Текст книги "Земля зомби. Вояж по области"

Автор книги: Мак Шторм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Тут и произошла наша роковая встреча с Бабкой. Его мы обнаружили сидящим за столом, на голове был красный мотошлем, на столе перед ним были аккуратно разложены стопками документы. Увидев нас, он начал нести чушь про ремонт крыш, всё время повторяя, что «сделает недорого и быстро». Димка Кабан, парень из нашей компании, здоровый и очень вспыльчивый малый, не вытерпел и велел ему заткнуться, а когда сумасшедший со шлемом на голове не внял его просьбе и продолжал приставать со своим ремонтом крыши, прогнал его пинками из магазина. Тогда этот Бабка выглядел как обычный парень, сошедший с ума от пережитых им кошмаров. Была тогда одна странность, на которую мало кто обратил внимание – рядом со столом стоял красный газовый баллон с прикрученными к нему шлангами и горелкой. После того, как Кабан выгнал бабку, из комнаты пропал баллон, кто-то еще заострил на этом внимание, но нам он был не нужен, поэтому тут же забыли о случившемся. А значительно позже пошли слухи о том, что в этих краях обитает странный парень по прозвищу Бабка, и по описанию выходило, что это тот сумасшедший из магазина. Мы еще, услышав страшные истории про проклятия Бабки, долго ржали, а сейчас мне что-то совсем не смешно.

Блондинка, окончив свой рассказ, замолчала, облизывая языком пересохшие губы. Вокруг неё воцарилась тишина, все думали над рассказанной ею историей. Кузьмич стоял с таким лицом, как будто съел кислый лимон. Посмотрев на блондинку, он подытожил:

– Эх, красавица, у меня вопросов больше нет, хотя, признаться честно, вовсе не этого я ожидал от тебя услышать. Теперь тебя можно…

Договорить он не успел: что случилось в дальнейшем, повергло всех в состояние шока, а Кузьмич так и остался стоять с открытым ртом.

Берсерк, услышав, что Кузьмич узнал от неё всё, что хотел, молниеносным движением поднял свою кувалду и со всей силы обрушил на голову несчастной. Голова с противным хрустом костей лопнула, как перезрелый арбуз, разбрызгивая содержимое черепной коробки в разные стороны, а тело задёргалось в конвульсиях.

Все стояли, смотря в ужасе на Берсерка. Алешенька с невозмутимым видом поднял свою страшную кувалду, которая была перепачкана кровью с прилипшим клоком белых волос, и с абсолютно невинным видом уставился на нас, как будто ничего не произошло и перед ним сейчас не лежит тело, на котором от головы осталось только два уха и мешанина из костей, волос, мозгов и крови. Первый пришел в себя Кузьмич, закрыв рот, он сделал глубокий вздох и, выпучив глаза, начал орать:

– Ты чё, совсем ополоумел, садист херов, хуже картавого! Ты зачем ей башку своим кувалдометром размозжил?!

Алёшенька посмотрел на Кузьмича своими по-детски невинными глазами и удивленно пробасил:

– Ты сам сказал, как задашь ей вопросы про документы, можно будет ей голову кувалдой разбить…

– Да б@… Я же не в прямом смысле это имел в виду, маньячина хренова, а в переносном!

– В переносном? – удивленно переспросил Берсерк, явно не понимая, почему Кузьмич на него злится, если он сделал всё так, как он говорил.

Кузьмич, пребывая в ужасе от увиденного, только сейчас понял, что сам косвенно виноват в случившемся, говоря с Алёшенькой метафорами, которые гигант принимал за чистую монету. Сплюнув, он выругался:

– Да ну вас всех на…! Сначала картавый садист учудил, теперь ты довершил своей кувалдой натюрморт! Одни маньяки и садисты, с кем я связался, это пиз…!

И разразился длинной матерной тирадой, приличными в которой были только предлоги, остальное – отборный мат. Ругаясь, как не каждому дано, он махнул рукой. Отойдя в сторону, начал пить большими глотками из своей фляги. Артём, посмотрев на своего друга, согласился:

– Неоднозначная ситуация. То, что эта падаль заслуживала смегти – бесспогно, но, всё гавно, как-то слишком жестко вышло. Но что случилось, то случилось. Пошли тгофеи собигать. Пока вы тут ей восхищались, я пгобежался по тгупам, есть там очень достойные стволы!

Потом, увидев Кузьмича, мрачно пьющего, он участливо поинтересовался у него:

– Что так пегеживаешь, всё же были на неё планы, а тепегь не возбуждает?

– Отвали, поехавший, у тебя проблемы не только с буквой Р, но и с мозгами.

– Не обижайся, хочешь анекдот смешной гасскажу?

– По-твоему, я сейчас хочу посмеяться над анекдотом? Иди к козе в трещину.

– А я все гавно гасскажу!

«Что будет, если сбить пгоститутку на тгассе?

Пегвые полчаса бесплатно, пока теплая и не окоченела!»

Кузьмич, покрутив пальцем у виска, закурил сигарету и молча отошел подальше от Артёма.

Артём, явно довольный своим черным юмором, направился к мертвым врагам и принялся рассказывать, беря в руки трофейное оружие, как нам повезло с пополнением огнестрельного арсенала. Держа в руках карабин, он восхитился:

– Гебята явно были пги деньгах и стволы имели очень даже неплохие. Вот это – «AR-15» или АГка в пгостонагодье, винтовка, вошедшая в миговую истогию нагавне с автоматом Калашникова. Так же, как и Калаш, АГка имеет по всему мигу множество коммегческих клонов. Модульность огужия и низкий вес системы позволяли собигать индивидуальные мультикалибегные гешения на свой вкус. К основному калибгу ганьше можно было пгиобгести дополнительные стволы дгугого калибга, под натовские и госсийские калибгы, что делало кагабин очень унивегсальным инстгументом.

Всучив карабин Кириллу в руки, он быстро обшарил труп, найденные патроны и другие нужны вещи кинул в свой рюкзак. Подойдя к следующему телу, взял его оружие в руки и сказал:

– А вот это известный всем, кто в свое вгемя иггал в Сталкега, Винтогез – он же «ВСС» (Винтовка Снайпегская Специальная), только в исполнении для ггажданского гынка, под нагезной патгон калибга 9х39. Изначально он сильно отличался от огигинального Винтогеза, вместо глушителя на стволе имел кожух-бутафогию. Но были мастега с пгямыми гуками, котогые с помощью тюнинга, на ггани закона, доводили винтовку до беззвучной стгельбы. У меня в гуках как газ такой экземпляг, судя по хитгому саундмодегатогу на конце ствола. Сейчас пговегим.

Сказав это, Артём снял оружие с предохранителя, прицелившись в ближайший дом, сделал три быстрых выстрела подряд. Я с восхищением смотрел на оружие, которое настолько тихо стреляло, что слышно было только металлическое лязганье затвора. Артем довольно улыбнулся и, поставив оружие на предохранитель, проговорил:

– Как я и думал, загяжено дозвуковыми патгонами, что в совокупности с саундмодегатогом не даёт ггомкого пгогыва погоховых газов и не вызывает пги полёте пули акустическую волну. Дегжи её аккугатно, не сломай своими лапами.

С этими словами, он передал Алёшеньке оружие и, чуть ли не в припрыжку от радости, побежал к следующему трупу. Подойдя к нему, он поднял длинную винтовку, любовно поглаживая её, сообщил:

– А вот эта детка будет моей, гади неё я готов еще неделю водить пгеследователей по лесу. Это снайпегская винтовка СВЛК-14С «Сумгак» госсийского пгоизводства, не уступающая загубежным аналогам по хагактегистикам, даже в большинстве случаев пгевосходящая их. Ей пгинадлежит немало гекогдов в газличных дисциплинах. Стоила такая кгасотка, как пгиличный автомобиль. Как вы понимаете, на такую винтовку никто не будет ставить дешевый пгицел из Китая, поэтому с хогошим оптическим пгицелом её стоимость обычно умножалась надвое. С одной стогоны, она была доступна в нашей стране на ггажданском гынке, но, как вы понимаете, из-за стоимости далеко не каждый мог позволить себе её купить. Штучный, эксклюзивный товаг. Поэтому много кто облизывался на неё и мало кто дегжал в гуках.

Так, продолжая рассказывать про найденное нами у убитых отморозков оружие, Артём собрал все трофейные стволы и святился от счастья. Я тоже смог по достоинству оценить улов. В банде не было ни одного Калаша или СВД, по сравнению с ними, мы были как бомжи со своими калашматами. Что, впрочем, не помешало нам их всех тут перестрелять. Но, если быть честным, то главную роль в этом сыграло не оружие, а грамотно выбранная тактика и хитрый план Артема. Поэтому он вполне заслуженно может радоваться, что его не подстрелили, и тискать трофейные стволы.

Тем временем, Артём, рассказывая про найденные образцы, раздал их нам, оставив себе так понравившуюся ему снайперку. Трупы были тщательно обысканы, всё, что представляло для нас ценность, смарадёрено. Не избежал этой участи даже изуродованный труп блондинки. Конечно, то, что сделал Берсерк, было неожиданно и ужасно. С другой стороны, это сняло с нас все вопросы, относительно дальнейшей судьбы этой красивой, но коварной кровожадной бестии. Поэтому, когда первый шок от крайне неприятного зрелища отошел, Берсерку претензии не предъявил ни один человек. А сам он поражал своей невозмутимостью и обманчивой внешностью. С виду большой и наивный ребенок, но сломать или убить человека ему – как муху раздавить. А самое главное – его не будет после этого терзать совесть. Сказали «плохой» и надо убить – значит, так надо. В его мире всё предельно просто: есть цвета и нет множества оттенков.

Окидываю взглядом место недавней засады, все вещи собраны. Друзья кучно стоят, рассматривая трофейное оружие и обсуждая его. Даже Кузьмич перестал дуться и что-то с улыбкой говорил Артему. Всё, пора возвращаться к машинам и продолжать свой путь по намеченному маршруту, и так потеряли много времени с этой шайкой негодяев, сначала убегая от неё, потом, наоборот, ожидая. Отбросив истлевшую сигарету в сторону, говорю:

– Всё, покидаем это уютное и гостеприимное место! Нам еще до машин предстоит топать. Думаю, что ни у кого нет мыслей о похоронах этих душегубов? Моё мнение – пусть их кости таскают птицы.

Другого мнения никто не высказал, поэтому сборы были недолгими, спустя пару минут, мы выдвинулись к спрятанным в лесу машинам.

За километр от деревни нам попался одиноко бредущий по полям в нашу сторону зомби, удивительно, откуда он тут взялся. Наверное, услышав звуки выстрелов, решил, что там можно будет полакомиться. Артём, заметив его ещё издалека, долго рассматривал чудовище в прицел своей новой винтовки, но потом с сожалением произнёс:

– Нет, не буду я тгатить дефицитный патгон на говном месте. Газ Бегсегку некуда девать свои силы, то пусть ещё кувалдой своей помашет.

Берсерк молча пожал плечами и пошел первым, с кувалдой в руках. Когда расстояние сократилось, зомби увидел нас. Казалось, что он обрадовался встрече, вытянув руки вперед, как будто собираясь сжать в крепких объятиях своих старых друзей, он прибавил скорость. До объятий дело не дошло, сильный удар кувалды сбоку, в голову, заставил его улететь в сторону, перекрутившись пару раз в воздухе и на веки затихнуть, упав в снег с проломленным черепом.

Больше по пути ничего примечательного не произошло. Машины стояли так же, как мы их оставили, замаскированные ветками, посторонних следов рядом не было видно.

Глава 5. Ранчо

“

Конь в пальто

”

Раскидав в сторону ветки, погрузившись в автомобили, тронулись. На этот раз со мной в машине ехал Кузьмич и Витя, во втором броневике, следом за нами, Артём, Кирилл и Алёшенька. Кузьмич был понурый, страшная расправа над блондинкой и проигранный мне спор испортили ему настроение. Сев рядом со мной в пассажирское кресло, он уставился на весело крутящегося страуса и обратился к нему:

– Хорошо тебе, да? Знай себе катайся в машине и крутись, не жизнь, а мёд.

Услышав это, я улыбнулся и сказал:

– Кузьмич, это мой страус – собеседник и психоаналитик в одном лице, ищи себе другого. И вообще, не ты ли не так давно упрекал меня за разговоры с ним, крича о дурке и шизе?

– Пипец ты жадный, игрушку для товарища зажал, у меня на душе дерьмово, кошки скребут, закапывая это самое дерьмо, и никак не закопают. Всё достало: люди, обнажившие свои гнилые натуры, нелепые и страшные смерти вокруг, непонятные мифические бабки в красных шлемах. Вот и хочу балдеть, как этот страус, и ничего не делать.

– Да ты через полдня, проведённого без бухла, начнёшь от чертей бегать, а через неделю руки на себя наложишь.

Кузьмич перевел взгляд со страуса на меня и сдался:

– Ладно, ладно, ты выиграл спор, признаю. Хотя это очень обидно, я был уверен, что это трофеи этих охотников, гореть им в аду.

– Я уже думал, что ты сейчас скажешь: «Забирай свои игрушки и не писай в мой горшок, ты мне больше не дружок». Хватит себе голову этим спором забивать, как будто корову проиграл. Всё равно вместе выигрыш разопьём.

– Ну, хоть это утешает. Сколько нам еще до этих ковбоев примерно ехать?

– Двадцать километров осталось. И смотри там такое не ляпни, а то посадят тебя на бешеного быка или что там у них за развлечения раньше были, уже не помню. Помню только, в фильмах у всех револьверы, ботинки с колесиками и обязательные драки, во время которых пианист оживляется и начинает играть бодрую музыку.

Все засмеялись, потом Витя заговорил:

– Я тут посмотрел, как эти граждане, которых мы убили, были вооружены.

Кузьмич не дал ему договорить и смеясь добавил:

– И записал их в буржуев и врагов народа? Стволы дорогие, значит это не рабочий класс, а проклятые капиталисты и угнетатели были, я угадал?

Витя посмотрел на бесцеремонно влезшего в разговор Кузьмича, злобно сверкнув очками, продолжил:

– Угадывать, равно как и думать, – это явно не твоё. Речь шла не о классовой принадлежности, если у них с собой такие игрушки, то что осталось на их базе? А этого мы никогда не узнаем благодаря, как раз, тому, что ты не думаешь, что говорить. Именно из-за твоих неосторожных слов, Берсерк своей кувалдой превратил голову пленницы в кровавую кашу. А нам теперь не узнать, где осталась их база и вещи.

Кузьмич от возмущения перестал дышать, с каждой секундой все больше выпучивая глаза. Казалось, еще чуть, и они выскочат. Потом, сделав глубокий вздох, он заорал:

– Ты, четырёхглазый, самым умным себя считаешь?! Тогда я тебе напомню одну маленькую деталь, которая, судя по всему, отразилась от твоей лысины и не попала в мозг! Именно благодаря мне эта перегидридная курица жила еще пятнадцать минут! Если бы я вас всех не упрашивал оставить одного для допроса, вы бы всех положили! И кто, по-твоему, её спас, накрыв своим телом, чтобы картавый не добил её выстрелом? Ты?!

Витя досадливо поморщился и проговорил:

– Кузьмич, ты вообще умеешь нормально разговаривать, как это принято в приличном обществе?

– Я много что могу, но не хочу! Что значит «приличное общество»? Это ты сейчас про лицемеров, которые раньше улыбались друг другу в глаза, а за спиной крыли матом? Я тогда пил настойку боярышника, и мне было хорошо. А сейчас вообще неважно, приличный ты или нет! Как думаешь, у кого сейчас больше шансов выжить, у того, кто закончил Гарвард и знает пять языков, или у кого есть жратва и оружие?

– При чём тут Гарвард? Человеком важно оставаться в любой ситуации, для этого и придуманы правила приличия.

Кузьмич громко засмеялся и полез за своей флягой. Сделав три мощных глотка, он мощно выдохнул, отчего угол лобового стекла с его стороны мгновенно запотел. Вытерев рот рукавом, он произнёс:

– Я считаю, правила для того и придуманы, чтобы их нарушать. Вот, например, скажи мне, какой дурак решил, что по выходным можно пить, а по будням, особенно с утра, неприлично?

– Видел я на заводе таких любителей с утра залить глаза. Бывало даже, что видел не целого человека, а то, что от него осталось после того, как его станок перемолол. Или утром, в автобусе, вдыхать алкогольное «амбре» от стоящего рядом алкаша, думаешь, приятно?

– Не знаю, я был по другую сторону, тем самым алкашом, и мне было просто охренительно. И вообще, ты достал быть таким правильным и нудным, хочешь, я тебе сейчас, в нарушение всех мыслимых правил и норм, в карман нассу? – пьяно произнес Кузьмич, изображая почти голливудскую улыбку, но, поскольку у него было во много меньше, чем тридцать два зуба, то получился, скорее, безумный оскал.

Витя, на всякий случай, отодвинулся подальше и замолчал. Я спросил у Кузьмича:

– Ты в туалет хочешь? Остановить машину?

– Это будет зер гуд, но это не обязательно, могу и Виктору в карман надудолить.

Зажав на рации клавишу, говорю:

– Артём, нужно сделать остановку, у нас тут Кузьмич грозит устроить потоп, если мы его не выпустим, прижимайся за нами на обочину. Приём.

– Пгинял, Кузьмич ссыкун, пагкуемая на обочине. – отозвалась рация голосом Артёма.

Я снизил скорость и направил автомобиль на обочину, второй броневик последовал моему примеру, остановился позади нас. Раз пошла такая пьянка, то я тоже схожу полью деревце. Судя по тому, что все повылазили из машин, не один я так подумал. Быстро сделав свои дела и выкурив по сигаретке, рассаживаемся по машинам и трогаемся.

На полностью пустой дороге изредка попадались брошенные машины и бесцельно бродящие зомби. Дальнейшая поездка прошла спокойно и не принесла нам сюрпризов. О том, что мы прибыли на первую точку запланированного маршрута, я понял еще до того, как увидел само поселение. Сначала началась дорога, явно расчищенная от снега, потом я увидел машины со следами пулевых отверстий, сдвинутые чем-то мощным на обочину. На дороге стояли бетонные блоки, растянутые в шахматном порядке, кем-то заботливо покрашенные в красную полоску, как раньше любили делать в армии. Сбоку от блоков, на обочине, стоял большой рекламный щит.

В городе таких было много. Обычно, перед выборами там появлялись большие плакаты на каждом шагу, на тебя начинали отовсюду смотреть лоснящиеся рожи кандидатов, обещающих отдавшим за него голос избирателям райскую жизнь. Только беда в том, что, глядя на дядю, чей костюм на фото стоил, как две годовых зарплаты обычного человека, а в его алчных глазах, если внимательно присмотреться, можно было увидеть, как лопаты гребут деньги тех, кто осмелился отдать свой голос за этого преуспевающего джентльмена, выросшего из коротких штанишек и рвущегося к действительно большим бюджетным деньгам, то веры предвыборным обещаниям, данных джентльменом, не было ни капли.

Не знаю, что было в мирное время на этом плакате, теперь его украшала сделанная от руки кисточкой, всё той же красной краской, что и на блоках, надпись: «Ранчо Конь в пальто, корова в шубе», а ниже приписка: «Мы всегда вам рады, если вы с благими намереньями. Во всех других случаях посмотрите, что стало с теми, кто пришел со злом в сердце и теперь их тела гниют в груде автомобилей на обочине. Подумайте еще раз, пока есть возможность развернуться и уехать».

Понятно, народ тут зубастый и веселый, судя по надписи и скоплению расстрелянных автомобилей на обочине. Наши намерения были самими что ни на есть благими, поэтому я смело направляю броневик на маленькой скорости вперед, крутя рулём в разные стороны, объезжая многочисленные блоки, стоящие в шахматном порядке. Затея простая и вполне понятная: к поселению сохранилась дорога, но ехать, лавируя между блоков, возможно только на маленькой скорости, а значит враги с наскока не возьмут поселение, быстро подъехав к воротам. Пока они будут ползти между блоков, их успеют заметить, а если нужно, то и расстрелять. Поэтому я ехал аккуратно, чтобы не сбить блоки и не повредить машину.

Справа, за деревьями, показался высокий забор, огораживающий территорию поселения. Сделан он был из дерева, явно на скорою руку, о чем свидетельствовала его кривизна на некоторых участках. Но, несмотря на непрезентабельный внешний вид, забор был высокий и крепкий. Спереди показались большие ворота, тоже из дерева, но, в отличие от забора, они были усилены металлическими полосами. По обе стороны от ворот на стене возвышались две вышки. Находящиеся в сторожевых вышках люди просматривали всю стену и проходящую вдоль неё, заставленную бетонными блоками, дорогу. Наблюдатели заметили наши машины давно, и теперь ожидали нас, держа на прицеле.

Доехав на малой скорости до ворот, я остановился и заглушил мотор. Люди на вышках всё так же стояли, держа нас на прицеле. Тогда, наклонившись ближе к лобовому стеклу, чтобы меня хорошо было видно, развёл руки в стороны, спрашивая этим нехитрым жестом, что мне делать дальше. Один из охранников показал в ответ жест, поведя стволом винтовки в сторону. Смысл его жеста был интуитивно понятен, он предлагал выйти из машины.

Сказав по рации всем, кто во второй машине, тоже выходить на улицу, без оружия, и молчать, выхожу из машины, дождавшись, пока все мои товарищи тоже окажутся на улице, спрашиваю у охранников:

– Что дальше? Плакат с предупреждением мы видели, наши намерения благие.

Не переставая держать нас на прицеле своих оружий, один ответил хрипловатым басом:

– Вам придётся немного подождать, пока к воротам прибудет шериф, все переговоры с ним. За ним уже послали.

– Хорошо, покурить, ноги размять можно, не стрельните в нас случайно?

– Курите, сколько угодно. Если не будете делать резких движений, то можете не опасаться, мы люди мирные.

Кузьмич, сделав пару глотков из фляги, начал, приплясывая, громко петь:

– Я – кукарача, я – кукарача! Кукарача – я! Кукарача! Я кукарача!

Пришлось его осадить, напомнив, что лучше не шутить шутки с теми, кого ещё не знаешь, вдруг обидятся, а мы сюда не ссориться приехали. Артем меня поддержал, одёрнув его:

– Слышь, кукагача, что за петушиные песни и танцы ты тут устгоил? Не позогь нас пегед людьми, или мы скажем, что не знаем тебя.

– Зато тебя – большая честь знать! Люди после знакомства с тобой перестанут мыть руки и будут всем хвалиться, говоря: «Представляете, я жал руку самому Артёму! Да-да, тому самому, кто сексуально произносит кукаГача!». Так что лучше замол…

Перепалку оборвала открывшаяся сбоку от ворот дверь, оттуда вышел человек и, остановившись, замер, рассматривая нас. А мы, в свою очередь, уставились на него.

Я ожидал увидеть типичного шерифа со звездой, револьверами на поясе и шляпой на голове, но у калитки стоял мужик в гаишной форме с майорскими звёздами на плечах. Из-под форменной шапки торчали светлые волосы, а голубые глаза внимательно рассматривали нас. Оглядев каждого, он представился:

– Шериф Горожанкин.

Не успел я и глазом моргнуть, как Кузьмич подался вперед и съехидничал:

– Шериф, говоришь? А больше похож на мента.

Посмотрев на Кузьмича и улыбнувшись, шериф ответил:

– Так и есть, гаишник, если быть точным. У тебя какие-то проблемы с законом?

– Да какой сейчас закон может быть? Сейчас каждый живет по своим законам.

– Это верно.

Артём, внимательно присматривающийся к шерифу, сказал:

– А я его знаю, он мотобатовцем ганьше был! Я от него много газ на своей «Бусе» удигал!

Внимательно всматриваясь в лицо Артёма, Горожанкин спросил:

– Какого цвета у тебя была «Буса»? Мот был на номерах?

– Чегная, с кгасными полосами. Да, на номегах.

Шериф заметно оживился. Было заметно, что воспоминания о былых временах ему приятны. Согнав улыбку с лица, он ответил:

– Это всё весело, но уже не имеет значения. При желании это можно позже обсудить, за чашечкой чего-нибудь вкусного.

А сейчас послушайте наши правила, они очень простые, как и наказания за их нарушение. Поселение выбрало стратегию развития животноводства, в частности крупного рогатого скота, свиней и лошадей, поэтому и решили назвать его Ранчо, из-за параллели с зарубежными аналогами прошлого века.

Тут в почёте те, кто остался людьми и может за себя постоять, поэтому оружие у вас никто не будет забирать, но размахивать им попусту на территории ранчо настоятельно не рекомендую. За порядком слежу не только я, но и мои помощники. А если вы думаете, что этого мало, то имейте в виду, каждый житель поселения вооружен и по первому сигналу превращается в боевую единицу. Поэтому против вас будут абсолютно все, включая стариков, детей и женщин.

А правила простые: за воровство, мошенничество, попытку навредить скоту или угнать его и прочие незначительные проступки предусмотрено наказание в виде позорного изгнания, с выжиганием клейма на лбу. За убийство, изнасилование и другие тяжкие проступки – смерть в силосной яме. Поверьте мне, это не самая лучшая смерть.

Теперь о приятном: у нас есть гостиница и бар. Люди дружелюбны к выжившим, но, если кто из людей опознает в вас тех, кто творил различные бесчинства после того, как мертвецы стали бродить по земле, вас запросто могут разорвать в клочья на месте до того, как я успею прийти. Поэтому еще раз говорю, у вас сейчас есть возможность развернуться и мирно уехать.

Мы переглянулись, в принципе, правила, по современным меркам, ожидаемые и даже гуманные. На рынке, вообще, с оружием нельзя было ходить. А тут, пожалуйста, хоть с гаубицей бегай по ранчо. Хотя, чего им бояться, тут, в отличие от рынка, упор сделан не на охрану, а на то, что каждый житель по сигналу мобилизуется, и у нарушителей не будет шанса выжить при таком раскладе. Поскольку нас все устраивало, а сильных грехов за нами не было, я со спокойной душой произношу:

– Ваши правила нас не пугают, даже наоборот, вызывают уважение. Мы бы хотели у вас остановиться на денёк, передохнуть и продолжить свой путь.

– Хорошо. А куда вы путь держите, если это, конечно, не секрет?

– Секрета нет, мы из города и проверяем слухи про мирные поселения для того, чтобы потом наладить с ними торговые маршруты. Поэтому вы нам интересны, куроводы, ну и, конечно, обязательно посетим крупнейшее в регионе поселение – в Нововоронеже.

– Почитатели куриного бога забавные, но добрые и честные люди, у нас с ними уже налажен бартер. В Нововоронеже тоже бывали, там порядок. Вы выбрали правильные места, где люди в безопасности. К сожалению, сейчас много мест, где всё совсем не так. Дороги стали крайне опасны и зомби – не самая большая проблема. Люди – вот настоящая угроза! Повылазила вся шваль: убийцы, каннибалы, поехавшие фанатики, кого только нет, слухи ходят один страшнее другого.

– Нам уже встречались некоторые из вашего списка, поэтому можете не рассказывать.

– Если вы стоите тут передо мной, значит удача определённо вас любит. Сейчас вам откроют ворота, заезжайте на территорию и паркуйтесь у въезда, там увидите площадку. По ранчо движение автомобилей запрещено, за редким исключением, под которое гости точно не попадают.

Закончив говорить, шериф скрылся за калиткой, а спустя мгновение ворота перед нами распахнулись. Заезжаем внутрь и паркуемся на большой отрытой площадке, рядом с другими автомобилями.

Внутри поселения царит оживление, воздух наполнен разнообразными звуками. Отчетливо слышно, как стучат топоры и вжикают по дереву пилы. Где-то вдалеке мычат коровы и фыркают лошади. На улице довольно многолюдно, люди неспешно идут по своим делам, с различными инструментами и вёдрами в руках. От ворот, вглубь поселения, ведёт широкая расчищенная от снега дорога, от неё по обе стороны стоят свежепостроенные двухэтажные дома из дерева. Если быть более точным, в начале улицы стоят уже полностью построенные, а дальше идет масштабная стройка, именно оттуда раздаются звуки топоров и пил. Плотники работают слаженно, любо-дорого смотреть, как один из домов вдалеке растет на глазах. А его стены растут вверх, от периодически укладываемых брёвен.

В самом начале улицы друг напротив друга расположились гостиница и бар. На вывеске бара было написано: «Салун «Проклятие скотовода»» и нарисованы, танцующие дикие танцы, лошади на задних лапах. Плясали они вокруг валяющегося в грязи пьяного ковбоя с бутылкой в руке. У гостиницы вывеска была поскромнее, с лаконичной надписью: «Гостиница без клопов».

Не знаю, кто придумывал эти названия, но получилось весело и колоритно. Раньше люди старались делать названия более нейтральными, а то можно кого-нибудь оскорбить ненароком. Или специальные службы придут мозг чайной ложкой есть и выписывать штрафы, говоря, что это неприлично. Были и просто люди без фантазии, поэтому по всему городу было немало всяких «Палыч», «Михалыч», «Натали» и прочих названий, происходящих от имени или фамилии владельца.

Решаем начать с заселения в гостиницу. Входим в просторный светлый холл, внутри приятно пахнет свежим деревом. Интерьер довольно простой, стены из кругляка, полы из обструганных досок. Напротив входа деревянная стойка с администратором за ней. Он увлеченно что-то вырезает ножом из дерева. Увидев нас, улыбается, не выпуская из рук нож и деревянную заготовку, приветствует.

– Вижу новые лица! Вы первый раз у нас? – спросил он с добродушной улыбкой.

За стойкой я заметил стоящий на оружейной пирамидке простенький помповый дробовик 12го калибра, отечественного производства. Шериф не шутил, когда говорил, что люди тут добрые, но в любой момент могут взяться за оружие и навести порядок. Улыбнувшись ему в ответ, отвечаю:

– Да, у вас впервые, нам нужны комнаты для семерых человек.

– Замечательно. У меня в гостинице есть разные комнаты, отличаются они размерами и количеством кроватей. Есть комнаты с одной кроватью, двумя, пятью и десятью. Сами решайте, какой из вариантов вам более подходит.

– Спасибо, сейчас мы посовещаемся и выберем.

Отойдя от стойки и встав в круг, быстро приняли решение выкупить полностью одну комнату на десять кроватей. Так проще и безопаснее, чем каждому по отдельной брать, да и, скорее всего, дешевле. Вернувшись к администратору, говорю:

– Мы решили выкупить полностью комнату на десять кроватей.

– С этим нет проблем, заплатите за все десять кроватей, и она ваша.

– Хорошо, а как у вас с едой? А то в пути нам пришлось давиться сухомяткой и ужасно хочется нормально поесть.

– У меня нет кухни, но для таких случаев заключено соглашение с салуном. Вот, держите меню, как определитесь с выбором, скажите мне, и останется только дождаться, пока вам в номер принесут ваш заказ.

Забрав простой лист А4 с написанным на нем меню, обсудив оплату и прочие мелочи, получаем ключи от своей комнаты, отправляемся на второй этаж. Найдя дверь с номером 7, открываем её и заходим внутрь, нашему взору предстаёт просторная чистая комната. Через большое окно с распахнутыми занавесками струится свет. Вдоль двух стен стоят ряды кроватей, в одном ряду по пять штук. Проход между ними упирается в большой стол, стоящий возле окна. По бокам от двери стоят два шкафчика для вещей. Абсолютно всё выполнено из дерева, имеет новый вид и непередаваемый запах свежей древесины.

Так чистенько, светло и уютно, интересно, почему люди отказались от деревянных домов, мне он очень понравился. Подойдя к кровати, поднимаю покрывало и смотрю что под ним. Чистая белая простынь на обычном ватном матрасе, подушка тоже обычная, набита перьями и с чистой наволочкой. Всё чисто и аккуратно. Мне понравилось.

Пока я рассматривал комнату и кровать, Кузьмич извлек из рюкзака бутылку водки и, водрузив её на стол, принялся изучать листок с меню. Подумав о еде, я невольно сглотнул образовавшуюся слюну и тоже направился к столу, посмотреть, что из еды можно заказать. Присев рядом с Кузьмичом за столик, смотрю, как он сосредоточенно читает, водя пальцем по строчкам и беззвучно шевеля губами. Прям как третьеклассник, двоечник, которого учитель заставил читать вслух при всём классе. А потом мой взгляд упал на его палец, которым он водил по строчкам, ужаснувшись я спросил: