Текст книги "Издержки профессии (СИ)"

Автор книги: mimimau

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Штаб встретил его божественными запахами лукового супа и рататуя. Аугусто, только что в печали дотащившийся до квартиры и с трудом справившийся с замком, застыл на пороге. Он в ужасе смотрел в приоткрытую дверь комнаты: там на диване разлёгся Рихард, замотанный в два покрывала (в одно просто так, второе же свисало с него на манер тоги), в обнимку с грелкой. Первое, о чём успел подумать юноша – это о том, что мертвецам грелки, вроде как, без надобности, и черт-те что творится в этом мире, если вампиры начинают заворачиваться в пледы.

Рихард, увидав вошедшего, мгновенно приподнялся и замахал руками, в предупреждающем жесте складывая их крест на крест, а потом указывая на кухню. К отчаянной повторяющейся жестикуляции добавилась не менее отчаянная мимика, когда вошедший аккуратно закрыл за собой дверь. Кажется, ему предлагали немедленно бежать. В небольшом коридоре явно присутствовало что-то лишнее, но что именно Аугусто понял не сразу. В полутёмной прихожей вечных холостяков (а он с интересом посмотрел бы на женатого охотника или нормальную женщину, рискнувшую присоединиться к отряду) заметно выделялись аккуратно поставленные в уголок ярко-розовые резиновые сапоги. Судя по размеру, у них гостила девочка-подросток. Рихард удвоил попытки что-то ему сказать, делая нелепые пассы, беззвучно ругаясь и явно требуя, чтобы напарник как можно быстрее ретировался. Сам Рихард к нему не выходил, явно не желая попасть в поле зрения кого-то ещё, причём этот кто-то был занят стряпнёй. Аугусто же с сомнением прислушивался к шуму из кухни: оттуда донёсся звук, очень похожий на падение крышки на пол, а чужой женский голос явно пробурчал неразборчивое ругательство. Последней версией, которая могла прийти в голову при данной ситуации, была бы идея о вампирше, охотившейся за напарником только для того, чтобы притащить его домой, сунуть под плед и грелку, а самой пойти готовить ужин, поэтому юноша сразу заподозрил Рихарда в неуместной любвеобильности. Так, подумал он. Всё понятно. Притащил кого-то с собой, а теперь попал в неловкую ситуацию. Он-то думал, что Аугусто засидится до ночи в своём соборе! Печаль по недавно почившему другу моментально уступила место негодованию.

– Совести у тебя нет!.. – на пол-октавы выше, чем обычно, начал свою гневную проповедь юноша, не снимая ботинок, вокруг которых натекла уже приличных размеров лужа. – Я бегаю под этим ливнем…

Рихард демонстративно закрыл ладонью глаза и упал обратно на диван. Примерно в это же мгновение самого Аугусто почти сбили с ног: какой-то ураган налетел на юношу, обнял, приподняв, пару раз сжал сильно и ощутимо, как тюбик пасты или плюшевого медвежонка, поставил обратно, а потом, похоже, повис на руке:

– Вот и ты, наконец! – Донеслось откуда-то из района подмышки. – Ну как же ты долго до нас добирался! Не думала, что мы увидимся так нескоро! О Боже, да ты промок до нитки! Какой кошмар, мы же не хотим потом лечить горлышко?!

На Аугусто с состраданием смотрели огромные глазищи в обрамлении длинных ресниц. Он мгновенно сравнил лицо с тем образом, что остался в воспоминаниях, и, кажется, застонал вслух.

– Я настаиваю на уточнении: я её не приглашал! – донёсся из комнаты чуть охрипший голос Рихарда. – А ещё намекаю, что сделал всё, чтобы ты убрался раньше, чем она заметит твоё присутствие!

Милая хрупкая мадемуазель не спешила выпускать Аугусто, обхватив его руку, как лемур ветку. Юноша невольно проассоциировал эти славные (и совсем не оставляющие выбора) обнимашки с питбулем, намертво сомкнувшим челюсти на ноге жертвы. Весь вид противника как будто говорил: “одно неверное движение, и ты останешься без важной части тебя”. Гостья же кротко и ласково разглядывала юношу снизу вверх. Кажется, ради этих обнимашек она готова терпеть мокрые разводы на платье, которые оставило пальто Аугусто. Для сохранения собственной психики он не стал уточнять, как именно она собралась лечить его горлышко. Крупные неприятности Аугусто узнавал сразу, а невысокий рост вампирши эти неприятности не уменьшал, а концентрировал.

– Стоило нам уйти от Сены, как Сена пришла к нам, – запричитала она, отмерев и принявшись стаскивать с него мокрое пальто.

Аугусто пребывал в таком шоке, что даже перестал сопротивляться, позволяя себя раздевать. Бежать, вроде как, уже бессмысленно, да и не бросать же напарника в таких смертельно опасных лапах!

– Как ты вошла? – отмерев, в ярости спросил Аугусто.

– Это Рихард!

– Враки! – твёрдо донеслось из комнаты.

– Ну хорошо, не совсем он, – подумав, согласилась гостья, разматывая шарф на охотнике. За шарфом показался воротник рубашки, и вампирша замерла на полудвижении, открыв рот и хлопая глазами:

– Аугусто! Только не говори мне, что и ты!..

Аугусто с досадой высвободил шарф из чужих пальцев и стянул его с шеи, бросив прямо на пол.

– Что ты здесь делаешь, Милена?

– Ты обещал мне свидание, – кокетливо хлопнула ресницами та. – Ещё два месяца назад! Ну не мог же ты так беззастенчиво обманывать девушку!

Рихард развинул пальцы, прикрывающие глаза, и с интересом приподнялся, не желая пропустить всех нюансов мизансцены.

– Мог, – признал Аугусто, снимая ботинки. В каждом из них плескалось по мини-озеру. – Тем более что я на то свидание пришёл, в отличие от тебя.

– Да, явился с тем амбалом в серебряных заклёпках!

– Особенности профессии, знаешь ли. Инстинкт самосохранения опять же, – он раздраженно скинул холодные ладошки, снова обхватившие его предплечье, и прошёл в комнату к собственному чемодану.

– И что я вижу теперь?! Целибат! – Взывала Милена из коридора, не забывая, впрочем, поднять двумя пальчиками тяжёлую мокрую тряпку, в которую превратился кашемировый итальянский шарф, и унести его в ванную. Там же она принялась промакивать своё платье полотенцем, обеспокоенно разглядывая что-то в пустом зеркале.

Со стороны Рихарда донеслось хрюканье, этакий полукашель-полусмех.

– Ты ей объяснишь…

– Нет!

– Между прочим, на ней тапочки, обрати на это особенное внимание, – Рихард поудобнее устроился, поёрзав на месте, и снова взял в руки грелку. – Опасный симптом, я считаю. Она пришла к нам с тапочками! Её сумка на кухне! Её пригласили ещё до нас. Представь моё недоумение: я захожу в дом, в надежде, что она не сможет пробраться следом, а по центру нашей прихожей стоит её сумка!

Аугусто прошёл в комнату. Выкатил свой чемодан из угла и начал копаться в нём в поисках сухой одежды. Милена подтирала его мокрые следы тряпочкой.

– И я, представь себе, Рихард, даже знаю, кто это был! В наших рядах предатели!

– В это трудно поверить, но я тоже знаю, – донеслось с дивана. – Когда в твоих архивах копаются два старейших кровососа, выводы напрашиваются сами собой.

Аугусто горестно вздохнул. Монсеньор, складывается ощущение, попал в зависимость от этого безусловно образованного, но крайне непонятного монаха. Уильям Бассо – один из самых долгоживущих вампиров, известных Конгрегации – был милым, добрым, предупредительным и аккуратным (а значит, крайне подозрительным), знал наизусть все серьёзные католические труды последних лет, приятельствовал со многими известными богословами, жившими с начала восемнадцатого века. В распоряжении вампира была вечность в библиотеках, и Аугусто ему даже немного завидовал: это же сколько пользы можно принести! Сколько нового узнать! В полной тишине, под пристальными взглядами собеседников, он достал аккуратную стопку и гордо направился в ванную – единственное помещение в квартире, которое закрывалось изнутри.

– Тебе помочь? – Милена, оставшаяся в коридоре, как швейцар придержала юноше дверь и теперь не давала защёлкнуть замок, намертво вцепившись в ручку.

Аугусто потерял дар речи от возмущения, но всё-таки сумел гордо покачать головой. Покраснев. У Аугусто была своя спектральная градация ярости: если бледность означала её предельную концентрацию, то краска заливала лицо и уши только тогда, когда страдания казались невыносимыми: ещё немного, и он взорвётся самой рассерженной сверхновой в этой грешной Вселенной. Он ожидал самых разных препятствий на пути его ладной церковной карьеры, но никак не восьмидесятилетних синьор, желающих его переодевать. Особенно если эта синьора выглядит как крайне хорошенькая юная девушка.

Когда вампирша отпустила ручку и ему всё-таки удалось запереться в ванной, Аугусто привалился спиной к двери и позволил себе глубокий вдох – командировка намечается… Жаркая. Ещё страшнее оказался вид на полку у зеркала: кажется, туда переехал филиал косметического магазина. А может быть, даже флагман. Во всяком случае, та основательность, с которой баночки, пузырьки и тюбики были разложены, расставлены и развешаны вдоль стекла, недвусмысленно показывала, что оккупант планировал провести на его территории всю свою бессмертную жизнь. Аугусто понятия не имел, зачем и без того привлекательной девице нужны все эти женские штучки, но подозревал, что дело тут больше в процессе, чем в результате. Женщины – крайне непонятные создания, особенно для человека, проведшего самое познавательное время юности в стенах католического учебного заведения. Да, очень может быть, что сам процесс нанесения макияжа их успокаивает. Или, к примеру, бодрит. Аугусто попытался выкинуть из головы предательскую мысль про прочие процессы, любимые вампиршей, и понял, что окончательно запутался в эмоциях. В Румынии было проще и понятнее. Там тебя пытались убить, а не кормить, лечить и переодевать.

– Я напишу докладную монсеньору! – объявил он, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

– Конечно, пиши, дорогой, – с готовностью раздалось из-за двери. – А лучше сразу Ферреру. Я считаю, он должен быть в курсе, какие безобразия творятся в его Конгрегации!

– Безобразия?.. – немного ошарашенно переспросил Аугусто, пытаясь представить себе бесчинство большее, чем вампирша, варящая луковый суп охотнику.

– Ну разумеется! Эти командировочные! На них же просто невозможно существовать! Я потратила дневную норму, заглянув на двадцать минут в продуктовый магазин!

Аугусто застонал и опустился прямо на пол.

– Эй, ты там в порядке? – обеспокоенно донеслось снаружи.

– Нет! Но входить, разумеется, нельзя!

Когда переодетый и немного свыкшийся с обстановкой юноша заглянул на кухню, там уже мирно доедал ужин Рихард. Милена суетилась у плиты. На столе аппетитно дымилась вторая тарелка, возле неё лежали аккуратно порезанные багет и сыр. Кто-то даже открыл бутылку вина, и Аугусто догадывался, кто: его постоянный напарник был способен на базовый набор заботы – пнуть пяткой, чтобы разбудить, залить китайскую лапшу кипятком или купить чипсы к пиву. Последнее – только после нижайших просьб.

– А что, – с вызовом ответил Рихард на невысказанный вопрос вставшего в дверях Аугусто, – если уже приготовили, куда девать-то? К тому же, Милена потратила не только свои командировочные, но и мои! Я, как ты понимаешь, был не в состоянии воспротивиться. У меня, кстати, есть опасения, что скоро я привыкну к такой жизни! Ты умеешь варить супы?

– Рихард, – как можно мягче поинтересовался Аугусто, садясь рядом и внимательно заглянув напарнику в глаза. – Что с твоими вещами?

– А что с ними?..

– Я же жил с тобой в комнате во время учёбы. Как правило, твои вещи выглядят, как один большой комок всего подряд. А чемодан ты разбираешь по мере необходимости достать что-нибудь со дна, остальное просто запихивается обратно комком поменьше. Почему сейчас всё аккуратно сложено на полках? Даже бельё, Рихард!

– Знаешь, Аугусто, есть… существа… которым отказать просто невозможно, если ты меня правильно понимаешь. Да и кто, будучи в здравом уме, окажется от помощи в разборке чемодана?!

– Скажи мне, друг мой, что ты считаешь самым важным в работе охотника на вампиров? – торжественно спросил Аугусто.

– Тёплые носки и удобную обувь.

– Рихард!

– А ты попробуй, оспорь.

– Главное – конспирация!

– В нынешней ситуации тебе придётся пересмотреть свои принципы, Аугусто. Настоятельно рекомендую выбрать носки.

Милена поставила перед ними блюдо с рататуем и устроилась на стуле чуть поодаль. Аугусто только сейчас понял, как сильно проголодался, и молодой здоровый аппетит начал отчаянную борьбу с чувством собственного достоинства. Ну, если аккуратно присесть на самый краешек, что же в этом плохого, и никакая это не уступка. Может же он и устать в конце концов!

– Если ты не будешь, я съем за тебя, – потянулся к его тарелке Рихард, но тут же одёрнул руку, получив ощутимый шлепок бледной ладошкой.

Аугусто сел, крайне осторожно взял хлеб из симпатичной плетёной корзинки, от чего-то снова покраснев. В причинах он пока не очень разобрался – кажется, сейчас это всё-таки не злость. Суп оказался вполне съедобным. Очень может быть, что стоит ненавязчиво намекнуть о добавке.

Милена внимательно следила за его ложкой.

– Милый, – произнесла она голосом, от которого Аугусто испытал странное, малоизученное доныне беспокойство, – я, наверное, слегка тороплю события, но… Ты не хотел бы попросить у меня номер телефона?

Комментарий к 3

Обряд экзорцизма до наших дней проводится на латинском языке.

Колоратку имеет право надевать только лицо в священном сане.

Целибат – обязательное безбрачие у католических священников

========== Эпилог ==========

Даниэль отчаянно скучал у барной стойки: какая-то навязчивая леди не рассчитала свои силы в дружбе с алкоголем и решила излить симпатичному бледноватому парню все свои печали. Лицо у него было такое, что ли – любой человек от сорока и старше, приняв лишнюю дозу, начинал втолковывать ему про ужасное нынешнее поколение, чьим представителем его постоянно считали. Пятнадцать лет одно и то же! Он уже вылетал с двух предыдущих работ, потому что у него сдавали нервы, и за это место он намеревался держаться до конца, чего бы ему это ни стоило. На данный момент в счёт входил печальный рассказ о неверном любовнике, детях, не желающих вести себя тактично, неудобных туфлях и отсутствии перспектив. Я бы тебе рассказал, думал он, что такое настоящий тупик: это когда ты выглядишь самое большее на восемнадцать, по паспорту тебе почти тридцать пять, из образования у тебя только школа, а работодатели с сомнением спрашивают, не прогуливаешь ли ты уроки и где купил паспорт взрослого дяди. Он привычно отключил уши и старался как можно доброжелательнее натирать полотенцем очередные бокалы, пока не увидел… их. Да-да, предмет его неудачного ужина и спаситель (или, к примеру, несостоявшийся палач) мирно зашли в бар и приземлились в самый тёмный уголок. Вампир напряг слух.

– Что мы здесь делаем? – кудрявый юноша с сомнением оглядывал большое мрачное помещение.

Танцевальную зону он обошёл по краешку, как будто любой шаг на сверкающий пол обязательно привёл бы к падению в бездну (возможно, разврата или чего-нибудь в этом духе), и сейчас сидел лицом ко входу, стараясь рассмотреть, что творится в небольших уютных нишах вокруг танцпола, полуприкрытых занавесками. За тюлем угадывались столы и тёмно-красные диваны. Эти места так любили парижане… с особенностями. Сейчас посетителей почти не было: сородичи Дэнни появлялись здесь не раньше полуночи, после неотложных вечерних дел. До этого времени он успевал выгонять всех лишних людей и запускать тех, кто его по тем или иным причинам устраивал. Например, симпатичных девушек без серьёзных нравственных ориентиров.

– Ужинаем, разумеется, – самым невинным голосом отвечал собеседник, демонстративно громко. – Я, к примеру, очень хочу здесь поужинать. Я так давно не ужинал, что, как шёл мимо и увидел вывеску, так сразу решил, что ужин для мирного туриста – это отличная идея! Эй, парень, – крикнул он ближайшему официанту, пытавшемуся пробежать мимо них по своим делам, – расскажи-ка, что вы здесь едите помимо своего отвратительного лукового супа, этой воистину пейзанской похлёбки!

Официант нехотя кивнул и отправился за меню, размышляя, засидятся ли гости допоздна. Весь персонал отлично знал, что после двенадцати часов в баре начинается какая-то чертовщина, и каждый ближе к полуночи с благодарностью передавал дела Даниэлю и ещё паре молодых ребят, тоже купивших паспорта и явно игнорирующих солнечный свет.

Предупреждать никто никого не спешил: здесь вообще не считали нужным заботиться о туристах, к тому же гость был горласт и ругал луковый суп.

– Почему мы именно здесь, а не в уютном ресторанчике на Рю Рояль? – зябко передёрнул плечами ангелоподобный юноша. – И Милена, как назло, уехала по делам! Что мы тут делаем без неё? Давай пойдём, прогуляемся по какой-нибудь светлой улице со среднего количества прохожими, а?..

– Смотри-ка, здесь есть вайфай! – жизнерадостно перебил его собеседник.

Явный искатель приключений, внутренне охарактеризовал его Даниэль. Спасибо, что зашли! Он аккуратно сделал шаг в тень и достал из кармана телефон. Скоро здесь появятся его друзья, и мы ещё посмотрим, как пойдут дела у этих мирных туристов. И он им прямо так и скажет, да! «Спасибо, что зашли!» И рассмеётся злорадным смехом, демонстрируя клыки! И они его обязательно вспомнят! У Дэнни не было никаких иллюзий по поводу своей незапоминающейся внешности.

– Юноша, вы меня совсем не слушаете! В вашем возрасте я слушала старших!

Он придирчиво оценил года собеседницы и степень опьянения.

– В моём возрасте вы были лет пять назад, мадам. Судя по тому, что я запомнил, вы спали с боссом и носили отвратительную обувь.

Та хохотнула и с трудом поднялась.

– Ах, льстец. Пять лет назад! Какой милый и славный мальчик! Возьми мой телефон!

Она написала номер на салфетке, оставив её валяться на столе, с трудом поднялась и направилась к выходу, старательно сверяя курс. Дэнни предпочёл не выходить из тени. Кудрявый палач посмотрел вслед посетительнице с явным неодобрением, потом печально вздохнул и достал из сумки планшет.

– Здесь пустовато, не находишь? – уже чуть увереннее спросил Аугусто.

– И официанты варёные, как лягушачьи лапки. Надеюсь, здесь есть понятная простая еда, а не те крестьянские странности, что французы нынче выдают за деликатесы. У меня складывается ощущение, что ещё немного рататуя – и я уже не смогу побороть отчаянное желание пахать, сеять или пасти.

– Что ж, если здесь работает интернет, я собираюсь написать письмо монсеньору.

Рихард от скуки следил за действиями Аугусто, пока тот набирал пароль, в раздражении попадая мимо кнопок, а потом стал внимательно приглядываться к бармену: тот стоял так неудобно, что лица было не разобрать. В этом баре Рихард предпочёл бы видеть всех работников. Его почти мучила совесть: надо было проверить одну теорию, которая ходила между сотрудниками отдела и казалась забавной выдумкой. Он сам над ней подшучивал в свободное время, но обстановка уже казалась подозрительной, а версии сотрудников – правдоподобными. Надо было действовать тоньше и поделиться размышлениями с Аугусто, а не нырять в двери, как только он разглядел название бара. Просто он предвидел результат совещания: его напарник тут же поспешил бы позвонить Милене и уточнить, правы ли аналитики в своих предположениях. А это моментально разрушило бы то восхитительное ощущение неизведанной опасности, которое Рихард испытывал всякий раз, отправляясь в разведку. Сейчас даже нет восьми вечера, утешал себя Рихард. Посидим, поужинаем, и двинемся дальше, беседовать с этими вялыми стариканами об очередном упадке религиозности. А этот бар пуст, как голова загулявшей малолетки, из-за отсутствия нормального меню и медлительного обслуживания. Последняя посетительница удалилась отсюда минуту назад, они с Аугусто остались единственными клиентами.

– Я буду писать докладную! Милена уже две недели не даёт нам работать по-человечески!

– Ты про тот случай, когда она самостоятельно надавала пинков целой банде здоровенных мужиков, решивших нас ограбить три ночи назад, а мы даже не успели сообразить, что происходит? Или когда в рабочее время потребовала, чтобы вы пошли в кино? Причём очень громко жалела, что дома меня не оставить?

Аугусто отвлёкся от экрана и постарался совладать с собственными ушами, которые в последнее время краснели непривычно часто, отчего он даже начал прикрывать их распущенными кудрями. Эмоции, сопровождавшие смену цвета, его раздражали. А ещё больше его выводило из себя ощущение: окружающие по его раздражению обязательно догадываются, что он испытывает что-то крайне предосудительное.

– И это тоже, – пробормотал он. Потом помотал головой, пытаясь прийти в себя, и продолжил крайне деловым тоном:

– Давай вспоминать, за это время она просто не могла не нарваться на нарушение устава. К примеру… Дай-ка подумать… Милена потратила все командировочные в первые три дня!

– И перешла на свои.

– Она запрещает нам одним выходить с восьми вечера до двенадцати ночи!

– Потому что у кровопийц завтрак.

– Она везде таскается с нами!

– Это прописано в её должностной инструкции.

– Ага! Сейчас она её нарушила!

– У неё выходной.

– Она постоянно на мне виснет!

– А это твои личные проблемы!

– Рихард, я не совсем понимаю, за кого ты в нашем диалоге.

– За вкусный ужин и глаженые рубашки. Поскольку всё её внимание сосредоточено на тебе, а я пользуюсь всеми благами по праву досадной необходимости, лично я только в выигрыше.

Пока подозрительные туристы выясняли отношения, Дэнни как можно тише выбрался из укрытия и надёжно запер дверь на улицу, чтобы никому не взбрело в голову помешать последующим событиям, и так же, крадучись, вернулся на место. Спустя пять минут в холл, незаметный из зала, залетело едва различимое в темноте облако мерцающих точек, которое, изящно завертевшись тремя маленькими смерчами, обрело форму и цвет, превратившись в одного высоченного мощного эфиопа и двух парней пониже, чуть менее устрашающих размерами и формой – азиата и европейца. Все трое были в чёрных кожаных плащах до пят, берцах и крутых футболках с глубокими вырезами. Футболки не скрывали, а скорее подчёркивали мускулистые торсы. На носу каждого из вновь прибывших сидели тёмные очки в модной оправе. Кожаные штаны, тяжёлые объёмные пряжки на ремне, один вид которых пригибал неискушенного зрителя к земле – о, когда-нибудь Дэнни станет таким же классным!

Эфиоп называл себя Дэйвом и ни у кого из знакомых с Даниэлем существ не хватало смелости переспросить его настоящее имя. Он был стар – один из потомков первых переселенцев во Францию в начале XX века, он разменял уже одиннадцатый десяток. Азиат сразу представился сородичам как Кен Ву, был вежлив настолько, насколько позволяли его вид и образ жизни, а третий парень всё время многозначительно молчал и старался оставаться в тени предводителя. Кажется, он появился здесь лет пять назад и ни с кем не водил дружбы. К Дэнни троица относилась неплохо и снисходительно – бармен всегда держал за ними лучшие места – и даже не отказала в маленькой просьбе приструнить двух зарвавшихся людей. Дэйв был профессионалом в приструнении. Акция была разовой, гарантия стопроцентной, потому что после приструнения жертва могла дискутировать разе что с апостолом Петром.

Кивнув Даниэлю, замершему в восхищении и предвкушении мести, они неспешно направились к столу, занятому посетителями. Дэйв шёл впереди, а его свита почтительно держалась на небольшом расстоянии, отставая ровно на два шага. Люди же, по чью душу они пришли, были заняты разговором по телефону. Вернее, разговаривал невысокий изящный юнец, а его приятель с интересом разглядывал смену красок на лице соседа.

– Не волнуйся, Милена, мы просто зашли поужинать! Да, семь пятнадцать, ещё целых сорок пять минут, я знаю, – голос юноши дрожал от едва сдерживаемого негодования, и, как сразу учуял Дэйв, смущения. – Ничего не сравнится с твоей стряпнёй, просто она у нас закончилась! Всё отлично, мы выбрали улицу, где нет туристов и много местных! Мы… Рихард, как называется это место?..

– «Око Полемарха».

– Мы… что?.. Почему?.. Нет, я не знал и разделяю твоё негодование!

Рихард отвлёкся от собеседника и глянул на неспешно приближающуюся троицу. Изменившись в лице, он быстро полез обеими руками в карманы новой куртки, ткнув юношу локтем в бок. Тот поднял палец вверх, призывая потерпеть его разговор, и невидящим взглядом уставился на вампиров, явно пребывая мыслями на том конце провода.

– …но ты же не… Он говорил, что обычное кафе… Хорошо!

Вампиры шли в полном молчании, ожидая, что на них обратят внимание. Рихард продолжал копаться в карманах, а Аугусто закончил разговор и в ярости развернулся к напарнику, игнорируя вошедших.

– Ты почему мне не сказал?!

– Что?

– Почему ты не сказал мне название?

– Потому что у тебя есть глаза, – Рихард перешёл с внешних карманов на внутренние, глубокомысленно ощупывая их содержимое. – Ты мог бы и посмотреть, куда заходишь!

– Но это же!.. Вы знаете, кто такой полемарх? – обратился Аугусто к высокому негру в очках, который в это мгновение застыл перед их столиком с совершенно непроницаемым лицом. Тот от неожиданности пожал плечами.

– А вы? – Аугусто обратился к азиату, но тот растерянно молчал. Кажется, диалог с юношей не входил в его планы. Аугусто глянул на третьего.

– Старший военачальник в Древней Греции, – неожиданно сказал тот приятным голосом. Кен Ву снял очки и посмотрел на него с уважением.

– Спасибо! Вот, – Аугусто ткнул пальцем в Рихарда. – Военный чин плюс часть тела! По какой-то необъяснимой причине они любят места с такими названиями! И не говори мне, что ты слышишь этот факт впервые: над загадкой не один месяц бьётся весь отдел!

– Да откуда же я знал! Назвались бы там адмиралом или генералиссимусом! – оправдывался собеседник, причем явно и откровенно врал. – Рукой, ногой, носом. Нет, хотели выпендриться своей образованностью!..

Вампиры, немного сбитые с толку странным поведением жертв (а по сценарию жертвы уже минуты две, как должны были ужасаться, паниковать, или, к примеру, упрашивать их пощадить), всё ещё ждали нужной реакции.

– Ты посмотри, даже парень в кожаном плаще лучше осведомлён, а у тебя, между прочим, была пятёрка по историческим дисциплинам! Я теперь убедился, что ты списывал на экзаменах!

Сам Аугусто, упомянув неожиданного собеседника и выстрелив в напарника очередной обличительной фразой, к её финалу осознал, что странные люди, застывшие угрожающими изваяниями перед ними, пришли по их душу.

– Рихард, – сдавленным шёпотом сказал он, чувствуя, как сердце подскочило куда-то к горлу, – ты посмотри на их шмотки!

– Я считаю, что это прекрасно, Аугусто, – спокойно ответил его напарник, переходя на карманы нагрудные.

Троица, не сговариваясь, решила, что представление, разворачивающееся перед их глазами, стоит того, чтобы его чуть-чуть досмотреть. А так же дать понять этим неторопливым в мыслительных процессах людям, что их минуты сочтены. Пошлое убийство без предшествующей игры казалось пресытившимся вампирам откровенно скучным событием.

– Что прекрасно? – охрипшим голосом спросил Аугусто, и Дэйв мысленно подарил ему ещё несколько минут, с наслаждением ощущая панику жертвы.

– Их шмотки – это прекрасно. Человечество всю свою историю искало способ выделять альтернативно одарённых людей. С появлением свободы самовыражения альтернативная одарённость начала выделять себя сама, значительно упростив обществу работу.

– Ну что, мальчики, – начал Дэйв, понимая, что его, кажется, попытались задеть, но не испытывая негодования. – Вы кое-кого недавно обидели, и мы пришли поговорить с вами, решив проблему раз и навсегда.

– Ты кого-нибудь обижал, Аугусто? – строго спросил Рихард.

– Возможно, но совсем чуть-чуть, – сдавленно ответил юноша.

– Надеюсь, ты был груб в рамках положенных инструкций!

Примерно на этой фразе Рихард нашёл колоратку в одном из бездонных карманов куртки, и, оттянув шарф от шеи, вставил её на место. Вампиры слегка отпрянули: священники не входили в число любимых объектов для насилия. Во-первых, дотронуться до них могли только старые и опытные вампиры, а значит, в деле мог быть только Дэйв, а во-вторых, христиане имели дурную привычку носить с собой кресты, а то и целые святыни.

Аугусто дрожащими руками тоже вытянул колоратку из воротника. Зазвонил его телефон. Он извиняющимся жестом опять помахал рукой – мол, продолжайте без меня, срочный разговор.

– Да?.. Нет. Да. Трое. Высокий африканец, китаец и, кажется, местный. Да, жду, – и связь снова прервалась.

Дэйв открыл было рот, чтобы постараться напугать собеседников посильнее, но Аугусто его опередил:

– Прости, ты Дэйв?

Знакомства с потенциальным мертвецом вампир не ожидал, но сегодня многое шло не так, как должно было. Юноша же буднично сообщил, помахав телефоном:

– Говорит, что, если ты не прекратишь безобразничать, то она всем расскажет, как тебя зовут на самом деле.

Дэйв в раздражении едва заметным человеческому глазу движением схватил Аугусто за лацканы пальто, приподняв его с места. Примерно в это же время Рихард с довольным «ах, вот он где» вытащил из очередного внутреннего кармана крест размером с ладонь и огрел им вампира по руке.

Даниэль аккуратно запер вторую дверь на замок. До прихода основных посетителей оставалось несколько часов, каждый из друзей успеет… позаботиться о гостях. Вампир мысленно поздравил себя с таким простым и гениальным планом и достал из джинсов острый металлический коготь, который торжественно надел на большой палец правой руки. О, он сегодня божественно готичен! Теперь надо занять место возле дверей с видом отстранённым и загадочным. В профиль он особенно хорош – так его лицо кажется более взрослым и у окружающих отпадает желание проверить его домашнее задание. Даниэль опёрся лопатками о дверь и эффектно отставил ногу в высоком модном ботинке…

Чтобы в следующую долю секунды отлететь вместе со створкой, когтем и ботинками и приложиться носом к стене, потому что надёжно закрытый замок не выдержал одного-единственного толчка снаружи. В бар буднично зашла породистая блондинка в летнем платьице в цветочек. Платьице казалось не к месту при нынешних холодах. У постороннего наблюдателя обязательно создалось бы ощущение, что она, скорее всего, изящно толкнула невесомую створку ладошкой, очень аристократично и утончённо, а не выдрала с мясом огромный замок с четыремя степенями защиты из толстой металлической рамы. Не обращая внимания на неприятность, произошедшую по её вине с субтильным недорослем в черных прорезиненных штанах, девица окинула взглядом бар и направилась в сторону потасовки.

Следом за ней, с любопытством потрогав пальцем покорёженный замок и заглянув за распахнутую дверь, в бар проскользнул лохматый небритый мужчина, чем-то смахивающий на южанина.