Текст книги "Луна Верховного"

Автор книги: Марина Эльденберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 2

За окном непривычно солнечная для Крайтона погода: именно яркие лучи меня и разбудили, пробравшись сквозь раздвинутые шторы. И, судя по этим лучам, утро началось уже давно.

Я моргаю и сажусь на постели, мигом вспоминая, где я, и случившееся ночью.

Я переспала с вервольфом, даже не узнав его имени.

Не просто переспала – я провела с ним всю ночь. Очень жаркую ночь. От вспыхнувших в памяти картинок все в моем теле сладко сжалось, а возбуждение снова хлынуло огнем по венам.

Я даже головой потрясла, чтобы избавиться от наваждения.

Наваждения, которого поблизости не наблюдалось. Ни в роскошной спальне президентского люкса, ни в не менее роскошной гостиной. Я прислушалась и поняла, что в огромном номере я одна. Куда ушел мой незнакомец, я не знала, но, отбросив одеяло в сторону, поспешно поднялась и отправилась в ванную. Мне нужен был душ. Жизненно необходим.

Я направилась в ванную и первым делом поймала свое отражение в зеркале.

М-да, я бы сама от себя такой сбежала: макияж размазался, волосы спутались. Но это ни беса не объясняет. Вообще не объясняет мои действия. Зачем я все это сделала? Я подавила нервный смех и шагнула в душевую.

Под струями теплой воды, втирая в кожу гель, я зажмурилась и постаралась вспомнить прошедшую ночь в мельчайших деталях. Не то, как вервольф вколачивался меня до сладких спазмов, а то, что было до. До того, как я перешагнула порог люкса, куда формально не шагала вовсе, потому что меня через этот порог перенесли. Вспомнить и воссоздать картину.

Быстрые свидания. Коктейли, которые для меня как сок. Конфликт с шовинистом. Сломанная ножка бокала.

Организатор сказала, что вервольф не участвует в свиданиях, он пришел туда позже. Из-за меня? По запаху. Как же невероятно он пах! При одном воспоминании об этом запахе все во мне начинает трепетать. Что, если я так же пахла для него? Это объясняет то, почему нас одновременно накрыло этой жаждой. Но не объясняет, почему накрыло вообще.

Мы готовы были заняться сексом в лифте. Как звери. Как волки в брачный сезон!

Я замираю, забывая и о воде, и о геле для душа. Потому что осенившая меня догадка поражает. Нет, она настолько нереальная, что одномоментно пугает и радует.

Могла ли я встретить своего истинного?

Невероятно.

Невозможно!

Просто это не могло произойти со мной. Или могло?

Ведь это бы очень многое объяснило: то, как я доверилась незнакомцу, то, как пошла за ним, не думая ни о чем. Не сомневаясь. Это я, волчица, второе имя которой «осторожность». Я всегда считала, что для близости нужна близость, единение душ, интерес, и никогда бы не позволила себе секс без обязательств, без правил. С первым встречным! У меня до этой ночи вообще был секс только с одним мужчиной, с бывшем мужем. Не говоря уже о том, что я вытворяла в постели сегодняшней ночью, как дразнила его, как провоцировала.

Это была я, но какая-то другая я.

Свободная.

Открытая.

Дерзкая.

Не правильная девочка, а волчица-бунтарка, которая знает, чего хочет и кого хочет. И она хотела своего… истинного.

Я всхлипнула и прижала пальцы к губам, не веря тому, что со мной произошло. Я столько раз спрашивала у Чарли, как это – встретить своего истинного, а она отвечала: «Понимаешь, что то ли убить его хочешь, то ли затрахать, но чувства сильные». Вот и мне вчера хотелось второе. Заклеймить, присвоить его себе и вместе с этим подчиниться ему, отдаться, быть ласковой кошечкой в его сильных руках.

А-р-р!

Проблема в том, что истинность в наше время – огромная редкость. Если не сказать больше, потому что Чарли и Доминик стали единственной истинной парой лет так за пятьсот. До этого волчиц отдавали за вервольфов, обладающих наибольшей властью, а естественное формирование волчьих пар заменили политической выгодой. Я знаю, была одной из них.

В общем, о том, как правильно определить истинность, я вряд ли найду хоть в одной книге. Проще всего спросить у потенциального истинного, с которым я провела безумно горячую ночь. Но для этого нужно было узнать, куда он делся и когда вернется.

Выключив воду, я завернулась в отельный халат с вышитой золотой короной, эмблемой Кингстона, влезла в тапочки и возле зеркала избавилась от оставшихся следов макияжа. Несмотря на то, что спала я мало, выглядела я отлично. Будто наполненная бурным сексом ночь меня оживила.

Все из-за взгляда, решила я, и через спальню прошла в гостиную. Первое, что привлекло мое внимание – букет нежно-розовых, почти кремовых роз на журнальном столике. Рядом с вазой стояла большая белая коробка, и тут же нашлась моя сумочка, которую я, очевидно, вчера «потеряла» по пути в спальню. Хорошо, не по пути в номер, иначе бы осталась без телефона и без карт. А вот свой пиджак я оставила на быстрых свиданиях. Да, так отключить мозг могла только истинная пара!

Так как на коробке было написано «для Венеры», я стянула с нее голубую ленту и подняла крышку. Внутри оказалось темно-синее шелковое платье от «Вестас», новое черное белье и запасные чулки. Подарки я любила, а учитывая, что моей одежде ночью пришел конец, оценила его практичность, но ни в коробке, ни на столе записки не нашла. Правда, осмотревшись, обнаружила мигающий автоответчик.

Я нажала на кнопку и услышала голос, который ночью шептал мне ласковые слова на невероятно сексуальном языке. Правда, сейчас он звучал сдержанно и по-деловому.

– Доброе утро, Венера. Спасибо за чудесную ночь. Для меня она была незабываема. Сегодня я покидаю Крайтон, так что увидеться не получится. Но я бы с удовольствием повторил нашу встречу, когда буду здесь в следующий раз. Я лишил тебя одежды, – усмехается он, – поэтому попросил менеджера отеля подобрать замену. Там же ты найдешь мою тебе благодарность. До встречи, nena.

На автомате лезу на дно коробки и под слоем бумаги нахожу белый конверт.

А в нем чек на приличную сумму.

Мир перед глазами обрел новую резкость, при этом потеряв краски: я переключилась на звериное зрение. Ногти с образцовым матовым маникюром вытянулись, превращаясь в заостренные когти. Из груди вырвалось утробное рычание. Ярость во мне закипела, забурлила, и идеально ровная бумажка превратилась в комок в моей ладони.

Превратилась – и полетела за диван, а я схватила злосчастную коробку с платьем: злость волчицы, ее обида, требовала выхода. Поэтому коробки тоже не стало, только ее куски в моих руках, а одежда оказалась на полу.

Мой истинный… Мой истинный! Решил заплатить мне за ночь, как какой-то девочке по вызову? Да еще и желал повторить. Как-нибудь. Когда он будет в Крайтоне.

Да не пойти ли тебе в задницу… Как тебя вообще зовут, хрен ты клыкастый?

Там на чеке было имя. Не могло не быть, поэтому я пнула одежду и обошла диван. Зашвырнула я бумажку далеко, но найти ее не составило труда: на ней отпечатался мой запах. На ней отпечатался клятый его запах! Только сейчас он действовал на меня, как пламя на волка. Раздражал! Нереально раздражал, потому что продолжал действовать. Будоражить.

Р-р-р!

Я подняла чек и, расправив его, вчиталась в имя.

Подождите!

Рамон Перес? Тот самый Рамон Перес?

Мой истинный – верховный старейшина?!

Хорошо, что рядом оказалась стеночка, потому что к ней я и прислонилась. И едва сдержалась, чтобы по этой стеночке не сползти, потому что ноги перестали меня держать, а голова совсем пошла кругом.

Что я знала о Рамоне Пересе? Например то, что он один из самых влиятельных вервольфов – даже не страны, нашего мира. Член Волчьего союза, беспристрастного союза волков, которые решают исключительно глобальные дела и следят за мировым балансом. Конечно, смена власти в Легории их заинтересовала, как заинтересовал брак альфы с человеком. А еще сын вервольфа от простой женщины стал вожаком стаи и прежних старейшин свергли. Неудивительно, что этот Перец явился в мою страну и к Доминику. К моему альфе. Из-за него Доминик не был с Чарли, а я была. И поэтому в глаза не видела верховного!

До прошлого вечера.

Теперь до меня доходило. Сильная аура. Лоск. Непробиваемая мужественность. Президентский люкс.

Кто еще мог выбрать подобный номер, как не Самый-крутой-волк-в-мире?

Да если бы я знала, что это Перес, я бы бежала от него далеко-далеко. Нет, не так! Если бы я знала, что он мой истинный, я бы бежала еще дальше!

Кому вообще нужен слепоглухонемой истинный? Потому что только такой мог ничего не почувствовать сегодняшней ночью и причислить меня к волчицам легкого поведения.

Только завибрировавшая на столике сумочка выдергивает меня из мрачных размышлений о кровавом убийстве. Вчера я поставила смартфон на беззвучный, чтобы не отвлекаться от свиданий.

Вызов оказывается от Энди, секретаря Доминика.

– Венера, ты где?

– М-м-м… это имеет значение? – Мы, конечно, с ней почти полтора года проработали, но отношения у нас чисто деловые.

– В смысле, Мерр сказал, что ты до сих пор не в офисе. Надеюсь, ты не забыла о том, что согласилась меня подменить?

Сегодня?

У меня с этой истинностью-не истинностью совсем мозги отбило.

– Нет, Энди, я просто в пробке, – придумываю первое, что приходит в голову. Врать, пусть даже в мелочах – не в моем стиле, но я слишком долго всем в команде Доминика доказывала, что на меня можно положиться. И сейчас не могу подвести. Тем более до здания «Экрот-Брайс групп» отсюда пара кварталов.

– Поспеши. У Доминика встреча в десять.

Энди отключается, а я смотрю на часы. Девять. Даже накраситься успею.

Приходится влезть в платье от «Вестас», ни известный бренд, ни само платье вообще не виноваты в том, что им со мной расплатились. К тому же, я уверена, что Рамон вовсе его не выбирал и даже не видел. Просто отдал приказ помощнице или отельному менеджеру. Я сама множество раз получала такие распоряжения, выбирала одежду для Чарли, когда у них с Домиником только все начиналось. Разве что чек Перец сам выписал. Вырисовал своей дорогой, наверняка с бриллиантами, ручкой. Койот!

Чек я забираю с собой, но не для того, чтобы обналичить. Нет, я узнаю адрес верховного и отправлю его ему. Международной почтой! Курьерской.

С учетом пробок я была в офисе через двадцать минут. Накрасилась, сделала себе кофе, что было моим утренним ритуалом и всегда успокаивало нервы. Рутина всегда меня успокаивала. Правда, когда раскрыла файл с записью встреч Доминика, чашка в моей руке дернулась, и кофе выплеснулся на белую клавиатуру.

Потому что в десять у Доминика была встреча с Рамоном.

Только мне так могло «повезти»!

Вот серьезно. Я, конечно, после утреннего сообщения хотела запихать чек ему в одно место, но не в буквальном смысле. Встречаться с ним еще раз? А вдруг у меня снова мозги отъедут, как случилось ночью? Я же практически ничего не знаю о притяжении истинных. Может, мне это все почудилось!

Не почудилось. Аромат, что, кажется, впитался в меня всю, донесся до моего обоняния раньше, чем я придумала, как разминуться с верховным. А сам он вошел в приемную за пятнадцать минут до встречи с Домиником. Вошел и остановился, рассматривая меня. От его темного взгляда меня всю перетрясло: от макушки до пальцев ног, зажатых в тиски туфель на шпильке. Будто и не было целой ночи безудержного секса, я хотела его снова. Необъяснимо. Невероятно.

Правда, эта ночь закончилась тем, чем закончилась. Стоило вспомнить и чек, и сообщение, и даже то, что он ушел не попрощавшись, как я стряхнула наваждение. Вместо возбуждения по венам потекла ярость.

Я не стану бегать ни за ним, ни от него. Если не понял, что мы истинные, то это его проблема. Поэтому я нацепила на лицо самую вежливую улыбку из собственного арсенала и поздоровалась:

– Доброе утро, верховный старейшина Перес. Доминик еще не приехал. Могу я предложить вам кофе?

Кажется, ему это не понравилось, потому что прищур у вервольфа стал сильнее. То ли кофе не любит, то ли не терпит равнодушия к своей персоне. Или он подумал, что я туда плюну? Нет, мне моя репутации важнее личной вендетты.

– Я выпью кофе.

– Отлично. Присаживайтесь, я принесу.

Заодно переведу дух, потому что меня уже бросает то в жар, то в холод, а еще Доминика ждать.

– Я тебя провожу.

Ни за что!

Я крутанулась, преграждая ему вход в комнату для персонала. Не успела заметить, как он близко подобрался, поэтому почти уперлась руками ему в грудь. Отдернула ладони и как можно нейтральнее пояснила:

– Это против правил.

– Я создаю правила, Венера. Покажи, где кофемашина.

Офисная кухня мне всегда казалась большой, огромной, но не рядом с Рамоном. Кажется, я буду его чувствовать, даже спустившись на подземную парковку, что уж говорить про несчастные квадратные метры. Он будто обволакивает меня своею аурой, и это мешает мне думать. Кофе я делаю на автомате: засыпать зерна, подставить кружку.

– Какой вы любите?

– Черный.

Кто бы сомневался?

– Значит, наша встреча была не случайной, – я кожей ощущаю, как он подходит и останавливается за моей спиной.

– О чем вы?

– В отеле, Венера. И часто Доминик дает тебе подобные задания?

Вот теперь до меня доходит. Конкретно так доходит. Хорошо, кофе еще не успел выплеснуться в чашку, а репутация важнее. Надо почаще себе это повторять!

Я медленно оборачиваюсь и смело смотрю ему в глаза. Они у него даже с такого расстояния темные-темные, как черные дыры.

– Если вы хотели оскорбить меня еще больше, вам это удалось.

Он подается вперед, я тоже, больно ударившись пятой точкой о столешницу.

– Чем же я тебя оскорбил?

Даже не знаю, что унизительнее: его предположение или этот вопрос.

– Тем, что решили, что я хочу встречаться с вами снова, – цежу я.

– Маленькая сумма?

– Чулки не того оттенка!

Пытаюсь отодвинуться, но Рамон кладет ладони на стол. Я будто оказываюсь в капкане, хотя он даже не касается меня. Между нами словно пробегают электрические разряды, а воздух накаляется.

– То есть я должен поверить, что единственный получил эту награду?

– Верь во что хочешь, но на продолжение не рассчитывай.

Теперь его глаза вспыхивают звериным яростным огнем.

– На этот счет не волнуйся. Мне не нужна шпионка Доминика.

Пощечина и то была бы менее унизительна, но он умудрился ударить меня словами. Этот мужчина просто невозможный! А я-то, наивная, считала, что хуже моего бывшего в мире нет.

– Хорошо, что мы во всем разобрались, – мне не нужно стараться, чтобы вложить в голос побольше холода, он разве что не звенит от стужи, несмотря на весну на календаре.

Я жду, что он отодвинется, но он остается на месте.

– Не совсем. Если у этой ночи будут последствия, я позабочусь о них.

– Последствия?

– Ребенок, Венера. Если ты забеременела…

Вот оно что! Какой благородный.

– На этот счет не волнуйся, – возвращаю ему его же слова. – Я не могу иметь детей.

– Это правда?

– Чистая. Уверена, что ты можешь дать задание собственным шпионам и узнать, что бывший муж выгнал меня из стаи из-за моей неспособности зачать. Так что жениться на мне не придется.

Рамон смотрит на меня изумленно и, оттолкнувшись от столешницы, наконец-то отступает.

– Я говорил не о замужестве, а о ребенке. Жена мне не нужна.

Он забирает кофе и уходит, а я впервые задумываюсь: может, верховный женат?

Пока они с Домиником беседуют в его кабинете, я лезу в сеть и нахожу всю доступную информацию о Рамоне Пересе. Не знаю, какого беса, мне это надо, но надо! Женское любопытство, чтоб его. Впрочем, очень быстро понимаю, что он самый скрытный вервольф во всей галактике. Или у него хорошая служба безопасности. Потому что я узнаю только его возраст (ему тридцать два), то, что он меценат и предпочитает рыжих. По крайне мере, на всех фото с благотворительных ужинов рядом с ним все время под руку мелькает одна и та же женщина с медными волосами. И она не волчица, человек.

Значит, жены у него нет, и она ему не нужна. То есть я не нужна в качестве жены и в качестве истинной. Соответственно, мне он не нужен тоже.

Совсем.

Когда Рамон уходит, я провожаю его вежливой улыбкой, и вычеркиваю из жизни. Прошлое надо оставлять в прошлом. Так говорит мой психоаналитик, и я с ней согласна.

Чувства во мне улеглись, я успокоилась и даже если не забыла, то смирилась с этой историей. Моя жизнь стала прежней: работа, дом, поездки к Чарли с Домиником и их маленькому ангелу. Когда я впервые подержала Анхеля на руках, то чуть не разрыдалась от счастья и одновременно разочарования, что у меня такого никогда не будет.

А через две недели поняла, что у меня задержка.

Глава 3

– Испытывали ли вы сильный стресс в последнее время? – поинтересовался на приеме доктор.

Хм. Не считая того, что я встретила истинного, а он оказался козлом?

– Я узнала, что мой бывший муж погиб. Но, если честно, это не вызвало во мне сильных эмоций.

Это было чистой правдой. Думала, что после новости, которую мне сообщил Доминик, почувствую облегчение, но, наверное, я давно избавилась от влияния Августа на мою жизнь. Несмотря на то, что когда-то он превратил эту жизнь в кошмар, по этому поводу я сейчас не испытывала ничего.

– Тогда посмотрим на результаты анализов.

– Я подожду.

Клиника была для вервольфов, поэтому мне удалось так быстро записаться на прием. В силу повышенной регенерации и выносливости вервольфы почти не болели. По сути, все наши болезни были именно генетическими: наследственными или врожденными. Как я и сказала мужчине на быстрых свиданиях, шизофренией в моем роду никто не страдал, а вот проблемы с рождаемостью были. Это вообще была общая проблема всех вервольфов – наша раса постепенно вырождалась.

Девочек появлялось на свет все меньше и меньше, а беременность и роды обычно проходили достаточно тяжело. Если, конечно, волчица могла забеременеть. Я оказалась в числе бесплодных. Спустя два года нашей брачной жизни муж отправил меня в эту клинику, чтобы узнать, почему я все еще не могу подарить ему наследника. А когда пришли результаты диагностики, Август просто развелся со мной и выгнал меня из стаи.

– Венера, я должен сообщить вам удивительную и чудесную новость, – отвлекает меня от мрачных воспоминаний пожилой доктор.

– Удивительную?

– Чудесную! – он широко улыбается. – Вы беременны.

Чего?! Они там анализы перепутали, что ли?

– Вы, наверное, шутите. Все исследования показывали, что у меня никогда не будет детей.

– Поэтому я и сказал, что это больше похоже на чудо предков. Но это правда, вы носите под сердцем волчонка. Срок небольшой…

Доктор еще что-то говорит. Что-то вроде того, что с эмбрионом все хорошо, он развивается нормально, конечно, он будет наблюдать меня, и еще множество известных и неизвестных терминов, но его слова доносятся до моих ушей, будто сквозь пелену.

Я беременна?

Я беременна!

От Рамона.

– Вы не рады? – хмурится доктор.

– Я в шоке, – признаюсь я.

– Надеюсь, что в приятном. Все-таки за годы моей практики вы единственная, кому удалось опровергнуть поставленный мной диагноз. Я настаиваю на изучении вашего случая. Возможно, это поможет другим волчицам.

Только не это!

– Не говорите никому обо мне.

– Естественно! Это врачебная тайна. Все только с вашего согласия.

Меня это успокаивает. Немного.

Потому что я ничего не понимаю. Как я вообще могла забеременеть, если даже у доктора нет объяснений этому? Чудо?

Истинность.

Клятая истинность, которая одурманила меня, а затем преподнесла вот такой подарок.

Истинность, про которую я ничего не знала, о которой предпочла забыть, и поэтому не копала. Не пыталась ничего выяснить. Но теперь придется это сделать, потому что я беременна.

Потому что я беременна от верховного старейшины.

Потому что он не хочет ребенка… Поправочка, не хочет меня в роли матери его ребенка, и заберет его – он сам так сказал. Что позаботится. А я не могу этого допустить. Я так хотела и так ждала это чудо, что никому его не отдам.

Об этом ребенке никто не должен узнать.

Особенно его отец.

Но как это сделать? Как скрыть собственную беременность?

К сожалению, не под одеждой. Учитывая, что я живу и работаю в кругах своей расы, рано или поздно вервольфы уловят биение двух сердец, почувствуют изменение в моем запахе. Они узнают, что я ношу под сердцем волчонка, и начнутся вопросы. Кто отец?

Доминик знает обо мне и Рамоне. У нас с верховным была настолько зажигательная ночь, что, несмотря на принятый душ, наши ароматы смешались. На мне остался его запах, а на нем – мой. Доминик не идиот, все понял еще тогда в офисе, но ничего не сказал, за что я была ему благодарна. За невмешательство в мою личную жизнь.

Но одно дело просто секс, пусть даже с верховным старейшиной, совсем другое – зародившаяся во мне маленькая жизнь. В моем мире, в наших реалиях, волчата – огромная ценность, ни один отец не откажется от них.

Он его заберет.

Заберет!

Я осознаю себя на парковке перед клиникой, сидящей в машине и судорожно вцепившейся обеими руками в руль. Перед глазами плавают пятна, пульс грохочет в ушах, по спине стекают капельки холодного пота, а сделать нормальный вдох просто не получается. Я хватаю ртом воздух, которого не хватает в тесном пространстве салона, и быстро нажимаю на кнопку, опуская боковое стекло.

Городской воздух относительно свежий, пахнет выхлопными газами, дымом и рыбным заводом, который через несколько кварталов отсюда, но холод мигом вышибает из меня панику.

Паническая атака, привет! Давно не виделись!

Я делаю глубокий вдох и еще более глубокий выдох, и так несколько раз, а затем сама себе признаюсь в том, что одной мне с этой новостью не справиться. Мне просто необходимо с кем-то поговорить, поэтому нахожу нужный контакт и записываю голосовое сообщение:

– Хелен, знаю у тебя слишком плотная запись, и все расписано на месяц вперед, но мы можем перенести нашу встречу на сегодня?

«Есть окно в 16.30. Успеешь?» – приходит ответ.

Конечно!

Спасибо всем предкам за отсутствие пробок, через час я уже сижу на мягком горчичном диване в офисе моего психоаналитика. А сама она заваривает для нас ромашковый чай – обязательный атрибут наших встреч.

У Хелен полностью седые волосы, хотя ей не больше сорока пяти, подтянутая фигура и будто глядящие в самую душу глаза. Еще она человек, и два года назад именно по этой причине я не могла решиться обратиться к ней по поводу личной терапии. Мне казалось, что люди не понимают вервольфов, наших законов и традиций, но это время узнала, что мы не так уже и отличаемся друг от друга. Что с проблемами, с которыми столкнулась я, сталкиваются и другие женщины. В итоге беседы с Хелен окупили каждый вложенный крайт: приступы почти меня не беспокоили. До этого дня.

– Что побудило тебе перенести встречу, Венера?

От нее, конечно же, не укрылась моя спешка. Начиная с этого года мы начали видеться раз в две-три недели, Хелен говорила, что в более частых встречах необходимость отпала. Из забитого зверька, который не доверял никому, я стала волчицей, женщиной, обрела самоценность, внутреннее равновесие. Которое как оказалось очень легко пошатнуть.

– У меня был секс, – признаюсь я, забирая из рук психоаналитика чашку, наполненную ароматным напитком. – С вервольфом. Спонтанный. Без обязательств.

Кроме Хелен я бы никому в этом так открыто не призналась, но мы еще в самом начале договорились о честности. О том, что я здесь именно затем, чтобы говорить о своих проблемах.

– Смелый шаг с твоей стороны. Но необходимый. Как удалось справиться со страхом близости?

– Я с ним не справлялась. У меня будто мозг выключился, и меня вели голые инстинкты.

– Очень хорошо, что получилось расслабиться и не ассоциировать нового партнера с предыдущим. Это все равно положительный опыт.

Настолько положительный, что несколько ночей подряд я просыпалась от эротических кошмаров с участием Рамона! Потом попустило.

– Я не уверена в этом, Хелен.

– Почему?

– Я была слишком беспечной. Отдалась моменту и забыла обо всем. Я думала, что он моя пара, но он… Он сказал, что я ему не нужна!

Я выкладываю все: и про быстрые свидания, и про чек, который я запихнула в шредер.

– Тебе не за что себя винить, – мягко перебивает меня психоаналитик. – Правильно делаешь, что признаешь собственные чувства. Нормально, что ты еще временами реагируешь, опираясь на свои старые законы и убеждения. Абсолютно нормально, что ты учишься реагировать по-новому. Ты взрослая, самостоятельная женщина, которая вправе самостоятельно выбирать себе партнеров и получать удовольствие от секса. Только ты отвечаешь за свой выбор и его последствия.

– К слову о последствиях, – вздыхаю я. – Та ночь не осталась для меня случайной – сегодня я узнала, что беременна.

Невозмутимая Хелен приподнимает брови:

– И что ты чувствуешь, узнав об этом?

Вопрос настолько неожиданный, что я теряюсь. Потому что я настолько поддалась панике, настолько зациклилась на страхе, что малыша у меня обязательно заберут, что нужно бежать куда глаза глядят, только чтобы его уберечь… Что даже не успела подумать о нем самом!

О моем отношении к беременности.

Я кладу руки на живот и будто только сейчас осознаю, что у меня будет малыш. Такой долгожданный. Уже любимый! Мое чудо. Горло сдавливает от невозможности выразить словами все, что я к нему чувствую, образ Хелен расплывается перед глазами, полными слез. Сейчас я плачу совсем не от страха.

От счастья.

– Я самая счастливая женщина на свете.

– Это чудесно, – Хелен улыбается, ни как обычно: сдержанной профессиональной улыбкой, а тепло, по-дружески.

– Есть сложности.

– Всегда есть сложности, все зависит о того, как мы к ним относимся. Раздуваем до невероятных размеров или решаем проблемы.

Я рассказываю ей о своей. О самой большой проблеме, которую мне может устроить Рамон, но Хелен не поддерживает меня в этом страхе.

– Людей защищает закон, а вервольфов – их альфа. Думаю, тебе стоит к нему обратиться.

Нарыдавшись, я привожу себя в порядок в туалете, прежде чем вернуться к терапии. Волчица в отражении бледная, но взгляд у меня больше не испуганный. В нем решительность. Потому что мне есть за кого бороться. Теперь точно есть за кого.

Я прощаюсь с Хелен и в этот раз шагаю к ней, обнимая женщину. Она обнимает меня легко, как мать, а для вервольфа объятия – большой шаг, мы не любим чужие прикосновения. Но сейчас мне нужна эта смелость и нужна эта поддержка.

Мне нужна вся моя храбрость, чтобы защитить моего ребенка.

Самым простым было попросить о помощи. Более того, меня этому учили с детства. Если у тебя проблемы, ты всегда можешь обратиться к альфе, и он посмотрит, как эту проблему можно решить. Стая больше чем общество, стая – семья. По крови и по духу. Стать изгоем означало лишиться всего: любой помощи рода и помощи альфы. Если человеческих капризных детей пугают отлучением от сладкого и игрушек, то волчат с плохим поведением страшат изгнанием из стаи. Но на самом деле я даже не могла представить, что окажусь на обочине жизни.

Слишком правильной я всегда была.

Меня ставили в пример моим кузинам и кузенам. Мне прочили большое будущее. Потому что я должна была стать женой альфы, а затем – матерью наследника и первой волчицей стаи.

Не стала.

Я не смогла подарить Августу волчонка, и он меня прогнал. Из стаи и из привычной жизни. Я буквально осталась на улице. Без денег. Без работы. Без связи с родом. Отец тоже от меня отказался.

Помню, как лежала на лавочке в парке и хотела, чтобы ничего этого не было. Я не могла плакать, казалось, если зареву, завою, что-то во мне окончательно сломается. А еще казалось, что на меня обрушился целый мир. Я не могла иметь детей, и в мире вервольфов это означало, что я потеряла ценность. Ни один вервольф не захочет на мне жениться, ни один альфа не примет меня в свою стаю.

Что я могу ему предложить?

Меня спасла пожилая темнокожая женщина, что выгуливала в парке свою собаку. Собачка подбежала ко мне и принялась облаивать. Я едва подавила желание оскалиться в ответ. Кучерявый зверек боялся меня, вот и защищал свою хозяйку. Правильно делал, потому что я сама была загнанным зверем. А вот женщина не разделяла его опасений.

– Владыка, что ты здесь делаешь?! – воскликнула она. – Да еще и в таком виде?

Женщина стащила с себя палантин и бесцеремонно по меркам моей расы набросила его на меня. Промозглая сырость поздней осени была последним, что волновало меня в тот момент, поэтому я села, сбросила мягкую шерсть и на этот раз зарычала, глядя ей в глаза.

– Не холодно? – переспросила она, словно читая мои мысли. – Но до беса грустно, так?

Я рыкнула в ответ, а она почему-то не испугалась, скомандовала своей собачке:

– Кекс, смирно. Она меня не тронет. Пойдем домой, – она протянула мне руку.

Я покачала головой и отвернулась. Оставь меня в покое, человек!

– Нет дома? – догадалась она. – У нас с Кексом тоже его долго не было. Но если захочешь, мы поможем тебе его найти.

Хотелось перекинуться и огорошить ее новостью: «Я не собака!» Эта женщина что, никогда не видела волков?

Но она была права: я слишком устала морально и физически, и как надоевшая собака оказалась на улице. Мне сейчас очень хотелось немного тепла, пусть даже от странной собачницы. Поэтому, когда она развернулась и пошла прочь из парка, я тоже спрыгнула с лавочки, подхватила палантин и направилась следом.

У нее оказался небольшой одноэтажный дом: две спальни, гостиная со старинной печкой и маленькая «не развернуться» кухня. Но это было гораздо лучше, чем улица. Я узнала, что ее зовут Зара Эммет, и что она ветеринар. И милейший человек изо всех, что я знала.

Я провела у нее три дня, прежде чем набраться храбрости и сменить ипостась – я просто не могла и дальше врать женщине, что меня спасла. Не просто спасла, она все это время разговаривала со мной, обещала мне, что все будет хорошо. Да и провести остаток жизни в образе бессловесного зверя я тоже не могла. Каково же было мое удивление, когда она не прогнала меня прочь!

– Ну наконец-то, – улыбнулась она закутанной в покрывало мне. – Теперь можно и дом искать.

– Я не собака, – напомнила я, хотя с Кексом мы в последнее время хорошо подружились. И даже поиграли пару раз.

– Вот-вот, у тебя гораздо больше вариантов. Например, собака не может найти работу, а ты можешь.

Я нахмурилась.

– Работу? Волчицы не работают.

По крайней мере, ради денег. Только удовольствия для.

– А люди работают, принцесса, – рассмеялась Зара.

Она не прогнала меня, разместила в свободной спальне и выслушала всю мою историю. Главное не дала снова скатиться в депрессию.

– Раз тебя вервольфы прогнали, извлекай из этого выгоду, – посоветовала она. – Будь человеком.

Это сработало. Не знаю как и почему, но сработало. Сначала я помогала Заре в клинике, но потом она сама выпроводила меня в большое плаванье. Второй моей работой стала должность консультанта в магазине одежды, а на третий раз мне повезло еще больше – меня нанял вторым секретарем сам Доминик Экрот.

Альфа Морийских лесов был настолько могущественным, а влияние его семьи настолько огромным, что ему еще тогда прочили место самого молодого старейшины и великую судьбу. Если другие вожаки могли не принять меня на работу, исключительно из опасений разозлить моего дядю или поссориться с моим бывшим супругом, то Экрот создавал свои правила.