Текст книги "Зельевары (СИ)"

Автор книги: Miauka77

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== Глава 1 ==========

– Сметвик говорит, что есть еще шанс, но… – Гарри поднес кружку ко рту и зажмурился, прежде чем глотнуть. Слишком крепкий для пива алкогольный дух шибанул в нос, заставив поморщиться. Надо было, конечно, пить по всем правилам – подождать, пока спиртовой запах выветрится, оставляя за собой еле уловимый аромат шоколада, а потом еще долго перекатывать на языке мягкий вкус какао и жженой хлебной корки. Но сейчас хотелось только одного – напиться.

– Но что? – спросил Рон.

В его голосе уже чувствовалась расслабленность – не так часто они выбирались посидеть в «Трех метлах». Особенно с тех пор, как Рона взяли в группу авроров-практикантов. В отличие от него, Гарри охотиться за преступниками перехотел: хватило и войны с Волдемортом. После победы он болтался то здесь, то там: сначала помогал восстанавливать Хогвартс, потом чистил от всякой гадости особняк на Гриммо, изредка встречался с Джинни, но чаще просто запирался дома, разговаривал с зеркалом и напивался до зеленых чертей.

Пока не выяснилось, что жив Снейп.

Обнаружили его при обыске в заброшенном поместье Лестренджей. Разумеется, в коме и с разорванным горлом. Как он туда добрался и как не умер без помощи, выяснить не удалось. Зато у Гарри появилась хоть какая-то цель – вылечить Снейпа.

– Но? – повторил Рон.

Гарри оглянулся, как будто в отдельной кабинке, да еще с хорошо наложенными чарами заглушки их могли подслушать, и, наклонившись к другу, шепнул:

– Зелье.

На лице Рона проступило понимание.

– Запрещенное? – подмигнул он.

– Ага, – почувствовав, что краснеет, Гарри уставился на свои руки.

Как будто это могло помочь! При одной мысли про обсуждение Роном такого хотелось удрать куда глаза глядят.

– Ну так считай, что оно у тебя уже есть, приятель, – отсалютовав кружкой пива, сказал Рон. – Кингсли ради Снейпа сейчас на все пойдет. Самый ценный свидетель.

– Дело не в этом!

– А в чем?

Гарри замялся:

– Зелье сложное.

– Да брось! Хорек тебе сварит любое зелье. Он вон как старается для нас в обмен на свободу. Укрепляющее, заживляющее, веритассерум.

– Оно… там ингредиент нужен… особый.

– Да все тебе достанут! – знающим тоном произнес Рон.

С начала практики он частенько разыгрывал из себя опытного аврора. Обычно Гарри это смешило, но не сейчас.

– Это сперма. Сперма его бывшего любовника.

У Рона вытянулось лицо:

– Что-о-о?

– Сметвик сказал, что Снейп был голубым. И что он был нижним в паре, – стараясь не сбиться, не глядя на Рона, стал объяснять Гарри. – Когда маги… мужчины… делают это в первый раз, это действует как обряд, который увеличивает жизненную силу. Если добыть сперму и кровь любовника, то можно составить зелье жизни. И нужно поить этим Снейпа по два раза в день от недели до двадцати дней. И тогда может быть… Он сказал, что если первым у Снейпа был… не Волдеморт и если этот человек жив, то есть шанс…

Он поднял глаза на Рона. Тот выглядел шокированным, но, по счастью, меньше, чем ожидал Гарри. Он и сам, наверное, до сих пор не отошел от разговора со Сметвиком. Такое о Снейпе не хотелось узнать даже под угрозой применения силы. Гарри слишком хорошо помнил, какие слухи ходили по школе про обоих капитанов слизеринской команды, и с какими отвратительными подробностями все это смаковалось в гриффиндорской гостиной.

– Ну и дерьмо! – рассмеялся Рон.

И задумался.

Гарри придвинул к себе вторую кружку, на этот раз выбрав имбирный эль.

– Не знаю, как спросить у Кингсли.

Рон вынырнул из мыслей:

– Мне кажется, я знаю, кто это. Если только это правда – то, на что твой крестный намекал… Он всегда немножко привирал…

– И кто же? – спросил Гарри, стараясь не обращать внимания на то, как при упоминании Сириуса екает сердце.

– Если только я правильно понял намеки… – Рон ухмыльнулся и сделал большой глоток, –первым у Снейпа мог быть старший Малфой. Помнишь еще, Сириус Снейпа его карманной собачкой называл? До того, как ты переехал в дом, он его как-то назвал собачкой, вилявшей тощим задом. И мама на него наорала, а Джордж с Фредом потом спрашивали друг у друга, правильно ли они поняли то, что Сириус хотел сказать.

Глядя на то, как веселится Рон, Гарри понял, что подсознательно ждал именно этого имени, но отчего-то сделалось противно. Малфой вызывал отвращение, в крайнем случае – в свете последнего суда, на котором Гарри присутствовал как свидетель, – жалость. Как Снейп мог связаться с этим скользким мерзавцем, не укладывалось в голове. Да что там! Как вообще можно спать с мужчиной? Позволить вставлять член себе в зад? Гарри передернуло.

– Сколько ему дали? – спросил Рон. – Десять?

– По состоянию здоровья – десять лет.

– Вот и устроишь ему святого Мунго на дому в обмен на отдых от Азкабана, – засмеялся Рон.

– Угу, – кивнул Гарри. Но, в отличие от Рона, ему совершенно не было смешно.

========== Глава 2 ==========

Так и вышло, что Малфой поселился в доме на Гриммо. Зелье он взялся варить сам, и Кингсли согласился с тем, что лучше его не трогать. Малфою отвели спальню рядом с той, в которой под неусыпным оком сиделки из Мунго лежал Снейп. Первую дозу зелья следовало дать уже вечером, и к прибытию «высокого гостя» Гарри вместе с Гермионой и Джинни полдня убили на то, чтоб выгнать последнюю нечисть из лаборатории в подвале. Однако Малфой спускаться туда отказался наотрез.

– Уверяю вас, я прекрасно сварю зелье и в своей комнате, – вздернув подбородок, холодно сказал он и скрылся в спальне.

Тяжелая дверь захлопнулась с глухим стуком, оставив в душе у Гарри смутное чувство, что он внезапно перестал быть главным в собственном доме.

– Вот и хорошо, – сказала, однако, Джинни, – так ты вообще не будешь пересекаться с этой змеей.

– Ага, – согласился Гарри. – Хорошо, что моя спальня на другом этаже. – И почему-то почувствовал, что краснеет, вспомнив, как спокойно Малфой произнес слова «сварю зелье». И как Рон со смешками спрашивал у Гарри, не нужно ли ему подкинуть порножурналов, для того, чтобы Малфой производил ингредиента в достатке.

При первом приеме зелья Сметвик присутствовать ему не позволил, сославшись на врачебную тайну. Гарри потерся несколько минут около комнаты Снейпа, но торчать под дверью было унизительно, и он в конце концов ушел в кухню, чтобы в обнимку с кружкой кофе в гордом одиночестве пялиться на занавешенные окна. Все было не так и не то.

Не этого ожидал он, когда Снейпа нашли. Тогда казалось, что его быстро приведут в чувство, ведь сами раны, как пояснил Сметвик, были неопасными. Снейп выздоровеет, они с Гарри объяснятся, а дальше… что будет дальше, он на самом деле не слишком задумывался, но все представлялось во вполне радужных тонах. Он и забрал его, потому что был уверен, что тот с минуты на минуту очнется. Как Сметвик ни уговаривал его подождать… ни заверял, что Снейп находится в специальной палате Мунго в полной безопасности.

И после перемещения его в дом началось – то одно, то другое, а теперь вот – Малфой. Присутствие белобрысого гада в доме было неприятно, а мысль, что Снейп позволял ему трахать себя, и вовсе доводила до белого каления. Променять маму вот на этого?! Да и где гарантия, что Малфой не примется за старое и действительно вылечит Снейпа? Ведь Кингсли пообещал ему свободу независимо от результата. А тот не замедлил выторговать ее, хотя речь шла о жизни его любовника! Не похоже, чтобы Малфой слишком дорожил Снейпом.

Сметвик собирался контролировать прием зелья лично. Но будет ли он контролировать процесс? Качество, хм, ингредиентов? Что если, несмотря на клятвы, данные Кингсли, Малфой исхитрится навредить Снейпу? Ведь тот не только его любовник, но и ключевой свидетель. Может, если он заговорит, Малфою не то, что десять лет, а и пожизненное не дадут? Сразу, в виде исключения из новых гуманных правил министерства, – виселицу?

Каким безжизненным тот выглядел в суде, и как затрясся, когда выслушал приговор. Хотя, объективности ради, кто бы тут был в восторге?..

Азкабан ему тоже явно не пошел на пользу. Днем, ступив на порог вместе с Кингсли и сопровождавшим их бородатым аврором, Малфой держался независимо и так же высокомерно, как если бы министр пригласил его на званый обед, не меньше. Гарри ясно ощущал волны холода, исходящие от него, как некогда волны ненависти – от Снейпа. Лицо же Малфоя, похудевшее, с запавшими, и от того огромными, серыми глазами, казалось покрытым ледяной коркой. И вдруг величественность слетела – корка лопнула: поставив ногу на первую ступеньку, Малфой скривился от боли и схватился за поясницу. Выглядело это ужасно комично, и Гарри нахохотался от души, вторя Кингсли и совсем не мужественно завывавшему аврору. Малфой все это время простоял изваянием, видимо, не в силах разогнуться, с крупными каплями пота на лбу, и посылал по очереди всем троим взгляды, полные бешенства. Он смог продолжить путь наверх только тогда, когда Кингсли бросил в него каким-то заклинанием.

Вряд ли после всего он захочет, чтобы Снейп заговорил…

Из гостиной донесся бой часов: полночь. Гарри встряхнулся и вскочил, осознав, что давно задремал и пропустил уже все на свете – и уход Сметвика, и, возможно, кое-что похуже. Он уже собрался было выйти из кухни, как вдруг ему в голову пришла одна мысль. Он быстро скинул ботинки, и в одних носках прокрался к тому самому коридору. Комната Малфоя, находившаяся в самом конце, была закрыта. Зато из приоткрытой двери Снейпа на пол падала дрожащая полоска света. Гарри подкрался ближе и заглянул в достаточно большую щель между дверью и стеной.

Сиделки в комнате не было. Малфой с закрытыми глазами сидел в изголовье постели Снейпа и, положив его голову к себе на колени, с полуулыбкой на лице, словно в состоянии транса, медленно и нежно перебирал спутанные сальные пряди. Потом потянул к себе безжизненную руку и, погладив ладонь, поцеловал.

Гарри тихо вернулся обратно в кухню, надел ботинки и долго рассматривал, прежде чем приступить к их завязыванию, грязные изношенные шнурки. Спать не хотелось. Пить не хотелось тоже. Но так мерзко ему не было довольно давно: при взгляде на Малфоя и Снейпа он не почувствовал ожидаемого отвращения. Зато очень хорошо почувствовал кое-что другое. Зависть.

========== Глава 3 ==========

Кухню Гарри терпеть не мог – слишком часто здесь накрывало болезненными воспоминаниями. Сириус смеется, поднимая бокал с золотистым вином, Люпин улыбается в ответ, от его глаз разбегаются мелкие морщинки, Тонкс, неудачно, (а может быть, и нарочно) взмахнув локтем, обрушивает на пол гору медной посуды, Фред с хохотом аппарирует от окна к двери и обратно. Здесь все было точно так же, как и четыре года назад, и порой казалось, что вот-вот распахнется дверь, и войдет миссис Уизли, чтобы выставить Гарри из кухни перед началом собрания.

С гостями кухня выглядела не такой мрачной, но появлялись они здесь редко. Оставаясь же в одиночестве, Гарри предпочитал есть у себя в комнате или в гостиной, а если перекусывал в перерывах, то быстро делал бутерброд и с кружкой кофе или чая уходил наверх. Теперь, напротив, он обнаруживал себя в кухне все чаще и чаще: непременно находились какие-нибудь дела, которые почему-то не мог сделать Кричер, и вообще здесь было куда теплее, чем во всем доме, и самый лучший вид на улицу, и так далее, и тому подобное, и…

В соседний коридор он заглядывал утром и вечером, смотрел на безжизненное, все равно что мертвое, тело на кушетке, выслушивал дежурный отчет очередной сиделки, стараясь не морщиться от меда в ее голосе, и уходил. Потом встречал в гостиной растрепанного Сметвика и ждал его возвращения, чтобы проводить обратно в камин.

«Пока я ничего не могу сообщить вам, Гарри», – эта фраза звучала здесь изо дня в день, металась между кремовыми стенами, словно птица в поисках выхода, и, не найдя его, погибала, оседала могильным камнем где-то в желудке. Малфоя он за все это время не слышал и не видел, и единственный, кто заговорил о нем, это Рон, навестивший Гарри в середине третьего дня и сгоравший от любопытства.

Не видел и не слышал наяву. Впрочем, может быть, и это было лишь игрой воображения, но Гарри просыпался с твердой мыслью, что Малфой ему снился. Вот только он никак не мог вспомнить, что именно переживал во сне. «Наверняка какая-нибудь гадость», – говорил он себе, но чувствовал, что этому утверждению отчего-то не хватает уверенности. Должно быть, он просто устал. А, может, началась та самая депрессия, которая, как он читал, бывает после бурных событий. В последние месяцы Гарри вообще читал очень много, гораздо больше, чем в предыдущие годы и даже в маггловской школе, когда библиотека была единственным местом, где Дадли не мог его избить.

Так что на пятый день, в очередной раз отловив себя в кухне, Гарри сказал решительное: «Хватит!» Как жил Снейп без его опеки столько лет, так и теперь – либо выздоровеет, либо умрет, и нечего ходить вокруг.

В библиотеке было темно, хоть глаз выколи, и резко пахло дезинфекционным зельем, которым он на прошлой неделе травил книжных жучков. Свечи, должно быть, от осевшего зелья, загорались не сразу, а некоторые тут же гасли и их приходилось зажигать снова. Еще несколько минут Гарри потратил на то, чтобы обойти все стеллажи и убедиться, что новых следов жучков нигде не видно. Все, казалось, было в порядке, но, когда он вспомнил, что обещал Гермионе поискать очередную книгу по истории домовых эльфов и вернулся к полкам, то краем глаза заметил в дальнем углу яркое белое мерцания. Что-то, похожее на плавающие островки. Следы жучков выглядели совсем иначе – как осыпающиеся с полок хлопья. Кроме того, их цвет различался, потому что зависел от конкретно проеденной книги. Вряд ли здесь, в библиотеке, где самая современная книга датировалась годом так семидесятым, мог заваляться пергамент такого ослепительного белого цвета.

Гарри осторожно приблизился к полкам в углу. Мерцание исчезло. Он погасил Люмос и ближайшие свечи – безрезультатно. Погрузил в полную тьму всю библиотеку – никакого эффекта. Вспомнив недавно прочитанную книгу по заклинаниям, Гарри вновь поднял палочку, очертил чуть дрожащим концом область поиска и вывел определяющие чары. Ничего нового, кроме сохраняющих и охранных чар библиотеки. Он снова запалил все ближайшие свечи и в недоумении опустился в кресло, стоявшее в самом углу между двумя книжными шкафами. За стеклом на полках не было томов – здесь, в закрытых глиняных сосудах хранились древние свитки. Взгляд Гарри зацепился за один сосуд, выдвинутый чуть вперед. Он похолодел. В библиотеке явно кто-то побывал. За день до прибытия Малфоя перед распылением зелья, умаявшись после чистки полок, он точно также сидел в этом кресле, и смотрел в тот же шкаф. И тогда, он помнил, сосуды стояли точно в ряд. Гарри потянул было дверцу на себя, выругался, потянул снова, потом опомнился и произнес соответствующее заклинание. Та отворилась бесшумно – как если бы ее хорошо смазали.

Он взял в руки сосуд, не отличавшийся от всех прочих, такой же старый и, казалось, готовый рассыпаться прямо в руках, произнес формулу консервирующих чар и открыл крышку. Внутри, из сухого песка, торчал кончик толстой палки. Гарри потянул за нее и вытащил легкий папирусный свиток с неровными изношенными краями, исписанный только с одной, внутренней, стороны.

Поставив кувшин обратно на полку, Гарри прибавил света, сел обратно в кресло и развернул свиток… И застыл.

Текста на папирусе практически не было. Единственный абзац, на самом верху свитка, был написан по-гречески, а под ним… под ним были рисунки – черные, красные и желтые контуры –обнаженных и полуобнаженных мужчин и юношей в самых непристойных позах, какие только можно было вообразить. Со всеми подробностями, с ясно выделенными членами и губами, которые захватывали эти члены. Пока Гарри в изумлении таращился на них, контуры, как и положено магическим рисункам, ожили и задвигались – одни томно выгибались, сплетаясь в объятиях, другие нежно и страстно целовались, третьи трахали друг друга жестоко и безжалостно, словно стремясь выбить за пределы отведенной им картинки.

От мельтешения черного, красного и желтого зарябило в глазах. А еще – стремительно потяжелело в паху. Гарри попытался свернуть папирус, но руки не слушались, и свиток, слегка размотавшись, упал на пол. В ту же секунду снизу послышался слабый стон, как будто папирус протестовал против подобного обращения, и перед глазами Гарри появились юноша и мужчина, каждый – высотой с его ладонь.

В отличие от рисунков в свитке, эти двое были абсолютно плотными и такими реальными, будто кто-то взял и уменьшил настоящих людей. На лице юноши, чьи растрепанные кудри напоминали прическу самого Гарри, играл румянец, он застенчиво улыбался, в то время как мужчина с явным сознанием превосходства тянул его руку к себе и поглаживал ее другой рукой. Мельком взглянув на Гарри, они сосредоточились друг на друге и несколько мгновений оставались в тех же позах, затем юноша, по-видимому, сдался, и оказался в объятиях старшего. Тот стал покрывать поцелуями его лицо, волосы и шею. Младший отвечал тихими стонами и льнул к любовнику еще сильнее.

Гарри вдруг почувствовал нетерпение. Черт возьми, если уж его заставили смотреть этот спектакль, то он хочет большего! И в следующую секунду фигурки взглянули на него, и переменили позицию – юноша оказался спиной к мужчине, а перед ним появилось нечто вроде широкой скамьи, покрытой бархатом. Юноша поставил левую ногу на скамью, и отвел правую в сторону так далеко, как только мог. Мужчина издал одобрительный возглас и легко шлепнул его по ягодице. Юноша застонал протяжно и призывно, и мужчина не стал медлить – поднес свой член к крошечной, но ясно видимой дырочке между его ягодиц, и начал вставлять. Член протискивался с трудом, младший вскрикивал, судя по всему, от боли, было видно, как пот течет по красивой загорелой спине. Вскрикивал и подавался назад, подчиняясь уверенным, сильным рукам, притягивающим его к себе.

И Гарри не мог оторвать взгляда от фигурок, от точки их соединения. А стоны и крики любовников, казалось, заставляли отзываться, изнывать в ожидании все его тело. Но его собственные руки уже расстегнули джинсы, и пальцы наконец добрались до ноющего члена. Оргазм накрыл почти сразу, ослепляющий, оглушающий, такой мощный, какого он не испытывал даже в свои первые разы тайной дрочки в спальне Гриффиндора. Даже тогда, когда листал журналы с голыми красотками, привезенными Дином Симусу после каникул пятого курса.

Несколько минут Гарри сидел ошеломленный, опустошенный, тщетно силясь удержать слезы, вырывавшиеся из-под плотно сжатых век. Потом разлепил глаза и не слишком понимающим взглядом обвел пустую библиотеку. Все было тихо. Папирус валялся на полу. В подсвечниках под потолком горели свечи.

Он поднялся, очистил себя заклинанием и принялся застегивать джинсы. Ноги дрожали, и руки тоже отказывались слушаться – казалось, пальцы никогда не смогут удержать ремень. Наконец, ему кое-как удалось привести себя в порядок. Гарри наклонился, поднимая злополучный папирус, и похолодел: за его спиной послышались шаги. Развернувшись, он одновременно схватил палочку, все еще лежавшую на кресле, и… столкнулся нос к носу с Люциусом Малфоем.

========== Глава 4 ==========

– Вы всегда так обращаетесь с ценными папирусами? – с холодной улыбкой спросил Малфой, вынул палочку и, прежде чем Гарри успел среагировать, произнес «Акцио».

Оставалось только с ужасом наблюдать, как он разворачивает свиток. Однако, к громадному облегчению Гарри, в следующую секунду прозвучало отрывистое заклинание, и папирус свернулся вновь, да так туго, будто его еще и связали. Гарри протянул руку, чтобы взять его.

– Что вы здесь делаете? – возмущенно воскликнул он.

Уголок губ Малфоя скривился.

– Не припомню, чтобы мне запрещалось посещать какую-либо часть дома, – холодно сказал он и повернулся к открытому шкафу.

Это было правдой. Малфой поклялся Кингсли не покидать дом без сопровождения до того момента, как Снейп не будет вылечен, или Кингсли сам лично не разрешит, но на передвижения внутри ограничений не было. Должно быть, он, Гарри, выглядит сейчас преглупо.

– И все же, что вы искали?

Малфой повернулся и окинул Гарри долгим взглядом, будто раздумывал, стоит ли с ним разговаривать.

– Видите ли, мистер Поттер, рецепт, который изначально использовал Гиппократ, по некоторым причинам не подходит Северусу. Сегодня мы убедились, что вероятность исцеления практически равна нулю. Я ищу более подходящие рецепты.

– Но откуда вы знаете, где искать?

– Вы забываете, что моя жена – Блэк. Я провел в этой библиотеке гораздо больше времени, чем вы в этом доме, мистер Поттер. Кроме того, как вы, вероятно, уже успели заметить, семейные библиотеки ориентируются на нужды владельцев и их родственников, указывая на нужные книги.

– Эхем, – Гарри покраснел. На нужды владельцев, значит?..

Малфой снова повернулся к Гарри спиной и, вытащив сосуд со второй полки, повесил его прямо в воздухе между ними. Его движения казались легкими и изящными, как у молодого человека. И опасными.

В этом Гарри нисколько не сомневался.

Малфой открыл крышку, вытащил папирус, заглянул в него и отправил обратно, над сосудом поднялся столбик песка и тут же аккуратно опустился внутрь. За несколько минут перед глазами Гарри перебывали все шесть сосудов со второй полки.

– Я вижу, вам нечего делать, мистер Поттер, – заметил Малфой, приступая к третьей. – В таком случае, вы можете проверить шкаф напротив.

– Вы, что, собираетесь их все перебирать? – Гарри оглядел четыре шкафа: в каждом было не менее десяти полок.

– Предлагаете что-то другое? Так вы помогаете или нет?

– Я не знаю греческого, – сознался Гарри. Он чувствовал себя школьником, оставленным на второй год, и это раздражало. Кроме того, он, кажется, упустил возможность уйти отсюда и взять свиток с собой.

– Не обязательно знать греческий. Нужно всего лишь отсортировать папирусы, в самом начале которых стоит печать – посох со змеей.

– Посох Асклепия!

– Эти папирусы принадлежали Афинской колдомедицинской библиотеке.

– Все?

– Все. В том числе тот, который вы держите в руках.

– Неужели? – спросил Гарри с нервным смешком.

– Не стоит краснеть, мистер Поттер, – заметил Малфой, не прерывая своего занятия. – Я в курсе, что вас интересуют однополые отношения. Вы подглядывали за мной и Северусом…

– Я всего лишь хотел узнать, что вы задумали! – Гарри заводился все больше. – И этот свиток я взял случайно, потому что сосуд был выдвинут. Не вы ли брали его вчера? Откуда вы знаете, что там?

– Я успел заметить печать. Двое целующихся мужчин. Это уникальное учебное пособие. Увы, секреты подобной магии в наше время утеряны.

– Учебное пособие? – ошеломленно переспросил Гарри, растеряв весь пыл.

– Разумеется, – отозвался Малфой. – Греки верили, что нет выше любви, чем между мужчиной и юношей. Для юноши считалось невероятно престижным найти взрослого мужчину, готового делиться своими знаниями. Юноши готовили себя к первой встрече по таким вот свиткам, изучая необходимые позы и движения.

– Ну знаете ли!..

– Греки изобрели множество ритуалов для того, чтобы мужчины могли делиться мудростью и магией, а юноши – жизненной силой. К сожалению, большая часть библиотеки была разграблена, и уцелели лишь рецепты и несколько подобных «учебников». В Средневековье интерес к ритуалам передачи силы проснулся вновь. Полагаю, тогда папирусы и оказались в библиотеке Блэков. Однополые связи в магическом мире якобы не поощряются. Между тем, во многих чистокровных семействах передача особых магических способностей от отца к сыну практикуется до сих пор.

Гарри ахнул.

– Вас это изумляет, мистер Поттер? – Малфой подвесил перед его носом очередной столбик песка. – Ваш крестный никогда не рассказывал, накануне какого дня он сбежал из дома?

Гарри передернуло. Последнее, чего он хотел сейчас – выслушивать подобные вещи про Сириуса. У Малфоя, что, вообще отсутствует чувство меры?

– Хотя, между нами, есть куда менее варварский способ передать магию. Помнится, он также описан в одном из этих свитков. Дело в том, что магические способности передаются, даже если любовный акт его участникам лишь снится. Надо только сделать так, чтобы они увидели один и тот же сон, – на губах Малфоя, упаковывающего очередной папирус, заиграла легкая улыбка. – Что, если вы разбираетесь в тонком искусстве сновидения, совсем несложно.

– Простите, меня все это не интересует, – твердо прервал его Гарри. – Научите меня упаковывать папирус.

Малфой пристально посмотрел на него, но затем молча взял свиток и сосуд, опустил один в другой и показал нужное заклинание.

Следующие полчаса Гарри промаялся, пытаясь его освоить. Выстроить песок в ровный столбик никак не удавалось, и приходилось потом собирать его с пола и фильтровать с помощью заклинания очистки сыпучих ингредиентов. По счастью, последнее он, благодаря учебнику Принца-полукровки, освоил в совершенстве. Малфой наблюдал за всеми его манипуляциями очень внимательно, однако попытки помочь не сделал ни разу. Но хоть не отпускал ехидных замечаний про «руки-крюки», и то хорошо. В этом он, пожалуй, выгодно отличался от Снейпа.

Наконец столбик более-менее выровнялся, и работа пошла споро. Почти сразу же Гарри повезло – на двух папирусах со второй полки отыскалась нужная печать. Малфой просмотрел их, бросил: «Это уже кое-что» и велел складывать свитки в кресло, на специально наколдованный поднос.

Высокомерие, сквозившее в каждом его слове и жесте, бесило, но здоровье Снейпа было дороже споров, и Гарри решил по мере сил не обращать внимания на то, что он про себя окрестил «малфоевскими штучками».

Довольно быстро он дошел до пятой полки, и тут случилась небольшая катастрофа. Один из сосудов, видимо, был плохо закрыт, и в тот момент, когда Гарри снимал его, на него посыпался песок. От адского жжения в глазах он выронил и сосуд, и палочку, и, пытаясь выкашлять песок из легких, согнулся пополам, наткнулся на угол шкафа и на кресло, и, чтобы устоять на ногах, схватился за первое попавшееся под руку – мантию Малфоя. И вдруг оказалось, что он уже сидит, хотя при этом не может сделать ни одного движения, голова его запрокинута, глаза широко открыты, а в них льется вода.

Когда боль отпустила, и Гарри смог видеть более-менее ясно, то обнаружил, что Малфой стоит напротив с двумя палочками в руке. Сам он по-прежнему не мог двинуться с места. Пол между ними устилали песок и черепки сосудов. У ног Малфоя валялся порванный свиток.

«Он специально устроил все это, чтобы…» От собственной беспомощности бросило в холодный пот. В саднившем горле пересохло. На лице Малфоя играла гадливая усмешка. Он поднял свою палочку. Гарри напрягся, изо всех сил пытаясь порвать путы, но ничего не выходило.

– Кингсли вас не выпустит отсюда! – скороговоркой выпалил он, делая отчаянную попытку остановить Малфоя.

– Что? – тот опустил палочку.

– Если вы меня хоть пальцем тронете, Кингсли не выпустит вас отсюда! – воскликнул Гарри.

– Кингсли? А при чем тут?.. – переспросил Малфой, и вдруг засмеялся.

Да не просто засмеялся – захохотал, запрокинув голову и содрогаясь всем телом. Внутри у Гарри все оборвалось. Малфой казался еще менее вменяемым, чем прежде. А палочка, прыгавшая в его руке, вновь указывала вперед.

– Мерлин, Поттер! – в очередной раз всхлипнув от смеха, сказал Малфой. – Северус был прав. Вы полагаете, что весь мир заинтересован исключительно в вашей персоне. Я всего лишь хотел высушить вас и себя.

И он действительно произнес самое обыкновенное высушивающие заклинание.

Черт, ну почему с Малфоем он все время чувствует себя таким дураком? Вскочив на ноги, Гарри протянул руку за палочкой:

– Никогда! Никогда больше не смейте применять ко мне Петрификус, слышите?! – заорал он.

– Неужели? – совершенно спокойно и даже мягко ответил Малфой. – И как, по-вашему, я должен был предотвратить ваше падение мне под ноги, мистер Поттер? Кроме того, вы щедро посыпали песком и меня. Кто-то из нас должен был прекратить это. Вы наверняка не знаете, но для хранения папирусов применяется песок с особыми свойствами. Его магия уничтожает все чужеродное, кроме, собственно, самих папирусов и сосудов, в которых они хранятся. Еще несколько минут и последствия могли стать необратимыми.

Гарри вздрогнул.

– Иногда я просто ненавижу магию, – пробормотал он, без сил прислоняясь к шкафу.

– Меня она тоже радует не всегда, – признался Малфой. – Видите, и у нас может найтись кое-что общее, мистер Поттер, – с задумчивой улыбкой добавил он.

– Вряд ли я хочу иметь что-то общее с тем, кто прислуживал Волдеморту, – буркнул Гарри.

Малфой взглянул на него и, молча стал убирать последствия разгрома.

– Вероятно, вы еще слишком молоды, чтобы понять это, мистер Поттер, – сказал он, когда последние черепки исчезли. – Но через несколько лет вы женитесь на мисс Уизли, у вас появятся дети, и вы начнете понимать, что такое ответственность за семью.

– Причем тут это? Не заговаривайте мне зубы! Вы примкнули к Волдеморту добровольно!

На этот раз Малфой молчал куда дольше. Не спеша, один за другим, он отправил пострадавшие свитки на полку, убрал палочку и посмотрел прямо на Гарри. Выражение его лица было предельно серьезным.

– Хотите сказать, что вам никогда не приходилось осознавать, что вы заблуждались, мистер Поттер? Позвольте узнать, что, в таком случае, в вашем доме делает Северус? Ваше поведение в предыдущие годы свидетельствует о том, что вы испытывали к нему только ненависть. Вы внезапно воспылали к нему нежными чувствами? Полагаю, это все же не так. Осмелюсь предположить, что вами движет не что иное, как чувство вины, и горячее желание все исправить.

Чувство вины. Гарри сглотнул. Он еще не задумывался о своих мотивах, но, похоже, Малфой попал в самую точку. Как часто ему хотелось вернуться в прошлое! По-настоящему учить окклюменцию, верить Снейпу и никогда не залезать в его думоотвод, не обзывать его трусом и не обвинять в смерти Сириуса. И хотя бы элементарно поблагодарить за спасение жизни на первом курсе.

– Не стоит, мистер Поттер, – тихо сказал Малфой.

– Что? – переспросил Гарри.

– Скажите, в тех условиях, при тех обстоятельствах, обладая теми знаниями о жизни и людях и той информацией о ситуации, вы могли бы сделать что-то иначе?

– Нет, но… – начал было Гарри, но Малфой остановил его, прикоснувшись на долю секунды кончиками пальцев к его губам.

– То-то и оно, мистер Поттер. Чувство вины – это не что иное, как эмоция, которая не имеет ничего общего с реальной ситуацией. Эмоция, которая лишь разрушает. Посмотрите, что она сделала с Северусом. Вся его жизнь была подчинена чувству вины.