Текст книги "Потерянные в лабиринте"

Автор книги: Марианна Малиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

«Бездна Авадона»… Не раз Клеон вспоминал эти слова. Не раз он внутренне содрогался от парализующего ужаса, когда четко видел, ЧТО представляла собой первозданная субстанция живой материи, скользкая, совершенно чужеродная плоть, само-зародившаяся на планете. Не раз он вспоминал прочитанные книги ужасов и просмотренные фильмы, которые хоть как-то пытались показать «ту, другую» форму существования.

Только все возникающие мысли, цитаты и воспоминания были лишь жалкой попыткой слегка обрисовать то, что было в самом начале. Никакие слова, никакие образы не могли передать и сотой части того первозданного ужаса, которые покрывал планету до прилета Эонов и Города Света. Никто из людей даже с самым развитым воображением никогда не смог бы передать картины этого сверхдалекого прошлого.

Потому что, что человеческий разум все-таки впитал в себя гармонию и организацию Космоса. Потому что разум любого человека был хоть немного, но наполнен Светом космической Плеромы и опуститься в мрачный, первозданный хаос, в царство первобытной Материи просто не мог.

Клеон не раз пытался вернуться в то время, когда настаивал на открытии полного знания о появлении планеты, когда добивался тотального погружения в генетическую память планеты и пытался увидеть полную картину самого начала. Не раз Клеон просил у неведомых высших сил прощения за желание знать и безумно сожалел о своей настойчивости. Потому что теперь он действительно видел; видел то, что предпочел бы никогда не видеть.

По его настойчивым просьбам, по его упорству занавес скрытого Знания был открыт, и Клеон в своих видениях как будто очутился в том времени, когда Света еще было на планете, когда Дворец Эонов еще не прилетел, когда Великого Единения еще не было.

Теперь он видел; видел первобытное и первозданное царство живой первозданной Материи, и горько сожалел о самом своем желании увидеть.

Тьма… Непроницаемая тьма… Мутация и трансформация живой пульсирующей материальной субстанции, постоянно порождавшей неописуемые формы и соединения, тут же исчезающие и возрождавшиеся в новые формы, еще более страшные и ужасающие. Материя, не имевшая никакой организации, движимая только дикими необузданными инстинктами к само-существованию и саморазвитию. Но даже не это было самым страшным.

Представители эволюционной теории изначально заявляли о том, что материя обладает собственными инстинктами к само-научению. И это было правдой. Сама копошащаяся протоплазма с кишащими в ней обрывками живых форм, даже в полной кромешной тьме и первозданном хаосе, не вызывали такого ужаса. Рано или поздно к этому можно было привыкнуть.

Настоящий страх, страх, полностью парализующий сознание, возникал потому, что материальная субстанция действительно обладала нереальной способностью к научению и развитию. Материя действительно подчинялась эволюционным законам развития. Хотя принимаемые современным человечеством эволюционные законы развития не передавали и сотой доли исконного развития само-зарожденной субстанции. Материя развивалась и самосовершенствовалась с каждым следующим самозарождением и самовоспроизведением. Процесс развития и движения первородной Материи хотя и был полностью хаотичным и беспорядочным, но, тем не менее инстинкт к само-выживанию породил и непреложные законы существования.

Борьба за выживание…

Постоянное развитие…

Тотальное размножение…

С каждым разом Материя порождала все более сильные, все более приспособленные формы и соединения. Процесс воспроизводства и развития не останавливался ни на секунду. Во всем этом хаосе первородной протоплазмы воспроизводились уже не просто формы или части плоти, рождались самостоятельные Твари, явившиеся результатом бесконечных проб и ошибок, результатом постоянной смены клеточных соединений, результатом тотального желания и неутолимой агонии к существованию.

Первые Твари представляли собой мощнейшие соединения материальных клеток, комбинации импульсов и инстинктов; они выдержали первичный естественный отбор, а значит, были способны к само-существованию. И если протоплазма и вызывала необъяснимый страх своей беспорядочностью и хаосом, то рожденные ею Твари, выходившие и отделявшиеся из протоплазмы, заполняли душу и сознание неописуемым, неземным, леденящим ужасом.

Твари, но не творения; имеющие самостоятельную способность к существованию – вот чего никогда не хотел бы видеть Клеон. Он хотел бы никогда этого не знать, тем более никогда этого не видеть. Теперь он понимал, насколько правы были Эоны в своем желании скрыть эти знания непроходимым занавесом, чтобы ни одно создание, появившиеся после Великого Творения, не имело никакого доступа к этим знаниям.

Однако теперь уже было поздно. Клеон видел… Он сделал все, чтобы попасть за этот занавес и в конечном итоге попал. В своих видениях он попал за стену скрытых знаний и увидел истинное начало.

Застывший и заледеневший внутри, он наблюдал само-зарождение и саморазвитие материальной живой субстанции. Он видел то, что его застывший мозг назвал мерзостью запустения – кишащую возникающими, постоянно мутирующими и исчезающими скользкими отростками, формами и соединениями протоплазму, огромную массу пульсирующей живой плоти.

Однако ничего не могло сравниться с тем выворачивающим душу и сознание ужасом, который заполнил собой сущность Клеона, когда он увидел то, к чему привело движение и мутация живой материи. Да, сама субстанция была мерзка и безобразна, но не только вид гноящейся плоти вызывал тошноту и отвращение. Это было только началом настоящего ужаса.

Материя само-развивалась! Тем самым утверждала свои законы тотальной непрерывной борьбы за существование, постоянного развития и тотального размножения. Только для современного человека все законы развития материи звучали достаточно безобидно. Никто на не мог передать истинное значение постоянного развития и тотального размножения даже в самых страшных книгах и в самых ужасных фильмах. В современном мире существовали границы, к которым человеческий мозг просто привык. Представить себе все это без границ никто не мог.

Материя само-обучалась! Результатом самообучения и само-развития Материи были уже не хаотичные части, формы и соединения. Результатом стали выходящие из протоплазмы и отделяющиеся от нее мерзкие Твари. Выходили уже Существа, прошедшие все этапы дикой неограниченной борьбы за выживание, а значит, готовые к самостоятельному существованию; существованию, которое было противоположным всему Космосу.

Бездна Аваддона… Все картинки и образы злых существ, которые Клеон когда-либо видел в книгах или фильмах, теперь казались детской забавой. Даже запечатленные доисторическими и древними цивилизациями ужасающие формы идолов, богов и демонов, вызвали бы у Клеона улыбку… Если бы он мог улыбнуться…

Потому что то, что действительно порождала Материя и то, что выходило из ее лона, сформировавшееся и готовое к самостоятельному существованию и дальнейшей борьбе, не имело никаких аналогов и не могло быть даже приблизительно описано. Не было таких слов ни в одном языке народов планеты, не было таких образов ни в одном даже самом извращенном человеческом сознании, чтобы передать это…

То НЕЧТО, что явилось результатом развития само-зарожденной материи, заставляло сердце и дыхание просто остановиться. В полностью парализованном мозге и сознании мелькали лишь обрывочные образы и цитаты когда-то услышанного, прочитанного или увиденного.

– бездна Аваддона…

– порождения тьмы…

– ад преисподней…

«Те, другие» были порождением самой тьмы и хаоса, порождением живой Материи, не имеющей в себе ни организации, ни порядка. «Те, другие», впитали в себя только первозданные инстинкты к существованию, развитию и размножению. Инстинкты и стали их единственной основой – самой сущностью материальных Тварей, вышедших из бездны преисподней…

Настойчивые усилия и практика погружения в генетическую память человечества завели Клеона гораздо дальше, чем он хотел. Само осознание того, что первоначально на планете вовсе не была светлая и радужная жизнь (как часто представлял себе это Клеон) приводило по меньшей мере в замешательство. Видение же темной, мрачной планеты, погруженной в кромешную тьму, приводило в неописуемый ужас.

Знание того, что в самом начале на планете само-зародилась совсем другая жизнь; жизнь, неизвестная всему Космосу, не подчиняющаяся ни одному космическому закону; бурлящая, животворящая Материя, полностью останавливало какое-либо движение мысли.

Бездна Аваддона…

Кроме цепенящего ужаса и омерзения, кроме мелькающих образов и цитат о мерзости запустения, в сознании не оставалось вообще ничего. Все это время, когда Клеон видел времена исконного начала – он так и не смог хоть как-то сконцентрироваться и собрать собственные мысли. На протяжении всего времени пребывания в видении истинного первозданного начала, его мозг полностью отказался работать. Клеон впал в какую-то интеллектуальную кому.

Не могло быть и речи о какой-либо переработке и каком бы то ни было анализе увиденного. По той простой причине, что застыл сам процесс восприятия информации, поступающей из органов чувств.

Клеон всегда считал уж этот процесс – принятия информации из внешнего мира через органы чувств и поступление информации в мозг – настолько незыблемым и естественным, что не мог себе и представить, что это может как-то нарушиться. Но то, что он видел и слышал во время своего видения, нельзя было назвать привычными терминами и словами. Мозг просто оцепенел и отказался полностью воспринимать все увиденное и услышанное.

Сознание просто отказывалось принимать то, что находилось извне, и захлопнулось, не позволяя не только обдумать или проанализировать, но и даже воспринять, поместить это вовнутрь. Не было ни слов, ни терминов в человеческом сознании, чтобы хоть как-то обозначить, чтобы хоть как-то описать первобытный мир, существующий до прилета Эонов.

Однако это он и был – исконный мир самого начала. Мир, который так хотел найти Клеон и проклял день, когда нашел…

Царство Авадона…

Преисподняя Авадона…

Бездна Авадона…

Какой-то задней мыслью пришла цитата перевода Аваддона – уничтожение, прекращение бытия, синоним смерти и преисподней.

Но уникальным было то, что это не была смерть. Это была сама Жизнь! Первородная, первозданная жизнь, зародившая сама себя, развивающая сама себя, и до безумного остервенения отстаивающая свое право на существование.

Порождения живой пульсирующей Материи в непреодолимой тяге к жизни постепенно совершенствовались и трансформировались, адаптируясь к окружающей действительности. Инстинкт само-выживания был изначально мощнейшим по своей сути, но он усиливался еще больше в каждом существе, отделявшемся от протоплазмы в результате постоянных перевоплощений.

Сила жизни этих порождений первородной материальной субстанции была изначально неимоверной, но становилась еще сильнее по мере развития и естественного отбора. Даже запечатлевать это мозг отказывался. Горы движущейся плоти, распадающейся и снова возникающей в других формах. Постоянная смена форм и соединений, поглощение субстанцией других ее же частей приводило к аномальному слиянию и размножению. Просто горы омерзительной, копошащейся, движущейся аморфной массы, перетекающей из одного состояния в другое.

Одно можно было сказать с абсолютной уверенностью. Инстинкт к жизни самозарожденной Материи был первичным и, доведенный до своего апогея, породил инстинкты тотального размножения и распространения.

Клеон, конечно, осознавал, что у плоти в ее бесконечных трансформациях не было и не могло быть ни интеллекта, ни сознания, ни чего-либо другого, что есть в любых обитателях современной планеты. И если до этого он всегда сожалел, что стопроцентный потенциал человечества снизился до ничтожного уровня, что люди стали похожи на загнанных крыс в лабиринте общественной Системы, то теперь он отчетливо понимал, что будет, когда ни сознания, ни интеллекта не будет в принципе.

Очень часто люди в разговорах или писатели-фантасты описывали подобный процесс, называя его условно низшим, животным существованием. Но сейчас, стоя перед видом ужасающей бездны, наполненной копошащейся и постоянно движущейся материей, Клеон понимал, что данный термин не передавал и одной сотой доли того, каким может быть существование без привычных для человечества порядка и гармонии.

Твари, живые, мутирующие Твари, становились все сильнее и могущественнее. Клеон не мог применить никаких слов, чтобы хоть как-то обозначить весь этот процесс движения и размножения.

Мелькнула когда-то прочитанная фраза – земля же была безвидна и пуста, и дух Божий носился над водою…. Никогда над этой фразой Клеон не задумывался всерьез, никогда не думал, что это может означать на самом деле. Только сейчас где-то в глубине оцепеневшего сознания он вдруг понял, что это означало – Дух, отделенный от плоти.

Свет, носившийся сам по себе, отдельно от того, что находилось на планете. В самой материальной субстанции и в порожденных ею тварях не было ни крупицы космического Света, а значит, не было и намека не гармонию, порядок или сознание. Это была чистая плоть, без каких-бы то ни было примесей, существовавшая только на импульсах и инстинктах.

Движение ради движения.

Размножение ради размножения.

Тотальное всепоглощающее царство импульсов и инстинктов.

Мелькавшие в сознании воспоминания и образы различных древних форм и объектов, которые так пугали Клеона при изучении некоторых древних цивилизаций, казались невинными картинками из детской книжки. Когда Клеон изучал различные образы «древних богов» и их ужасающие изображения в виде змей, драконов, морских чудовищ и рептилий, он все время невольно содрогался, думая о том, как человеку или группе людей могли вообще прийти в голову подобные образы. Сейчас эти воспоминания, мелькающие в воспаленном, застывшем в диком страхе мозге, вызывали лишь горькую улыбку. Потому что ничто, абсолютно ничто, не могло сравниться с действительностью. Ни один образ (даже самый древний), ни одна форма, ни один самый страшный фильм и ни одна самая страшная книга из серии фантастики и ужасов не могла передать и сотой доли того, что было тогда на планете – во времена ее исконного начала.

Борьба за выживание и инстинкты саморазвития и размножения породили не просто сильные и могущественные соединения. Это была настоящая эволюция, не подлежащая ни восприятию, ни описанию. Бесконечно спариваясь, рождаясь, отмирая и поглощая друг друга, первородная Материя совершенствовалась, и каждое следующее порождение было сильнее предыдущего. От протоплазмы отходили не просто какие-то формы, отделялись уже полностью сформировавшиеся образования, закрепившие свое право на существование и уничтожившие тысячи более слабых форм и соединений.

Здесь эволюционисты были правы – Материя не имела ни сознания, ни интеллекта. Но для существования первозданной материи, зародившейся вопреки всем космическим законам организации и порядка, было достаточно нескольких инстинктов, доведенных до совершенства. Твари, сумевшие сохранить хоть какую-то целостность и пробившие путь собственного отделения от протоплазмы, отходили все дальше.

Процесс саморазвития и трансформации при этом не прекращался ни на секунду. Да он и не мог прекратиться, так как постоянные транс-мутации были основой материальной субстанции. Ни на секунду не прекращался и процесс поглощения одних тварей другими, более сильными и сформировавшимися.

Результат развития Материи был намного страшнее и омерзительнее, чем само созерцание изначальной копошащейся и размножающейся протоплазмы, пребывающей в кромешной тьме и хаосе. И если видение самой субстанции приводило в омерзительный ужас, то результат этого бесконечного эволюционирования приводил к тотальному оцепенению.

«Сверхъестественный ужас…» 33
  Здесь и далее идет упоминание Г.Ф. Лавкрафта и его описание древних, чужеродных Земле и всему человечеству сущностей


[Закрыть] – продолжала звучать в затуманенном сознании Клеона фраза известного писателя-фантаста.

Хотя сама фраза отражала лишь десятую часть его состояния. Перед его внутренним взором уже были не просто горы бесформенной изменяющейся плоти. Это были Твари. Твари, сформировавшие сами себя, развившие в себе инстинкт самосохранения и саморазвития до его крайней точки, излучавшие мощнейшую силу самим фактом своего существования.

Драконы… демоны… боги-рептилии… – все эти изученные Клеоном обозначения не могли отразить и тысячной доли первозданной реальности.

Все попытки человечества описать каким-либо образом древних богов планеты были просто детским лепетом по сравнению с тем, кто (или что) это было на самом деле.

Твари, являющие собой результат многотысячных трансформаций и поглощений, создавшие свое собственное существование, не могли отразиться в человеческом сознании. Мозг отказывался принимать информацию, шедшую от органов чувств, особенно от органов зрения, слуха и обоняния. Мозг вообще остановил свою работу и не принимал поступающие в него образы по той причине, что ни принять, ни осознать их было просто невозможно. Даже попытка воспринять реальность с «первородными» обитателями планеты вызывала леденящий ужас. Кричащее безумие.

Бездна Аваддона… Если до этого Клеон с радостью и восхищением погружался в видения Города Света и с блаженством принимал каждое видение, когда как будто находился рядом с обитателями Дворца Эонов, то теперь он проклинал тот день и час, когда даже подумал о том, чтобы увидеть само начало и оказался перед бездной Авадона и ее обитателями.

2.2 Бездна Аваддона

Проблема материальной субстанции была в ее постоянно растущей силе и в быстро увеличивающемся могуществе. То, что только недавно считалось беззащитной клеткой, окруженной точно такими же клетками, очень быстро развивалось, размножалось и адаптировалось к окружающей реальности. Соединения материальных клеток быстро формировались, также быстро распадались и вновь формировались во что-то совершенно другое.

Материя пожирала сама себя, и более сильные и сформировавшиеся формы поглощали более слабые и трансформировались. Все это можно было бы назвать бесконечным клеточным хаосом, который был неизмеримо омерзителен, и не обращать на это внимания, если бы протоплазма все время оставалась в одном и том же состоянии. Но это было не так…

С каждым новым соединением, с каждой новой формой материальная субстанция наращивала собственную силу и могущество, и то, что видел Клеон, выходящим из протоплазмы в результате бесконечных трансформаций и поглощений никак нельзя было назвать беззащитными материальными соединениями. Нет. В процессе бесконечной борьбы за выживание, в результате постоянного движения и размножения от протоплазмы отходили могущественные, сформировавшиеся Твари.

«Порождения бездны» – промелькнуло в сознании Клеона. Он даже не мог назвать «тех, других» существами. Потому что привык считать существами нечто более гармоничное и вписывающееся в общую картину мира. Только сейчас Клеон осознал, что даже самые, казалось бы, уродливые существа, обитавшие на современной планете, можно было считать верхом гармонии и совершенства по сравнению с тем, что порождала первородная протоплазма.

«Гармония… вот что в них совершенно отсутствует – снова пронеслась мысль в голове, – у них нет даже намека на гармонию».

Только сейчас Клеон понял, насколько гармоничен и совершенен мир, в котором он живет, несмотря на все недовольства и споры по этому поводу. Клеон впервые в жизни увидел полное отсутствие гармонии.

Материальная субстанция обладала неограниченной силой и могуществом; и эта сила, основанная на импульсах и инстинктах, возрастала с каждым новым движением. Но во всех порождениях материи не было даже намека на гармонию. Вот почему невозможно было наблюдать за этим бесконечным развитием без содрогания. Вот почему, несмотря на непомерное могущество, Твари, родившие и развившие сами себя, вызывали такой цепенящий ужас и омерзение. Их нельзя было даже воспринять как зрительный образ, потому что человеческий мозг отказывался принимать нечто настолько бесформенное. Несмотря на свое несовершенство и угасание, человеческий мозг все же был основан на восприятии космической гармонии. Человеческие существа воспринимали мир уже в совершенстве и гармонии. Человеческий мозг не мог даже зрительно воспринимать бесформенное, беспорядочное и хаотичное существование самозародившихся первых обитателей планеты.

Клеон не мог, физически не мог дать порождениям первородной материи хоть какое-то описание, или хоть как-то осмыслить поступающую через зрительные органы чувств информацию.

«Порождения преисподней»… мелькало в воспаленном мозгу, полностью прекратившем процесс восприятия и переработки поступающей информации.

«Порождения хаоса»…

«Порождения бездны Аваддона»…

Самые сильные и могущественные соединения материальной субстанции продолжали постоянно развиваться. Вот здесь эволюционисты были совершенно правы. Материя действительно постоянно двигалась и развивалась (если только это можно было назвать развитием в привычном смысле этого слова). Речь шла о непрекращающихся транс-мутациях и перевоплощениях, которые шли в разных направлениях. Протоплазма продолжала кишеть простейшими соединениями клеток, которые непрестанно распадались и соединялись вновь уже в других комбинациях. Процесс был безостановочен. При этом те, кто прошел первый этап трансформаций, те, кто вышел из протоплазмы, продолжали совершенствоваться, размножаться и развиваться.

Горы сформировавшейся плоти, натренированной в борьбе и поглощении себе подобных. Невообразимые комбинации, соединяющиеся по неописуемым законам первородной Материи. Сущности, соединяющиеся друг с другом не по принципам красоты и гармонии, а по принципу необходимости. Порождения, один взгляд на которых останавливал дыхание и биение сердца.

Несмотря на весь сковавший его ужас, Клеон не мог не заметить, что с каждым новым витком мутации сила этих материальных Тварей возрастала. Постоянная борьба и движение превращали этих Тварей в сильнейших и могущественных обитателей планеты. Формы и размеры материальных порождений (вернее, полное отсутствие формы и отсутствие даже подобия внешнего облика) не могли не вызывать ужаса и омерзения. Но и отрицать их могущество и силу было, по крайней мере, бессмысленно.

Отсутствие в чисто материальном мире какого бы то ни было порядка и гармонии диктовало свои законы существования. Это были жесточайшие и немыслимые законы, но именно они способствовали тому, что к самостоятельному существованию были готовы только самые сильные и могущественные. Твари, наполненные неимоверной силой, заполняли планету и распространялись по ней с невероятной скоростью.

Все, чего «те, другие», хотели (если, конечно, можно было так выразиться), все, что они могли – это существовать. Единственная основа «тех, других» и была – само существование. Теперь Клеон понимал, что вызывало такой ужас и омерзение. Существование ради самого существования. Ни мыслей, ни сознания, ни души, ни сердца, ни целей, ни планов – ничего.

Просто существование. Это было мерзким и бессмысленным. Это не помещалось в сознании, но именно это и наблюдал Клеон в своем видении бесконечной и беспредельной бездны материальной субстанции. В угасающем сознании Клеон видел уже сильнейших, устойчивых материальных Тварей, которые распространялись по планете и обустраивали свое существование.

Теперь Клеон понимал, что его так задевало, когда в изучении древних цивилизаций он наталкивался на непонятные и устрашающие формы и сооружения – неведомые и необъяснимые огромные базальтовые плиты под водой, каменные сооружения огромных размеров и непонятного назначения, образующих целые сети, чем-то напоминающие странные города. Теперь он понимал, что до современного человечества дошли лишь жалкие крохи (слава Богу!) необъяснимых и непонятных конструкций, которые псевдо-научные и альтернативные теории объясняли по-своему. Большая часть находок находилась под водой, под землей или высоко в горах и вызывала множество споров относительно своего происхождения и предназначения. Раньше Клеон всегда внутренне холодел при виде этих странных древнейших сооружений, теперь все свои прежние страхи он воспринимал с горькой улыбкой.

Формы неизвестных и устрашающих существ, подводные и наземные остатки громадных сооружений, теперь не вызывали совершенного никакого страха. Потому что Клеон понимал, что это лишь жалкие и не самые лучшие остатки царствования материальной субстанции.

Действительность была настолько ужаснее и омерзительнее, что ни одно человеческое племя, ни один человеческий народ не мог отобразить и сотую долю реальности ни в каких формах.

Пытаясь изобразить первородных богов (!), даже самое примитивное человеческое общество пропускало эти образы через свое сознание, а значит подсознательно придавало им черты хоть какой-то гармонии.

Невозможно, совершенно невозможно было изобразить обитателей первозданной бездны Материи в их истинном облике. Ближе всего к пониманию природы и сущности так называемых «древних», как ни странно, подходили писатели жанров фантастики и ужасов, которые часто расплачивались за это потерей рассудка. Все равно полностью представить и описать этот ужас было просто невозможно.

Но даже не это поражало Клеона. Если бы хаос остался только хаосом, а протоплазма просто протоплазмой, это рано или поздно можно было принять. Поражало именно дальнейшее развитие и размножение материальных Тварей. Существа не порождали в точности себе подобных. Материя продолжала совершенствоваться и укрепляться с каждым новым рождением. Каждое новое существо умножало инстинкты породившего в сотни раз.

И Твари, наполняющие планету и воздвигающие себе места обитания, уже не были жалкими, трансформирующимися соединениями протоплазмы. Сильнейшие, могущественные, адаптированные к окружающей среде, Твари распространялись по планете… Распространялись не с целью влачить жалкое существование, но с единственным желанием захватить полностью власть и контроль над планетой.

Каменные плиты непередаваемо огромных размеров образовывали причудливые сочетания неких конструкций, не имеющих ничего общего с привычными для человеческого взгляда формами. Скользкие, черные, мрачные сооружения, воздвигающиеся в кромешной тьме первозданной планеты, постепенно образовывали неописуемые человеческим языком города, один взгляд на которые мог навсегда лишить рассудка.

Клеон вспомнил как читал у одного из величайших фантастов современности, что города и так называемые здания первозданных «древних» вообще не подчинялись законам человеческой геометрии 44
  Здесь и далее идет упоминание Г.Ф. Лавкрафта и его знаменитое описание «древних», чужеродных Земле и всему человечеству сущностей


[Закрыть].

Когда он читал это, то никак не мог себе этого представить. Теперь же он это видел (скорее не видел, а ловил какие-то обрывочные образы). Потому что увидеть то, что не соответствует известным человеческому сознанию формам, было невозможно. В угасающем сознании просто появлялись и исчезали обрывочные, неполные образы.

Сами Твари из первородной материи отражались в сознании фрагментарно. Плоть… Огромные горы плоти, укрепившейся, устоявшейся и постоянно изменяющейся, вот что мелькало в воспаленном сознании Клеона, когда он пытался хоть как-то сфокусироваться на видении первозданных обитателей планеты.

Огромные… Меняющиеся… Движущиеся…

Появляющиеся и исчезающие…

И вновь появляющиеся из ничего…

Невозможно было не только закрепить, невозможно было даже уловить образ этих порождений. Но проблема была еще и в том, что материальных Тварей становилось все больше. Закрепившаяся форма материи порождала сама себя, что приводило к огромному множеству однородных существ.

Множество однородных Тварей образовывало собой некое подобие расы. Раса группировалась в определенном месте и с неимоверной скоростью и упорством организовывала собственное существование. Да, разумеется, у «тех, других», не было разума, гармонии или порядка. Но инстинкт к выживанию перекрывал собой все остальное. Именно инстинкт выживания сформировал неимоверную способность к адаптации у Первородных, при этом более сама способность адаптироваться к окружающей среде и к окружающим условиям постоянно совершенствовалась.

Иногда Клеону казалось, что прошло не так уже много времени, когда он наблюдал само зарождение материальной клетки и ее размножение в первородной протоплазме (хотя само понятие времени было, конечно, относительным). Теперь же он видел не просто разных сформировавшихся материальных Тварей. Теперь он видел так называемые расы обитателей планеты, расы, образованные по принципу однородности и единообразия. Причем каждая так называемая раса Первородных отходила как можно дальше от другой и выстраивала собственное окружение, наиболее подходящее.

Только теперь Клеон понял силу инстинктов, когда не порядок и не гармония, но именно инстинкты позволяли каждой расе древних обитателей планеты строить наиболее приемлемые для них сооружения и так называемые города. Он не мог даже сказать, что вызывало у него наибольший ужас – созерцание темной, погруженной в хаос планеты с копошащейся и постоянно движущейся первородной протоплазмой или видение того, как материальная субстанция вовсе не была беспомощной, а группировалась в могущественные формы. Формы, превращающиеся постепенно во все более сильных Тварей, без намека на сознание, способных к самостоятельному существованию, размножению и построению окружающего пространства.

Да, видеть само-зарожденную Материю и ее развитие в первородной протоплазме было омерзительно и ужасно. Но наблюдать как планета заселяется не просто совершенными в своей адаптации существами, но целыми полчищами однородных сформировавшихся Тварей, было намного ужаснее. Видеть, как уже не распадающиеся соединения протоплазмы, но эволюционировавшие Твари, способные порождать точные копии себе подобных, распространяются в неимоверном количестве по планете – вот это было по-настоящему омерзительно и страшно.

Видеть Тварей, впитавших в себя мощь и силу первозданной Материи, полностью адаптировавшихся к окружающей среде, означало удержаться на грани адского безумия.

Настоящий вселенский ужас вызывало то, что привычные в человеческом понимании развитие и адаптация не имели ничего общего с бесконечной транс-мутацией и перевоплощением первородных Тварей. Сам внешний вид и размер первородных обитателей планеты полностью парализовал мозг; формы и сочетания частей этих существ были настолько чужеродны человеческому сознанию, что даже само зрение отказывалось выполнять свои функции и воспринимать вечно мутирующие образы.

Кроме того, созданная форма материальных Тварей не оставалась неизменной и в следующее мгновение мутировала в нечто совершенно другое; бесконечные и бесцельные изменения. Различных форм Тварей было множество, отличающихся друг от друга настолько, что невозможно было даже представить их вышедшими из одной протоплазмы и произошедшими из одной клетки. И при этом каждый полностью сформировавшийся и адаптировавшийся вид материальных Тварей порождал себе подобных в непрекращающемся потоке. Инстинкт размножения был настолько же силен, как и инстинкт выживания. Процесс заполнения планеты очень отдаленно напоминал худшие фильмы ужасов. Образовавшие расу однородные Твари продолжали развиваться и размножаться, инстинктивно образовывая окружающее пространство для собственного существования. То же самое делали и другие, так называемые расы Первородных, каждая состоявшая только из однородных существ. Мало того, что рас было несколько, они продолжали возникать.