Текст книги "Пойдём со мной"

Автор книги: Марика Макей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава шестая, о полёте и приемнике

«Пока человек жив, ничего не пропало. Из любой ситуации всегда есть выход, причём не один, а несколько – и кто ты такой, чтобы оказаться первым человеческим существом во Вселенной, попавшим в действительно безвыходную ситуацию?!».

Макс Фрай. Из книги «Гнёзда Химер. Хроники Хугайды».

– Занудная скотина, выродок, тварь, грязь… Откуда же вас таких только берут, как с конвейера? – Асель идёт к двери и дёргает ручку. – Ублюдок!

Ударяет по входной двери, вскрикивает и скачет на одной ноге, потирая ушибленные пальцы.

– Всё испортил. Такой день! Ну, ничего, мы тебе устроим…

Она решительно направляется в свою комнату, стягивает с дивана постельное бельё вместе с подушками, поднимает простынь и скручивает её в жгут. Смотрит в потолок, идёт по комнатам, задрав голову, потом психует и швыряет белую ткань в угол. Минуту стоит, раздумывая, тяжело дышит и медленно расплывается в улыбке. Она возвращается в комнату, как по ступенькам поднимается сначала на диван, потом на подоконник, открывает окно, позволяя ветру вцепиться в вялые косы. Высоко поднимает руки над головой и закрывает глаза. Внизу кто-то её замечает и что-то кричит, долетают только обрывки слов, и ничего не понятно. Асель оборачивается, окидывает комнату взглядом и замечает на столе шампунь для чувствительных волос, который вчера вечером купила мама. Взгляд перебегает в тёмный коридор, откуда веет мокрым тоскливым холодом. Она слышит голос Паши, эхом отзывающийся по квартире и в голове: «Насовсем»…

– Всё кончено, – шепчут непослушные, словно чужие губы.

Что именно кончено Асель не понимает. Она стоит на подоконнике в состоянии, похожем на внезапное пробуждение. Вязкие мысли лениво фильтруются на выдуманные и реальные, но грани смыты, ничего не получается. Её охватывает паника. Перед глазами пролетают кадры сегодняшних ночи и утра, Асель хватается за голову, сжимает её, словно желая сдержать набухающий череп, чтобы тот не разлетелся на куски, и чувствует, как под пальцами кто-то копошится. Она трясёт рукой, с волос на плечо, извиваясь, падает толстый белый червь. Она вскрикивает, наверное, навсегда распрощавшись с голосом, трясёт волосами, осыпая подоконник кольчатыми личинками. Обессиленно мычит сквозь плотно сжатые губы и бросается с шестого этажа вниз головой.

***

Девять дней спустя.

Ольга Николаевна с большой сумкой на плече вошла в квартиру. Дверь была открыта, в коридоре горел тусклый свет. Она прошла мимо занавешенного чёрной тканью зеркала, кивнула людям, тихо переговаривающимся за чаем в кухне, и остановилась возле спальни. На столе стояла фотография Асель и её мамы, обе улыбались, похожие как две капли воды. Нижний угол украшала траурная чёрная лента.

Вздохнув, Ольга направилась в гостиную. На жёлтом диване, понурив голову, сидел мужчина лет сорока, с чёрными волосами с проседью. Нетронутый чай на столике перед ним давно остыл, на коленях он держал рыже-белого кота с янтарными глазами, меланхолично почёсывая его за ухом.

– Ратмир Ильясович? – он поднял уставшее лицо к собеседнице и осторожно кивнул. – Меня зовут Ольга, я была психотерапевтом вашей дочери.

– А… – потерянно протянул он. – Да, я помню. Здравствуйте.

Ольга села на край дивана и сжала предплечье мужчины в сочувствующем жесте.

– Примите мои искренние соболезнования.

– Спасибо, – кивнул тот.

– Мне так жаль, правда… Мы не успели буквально немного. Накануне я звонила вашей жене и рекомендовала положить Асель в больницу, под наблюдение. Утром всё и случилось.

Ратмир плотно сжал губы, не зная, что ответить и часто заморгал.

– Надо было забрать её с собой, – просипел он. – Я хотел, но они с Дианой были так привязаны друг к другу. Не хотели разлучаться. Вот и ушли вместе…

– Не вините себя. Психика человека – тончайший инструмент. Вы не угадаете, что могло случиться, если бы Асель уехала с вами. Этого никто не знает. Она была очень доброй, чувствующей по-особенному этот мир, девочкой.

– Ваш племянник видел её последним, верно? Так сказала полиция.

– Да, – тяжело вздохнула Ольга. – Я и не знала, что они близко дружили.

– Как он?

– Будем работать, – поджала губы Ольга. – Ему тяжело сейчас.

– Пусть приходит, – вытирая мокрые щёки мужественным резким движением, сказал отец Асель. – Я не видел его на похоронах, но хочу поговорить. Хочу послушать, понимаете? И, быть может, нам обоим станет легче.

– Я обязательно ему передам.

Кот тряхнул головой и соскочил с коленей Ратмира. Подняв хвост, важно направился из гостиной, протяжно мяукая.

– Где вы нашли Рикки? Я видела объявление о его пропаже по району.

– Сидел в подвале, – нахмурился Ратмир. – Увидел, когда спускал велосипед Аселькин. Кто-то закрыл его в нашем отсеке, оставил воду и корм. Девочки любили этого кота, я не очень, но теперь это всё, что у меня от них осталось.

Ольга ещё раз пожала руку мужчины и поднялась с дивана. Ратмир этого и не заметил, погрузившись в печальные раздумья. Прежде чем уйти, Ольга снова вернулась к комнате Асель, остановилась у стены и сняла с плеча сумку.

– Привет, моя хорошая, – улыбнулась Ольга картине с изображённым на ней полем из самых разных, прекрасных цветов.

Обернулась, чтобы убедиться, что за ней никто не наблюдает, осторожно сняла полотно со стены, открыла сумку и опустила картину туда. Застегнула молнию и спешно покинула дом.

В их доме тоже царила траурная атмосфера. Ольга и не заметила большой разницы между квартирой двух покойниц и их собственной. Сестра что-то жарила на кухне, тихие шипящие звуки кипящего масла разбавлялись скрежетом приборов о сковороду. Прислонив сумку к стене, Ольга сняла ботинки и заглянула в маленькую, чистую кухоньку.

– Леночка, я дома.

– Ой, – вздрогнула невысокая худенькая женщина с большими карими глазами, похожими на Пашины. – Напугала меня. Я нервная такая, ужас один.

Она сняла фартук и протёрла им вспотевшее лицо.

– А чего нервничаешь?

– Ну а как же ещё? Такое творится. Как там, была на поминках девочки?

– Да, как раз оттуда, – состроила жалобную гримасу Ольга. – Пашка спит?

– Да не спит он вообще, – покачала головой Лена. – Ты разговаривай с ним почаще.

– Конечно, – покивала Ольга. – Пойду загляну к нему.

В комнате Паши горела настольная лампа. Парень сидел на заправленной кровати, низко склонив голову над гитарой, и перебирал струны. Вопреки обыкновению, музыка лилась спокойная, хотя раньше Ольга зажимала уши, когда появлялась в комнате племянника, настолько неприятными ей казались его панковские, с позволения сказать, мелодии.

– Сочиняешь? – спросила Ольга, остановившись в дверях.

Паша не ответил, что-то записал в тетрадку, которую держал на коленях, зажал во рту ручку и продолжил бренчать.

– Я была у Алиевых, – проходя в комнату, сказала Ольга. Присела рядом с племянником, заглянула в тетрадь, но парень перевернул её чистой стороной. – Её отец совсем потерян. Ты смотри не ходи к ним, он винит во всём тебя, что, конечно, ерунда полная. Это защитная реакция, достаточно токсичная. Расстроенный человек всегда ищет виноватого, чтобы переложить на него ответственность, снизить собственное чувство вины. Ему кажется, когда виновный будет найден, станет легче. Но это не работает так.

Паша снова промолчал. Ольга даже взглянула на его уши, думала, он заткнул их наушниками, но нет. Разозлившись, она всё равно попыталась улыбнуться.

– У меня для тебя есть небольшой сюрприз. Думаю, тебе понравится.

Ольга вышла из комнаты и вернулась с сумкой. Достала картину и бережно погладила раму. Паша поднял глаза. Хмурое лицо разгладилось, уголки губ печально дрогнули.

– Уверена, Асель хотела бы, чтобы она осталась у тебя, милый. Ты не против такого обращения?

Паша отложил гитару, встал, внимательно разглядывая картину, хотел коснуться, но Ольга отстранилась.

– Осторожно, размажешь, руки потные. Её подарил мне один мой старинный знакомый, когда я была ещё девчонкой. Картине много-много лет. Давай повесим сюда?

Она сняла со стены круглые часы и на их место повесила картину, выровняла и отошла, оценивая результат.

– Ей очень нравилась эта работа, – улыбнулась Ольга.

– Не так чтобы очень, – сказал Паша. – Просто нравилась.

– Поверь, я знаю, о чём говорю, – с нажимом повторила Ольга сквозь улыбку. – Пусть будет добрым напоминанием. Хорошо?

– Ну, пусть висит, – пожал плечами Паша.

Ольга обняла его, поцеловала в лоб.

– Всё будет хорошо. Спокойной ночи, милый.

Паша ещё долго стоял напротив картины, задумчиво потирая чёрные буквы на запястье, как будто хотел почувствовать их на ощупь.

Когда он в последний раз разглядывал эти цветы, они с Асель были почти счастливы. Говорили о будущем, о том, что волнует, о забавном и о серьёзном. Он слушал её искренний, звонкий смех и ловил себя на мысли, что хочет превратить его в аккорд. С ней ему было потрясающе. А та девушка, что убила мать и спрыгнула из окна шестого этажа – это не Асель, он знал. Взгляд зацепился за особенно яркий, необычайно синий, с переливами голубого и чёрного, цветок с пятью лепестками. Он привлекал внимание, словно покачивался на ветру, источал знакомый аромат и что-то пытался сказать. У парня появилось ощущение, что в прошлый раз цветка на картине не было, иначе бы Паша точно заметил, настолько выделялся он на фоне своих собратьев. Да и акварельные мазки казались свежими, выступали на фоне общей блёклости старины. Паша смотрел на цветок так долго, не моргая, что в глазах защипало от недостатка влаги. Хотел поругать себя за саму мысль о говорящем нарисованном цветке, но почему-то обернулся, словно кто-то посоветовал ему это сделать. Дверь была открыта, из недр комнат раздавался размеренный голос тёти Оли. Странное ощущение тревоги снова всколыхнуло нутро.

И пока Паша смотрел в коридор, рисованная тень, укрывающая часть поля у горизонта, вспорхнула и подобралась ближе.

Шёпот

– Жалко Асельку…

– Да брось! Хватит ныть!

– Я не ною.

– Читатель, ну же! Вперёд!

Пойдём со мной…

Топ-топ…

Глава первая, в которой Бобби боится засыпать один

«Суеверные люди ухватываются за психические явления, находя в них оправдание не всегда разумного подхода к жизни».

Джэй Энсон. Из книги «Ужас Амитивилля».

Бобби сказал, что в его шкафу кто-то есть....

Последний месяц для Эдгара Росса, отца Бобби, был очень изнурительным. Написание романа стопорилось, а дедлайн с каждым днем становился все ближе и ближе. Домик, который они сняли с семьей, позволял Эдгару погрузиться в нужную атмосферу, прочувствовать на себе иголочки страха от его вида и легенд, сложенных вокруг. Скрипучие, деревянные половицы, выцветшие обои, шаткие лестницы и гуляющий по комнатам ветер. Он искал именно этот дом. И хоть было очень сложно выйти на хозяина – им являлся старик, странный и довольно замкнутый – и еще сложнее оказалось его уговорить сдать свою собственность, у писателя получилось сделать это. Эдгар обладал даром убеждения, который впоследствии применил и на Рэйчел. Но сын в отличие от жены даже после переезда доставлял неудобства…

– Милый, – нервно вздохнула Рэйчел, открывая дверцу старого платяного шкафа, – посмотри, тут никого нет. Пусто.

– Но я слышал. Там… кто-то скребет.

Бобби сидел на своей кровати, подобрав ноги под себя. Он не отводил взгляда от шкафа, хмурился и дул губы. Мальчик был уверен, что внутри кто-то есть и этот кто-то за ним следит, но мать думала иначе.

– Это всего лишь крысы, дорогой. Дом старый, не удивительно, что они здесь есть.

Рэйчел боялась признаться даже самой себе, что это место пугало не только ребенка, но и ее. Мало того, что двухэтажный особняк напоминал все жуткие дома, которые когда-либо встречались в классических фильмах ужасов, удаленность от цивилизации тоже нагоняла страха. Дом на отшибе. Малоприятная перспектива жить здесь весь следующий месяц. Последний летний месяц, который можно было провести на каком-нибудь горнолыжном курорте или даже в одном из пансионатов штата Пенсильвания, а не в этом богом забытом месте. Но Эдгару нужен был именно этот дом, его история, его… клеймо.

– Я хочу домой. Мне тут не нравится.

– Милый, – Рэйчел пыталась контролировать эмоции, которые били через край: ей приходилось разрываться между прихотью мужа жить в этом жутком доме и постоянными капризами семилетнего сына, при этом сохраняя хоть какое-то подобие нормальной жизни, – отцу необходимо работать. Ты уже взрослый и должен понимать, что мы не можем просто взять и уехать. Этот дом… он кошмарный, но посмотри на все с другой стороны. Люди платят огромные деньги, чтобы побывать в подобных местах и пощекотать нервы.

– Вряд ли они спят в таких местах, – буркнул мальчик.

– Отцу необходимо полное погружение в атмосферу, – повторила она заученную за мужем фразу. – Он много работает, чтобы мы могли себе позволить отдых в лучших отелях, хорошую одежду и еду…

– Но раньше он писал свои ужастики и в нашем нормальном доме!

– Эдгар говорит, что этот проект отличается от предыдущих. На кону большие деньги и… Пойми, мы не можем уехать и оставить папу.

Женщина встала с кровати, наклонилась к сыну и чмокнула его в макушку.

– Призраков не существует. И монстров тоже. А «Ужас Амитивилля» всего лишь фильм.

– Побудь со мной, – не унимался Бобби.

– Я оставлю ночник. И, если тебе станет спокойнее, припру стулом дверь шкафа. Вот, – она пододвинула стул, чуть наклонила, чтобы спинка того оказалась вровень под ручками платяного гиганта, – теперь все в порядке. Спи.

***

– Ну, и как он? – щелкая по клавиатуре и не отрывая взгляда от монитора, поинтересовался Эдгар. – Заснул?

– Пришлось задвинуть дверцу шкафа стулом и оставить ночник, – выдохнула Рэйчел, устало усаживаясь в кресло возле камина. – Ему страшно, Эдди.

– Брось, милая, он привыкнет.

– Третью ночь подряд он просыпается после полуночи и потом долго не может заснуть. Это может сказаться на здоровье…

– Рэйчел, мы уже все обсудили, – поправляя очки в тонкой оправе и, наконец, отрываясь от работы, ответил Эдгар. Он перехватил бутылку бурбона, наполнил стакан, в котором давно таяли кубики льда, и отхлебнул янтарную жидкость. – Вы оба пообещали дать мне месяц.

– Но я все равно не могу понять, зачем тебе понадобился этот чертов дом!

– Вот только не надо очередной истерики! Или, может, ты как Бобби начнешь верить в призраков?

– Нет, но…

Фанатичность мужа всегда немного пугала Рэйчел, но он никогда не заходил так далеко. Переехать из комфортабельной квартиры в это захолустье, чтобы жить в доме серийного убийцы? И как только она позволила ему уговорить себя на такое?!

– Здесь умерла целая семья, Эдди… Стены этого дома пропитаны болью и страданиями.

– Стены этого дома пропитаны плесенью и всего-то. – Эдгар посмотрел на жену поверх очков. – Я раскручу эту историю, милая, и мне больше не придется делить франшизу с писаками-дилетантами. У меня появится своя серия, а имя… его будет знать каждый, кто умеет читать. Я стараюсь для вас.

– Но это даже не Хай-Хоупз на Оушен-Авеню 112. Это дом подражателя… Рональд Джозеф Дефео-младший22
  Рональд Джозеф Дефео-мл. (англ. Ronald Joseph DeFeo, Jr.; род. 26 сентября 1951) – американский убийца, который 13 ноября 1974 года убил своего отца, мать, двух сестёр, двух братьев. Его преступление повлекло за собой возникновение легенды об «Ужасе Амитивилля», о которой повествует одноимённый роман, на основе которого, в свою очередь, было снято множество фильмов в жанре хоррор.


[Закрыть] со своим убийством в Амитивилле тут не при чем.

– Еще как при чем, – ухмыльнулся Эдгар, снова концентрируясь на тексте. – Он вдохновил нашего Роберта Барнса по кличке «Младший» на серию зверских убийств, и я на этом отлично заработаю. Это будет что-то свежее, но с хорошо узнаваемой параллелью… А когда люди узнают, что автор лично пробыл в доме маньяка какое-то время – популярность будет обеспечена!

В глазах мужчины вспыхнул огонь наживы, немного безумный и пугающий. Рэйчел слышала от него про Пенсильванского маньяка-подражателя как минимум три раза, и каждый раз Эдгар рассказывал эту историю с каким-то нездоровым восхищением. Фермер-сирота убил в своем доме семью Фостеров, состоящую из шести человек, пародируя всем известного Рональда Джозефа Дефео-младшего. Сделал он это в пятницу, 13 ноября 1998 года, ровно через двадцать четыре года после дела Амитивилля в округе Суффолк, штат Нью-Йорк. Газетные заголовки пестрили упоминаниями двух этих дел и их почти полной идентичности. О Пенсильванском Дефео-младшем трещало из каждого радиоприемника в тот год, но никто так и не написал о нем роман и тем более не снял ни одной киноленты. И Эдгару нравился тот факт, что он являлся, так сказать, первопроходцем. Автор хорошо продаваемой хоррорной франшизы, но не достаточно популярной для того, чтобы имя писателя знал каждый, кто умеет читать, уговорил редактора на новую серию. С одной оговоркой – полное погружение в шкуру Младшего.

Так и появился проклятый особняк в Амитивилле округа Берск штата Пенсильвания по Амити Тауншип. Дом, где целый месяц должно было прожить семейство Росс.

Глава вторая, в которой Эдгар перебирает с бурбоном

«Прежде всего, позвольте заверить вас в том, что места и предметы одержимыми никогда не бывают. Только люди».

Джэй Энсон. Из книги «Ужас Амитивилля».

Две следующие ночи все было спокойно. Бобби не жаловался на шкаф, хотя так же держал его закрытым с помощью стула, Эдгар писал новеллу, а Рэйчел смогла посвятить время журналам и уходу за кожей. Прогулки между деревьями за особняком способствовали хорошему настроению, а тот факт, что дом оказался вовсе не на отшибе, почти расположил женщину быть благосклонной к этому месту. Оказалось, буквально через пятьсот метров проходила дорога, а за ней вереницей тянулись соседние домики. Ещё не цивилизация – потому как для Рэйчел цивилизацией считались исключительно мегаполисы – но уже не такая и глушь.

Днями Бобби крутил педали старого детского велосипеда, хорошо спал ночью и на какое-то время позабыл о капризах. И пока Рэйчел в это время читала очередной роман о неразделенной любви, сидя на скрипучих качелях, она запретила себе даже на секунду задумываться, на чьем велосипеде рассекает сын и как он оказался в гараже маньяка-подражателя, лишь бы спокойствие не покинуло это богом забытое место. Жизнь, похожая на нормальную. Месяц можно и протянуть…

Почувствовав себя достаточно отдохнувшей, Рэйчел находилась в хорошем расположении духа этим утром. Женщина привела себя в порядок, нацепив выходную одежду и накрасившись, отправилась в местную забегаловку с пончиками, взяв с собой сына. Закусочная у Пита выглядела не очень-то презентабельно – Пит, карикатурно нарисованный на вывеске, выпячивал огромное пузо, уперев руки в бока, и широко улыбался, пялясь на посетителей свинячьими глазками – но за неимением места лучше, могло сойти и такое. Женщина прошлась по мраморной плитке заведения, цокая каблуками, с наслаждением отметила на себе взгляды здешних завсегдатаев. Каждый из них был похож на того же Пита с вывески, но ведь это все равно мужские взгляды. Рэйчел улыбнулась одному из этих типов и перестала злиться на то, что по дороге сюда каблуки ее туфель постоянно проваливались в мягкий грунт. Красота требует жертв.

– Здравствуйте! – широко улыбнувшись, официантка подоспела к их столику с кружкой в одной руке и чайником с кофе в другой. – Готовы сделать заказ?

– Да, – немного растерялась Рэйчел – нагло навязанный кофе сбил ее с правильного настроя, – конечно… Нам порцию ассорти из пончиков, чашку чая и молочный коктейль. Будьте добры.

– Конечно! А пока ждете заказ, могу предложить вашему мальчику отличное шоколадное мороженое?

–Х-хорошо. Да. Почему бы и нет?

Рэйчел повела плечами от странного послевкусия после общение с дамочкой, когда та скрылась за стойкой раздачи. Невежественность и отсутствие манер обслуживающего персонала удивляла, но предложенный десерт сглаживал ситуацию. Этакий провинциальный контраст. Она не была готова к подобному.

– Добрый день! Вы не возражаете?

Вздрогнув всем телом от неожиданности, Рэйчел вернулась в реальность. К их с Бобби столику подошла миловидная дама с дочкой и лучезарно улыбнулась. Видимо, решила Рэйчел, здесь принято дарить неуместные улыбки. Жестом показала, что не возражает, чтобы та присела. Незнакомка была пухленькой и явно не дружила с модой, но от нее веяло какой-то солнечной аурой, что естественно располагало. К тому же Рэйчел давно жаждала обзавестись если не подругой, то собеседницей, что она готова была без разбора откровенничать хоть с кем. Лишь бы найти свободные уши.

– Миранда Уилсон, – протягивая руку для рукопожатия, пропела женщина. – Вас я вижу впервые, стало быть, вы недавно переехали в нашу глушь?

– Рэйчел Росс, приятно познакомиться. Да, мы действительно перебрались несколько дней назад и еще не успели ни с кем познакомиться. Я, признаться, только вчера узнала, что у нас есть соседи.

– Как такое могло произойти? – эмоционально и вполне реально удивилась Миранда, аккуратно плюхаясь на диванчик напротив Рэйчел.

– Ох… дело в том, что мы снимаем дом по Амити Тауншип, а он со всех сторон зарос стлаником…

– Боже мой! – воскликнула та, не дав договорить Рэйчел. Посетители закусочной у Пита с любопытством уставились на них. – Только не говорите, что живете в доме Роберта Барнса!

Рэйчел смерила женщину холодным взглядом, приподнимая одну бровь. В ее глазах та сразу растеряла свою солнечную ауру и теперь выглядела просто как неухоженная толстушка, сунувшая любопытный нос не в свое дело. Официантка, принесшая мороженое, даже запнулась от интересной новости.

– Так и есть, – сухо отрезала Рэйчел.

Женщина, видимо, поняв, что перегнула палку, сбавила тон и почти зашептала:

– Разве вы не в курсе истории нашего Амитивилльского маньяка? В том доме произошла серия зверских убийств… – Миранда кивнула на Бобби и зашептала так тихо, что Рэйчел пришлось читать по губам. – Не очень-то хорошее место для ребенка.

– Я знаю. Но у нас есть причины жить именно в этом доме… По крайней мере, мы не задержимся в нем больше, чем на месяц.

Рэйчел была неприятна эта беседа, и сама новая знакомая уже порядком надоела, но ей хотелось хоть как-то ее осадить. Но какой козырь мог помочь против особняка серийного убийцы?

– Скажу по секрету, – замурлыкала Рэйчел, пытаясь придать своим словам веса, – мой муж известный писатель. Этот дом мы сняли для того, чтобы прочувствовать всю атмосферу безнадежности и отчаяния… для будущего романа.

Дочка Миранды уже несколько раз залезла пальцем в мороженое Бобби, пока матери вели «задушевный» разговор. Обе женщины это заметили и обе молчали. Бобби сидел смирно, смотря, как от мороженого остается непонятная затыканная масса, мальчик взял стакан и пододвинул его ближе к девочке.

– Вы уверены, что подобный опыт не навредит неустойчивой детской психике? Ваш мальчик слишком… тихий.

– Он всего лишь поделился мороженым с вашей дочерью. Это называется правильным воспитанием. Пойдем, Бобби, нам пора домой.

Рэйчел встала из-за стола, намереваясь уйти из закусочной как можно быстрее, но Миранда окликнула ее.

– Несколько лет назад на Амити Тауншип вновь произошел несчастный случай. Дети играли в той местности и забрели в особняк. Один мальчик вернулся оттуда без пальца, от страха он даже перестал разговаривать. До сих пор не может произнести и звука. А второй… второго так и не нашли. Полиция обыскала весь дом, но тщетно.

– И что же случилось? – скептически ухмыльнувшись, спросила Рэйчел. – Призрак Амитивилльского маньяка постарался?

– Кто знает… Но я бы на вашем месте держалась от того дома подальше.

– Вы не на моем месте, – вновь отрезала Рэйчел. – К тому же дети имеют привычку убегать… особенно от непутевых родителей, – сказала это, смерив Миранду очередным высокомерным взглядом, и вышла из закусочной, утягивая за собой Бобби.

***

Вернувшись домой, Рэйчел находилась в нехорошем расположении духа. Мало того, что она растеряла остатки и без того с трудом обретенного состояния спокойствия, теперь к бесконечной нервозности добавилась еще и тревожность. Женщина ничего не знала о несчастном случае с детьми, произошедшем несколько лет назад, Эдгар об этом не говорил. А он был человеком достаточно страстным, чтобы поделиться подобным лоскутом истории особняка Амитивилльского маньяка. Значит, он просто не знал.

– У меня был весьма неприятный разговор с представительницей здешних мест, – начала рассказ Рэйчел, сидя вечером у камина. В конце концов, Бобби заснул спокойно, и она могла позволить себе немного расслабиться. – Во-первых, у нее ужасно невоспитанная дочь. А во-вторых…

– А во-вторых? – безучастно переспросил Эдгар, по обыкновению уставившись в монитор ноутбука и потягивая бурбон из горла бутылки. На дне плескалось совсем мало жидкости, а глаза мужчины предательски блестели.

– А во-вторых, она предостерегла меня… нас. Люди боятся этого дома, его ауры и…

– И что? – снимая очки и ложа их на стол, спросил Эдгар. – Снова начнем ни к чему не приводящий разговор?! Это просто дом, Рэйчел! Перестань… не стоит его одухотворять!

– Ты что-нибудь знаешь о несчастном случае, произошедшем здесь, я не знаю… может быть пару лет назад?

– Что за случай?

Эдгар откинулся на спинку кресла, скрестил на груди руки, и только теперь Рэйчел заметила в его взгляде некоторую заинтересованность.

– С детьми. Два мальчика пострадали… вроде как два.

– Рэйчел, что за случай?

– Я не знаю, Эдди! Эта Миранда – сочетание бестактности и безвкусицы, сказала, что дети играли в особняке, один из них каким-то образом потерял палец, а второй и вовсе пропал… Первый мальчик после этого случая перестал разговаривать, так что никто толком не знает, что произошло.

Какое-то время Эдгар молчал, задумчиво глядя на жену, а потом мужчина улыбнулся своим мыслям и покачал головой.

– Я надеялся, что вокруг этого места начнут складывать легенды, перевирать факты, добавлять интересные детали… Так все и происходит. Это хорошо.

– Так… ты знаешь что-нибудь об этом?

– Нет, – еще шире улыбнулся мужчина. – А если я не знаю, поверь, значит, этого не было. Перед тем как взяться за роман, я проверил все официальные и неофициальные источники, которым можно доверять, естественно. Здесь случилась лишь одна расправа… но зато какая!

Эдгар допил содержимое бутылки залпом и с удовольствием захлопнул крышку ноутбука. Мужчина подсел к жене, снова улыбнулся, кладя ладонь ей на колено, потом провел рукой по бедру, задирая платье.

– Я несказанно рад, что ты наткнулась на подобные слухи. Успех моей новеллы гарантирован!

– Эдди, – тихо проговорила Рэйчел, отворачиваясь от настойчивого поцелуя мужа и содрогаясь от запаха перегара, – у меня нет настроения для этого… Давай в другой раз?

– Ну что ты, детка? Не порть такой прекрасный вечер.

То, что этот вечер для Рэйчел вовсе не был прекрасным, его не волновало. Наверное, Эдгар не уловил ее состояния, и даже толика тревожности не передалась ему. Наоборот, он словно обрел второе дыхание, получил допинг!

– Эдди, может все-таки не сегодня? Я устала.

Губы мужа прошлись по подбородку, затем по щеке, протянули дорожку поцелуев от уха ко лбу, а потом в требовательном жесте накрыли губы. Рэйчел знала, что сопротивляться бесполезно, Эдгар всегда получал то, что хотел. А сейчас он хотел ее.

– Мама…

Рэйчел вылезла из-под Эдгара с молниеносной скоростью и уставилась на Бобби, тот стоял на ступенях лестницы, ведущей на второй этаж. Мальчик обнимал любимую мягкую игрушку, все больше и больше сжимая ее.

– Что случилось, дорогой?

– В моем шкафу кто-то есть, – зашептал мальчик. – Оно стучится.

– Боже ты мой, только не это! – взревел Эдгар, вставая с кресла, на котором собирался заполучить жену. – Опять?!

– Оно хочет выбраться из шкафа…

– Мне это надоело!

Эдгар подлетел к Бобби, перехватил руками ворот детской пижамы и потянул сына наверх. Тот едва поспевал, перебирать ногами, следуя за отцом в свою комнату.

– Эдди, прекрати! – закричала Рэйчел, бросившись следом за ними.

– Мы сейчас проверим, кто хочет пробраться в твою комнату, и молись, чтобы этот кто-то там действительно был!

Вбежав в комнату сына, Эдгар швырнул Бобби на кровать, а сам злобно откинул стул, подпирающий дверцы платяного гиганта и распахнул их. Внутри никого не оказалось.