Текст книги "Всегда и навечно (СИ)"
Автор книги: Marien Fox
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
– От чего? – прищурился подозрительно Клаус. – Неужто от нежелательных ухажёров?
– Неважно. Важно то, что они помогают мне. Давным-давно одна ведьма заговорила их, я почти не расстаюсь с ними, – пожала плечами Кэролайн.
***
Пока они ехали к «Бойне», Кэролайн восхищённым взглядом смотрела на великолепие Нового Орлеана, слушая мимолётно, как Клаус и Элайджа по очереди рассказывают о той или иной достопримечательности города, которую они проезжали. Она задавала интересующие вопросы, и они с радостью отвечали на них. Чувствовалось, что оба брата просто обожают свой город. Но по-настоящему поразил её Французский квартал, который ей довелось увидеть вечером. Сверкающие вывески, туристы, джазовая музыка, раздающаяся повсюду, – всё это так понравилось Кэролайн, что ей захотелось попросить остановить машину и пройтись пешком по знаменитой Бурбон-стрит. Словно почувствовав это, Клаус первым предложил прогуляться, и она согласно кивнула, не удержавшись и улыбнувшись. Она так воодушевилась, что даже забыла свой железный чемоданчик в лимузине, но быстро спохватилась и хотела уже вернуться, но Клаус придержал её за локоть.
– Твои «любимки» никуда не денутся. Элайджа проследит за их сохранностью, – уверил он. И опять заметил, что она отреагировала на его прикосновение вполне обычно, в отличие от самого Клауса. Его чувства были довольно странные, как и в прошлый раз.
– Хорошо, – улыбнулась она, и он был готов поклясться, что Кэролайн заметила его реакцию. – Показывай мне свой город, король Нового Орлеана, – весело предложила она, и Клаус пошёл рядом с ней, терзаемый новыми ощущениями.
Было бы глупо отрицать, что Кэролайн удалось задеть его душу, и не только его, но и Элайджи, а ещё был Кол. Ни разу братья не были ему соперниками, и Клаус надеялся, что так и будет впредь, хотя на данный момент это было сомнительное предположение. Кэролайн будто вся светилась сейчас изнутри и не переставала поражать своим чистым смехом и задором. Куда делась та безумная чудачка, что он наблюдал днём ранее? Но и в том странном состоянии Кэролайн сумела заинтересовать его.
Клаус заметил её грустную улыбку, когда они встали напротив уличного художника и наблюдали за процессом его творчества.
– Наверное, приятно вот так рисовать пейзажи по памяти или лица людей, какие-то события, – печально произнесла Кэролайн.
– А ты разве не можешь? – осторожно спросил Клаус.
– Нет, – покачала головой она, – только будущее, что всплывает в голове и не даёт мне жить обычной жизнью. – Кэролайн провела пальчиком по перстням, привлекая его внимание к ним. – Они помогают мне справляться с голосами и видениями. Как только я их снимаю, всё возобновляется вперемешку в голове.
– Поэтому ты была весь перелёт не в настроении? – уточнил заинтересованно Клаус.
– Да, но ни одно не было связано с твоей семьёй, поэтому пришлось их надеть и отбросить, хоть ненадолго, ненужное, – пояснила Кэролайн. – Не всегда мои видения значат что-то глобальное.
– Возможно ли, что насчёт меня и моей семьи они также на самом деле ничего не значат и ты ошиблась? – с надеждой спросил Клаус, направляясь с ней в сторону «Бойни».
– Нет, глазастенький. Я никогда ещё не ошибалась. Я не меньше твоего хочу во всём разобраться. Странно, но обычно мне видится вот так неясно только будущее, напрямую связанное со мной. Зачастую я отбрасываю такие видения из головы и забываю о них на следующий день.
– Действительно странно, как ты вообще можешь быть связана с этим загадочным предсказанием? – Клаус остановился и заглянул в её глаза проникновенным взглядом. – Ты справишься и разберёшься со всем. Мы пришли.
***
Прошло больше двух недель, но Кэролайн почти никаких ответов Клаусу не дала. Лишь только нарисовала вампиров, которых он обратил и смутно вспомнил. Но они не могли быть ему угрозой, да и она в них не видела этого, хотя у каждого из этой десятки вампиров Клаус в своё время отобрал кого-то дорогого им.
– У всех своё предназначение, – в который раз твердила она ему, – но у них оно не связано с тобой. Тогда почему я их нарисовала?
Если бы Клаус только знал. С каждым днём всё становилось загадочней и запутанней от её видений. И ещё Марсель. Кэролайн рисовала его почти каждый день, но также утверждала, что его названый сын не связан с её пророчеством. Всё стало понятно насчёт Марселя несколько дней назад, когда Клаус зашёл в комнату, что выделил своей гостье, и увидел её, как всегда, сидящей на полу подле кровати, рисующей очередной рисунок. Он намеренно выделил ей эту комнату, дабы поменять обстановку, которая её окружала у Тристана. Она разительно отличалась от той. В ней отсутствовали чёрно-белые краски; наоборот, комната была разноцветной, а стены украшали произведения его кисти. В основном Клаус приказал повесить несколько красивых пейзажей. Но Кэролайн, казалось, не обратила на разительные перемены никакого внимания. Она равнодушно окинула помещение взглядом и попросила оставить её одну, что несказанно задело Клауса. Он чувствовал, что она возвела между ними невидимую стену, и в последующие дни решил навещать свою гостью как можно реже, дабы не нервировать своим присутствием. Но недавно он не сдержался, вышел из себя и в первый раз увидел её в гневе, о чём жутко сожалел теперь.
В тот день Клаус подошёл и присел на корточки возле неё, чтобы посмотреть на то, что она рисует. И то, что он увидел, вывело его из себя: Ребекка и Марсель вместе, счастливые и улыбающиеся. Вне сомнения, Кэролайн рисовала их совместное будущее. Да, Клаус подозревал об их тайной связи, но убедиться воочию было для него уже слишком. Он схватил её за руку и вырвал у неё злосчастный лист бумаги.
– Это ты видишь?! – взревел Клаус, подскакивая, но тут же был сам припечатан к стене. Её глаза налились бешеным блеском, а под ними образовались выпуклые венки. Кэролайн ощетинилась, показывая ему свои клыки.
– Я ведь предупреждала тебя, чтобы больше меня не трогал и не мешал, когда я в трансе рисую! – прошипела она ему в лицо. – Но ты упрямо не следуешь моим чёртовым правилам, Клаус! – В его силах было свернуть ей шею, вырвать сердце, да что угодно, но он почему-то завороженно смотрел на неё и прислушивался к каждому слову. Дышать становилось трудно, но Клаус не смел пошевелиться, давая ей возможность показать над ним превосходство. Он нутром чувствовал, что так необходимо поступить. Если бы он показал свою силу, то окончательно сломал её хрупкую натуру. Уже немного успокоившись и ослабив хватку, Кэролайн продолжила равнодушным, почти монотонным голосом: – Твоя сестра сама пришла ко мне и попросила предсказать будущее. Этот рисунок предназначался не тебе, а ей. Как бы ты ни старался, как бы ни мешал, но они будут вместе «всегда и навечно». Это их судьба, их предназначение. – Кэролайн ошарашенно посмотрела в его глаза из-за своего же предсказания и, резко отпустив, отошла от него. Клаус, не меньше удивлённый её словами, смотрел на неё во все глаза. – Я ошиблась и наконец поняла своё предсказание. Оно касалось тебя частично. Моя миссия окончена.
– Ты сказала, что у меня есть своё предназначение и мне придётся ради СВОЕГО счастья пожертвовать кем-то дорогим. – Он не верил ей. Кэролайн явно что-то скрыла от него.
– Разве тебе не нужно будет наконец отпустить от себя Ребекку? А это для тебя великая жертва. Она тебе очень дорога, – усмехнулась Кэролайн. Она прошла к тумбочке, что стояла сбоку от кровати, и поспешно надела на руку перстни. Когда она обернулась, то была уже полностью спокойной и собранной. – Думаешь, эта парочка не стала бы что-то предпринимать против тебя? Хочешь расскажу тебе, что будет, если ты опять встанешь между ними, Клаус?
– Уж удиви, – задумчиво попросил Клаус, отмечая про себя, что она за эти минуты назвала его дважды по имени.
Кэролайн неспешно подошла к развешенным рисункам, которые, кстати, она прикрепила скрепками на его картины, и резко сорвала нужные. Клаус поморщился от такого варварства, но она или нарочно не замечала, или же совсем ничего не видела в этом предосудительного.
– Думаешь, почему я их нарисовала? – Она вручила ему рисунки с лицами его детищ. – Самые древние и сильные вампиры, после тебя конечно. Ненавидевшие тебя вечность. А теперь подумай, пойдут они в случае твоего очередного отказа за Марселем, если он попросит о помощи? Считаешь, они не захотят отомстить тебе за своих близких, за себя? Принимать тебе решение. В этом я тебе больше не помощник и тем более не советчик. Я показала тебе два исхода и теперь я хочу вернуться к Тристану. – Всё это Кэролайн выпалила, казалось, на одном дыхании, и до Клауса не сразу дошло, что она собирается обратно к Де Мартелю. Она как будто хотела сбежать от чего-то или кого-то? От него?
– Ещё не время, – холодно ответил Клаус, – у меня создалось чувство, что ты мне чего-то недоговариваешь. И пока я не узнаю что, ты никуда не уедешь.
– Серьёзно, глазастенький? – Кэролайн в отчаянии развела руками в стороны. – Я теперь в заложницах?
– Понимай как хочешь, дорогуша, но, пока ты всё мне не расскажешь, Де Мартель не получит тебя обратно. – Больше ни слова не говоря, Клаус вышел из её комнаты, оставляя Кэролайн в полной растерянности и недоумении.
***
Тем же вечером произошёл бурный скандал с Ребеккой и Марселем. Он еле сдержался, чтобы не вырвать сердце названому сыну. Почему-то Клаусу было неприятно, что Кэролайн наверняка всё слышала. В глубине души он понимал, что не может более мешать счастью сестры, но перешагнуть через свою гордость никак не мог. Вмешательство Элайджи и Кола было последней каплей, и Клаус заперся на несколько дней в своей комнате, напиваясь до чёртиков.
Он слышал приглушённые голоса своих братьев, её заливистый смех, что доносился, казалось, отовсюду в этих стенах. Клаус сходил от всего этого с ума. Казалось, о нём все забыли, но самое главное – она. По-видимому, Кэролайн отошла от своих видений и перестала быть затворницей в своей комнате, стала больше времени проводить с его семьёй. Она искусно флиртовала с его братьями, играла каждый вечер с Элайджей в шахматы, ведя с ним светские разговоры, что, конечно, обожал его старший брат. Днём Кэролайн проводила время с Ребеккой, а вчера вечером они с Колом ходили в клуб к Марселю. Клаус чувствовал себя лишним в семье, а именно – в её жизни. В какой момент он так прикипел к ней? Сразу или время спустя? Почему он чувствовал, что будто знает её вечность? Какие секреты она хранит? В голове возникало множество вопросов, и он отчаянно желал знать на них ответы, которые могла дать только Кэролайн.
В закрытую дверь неуверенно поскреблись, и Клаус с надеждой посмотрел на неё, надеясь, что это она, но был тут же разочарован, увидев смущённую сестру, зашедшую к нему.
– Что ты хотела? – холодно спросил он, не вставая с кресла, где он вальяжно расположился. – Разве ты не должна была уже давно скрыться от моего гнева со своим любовником?
– Кэролайн сказала, что ты примешь верное решение, и я надеюсь на это, Ник…
– Кэролайн, – глухо перебил Клаус, отпивая из бутылки глоток янтарной жидкости. Только алкоголь успокаивал его все эти дни. – Что ещё она тебе наплела?
– Больше ничего. – Ребекка прислонилась спиной к закрытой двери. – Ты ведь и так подозревал, тогда зачем делаешь из нашей связи с Марселем такую трагедию? – На это Клаус решил промолчать, но Ребекка, по-видимому, была настроена решительно. – Кэролайн нарисовала интересный рисунок, – она замолчала, и Клаус поднял на сестру вопросительный взгляд, – она пыталась его спрятать от меня, но всё-таки показала мне его. Он связан с моим днём рождения, который будет на днях, если ты не забыл, Ник. Помнишь про бал, что я мечтала устроить?
– Ближе к делу, Ребекка, – нетерпеливо ответил Клаус, игнорируя её вопрос.
– Приглашения давно разосланы, и я подумала… – Ребекка замялась и замолчала.
– Что за рисунок? – вкрадчиво спросил сестру Клаус.
– Он связан с балом… на нём я танцую с Марселем… – замялась Ребекка.
– Уволь меня от подробностей, – сухо произнёс он.
– Кэролайн предсказала, что ты позволишь устроить его и подаришь мне незабываемый подарок, – быстро на свой страх и риск объявила она.
– Вот как? – взвился Клаус. – У меня есть огромное желание преподнести тебе сердце Марселя на блюдечке в качестве подарка. Как вам такой расклад?
– Позволь нам уехать с Марселем? – взмолилась Ребекка. – Ты не увидишь никогда меня больше.
– Я сообщу о своём решении на балу, – устало потёр переносицу Клаус, сдаваясь. – Можешь смело устраивать свой бал, Ребекка. У меня есть тоже на него планы. Передай Марселю, что я его также желаю видеть на нём.
– Конечно, Ник, – благодарно улыбнулась она. Затем у неё, как назло, некстати вылетело: – Знаешь, мне будет не хватать Кэролайн. Очень жаль, что Тристан приедет за ней и…
– С чего ты взяла? – опять перебил Клаус сестру, с ходу закипая.
– Эм… она ему сама позвонила и попросила приехать в день бала. Она ведь больше тебе без надобности. – Ребекка замолчала, заметив наконец реакцию Клауса на эту новость, и до неё дошло, что она сболтнула лишнего.
– Я не давал такого распоряжения. – Клаус вскочил с кресла как ошпаренный. – Где она сейчас?
– В своей комнате. – Ребекка удивлённо смотрела на взбесившегося брата. – Ник, что происходит?
– Ничего, Бекка. Занимайся своими делами и, будь так добра, не лезь в мои. – Ребекка еле успела отскочить от двери. Даже от новости, что она с Марселем, Клаус не был так взбешён, а это было уже довольно странно и ужасно интересно.
***
Наплевав на правила приличия, Клаус словно ураган ворвался в её комнату и тут же застыл на месте, позабыв, зачем пришёл к ней. Кэролайн как раз вышла из ванной в одном белье, которое было до безобразия сексуальным. Чёрное и ажурное, оно словно влитое сидело на идеальной фигуре, от которой можно было потерять голову, что и происходило с ним в этот момент. Моментальное возбуждение овладело Клаусом, и он нервно сглотнул. У неё же была совсем другая реакция. Нет, Кэролайн не поспешила прикрыться, она на вампирской скорости собрала на полу все рисунки и спрятала их под подушку. Ему, конечно, было не до них и её странной скрытности, так как взору Клауса предстала её аппетитная попка, на что он шумно втянул в себя воздух. Кэролайн развернулась и невозмутимо посмотрела на него.
– Стучать не учили, глазастенький? – Для того чтобы Клаус пришёл в себя, она пощёлкала пальцами прям перед его носом. – Неважно выглядишь. Бледный ты какой-то. Видимо, три дня в запое сказываются и на таком могущественном существе, как ты.
Тут Клаус немного пришёл в себя. Да она просто издевалась над ним, прекрасно понимая, почему он такой бледный. Или нет? Кэролайн продолжала стоять перед ним с невозмутимым видом, тогда как он не мог заставить себя не окидывать её фигуру восхищённым взглядом. Не мог побороть в себе возникшее так некстати возбуждение. Что вообще творится в её блондинистой головке? Неужели она не понимала, как для него желанна?
– Я зайду позже, когда ты приведёшь себя в порядок, дорогуша, – наконец, немного подавив в себе желание, хрипло ответил ей Клаус, – сейчас слишком много искушений для меня.
– Сам виноват, – криво усмехнулась она, – нечего врываться, словно за тобой черти гнались. Я уж подумала, что наступил апокалипсис. – На это он ничего не мог ей сейчас ответить и поспешно вышел из её комнаты.
Оказывается, она всё понимала! Клаус разозлился даже не на неё, а на самого себя. Что же, действительно сам виноват. Виноват в том, что который день играет по её правилам. Взять даже Ребекку и бал. Да она просто диктовала своими «предсказаниями», что ему делать.
Клаус думал несколько часов, что ему с ней делать и какой дальнейший шаг предпринять. Держать Кэролайн насильно было бесполезно. Вытягивать из неё ответы клещами – тем более. Тут нужна была более тонкая стратегия, продуманная до мелочей.
Приняв душ и приведя себя в порядок, через час он уже стучал в её дверь. После её тихого «войдите», Клаус зашёл к ней и увидел Кэролайн на краю кровати в её любимой позе лотоса и всё в той же смешной пижаме, что была на ней в первый день их встречи. Но это даже немного успокоило: не будет искушения наброситься на неё.
Кэролайн даже не повернула голову в его сторону, продолжая увлечённо смотреть какое-то кино на плазме, что висела на стене напротив неё. Она так смешно при этом хрустела попкорном, что Клаус не удержался и улыбнулся.
– Интересное кино? – Кэролайн кивнула, всё так же не оборачиваясь на его присутствие. – Я тебе задолжал, дорогуша. – Клаус подошёл и положил рядом с ней три чёрных футляра разного размера, на что она кивнула опять, видимо уже в знак благодарности. Его это даже позабавило. Он взял рядом лежащий пульт и выключил плазму. Кэролайн наморщила носик и наконец посмотрела на него крайне недовольно. – Может, всё-таки посмотришь на мои подарки?
– Потом никак? Ты выключил на самом интересном, Клаус? – Она обиженно надула губки, и сейчас Клаус понимал, почему он принял её за подростка в первую встречу.
– Нет, – улыбнулся Клаус, – затем я хочу тебе ещё кое-что показать. Уверен, это тебе больше понравится, чем твоя плаксивая мелодрама.
Кэролайн недоверчиво посмотрела, но всё же взяла первый, самый меньший. Её взгляд не выразил никакого восхищения эксклюзивным кольцом из платинового золота в виде сердца, которое было усыпано бриллиантами и стоило огромного состояния. Она захлопнула футляр и взяла другой, побольше. Клаус вздохнул с облегчением, когда она прикусила губу, дабы скрыть улыбку на изумительную подвеску в виде такого же сердца, как и кольцо, но уже усыпанного бриллиантами и топазами. Кэролайн потянулась к самому узкому и длинному футляру уже с нетерпением, но Клаус перехватил его, засмеявшись.
– Терпеть не могу, когда меня дразнят, – насупилась Кэролайн.
– Учти, его носила принцесса, почти такая же красивая, как ты. Надеюсь увидеть в твоих глазах восхищение. – Клаус сам открыл перед ней футляр и поднёс его ближе. Она провела пальчиком по украшению и усмехнулась.
– Как ты узнал, что я люблю бриллианты? Этого даже Тристан не знает. – Она осторожно достала браслет и примерила на руку.
– Я очень наблюдательный, дорогуша, – хмыкнул Клаус и кивком указал на её «обереги», что сейчас были на её пальчиках. – Буду надеяться, что мои подарки ты добавишь в свою коллекцию «любимок».
– Посмотрим. – Кэролайн улыбнулась ему мягкой улыбкой, от которой перехватило дыхание. – Ну и что ты хотел мне показать ещё?
– Пошли. – Клаус на свой страх и риск протянул ей руку, чтобы помочь, как истинный джентльмен, встать с кровати.
Какое-то мгновение она смотрела на него странным, непонятным взглядом, но потом на его радость протянула руку навстречу, и в этот момент Клаус благодарил всех всевышних. Он нежно сжал её ладошку, такую тёплую, и от этих ощущений по всему телу Клауса разливалось такое же тепло, что казалось каким-то прекрасным волшебством. Она не спешила освобождать свою ладонь и послушно шла за ним. Такая нежная, женственная и желанная, что хотелось вечность быть рядом с ней и оберегать от всех и вся. ЕГО! Она будет только его, и он, конечно, никуда не отпустит её от себя, во что бы то ни стало, что бы ему этого ни стоило, сколько бы времени ни ушло, чтобы добиться её! Это она его предназначение и судьба! Это ради неё он должен пожертвовать дорогим человеком, перешагнуть через себя, чтобы быть счастливым наконец. Это с ней у него должно быть «всегда и навечно». Время действительно идёт, как она предсказала тогда. Что же, ему предстоит как можно скорее доказать ей, что она будет так же счастлива с ним, как и он с ней. Доказать, что её предназначение заключено в нём самом. Заключено в том, чтобы сдерживать его тёмную сущность и наполнить его жизнь цветными красками, так же как и Клаус желал ей подарить жизнь, полную красок, которых у неё не было раньше без него!
***
Клаус внимательно наблюдал за её реакцией, когда завёл в свою сокровенную мастерскую, где мог терять чувство времени так же, как и Кэролайн в своей «студии». Она до сих пор держала его за руку и теперь сжимала его ладонь немного сильнее. Она с восхищением обводила взглядом его картины и, казалось, потеряла дар речи.
– Что скажешь, Кэролайн? Нравится моя обитель? – нетерпеливо спросил Клаус.
– Твоя? – удивлённо уточнила она. – Думала, ты внушил какому-то талантливому художнику рисовать для тебя. Почему ты ни разу не обмолвился, что рисуешь? Господи… это просто великолепно! – Кэролайн, к его сожалению, отпустила его руку и начала обходить мастерскую, продолжая хвалить вслух каждую картину, даже не скрывая своего восхищения. – У тебя такой талант. Не то что у меня.
– У тебя он тоже есть, несомненно, Кэролайн. – Она обернулась и скептически посмотрела на него. Клаус разлил по бокалам шампанское и поднёс ей.
– Что празднуем, глазастенький, – хмыкнула она, беря из его рук фужер.
– Мой первый шаг в счастливое будущее, голубоглазая моя. – Клаус широко улыбнулся, когда она наморщила лоб от его нового ласкательного.
– Ну нет, – прыснула Кэролайн. – Ты не будешь меня так называть. И потом, я уже привыкла к «дорогуше». В свою очередь обещаю сократить количество «глазастеньких».
– Договорились, – согласно кивнул Клаус, – насчёт твоего таланта я не преувеличиваю. Те два рисунка, что были предназначены мне и нарисованы цветными карандашами, действительно меня впечатлили. Почему именно мои?
– Оу, я не знаю. – Кэролайн сделала глоток шипучей жидкости и вернула назад ему бокал, но Клаус намеренно накрыл её пальчики своими, задерживая для того, чтобы она дала ему ответ. – Когда ты появился в моих видениях, то мне в первый раз захотелось рисовать в цвете, остальное не помню, Клаус. Так всегда бывает со мной.
– Когда-нибудь пыталась рисовать в сознании? – Клаус отпустил, удовлетворённый пока её ответом.
– Пыталась, но всё было тщетно. – Кэролайн подошла к накрытой картине и сняла без спросу покрывало. Она несколько минут стояла над ней размышляя. – Неужели я так ужасно выгляжу, когда рисую в трансе? – Клаус перевёл взгляд с её обиженного лица на своё произведение, где запечатлел её в «студии» в лунном свете, когда первый раз её увидел. Действительно, он передал в рисунке первое впечатление о ней.
– Тогда я был… – он на мгновение замолчал, подбирая нужное слово, дабы ещё больше не расстроить её, – в замешательстве, Кэролайн. Скажи, Тристан никогда не нанимал тебе учителей? – быстро перевёл Клаус тему, накрывая обратно картину.
– Нет, – фыркнула она. – Я не просила, а ему хватало того, что я ему давала.
– Так я и знал, – усмехнулся он, – в этом весь Тристан.
– А ты? Ты не такой разве, Клаус? Разве ты не берёшь у людей, не давая ничего взамен? – Кэролайн опять нацепила на себя маску спокойной леди без единой эмоции, но Клаус уже знал, что в душе у неё сейчас совсем другое. Будто ощущал исходящий крик о спасении изнутри её сердца.
– Это спорно, любовь моя, – чувственно улыбнулся он. – Желаешь, чтобы я преподал несколько уроков?
– Чего? – словно испуганная лань, посмотрела на него Кэролайн.
– Не того, что ты подумала, – весело подмигнул ей Клаус, на что Кэролайн потупила взгляд от смущения, – пойдём на балкон, там ждёт тебя небольшой сюрприз, любовь моя, но если желаешь, то могу сделать то, о чём ты изначально подумала…
– Ни о чём таком я не подумала, – быстро перебила его она и направилась с гордым видом к балкону. Клаусу до чёртиков было интересно: именно о том самом она подумала? И почему так испугалась? И заметила ли она смену его «дорогуша» на «любовь моя»?
– Ну и в чём заключается твой сюрприз? – с нетерпением спросила Кэролайн. – В толпе туристов?
– Бери выше, любовь моя, – на последнем Клаус сделал особенное ударение, но она опять не обратила на новое ласкательное внимания, что совсем не верилось ему, но первым он не желал спрашивать ни в коей мере. – Сейчас ты будешь их рисовать.
– Я буду что? – Кэролайн озадаченно обернулась. – Серьёзно? Как ты это себе представляешь, дорогой.
– Полагаю, у нас с тобой обоюдная смена ласкательных. – Кэролайн закатила глаза в раздражении. – Хорошо, пускай это будет маленькой игрой. Ну, а сейчас, – Клаус кивнул в сторону, где стоял мольберт с чистым холстом и рядом с ним столик, на котором лежало всё необходимое, кроме мелков и карандашей. – Ты попробуешь совершенствовать свой талант, Кэролайн.
– Нет, нет, я не смогу, Клаус. – Она попыталась выскользнуть обратно в мастерскую, но он придержал её за руки.
– Не беспокойся, я помогу тебе. Давай, любовь моя, – уговаривал смущённую Кэролайн Клаус. – Я отличный учитель.
– Хорошо, но если я увижу в твоих глазастеньких глазах хоть капельку смеха, то ты меня ничем не удержишь, дорогой. – Она нехотя развернулась и подошла к мольберту.
– Скоро ты поймёшь, что рисовать стоя намного удобней, чем сидя на полу скрюченной до невозможности.
– Ладно… И что со всем этим делать, мой опытный учитель?
***
Сказать, что его это забавляло, ничего не сказать. Он призывал к себе всех всемогущих существ во вселенной, чтобы не сорваться и не рассмеяться в голос. После того как он рассказал, как сочетать краски и прочие премудрости рисования акварелью, Клаус сидел за столиком в плетёном кресле и наблюдал то за толпой внизу, то за ней. Он, конечно, мог бы не смотреть на улицу, но уж слишком сильным было искушение для веселья. Иногда она стреляла в него подозрительными взглядами, проверяя его состояние.
– Нежнее, любовь моя, – нравоучительным тоном повторял ей Клаус, – мазки должны быть плавными. Резкие позволяются в исключительных случаях.
Как только он показал ей всё, взяв её руку с кистью, и помог сделать несколько первых мазков, Кэролайн прогнала его и запретила смотреть до самого завершения. Клаус всё же желал несколько раз подойти и помочь, когда она от отчаяния закусывала нижнюю губу до крови, но она, словно чувствуя его стремление, кидала предостерегающие взгляды.
Улица была оживлённой, и Клаус ещё до того, как вывести её на балкон, внушил нескольким туристам оставаться на своих местах, чтобы Кэролайн было легче срисовывать. Странно, но она лишь несколько раз за несколько часов посмотрела вниз и по сторонам.
– Ну, всё, – услышал он её звонкий голос и перевёл взгляд на неё, – не то, что ты мне задавал, но, по-моему, тоже неплохо для первого раза. Завтра дорисую.
Клаус с готовностью поднялся и подошёл к ней сзади. Не то, что он задавал? Да она вообще всем пренебрегла. Как Клаус и подозревал. Вот почему Кэролайн не смотрела на улицу: она её просто не срисовывала.
– На тебе чёртовы обереги, Кэролайн, так какого дьявола ты нарисовала? – Не то чтобы она изобразила всё прям так ужасно. Для первого раза действительно, отметил Клаус, было не плохо. Его больше разозлило её неповиновение.
– Это не будущее, а прошлое, и я рисовала по памяти, – чопорно заметила Кэролайн, – плюс ещё фантазия. Мы с Тристаном пять лет назад были на Карибских островах, и мне особенно запомнился закат на горизонте спокойного моря.
– Интересно, – Клаус силился, дабы не взорваться, но всё же не выдержал, взял её за руку и развернул к себе, – а сидящая парочка на берегу? Полагаю, вы с Тристаном? Как мило, дорогуша. – Кэролайн смотрела на него обескураженно, не понимая, на что он так разозлился. – Значит, у вас с ним всё-таки была романтическая история? Поэтому ты так спешишь к нему и даже вызвала Тристана, чтобы он забрал тебя, спешишь к любовнику? Ты твердишь, что не терпишь к себе любые прикосновения, но только посмотри, – Клаус развернул её обратно к мольберту, – ты его обнимаешь, а он тебя. А мои прикосновения?
– Притормози, глазастенький. – Кэролайн ударила его локтем, и Клауса от удара отбросило к стене. Она развернулась и холодно улыбнулась ему. – Столько вопросов, даже не знаю, на какой из них дать ответ первым. Да и зачем?
– А ты попробуй ответить на самый главный, по твоему мнению, – нетерпеливо перебил её Клаус. Она нацепила на себя маску полного спокойствия, села в плетёное кресло и, взяв со стола тряпочку, стала с усердием оттирать руки от краски.
– Присядь, Клаус, – она кивнула в сторону противоположного кресла, – а то ты сейчас лопнешь от своей ревности. Как я понимаю, это она тебя гложет. – Не было смысла отрицать очевидное, и он послушно сел напротив её, терпеливо ожидая, когда она продолжит. – Сказала ведь, прошлое плюс моя фантазия. Парочка на берегу – мой вымысел, не более. Когда я отдыхала с Тристаном на Карибах, я гуляла по берегу в одиночестве и очень любила вот так сидеть и наблюдать за красным закатом. Мужчина – мой вымысел. И вообще, с чего ты взял, что это Тристан? Он ведь сидит спиной? – Кэролайн взяла свой бокал и сделала несколько глотков шампанского.
– Мне так показалось, – буркнул Клаус, уже немного успокоившись. – Что насчёт ваших отношений?
– Их никогда не было и не будет ни с ним, ни с тобой, ни с кем бы то ни было ещё. – Кэролайн с грустью во взгляде посмотрела на толпу, затем посмотрела на него. – Я знаю, что ты влюблён, но поверь, тебе не нужна такая, как я, поэтому я хочу быстрее уехать и только поэтому вызвала Тристана. Ни тебе, ни мне не нужны перемены в жизни. Ни я и ни ты не готовы к ним.
– Говори за себя, дорогуша, – Клаус поддался к ней и коварно улыбнулся, – ты чувствуешь то же, что и я, Кэролайн.
– Нет, – Кэролайн отрицательно покачала головой, – не чувствую, Клаус. Я давно уже ничего не чувствую. А твои прикосновения просто не так мне противны, как остальные, не более.
– Расскажешь почему? Сказала «А» – говори «Б», – упрямо заявил Клаус.
– Это давняя история, когда я была ещё человеком. Довольно распространённая и избитая, но оставила сильный осадок в моей душе, а когда я стала вампиром, отвращение лишь усилилось. – Клаус втянул в себя воздух и шумно выдохнул, уже подозревая, что с ней случилось.
– Если тебе больно вспоминать, то я не буду настаивать…
– Нет, – печально улыбнулась Кэролайн, – сейчас я поймала себя на мысли, что хочу в первый раз кому-то излить свою душу – тебе, Клаус… Мне было четырнадцать, когда моя мать умерла. Я осталась с отчимом. Как же я ему доверяла и любила как родного отца. Одним зимним вечером он попытался надругаться, но мне удалось сбежать из дома. Меня спасла домработница, которая зашла как раз вовремя в мою спальню. Это было настолько мерзко и противно, что я долгое время слонялась по лондонским улицам, страшась любого прохожего, умирая от голода, холода и жажды. Дар предвидения мне достался от бабушки, но мать всегда называла это проклятьем. Мне пришлось стать уличной гадалкой, чтобы заработать себе на хлеб. Вот и вся история.
