Текст книги "Любовь в огне и крови (ЛП)"
Автор книги: MalevolentReverie
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
И зевнула.
– Тати, если ты не будешь по уши в сперме к моему возвращению, я убью тебя. Если ты… О, и у тебя есть шанс получить бонусные баллы, если Бен заплачет: в таком случае я позволю тебе помыться и даже покормлю. – Она пнула меня в колено. – Око за око, или как там? У меня занятия, потом я пойду развеяться, так что скоро не ждите.
Мне чертовски хотелось плакать. Всю свою жизнь я мечтал найти того, кто просто полюбит меня и захочет ко мне прикасаться, а теперь я был вынужден смотреть, как моя Рей бросает меня, как и все остальные. Мама вечно была слишком занята, папы вообще никогда не было дома. А я так нуждался в них, переживал! А они не знали, что со мной делать.
Я поник, повиснув на цепи, и заплакал в глухой темноте, пока не почувствовал маленькую руку на бедре.
Татьяна склонилась ко мне, из ее голубых глаз тоже катились слезы.
– Прости меня. Я не могу умереть.
Она забралась ко мне на колени, и я замотал головой. Нет, нет, нет… Она хорошенькая, но меня тошнило от мысли, что придется снова испытывать прикосновение к ней, я не хотел, чтобы она пользовалась моим телом как игрушкой.
Но мое тело отреагировало, как и всегда, в чем, пожалуй, крылась некая поэтическая справедливость. Мы оба безостановочно плакали – что явилось приятным моментом солидарности, – но не говорили друг с другом. Я пытался, по мере сил, вынести из происходящего что-то полезное для себя, сосредоточиться на реакции тела, сдержаться, пока Татьяна выгибалась на мне. Она не издавала ни звука, сосредоточенно дыша, и мне стало еще хуже от того, что я сделал с ней. Я закрыл глаза и подумал о Рей. О ком еще мне оставалось думать?
Когда все закончилось, казалось, что прошло несколько суток. Под конец мы слишком вымотались, чтобы продолжать. Я посмотрел на Тати, на мою высохшую сперму, разбрызганную по ней, и Татьяна в ответ запрокинула голову, глядя на меня. Мы по-прежнему молчали. Я порадовался, что она не сосала мне член. Я хочу, чтобы именно Рей стала той, кто впервые сделает это для меня.
Послышался скрип двери, и мое сердце подпрыгнуло. Я сел ровнее, алкая большего, чем просто утолить жажду в пересохшем горле, и просветлел при виде Рей, спускающейся по ступенькам в джинсах и футболке с лейблом группы «R.E.M.». При виде меня и Тати, склонившей голову мне на плечо, она пару раз хлопнула в ладоши, и я заерзал, как возбужденный щенок, стоило ей перевести карие глаза на меня. Она улыбнулась и провела пальцами под моему подбородку, прежде чем поцеловать в лоб. От нее пахло огурцом.
– У тебя все лицо красное, – она снисходительно надула губы и коснулась большим пальцем моей щеки. – Только не говори, что расстроен.
– Я не хотел делать ей больно. – Я прижался к ее ладони и закрыл глаза. – Я думал о тебе.
– Правда? Хорошо. Я всегда буду сверху, выше всех, Бен – и мне плевать, если ты решишь завопить «нет».
Тати очнулась.
– Я сделала, как ты сказала – теперь пусти меня в душ!
Неясная улыбка Рей исчезла. Ее глаза сузились, и она, не выпуская моей щеки, обратила взор на Тати. Я чуть не замурлыкал. Я был так, мать вашу, счастлив! Мне хотелось всего лишь лежать рядом с ней, чувствовать в волосах ее пальцы, ее прикосновения – где угодно, все равно как. Я всего лишь хотел, чтобы кто-нибудь любил меня…
– Конечно, Тати, – ответила Рей прохладным тоном. – Я вернусь через минутку.
Ее рука исчезла, и я всхлипнул. Она растворилась в темноте и через секунду вернулась с самым большим и нелепым тесаком, какой мне доводилось видеть. Чистое, блестящее полотно стали свисало с ее руки. Рей подошла к Татьяне, перехватила тесак двумя руками и прошлась лезвием прямо по ее горлу, оглашая подвал тошнотворным хлюпаньем.
Кончик тесака лязгнул о каменную стену, хлынула кровь, заливая руки Рей и нож. Она улыбнулась мне и заметно расслабилась – голова Татьяны скатилась с плеч на колени. Больше от нее не исходило ни единого звука. Я безучастно смотрел на обезглавленный труп, пока он не завалился на бок и не упал на пол, разбрызгивая кровь по грязи.
Рей вздохнула.
– Что ж, мы немножко повеселились. Пожалуй, я найду нам новенькую.
Я ошеломленно моргнул, пробуя отодвинуться от лужи крови, медленно растекавшейся и постепенно добиравшейся до меня. Рей непринужденно вонзила тесак в плечо Татьяны, будто это был обыкновенный пень для колки дров, и, освободив меня от стены, отступила в самодельное подобие душа в углу и принялась отмывать руки, пока я неотрывно смотрел на мертвое тело. Но… ведь она сказала… сказала, что, если мы сделаем то, о чем она просит…
– Я отведу тебя наверх, – окликнула меня Рей. – С тобой забавно. Ты конченый псих.
– Зачем ты это сделала? – выпалил я – раньше, чем сам понял, что спросил.
Рей подняла меня на ноги и нахмурилась.
– Что? Убила ее?
– …Да?
Она засмеялась и дернула плечом, направляя меня к лестнице.
– Не знаю. Наверное, она меня достала. Все люди со временем наглеют и начинают требовать чего-то. Вот почему мне нравишься ты, Бенни.
О-о – я ей нравлюсь! Хорошо. Я улыбался, когда мы поднимались наверх, когда Рей вела меня по дому к второй спальне с девчачьей обстановкой. Там она откинула одеяло и освободила мои лодыжки, но, помедлив, оставила наручники. Я все понимал. Она такая умная. Поэтому я обожал ее.
Я присел на край кровати, дожидаясь, пока она прикует меня к стене. Она выглядела так хорошо – но она хороша всегда, во всем. Или без всего. Я облизал губы.
– Я люблю тебя, – пробормотал я в сотый раз.
– Я знаю.
Ах, мне нужно говорить что-то новое. Я похож на полоумного кретина.
– Так… – Я сделал паузу, напряженно раздумывая. – Зачем ты это делаешь?
Рей, смеясь, толкнула меня в плечо, чтобы я лег.
– Делаю что? Убиваю людей? Потому что хочу. – Она перегнулась через меня, освобождая мои запястья, и жестом приказала скрестить их перед собой, чтобы перестегнуть их спереди. – Если ты ждешь слезливую историю, то не дождешься, у меня ее нет, в отличие от тебя.
Да ну. Стало удобнее, плечи не тянуло назад. Я поуютнее устроился на подушках и пожал плечами, наблюдая, как Рей подтыкает вокруг меня одеяло. Подсознательно я почти ожидал сказку на ночь.
– Мои родители – хорошие люди, – выдавил я и зевнул. – Папа мертв. Они всегда были очень заняты.
Рей села рядом со мной и с улыбкой погладила меня по голове.
– Бедный-бедный Бен, один-одинешенек в целом свете. Ты поэтому такой сумасшедший?
Я не ответил, только выгнулся, как кошка, прильнув к ее руке. Она провела по моим густым черным волосам, а потом встала, и я вновь ощутил пустоту. У меня внутри всегда была пустота. Я должен найти что-нибудь, чтобы заполнить эту бездну, или, боюсь, в итоге она поглотит меня!
– Подожди!
Рей обернулась и замерла в дверях. Я знал, как выгляжу с широко распахнутыми, отчаянными и безумными глазами. Иногда я ловил этот самый, свой собственный, взгляд в заднем окне маминого внедорожника, когда она уезжала на очередную встречу, саммит или нечто подобное. Жалкое зрелище, но я всегда был слишком эмоционален… Затем начались перепады настроения, истерики, и не успел я пикнуть, как меня уже обследовал долбаный психиатр…
– Я вернусь, – тихо пообещала Рей. – Расслабься, отдохни немного. Я не оставлю тебя, Бен.
Но из моих повлажневших глаз уже хлынули слезы, и она со стоном закатила глаза, возвращаясь, чтобы еще раз поцеловать меня в лоб. Я зашелся рыданиями и схватил ее за футболку скованными руками, уткнувшись ей под подбородок, в ужасе от мысли лишиться ее и оказаться наедине с этой безграничной безжизненной темнотой. Я не смогу этого вынести. Если она уйдет, я перережу себе гребаные вены!
Я притянул Рей поближе, размазывая слезы по ее шее.
– Я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя… Пожалуйста, не покидай меня.
– Твою ж мать, я уже сказала, что не уйду. Возьми себя в руки.
– Но… Но ты же сейчас уходишь.
Рей дернула меня за волосы, вынудив смотреть себе в глаза. И помрачнела.
– Я не твоя мать. Я не собираюсь посвятить тебе каждую секунду моей жизни. А теперь успокойся и ложись.
Она оттолкнула меня, оторвав от себя мои руки, и ушла, и не бросила больше ни словечка. Я зарылся лицом в подушку, пытаясь справиться с плачем, пока не начал икать. Ладно… Успокойся, Бен. Рей вернется. Она вернется. Она вернется. Она вернется…
========== We’ve broken our mirrors ==========
– У меня нет времени, Бен.
Мать набирала эсэмэс, высаживая меня возле офиса психотерапевта. Шмыгнув носом, я вдохнул цветочный аромат ее духов и рискнул заикнуться насчет концерта, на который мы могли бы вместе сходить. Она любила классическую музыку, а я узнал, что через несколько недель увертюру «1812 год» будут исполнять в Чикаго.
Поняв, что мама слишком занята телефоном, а у меня больше нет причин тянуть время, я, и в свои шестнадцать не слишком уверенный в себе, сглотнул – в горле пересохло.
– Ну… Тогда ладно. А потом ты меня заберешь?
– Ох, не знаю, – она рассеянно поцеловала меня, не отрываясь от экрана. – Может, попросишь доктора вызвать тебе такси?
– …О’кей.
Секретарша жестом пригласила войти в холл, и мама, еще раз чмокнув меня на прощание, захлопнула дверцу. Маме приходилось так много работать. В этом месяце она проталкивала законопроект, который должен был защитить жертв торговли людьми от дачи показаний в суде. Я помахал отъезжающей машине и отправился вслед за секретаршей в кабинет психотерапевта.
Там пахло одеколоном. Я плюхнулся в мягкое кресло из искусственной кожи бордового цвета и пошаркал подошвами кроссовок о потертый ковер. Доктор, сидевший перед ноутбуком, приветственно улыбнулся, и эта улыбка меня почему-то вогнала в дрожь. Но затем он дотронулся до меня, и мне полегчало. Мне всегда хотелось, чтобы кто-то прикасался ко мне просто так. Хотелось, чтобы кто-то любил меня и готов был выслушать. Меня постоянно раздирали эмоции. Я не умел их контролировать.
Голубые глаза доктора вспыхнули.
– Здравствуй, Бен. Не хочешь пересесть ко мне на колени?
Кошмар рассеялся, и я проснулся в постели Рей, закутанный в одеяло, от которого исходил ее запах. Сцепив зубы, я сдавленно застонал и перевернулся на спину. Ох… Твою мать… Черт… черт…
Потом сел – звякнули цепи – и провел рукой по растрепанным волосам. Не надо думать об этом. Рей вернется ко мне, и мы, наверное, пролежим вместе всю ночь, я буду чувствовать ее нежную кожу. Я был в ее постели, под одеялом, источавшим ее аромат, а не сидел на коленях у Сноука, чувствуя, как его узловатые пальцы впиваются мне в бедра. Не надо думать об этом. Не надо думать об этом. Не надо…
– Бенджи, я дома!
Пульс участился, и я буквально ожил от звука голоса Рей. Входная дверь хлопнула, щелкнул замок. Взбодрившись, я повернулся и сжал кулаками одеяло, с нетерпением дожидаясь мгновения, когда увижу ее. Не надо думать о прошлом. У меня есть Рей.
Она распахнула дверь и, покачиваясь, ввалилась внутрь. Она была в облегающем коротком черном платье. Я подался вперед, практически повиснув на цепях, и понял, что завилял бы хвостом, будь он у меня. Ее затуманенные карие глаза нашли меня, и она, засмеявшись, заковыляла к кровати. Да она была в хлам! Я мгновенно понял это, ведь дядя Люк бухал не просыхая.
– Я скучал по тебе, – промямлил я. – Хорошо повеселилась?
Рей надула губы и кивнула.
– О да. Потеряла счет шотам, – захихикала она. – А ты все лежишь здесь, да?
– Ты обещала, что вернешься.
– Я вернулась, разве нет? – Она с улыбкой забралась ко мне на колени. – Хочешь получить награду?
Я восторженно закивал.
– Да, да! Да, пожалуйста!
– Чего ты хочешь, Бенджи?
– Все, что ты дашь мне.
Она засмеялась и оседлала мои бедра – я ощутил ее сокровенное тепло на члене. Стиснув пальцы, я слегка двинул бедрами, вызвав новое хихиканье из ее красивого рта. Я потянул за передок ее платья, сглотнул, пытаясь справиться с сухостью во рту. В глазах защипало. Я так боялся, что она не вернется. Мама всегда обещала, что вернется, и даже иногда выполняла обещания. В отличие от отца.
И я прильнул к Рей.
– Я люблю тебя.
– Я знаю, липучка. – Она ухватила меня за запястья своими маленькими ручками и просияла. – Почему бы тебе не продолжить? Разве тебе не этого хотелось?
Да! Я впился в ее бедра – насколько мог это сделать со связанными руками, – стараясь придвинуть ее к своему паху. Рей хихикала, перекатывая бедрами, и я глухо застонал, старательно подстраиваясь под движения ее потного тела. Рей покачивалась на мне, и я с хныканьем дернулся, мечтая вонзиться в нее. Я был так близко… Мог бы перевернуться, сорвать эти тоненькие трусики и всадить член во влажную теплую плоть.
Рей кокетливо застонала.
– Хороший мальчик.
Разум взбесился от обилия открывшихся возможностей, и я стал мять большим пальцем ее бедро. Какой же она была маленькой… Я мог бы опрокинуть ее, ворваться в ее тело прежде, чем она успела бы осознать. Голова пылала от застарелого голода и жара, подбрасывая фантазии о том, как Рей корчится подо мной, умоляет меня, вонзает ногти мне в руку… Именно этого она хочет. Иначе почему она на мне? Действуй сейчас, думай потом. Сейчас. Сейчас. СЕЙЧАС.
Я взялся за платье, спихивая и подминая ее под себя одним мощным движением. Оно принесло головокружительный кайф: я чувствовал себя мужчиной – больше чем когда-либо в жизни – особенно когда она, изумленно ахнув, ухватилась за мои бицепсы. Рей заерзала, а я отчаянно извивался, изо всех сил пытаясь стянуть мешавшие трусики, но от перевозбуждения мог лишь тереться об нее, как кролик с передозировкой виагры. Ее цепкие руки уперлись мне в плечи.
– Бен… – выдохнула она, пытаясь прикрыться коленом. – Нет.
– Но… я… – Я тыкался Рей в шею, уловив запах одеколона. Я тщетно сражался с трусиками, вынужденный довольствоваться беспомощной возней по ним и надеждой, что они волшебным образом исчезнут с моего гребаного пути. – Пожалуйста?..
– Я сказала «нет».
Раздраженно засопев, я заныл, как недовольный ребенок, но сделал так, как велела Рей – перелег на бок, давая ей возможность встать. Но она по-прежнему валялась рядом, хмурясь, пока вдруг не плюнула в ладонь и не обвила пальцами мой член. Пусть она злилась, но все-таки прикасалась ко мне, поэтому я со стоном вернулся к ней и спрятал лицо у нее на груди, всем своим видом давая понять, что как я сожалею.
Свободной рукой она погладила мои волосы.
– Если попробуешь это повторить, я сломаю тебе ноги.
– Прости. – Кончиком носа я провел по ее ключице, звякнув наручниками, страстно желая вновь почувствовать ее тело. – Я так сильно люблю тебя.
– Ага, уже слышала.
Она дрочила член именно так, как я мечтал. Урча и сцеловывая соль с ее кожи, я поджал бедра и беспрестанно думал о том, как бы подмять ее под себя, разорвать эти белые трусики. Она рассеянно водила пальцами по моим волосам, пока я, тяжело дыша, корячился на нещадно скрипевшей кровати. Я не… Я не какой-то там псих. Я не хочу причинять ей боль. Но ее ладонь была такой мягкой, и всякий раз, стоило мне только толкнуться, я задевал ее бедро и был так близко…
Что сказать, Рей напилась – она была не в состоянии сопротивляться. Я придвинулся чуть ближе, пытаясь не кончить раньше времени, и прижал ее к стене. Она невнятно забормотала, и я вдруг осознал – она засыпает! Ее пальчики на члене ослабели, и на этот раз, качнувшись вперед, я сумел достать до трусиков. Вдохновленный, я глотнул воздуха и замедлился – и целовал ее шею, пока ее пальцы окончательно не замерли. Сердце стучало у меня в ушах.
Она отключилась.
Ее руки безвольно опали, дыхание замедлилось. Из ее рта попахивало алкоголем. Я пододвинулся к ней, аккуратно задрал платье повыше и прижался членом к ее голому животу. Вот так… осторожно. Не стоит будить ее. Она испугается. Будет проще, если я дам ей поспать. Моя Рей так устала.
Я приподнялся, пристроив ее голову у себя под подбородком, и потерся об этот мягкий плоский живот.
– Конечно, я займусь с тобой сексом, Рей. – Я принюхался к ее волосам, ощупывая ее бедра. – Моя сонная девочка. Соня-засоня.
Рей опять невнятно всхрапнула во сне. Но я слышал, как она говорит со мной. Не вслух, нет, но мы понимали друг друга без слов. Именно так я узнал, что Рей влюблена в меня, задолго до того, как она все это сделала. Я читал ее мысли.
– Знаю, – причмокнул я в ответ неясному голосу в голове. – Я буду нежен. Я нервничаю, как и ты.
Угол был слишком неудобным, чтобы снять трусики полностью, поэтому в итоге мне пришлось скользить членом по тканевой полоске в паху, втираясь в ее щель. А она была чертовски мокрой. Я закатил глаза, дыхание перехватило, и я стиснул кулаки, борясь с желанием незамедлительно кончить. Нет… Нет! Настала пора исполнения всех моих заветных мечтаний, и я не покончу с ними в один жалкий миг.
Я чувствовал тепло ее влагалища набухшей головкой.
– Я забыл презерватив… О, но ты, конечно, не возражаешь? – Я медленно двинулся вперед, стараясь действовать неторопливо, дабы она не проснулась. – Хочешь получить мою кончу? Хочешь почувствовать мой член? – Мокрая, какая же охуенно мокрая… – Хочешь детей от меня?
Происходящее сводило меня с ума, слишком реальное, слишком ошеломляющее. Я спустил с приглушенным стоном, не успев толком протолкнуться в нее, забрызгав ее трусики спермой, которая просачивалась сквозь них, липла к члену. Это взаправду было так непонятно эротично, что я с выдохом принялся целовать ее макушку, не переставая подаваться вперед, даже когда полностью обмяк. Меня переполняла сила. Рей лежала, зажатая между мной и стеной, ее тонкие беленькие трусики пропитались моим семенем. Часть наверняка проберется в нее и прорастет в ней.
Ненасытный голод терзал меня. Рей привалилась к моей груди, и я с наслаждением продолжал тереться об ее складки, довольный тем, что могу чувствовать ее снаружи. Она моя. Я схватил ее, прижал к себе, от нахлынувшего счастья мне хотелось плакать. Она моя. Я люблю ее.
Мне удалось просунуть член на пару дюймов внутрь, и я опять практически мгновенно кончил, поправив ее бедро, чтобы излиться в нее полностью. Блядь… Рей похрапывала, такая влажная, мягкая и податливая в моих руках. Казалось, я мог заниматься этим всю ночь. От перевозбуждения кончать получалось понемногу, помогая себе бедрами, но я не терял надежды погрузиться в нее целиком.
– Тебе нравится, – прошептал я, уже не спрашивая. – Я хороший мальчик.
Рей заворчала во сне, и я воспринял это как «да». Я обрел уверенность, поэтому толкнулся сильнее, чтобы проскользнуть внутрь ее божественного тела, жадно пытаясь почувствовать…
– …Бен?
В груди все сжалось. Я откинулся назад, глядя, как она с трудом разлепляет глаза, то и дело щурясь. Зевнув, она согнула пальцы прижатой к моей груди руки, и вдруг ее карие глаза расширились.
Я запаниковал, пойманный с поличным, а конкретно с членом, уткнувшимся в ее трусики.
– Я все могу объя…
Рей с размаху влепила мне пощечину и перескочила через меня, обдав мое разгоряченное тело прохладой. Я сел – она уже, встав с кровати, поспешно стаскивала с себя промокшее белье, морща носик от отвращения. Ее красивое лицо неприятно потемнело, и она взяла скотч с тумбочки.
– Ты отвратителен! – взревела она.
Она засунула испачканные трусики мне в рот и сразу залепила его скотчем. Я вздрогнул от соленого вкуса собственной спермы и торопливо замотал головой в жалкой попытке извиниться. Рей яростно принялась обматывать мои руки скотчем – много-много раз, до состояния полной неподвижности – и в довершение наградила меня новой оплеухой. Скрипя зубами, она вцепилась мне в горло и начала душить.
– Что я тебе сказала?! – Она встряхнула меня и снова наподдала. – Ты хренов… Надо было отрезать твои чертовы причиндалы, раз не можешь перестать вести себя как безмозглая скотина!
Я склонил голову в знак согласия и сдавленно заплакал в скотч. Может, она меня задушит. Но, скорее всего, нет: у нее слишком маленькие ручки, пальчикам не сомкнуться на моей шее. Я быстро закрыл глаза, продолжая кивать и слушать, как она ругает меня – ведь я прекрасно знал, что она, как всегда, права.
Когда она ушла, захлопнув за собой дверь ванной, я остался один и с ужасом осознал, что не только был бы не прочь это все повторить, но и наслаждался бы каждой секундой в неменьшей мере.
========== Sunday morning is everyday for all I care ==========
– Бен, как ты относишься к родителям?
Сноук неотрывно смотрел на меня своими голубыми глазами. Я пожал плечами и заерзал на сиденье. Он уже задавал мне этот вопрос, на который у меня никогда не было ответа. Недавно мне исполнилось шестнадцать, друзей у меня не было. Я еще раз пожал плечами, нервничая совсем чуть-чуть, но избегая взгляда психиатра. Отец с матерью были хорошими, правда. Я их любил.
– Никак, – пробормотал я.
– Ох, – Сноук никогда не вел записей, только смотрел. Он отложил ручку, убрал блокнот и сделал приглашающий жест рукой. – Пересядь, Бен. Это поможет.
Я встал с кресла и нервозно побрел по кабинету. Сноук растянул губы в улыбке и придержал меня, усаживая поудобнее, спиной к его твердой холодной груди, и я почувствовал его дыхание на шее. Что-то твердое упиралось мне в задницу, но он говорил, что это нормально. Я закрыл глаза и сделал глубокий вдох.
Сноук сжал мои бедра, подвигав моим телом.
– Хороший мальчик. Скажи, что ты чувствуешь.
– Я… я не знаю. – Я ухватился за его бедра, чувствуя, как слезятся глаза. – Я хочу к Лее.
– Ш-ш… Мамочки здесь нет, Бенни. Поговори со мной.
– Бен.
О-о-о… Рей! Я моргнул и рывком сел в постели – она стояла в дверях, одетая в черные леггинсы и футболку «Бренд Нью». И выглядела какой-то печальной. Она вынула кляп, и я размял челюсть с улыбкой. Фух, всего лишь кошмар…
– Ты плакал во сне, – сказала вдруг Рей.
Я пожал плечами, руки были все еще связаны за спиной.
– Со мной случается иногда.
Ее мягкие карие глаза задумчиво оглядели меня, она подошла ближе. Я не переставал улыбаться и зашевелился, едва она коснулась щеки прохладной ладонью, а потом поцеловала меня в лоб. Рей наклонилась, и я довольно замурлыкал, почти как кошка.
– Пойдем, – вздохнула она.
Рей освободила мои руки, и я последовал за ней по дому к кухне, где она толкнула меня к низкому столу, а сама отошла к дымящейся кастрюле на плите. А ведь я мог схватить ее… но нет, не мог. Прошлая ночь была огромной ошибкой, и я хотел, чтобы вторая половинка моей души любила меня.
Я глядел на нее, вспоминая, как сперма пропитывала ее трусики. Рей поглядывала на меня через плечо и улыбалась – я улыбался в ответ. Я одолел ее. Я мог подмять ее под себя и трахнуть через эти тонкие трусишки. Рей такая узкая, влажная и теплая… и она будет улыбаться, плача. Я находился мучительно близко. Я чувствовал ее, пусть и немного, ведь я пометил ее своим семенем. Она моя.
Рей вздохнула, подавая мне тарелку с супом.
– Прости меня за вчерашнее, Бенни. Я напилась.
– Да… да все в порядке! – Я наблюдал, как она садится за стол, и сунул руки между бедер, не давая себе ее коснуться. – Извини за… ну, ты помнишь, – покраснел я. – Сожалею. Я люблю тебя.
Она дернула плечом и поднесла к губам ложку, невозмутимо прокручивая что-то на ноутбуке.
– Пустяки. Я привыкла к мужчинам, которые пытаются меня изнасиловать.
Мы оба надолго замолчали. Рей скрестила длинные загорелые ноги под стулом и расправилась с супом в два счета. Я пытался соблюдать приличия, ел медленно, но косился на нее – Рей что-то внимательно изучала на экране. Как она прекрасна! Хотел бы я показать ей, как сильно ее люблю… Она просто… она должна понять! Я не насиловал ее. Я неплохой человек. Я не творю подобные мерзости. Но раз она так подумала…
Я поерзал на маленьком стуле.
– Мне очень жаль, Рей. Я не хотел делать что-то против твоей воли.
Она отмахнулась.
– Хватит. Чем же ты болеешь?..
Сноук размеренно двигал моим телом у себя на коленях, пока я читал книгу. Он тихонько застонал мне в ухо, но я старался не обращать внимания. Только сглотнул, пальцы мои дрожали. Он вцепился мне в бедра железной хваткой, и я чувствовал…
– Ты такой мягкий, – проворковал он. – Такой эмоциональный. Поговори со мной.
В мозгу щелкнуло, как всегда, и я уставился на Рей. Она оглянулась, продолжая хомячить что-то, затем застучала по клавиатуре. Я пытался разобраться в трудных воспоминаниях, выискивая, что именно Сноук сказал моей матери, но все скомкалось в нелепую кашу. Заправленную суперклеем. Если я вытащу что-то одно, оно потянет за собой другое. Я зажмурился и толкнулся туда, где мне еще было шестнадцать.
– Устраивайся поудобнее, Бен.
Окружение размыто. Я в доме Сноука – по просьбе матери, которой предстояло уехать на выходные, и она хотела, чтобы за мной присмотрели. С возрастом я становился хуже – более требовательным, склонным к вспышкам агрессии – и одновременно оставался застенчивым и беспокойным. Я сидел на диване в скромной гостиной, засунув потные руки в карманы толстовки, черные волосы спадали мне на лицо. Оно было липким и грязным.
Сноук вскоре вернулся – в золотистом халате – и предложил пива. Я удивленно моргнул, но его голубые глаза были дружелюбными, так что я взял бутылку. Я расправил плечи, и он сел рядом, со вздохом расчесав мне волосы длинными узловатыми пальцами. Кожу покалывало: не то от наслаждения долгожданными прикосновениями, не то от ненависти – я знал, чего он хочет.
– Ты стал таким большим, – промурлыкал Сноук.
Я не ответил. Он убрал прядь волос мне за ухо и наклонился, целуя в щеку. Сухие губы опустились ниже, на шею и…
Я задыхался, дрожа, весь в его слюне и в собственной сперме. Он заворковал, что мне нужно в ванну, и раздел меня прямо там, бормоча о том, как я…
– Мне кажется, расстройство личности, – промямлил я.
Рей кивнула и снова забыла про меня. Я обмяк на стуле, ожидая, когда она вновь обратится ко мне. Рей представляла собой единственный свет в моей жизни, я не хотел ее расстраивать. Я знал, что она любит меня, просто хочет, чтобы я успокоился, но принуждать ее я не мог. Я заломил руки, наблюдая сквозь пелену волос, как она облизывает ложку, не отрываясь от ноутбука.
Время шло. Рей хмурилась пару раз и посматривала на меня, отчего я мгновенно светлел. Она поджала губы и кивнула своим мыслям.
– Я думаю, у тебя пограничное расстройство личности, – объявила она.
В голове щелкнуло. Думать не пришлось.
– Ага, так сказал доктор. Я просто забыл.
Мне приходилось постоянно выталкивать болезненные, тошнотворные воспоминания, иначе я злился. В моем сознание было множество пробелов: мелочи, которые я терял из-за мыслей, вращавшихся, как бачок в стиральной машине, очищая их от грязи, пытаясь смыть кусочки, от которых хотелось самому себе выцарапать глаза.
– Может, поэтому ты всегда плачешь, как ребенок, – нахмурилась Рей. – Ешь, Бен.
Да… Мать говорила так, я всегда чувствовал пустоту, поэтому боялся оставаться один, и мои эмоции представляли из себя разрозненное месиво. Тарелку я опустошил быстро, и Рей собрала посуду, чтобы убрать ее в посудомойку. Я смотрел ей в спину, и пальцы снова задергались. Так близко. Так… мучительно… близко…
Она оперлась о стойку и взглянула на меня, сложив руки на груди.
– Думаю, это многое объясняет. Нельзя на тебя злиться, ведь ты на самом деле сумасшедший. – Она наклонилась голову и прищурилась. – Если еще раз нападешь на меня, я вышвырну тебя вон.
– Никогда! – я затряс головой, борясь с желанием схватить ее. – Больше никогда. Никогда.
– О’кей. Как скажешь.
Меня охватывал ужас от мысли, что Рей заставит нас расстаться, но я не мог перестать думать о том, как брошу ее на постель и силой прижму член к ее трусикам – снова. Эти мысли преследовали меня и раньше, но я не придавал им значения. Но когда Рей говорила, расхаживала рядом и покачивала бедрами, эти мысли вернулись, хоть я и знал, насколько они неправильные, однако продолжал думать о ее безвольном теле в моей власти. Ведь я крупнее, чем она.
Она молча разглядывала меня, размышляя, а затем улыбнулась.
– А чего ты хочешь от меня, Бен?
– Все, – выпалил я без раздумий.
– Это правда?
Я нетерпеливо кивнул.
– Да, я лю…
– Ты любишь меня, ага, я слышала. – Рей открыла ближайший ящик и вытащила странной формы ключ. – Я тут подумала, стоит взять тебя с собой. Дать подышать свежим воздухом.
Наружу? С ней? Я удивленно заморгал и встал чересчур резко, стоило ей подойти. Она подняла бровь, и я поспешно сел обратно, повернув голову, давай ей возможность расстегнуть ошейник. Он со щелчком упал в ее ладонь, и я понял, что совершенно свободен. Я мог выйти из этого дома и никогда сюда не возвращаться. Я мог рассказать полиции о том, что видел, и поступить правильно.
Вместо этого я схватил Рей за бедра и притянул к себе, утыкаясь носом ей в живот, и поднял глаза со счастливой улыбкой – это вызвало у нее смех. Она погладила мои волосы, заглядывая в глаза.
– Раньше я никому не была нужна… – как-то странно пробормотала она. Ее пальцы скользнули мне под подбородок, мягко сжав кожу. – Это… это довольно мило. Что бы ты сделал, если бы я исчезла?
В груди стеснилось.
– Покончил бы с собой.
– Господи, Бен… Хватит сходить с ума.
Она отвела меня из кухни в девчачью спальню и нарядила в черную толстовку и джинсы, в которых я явился в ее дом. Я почистил зубы, сполоснул волосы, и сердце застучало при мысли, что мы выйдем на улицу вдвоем! Рей дала мне еще одну голубую таблетку, которую я с радостью проглотил, даже без воды.
– Ты должен выслушать меня, Бен, – строго сказала она. – Делай только то, что я скажу.
– Конечно. Что угодно. – Я свесил руки по бокам и тяжело сглотнул. – Ты прекрасно выглядишь.
Рей одернула подол футболки и оглядела себя, пожимая плечами.
– Думаю, да. Пора бы заглянуть в прачечную, а то пока это все, что мне сейчас доступно. Тебе тоже нужно больше одежды… Давай сходим на шоппинг!
Ух… Торговые центры – это точно не мое любимое место. Там столько людей, такая толпа… Я вечно дергался, находясь в людных местах, поэтому привык носить то, что покупала мне мама, но сейчас это был не вариант. Рей, вероятно, заметила мою тревогу, потому что выпятила губу и коснулась моей щеки.
– Что, у тебя и социофобия заодно? – засмеялась она, вообще-то жестоко. – Ты ходячая катастрофа! Ну же, пойдем.
У Рей была машина, так что идти пешком нам не пришлось. Всю дорогу она болтала по телефону с Роуз, а я смотрел на пролетающие мимо дома. Я купался в совершеннейшем счастье. Никогда не думал, что буду чувствовать себя настолько счастливым, но вот он я, сижу рядом со своей половинкой, мы едем вместе в торговый центр. Жизнь здорово изменилась. В последний раз я был так счастлив, когда мама застукала меня в постели со Сноуком. Справедливости ради, тогда были двоякие чувства. Но мне понравилось, потому что она из-за этого заорала.
В торговом центре оказалось немноголюдно, и я испытал некоторое облегчение. Рей уверенно шла вперед, и я задержал дыхание, схватив ее за подол майки. Она раздраженно фыркнула и переплела свои пальцы с моими, за руку потащив меня по магазинам и помогая примерять одежду. Интересно, откуда у нее столько денег? Но, конечно, спрашивать о подобном невежливо, так что я продолжал благодарить ее и неловко целовать в щеку. Но она улыбалась, так что, похоже, ей это нравилось.
