Текст книги "Заложница (СИ)"

Автор книги: milayaVera

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

========== Пролог ==========

«Гэтсби верил в зеленый огонек, свет неимоверного будущего счастья, которое отодвигается с каждым годом. Пусть оно ускользнуло сегодня, не беда – завтра мы побежим еще быстрее, еще дальше станем протягивать руки…» писал Фицджеральд, пробуждая в читателе надежду на светлое будущее, веру в искреннюю и невозможную любовь. Я тешу себя мыслью, что мне тоже удастся разглядеть в Хардине тот «зеленый огонек», который подарит нам светлое будущее вместе.

Любовь обладает огромной силой, которая способна как создать нечто необыкновенное, так и причинить невыносимую боль. И эти чувства могут стать как небесным даром, так и настоящим проклятьем.

Благодаря прочитанным романам я идеализировала любовь, не представляя, насколько это трудный «способ взаимодействия» двух людей. Любовь – это ловушка, выбраться из которой достаточно болезненно.

========== Глава 1. ==========

Его зеленые глаза, тонкие губы, мятное дыхание вызывают во мне водоворот эмоций, из которого мне уже не выбраться. Я шагнула в эту бездну без права вернуться обратно до того момента, пока моя жизнь не стала такой сложной. Точка невозврата была достигнута и теперь есть лишь два пути: сгореть дотла или не познать всех красок жизни. Кажется, выбор очевиден.

– О чем ты думаешь? – его голос ровный, спокойный и даже в какой-то мере успокаивающий. Во всяком случае, так кажется, когда он лежит рядом и не устраивает бои без правил или скандал.

– Ни о чем.

– Ты не можешь ни о чем не думать, ты же Тесса, – Хардин слегка дотрагивается прохладным пальцем до кончика моего носа, – поделись со мной.

– Я думаю о нас, – робко произношу я, удобнее укладываясь на его голом торсе.

– И что именно у тебя на уме?

– Ничего, просто… глупости.

– Тесса, я же не отстану, ты же знаешь меня. Ты единственная, кто знает по-настоящему, – он произносит последнюю фразу почти шепотом, что заставляет меня непроизвольно улыбнуться.

Ведь правда, никто не знает его, как я. Для всех он является натуральным воплощением антагониста из литературы, клишированным озлобленным на весь мир персонажем, который не считается с чувствами других, который не способен любить или позволять кому-то любить его. Но не мне. Его сердце открыто для меня и только. Но часто мою голову посещает мысль, что это его сердце является для меня ничем иным как золотой клеткой. Честно говоря, эта мысль не просто не дает мне покоя, она прочно зацепилась в моем разуме, не давая вздохнуть полной грудью, как бы это банально не звучало. Ощущение удушения стало моим постоянным спутником. В принципе, как и боль. Я давно принимаю это чувство с распростертыми объятьями, как старого друга. Удручающее осознание того, что я могу на пальцах пересчитать дни, когда я бы не переживала по поводу Хардина или его очередного проступка, давит на психику.

– Неважно, о чем я думаю. Очередная глупость, – наигранное хихикаю я, стараясь перевести тему в другое русло.

– У тебя что, есть тайны от меня? – я интуитивно чувствую, как он приподнял брови от удивления.

– Тайны есть у всех, Хардин.

– Но разве смысл отношений не в том, чтобы тайн не было?

– Не тебе говорить мне о тайнах, – произношу я, в ту же секунду пожалев о сказанном. Он резко выдыхает и расслабляет ладонь, державшую меня за плечо, – я не это имела в виду.

– А что ты имела в виду, Тесса? – оттолкнув меня, он резко поднялся с кровати. Нервно поправив волосы, спадающие на лицо, Хардин устремил злобный взгляд в стену.

– Давай не будем ссориться, прошу. Я так устала.

– А я не устал? Каждый, КАЖДЫЙ гребаный раз ты напоминаешь мне об этом споре. Я чувствую себя ужасно!

– Ты чувствуешь себя ужасно? – не сдерживаюсь я и перехожу на повышенный тон.

– Да, представь себе, – Хардин начинает расхаживать по комнате явно в поисках предмета, который можно было бы разбить.

– Да что ты говоришь?! Он чувствует себя ужасно. Бедный! Это же ведь не тебя трахнули на спор за деньги, – выкрикиваю я из последних сил перед тем, как начать сглатывать подступающий к горлу предательский комок слез.

– Я не знаю, что мне ещё нужно сделать, чтобы ты перестала об этом мне напоминать! Мне нечего тебе больше сказать, я тысячу раз извинился, – в ответ кричит он, ударяя в стену кулаком. Его костяшки тут же покраснели, а глаза горели адским огнём. В момент ссоры адреналин в крови Хардина подскакивает до зашкаливающих отметок, и это всегда чревато кровью или физической болью.

– Не нужно было допускать ситуаций, из-за которых ты можешь разрушить жизнь другого человека, – всхлипываю я от обиды и пронзающей боли в груди, которая сжирает меня целиком без остатка.

– Ты действительно считаешь, что я разрушил твою жизнь? – он перешёл на шёпот, все также стоя у стены и наблюдая за мной. Я не осмеливалась поднять на него взгляд, но ощущала все то отчаяние, которое легко читалось в его глазах.

– Нет. Без тебя моя жизнь не имеет смысла.

– Как и моя без тебя. Если бы не этот спор, – он громко и нервно сглатывает, – мы бы не были вместе.

– Я понимаю. Но какой ценой это все? Я почувствовала и чувствую до сих пор себя дурой, которую просто выставили на торги.

– Ты не дура. Я вёл себя как конченый дебил. И продолжаю себя так вести и не понимаю, почему ты до сих пор со мной, – Хардин пожимает плечами и покачивает головой, когда я, наконец, смотрю на него, – я миллион раз буду тебе это повторять. Я тебя недостоин, но то, что ты для меня значишь, и значила почти с самого первого дня нашего знакомства способно сделать меня лучше. Я обещаю тебе. Поверь мне.

Я слегка киваю головой, стараясь нормализовать дыхание и не хватать воздух ртом, как рыба, выброшенная на сушу. Хардин все ещё стоит возле стены, сжимая и разжимая кулак, которым был нанесён удар по стене. Он будто оцепенел и не знает как вести себя дальше.

Будучи импульсивным человеком, Хардин зачастую не в силах совладать с той пеленой ярости, которая затуманивает ему разум. Его неконтролируемая агрессия является одним из тех пунктов, которые пугают меня и заставляют перебирать в голове все «за» и «против» в отношении нас с ним. Какое может быть будущее у данной «коммуникации»? Я ощущаю себя заложницей стокгольмского синдрома*, которая отчаянно пытается убедить себя в том, что так все и должно быть, что без боли отношений не бывает. Но разве боль должна быть постоянной?

P.S.

Стокгольмский синдром – психологический феномен, выражающийся в том, что жертва, поначалу испытывающая к агрессору страх и антипатию, впоследствии проникается к нему симпатией. Например, заложники со временем начинают сочувствовать своим захватчикам и добровольно стремятся им содействовать, даже препятствуя операции по их освобождению.

Комментарий к Глава 1.

Буду безумно благодарна за отзыв/критику/комментарий ❤️

========== Глава 2. ==========

Зарождение отношений наиболее приятный этап, который наполняет необыкновенными чувствами, будто дарит тебе глоток свежего воздуха, придавая силы для новых свершений. Окрыленный человек сияет, иногда раздражая своим блеском окружающих его людей. Благодаря воспоминаниям есть возможность пережить яркие моменты, которые обладают некой опьяняющей особенностью. Погружаясь в прошлое, транслируемое в голове, есть шанс стать чуточку счастливее. Я частенько ловлю себя на мысли, что у нас с Хардином никогда не было этого конфетно-букетного периода, мы сразу перескочили на несколько этапов вперед, поэтому мне по сути и вспоминать нечего.

Стать смыслом жизни для постороннего человека априори странно. Любовь родителей это естественно, но, когда самые теплые чувства начинает испытывать не родной для тебя человек, это удивительно. О любви написано огромное количество книг, психологи также пытаются переплюнуть друг друга в различных теориях об этом феномене, но не признавать факт существования данного явления – невозможно.

Судьба кажется многим глупым оправданием стечения различных обстоятельств, но что если события и правда взаимосвязаны и кому-то суждено провести с конкретным человеком всю жизнь?

Не то чтобы я была пессимисткой, скорее отношения с Хардином воспитали во мне реалиста, который трезво оценивает окружающий мир и взвешенно принимает решения.

Стажировка у Вэнса хоть как-то отвлекала меня от любовных переживаний, погружая в мир стоящей, но иногда унылой литературы, которую мне приходилось изучать тоннами. Но я не жалуюсь. Наоборот. Произведения приоткрывают душу писателя, позволяя заглянуть в его мир, посмотреть на вещи под иным углом, и это иногда действует отрезвляюще.

Сложно сказать, что Хардин меняется. Он также вспыльчив, ревнив и не может подавить в себе синдром собственника. Но я стараюсь мириться с этим и не провоцировать конфликты.

***

– Ты где? – грубо прозвучал голос молодого человека в телефоне.

– Я иду пить кофе с Лэндоном.

– Почему ты мне не сказала?

– Потому что я не обязана перед тобой отчитываться, – закатывая глаза, произношу я и бросаю взгляд на Лэндона, идущего рядом со мной.

– Черт, Тесса, тебе сложно просто сообщить мне, что собираешься делать, чтобы я не волновался? – раздраженно заявляет Хардин и громко выдыхает, пытаясь усмирить свой гнев.

– Вот сейчас сообщаю, – смеюсь я. На другом конце стоит гробовая тишина, которую мне необходимо быстро разрушить во избежание ссоры, – прости. Мне следовало написать тебе о своих планах.

– Во сколько за тобой заехать? – уже более спокойным тоном спрашивает Хардин, и я успокаиваюсь.

– Думаю, мы посидим в кафе около… – я смотрю на Лэндона, но он уставился в телефон и явно не слышит, о чем я веду разговор, – думаю, около час, может чуть больше.

– Хорошо, – в телефоне послышались гудки, звук которых звучал как «На старт! Внимание! Марш!». Отсчет времени пошел.

Я настолько привязалась к Лэндону, что мне уже невыносимо сложно представить свою жизнь без разговоров с этим человеком. Он стал для меня воплощением поддержки и понимания, которого часто не хватает. Время, которое мы проводим вместе, всегда бежит незаметно. Спасает то, что мы учимся на одном курсе, и есть возможность провести несколько часов в обществе друг друга. Он очень дорог мне, о чем мне постоянно необходимо напоминать Хардину.

– Он подъехал. Господи, ровно через час после звонка, – удивляется Лэндон, сначала посмотрев в окно и затем переведя взгляд на часы.

Хардин подъехал к кафе, заглушил машину и вылез из нее, направившись к входу. Честно, не понимаю, почему до сих пор при виде него у меня бегут мурашки по телу и импульсом разносится приятное тепло, вызывающее легкое покалывание в кончиках пальцев. Он обладает какой-то завораживающей и притягивающей способностью, которая воздействует не только на меня. Без преувеличения, взоры всех девушек устремляются на него, когда он распахивает входную дверь и делает шаг в кафе. Некоторых дам даже не смущает нахождение в обществе своих молодых людей. Мне удалось со временем побороть чувство всепоглощающей ревности, которое портит жизнь как мне, так и Хардину.

– Поехали, – требовательно произносит он, подойдя к нашему столику. Лэндон протягивает свою правую руку Хардину, но тот даже не смотрит в сторону моего друга.

– Привет, Хардин, рад тебя видеть, – произносит Лэндон, закатывая глаза и делая большой глоток уже остывшего кофе.

– Ладно, пока, Лэндон. Встретимся завтра, – прощаюсь я, вставая с кресла. Хардин протягивает ладонь, что заставляет меня вопросительно посмотреть на него. Что-то новенькое, Хардин Скотт, но такие потрясения мне нравятся. Я настороженно сжимаю его руку, боясь, что он отдернет ее. К моему удивлению, он крепко сжимает мою ладошку и переплетает наши пальцы. Я чувствую, как завистливые взгляды устремляются на меня, но сейчас мне абсолютно плевать на них. Я ловлю момент этой нежной близости, которая так несвойственна Хардину.

Усевшись на пассажирское сиденье, я жду, когда Хардин сядет в машину, чтобы спросить его о внезапном проявлении любви на публике.

– Что это было? – тут же задаю я вопрос, как только молодой человек садится в автомобиль.

– Что?

– Ты взял меня за руку. При всех.

– Тесса, я как-то кричал во все горло в этом же кафе, что люблю тебя, ты забыла? – усмехается он, вставляя ключ в замок зажигания.

– Но тогда же это все было ради… – я замолкаю, стараясь не напоминать сейчас о том гребаном споре.

– Тогда я сказал это искренне. И давай не будем об этом, детка, – произносит Хардин, легонько касаясь моего лица горячей ладонью.

– Ты прав, – говорю я.

Мой телефон неожиданно завибрировал, приманив мое внимание. Я повернула его экраном к себе, и на нем высветилось сообщение об изменении в расписании. Пару по зарубежной литературе перенесли с 11 декабря на 18. СТОП! Я бросаю взгляд на сегодняшнюю дату и скрупулезно пытаюсь вспомнить, когда крайний раз у меня были критические дни. Я быстро открываю специальное приложение в телефоне, в которые всегда вношу данные, чтобы не забыть. У меня задержка больше, чем на полторы недели.

– Вот черт, – шепчу я, закрывая глаза.

– Что произошло? Кто тебе написал? – напрягшись, спрашивает Хардин.

– Нам надо в аптеку.

– Объясни, что случилось?

– У меня задержка, Хардин, – говорю я, обхватывая лицо руками.

– Нет, не может быть. Мы же всегда предохранялись. Может это из-за стресса? Такое же иногда бывает. Гормоны там всякие и так далее, – тараторит он.

– Думаю, да, гормоны. Но давай все же заедем в аптеку.

Он молча выезжает с парковки, ошеломленным взглядом иногда поглядывая на меня. Я стараюсь не подавать вида, но внутри меня горит пламя. Я в ужасе. Это надвигающаяся катастрофа.

Комментарий к Глава 2.

Мне очень важно ваше мнение, буду рада любому комментарию))

========== Глава 3 ==========

– Тесса, открой мне! – кричит Хардин, снова и снова пытаясь повернуть ручку двери и ворваться в ванную комнату.

Я сижу на стиральной машине, сжимая в руках небольшую полоску, недавно купленную в аптеке. Минуту назад на ней начали проявляться два штришка, а теперь они уже «горят» ярко-красным цветом. Меня будто парализовало, а мозг отказывался работать и придумывать выходы из этой, как мне казалось, жуткой ситуации. Беременность была для меня худшим кошмаром. Нет, даже не так. Беременность это прекрасно и рождение новой жизни своего рода магия, придуманная природой. Но не сейчас. На данный момент для меня это ужас наяву, сопоставимый разве что с концом света. Возможно, я утрирую, но к детям я не готова, а тем более Хардин, который то и дело твердил мне, что ни о каком ребенке даже думать никогда не будет.

– Тесса, прошу тебя, открой, – спокойно произнес молодой человек, стоявший за дверью, – ты сидишь там уже 15 минут.

Мне не хочется видеть его. Не сейчас. Я не смогу подобрать слов, чтобы сообщить ему новость, способную разрушить его и мою жизнь. Но я все же слезаю со стиральной машины и направляюсь к двери. Неуверенно повернув замок, я открываю ее, представая перед парнем.

– Хардин… – шепчу я, сдерживая поток слез, – я… – он бросает взгляд на тест в моей руке и снова устремляет свой взор на меня.

– Нет, – качает головой молодой человек и делает два шага назад, выставляя руки перед собой, будто защищаясь от меня, – ты не… нет. Не может это быть.

– Я…

– Твою мать! – он хватает лампу, стоящую на комоде и швыряет ее на пол. Осколки падают прямиком к моим ногам, разлетаются по комнате, попадая под диван и другую мебель. Я вздрогнула и зажмурилась от испуга, – это же еще не точно? Тесты же ошибаются? Я запишу тебя к врачу, сейчас же, – Хардин быстро достает свой мобильник из кармана и судорожно начинает тыкать пальцем по сенсорному экрану.

– Остановись! – кричу я от бессилия, запуская пальцы себе в волосы и глубоко вдыхаю. От неожиданности Хардин выпускает телефон из рук, и тот с громким звуком падает на пол, – я сама позвоню и запишусь.

– Нельзя с этим медлить. Эту проблему, – его взгляд упирается в мой живот, – надо решить как можно скорее.

– Ты думаешь, я этого сама не понимаю?

– Видимо, нет, раз уж ты еще не звонишь в клинику и не записываешься на прием!

– Ты не выносим.

– Я? Я хоть как-то пытаюсь исправить твою ошибку.

– Мою? – у меня перехватывает дыхание, и уровень моего гнева потихоньку начинает набирать обороты, – повтори еще раз.

– Я должен был догадаться, что это твой план.

– Что ты, черт побери, такое несешь? Какой план, Хардин? Привязать тебя к себе своей беременностью? Ты сумасшедший, – кричу я, чувствуя, как швы на сердце, которое постоянно надрывается, снова расходятся от боли. Это ощущение стало таким родным и повседневным, что моя жизнь уже не может существовать без него.

– Это ты не в своем уме, раз уж решила, что это на меня подействует. Нет уж. Я не собираюсь рушить свою жизнь из-за какого-то спиногрыза.

– Да пошел ты, Хардин.

– Что ты сказала? – удивленно смотрит на меня он своими горящими зелеными глазами, прожигая взглядом.

– Что слышал. Катись к черту. Я со всем разберусь сама, – развернувшись на 90 градусов, я устремляюсь в комнату и быстро запираю дверь. Одновременно мне необходимо, чтобы Хардин пошел за мной в комнату, снова стал извиняться за сказанное и я его простила, как это обычно и бывает, но, в это же время, я чувствую вселенскую обиду на него и ловлю себя на мысли, что не хочу больше прощать его. Он способен измениться лишь на мгновение для достижения цели, которая часто селится в его голове как вирус. Но через время он снова превращается в того человека, от которого мне стоит держаться подальше во избежание потери рассудка. Я достаю большую спортивную сумку, которая лежала под кроватью с момента моего последнего ухода, и быстро скидываю в нее все вещи, попадающие мне под руку. На удивление нет никаких слез. Обида и разочарование наполнили меня до краев, не оставив места другим чувствам. Увы, даже любовь упала на самое дно, с которого выбраться будет непросто.

– Ты потерял меня, – кидаю я на прощанье Хардину, не сказавшему мне ни слова, когда я направилась к входной двери с набитой сумкой через плечо.

========== Глава 4. ==========

Спустя месяц

Едкий запах спирта прожигал легкие с каждым вдохом все сильнее. Я постаралась открыть глаза, но яркий свет будто испепелял их, болевым импульсом отдавая в мозг. Тело ломило от какой-то непонятной тяжести. Казалось, что на мне лежит груда камней и сдавливает внутренние органы. Я ничего не понимаю, и от этого меня охватывает ужасное чувство страха, от которого кровь стынет в жилах. Обрывистые воспоминания не формируют четкую картину произошедшего, а лишь усугубляют положение, давая воображению волю действиям. Но все же некоторые моменты из недавнего прошлого ненароком всплывают в подсознании.

Я помню, как я летела вниз по лестнице, пытаясь изо всех сил схватиться рукой за перила, но удар головой об ступеньку вырубил меня. На этом темнота. Несложно догадаться, что я нахожусь на больничной койке, судя по пикающим звукам вокруг меня, яркому свету и специфическому запаху.

Ребёнок. Боже, что с ним?

Я снова пытаюсь открыть глаза, преодолевая световую завесу. Наконец, могу оглянуться и нащупать кнопку вызова персонала. К руке присоединена капельница, через которую, видимо, поступает обезболивающее, которое явно уже не действует в полной мере. Но мне, как даме в положении, видимо, запрещён приём сильных болеутоляющих.

Я стараюсь не паниковать, но положив руку на живот, меня охватила истерика. По щекам побежал целый ручей горячих слез, а дыхание сбилось и приходилось хватать воздух ртом.

– Тереза Янг, как вы себя… – произнесла вошедшая в палату медсестра, – солнышко, почему ты плачешь? Тебе больно? – обеспокоилась девушка, мигом подойдя к капельнице.

– Ребёнок… с ним все в порядке? – еле проговорила я, заикаясь из-за хлынувших слез.

– Все хорошо, плод в полном порядке. Тебе и ему очень повезло, – мило улыбнулась медсестра, нежно погладив меня по мокрой щеке.

– Я хочу видеть маму, – прошептала я.

– Сейчас ее позову, она как раз пошла за кофе.

«Больничная фея» быстро вышла из палаты, снова оставив меня наедине с мыслями.

Но всего минуту спустя мама уже стремительно влетела в комнату, держа в руках стаканчик из автомата с напитками.

– Тереза, как ты меня напугала, – впервые я увидела ее такой растрепанной и обеспокоенной.

– Мам, мне так жаль, – снова расплакалась я от переизбытка эмоций.

– Тебе не за что извиняться. Главное, все хорошо. Мы со всем справимся, – она подошла к кровати и, поставив кофе на тумбочку, крепко обняла меня. От неё пахло как обычно неимоверно приятно. Нотки ванили и цитрусовых – любимое сочетание мамы в парфюмах. Раньше мне этот запах казался слишком приторным и негармоничным, но сейчас это был самый вкусный аромат из всевозможных.

– Я очень голодная. Можно мне поесть?

– Конечно, я сейчас попрошу Хард… – она редко замолчала, закусив губу.

– Хардин? Он здесь? – мой пульс участился, о чем свидетельствовали показатели на медицинском оборудовании, которое было подключено ко мне.

– Он здесь на протяжении трёх суток дежурил возле тебя.

– Я не хочу, чтобы он был здесь. И, стоп, – удивилась я, – трое суток? Я провела в отключке трое суток?

– Да. Это чудо, что с ребёнком все в порядке.

– Не пускай его ко мне. Я не выдержу, – на глазах снова появились слезы. Излишняя эмоциональность стала моим проклятьем. Любое событие, сказанное слово или действие вызывало во мне шквал неконтролируемых эмоций. Будь то безудержный смех, истерические слёзы или всепоглощающий гнев.

– Тереза, ты же знаешь, он мне не нравится… то есть, не нравился, но он отец ребёнка, и он любит тебя.

– Мам, ты забыла о том дне, когда я приехала к тебе? О том, что он сказал? Он не имеет больше никакого отношения ни ко мне, ни тем более к ребёнку! – сказала я повышенным тоном, больше похожим на крик.

– Тереза, подумай хорошенько. Это, конечно, твоя жизнь, но нести бремя материнства гораздо легче, когда рядом есть мужское плечо. Поверь мне, – сказала мама, пытаясь скрыть боль за легкой улыбкой, – пойду, возьму тебе полезной еды.

Она вышла из палаты. И снова тишина, и снова я одна.

***

– Боже, как вкусно, – доедая вторую тарелку курицы с фасолью, произнесла я. Никогда не любила фасоль, но человек, растущий внутри меня, явно другого мнения.

– Не подавись, – усмехнулась мама, сидящая напротив кровати.

– Я была настолько голодная, что готова была съесть все, что угодно.

– Это нормально в твоём положении. Доктор Уайли говорит, что состояние у тебя стабильное и у малыша тоже. Тебе понаблюдают здесь ещё какое-то время и отпустят домой.

– Хорошо, я рада, – сказала я. И я действительно была рада. Впервые за очень долгое время. Месяц, проведённый в доме матери, был на удивление спокойный. Естественно, новость о беременности была воспринята с трудом и не обошлось без нотаций и разговоров об аборте. Но, к моему удивлению, мама сильно изменилась. Она стала более чуткой, заботливой, именно такой мамой, о которой я мечтала. Мы даже сидели иногда по вечерам после ужина и обсуждали все на свете почти до утра. Ели мороженое, смотрели глупые мелодрамы, над которыми вместе плакали, и планировали обустройство одной из комнат для ребёнка. Мама будто расцвела. Мы всего раз затрагивали разговор о Хардине, и он снова закончился моими слезами, поэтому был заключён договор, что эта тема больше не будет поднята. Решение принято, и я не собираюсь отступать.

***

Лёгкое дуновение слегка прохладного ветра обдало по щекам и насытило легкие свежим воздухом. Пробивающиеся через занавески луки солнца приятно щекотали лицо, вызывая у меня еле заметную улыбку. Я лежала с закрытыми глазами, ловя каждый момент беззаботности. Ощущение умиротворения, так долго таившееся внутри меня, приносило большое количество удовольствия. Как вдруг мое спокойствие прервал звук упавшего на пол предмета. Я распахнула глаза и замерла от неожиданности.

– Прости, я не хотел тебя будить, – испуганно сказал Хардин, тянущийся за пультом от телевизора, ставшего причиной моего пробуждения.

– Что ты здесь делаешь?

– Твоя мама… ей нужно было перекусить, и я предложил посидеть с тобой.

– Не надо было.

– Тесса, тебя нельзя оставлять одну, – положив пульт на тумбу, промолвил Хардин, не открывая глаз от моего лица.

– Неважно. Сейчас я могу сама о себе позаботиться, ты можешь быть свободен, – фыркаю я и отворачиваю голову к окну.

– Я не уйду.

– Я не хочу, чтобы ты находился здесь. Это чревато последствиями, – я кладу голову удобнее на мягкую подушку и устремляю взгляд в белый потолок.

– Нам надо многое обсудить, – произносит Хардин, вставая с кресла и делая несколько медленных шагов к кровати. Мой пульс и сердцебиение учащаются, о чем предательски свидетельствует аппаратура.

– Я прошу тебя, уходи. Я не хочу ничего обсуждать сейчас, Хардин. Мне не нужны лишние нервы.

– Тесса, я вел себя как полный…

– Не продолжай. Я уже не раз слышала это. Одно и то же. Повторяющаяся песня, – цокнула я, стараясь не смотреть на него и молясь, чтобы кто-то вошёл в палату и прервал диалог, – тебе не место рядом со мной.

– Я не оставлю тебя одну с ребёнком, – повышенным тоном произнёс Хардин, почти сократив расстояние до меня, – никогда не оставлю.

– Ты всегда знаешь, что нужно сказать мне, чтобы я растаяла и все забыла, но не в этот раз. Мне безумно тяжело быть с тобой, это не норма. Я испытываю постоянный стресс, а сейчас это меньшее, что мне нужно, – я кладу руку на живот, на котором пока нет ни намёка на мою беременность, но трепетное ощущение тут же приятным импульсом расходится по телу.

– Тесса… выходи за меня, – неожиданно произносит Хардин, повергая меня в шок и заставляя нервно хихикнуть.

– Ты с ума сошёл! Я не выйду за тебя, не в этой жизни.

– Ты же этого хочешь, я уверен. Мы станем семьей.

– Хардин, ты бредишь! Какой семьёй?! Мы с тобой ни дня не проводим без скандалов. Это не лучшая атмосфера для ребёнка, – я повышаю тон.

– Лучше ребёнку расти без отца? – кричит Хардин, сжимая руки в кулаки.

– Ты вообще не хотел ребёнка! Или ты забыл, почему я ушла?!

– Мое мнение изменилось.

– Ах, конечно. Хардин будет прилежным папочкой, ну, да, конечно, – закатывая глаза, произношу я и отворачиваю голову к окну.

– Ты не лишишь меня общения с ребёнком.

– Почему вы так кричите? Вас слышно в самых дальних коридорах, – неожиданно сказала мама, ворвавшаяся в палату, – прекратите так громко разговаривать!

– Хардин уже уходит, – произношу я, все ещё не поворачивая голову в его сторону.

– Да, мне уже явно пора, – кидает он и покидает палату.

========== Глава 5 ==========

Взгляды, полные порицания, преследовали меня весь путь от машины до кампуса. Необходимая бумажная волокита вынудила меня приехать в университет. Интересно получается, что я, так долго стремившаяся поступить сюда, приезжаю подписывать документ о взятии академического отпуска спустя несколько месяцев учебы. И все из-за маленькой ошибки. Хотела бы я вернуть все, не встретиться с Хардином и не забеременеть? Не могу дать себе честный ответ. Одна часть меня яро ненавидит его за все то, что он мне сделал, но другая… другая половина трепещет каждый раз, когда он появляется в поле зрения.

– Как можно было залететь на первом курсе, – услышала я разговор справа от себя, когда поднималась по ступенькам. Кто-то даже показал на меня пальцем, не забывая гнусно усмехнуться при этом. Это все так унижающе. Но мне стоит оставаться непоколебимой и продолжать делать вид, что мне плевать.

– Так, так, так, – послышался мерзкий слащавый голос позади меня, – кого это к нам принесло? Курсы для беременных здесь не проводятся.

Я продолжаю движение в сторону ректората, не желая продолжать диалог с этой заносчивой девицей.

– Я с кем разговариваю?! – справа от меня промелькнула фигура с розовыми волосами, и Молли молниеносно оказалась впереди меня, перекрывая путь, – привет, Тесса, – она обнажила свои белые зубы, изображая подобие улыбки.

– Молли, мне не до тебя. Уйди с дороги.

– Ох, бедная-бедная мамочка Тесса. Не нервничай, тебе нельзя.

– Тогда вон с дороги, – я скрещиваю руки на груди.

– А где папашка? Наверно, кувыркается с какой-нибудь девкой уже. Главное, чтобы еще одну дуру не обрюхатил, – смеется Молли, тем самым будто кидая в меня ядерные заряды.

– Иди куда шла, Молли.

– Сама решу, что мне делать, сладкая, – произносит девушка, приподнимая правую бровь.

– Уверена? По-моему, ты обделена интеллектом и способностью принимать решения, сладкая, – отвечаю я, чувствуя, как закапываю себя все глубже и глубже. Еще немного, и моя эмоциональность снова возьмет надо мной власть и превратит в тряпичную куклу, которую Молли способна разорвать одной силой мысли.

– Хардин воспитал в тебе такую дерзкую особу? Не притворяйся, тебе не идет. Подумай, каким примером ты будешь для ребенка. Мать-одиночка, грубиянка и полная дура. Ты сорвала джекпот, Янг, – Молли смеется мне в лицо, а я ничего не могу сделать и продолжаю смотреть на нее, как вкопанная. Она будто удав, а я ее жертва, оцепеневшая от ужаса.

– Отвали от нее, Молли, – крикнул знакомый голос дальше по коридору.

– А вот и защитник пришел, – закатила глаза девушка и развернулась на 180 градусов, – Зэд, ты можешь быть свободен. Хардин уже пометил эту территорию.

– Ты отвратительная, Молли, – наконец, мой голос прорезался, а стоявший в горле комок растворился. Зэд иногда кажется моим личным суперменом, который всегда подоспевает вовремя, чтобы выручить меня в той или иной ситуации.

– Тебе давно пора свалить, Молли, – сквозь зубы произносит Зэд, быстро преодолевший расстояние между нами.

– Ох, да иду я. Но мы еще не закончили, золотце, – кинула напоследок девушка, ухмыльнувшись уголком губ.

– Ты как? – ласково спросил Зэд, положив горячую ладонь мне на плечо.

– Спасибо тебе, я уже была на пределе.

– Нет проблем. Что ты здесь делаешь?

– Пришла документы подписать кое-какие.

– Насчет академического?

– Видимо, об этом несложно было догадаться, – я натягиваю легкую улыбку и на секунду встречаюсь глазами с Зэдом. Он смотрит на меня, как и прежде, с трепетом и волнением, которое постоянно ставит меня в неловкое положение.

– А где Хардин? – каждое упоминание этого имени впивается в сердце острым ядовитым клинком, пронзая его насквозь. Мое лицо меняется моментально, что замечает парень и закусывает губу, – прости.

– Все в порядке. Я не знаю, где он. Мы не общаемся, – я пожимаю плечами, – уже довольно давно.

– Одно могу сказать: если бы это был мой ребенок, я бы тебя никогда не отпустил. Хардин самый глупый человек на планете, раз уж позволит себе потерять такую девушку, как ты, – глаза Зэда вновь встречаются с моими, а рука на моем плече, все это время лежавшая на нем, сжимается сильнее.

– Зэд, ты смущаешь меня.