаза.

Парень осмотрел представшую перед ним ванную. Ее смело можно было бы назвать мини-бассейном. Выполненная из того же камня, что и стены замка, она беззвучно взывала погрузиться в нее. Над поверхностью воды пританцовывал пар, вода казалась черной и по-адски горячей. Он спустил джинсы, схватился за резинку трусов и… замер. Его член стоял колом. Первое, что он почувствовал – стыд. Ему было почти физически больно смотреть на свое мужское естество, находящееся в эрегированном состоянии, точно грех уже был на половине пути к его сердцу. Возбуждение – плохо! Он знал это, так говорили учителя в школе, но дьявольская истома волной прокатилась по его телу и он, не сдержавшись, обхватил ствол члена рукой. Всего пару движений, ничего такого! Он немедленно остановится…

– Ты забыл… – в ванную вошла Кейт и замерла, не договорив.

Майкл тут же плюхнулся в воду, стараясь оказаться к девушке спиной, дабы она не заметила его позора. Он тут же откинул голову назад, бессмысленно пытаясь сделать вид, что ничего не произошло, сосредотачиваясь на приятных ощущения от горячей воды. Прошло несколько минут в тишине, юноша был уверен, прислуга ушла, но еще через минуту он вдруг почувствовал, как над ним кто-то навис, а после ощутил руку, тянущуюся к паху.

"Что мне делать?" вспыхнула мысль в его голове, ее перебило бешено колотящееся сердце. "Немедленно останови ее!" рычало сознание. Но Майкл продолжал сидеть в ванной с раскинутыми по краям руками и откинутой головой.

Девушка нежно обхватила член рукой и играючи начала опускаться то вверх, то вниз. Майкл не смог сдержать стона. Это было божественно! И в то же время дьявольски неправильно, но останавливать Кейт он не хотел. Она продолжила ему дрочить, иногда играя пальцами на яичках. Юноша чувствовал невероятно смешанные эмоции: желание достигнуть пика и стыд за то, что происходит. Кейт ускорила темп и когда он уже подумал, что вот-вот кончит, она сделала то, чего он меньше всего ожидал: девушка приставила палец к его анусу и осторожна начала проникать внутрь. Это было невероятно! Первая, острая боль быстро прошла и по телу от бедер и выше, понеслась дрожь. Кейт ввела палец почти на полную длину и принялась то проникать, то почти до конца вытаскивать его. Майкл извивался на ее руке, словно бес, впервые испробовавший человеческой плоти. Губы его были искусаны в кровь. И когда парень решил, что достиг пика наслаждения, Кейт снова обхватила свободной рукой член Майкла. Она имела его одним пальцем и дрочила другой рукой. Почти в слезах, он кончил через пару секунд. Густая жидкость выстрелила из воды и угодила Кейт прямо на оголенное предплечье.

– Я закрою за собой дверь. – Только и сказала она, покидая тяжело дышащего парня.

Майкл так и лежал, не открывая глаз, ощущая, как отливает неповторимая волна блаженства, и место занимает стыд. Но еще хуже было то, что он понял после неожиданной разрядки. Майкл представлял во время мастурбации святого отца, Фриза, увиденного в первый день приезда в замок. Если демон, вселившийся в Майкла, и существовал в реальности, то сегодня он одержал над ним победу.

Глава 3
«Генри»

Семья Майкла крайне религиозна. Он с раннего детства воспитывался в строгости и страхе перед грехом. Мать Аннализа – холодная пуританка, посещавшая католическую церковь дважды в неделю, не баловала сына нежностью. Ее главной догмой всегда являлись слова: «Чем сложнее нам живется на этом свете, тем лучше будет жизнь на том».

Она искренне верила в то, что люди, существующие в иной парадигме ценностей, не ставящие Бога и душу в центр мироздания, не достойны царствия Божьего и соответственно ее уважения. Однако это не мешало Аннализе не отказывать себе во вполне человеческих, даже порой непристойно – дорогих тратах на себя. Говоря простым языком, наша благочестивая дама была транжиркой. Аннализа любила раскошенную жизнь. Сумки самых известных брендов, пиджаки и юбки (больше остальной одежды, предпочитаемые нашей святошей), украшения и дорогие рестораны. От всего этого великолепия, так презираемой ею мирской жизни, она не могла отказаться. Аннализа не видела для себя противоречия в том, какие ценности она исповедует и деньгах выбрасываемых на ветер во имя роскошной жизни.

Майкл рано понял: заботы от матери ждать не стоит. Она, кажется, намеренно старалась избегать общения с сыном, проводя большую часть времени в ресторанах, посещая благотворительные вечера религиозных собраний и томясь в модных бутиках Лондона, где делала не простой выбор между PRADA и Chanel. Будучи малышом, Майкл не понимал что эта женщина его мать. Это слово, конечно, произносилось, ему указывали на строгую женщину, именуя ее главным термином в жизни любого ребенка, но внутренне он этого не ощущал. Год за годом пропасть между родителем и чадом неумолимо росла. Обращаясь к ней за советом, лаской, столь необходимой юному созданию, Майкл неизменно получал в ответ цитату из библии или безучастие. Его воспитывали нянечки, прислуга, близкие и дальние друзья семейства, поэтому падение по наклонной было почти предначертано судьбой. И так, к пятнадцати годам, исключенный к тому времени уже из двух образцово показательных школ с религиозным уклоном, Майкл оказался один на один с собой. В шикарном доме с прислугой и полным отсутствием контроля. Аннализа была занята Богом и собой, ей было невдомек, что сын ступил на безвозвратную тропу дозволенности, а значит в ее понимании – грехопадения.

"Одержимость" Майкла, как ее впоследствии будут называть, началась именно с Генри Смита. Мысли о сексе, шутки в каталитической церкви касающиеся гомосексуальности, частая мастурбация, все это было лишь естественным путем взросления, который Майкл и сам осознавал, но вот появления Генри в его жизни, в Лондонском особняке, перевернуло все с ног на голову.

В тот год в их доме работала женщина по имени Амелия Смит, она отвечала за поставку продуктов и готовку. У нее был сын Генри, в детстве он частенько оставался у матери на работе, и они много времени проводили с Майклом, играя и дурачась. Но затем Генри переехал к отцу, с которым у Амелии сложились не простые отношения после развода. И так, наши герои не виделись больше десяти лет. Их встреча состоялась под рождество, когда большая часть обслуживающего персонала проводила время  со своими семьями, а мать и отец Майкла, как всегда, отсутствовали.

Амелия собиралась отмечать рождество в доме, где работала, она всегда была добра к Майклу, хоть и держала вынужденную дистанцию из-за занимаемого положения. Думается, женщина жалела всеми брошенного черноволосого юношу, недавно исключенного из школы и готовящегося к переходу на домашнее обучение. Она весь день делала покупки, крутилась на кухне и лишь ближе к вечеру обратилась к Майклу с вопросом, не будет ли он против, если к ним присоединится ее сын Генри, недавно вернувшийся в Лондон от отца. Майклу было все равно. Он не ощущал праздничного настроения и планировал, поужинав, уйти в свою комнату пораньше. Когда наступило время спуститься за стол и разделить трапезу с Амелией и Генри, Майкл находился в поникшем настроении. Его уже больше недели после исключения одолевали тяжелые думы; мать гневалась и угрожала ему строгим католическим институтом для трудных подростков далеко от Лондона. Отец по обыкновению не проявлял заботы. Жизнь стала казаться унылой и безнадежно пустой. Майкл не чувствовал себя нужным для этого мира.

И вот, в рождественский вечер, он спускается в столовую и видит повзрослевшего друга детства, превратившегося из тучного малыша в статного юношу с широкими плечами. Перед его взором предстает темноглазый блондин с высокими скулами и чуть проступившим пушком на щеках. Генри сидит над тарелкой с ужином, и серебряная вилка кажется нелепой в его больших красивых руках.

Это было столкновением воспоминаний о детской дружбе и новым, взрослым трепетом. Генри больше не был абстрактным персонажем, с которым когда-то Майкл играл в игрушки, теперь они оба были юношами. И это осознание взросления и естественного желания пугало Майкла, но так же и чертовски манило. Он поприветствовал мать и сына и присоединился к трапезе. Ужин шел своим ходом. Они говорили немного, темы были поверхностными и светскими. Амелия хвалилась достижениями Генри в футболе, а он в свою очередь предпочитал помалкивать, иногда бесшумно посмеиваясь нарочито – хвалебным речам матери. Майкл сразу догадался: Генри совсем не такой паинька, как хотела показать Амелия. Чего стоил один только свежий шрам над правой бровью, нелепо скрываемый под пластырем. У юноши явно был сложный характер, и сдерживало его от естественных проявлений одна только мать, сидящая по правую руку. Майклу было страшно и одновременно интересно находиться с Генри за одним столом, он не мог поверить, что друг детства стал чужаком, опасным и притягательным одновременно.

– Твоя мать все такая же стерва? – посреди разговора вдруг с улыбкой выпалил Генри. Он смотрел на Майкла в упор, темные глаза искрились восхищением от заданного не к месту вопроса.

– Генри! – тут же побледнев, вступилась Амелия, но он будто этого не заметил, его испытующий взгляд приклеился к Майклу.

– Наверное. Я вижу ее не чаще чем тебя! – нашелся Майкл, пытаясь выдержать взгляд блондина напротив.

Через секунду они оба улыбались. У них возникла связь, неповторимая и пугающая. Они оба знали – шансов нет, быть кем-то серьезным друг для друга невозможно, но обоим стало понятно: притяжение сильнее духа.

После ужина Майкл захотел в туалет, он выбрал тот, что был на первом этаже, ближе всего к столовой. В уборной он несколько раз умылся холодной водой, заметил библию на столике у зеркала и, подумав, что нужно бы прочесть молитву, быстро прогнал надоевшую идею из головы. Он расстегнул ширинку и достал мягкий член, намереваясь пустить струю, когда почувствовал, что к нему присоединились. Майкл обернулся, не убирая член. Это был Генри, он медленно подошел к нему, точно был в туалете один, и без стеснения достал свое достоинство. Он принялся ссать в унитаз Майкла, даже не глядя на него. Ситуация была очень странной для пятнадцатилетнего хозяина особняка, он еще никогда не видел чужого пениса и уж тем более не задумывался, насколько правильно стоять так близко к парню оголив половые органы.

– А ты подрос. – Ухмыльнулся Генри, на долю секунды покосившись туда, куда обычно парням смотреть на других парней запрещено.

Он стряхнул последнюю каплю мочи, убрал дружка в трусы и, не застегивая ширинку на джинсах, оставил Майкла в одиночестве. Темноволосый подросток еще час после его ухода разрывался между двумя вопросами: подрочить или почитать молитву?

Глава 4
«Шестнадцатилетние»

После рождества Майкл и Генри не виделись больше месяца. За это время Майкл успел еще больше испортить и без того натянутые отношения с родителями, заявив, что не хочет больше посещать церковь и в гневе признался, что вообще сомневается в существовании Бога. Реакция не заставила себя долго ждать. Его карманные расходы были урезаны вдвое, ему запретили гулять вдали от дома, и лишили доступа в интернет. Тогда для него настали действительно темные, депрессивные времена. Дело было не в деньгах и социальных сетях, нет, это мелочи! Он четко осознал – его свободу варварским образом ограничивают, оправдывая это волей мифического существа живущего на небесах и коротающего время за придумыванием наказаний для «грешников».

Он сидел в своей комнате сутками, забирал еду что оставляла для него у двери Амелия, ел не чувствуя вкуса и снова ложился в постель. Мыслей не было. Не было вообще ничего. Как только он хотел, о чем-то подумать, этот не хитрый процесс его тяготил. Казалось, мысли весят тонну, ему было не осилить выстроить и простую логическую цепочку. Груз апатии не давал Майклу шанса выбраться из кокона несчастья, и через какое-то время ему стало и вовсе все равно сможет ли он вообще из него когда-то выбраться.

Постель. Еда. Занавешенное окно, за которым беспрерывно льет Лондонский дождь.

Однажды вечером к нему в комнату без стука ворвался Генри. Без приветствия и извинений. По светлым волосам стекали капли дождя, делая их темнее. Он, очевидно, сильно спешил сюда, щеки раскраснелись от резкой смены температуры и от кожи исходил еле заметный пар. Майкл впервые за долгие недели что-то ощутил. Первой была очередь потрясения конечно, но за этим пришло и другое чувство. Интерес. А значит, он все еще жив.

– Чем это так воняет? – бесцеремонно, как всегда, возмутился блондин, попутно стягивая с себя промокшую насквозь толстовку.

Майкл смотрел на него одно долгое неловкое мгновение, жадно впившись в обнаженный торс парня глазами. Кожа Генри была светлой и гладкой, мускулы отчетливо выделялись и когда он поднял руки вверх, дабы окончательно избавится от мокрой одежды, пресс напрягся так, словно он позировал для обложки женского журнала. Его нельзя было не хотеть. Майкл, борясь с собой, зажмурился и уткнулся лицом в подушку, отвечая парню с такой тяжестью, словно тащил на себе автомобиль, а не формулировал слова:

– Это от меня. Кажется, я сдох, но ты не обращай внимания, располагайся на моей могиле.

Генри хихикнул. Майкл услышал, как блондин стягивает тяжелые ботинки, затем джинсы. Сердце стало учащенно биться. Майкл, вдруг, посмел подумать, что Генри хочет заняться с ним сексом, будто он пришел сюда спасти его и заодно трахнуть, но он знал – друг детства не из таких. Он слышал от Амелии, о девушке Генри и, как они счастливо живут в Америке, куда он сбежал к отцу. «Глупый, глупый мерзкий педик!» – ругал себя Майкл. «Ты будешь гореть в аду за такие мысли, даже если Бога нет, ты все равно угодишь в ад, думая так о старом друге!»

– Ты, блин, когда в душ последний раз ходил? А, не важно, двигай задом! – Генри плюхнулся на кровать рядом с Майклом, отбирая половину одеяла и подминая под себя вторую подушку.

– Какого… ?

– Ой, да не надейся, святоша, мне просто нужно согреться, на улице льет, как будто восьмиклассницы увидели меня без майки! – забасил рядом с ухом Генри. Его действительно потряхивало от холода, Майкл ощутил, как друг пытается держать дистанцию между ними, но желание согреться все же заставляет его быть ближе. – К тому же я бы не стал к тебе приставать, пока ты пахнешь, как сумка футболиста, из которой неделю не доставали тренировочные кроссовки.

"Ну зачем говорить все это, а!?" Взревел про себя Майкл. "Почему он просто не может быть нормальным парнем, который ведет приличные разговоры и не представляет из себя тупого неандертальца?"

" И почему меня это бесит и нравится одновременно?"

– Ты из-за предков своих кукухой поехал?

– Я не поехал… кукухой. – Раздраженно ответил Майкл.

– Тогда почему ты не выходишь из комнаты уже месяц? Мне мамка сказала, просила зайти…

– А, тогда понятно, почему ты приперся сюда! Амелии угождаешь.

– Неа. Точнее не только поэтому.  Мне надо чтобы ты меня засосал.

Майкл поднялся над подушкой и ошарашенно уставился на Генри. По лицу того было понятно, он говорит всерьез, кажется, он сам не понимает, что так удивило Майкла. Они лежали в полумраке, раздетые и один из них буквально произнес "Мне надо, чтобы ты меня засосал!" Это был не сон! Неужели Генри..?

– Да нет, не в том смысле! – наконец-то дошло до Генри, что так смутило приятеля. – Ты чего! Мне нужно, чтобы ты оставил мне засос на шее, позлить мою бывшую. Мы расстались до рождества и я, вспылив, улетел к матери в Лондон. А сегодня, увидел ее фотку в инсте, где она лижется с каким-то гандоном. Мне нужно заставить ее ревновать.

Вся энергия, внезапно вспыхнувшая в Майкле с неожиданным приходом Генри, резко улетучилась. Внутри снова, будто ничего не было. Ни органов. Ни чувств. А на что он надеялся? Будто Генри такой же испорченный, как и он, будто друг детства, чувствует тоже влечение? Греховные мысли привели его в ловушку, о которой твердили родители и учителя. Он такой один. Пора смериться с одиночество и ненужностью.

– Я никогда не… – тихо, бесцветно начал Майкл.

– А в этом деле и не нужно быть гением. Я покажу.

Генри перевернулся на бок и, упираясь локтем в матрас, навис над Майклом. Тот, вдруг, пожалел, что не заставил себя сходить в душ. Неприятный запах немытого тела явно не способствовал завоеванию симпатии пусть и у гетеросексуального друга. Но все было, как было. Они и реальность вокруг. Генри внимательно смотрел на Майкла сквозь полумрак, он не шутил, как обычно бывало, и даже ехидно не ухмылялся. Друг был пугающе серьезен. Он наполовину откинул одеяло и медленно потянулся к Майклу, осторожно, будто прикасается к дорогому фарфору, обхватил лицо большой ладонью.

– Представь, что твои губы – это губы человека, живущего последние минуты на земле, а шея партнера – бокал вина, который он пожелал испить напоследок. – Темные глаза Генри мерцали, отражая свет уличного фонаря за окном. Майкл не мог дышать, не мог шевелиться.

– Это так просто, смотри.

Генри медленно потянулся к шее Майкла, сначала было прикосновение губами, затем бледной кожи коснулся язык. Генри втянул остаток воздуха между плотью друга и своим ртом, отчего Майкл закатил глаза от удовольствия и не смог сдержать стон. Блондин продолжал посасывать небольшой участок шеи, осторожно сокращая и без того крохотное расстояние между их телами. Он держал Майкла в тисках своих рук, крепко, но аккуратно и с уважением. Казалось, это длилось долго, но по факту заняло не больше тридцати секунду. Генри резко отстранился и уставился на Майкла так, словно только что рассказал самую смешную шутку на свете и ждал реакции.

– Я, наверное, не смогу также. – Возвращаясь из дурмана опьянительной нежности, выдавил Майкл, заметив, как постыдно дрогнул голос.

– Ничего сложного. Попробуй, дружище. – Генри произнес это так буднично, точно все друзья этим занимались, не вкладывая и капли эротизма в неловкость ситуации.

– Ладно.

Генри отклонил голову набок, предоставляя Майклу правую сторону шеи, он с интересом следил за тем, как стеснительно друг подается вперед, облизывая пересохшие губы. Майкл втянул воздух и, закрыв глаза, припал к плоти друга детства, стараясь действовать точно, по продемонстрированной ранее инструкции. Генри пах дождем и собой. Запах был чудесным, почти наркотическим. Майкл, не отрываясь от процесса, почувствовал, как кровь приливает к члену. Ему стало страшно, что его нездоровую реакцию раскроют, но он не хотел останавливаться. Парень покусывал и присасывался к Генри с уже нескрываемым возбуждением. Ему казалось, будто он дитя, впервые припавшее к груди матери. Сердцебиение зашкаливало, член стоял колом, но страх быть отвергнутым, если решится пойти дальше, был сильнее!

– Думаю, хватит! – хихикнув, остановил Майкла Генри. – Засос чуть было не перешел в отсос.

Старый добрый Генри Смит вернулся. Черт его побери! 

Блондин вскочил с кровати и принялся одеваться, странно поглядывая на застывшего в растерянности Майкла. Его не смутила страстность друга, скорее он не ожидал такой реакции и теперь глядел на него так, точно затеянный эксперимент показал что-то невообразимое.

– Уже уходишь? – пискляво, жалко вцепившись за надежду на продолжение, спросил Майкл.

– Девичник с ночевкой не мое. – Ухмыльнулся футболист, натягивая ботинки. – Спасибо…эм, за засос!

Генри отсалютовал, приложив два пальца к виску, и уже почти вышел за дверь, когда мысль, пришедшая ему в голову, заставила остановиться. Он снова подошел к кровати и словно зверь поймавший добычу, навис над растерянным Майклом. Пару секунд он просто молчал. Игривая ухмылка не сходила с тонких губ. Затем, он потянулся к шее друга и прикоснулся к тому месту, где краснел свежий засос.

– Кажется, я тебя пометил дружище, ты вроде как теперь мой. – Кривая улыбка сбивала с толку, невозможно было понять, насколько серьезно он говорит. – С днем рождения. Ты же не думал, что я забуду?

Генри рассмеялся и вышел из комнаты, оставив Майкла наедине со взрывом эмоций. Неужели ревность бывшей была лишь поводом прийти? Или Майкл все не так понял и позволил себе влюбиться в друга, с которым у него не было ни единого шанса.