Текст книги "Когда тени вернутся"

Автор книги: Марк Веро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Путешественницы без передышки домчались до города, встретив по пути только несколько дозорных да пастуха с небольшим стадом овец, пасущихся на отвоеванном от болот лугу.

Из бирюзового неба донеслись радостные возгласы чаек. Сами птицы резвились в небе, купаясь в густых молочных облаках, которые нависли над сверкающими городскими воротами. Всякий увидевший укрепления и стены Равенны, вкупе с окружавшими ее почти со всех сторон гиблыми болотами должен был ясно уразуметь одну, но главную мысль – бесполезно осаждать этот город: ни искусство, ни сила воинов не помогут там, где нельзя подступиться. Новая твердыня, расположенная прямо на море, подобно своей северной сестре Венеции не зависела от немногочисленных хлебных полей, но получала все необходимое по морю, утверждая свой статус властительницы Адриатики.

– Равенна! – воскликнула Аврора так, как это делают и сами жители города (она нередко говорила с их посланниками в доме отца): упирая на звон первой согласной, точно трубя ее, как боевой клич, а в конце наслаждаясь двойным "н", точно слушая шепот моря, гул прибоя.

На въезде в город стояли четверо из местной когорты стражей, а в ощетинившиеся бойницы смотрели еще несколько пар глаз. Римлянка мило улыбнулась и пожелала доброго здоровья. Патруль не стал их останавливать или допрашивать. Испачканная одежда Авроры не смутила их.

– Тебя это не удивило? – спросила Лаура.

– Нет, – твердо ответила аристократка. – А почему это должно было меня удивлять? Знатная дама путешествует с рабыней – вот так примерно они трактовали наше появление.

Лаура сдвинула брови.

– Ну хорошо, – засмеялась Аврора, – богиня любви со своей сельской спутницей.

– Тут ты, в самом деле, оказалась близка к истине, – не наигранно, серьезно заметила странница.

Аврора ловко спрыгнула с коня, переключив внимание на дальнюю часть улицы.

– Смотри, что это там?

Лаура тоже спустилась и подвела Стация к конюшему. Аврора сунула тому серебряный денарий с указом хорошо накормить и напоить, и побежала мимо низеньких, кирпичных жилых домов к странной шумихе. Слева укладывали фундамент огромного здания, рядом крутились рабочие с тачками, везя брызги искристой мозаичной плитки.

– Похоже, здесь будет возводиться новая христианская церковь! – на ходу бросила Аврора. – Наверное, благодаря сестре императора, Галле Плацидии! Но что там?

Лаура едва поспевала за ней. Никак не ожидала такой прыти от "знатной дамы"!

По улице растянулась длинная процессия. То, что рассмотрела Аврора, оказалось низеньким забором, за которым мелькали толпы зевак, самого разношерстного люда, горожан, бродяг, солдат, стайки детей и продавцов, вываливших из своих лавок наружу. Все они жадно глазели в один конец улицы – тот, что тянулся от императорского дворца к выездным воротам. Какой тут стоял шум и гомон! Лаура застыла, потрясенная увиденным, и если бы не Аврора, схватившая ее за руку, так бы и осталась тут стоять.

– Идем вперед, там будет лучше видно! – уверенно сказала римлянка.

Они с большим трудом пробрались через туники, капюшоны, дорожные палки и прочие принадлежности. Лиц не заметно. Все говорили в один голос десятки слов, на разных языках и наречиях. Как можно что-то понять в этом муравейнике, Лаура не могла взять в толк!

Наконец, появился виновник такого брожения масс: в сопровождении аланской конницы, перенявшей не только обычаи, но и строй римлян, как древний бог, появился их полководец в блестящих доспехах поверх подпоясанной туники, в солдатских сапогах, украшенных ближе к лодыжке тонкими, как иглы, нитями серебра, в дорожном плаще и с длинным копьем, в шлеме с ярко-красным, пылающим гребнем. Следом шли отряды римской пехоты в полном облачении и офицеры сопровождения.

– Небеса новой земли! – воскликнула чужеземка. – Кто этот статный мужчина? От него так и веет мощью и успехом!

– Да это сам Стилихон! – ахнула Аврора.

– Стилихон! – эхом отозвалась Лаура, вглядываясь в него, как в возможный ключ к спасению. – И представить не могла бы такую восхитительную силу! Мне нужно его увидеть! Как…

Но не успела задать вопрос, как Аврора прижалась к ней, округлив глаза до двух сверкающих колодцев. Рука ее молнией указала на одного сопровождающего.

– Квинт! Квинт! Чтоб его! – бормотала римлянка. – Под мышкой гадость, а сверху сладость! Как это может быть???

Глава 5. Ничто человеческое не чуждо

Аврора металась, как голодная львица, вне себя от переполнявших ее противоречивых чувств.

– Ты понимаешь, Лаура, – теребила она ее, – он пропал, как умеют пропадать только мужчины, в один миг, сказав лишь свое твердое решительное слово! А что остается нам, женщинам? Смирение, покорность? И вот теперь он гарцует рядом с владыкой Империи!

– А как же император?

– Император! – пренебрежительно фыркнула Аврора. – Наш 24-летний Гонорий как был под опекой Стилихона с самых младенческих лет, так и остается поныне! Хотя двор и строит козни и интриги! Но так было всегда! Гордое римское окружение императора не может смириться с тем, что ими правит полуварвар-полуримлянин…

– Он – полукровка? – удивилась Лаура.

– Да, мать его была истинной римлянкой, а отец – самый настоящий вандал, хоть и служил кавалерийским офицером под начальством последнего императора единой Империи – Феодосия! Да, – вздохнула Аврора, – ты не застала те времена нашего могущества, когда мы были единым народом и под рукой наших мужчин трепетали все народы, падая ниц! Сейчас Империю разделили, как праздничный торт между двумя сыновьями, а орды варваров со всех сторон нас атакуют! Наших мужчин не хватает, силы не те. Даже в армию набор идет среди "дружественных" варваров! Как мы до такого дожили?

У Авроры заблестели слезы на глазах. Лаура обняла подругу, такая горячая любовь к своему народу была ей понятна – то же самое бурлило и в ее крови! Та же сила бросила ее на поиски спасения тех, о существовании которых вся эта италийская земля и не подозревает!

– Освободить свой народ – и моя заветная мечта! – твердо произнесла она, смотря на свободный полет чаек в лазуревом небе.

– Но что же мы стоим на улице?

– И то верно! Часа через два солнце зайдет, наступит пора теней.

– Нет, Лаура, пору теней мы встретим в теплом месте с кубком в руке. Вернемся в нашу стабулу – постоялый двор, где мы оставили моего Стация. Там наверняка есть парочка свободных комнат для таких гостей, как мы!

– Идем же! – охотно согласилась Лаура.

Дорога назад отняла меньше времени. Когда они проходили мимо строящейся церкви, Аврора сдвинула брови и в чувствах сказала:

– Пусть и Квинту, когда придет новое, достанется то, что досталось и нашим многовековым храмам, произведениям искусства и воплощения могущества!

– А что им досталось? – удивилась странница.

– Их разрушили! Беспощадно и неумолимо. Совсем не по-христиански, как заповедует новая религия. В Риме еще старые храмы не так сильно подвергли разрушению, некоторые оставили, запретив ритуалы… а вот в отдаленных деревнях, как отец рассказывал, целые толпы фанатиков-монахов не только с инженерными орудиями, но и с самыми, что ни на есть, головоломающими – дубинками и вилами, приходили и избивали каждого, кто просил их остановиться! Огромные монументы с прочными колоннами, которые не поддавались разрушению, подрывали в фундаменте!

– Новое часто сопровождается разрушением старого, – задумчиво отметила про себя Лаура, точно обмозговывая какую-то доселе незнакомую мысль.

Они дошли до постоялого двора, когда мелкие пылинки взвились перед ними в воздух и, подхваченные невидимой рукой, устремились прочь на север.

– Все-таки, – Лаура внимательно осмотрела подругу, – будь осторожней с мыслями. А тем более, со словами. Особенно когда не знаешь, какое порождение они призовут…

– Ты иногда так загадочно говоришь, подруга! – рассмеялась Аврора, распахивая дверь стабулы. – Эй, хозяин, самую лучшую комнату нам и самое лучшее угощение! И без промедления!

Сутулый хозяин таверны, косматый мужчина лет пятидесяти, с желваками на скулах, торопливо выбежал из комнаты, очищая руки о подол туники.

– Сию минуту, прекрасные госпожи! Только самое лучшее в нашем заведении! Прошу, проходите! Хнисс, паршивец, где ты там бегаешь? – закричал он в сторону. – Неужели не слышно, что у нас видные гости?!

Выбежал тощий белобрысый мальчонка, поклонился и с кельтским диалектом пробормотал, извиняясь:

– Я только как раз прибирал комнаты. Все готово как раз. Проходите. Извините.

Поужинав как следует, Аврора с удовольствием расположилась на просторной кровати, обнимая мягкую подушку.

– Это то, о чем я так долго мечтала! Завтра утром схожу еще в термы, приведу себя в порядок. В таком виде перед Квинтом не покажусь! Признаться, и сама не знаю, чего хочу больше: расцеловать его или сбросить со скалы!

– Как необычно. Мне такие переживания не знакомы. А вид, убранство? Жители нашего племени говорят: если тебе достался приличный кусок одежды, покрывающий места различия мужчин и женщин, – то обо всем остальном не беспокойся.

– Ну и дикие нравы! – ужаснулась Аврора. – Кстати, откуда вы доставали одежду?

– Не знаю. Это дела вождя племени с главным шаманом, Мораном.

– Вот что необычно, а не мои чувства! Когда-то наступит час, когда я разгадаю твою загадку.

– А я – твою! – усмехнулась Лаура, глаза ее радостно блестели. – Давай отдыхать, спокойной ночи!

И, дождавшись ответного жеста, Лаура отвернулась к стенке и заснула.

Ночью ей снилось новое, неизвестное небо, звезды, мерцавшие среди пухового одеяла облаков, тянущихся над утомленной землей. Она словно парила над призрачным миром. А далеко-далеко внизу, под ее крыльями, тень от которых покрыла города, из всех червоточин, разбрасывая грунт, выползали ее сородичи. Она им кричала "смелее", подбадривала их, смеялась своей свободе, пела: "здесь места хватит всем, довольно с нас теснин!" И они, ободренные ее отвагой, заполняли землю, радостные и счастливые.

Проснулась Лаура довольно поздно, как для себя: солнечные лучи сквозь приоткрытое окно заполнили всю комнату. Кроме нее, никого не было. Одевшись наспех, подпоясавшись, она выглянула за дверь.

– Эй, хозяин?

Никто не отозвался, и через минуту Лаура повторила окрик. Наконец, на ступеньках, ведущих на этажи выше, раздался короткий и быстрый топот. Прибежал вчерашний мальчишка.

– Да, госпожа! Я тут. Не говорите только хозяину, что я явился с запозданием, умоляю вас, а то он меня опять высечет! – мальчонка всхлипнул, потирая спину.

– Тебя секут здесь? – удивилась девушка.

– Еще как! Бывает, на спине потом неделю не могу спать, —

мальчишечья слеза скатилась у него по щеке.

– А хозяин – твой отец?

– Нет, вы что! Слава Юпитеру, нет!

– Из твоего рода? – допытывалась Лаура.

– Мой род далеко отсюда, на западе, – глядя в пол, ответил мальчик. – Я предпочитаю о нем не вспоминать, а то потом плачу, оплакивая дом, родителей, маму… и плохо работаю. Отчего мне, опять попадает. А от этого я снова вспоминаю дом, где был единственным сыном в семье. Меня любили, как нигде, как никто, – заплетающимся языком затараторил он, – но и я любил, боготворил маму, помогал отцу во всем. И в охоте, и в хозяйстве. Вы не смотрите, что я такой щуплый и маленький. У нас там взрослеют быстро!

– И как так вышло?

– Римляне, – не дал ей закончить вопрос мальчик, – они забрали многих с нашего племени в качестве заложников. Но нечестный чиновник продал меня, проигравшись в кости! Так он закрыл свой дом, а я оказался в рабстве! Но видно – такова моя судьба!

– Не печалься, – обняла его Лаура, – а главное, не падай духом! Если сдашься и обмякнешь, то никогда не выберешься через колодец свободы! Так и будешь всю жизнь прозябать в полутьме пещер.

Мальчик отстранился от нее, посмотрел с горечью в глазах, как смотрят на людей помешанных или больных рассудком, и пошел своей дорогой.

– Извините, мне пора работать, – сказал он на прощание.

– Погоди. А где Аврора, моя спутница?

Он оглянулся, точно соображая, говорить или нет.

– Ах, ваша госпожа… Она отправилась в городские термы, сказала, что вернется после обеда.

– Да? – удивилась Лаура. – Хотя она говорила, что собиралась. Что ж, спасибо.

Но мальчик уже бежал по ступенькам на первый этаж, к хозяину, за новыми распоряжениями.

Лаура в волнении ходила по комнате. Сундук с запасными вещами Авроры стоял на самом виду рядом с ее кроватью. Белоснежная стола с сиреневой каймой так и говорила "одень меня". Девушка недолго колебалась – а вы бы устояли против соблазна облачиться в наряд, который заведомо не могли получить? Курносый нос Лауры задорно выписывал в воздухе эллиптические фигуры, рыжие локоны кружились, обжигая серую действительность. Несколько украшений со столика Авроры, ожерелья, кольца, – и вот ничто, кроме акцента, не выдавало происхождения. Подпоясав грудь широким поясом, Лаура закрутилась, взяв со столика маленькое отполированное бронзовое зеркальце. Кружась, она на какое-то мгновение позабыла обо всем на свете, любуясь своей женственностью и красотой. После долгой борьбы за выживание, после пещерного быта, девушка с упоением открывала новые, прежде невиданные грани жизни.

В первый день она напрочь позабыла обо всем, гуляла по тенистым улочкам, бродила по открытым площадям, слушала голоса, новости, впитывала с жадностью мимолетные фразы, интонации, манеру общения прохожих. На местном рынке купила редьку, морковку, огурцы и черный хлеб из муки грубого помола. Под вечер с трудом добралась до постоялого двора: около часа петляла, пока крепкая память вывела на нужную улицу. В таверне на первом этаже небольшая группа местных рабочих устало бросали кости. Как видно, доигрывали последнюю партию. Лаура тихонько прокралась за ними и поднялась на второй этаж. Наконец, комната, наконец, долгожданный отдых! За окном кусочек луны утонул в мешках дремавших туч. Аврора безмятежно спала. Лаура выдохнула: червячок совести клевал внутри – "как-то она отреагирует на то, что она без спроса взяла ее вещи?" Довольная девушка разложила по местам позаимствованное и нырнула в свою кровать. Сон не заставил долго ждать.

На утро она не обнаружила римлянку и развела руками. Оказалось, что та куда-то ушла еще до восхода солнца. "Эта римлянка продолжает меня удивлять, – подумала про себя Лаура. – Впрочем, теперь мне ничто не мешает повторить вчерашний день!" Калейдоскоп лиц, оживленных улиц, базилик, портиков, языческих храмов, которые перестраивали на новый лад, латинских церквей, куда после указа Феодосия в 394 году о признании христианства единственно верной государственной религией стекался самый разношерстный люд, подчас совершенно далекий не только от принципов веры, но и от малейшего знания о ней, – все это вместе взятое закружило Лауру в огромном водовороте. Так прошел не один день. С Авророй она виделась только мельком по вечерам – та была целиком чем-то поглощена, писала стилусом на дощечке какие-то письма и не отзывалась на расспросы. Говорила: "Подожди, подруга, я ничего не забыла, но и у меня есть тут дела!"

В одно такое погожее утро Лаура отправилась в самый центр города. Знакомые силуэты церквей с колоннами и куполами перемежались с городскими инсулами, кирпич которых золотился в лучах утреннего солнца, мощенные улочки тянулись строгими линиями, по которым маршировали ветераны римской армии вперемешку с более многочисленными отрядами готских наемников, которые своей разношерстной одеждой и поведением выбивались из "правильности" и геометрии окружающей среды.

Лаура, как обычно, заглядывалась на всех и все, что встречалось по пути. Вот с окна на третьем этаже дома в узеньком переулке выплеснули какую-то жидкость вниз. Пара прохожих, мужчина и женщина, вовремя успели отскочить в сторону. За словами они не полезли в складки туник. С третьего этажа донесся визгливый, причитающий голос и плач ребенка. Вот пара вигилов, городских полицейских, тянула за руки и волосы сопротивляющегося бродягу в ближайшую караульню. А тут писарь перебежал улицу, едва не попав под лошадь проезжающего всадника. Последний недовольно дернул рукой, плащ его на миг взметнулся в воздух, точно крыло возмущенного орла.

Лаура и сама не заметила, как очутилась на широкой площади, с одной стороны уходящей в густой кипарисовый сад, а с другой – через десятки караулен, башенок и ворот, копий солдат и плюмажей городских центурионов, отдающих приказы подчиненным, – к величественному дворцу, резиденции императора Гонория. Лаура безошибочно поняла это по тому средоточию власти и могущества, от которого сам воздух в присутствии вершителей судеб, кажется, становится иным.

– А правитель во дворце? – спросила девушка у проходившего мимо готского солдата.

– Император Гонорий и не покидал его! – уверенно отрапортовал служивый.

– Да нет же. Я имела в виду Флавия Стилихона!

– А… – во всю ширину зубов улыбнулся мужчина. – Вы имеете в виду нашего великого полководца! Нашего отца! Не смотрите, что он вандал, а я – гот! Все мы одной германской крови! И постоим друг за друга! Слава богу, что он с нами! Все мы служим Риму, но местные до сих пор смотрят на нас косо, точно мы какие-то грабители и разбойники!

– Почему? – полюбопытстовала девушка.

– Ну как? Такая знатная римлянка – и не знает? – удивился гот, ведь Лаура была в прекрасном одеянии Авроры и с украшениями, и даже белилами воспользовалась на свой страх и риск. – Два года назад наш настоящий правитель (а сколько лет и крови он отдал!) Флавий Стилихон поехал в Иллирию на встречу с королем вестготов Аларихом и привез ему богатые дары! Среди них был и изготовленный лучшими римскими мастерами готский меч!

– Каково! – только и воскликнула Лаура, оценив в воображении щедрый дар.

– Вот не знал, что такие дамы могут оценить по достоинству, да, – причмокнул гот, – и они обнялись, а Стилихон, вручив меч, так и сказал: "Для защиты Рима!"

За их спиной раздалось громогласное:

– Стилихон – предатель!

Гот возмущенно обернулся.

– Кто тут опять повторяет эти гнусные слухи, распускаемые придворными льстецами и лжецами? Опять ты, Гай?

– Я и еще раз я, Алат!

Подошедший солдат в lorica hamata – кольчужном доспехе римского легионера – толкнул, словно ненароком, плечом Алата. Последний вспыхнул, как отблески солнца на кирпичных стенах караульной башни, – смесью полчищ рыжих муравьев в пшеничном поле.

– Тебе сотни раз говорил, Гай, что все эти месяцы слухи среди солдат распускал ваш министр, Олимпий! Это он подбивал всех, говоря, что Стилихон хочет свергнуть императора Востока и передать власть своему сыну Эвхерию! Это он все годы распускал гнусные слухи, что Стилихон с этой целью женил на Гонории сперва одну свою дочь, а после ее смерти – другую! А наш полководец дважды спасал Рим от вторжения варваров между прочим: кто разбил Алариха в 401 году, когда в осажденном Медиолане дрожал трусливый Гонорий? Кто остановил огромное стотысячное войско Радагайса в 405?

– Остановил не раз, но и дал почему-то уйти не раз!

– Когда, как чума, орды наводнили всю Италию и двигались к Риму? Когда у Флоренции были разбиты лучшие сыны Рима, а сам город попал в страшную осаду? Когда по всем городам поползли стенания, мольбы к властям возобновить жертвоприношения, отказавшись от христианства? Вот она вся ваша языческая суть, Гай! И не смей этого отрицать! По указу Феодосия вы отказались на словах от прежней веры. А на деле?

– Не смей указывать нам на нашу веру, германский наемник!

– Наемник? – вспылил Алат. – И это ты говоришь мне? Ты, Гай, выросший в Испании! Ты говоришь это мне, родившемуся в портах недалеко от Рима, мне, чье детство прошло среди стад овец и винограда италийской земли! Который я впитал с кровью матери! Как и наш великий полководец! Так кто из нас пришлый? Кто из нас чужеземец?

Они сцепились прямо на пункте пропуска, намереваясь по меньшей мере открутить голову один другому. Лаура сочла за лучшее проскользнуть за их спинами под тень караульной башни. Тут она шепнула стене "спрячь меня", и, как ужик, заскользила вдоль нее. Легионеры на крики дерущихся выбегали со всех дверей, в воздух поднималась пыль от их армейских сандалий, скрывая и без того неприметную девушку. Даже яркая желтая ткань паллы, которую надела Лаура, – женского плаща из мягкой ткани, обернутой на талии, с капюшоном, – поблекла в тени и суматохе.

Дверь во дворец была приоткрыта. Стражи вышли и с любопытством разглядывали необычное прежде зрелище, которое все чаще и чаще возникало среди разношерстной римско-варварской армии. Лаура юркнула так быстро, как только могла. Ноги сами несли ее, повинуясь неуловимому импульсу. Она чуяла впереди биение рока. Вот коридор, вот колонны, вот еще сюда свернуть. Где-то здесь может быть разгадка тайны.

– Стой, пилигрим! – вдруг, словно молния с небес, прозвучал голос, пригвоздивший ее к полу.