Текст книги "Воздается по вере. Краеугольный камень судьбы. Книга первая"

Автор книги: Марина Рузант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Ты не волнуйся. Один раз посмотришь, сразу поймешь.

– А потом? – Маша никак не унималась.

– Потом, детей уже не касается. Потом нянечка относит грязную посуду в мойку, а назад приносит чистую и расставляет ее на полках.

Пока девочка около стеллажей изучала чистую посуду, Игорь прикинул, все ли он рассказал относительно процесса дежурства и приема пищи. Вообщем-то, все. Прочее, она поймет, когда увидит на конкретном примере. Он окликнул:

– Маш, пошли. Теперь пойдем в кладовку.

Девочка, наконец, отвлеклась от посуды, обратила внимание на сопровождение.

– Зачем в кладовку? Туда ставят тех, кто провинился?

– У нас не наказывают детей. В кладовке хранятся вещи для того, чтобы спать.

Новенькая слушала своего наставника прямо около стеллажей, Игорь подошел к ней, молча взял за руку и требовательно увлек за собой.

Жизнь детей в круглосуточном саду была особенно тесно связана с процессом подготовки ко сну и уборки после сна сопровождающего это действо, инвентаря и принадлежностей. Этот самый инвентарь в виде раскладушек и принадлежности в виде матрацев, одеял, подушек и постельного белья, как раз, хранился в той самой кладовке, куда Игорь намеревался отвести девочку.

Кладовая находилась в самом неудобном месте, которое можно было отыскать в пределах группы. Видимо тот, кто проектировал детский сад, сам никогда подобное детское учреждение не посещал. Вместе с ним и члены той комиссии, которые утверждали сей проект. Очень вероятно, ни у архитектора, ни у членов комиссии не было детей. Иначе, какой адекватный родитель разместит кладовую таким образом. Попасть в нее возможно только из раздевалки, которая, как известно, укомплектована детскими шкафчиками для одежды и двумя широкими лавочками прямо посередине узкого помещения.

Каждый ребенок должен войти в кладовую, взять в ней раскладушку и отнести через раздевалку в игровую, разложить ее и идти за матрацем. С полки матрац принести на раскладушку. Следующим становился поход за постельным бельем. Те, кто умудрялся одним махом принести подушку, одеяло и простыню, лишали себя возможности лишний раз потолкаться в скромной по площади, кладовой. Кто не мог за одну ходку притащить необходимые для сна вещи, шел за остатками.

Если учесть, что количество детей в группе достигает тридцати человек, то даже трудно представить себе размеры стихийного бедствия, связанного с подготовкой к дневному сну. Нашествие татаро-монголов в старину – детские игрушки по сравнению с активными перемещениями, столпотворениями энергичных, исполнительных ребят. Все носятся за принадлежностями для сна, как сумасшедшие. Для воспитательницы и нянечки подготовка становится сущим наказанием.

Льются слезы, размазываются по лицу сопли из-за нанесенных телесных и словесных травм. Пусть случайных, пусть легких, но таких обидных. Кто-то кого-то задел невзначай раскладушкой, кто-то кого-то неосторожно толкнул, кому-то досталось матрацем или подушкой. Детский сад, что тут скажешь? После дневного сна стихия повторяется в обратном порядке.

Детских садов мало, все они в основном ведомственные, принадлежат определенному предприятию, детей в группах много и все равно мест не хватает. Поэтому группы оснащены только необходимым. Игровая комната одновременно служит спальней, а столовая классом для занятий. Вечером спать укладывались гораздо спокойнее потому, как детей оставалось почти в половину меньше.

В кладовой Игорь на примере собственных принадлежностей для сна популярно объяснил Маше, когда что хватать, что зачем тащить. Тем самым, подведя черту под ознакомительной экскурсией. Вся информация с трудом умещалась в Машиной голове, оттого ей становилось несколько не по себе. Она решила во всем следовать за мальчишкой, равняться на него, хотя бы первое время.

К чести мальчика, первое время он терпеливо сносил порой навязчивое общество девочки. Она преследовала его по пятам. Как отражение в зеркале, повторяла поступки наставника. И он сдался. Принял-таки опеку над, как выяснилось, Марией – неумехой. Наверно, не последнюю роль в данном случае сыграло воспитание.

В группе к Игорю относились с особой теплотой и уважением. Развитый не по годам, самостоятельный и на редкость ответственный мальчишка умел не только заявить о себе, но и постоять за себя. Он ни с кем не искал дружбы специально, выстраивал со всеми ровные отношения, не рвался в лидеры. Держался несколько обособлено. Только Юра стал приятным исключением. Маша, наоборот, девочка без ярко выраженных преимуществ. Немного избалованная, немного своенравная. Самая обычная девочка рядовой внешности, рядовых способностей, из обычной молодой семьи.

Игорь был из семьи военнослужащего, офицера Советской Армии, которая проживала в военном городке под Ангарском. Городок небольшой в нем нет ни школы, ни детского садика, ни многого того, что есть в самых обычных городах и городках. Небольшой магазинчик со скудным ассортиментом товаров, общественная баня, госпиталь и столовая – вот полный перечень объектов общественного пользования военных. Сама воинская часть с казармами для солдат, тренировочными площадками, административными зданиями и ангарами с военной техникой находилась чуть в стороне от городка.

Учащихся в школе детей, ежедневно возили в Красногорск на обучение. Тех, кто посещал детский сад, устраивали на шестидневку. Так было спокойнее и родителям, и детям, и командному составу, который нес ответственность не только за самих военнослужащих, а еще за их жен и детей. Ребят из военного городка в субботу забирали сразу после обеда. В случае, если дежурный опаздывал, их устраивали в раздевалке, чтобы они не мешая остальным, те терпеливо дожидались посланца из родного дома. В понедельник утром школьников и малышей привозили в город.

Справедливости ради, необходимо отметить, что дети военнослужащих заметно отличались от сверстников, живущих в обычных, гражданских семьях. Они были гораздо более коммуникабельными и менее требовательными. Дальние перемещения воспринимали спокойно, как должное. Редко, очень редко, кто трудно привыкал к переменам и позволял себе капризничать. Если подобное случалось, то продолжалось только первое время. Видимо, дисциплина в семье, накладывала свой отпечаток на воспитание подрастающего поколения.

Игорек рос единственным ребенком в офицерской семье. Отец, понятно, был кадровым военным, мама работала медицинской сестрой в том самом госпитале, что размещался на территории военного городка и куда свозили всех больных солдат и офицеров из военных частей, расположенных в данном военном округе. Маму на работу могли вызвать в любое время дня и ночи. Отец тоже себе не принадлежал. Мальчишка хорошо понимал ситуацию. Поэтому никогда не хныкал, не предъявлял претензий, относился к обстоятельствам – пребыванию в детском саду на шестидневке, с пониманием.

Появление в группе новенькой девочки, не произвело на него совершенно никакого впечатления. Не только потому, что в данное время печаль от расставания с лучшим другом еще не оставила мальчишку, скорее, потому, что его совершенно не интересовали девчонки. Когда Екатерина Матвеевна попросила его поводить новенькую по группе, объяснить ей правила поведения в саду, ответственный паренек не смел отказать воспитательнице. Экскурсию он провел, по возможности все объяснил. Но девчонка следовала за ним, как привязанная, задавала вопросы, интересовалась его мнением. Теперь он не знал, каким образом от нее отделаться.

Грубить и хамить не умел, пришлось понемногу привыкать к новой миссии. Постепенно мальчик настолько привык к ее постоянному пребыванию рядом, что научился думать сразу за двоих. Теперь он решал, Маша исполняла. Обоих устраивал существующий расклад. Первое время, несмотря на свободное место за столиком Игоря, Марию посадили в другой угол столовой. Присматривать за подругой было сложнее. Игорь тянул шею, привставал с места, чтобы проконтролировать все ли благополучно у Маши.

Екатерина Матвеевна заметила необычное поведение и посадила девочку рядом. Во время тихого часа и вечером Игорь с Машей ставили раскладушки рядом, укрывались своими одеялами с головой, в маленькое окошечко шепотом болтали, пока кто-нибудь первый не засыпал. Мария забросила кукол, они больше ее не интересовали. Она вместе с другом теперь играла танками, пушками, бронетранспортерами и, конечно, солдатиками.

Образ жизни семьи Маши существенно отличался от образа жизни семьи Игоря. В воскресные дни родители в основном находились дома, лишь на час или полтора выходили на прогулку с Женькой в коляске. Единственным развлечением девочки служили встречи с подружками во дворе. Отпуск семейство проводило в гостях либо у родителей Галины Ивановны, либо у родителей Вадима Андреевича. Жизнь текла монотонно и скучно.

Родители Игоря предпочитали активную воскресную жизнь. Они ездили то на рыбалку, то на охоту, то за грибами или ягодами. В отпуске наслаждались красотами Черноморского побережья. Всякий раз, возвращаясь из очередной поездки, друг привозил девочке в подарок всякую, на первый взгляд, ненужную всячину в виде ракушки со дна Черного моря, полосатых камешков, которые стоит полизать, и почувствуешь горько-соленый вкус морской воды. Самое важное – Игорь удивительно интересно рассказывал о тех местах, которые ему удавалось увидеть вместе с мамой и папой.

Маша с замиранием сердца слушала эти рассказы, представляла себя на месте Игоря и мечтала обязательно побывать там со своими родителями и даже с ненавистным Женькой. Друг привозил ей значки с изображением разных городов, девочка внимательно их разглядывала, удивляясь, какая огромная наша страна и как много в ней интересного. Именно тогда маленькая Мария захотела хоть когда-нибудь жить у моря, жить самостоятельно и много путешествовать.

Жизнь очень справедливая штука, нетерпящая пустоты и одиночества. Обстоятельства забрали у девочки близких людей на длительное время. Только один день в неделю она имела возможность общаться с мамой и папой. А как же остальные шесть дней? Друзья-подружки это, безусловно, нужно и важно, но Маша из той категории еще маленьких, но уже людей для которых очень важно иметь рядом близкого человека. В этом она очень схожа с Игорем. Два одиночества объединились, и жизнь обоих заиграла светлыми, яркими красками.

На шесть дней Игорек занял место родителей в жизни Марии. Они вместе рисовали необыкновенные картины, связанные с длительными путешествиями космонавтов к другим планетам. Создавали на бумаге новые города и целые страны. Лепили из пластилина разного рода пришельцев, средства их передвижения по земле и в космическом пространстве. Дети настолько увлекались своими фантазиями, что забывали о том, что находятся в группе детского сада. Рядом с другом девочка училась мечтать, раздвигая рамки существующей действительности.

Играли они тоже, преимущественно, вдвоем. Маша научилась с самолета бомбить фашистские танки, сидеть в засаде, лупить прямой наводкой из пушки по идущим цепью врагам, партизанить за шкафом с игрушками, подниматься в атаку с криками «Ура!», «За Родину!», «Бей фашистов!». Во время прогулки, на участке, они с Игорем во весь опор скакали на деревянных конях, от их пластмассовых сабель бежали враги, как в кино про Чапаева и Петьку. А вечером, на раскладушках в маленькую щелочку из-под одеяла рассказывали друг другу на ходу придуманные страшные истории.

Под влиянием мальчика, Маша, в отличие от других девочек никогда не капризничала. Когда ее приводили в понедельник в садик, она спокойно сама раздевалась, беспечно махнув на прощанье рукой папе или маме. Ела все, что давали, не ковырялась в супе, вытаскивая противный вареный лук, добросовестно дежурила, терпеливо убирала игрушки. И только маленькая слабость отличала ее от других ребят.

Дело в том, что детям, находящимся на шестидневке перед сном наливали стакан консервированного компота с нарезанными фруктами. Это могли быть яблоки, груши, персики, абрикосы. К компотам девочка относилась довольно равнодушно, за исключением, компота из абрикосов. Абрикосы так нравились Марии, что она готова была одна съесть целую кастрюлю, предназначавшуюся всей группе. Сначала Игорь не замечал пристрастия боевой подруги. Глаза «открылись», когда увидел, как та старательно облизывает дольку абрикоса, не решаясь от нее откусить. Она словно специально продлевала удовольствие.

– Ты чего, как лиса, лижешь абрикосину? – поинтересовался он, активно пережевывая свою порцию.

Маша замерла с ложкой у рта.

– Люблю их.

– Абрикосы что ли?

Девочка, с благоговением глядя на ложку с долькой абрикоса в ней, кивнула головой. Игорь опустил ложку в стакан, где еще оставалась пара кусочков и с удивлением, глядя на девочку, спросил:

– Любишь одни абрикосы или все компоты?

Та мечтательно подняла глаза к потолку, видимо представляя кастрюлю с абрикосовым компотом перед собой, произнесла:

– Только одни абрикосы.

Игорь решительно вылил остатки своего компота девочке в стакан, встал и направился прямо к тете Зине, нянечке, которая сегодня дежурила и потому разливала вечерний «полдник». Подойдя к женщине, он протянул пустой стакан, давая понять, что хочет добавки. Трогательно хлопая своими черными, пушистыми ресницами, не отводя темно-синих глаз и виновато улыбаясь, застенчиво попросил:

– Тетечка Зиночка, налейте мне еще хоть чуть-чуть.

Тетечка Зиночка «по сусекам поскребла» в кастрюле и хлопнула половник одних абрикосовых долек в стакан попрошайки. Мальчишка, просияв благодарной улыбкой, бросил на ходу:

–Большое, пребольшое спасибо!

Кинулся к столику, где Маша смаковала консервированные фрукты.

Увидев полный стакан излюбленного лакомства, упавшего на нее, можно сказать, с небес, она обмерла, не веря собственным глазам. Гордый своим волшебным поступком, Игорь присел рядом.

– Тетя Зина дала добавку. Не облизывай абрикосы. Ешь, здесь много.

Довольная Маша принялась за дело. Потом, позже мальчишка всякий раз отдавал подруге свой стакан абрикосового компота, а сердобольная тетя Зина, жалея маленького джентльмена, подкладывала ему добавку. Вот так, Маша любила абрикосовый компот, Игорь любил Машу, тетя Зина любила ребятишек.

Когда доверительные, дружеские отношения между детьми только формировались, злопыхателей в группе нашлось предостаточно. Всем было в диковинку, как это могут дружить мальчик и девочка? Их дразнили обидными словами, обзывали «женихом» и «невестой». Конечно, было неприятно, но, даже может быть в какой-то степени назло всем, маленькие люди не пошли на поводу у окружающих. Они не предали друг друга в угоду остальным. Насмешки со временем прекратились. Их стали воспринимать как единое целое.

Теперь Маша не любила ни субботу, ни воскресенье. Она с тревогой ожидала окончания недели. На пороге группы появлялся солдат, все дети из военного городка начинали собираться в раздевалке, остальные укладывались спать в тихий час. Когда солдат опаздывал, и все уже спали, девочка лежала лицом к двери и вслушивалась в происходящее в раздевалке. Так лежала пока в соседнем помещении после возни не наступала полная тишина, что означало – детей повели в автобус.

Она вскакивала со своей скрипучей раскладушки, пробиралась босиком в трусиках и маячке к окошку. Немного в стороне, около садика, стоял, как правило, один и тот же неказистый автобус. Транспортное средство было окрашено в грязно-серый цвет с одной единственной широкой дверью спереди, прямо напротив шофера. Издалека, несколько горбатый автобус, напоминал ежика, вытянутый капот ассоциировался с носом милого животного.

Маша припадала к стеклу и провожала тоскливым взглядом друга до тех пор, пока «ежик» не трогался с места. Игорь никогда не оборачивался и потому не видел печальную подругу в проеме окошка группы. Потом она послушно ложилась спать. Время останавливалось. Одинокая девочка слонялась по группе, даже приход родителей за ней, уже не радовал. Без друга все теряло смысл, радость заканчивалась. Оставалось только ждать понедельника. Родители не очень-то интересовались перепадами настроения дочери. Виделись они со своим ребенком совсем нечасто и непродолжительно. Заботы, проблемы невольно притупляли внимание молодых родителей. Маленький сын требовал куда большей заинтересованности, нежели заметно повзрослевшая дочь.

На замкнувшуюся в своих переживаниях, Машу просто-напросто не обращали внимания. Да и кто мог подумать, что девочка способна так тяжело переживать разлуку с другом. Конечно, будь родители внимательнее, доброжелательнее к девочке, та вряд ли поставила постороннего мальчишку на первое место по значимости в собственной жизни. Отсутствие тепла и любви со стороны самых близких людей, притянуло в ее мир «заменителя» родителей.

Зато шесть дней в садике Маша чувствовала себя абсолютно счастливой, довольной и востребованной. Беда пришла, откуда не ждали. Разве маленькая девочка могла предполагать, что жизнь военных связана с новыми назначениями, а значит, с постоянными переездами. Причем, выбора ехать или не ехать, у этих людей нет. Их никто не спрашивает, позволяют ли им семейные обстоятельства сменить место жительства, хотят ли они этого? Дан приказ, назначено время на сборы и будь любезен. Для военных постоянная смена дислокации, «мотания» по гарнизонам – обычное явление для офицерского состава. Так случилось и с отцом Игоря.

Командир озвучил приказ, офицер взял под козырек. Вопрос с переездом решен. В отличие от Галины Ивановны и Вадима Андреевича, родители Игоря хорошо знали об отношении сына к девочке из его группы – Машеньке Родовой. Мальчишка без ложного смущения рассказывал об их дружбе. Поэтому, получив приказ о срочной смене места службы, серьезно задумались над тем, каким образом объяснить сыну о необходимости переезда и как смягчить расставание близких друзей.

На сборы и отъезд давалось всего пять дней. Решили не травмировать Игоря заранее. Поскольку он находится в садике, собрать и отправить контейнер без его непосредственного участия. О намерениях рассказать уже, так скажем, «постфактум». Будет меньше страданий-переживаний. Все время сборов мальчик все равно будет прибывать в детском саду.

Для бедной Маши внезапный отъезд друга стал, прямо скажем, полным потрясением по силе воздействия куда более значимым, нежели рождение брата Женьки. В один из самых рядовых понедельников девочка радостная и веселая пришла в группу, как обычно. Ребят из военного городка еще не привезли и она «захватив» нужные игрушки, устроилась в сторонке, поближе к окошку. Если хорошенько прислушаться, то можно заранее услышать урчание подъезжающего автобуса, а потом, когда все покинут «ежика» и разойдутся по группам, нужно бежать в раздевалку, помогать долгожданному другу, стягивать пальто и валенки.

Автобус все не приезжал. Вот уже и группа наполнилась воспитанниками, отсутствовали только четверо из городка. Маша грешила на погоду. Со вчерашнего вечера закружила пурга, да еще с обильным снегопадом. Температура воздуха существенно не упала, однако видимости, практически, никакой. Они с папой шли в детский сад, фактически, на ощупь. Даже исправно горящие уличные фонари, сегодняшним утром смотрелись размытыми блеклыми точками в снежной круговерти непогоды. Порывы ветра порой достигали такой силы, что приходилось либо, становясь «крючком, с трудом переставлять ноги, продвигаясь вперед, либо отвернувшись спиной к колючему потоку воздуха и снега, терпеливо пережидать очередной рывок стихии.

Еще по дороге в сад Маша переживала за Игоря и всех тех ребят, которые уже наверняка, не обращая внимания на пургу, едут в Красногорск. Там, у себя в голове, она бесконечное число раз повторяла: «Хоть бы ничего не случилось. Хоть бы все приехали. Хоть бы автобус не сломался по дороге». Когда погодные условия грозили опасностью для жизни и здоровья детей, с автобусом отправляли две военных машины сопровождения. Маша знала, что если даже автобус вдруг по каким-то причинам, выйдет из строя, ребят пересадят в машины сопровождения. Словом беды не может случиться. Но вот опоздание из-за метели очень возможно.

Как известно, время в ожидании тянется бесконечно, но даже этой бесконечности рано или поздно наступает конец. Екатерина Матвеевна обращаясь к разыгравшимся детям, громко объявила:

– Игрушки на место и все дружно идем мыть руки, готовимся к завтраку.

Ребятня радостным гулом отреагировала на приятное сообщение. Каждый подхватил свои игрушки и ринулся к шкафам. Самые шустрые уже следовали в умывальник. Маша, стоя около окна, вглядывалась в снежную черноту. Она превратилась в слух, и этот избирательный слух был сосредоточен на происходящем за окошком садика. Она не слышала призыва воспитательницы, поэтому не тронулась с места.

– Машенька, иди со всеми ребятами мыть руки. Пришло время завтрака, – тронула за плечо девочку, все понимающая женщина.

Маша вздрогнула от внезапного вмешательства в ее ожидания, постороннего человека, хотя Екатерина Матвеевна, предполагая подобную реакцию, сказала это тихо и возможно мягко. Не отводя взгляда от происходящего на улице, она безразлично ответила:

– Я не хочу кушать. Можно здесь постоять?

Мудрая женщина осторожно взяла девочку за худенькие плечики и повернула к себе лицом. Присев рядом с ней на корточки, глядя в глаза, предложила:

– Деточка моя, послушай, давай ты, сейчас, быстренько помоешь ручки, съешь кашу и как только закончишь завтрак, сразу пойдешь на свой «пост». Я разрешаю сделать это самостоятельно. Ты не будешь дожидаться других ребят. Хорошо?

Девочка вынужденно согласилась. Постоянно оборачиваясь на окно, скрылась за дверью умывальника. Проглотив бегом кашу, уступив вареное яйцо и кусок белого хлеба с маслом соседке по столу, через пять минут маленькая «Пенелопа» уже находилась на прежнем месте. Она придвинула стульчик к подоконнику, села на него и, подперев подбородок кулачками, продолжила свое грустное занятие.

Не успели дети еще закончить завтрак, сквозь завывание ветра, пробился знакомый рокот автобуса. Качающийся свет фар двигающегося автобуса выхватывал из темноты куски снежной круговерти. «Ежик» остановился на привычном месте, но мотор не выключал. Машу словно вынесло порывом ветра разыгравшейся за окном стихии, в раздевалку. Она нетерпеливо топталась у двери, когда ребята из военного городка друг за другом начали появляться в раздевалке группы. Последним из прибывших вошел солдат сопровождения. Среди приехавших детей, Игоря не было.

Маша растерялась. Она, самым внимательным образом разглядывая давно знакомых одногруппников, словно пыталась в каждом из них опознать друга.

– Девочка, – обратился к ней солдат, – позови воспитательницу.

Исполнительная Маша побежала за Екатериной Матвеевной.

– Там приехали ребята из городка. Дяденька солдат вас зовет, – на одном дыхании выпалила девочка и здесь же кинулась назад. Вдруг пока она зовет воспитательницу, в раздевалке появился Игорь. Но чуда не произошло. Мальчик не появился. Солдат передал записку Екатерине Матвеевне. Та, вынув из кармана белого халата очки и водрузив их на нос, развернула записку. Пробежав глазами записку, почему-то посмотрела поверх очков на Машу.

– Маша Родова, не мерзни здесь. Иди быстренько в группу, – повелительным тоном обратилась она к девочке, подпиравшей стену около двери.

Та нехотя, однако же не споря, направилась в игровую комнату. Она не видела, как воспитательница открыла шкафчик Игоря, вынула из него сменную обувь и передала ее солдату. Потом они вмести вышли из группы и направились в кабинет заведующей детским садом. Солдат забрал личное дело мальчика, попрощавшись, отправился к автобусу.

Уже автобус тронулся с места, недолго поворчав, развернулся и уехал прочь. Уже тетя Зина отвела в столовую опоздавших ребят. А Екатерина Матвеевна все не возвращалась. Только она знала, что произошло с Игорем. Откуда-то взялось неприятное предчувствие, девочка гнала его, оправдывая отсутствие мальчика вероятной болезнью. За все время он ни разу не болел, но ведь это могло случиться в любой момент. Другие же болеют. Вот и она сама раза два тоже болела. Совсем недолго, но все же. Игорь скоро поправится, и они опять будут вместе.

Ей вдруг захотелось взять в руки какую-нибудь вещь принадлежащую ему. Долго не раздумывая, подруга пошла в раздевалку. Там в шкафчике с самолетом находятся сандалии Игоря и чешки для зарядки. Распахнув шкафчик, обуви в нем не обнаружила. Это показалось странным. Даже когда дети на время длительного отпуска родителей покидают детский сад, никто никогда сменную обувь домой не забирает. Она остается в шкафчике. Раз обувь пропала, значит, хозяин шкафчика больше сюда не вернется. От этой мысли Маша пришла в ужас.

Чтобы разобраться со своими мыслями, она забралась в шкафчик с самолетом. Сидеть было неудобно, коленки упирались прямо в лицо, от напряжения шея сразу затекла. Зато она хоть немного приобщилась к Игорю. Скрипнула дверь, ведущая в игровую комнату, тихо ступая мягкими домашними тапочками, к скрючившейся Марии подошел Ваня. Он тоже был из военного городка, ездил вместе с Игорем в одном автобусе.

Увидев открытый шкафчик, он молча подошел к лавке и сел напротив него.

– Маша, ты только не плачь . . . не надо плакать, – еле слышно произнес он.

Девочка насторожилась.

– Игорь больше в сад не придет, – мальчишка от страха и смущения, заерзал на лавке.

– Почему? – вырвался крик.

– Его папу отправили служить в другое место. Очень далеко. Они уезжают насовсем, – шмыгнул носом Ваня.

Маша вытащила ноги из шкафчика, повернулась лицом к мальчишке и, уставившись на собеседника немигающим взглядом, спросила:

– Почему он сам мне об этом не сказал? Забоялся?

Ваня, будто оправдываясь, заверил:

– Он сам ничего не знал. Пока мы все вместе были на шестидневке, родители собрали вещи. Он приехал, а вещей уже нет. Все отправили.

– Значит, Игорь уже уехал и даже не попрощался со мной, – искренне расстроилась девочка.

– Они уезжают сегодня ночью. Тот солдат, что нас привез, забрал его документы.

Покинутая подруга печально вздохнула. Она смотрела на Ваню невидящими глазами.

– Маш, Игорь вчера приходил ко мне попрощаться и передал тебе . . . это, – посланец разжал кулак и на ладони блеснул оловянный солдатик.

Когда они с Игорем играли солдатиками в войнушку, каждый в свои войска хотел заполучить именно этого бойца. Словно бегущий солдатик с красным знаменем в руках уже изначально гарантировал успех в бою. Чтобы не ссориться, они договорились поочередно брать знаменосца. Теперь солдатика ни с кем не нужно было делить. Девочка готова была с великой радостью обменять подарок хоть на одну, самую последнюю встречу с другом.

Мария привстала из шкафчика, протянула руку и осторожно взяла подарок с ладони.

– Маша, Игорь еще сказал, что ты самая лучшая, самая красивая девочка во всем мире. Он тебя любит. Когда он вырастит, то найдет тебя и поженится на тебе. Ты станешь взрослой, он приедет, ты покажешь ему солдатика. Это будет ваш пароль.

Девочка опустилась прямо на пол рядом с Ваней. Она беззвучно плакала, свободной рукой вытирая слезы. Второй рукой прижимала к груди маленького солдатика со знаменем. Новый бант на голове развязался и спадал лентами на трясущиеся плечики, рыдающей от горя Марии. Она страдала от боли расставания с самым близким для нее человеком, от беспомощности, невозможности что-либо изменить или исправить. За всю свою еще совсем недолгую жизнь она не испытывала больших переживаний, это было самое горькое горе.

И неправда, что дети не умеют любить и страдать. Им также больно, когда их предают, обижают или покидают. Они ведь тоже люди. Просто маленькие люди!

Глава 3. Ссылка.

Красногорск, где проживала Мария Родова с родителями и братом, в прошлом напоминал нечто среднее между крупным поселком и небольшим провинциальным городишком. До недавнего времени все постройки были деревянными и не выше второго этажа. Ни о каком общественном транспорте речи не шло. Все местное производство состояло исключительно из мыловаренного заводика, спичечной фабрики и заготовительной конторы. Местные жители промышляли рыбалкой и охотой.

И не известно, сколько времени продолжалась бы эта сонно-медлительная таежная жизнь, если бы в непосредственной близости с Красногорском не обнаружили огромные залежи руды. Причем руда находилась почти на поверхности земли, добывать ее стали открытым карьерным способом. Это открытие и последующие разработки пришлись как раз на то время, когда по призыву партии и комсомола, сотни тысяч молодых людей отправились осваивать бескрайние просторы Сибири и Дальнего Востока, возводить заводы, фабрики и огромные комбинаты разного направления.

Жители Красногорска тоже старались не отставать от пришедших в их удаленные места, значимых перемен. Здесь построили металлургический комбинат, станкостроительный завод, ввели в эксплуатацию швейную фабрику. Город из заброшенного захолустья превратился в настоящий индустриальный центр. Проложили трамвайные линии, пустили автобусные маршруты, открыли специальные учебные заведения для подготовки местных кадров.

Одно из таких специальных учебных заведений закончили Галина Ивановна и Вадим Андреевич Родовы. Судьба распорядилась так, что Галина Ивановна распределилась на работу в качестве техника по электрооборудованию на швейную фабрику. Вадим Андреевич уже после службы в армии пришел работать на только что введенный в эксплуатацию станкостроительный завод.

На вновь построенных промышленных предприятиях не хватало хороших специалистов, поэтому из разных уголков станы, с действующих заводов приезжали кадровые сотрудники с уже наработанными знаниями и умениями. Они вливались в созданные коллективы, налаживая производство и обучая местных молодых работников.

Таким командированным специалистом был только что прибывший вместе с семьей дядя Толя. Вадим Андреевич работал с ним в одном цехе, там и сблизились, подружились семьями. Приехали они с самого Черного моря. Поскольку новый знакомец отца работал на заводе схожего профиля, то и был направлен в Сибирь одновременно и консультантом, и руководителем высокого класса.

Вместе с ним кроме жены тети Тамары приехали два сына. Странным образом, старший Валерка – одногодка Марии, младший Гришка – всего на год старше Женьки. Вообщем-то, компания подобралась как нельзя лучше. У Валерки с Машей очевидная общность интересов. У Гришки – с Женькой. Старшие ребята понимали друг друга с полу слова, особенно относительно вечной мороки с младшими, когда хочется проводить время со сверстниками, а тебе навязывают «хвост» в виде младшего брата, от которого ни скрыться, ни избавиться.