Текст книги "Мы с тобой знакомы, незнакомка...(СИ)"
Автор книги: Миравия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
***
Размах предстоящего торжества впечатлял. Наполированный до блеска паркет отражал свет множества магических светильников, заставляя щуриться, убранство огромного зала поражало изысканностью и богатством. Пока здесь было тихо, но Гермиона знала: через полчаса начнут прибывать гости и пространство вокруг наполнится музыкой, разговорами, воспоминаниями, смехом и слезами, торжественными речами и пафосными воззваниями к собравшимся о необходимости сохранения мира…
Большой бал в Министерстве Магии за прошедшие с момента окончательной победы над Лордом Волдемортом стал доброй традицией: после утренней церемонии памяти у Хогвартса вечером все собирались здесь, чтобы праздновать, прославляя героев минувших сражений.
Соответственно, присутствие последних считалось обязательным, хотя попытки сбежать то и дело предпринимались, и порой – вполне успешно. В прошлом году, уехав в экспедицию в Северные Анды, Гарри категорически отказался возвращаться ради празднования. Два года назад годовщина совпала с чемпионатом мира по квиддичу, который проходил в Китае, и Рон, уже давно будучи вратарём сборной, в этот день летал на метле, а не подметал краями парадной мантии полы Министерства Магии. Да и в этом году он находился в Австралии с командой и не планировал присутствовать.
Только Гермионе никогда не удавалось сбежать: работая в Министерстве, сложно найти весомую причину для отсутствия, хотя она лучше провела бы время за любимой работой в недрах отдела тайн, нежели среди наряженной толпы. Тем более, странный артефакт, нынешний объект её исследований, упорно не желал выдавать свои тайны. Идеальной формы стеклянный шар, словно наполненный негасимым огнём, не был простой игрушкой, однако никакие диагностические заклинания не позволяли понять принцип его действия. Сразу после обнаружения и перемещёния в недра Министерства артефакт был окутан плотной защитой, специально созданной для подобных случаев в Отделе. Она позволяла исследовать со стороны, но не давала магии таинственного предмета вырваться наружу. К коллегам Гермионы нередко попадали вещи с наложенными на них проклятиями, нередко смертельными, и такой шаг являлся жизненной необходимостью.
Загадочный предмет оказался в заброшенном доме в Годриковой Впадине, с которого внезапно несколько недель назад спало заклинание фиделиус. Жившие по соседству волшебники, внезапно узрев рядом незнакомое строение, решили не рисковать и позвали авроров, а те, обнаружив явно магический предмет, призвали специалиста из отдела тайн.
Гермиона за последние дни успела перебрать огромное количество книг, и лишь поздно вечером, накануне приёма в Министерстве, в одном из старинных манускриптов наконец-то отыскала запись о неких сферах разума, скорее похожую на легенду, чем на серьезное исследование. По слухам, создал их Салазар Слизерин, и изначально сфер было четыре. Каждая обладала особенной силой: одна дарила носителю возможность навевать на живых существ сон, наполняя его по собственному желанию; вторая – позволяла ощущать эмоции окружающих; третья давала способности к телепатии; четвертая, самая могущественная, – наделяла даром убеждения. Было сказано, что уходя из школы, Слизерин забрал сферы с собой, и с тех пор их никто не видел, они числились среди навсегда утраченных магических предметов.
Девушка обрадованно выбежала из кабинета, вот только поделиться открытием оказалось не с кем: все коллеги давным-давно ушли домой. Нетерпение съедало, к тому же, судя по старинным записям, эффекты от Сфер Слизерина были достаточно кратковременны, да и жуткого в них ничего не было. Гермиона, зная, что не сможет спокойно отправиться домой, оказавшись на пороге раскрытия уже несколько недель мучавшей её тайны, решилась снять купол защиты и коснуться таинственного шара.
Излишняя осторожность, свойственная начальнику отдела, пожилому магу и ровеснику Дамблдора, за годы совместной работы постепенно пробудила в молодой волшебнице дух противоречия, заставляя временами решаться на поступки, ранее ей не свойственные. Ведь только теперь, когда спящая в ней в школьные годы искорка авантюризма наконец-то вырвалась на свободу, мисс Грейнджер смогла до конца понять склонность Гарри и Рона к казавшемуся неоправданным риску.
Пальцы слегка подрагивали, когда Гермиона провела палочкой над столом, снимая защиту. С лёгким шипением радужная полусфера, на вид хрупкая, но на деле почти несокрушимая, растаяла, открывая доступ к заветному объекту исследований.
Шар тускло мерцал, внутри него неспешно переливались всполохи огня, выплетая замысловатые узоры. Девушка протянула руку и коснулась поверхности. Казавшееся со стороны абсолютно гладким стекло под пальцами ощущалось подобно бархату. И по-прежнему ничем не желало себя выдавать.
Несколько наложенных заклинаний позволили убедиться, что шар действительно одна из Сфер Слизерина, артефакт, влияющий на разум человека. Однако какой из? Проверить было не на ком. Со вздохом Гермиона отняла руку и вернула защиту: она всё-таки оставалась мисс Грейнджер, и была слишком здравомыслящей, чтобы уносить артефакт из Министерства.
На следующий день её неудержимо тянуло к таинственной сфере, но девушка заставила себя посвятить время сначала краткому традиционному визиту в Хогвартс, а затем – сборам на бал. И теперь она шла через ещё пустой зал, но мыслями оставалась там, несколькими уровнями ниже, в небольшой комнате под сводчатым потолком…
– Гермиона, – раздался мягкий низкий голос Кингсли Бруствера, Министра Магии. – Ты традиционно приходишь рано!
– Я не настолько люблю всеобщее внимание, чтобы заявляться, когда вся толпа в сборе, – усмехнулась девушка. Протягивая руку, она вдруг ощутила глухое раздражение, но не своё: похоже, Кингсли мучили какие-то проблемы. – Что случилось?
Мужчина дёрнул головой, потом отвёл глаза.
– Не хотел говорить до праздника… – сморщился он. – Не люблю портить настроение хорошим людям.
– Что случилось? – повторила Гермиона.
– По программе взаимного сотрудничества с отделом тайн Министерства Магии Франции к нам пребывает гость, – сдался министр. – Твоё руководство в курсе.
– Да, мистер Илстоун мельком упоминал об этом. – Кивнула волшебница, недоумевая, какие тут могут возникнуть сложности. – Такие программы – традиция, я сама провела в Италии почти год.
– Вот только боюсь, имя сотрудника тебя не обрадует, – вздохнул Кингсли. – Я пытался протестовать, но ничего не вышло – формально он оправдан и никаких претензий мы предъявить не можем.
В обычно уверенном голосе министра звучали нотки тревоги, а лицо то и дело перекашивала гримаса.
– Кто? – нахмурилась Гермиона.
– Малфой, – выдохнул Кингсли, – Драко Малфой.
Гермиона заставила себя глубоко вздохнуть: бывшего школьного врага она не видела уже лет семь, с тех пор как он, окончив школу, покинул остров. Гарри как-то бросил мимоходом, что слизеринец осел во Франции и не собирается возвращаться. Похоже, сведения устарели…
Думала ли она о нём эти годы? Нет. Слишком многое изменилось, слишком больны были потери, чтобы до сих пор хранить былые обиды. Малфой причинил немало боли ей, Гарри и Рону, но потом его мать спасла Гарри, и Поттер выступил в защиту Малфоев. Гермиона заставила себя забыть, пусть и не всегда получалось. Лишь иногда, осенью, в особенно длинные одинокие ночи, она просыпалась от кошмаров, в которых снова лежала на холодном полу одного из залов Малфой-мэнора, а над ней стояла Беллатриса. Отголоски застарелой боли опять скручивали в спирали тело, выворачивая сознание наизнанку, заставляя желать лишь смерти. И сквозь пелену беспамятства на неё снова и снова с презрением смотрели серые льдистые глаза слизеринца.
Девушка вздёрнула подбородок, беря себя в руки, усилием воли отгоняя давние воспоминания.
– Я не задействована в программе обмена, у меня своя работа, – безразлично произнесла она. – Так что присутствие мистера Малфоя вряд ли близко коснётся меня. Вот только терпеть оскорбления я не собираюсь.
– Я разговаривал с ним, – глухо ответил Кингсли. – Знаешь, с трудом узнал даже. Если изменились все мы, он изменился тоже. Может, всё будет не так плохо?
– Посмотрим, – с деланным равнодушием пожала плечами волшебница. – Спасибо, что всё-таки предупредил. Лучше так, чем ненароком столкнуться с Малфоем у собственного кабинета.
Раздавшийся бой часов не дал министру ответить. До беседующих волшебников донесся шум из атриума: начинали пребывать гости. С излишней поспешностью Гермиона скользнула в одну из боковых дверей, оставляя Кингсли одного. Следовало выждать минут двадцать, чтобы спокойно появиться среди толпы.
***
Не прошло и получаса, а зал наполнился нарядно одетыми людьми. Слившись с гостями, Гермиона отвечала на приветствия, беседовала с коллегами, бывшими сокурсниками и просто знакомыми – обычное времяпрепровождение для такого вечера. Вот только чем дальше, тем необычнее становились ощущения. Внезапно под милой улыбкой Лаванды Браун ей привиделся злобный оскал, а под равнодушным лицом знакомого аврора скользнуло пренебрежение к маглорождённым. В напыщенных словах речи заместителя министра о великой победе мелькнуло сожаление о минувшем, и некстати всплыло воспоминание о том, что его дядя состоял в рядах пожирателей, и война лишила его существенного наследства, которое было изъято в пользу пострадавших.
Мельком она видела и Малфоя, но из чувства самосохранения старалась держаться подальше, ведь предсказать то, что увидит под его маской, Гермиона могла с известной долей уверенности. В упомянутые Кингсли перемены она верила с превеликим трудом.
Переносить происходящее становилось всё сложнее. Минуты тянулись медленно, словно вода в огромной клепсидре, и каждая капля падала тяжёлым камнем на плечи. Девушка получила возможность сполна увидеть степень царящего вокруг лицемерия, и лишь небольшая толика знакомых осталась прежней по отношению к ней. Кто-то сорвал маски с цвета магического общества, позволяя Гермионе – и, похоже, только ей! – видеть сквозь личины истинную суть и настоящие эмоции людей.
Абстрагироваться от новых ощущений оказалось очень непросто, поэтому далеко не сразу Гермиону осенила догадка о причине происходящего. Похоже, действие сферы не было мгновенным, эффект от прикосновения сказался только теперь, спустя почти сутки, а может, столпотворение вокруг усилило его действие. Это объясняло, почему иначе окружающих видит только она: коллеги её таинственного шара не касались!
Осознавая, сколь тонка грань, отделяющая её от нервного срыва, Гермиона вышла на балкон, к счастью, пустовавший. Магия пространства всегда восхищала волшебницу, и она любила это место: просторная терраса, казалось, находится на высоте нескольких этажей, хотя путь из Атриума в зал не требовал подъема по ступенькам. Тревожно оглянувшись, девушка убедилась, что рядом никого нет, и облегченно выдохнула; нервы казались натянутыми до предела струнами. Оставалось потерпеть не более получаса, и можно будет незаметно сбежать. В данный момент она скорее готова была пережить заново все странствия по лесу на седьмом курсе, если ей разрешат исчезнуть прямо сейчас.
– Тяжело видеть мир без шор, да, мисс Грейнджер?
Из темноты раздался мягкий мужской голос, заставив девушку вздрогнуть всем телом и обернуться. Однако увидеть никого не удалось: тени надёжно скрывали собеседника, а может, и не только они.
– Не бойтесь, я не причиню вреда. – Баритон зазвучал улыбкой, и Гермиону накрыло мягким, уютным теплом. – Сейчас солгать вам невозможно…
– Зачем я вам? – с трудом произнесла Гермиона. – Откуда вы знаете?..
– О Сфере Эмоций Слизерина? – продолжил незнакомец с явственной усмешкой. – Я увидел по вам, что ваши нежные пальчики касались её поверхности. Поверьте, теперь вы некоторое время тоже будете ощущать тех, кто с ней знаком. Не бойтесь, эффект временный, но понимание останется, если научиться им правильно пользоваться…
Голос успокаивал, гася костёр паники. Посыпал пеплом спокойствия яркие угли разочарования в окружающих. Хотелось слушать и слушать, оставшись на открытом прохладному ветру балконе навсегда, и не возвращаться обратно во враждебный мир.
– Вы же умная ведьма, не зря работаете в отделе тайн, – продолжил тем временем мужчина. – И если подумаете, поймёте, что никаких сюрпризов не последовало сегодня. Разве вы увидели что-то неожиданное от самых близких? Не верю. А зачем думать об остальных? Они того не стоят, право.
– Они же общаются со мной на работе, при случайных встречах – улыбаются… – беспомощно начала возражать она.
– Конечно, сложно быть героиней войны, – баритон зазвенел иронией с оттенком полыни. – Все успешные люди умели приспосабливаться. Сейчас вы – сила. Ваши друзья – на коне. На остальных стоит махнуть рукой. Какое вам до них дело? Человек одинок по своей природе. И счастье, когда есть близкие, а они у вас есть. Настоящие. Которые всегда рядом.
– Зачем вы говорите мне это? – встрепенулась Гермиона, стараясь стряхнуть с себя действие удивительного голоса. Казалось, она поддавалась некой магии, обволакивающей, убеждающей в правоте собеседника.
– Я излагаю вам прописные истины, мисс Грейнджер, – усмехнулся собеседник. – Любая эмоция людей – это ответ. Только вы не отдаете себе в этом отчёт. Разве вы испытывали к той же мисс Браун иные чувства, кроме равнодушия, лёгкого презрения и жалости?
Девушка молчала: возразить было нечего. Незнакомец был, несомненно, прав, однако никогда она не решалась признать это столь прямо. Приличия, воспитание – всё это создавало маски, нередко абсолютно далекие от истинных эмоций человека. И не ей было кидать камни – она эти маски тоже носила очень давно, в совершенстве освоив эту науку, растеряв излишнюю наивность и научившись закрывать свой внутренний мир в плотный кокон, куда доступ имели лишь самые близкие, и то не всегда.
– Нет, я в этом уверен, – мягко продолжил тем временем невидимый собеседник, так и не дождавшись ответа. – Так почему вы в ответ ждёте иного? И зачем вам оно? Временами случаются чудеса, искрой возгораясь даже между незнакомыми людьми, развеивая все законы… куда магии до них! Хотя они случаются так редко…
Голос становился всё более вкрадчивым, раздаваясь теперь прямо за спиной. Гермиона даже ощущала мягкое дыхание мужчины на обнаженных плечах, рождающее мурашки по всему телу.
– Чудеса? – хрипло переспросила она.
– Разве любовь не чудо? – отпарировал мужчина, нарочито удивляясь её недогадливости. – Я слышал, профессор Дамблдор считал это чувство главной магией. Оно не подчиняется законам магии и крови, оно просто возникает… Может быть ласковым и нежным, может опалять страстью. Хотя люди и эти чувства научились изображать, не так ли? Министерство всегда полнится слухами, но я не слышал, чтобы молва связывала с кем-то вас. Вам знакомо это чувство?
– Нет, – неожиданно для себя самой ответила она.
– Жаль. – Теперь уже не дыхание, а губы коснулись кожи на плече, рождая волны дрожи. – Я хотел бы пробудить его в вас. Все оттенки – и нежность, и страсть… Каждый имеет право на заветное желание, и моё вы теперь знаете…
Гермиона дёрнулась, пытаясь обернуться, но тщетно: руки в чёрных перчатках аккуратно, но твёрдо сжали её плечи. От прикосновения губ к коже кидало из жара в холод, она точно знала: таких чувств ей никогда не приходилось испытывать ни с кем. Здесь не было место сомнениям: все покровы были сорваны, эмоции обострены до предела. Самообладание держалось на тонкой нити: прежняя Гермиона потонула в потоке ощущений, отбросив панцирь здравомыслия и осторожности. И теперь яркий огонь чужих чувств, пожирал её, словно неосторожного ночного мотылька, влетевшего в костёр.
– Сегодня волшебная ночь, – прошептал голос. – Я мечтал о ней слишком давно. И не мог упустить шанс. Я ведь тоже ношу маску, обязан носить. Как и вы, правда? А сегодня они сняты…
Ответить не получилось: на лицо легла ладонь, закрывая глаза, и в следующий же момент сильные руки развернули Гермиону, а её губ коснулись чужие губы, словно отвечая на потаённое желание. Поцелуй казался безумием, окуная девушку в чистый пламень чувств.
Через несколько мгновений всё закончилось. Она была свободна, а лёгкий ветерок стал напоминанием о незнакомце, ушедшем по-английски.
Внезапно воздух показался промозглым, от недалёкой Темзы повеяло сыростью. Вернулся шум, напоминая, что Гермиона находится в центре громадного города. Исчезло волшебство. А на глазах навернулись непрошеные слёзы.
Лишь несколько минут спустя, наконец-то осознав, что провела на балконе слишком долго времени, девушка шагнула обратно в зал. И сразу поняла, что действие Сферы исчерпало себя: всё вокруг потускнело, становясь обыденным и привычным. Навалилась непереносимая усталость, ноги налились тяжестью.
– Гермиона, – раздался голос Гарри. – Что случилось? Ты весь вечер сама не своя. Неужели новость о Малфое настолько тебя выбила из колеи?
– Просто не выспалась вчера, – через силу улыбнулась волшебница. – А день выдался длинным…
– Как твоя работа? – понимающе улыбнулся друг. – Судя по всему, сидела ты в отделе до ночи? Нашла что-то?
– Да, нашла, – кивнула Гермиона, невольно улыбаясь. – Только давай не сейчас – я хочу исчезнуть. Прикроешь?
– Герою надо выйти на свет? – хмыкнул Гарри. – Ладно, убегай. Совершу ещё один подвиг. Пойду пообщаюсь с Малфоем и Кингсли. Породим новую волну сплетен.
Мягко поцеловав друга в щеку, девушка скользнула прочь, устремляясь в небольшую комнату, откуда дверь вела прямо в Атриум. В текущем состоянии она боялась аппарировать: слишком многое случилось.
Уже выходя, она заметила Малфоя и министра, к которым действительно направился Гарри. Черная мантия слизеринца была застёгнута наглухо, выражение лица – ровное и спокойное. Словно ему неведомы никакие эмоции – ни плохие, ни хорошие. Хотелось понять, что прячется именно под этой маской, но подавив любопытство в зародыше, Гермиона вышла за дверь и скрылась в зеленом пламени ближайшего камина.
***
Следующие дни выдались суетными и напряжёнными. Гермиона поведала коллегам о найденных сведениях, но так и не решилась признаться им в своём безрассудном поступке. Исследования вышли на новый виток, однако теперь мистер Илстоун внимательно приглядывал за подопечными, не позволяя им и на йоту отступать от правил техники безопасности. Волшебнице приходилось сдерживаться и следить за словами, дабы не выдать своей чрезмерной осведомлённости.
Однако гораздо сильнее, чем совесть, Гермиону терзало любопытство. Долгими вечерами она тщательно, пользуясь думосбросом, вспоминала каждую подробность разговора на том балконе. Не оставалось сомнений, что тот странный человек её неплохо знает, и отнюдь не по статьям в «Ежедневном пророке». Стоило предполагать его присутствие в ближайшем окружении. Из лёгкого цинизма, пропитывающего фразы, можно было сделать вывод, что, обретая житейскую мудрость, он прошёл через нелёгкие испытания. Уже не был мальчиком, но стал мужем. Возможно, не раз разочаровывался, и горько. И хорошо познал житейскую истину о несотворении кумира. Мелких деталей набралось немало, только складываться в опознаваемый образ они не желали: Гермиона была уверена, что такого человека среди её окружения нет. Забавно, но лучше всех получившийся собирательный образ подходил Гарри, но в том, что он и незнакомец – разные люди, она была уверена.
Последний свято хранил свою тайну: ни письма, ни записки, никакой весточки, хотя после столь многообещающего эпизода стоило их ожидать. Девушка вглядывалась в лица, вслушивалась в голоса, но ни в одном не обнаруживала знакомых нот, мягкости и льстивых интонаций, обволакивающего бархата эмоций. Проходили дни, а выбросить из головы разговор, и особенно те чувства, упорно не получалось.
Иногда приходило ощущение, близкое к отчаянию, и тогда, оставаясь по вечерам в одиночестве на работе, Гермиона ловила себя на стремлении вновь снять защиту и коснуться сферы, призвав её силу помочь в поисках неизвестного.
Пока она держалась, но терпение истончалось день за днём…
Словно мало было поводов для раздумий, для Гермионы загадкой стал ещё и гость из Франции. Малфой теперь проводил немало времени и в библиотеке отдела, и в хранилище артефактов, так что пересекаться волей-неволей приходилось, и каждая следующая встреча преподносила всё больше сюрпризов.
Первый раз они столкнулись на следующий день после бала, и Гермиона вся поджалась, ожидая колкой фразы или гадости в свой адрес, однако маг лишь кинул в её сторону пронзительный взгляд, а потом спокойно кивнул и прошёл мимо. Списав ситуацию на присутствие шефа, девушка даже не удивилась: уж в чём незнакомец был прав, так это говоря о людских талантах адаптироваться к той или иной власти. Род Малфоев долгие годы был на высоте, и они, как никто другой, обладали этим даром. Сейчас слизеринцу было невыгодно показывать что-либо, кроме сухой вежливости в сторону заместительницы начальника отдела, тем более в присутствии мистера Илстоуна, мага из древнего рода, учёного с мировым именем. Не будь тут старика, он мог бы что-нибудь выкинуть…
Вот только и в последующие встречи Драко оставался невозмутим и предельно вежлив. Постепенно Гермиона даже привыкла к его присутствию, перестала вздрагивать от знакомого голоса, беседующего с её коллегами, ожидать неприятностей и старательно избегать общих собраний, в ходе которых Малфой обращался и к ней, только в отличие от большинства коллег, называя её не по имени, а официально. И никакой памятной по Хогвартсу «грязнокровки»…
Причин для волнения не было, как и обещал Кингсли, однако внутренняя паранойя Гермионы упорно ждала подвоха и столь же упорно его не находила, поэтому просто продолжала трепать и без того натянутые нервы.
Однажды, проходя по коридору, она услышала заливистый смех девушки, лишь год назад окончившей школу и теперь стажировавшейся в отделе. Ей вторил мужской голос – Малфоя. Собеседники были явно увлечены друг другом, а разговор ушёл далеко за рамки рабочих вопросов. Гермиона замерла: она поняла, что такого искреннего смеха ни разу от слизеринца не слышала. Невольно до неё донеслись обрывки беседы, ведущейся по-французски. Драко с непередаваемой иронией рассказывал историю о своём первом визите в Турцию и о несколько щекотливой ситуации, в которую он попал, будучи незнакомым с некоторыми обычаями турецких магов: его приняли за девицу, строящую из себя мужчину, и повели себя соответственно. Двое дружно смеялись над приключениями незадачливого туриста, а потом вместе вышли из кабинета и наткнулись на Гермиону, которая всё-таки нашла в себе силы сдвинуться с места.
– Гермиона! – голос Линды звенел весельем. – Хорошо, что мы встретились, я как раз планировала тебя разыскать. Мистер Малфой был столь любезен, что пригласил меня на ужин. Я знаю, что должна была разобрать те манускрипты для тебя сегодня, но можно доделаю утром? Обещаю, к твоему приходу всё будет готово.
Выдавив из себя улыбку, Гермиона кивнула и постаралась поскорее исчезнуть, кляня себя за невольную задержку. Снова, кроме формального приветствия Драко, не проронил ни слова, но девушке упорно казалось, что он знал, сколько времени она простояла под дверью.
Вечером, наконец-то попав домой, Гермиона долго ругала себя за мнительность, вот только из головы упорно не шёл услышанный смех, мягкая улыбка на лице Малфоя, обращенном к Линде и своя реакция.
«Это Малфой! – говорила она себе. – Вспомни, сколько гадостей ты от него слышала. Думаешь, что-то изменилось? Ты теперь лучше всех знаешь, как носят маски. Его учили этому с детства. Сейчас ему выгоден мир с тобой: он гость, ему надо что-то от нашего Министерства. Или от той же Линды».
Не в силах отделаться от навязчивых размышлений, Гермиона даже заговорила о Малфое при следующей встрече с Гарри. Благо, Поттер после рождения сына осел в Лондоне, а не мотался в неведомых краях, не желая оставлять Джинни с Джеймсом одних.
Реакция друга несколько обескуражила.
– Годы всех нас изменили, – пожал плечами он. – Думаю, с Малфоем это произошло после смерти Люциуса и переезда во Францию, хотя подробностей не знаю: в голову не приходило расспрашивать, слишком уж это личное. Однако многое в нем теперь не вяжется с привычным для нас мнением о нём.
– Ты с ним общался? – подняла брови волшебница.
– Было такое, – рассмеялся Поттер, разводя руки. – Нашлись общие дела: он действительно отлично разбирается в артефакторике, вдобавок получил мастера по зельеварению, лишь на год отстав по возрасту от Снейпа, и мы как-то незаметно зарыли топор войны. Мне показалось, с ним теперь можно нормально общаться.
– С тобой всё ясно, ты – потомок старинного рода… Герой магического мира. С тобой невыгодно ссориться.
– Не думаю, что дело в этом, – прервал её Поттер. – Я же говорю: люди меняются с годами. Ты зря зацикливаешься на старых воспоминаниях, хотя причины этого понять я могу легко.
– Да причем тут я! – с досадой воскликнула Гермиона.
– Вот именно, – хмыкнул Гарри. – В общем, не стоит Малфоя опасаться и видеть в нём двойное дно.
Слова Гарри вроде и были убедительными, однако девушка продолжала настороженно поглядывать в сторону Драко. От него это, похоже, не ускользнуло, однако, вопреки ожиданиям, реакции не последовало. Чуть заметная усмешка, в которой не было и следа былой ядовитости – это всё, что Малфой себе позволил. Что породило новую волну подозрений у Гермионы.
***
Минуло две недели, наполненные работой, воспоминаниями о незнакомце и попытками разобраться в загадках поведения Малфоя, когда однажды вечером, вернувшись домой, Гермиона услышала стук в окно.
На подоконнике сидела крупная ушастая сова серо-белой раскраски с рыжими подпалинами, и вид у птицы был крайне недовольный. Похоже, она заждалась хозяйку дома.
Угостив вестницу совиными вафлями, принятыми с нарочитой неохотой, Гермиона забрала туго свёрнутое трубочкой письмо, и та с ропотливым клёкотом исчезла в стремительно темнеющем небе.
Раскатав свиток, девушка увидела несколько строк, написанных витиеватым, однако чётким и понятным почерком:
«Если тайны всё ещё привлекают, а вопросы не исчезли, надеюсь на встречу. Достаточно лишь в субботу в восемь вечера сжать изящными пальчиками этот незатейливый предмет, и она доставит в нужное место».
К свитку крепилась изящная статуэтка, с невероятной точностью изображавшая в миниатюре ту самую сову, что принесла письмо. Решив всё-таки не пренебрегать годами прививаемой шефом бдительностью, Гермиона прощупала предмет несколькими диагностическими заклинаниями, прежде чем коснуться, но он действительно оказался всего лишь неактивированным порталом, настроенным на конкретное время срабатывания. Скорее всего, незарегистрированным в Министерстве, то есть выполненном собственноручно отправителем – это всё, что пока можно было предъявить безделушке и её хозяину.
Любопытство, желание раскрыть тайну неизвестного, да и стремление снова оказаться в коконе уже однажды испытанных эмоций, пусть и не усиленных теперь действием артефакта, толкало Гермиону согласиться на встречу. Благоразумие убеждало обратное: отправляться в неизвестность лишь по одному зову того, кто не пожелал выйти из сумрака и представиться казалось чистой воды сумасшествием.
Конечно, на приёмы в Министерстве не попадают с улицы, а лишь по именным приглашениям. Вот только приглашения высылали всем мало-мальски значимым персонам в волшебном мире, и многие приходили в паре – это не было воспрещёно. Кто знает, кем был незнакомец? Откуда узнал о её жизни? Какие вынашивает планы? Ошибка может привести к непоправимым последствиям.
Два дня прошли для волшебницы в метаниях из крайности в крайность. Она даже решилась и показала статуэтку одному из коллег, но тот лишь пожал плечами и повторил то, что Гермиона уже успела сама выяснить. Выяснить куда он ведёт до активации невозможно; только по силе заложенной магии ясно, что вряд ли за пределы Англии и ещё маловероятнее, что далеко от Лондона.
В ночь на субботу к ней снова пришёл привычный кошмар: Гермиона лежала на белом мраморном полу, от стен отражался сумасшедший смех Беллатрисы… Проснулась девушка поздно, вся измученная и с твердым решением не принимать приглашение незнакомца, лишь отправив с порталом письмо с отказом.
Однако с приближением назначенного времени уверенность таяла, капля по капле утекая прочь. В итоге, когда часы пробили восемь, Гермиона, чиркнув несколько слов на клочке пергамента и оставив записку на столе, подхватила статуэтку маленькой летуньи. На лёгкое сжатие пальцев камень ответил теплом и мягким светом, в котором растворилась обстановка, скоротечно теряя привычные очертания.
***
Справившись с головокружением и открыв глаза, Гермиона обнаружила себя в незнакомом месте: на крытой террасе небольшого особняка белого камня, со всех сторон окруженного зеленью. Медленно опускались сумерки. Из окружающего густого сада мягкий тёплый ветер доносил нежные ароматы цветов, ветки деревьев, уже укрытые молодой листвой, склонялись к перилам, словно просящие ласки живые существа. Сквозь приоткрытое французское окно из дома на грани слышимости доносилась мягкая музыка, а на занавесях плясали языки огня из камина – единственного источника света.
– Я рад нашей встрече, – раздался знакомый голос. – И единственное, о чем я жалею – это о необходимости хранить своё инкогнито. Это вынужденный шаг, поверьте.
Гермиона завертела головой, но никого не увидела: маскировка незнакомца по-прежнему оставалась на высоте. То ли чары, то ли мантия-невидимка, то ли какой-то ещё артефакт надежно скрывал его. Лишь в тёмном углу ей почудилось слабое движение воздуха.
– Тогда зачем я здесь? – нахмурившись, спросила она. – Вы воспользовались моей пытливостью, суля раскрытие тайны, а теперь сообщаете мне, что ничего не скажете?
– Мне кажется, что есть тайны не менее значимые, чем моё имя. А я хотел узнать, пересилит ли любопытство ваш разум, Миона, – усмехнулся голос. – Очень давно хотел узнать. И не мог не воспользоваться ситуацией.
– Теперь вы убедились в этом.
– Да, но я надеюсь, что не только любопытство заставило вас принять приглашение, – возразил мужчина. – Всё это время я думал о нашей прошлой встрече. Может быть, не только я? Я готов на многое, чтобы доставить вам удовольствие, поверьте. Одно ваше слово!
Гермиона впервые обрадовалась темноте, чувствуя, как краска смущения заливает её лицо. Неужели её стремления настолько очевидны, а разум столь легко читаем? Или всё-таки этот человек настолько хорошо её знает?
– Почему вы выбрали именно такой вариант моего имени? – сменила она тему, стремясь избежать щекотливой ситуации, пытаясь выиграть время.
