Текст книги "I figured it out (СИ)"
Автор книги: MasyaTwane
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Смерть достаточно близка, чтобы можно было не страшиться жизни.
« – Власти не комментируют ситуацию, но первое подозрение падает на террористическую группу ‘We’dom*. Здание было захвачено вооружёнными людьми в масках, методично облито бензином и подожжено. Люди, находившиеся внутри, были мертвы до поджога».
Гарри открыл глаза под тихое бормотание телевизора в кухне. Он потянулся, поворачиваясь – Лу не было рядом. Подушка всё ещё хранила тепло и едва слышный запах его тела: нежный и сладкий, с лёгкой горчинкой, будто цветок Крокуса – изумительный, но ядовитый. Гарри не до конца понимал, почему раз за разом сравнивал Луи именно с ним, ведь его супруг хоть и был таким же прекрасным, но не таил в себе опасности, в отличие от цветка.
Запах кофе окончательно прогнал сонливость, и Гарри поспешил подняться с постели, чтобы успеть выпить чашку бодрящего напитка и поцеловать мужа до того, как начнётся день. Он натянул футболку и босиком прошлёпал на кухню, немного ёжась от соприкосновения с холодным полом.
– Опять босой, – неодобрительно покачал головой Луи, даже не оборачиваясь, чтобы подтвердить свою догадку.
Он отпил из идеально белой кружки крепкий чёрный кофе и только тогда посмотрел на мужа. Голубые глаза потеплели и заискрились. Тонкие бледные губы растянулись в нежной улыбке от воспоминаний прошедшей ночи. Гарри подошёл ближе, и Луи потянул его за руку, усаживая себе на колени.
– Доброе утро, – хрипло проговорил Гарри.
Он чувствовал себя немного неловко от того, что был выше супруга почти на голову и шире в плечах, но Луи всё равно обращался с ним, как с маленькой принцессой. Гарри не сопротивлялся: он чувствовал внутри Томлинсона эту силу. Несмотря на иллюзорную хрупкость, Луи был способен защитить, уберечь. Это то, что Гарри знал наверняка в этой изменчивой, непостоянной жизни.
А ещё Гарри никогда не видел другую сторону Луи. Всегда мягкий и любящий, готовый исполнить любой каприз супруга, готовый целовать дни и ночи напролёт. Даже когда Гарри в пылу страсти шептал: «Глубже, быстрее, грубее», Луи всё равно оставался предельно собранным, а движения – размеренными и любовными. За три года отношений Гарри не мог похвастаться ни одним синяком или засосом.
Шатен поднёс чашку к губам левой рукой, пока правая обхватывала спину мужа, прижимая его ближе и уберегая от падения. Гарри потянулся двумя руками, намереваясь отпить кофе мужа, и Луи тут же отдал кружку ему.
– Слишком крепкий для тебя, – произнёс он, пока Гарри морщил нос после того, как сделал глоток. – Давай налью тебе кружечку с молоком?
Гарри лишь отрицательно покачал головой, обхватывая шею Луи двумя руками. Он прижался губами к виску мужа, вдыхая его чудесный запах. Этот родной успокаивающий аромат принадлежал самому надёжному, самому любимому человеку на свете. Гарри уже и не помнил, как жил до появления Луи в его жизни. Сейчас не было ничего важнее этого солнечного парня. Томлинсон был центром Вселенной, самой сутью существования, личным Богом для Гарри.
«По остаткам на месте преступления гильз разного калибра, очевидно, что преступники сначала расстреляли персонал ресторана и клиентов и только потом совершили поджог».
– Это просто ужасно, Лу, – огорчённо сказал Гарри, разглядывая обгоревшие развалины модного загородного ресторана. – Почему власти всё ещё не поймали этих жестоких людей?
Томлинсон поставил кружку на стол и потянулся за пультом.
– Без жестокости невозможно спасти мир. Они борются против прогнившей коррупционной системы, Гарри. По-другому никак.
– Но все эти погибшие люди? Как они связаны с установленным порядком? Они всего лишь гости ресторана.
– Всё гораздо сложнее, малыш. Каждый из них – винтик огромной, убивающей человечество машины. Они не безвинные, – произнёс Луи напряжённым тоном. – Ты слишком нежен и добр, чтобы это понять, но на жестокость нужно отвечать жестокостью. Не противостоять злу насилием можно. Даже нужно. Но это лишь развязывает руки злодеям, Гарри. Мы не в сказке. Добро не победит само по себе. И чуда не произойдёт.
– Луи, я поверить не могу, что ты так откровенно защищаешь убийц, жертвами которых стали уже сотни людей. Людей, у которых наверняка есть дети.
– Единственная возможность для этих детей вырасти людьми – это избавиться от примера испорченных, заражённых мерзостью родителей, – шатен погладил супруга по щеке, нежно провёл пальцем по дрожащей от злости губе. – Разве ты не хотел бы, чтобы наши дети росли в лучшем мире?
– Да, но… Я не понимаю таких методов. Я не вижу, как массовые убийства могут изменить общество в лучшую сторону. И, знаешь, мне просто… – Гарри замолчал, боясь высказать давно тревожащую его мысль. Будто опасаясь, что если произнести, то сбудется. А он отчаянно боялся за Луи. Каждый раз, когда по телевизору показывали эти ужасные поджоги и убийства, сердце Гарри замирало: мужчина боялся увидеть в полыхающих стенах очертания знакомого офиса.
В этом заключалась постоянная трагедия жизни. Как только ты находишь кого-то, с кем становишься абсолютно счастлив, тревоги и волнения за него разрывают твоё спокойствие в клочья. И вот ты уже не наслаждаешься чувством, а мечешься между страхами.
Гарри больше всего в своей спокойной и размеренной жизни боялся однажды потерять Луи. Он погряз в своих чувствах к мужу без надежды на спасение. Он уже не мыслил себя самодостаточной личностью. «Я» больше не существовало, было только нераздельное «мы».
– Чего ты боишься, малыш? – прошептал Луи, целуя нежную шею.
– Вдруг это коснётся и нас, – едва прошептал Гарри, косясь на выключенный телевизор. Картинка выгоревшего дотла здания не желала покидать его мысли. Злость ушла почти сразу, Гарри никогда не был силён в этом чувстве, и на смену ей пришёл страх. Он, будто газовое облако, занял весь имеющийся в груди объём.
– Мы в безопасности, Гарри. Обещаю тебе. Со мной ничего не случится, особенно если ты будешь рядом. А давай останемся сегодня дома? – Луи перевёл тему, целуя пухлые губы мужа. – Поваляемся ещё в постели. Я приготовлю завтрак.
Гарри рассмеялся, чувствуя, как узел в груди ослабевал. Волнение отступало под нежными прикосновениями. Рот привычно приоткрылся, пропуская горячий настойчивый язык мужа внутрь. Гарри ответил на поцелуй, выбрасывая остатки мыслей из головы.
– Тебя не ждут сегодня в офисе? – прошептал он между поцелуями, когда нежные руки мужа забрались под ткань растянутой домашней футболки.
– Они справятся без меня, – ответил шатен, осторожно подталкивая мужа спуститься с его колен. – Нет ничего важнее тебя, любовь моя.
Гарри за поцелуями не заметил, как они оказались в спальне. С Луи всегда было так: он умел кружить голову ласками, доводить до исступления, заставлять кричать от того, насколько хорошо было. Лишь когда спина коснулась мягких простыней, Гарри упёрся Луи в грудь ладонями.
– Стоп, стоп, – задыхаясь, едва смог произнести он. – Мне на работу, Лу.
– О, пожалуйста, – шатен наклонился ниже, целуя упирающегося Гарри. – Тебе вообще не нужна работа. Я зарабатываю достаточно, чтобы исполнить любой из твоих капризов.
– Я люблю свои цветы, Луи, – Гарри обиженно поджал губы, стараясь увернуться от очередного поцелуя. Луи лишь усмехнулся, меняя их местами. Гарри и моргнуть не успел, когда оказался сидящим верхом на своём муже.
– Больше, чем меня? – Луи толкнулся бёдрами вверх, и Гарри застонал, почувствовав сквозь тонкую ткань белья его эрекцию. – Цветы подождут, дорогой. Я не смогу.
И парень сдался, как сдавался уже бессчётное количество раз. Он наклонился и теперь уже самостоятельно поцеловал мужа. Губы того были горячими и горькими, как кофе, что Луи пил чуть раньше. Пальцы сами погладили тату оленя на плече и плавно спустились по груди вниз, оттягивая резинку боксеров.
– Кажется, я задолжал кому-то услугу? – игриво произнёс Гарри, спускаясь по ногам Луи ниже. Его пальцы ловко подхватили края белья, стаскивая его. Муж сладко застонал и откинулся на подушки.
Гарри облизал губы и наклонился, обхватывая ими головку. Луи резко выдохнул и толкнулся вверх, входя в рот мужа до конца. Он сжал простыни в пальцах, пытаясь контролировать своё тело, чтобы ненароком не сделать Гарри больно.
И Гарри ненавидел это. Луи был слишком предусмотрителен. Он никогда не отдавался до конца собственным желаниям. Раз за разом Гарри ставил себе задачу заставить мужа потерять голову от страсти. К сожалению, за три года это ему ни разу не удалось.
– Детка, – простонал шатен, когда Гарри плотно прижал свой язык к стволу и обхватил его губами как можно сильнее. Он агрессивно задвигал головой, не церемонясь, стараясь довести Луи до исступления как можно быстрее. Зелёные глаза в обрамлении длинных трепещущих ресниц уставились вверх, в лицо наслаждающегося мужа.
Луи гортанно стонал от каждого движения супруга. Он извивался и толкался вверх, он хотел кончить и в то же время продлить это удовольствие как можно дольше.
Когда Гарри замедлился, Луи разочарованно посмотрел на мужа и задохнулся от этого взгляда. Глаза Гарри приобрели глубокий тёмно-зелёный цвет. Цвет страсти.
– Что? – протянул Томлинсон.
– Волосы, потяни меня за волосы, – хрипло прошептал Гарри, с пошлым звуком выпуская член изо рта. Он хотел хоть раз почувствовать сильную руку Луи на своей голове, требовательное, принуждающее давление.
Но Луи лишь любовно заправил выбивающиеся пряди за уши, нежно проводя по щеке пальцами. Гарри нахмурился, но спорить сейчас не стал. Он просто облизал собственную ладонь, оборачивая её вокруг члена, и прижался расслабленным языком к головке. Это был верный способ заставить Луи кончить. Шатен резко убрал трясущиеся руки от лица Гарри. Он закинул их над головой, комкая подушку, громко выстанывая имя супруга.
Гарри понадобилось всего полминуты и десяток быстрых движений рукой, когда он почувствовал, как тело Луи задрожало и тёплая вязкая жидкость потекла по его языку. Гарри продолжал двигать рукой, пока Луи выгибался и стонал, поглощённый удовольствием оргазма.
– Гарри, – разбито произнёс он, и только тогда Гарри остановился, посмотрел на Томлинсона своими кристальными глазами и ухмыльнулся, слизывая остатки спермы с губ.
– А теперь мне пора на работу, – безапелляционным тоном заметил Гарри, поднимаясь с кровати. Луи попытался его удержать, но после оглушительного оргазма у него практически не было сил. Он лишь бросил нежное и слегка обиженное «я люблю тебя, предатель» и накрылся с головой одеялом.
Полчаса спустя, когда Гарри вышел из душа, его муж уже полностью был поглощён делами, проверяя что-то на личном планшете. И Гарри лишь улыбнулся, потому что знал заранее, что так и будет. Работа Луи была важна.
***
В диалоге с жизнью важен не её вопрос, а наш ответ.
– Привет, – медленно и сладко протянул Гарри, целуя мужа в щёку.
Его горячие губы коснулись холодной кожи, и он спешно отстранился. Луи потянулся за продолжением, но Гарри демонстративно поднял руки в резиновых перчатках вверх, показывая, что он не хочет испачкать супруга. Луи лишь усмехнулся на это.
– Я принёс ланч. Давай перекусим? – потряс он бумажным пакетом перед собой, и Гарри лишь глупо улыбнулся, делая короткие вдохи, потому что на большее не хватило сил: нежность затопила всю грудную клетку, не оставляя места ни мыслям, ни другим чувствам, ни банальному кислороду.
– Только стряхну с себя всю эту землю.
Луи кивнул и внимательно проследил глазами за сильными плечами мужа, мышцы на которых проступили отчётливее, когда Гарри поднял руки, стаскивая через голову фартук, запачканный землёй. Его красивые волосы были убраны в высокий пучок, а розовые пухлые губы очаровательно улыбались одной из ассистенток, когда он предупреждал, что уходит.
Луи вышел из помещения в застеклённую оранжерею и прошёл сквозь строй экзотических цветов в самую глубь, туда, где едва слышно журчала вода в фонтане. Здесь Гарри выращивал свои особенные растения. Franklinia Alatamaha – вымершие в дикой природе маленькие белые цветочки с золотой сердцевиной. Сокровища его нежного мужа.
Луи стоило огромных усилий и очень больших денег купить семена, а Гарри потом разве что не спал на этой земле, пытаясь вырастить цветы. В результате заботы супруга Дерево Франклина всё же проросло. И теперь это место было любимым местом абсолютно всех работников оранжереи и особенно четы Томлинсон.
Луи снял пальто, укладывая его на ажурный металлический стул поодаль, и присел на край фонтана. Ему всегда была по душе успокаивающая атмосфера этого места. Она была пропитана Гарри: его неторопливыми словами, нежными взглядами, любовными прикосновениями. Всё, до чего он дотрагивался, цвело и полнилось жизнью. Как и сам Луи. Томлинсон часто думал, что давно бы сломался под гнётом своей безумной жизни, если бы однажды не встретил этот сгусток любви с яркими зелёными глазами. Гарри был его воздухом, его пищей, его разумом. Гарри был его сердцем.
– Сендвич с огурцом, да? – спросил Гарри, присаживаясь рядом и запуская свой любопытный нос в бумажный пакет.
Луи всегда удивлялся, как супруг отличал малейшие изменения запаха, будь то цветы одного семейства или бутерброды. Луи так не мог. Именно Гарри был тем, кто чувствовал множество оттенков, а потом дарил Луи понимание.
Томлинсон пил крепкий чёрный кофе из стаканчика и с любовью наблюдал за Гарри, что уплетал за обе щеки бутерброд с огурцом. Его мальчик был таким голодным.
– Хазз, – позвал шатен и, когда тот поднял голову, внимательно глядя в глаза, спросил. – Ты любишь меня?
– Больше, чем ты можешь себе представить, – почти не задумываясь ответил Гарри. Его изумрудные глаза уверенно блеснули, а губы сложились в трогательную улыбку. Никаких сомнений в правдивости ответа у Луи не возникло.
– На что бы ты не смог пойти ради меня?
Улыбка померкла на долю секунды, показывая замешательство Гарри. Он попытался осознать вопрос, увидеть глубинный смысл. Он был озадачен.
Луи положил свою руку поверх его длинных пальцев, успокаивающе поглаживая.
– Это не тест, малыш. Мне просто стало интересно, – Томлинсон придвинулся ближе, стирая большим пальцем крошки хлеба с уголка рта Гарри. – Тут нет правильного или неправильного ответа.
– Ты же знаешь, Лу. Всё было в моей брачной клятве. Я за тобой в ад.
Длинные пальцы шатена дрогнули, и он с обречённым стоном прижался своим лбом ко лбу мужа.
– А если я и есть ад? Что, если отношения со мной разрушат тебя как личность? Ты готов отказаться от себя в угоду мне?
Гарри сжал худое колено Луи, заглядывая в голубые глаза. Он не хотел отвечать банальными словами. Он всё ещё надеялся, что супруг поймёт и так. Вспомнит последние годы, что они прожили бок о бок: горячие ночи, пылкие признания, горькие ссоры, недопонимания и душевное единение в конце всего. Гарри верил, что он отдал себя мужу давно, и теперь его единственное желание – быть рядом с Луи.
– Что, если я плохой человек, Гарри? – Луи не оставлял попыток убедить мужа в собственной тёмной натуре, не раскрывая всех секретов. Но Гарри видел лишь своего Лу, нежного и заботливого мужа, неспособного причинить боль.
– Я не могу понять, что именно происходит в твоей голове в последнее время, и ты совсем не пытаешься объяснить, лишь путая меня сильнее, но… Я верю вот во что, – мягко произнёс Гарри, очерчивая кончиками пальцев изгиб брови мужа. – С человеком происходит то же, что и с деревом. Чем больше он стремится вверх, к свету, тем глубже впиваются его корни в землю, вниз, в мрак и глубину – ко злу. Ты не ад, милый. Ты весь мой мир.
Томлинсон обмяк в руках супруга, а его сердце колотилось быстро-быстро, норовя вырваться из груди. И может, так было бы даже лучше, если бы Луи мог вырвать его и отдать мужу. Но он был слишком слаб. Ответственность давила сверху, расплющивая кости в теле под прессом обязательств. И лишь Гарри помогал справиться с тяжестью всех обстоятельств. День за днём, даже не предполагая, этот котёнок давал сил вести войну дальше.
А теперь пришло время поставить супруга в известность о том, в каком мире они жили на самом деле. И Луи очень боялся, что Гарри сломается. Даже не так. Он боялся, что ему придётся сломать Гарри, чтобы оставить его рядом с собой. Потому что его супруг не был тем человеком, что мог видеть зло ежедневно. Но возможности защитить Гарри и не потерять его больше не было.
Пришло время рассказать правду.
***
Я научился смотреть на смерть просто как на старый долг, который рано или поздно придётся заплатить.
Гарри не понимал, почему именно цветок красного Адониса был приколот к петлице его пиджака. Но Лиам передал тонкий стебелёк с алым бутоном в его протянутую руку и велел прикрепить как можно лучше. Ли предупредил, что сегодняшний вечер будет сложным и цветок ни за что не должен открепиться и потеряться. У самого Пейна из нагрудного кармашка торчал такой же.
Луи позвонил и строгим голосом попросил слушаться Лиама без возражений, и Гарри оставалось лишь кивнуть и спешно переодеться в официальный костюм, привезённый Пейном.
Дорога прошла в тишине. Лиам сидел за рулём, отказываясь отвечать на вопросы, а Гарри позади него бездумно смотрел в окно. Он не знал, куда они ехали, не знал зачем. Всё, что было ему известно – то, что супруг приготовил сегодня нечто особенное. Но напряжённое лицо Пейна и какое-то предчувствие внутри подсказывали, что это скорее экзамен, нежели праздник. Луи проверял его.
И не сказать, что Гарри был не готов. Последние дни Лу задавал всё больше странных вопросов, всё чаще требовал от Гарри подтверждения его чувствам. И тот старался, как мог, всем своим существованием показывая, насколько он был предан и открыт перед мужем. Но беспокойство не уходило из голубых глаз Томлинсона, и Гарри наконец понял, что дело было в самом Луи.
Место, в которое их привёз Пейн, оказалось частным загородным отелем, о котором Гарри как-то читал, но никогда не чаял попасть внутрь: лишь у особенно богатых людей была возможность веселиться за этими светлыми с прожилками золота стенами. И тем страннее было проходить внутрь, следуя за широкими плечами Лиама.
В холле Гарри смог оглядеться, подмечая для себя роскошное убранство этого места. Вокруг сновали люди, пока он разглядывал искусно раскрашенный потолок и огромную хрустальную люстру. Свет отражался от кусочков стекла, создавая сказочные блики, отчего роспись на потолке обретала новые, волшебные краски.
Кто-то задел Гарри плечом, отрывая от созерцания окружающего пространства, и он наконец обратил внимание на людей вокруг. Было в них что-то не то. Дорогие костюмы не справлялись со своей обязанностью до конца, а может, их подводили выражения лиц и манеры движения. Эти люди были явно из другого мира. Из мира Гарри, но никак не этого шикарного места.
А ещё в петлице каждого был прикреплён красный Адонис.
Луи обещал, что сегодня Гарри получит исчерпывающие ответы на все свои не заданные вопросы, но пока что всё становилось только запутаннее и сложнее. И пока Гарри размышлял о природе происходящего вокруг, откуда-то из глубины послышались выстрелы.
Плечи Гарри вмиг напряглись, а сердце ухнуло куда-то вниз. Беспокойство, тихо дремавшее где-то глубоко внутри, проснулось, раскручивая тугую спираль волнения. Напряжение сковало кончики пальцев, путая мысли. Гарри прерывисто вздохнул, медленно пятясь к выходу. Он не собирался проверять, что именно там случилось, но Луи мог быть в здании, и эта мысль разорвала сознание, словно бомба, скинутая в многолюдную толпу. Она произвела тот же эффект разрушения в голове парня.
Гарри огляделся, вглядываясь в незнакомые лица вокруг, совершенно не удивлённые. Эти люди определённо были замешаны в происходящем. Логическая цепочка выстроилась сама собой, когда Гарри бросил взгляд на собственный цветок, алым пятном расползающийся по груди. Он был одним из них, потому что Лиам дал ему этот цветок по просьбе Луи. Луи был одним из них. Знал ли Луи о том, что за выстрелы слышал Гарри? Или именно Луи стрелял?
Какой-то мужчина на заплетающихся ногах спустился по лестнице и буквально вывалился в холл. Он выглядел напуганным. Обе его руки были прижаты к животу, а сквозь пальцы сочилась бурая густая кровь. Гарри затошнило от мысли о том, что супруг планировал показать ему эти убийства. До сознания Гарри уже дошла мысль о том, что стреляли на верхних этажах не в стены.
Зейн, лучший друг Луи, парень, не пропустивший ещё ни одного семейного праздника Томлинсонов, медленно спускался следом за незнакомым мужчиной. Его тёмный костюм был идеально отглажен, а в нагрудном кармане находился всё тот же проклятый цветок. Чёрные глаза Малика неотрывно следили за теряющим кровь человеком. Он позволил своей жертве сделать ещё несколько шагов по направлению к выходу, а потом не спеша поднял правую руку с зажатым в ладони пистолетом.
Ещё один выстрел прозвучал совсем близко к Гарри. Голова мужчины резко дёрнулась, когда пуля вошла в черепную кость, выбивая сноп ярких капель, разбрызгивая кровь щедрыми мазками вокруг. Гарри зажал рот двумя руками, сдерживая крик. Его мутило от ужаса.
Зейн поднял дьявольский взгляд с трупа у его ног и посмотрел Гарри в глаза. На его губах мелькнула усмешка, и он слегка склонил голову, приветствуя. Это стало последней каплей. Тело среагировало самостоятельно. Гарри даже не успел обдумать свои действия, он просто развернулся и побежал, расталкивая попадающихся на пути людей.
Дверь главного входа оказалась слишком тяжёлой, или это ослабевшие трясущиеся руки никак не могли с ней справиться. Гарри отчаянно навалился грудью, и лишь тогда монолитный кусок резной древесины поддался. Яркий солнечный свет ударил в глаза.
Гарри не собирался терять ни секунды, он хотел как можно быстрее убраться подальше от этого места. И Зейн за спиной, сжимающий пистолет, лишь увеличивал его желание.
В плечи врезались грубые ладони, сильно сжимая. Гарри поднял голову и с облегчением понял, что это был всего лишь Лиам. А потом до сконфуженного происходящим вокруг безумием мозга дошло, что и у Пейна в петлице цветок.
– Отпусти меня, Ли! Отпусти! – закричал Гарри, пытаясь вырваться.
Рядом с глухим стуком упало тело, за ним ещё одно. Людей выбрасывали с верхних этажей, и они разбивались насмерть об асфальт подъездной дорожки. Гарри выругался, стараясь не смотреть на трупы, не отводя взгляда от добрых глаз Лиама. Только сегодня в них не было сострадания. Лишь непогрешимая уверенность в собственных действиях.
– Я не могу, Хазз. Прости. Ты нужен ему. А он нужен нам.
Слёзы сами по себе солёными каплями покатились по щекам, когда Гарри понял, что друг говорил о Луи. О его прекрасном, нежном Луи, который каким-то чудовищным образом был замешан во всём этом кровавом безумии. Он хотел возражать, кричать, отрицать очевидное. И рот уже открылся для первой порции оскорблений и опровержений, когда тяжёлая дверь отеля громко хлопнула позади. Он вздрогнул, поворачивая голову, зажатый в тисках ладоней Пейна.
Луи не выглядел собой. Его волосы растрепались, а полы синего костюма взметнул налетевший вдруг ветер. Светлая рубашка была забрызгана кровью, будто он стрелял в упор, а может, так и было. На лице тоже были капли. И Томлинсон, не торопясь, поднял правую руку, стирая их, но добился лишь того, что размазал красную субстанцию по лицу сильнее. Гарри захотел упасть на колени перед этим человеком, властным, опасным, немного безумным. Солнечный свет отражался в его глазах, заставляя их гореть маниакальным огнём. Это был не его Лу. Какой-то другой. Незнакомый.
– Пожалуйста, – прошептал Гарри, дрожа. Он не знал, о чём именно просил. Может быть, закончить это безумие?
– Ты сказал, что отправишься в ад за мной, любимый, – произнёс супруг злым, угрожающим голосом. – Но ты хотел сбежать. Ведь так?
Любимая бровь изогнулась в недоверии к ситуации. Гарри прошептал ещё одно «пожалуйста», а потом руки Лиама отпустили его. Без опоры стоять стало практически невозможно. Томлинсон подавлял величием, и Гарри упал на колени спиной к мужу, пряча свою истерику в прижатых к лицу ладонях.
– Я испугался, Лу, пожалуйста, – из последних сил дрожащим голосом выдавил Гарри, не решаясь поднять глаза.
– Мне жаль, малыш. Видит Бог, я до последнего не хотел с тобой так поступать, но ты просто не оставил мне выбора, – родные ладони впились в волосы, вздёргивая безвольное тело Гарри вверх.
Под жалобные всхлипы и просьбы остановиться, под бесконечное повторение горького «пожалуйста» Луи дотащил мужа до багажника машины, бросив через плечо:
– Найл! Поджигайте тут всё. Встретимся в доме.
А потом обратил своё внимание на человека, которого обещал всегда любить и защищать. Он неаккуратно приподнял Гарри, засовывая того в багажник, и, прежде чем захлопнуть крышку, оставляя супруга в темноте, Луи прошептал ему в самое ухо, едва слышно, но пробирая последнего до мурашек, оставляя после себя волну ужаса:
– Ад – это я. Добро пожаловать.
***
В жизни возможны только две трагедии: первая – получить то, о чём мечтаешь, вторая – не получить.
Какие-то парни вытащили Гарри из багажника, не церемонясь, протаскивая его по заасфальтированному двору. Сам дом парень не рассмотрел, понял лишь, что тот был огромен, но всё внимание сосредоточилось на сильно колотящемся от страха сердце.
Во время этой самой страшной и долгой поездки в жизни Гарри, многое в его голове прояснилось. Сначала он понял, что это были за люди с цветками Адониса – печально известная группировка ‘We’dom. Потом медленно, но верно до Гарри дошло, что его муж не являлся её рядовым членом, он был кем-то посильнее, кем-то повыше. Кем-то особенным, ведь Лиам тогда сказал, что Луи нужен им всем. Всё завязано на Луи.
И теперь все те слова, что твердил супруг последнее время, обретали смысл. Луи предупреждал его, готовил, как мог. А Гарри не понял, не отнёсся всерьёз и совершил самую жестокую ошибку из всех возможных – пытался сбежать, когда супруг открылся ему. Он позволил страху овладеть собой на какие-то минуты, но этого хватило, чтобы разрушить всё. Теперь Гарри не знал, что предпримет Луи.
И его опасения подтвердились, когда незнакомые парни втолкнули его в комнату, захлопывая дверь за спиной. Гарри не удержался на ослабевших ногах и упал на ковёр кому-то под ноги. Он уловил знакомый аромат хлеба и табака, так пах Лиам.
– Не нужно, Ли. Он поднимется сам и подойдёт ко мне, – холодный голос Луи разорвал тишину комнаты, обрывая порыв Пейна помочь другу подняться. Кровь застыла в жилах от этого тона. И не осталось никакой возможности не подчиниться.
Гарри с трудом поднялся на ноги, обходя массивный стол в центре комнаты, не обращая внимания на скованные ужасом конечности. Взгляд Гарри медленно поднимался от пола, скользя по испачканным в крови туфлям, испорченным брюкам костюма, вверх, по заляпанной рубашке к лицу.
Это было лицо его мужа, точно. Но будто из другой реальности. Челюсть была плотно сжата, на виске вздувалась вена, а глаза… При виде этих глаз Гарри пожалел, что был всё ещё жив. Жидкий металл, тяжёлый и густой. Эти глаза обещали боль. Вот только Гарри всё не мог до конца поверить в это.
Луи сделал шаг навстречу, оказываясь так близко к супругу, что почувствовал его трепещущее дыхание и испуганное биение сердца. Он посмотрел в родные глаза, и Гарри тяжело сглотнул.
– Что теперь? Убьёшь меня?
Луи улыбнулся. Не так, как он улыбался Гарри последние три года: никакой нежности в глазах, никаких солнечных морщинок вокруг, лишь обжигающая холодом жестокость.
– Я люблю тебя, дорогой. И ты нужен мне. Я надеялся, что ты сделаешь выбор в пользу меня, но, к сожалению, твой страх пересилил. Ты хотел сбежать.
Гарри встрепенулся, намереваясь защититься. По правде, он не знал, что можно было сказать в такой ситуации. Он даже не знал, стоило ли ему начать умолять о том, чтобы Луи отпустил его, напирая на их взаимные чувства, или настаивать на верности до конца, надеясь на прощение со стороны мужа.
Но Луи не дал ему возможности высказаться. Он ударил кулаком по столу, отчего вздрогнули все находящиеся в комнате парни, а Гарри сжался, втягивая голову в плечи.
– Но я не отпущу тебя, детка. Ты должен понять одну очень важную вещь: ты принадлежишь мне, – пальцы Томлинсона коснулись щеки, нежно, невесомо. В его глазах загорелось обожание. То обожание, которое Гарри видел на протяжении всех совместных лет, но лишь теперь ему открылась истинная природа этого чувства. Это не была самоотверженная любовь, скорее, маниакальное желание обладать, всегда держать при себе.
– Ты не можешь ждать от меня, что всё останется по-прежнему, Лу, – испуганно прошептал Гарри, осознавая всю горечь своего положения. Он был лишь куклой в руках маньяка. Он оказался любимой игрушкой человека, которого даже не знал. Все его представления о муже пошли прахом и развеялись на ветру в тот момент, когда цветок Адониса оказался в петлице его праздничного костюма.
– О, малыш, я и не хочу, чтобы всё было по-прежнему. Я больше не буду притворяться, боясь потерять тебя. Я покажу тебе себя настоящего, и ты не сможешь уйти сам. Не посмеешь.
Тяжёлая рука Луи резко взмыла вверх и опустилась на бледную щеку мужа, обжигая пощёчиной. Тело Гарри дернулось в сторону от силы удара, и он врезался в край стола. Луи прижался к его спине грудью.
– Как же я не хочу этого делать, малыш, – прошептал Луи в шею, нежно обнимая его со спины. Гарри чувствовал его тепло на своих дрожащих лопатках, уверенные пальцы запутались в волосах, а любимый голос, что успокаивал и дарил надежду все долгие месяцы совместной жизни, звучал у самого уха. – Я бы всё отдал, чтобы мы оказались в нашей постели, занимались любовью, медленно и сладко.
– Так не делай, Лу. Не нужно, – тихо прошептал Гарри, всё ещё не теряя надежды.
Только вот он не понимал, именно надежды не должно было остаться. Только каменная уверенность в положении вещей. Луи не мог рисковать, оставаясь нежным и любящим. Он должен был показать мужу самую страшную сторону их отношений, самую страшную сторону всего окружающего мира. Он обязан был поселить этот страх внутри Гарри для его же безопасности.
– Не могу, Гарри. Я тот, кто я есть. Я слишком долго смотрел в бездну, я превратился в чудовище, потому что не замечал, как она смотрит в ответ. Но, знаешь, – Луи стянул с плеч Гарри пиджак, заставляя его поёжиться от потери иллюзорного чувства защищённости, что дарила плотная ткань. Властные руки мужчины опустились на плечи, ведя вниз до локтей, нежно, успокаивающе, – я понял, что это к лучшему. Я стал сильнее, Гарри, отринув почти все свои моральные принципы, я смог сражаться на их поле их же оружием. У меня есть шанс победить. Но мне нужен ты, любимый.
