Текст книги "Весенние забавы в Ривенделле (СИ)"

Автор книги: Magnus Kervalen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

– Ах, значит, вам и сперма моя нехороша?! – раздался за спиной Глорфинделя голос Эрестора.

Глорфиндель так и подскочил от неожиданности. Штаны с него упали, и Эрестор увидел Глорфинделя во всей красе – то есть, в расстегнутой на груди сорочке и с торчащим как кол членом.

– Тхурингвэтиль тебя возьми, Эрик! Почему ты всегда появляешься так неожиданно?! – выдохнул Глорфиндель.

– Это я появляюсь неожиданно?! Нет-нет, любезный Глорфиндель, это вы развлекаетесь в самых неожиданных местах! – парировал Эрестор. Глаза у него так и сверкали праведным гневом. – Вместо того, чтобы попросить у меня прощения за утреннее… происшествие, вы поспешили предаться разврату с первым встречным!

– Да какой же это первый встречный, Эрик, – это ж наш Больг, – попытался оправдаться наивный Глорфиндель, чем вверг Эрестора в еще большую ярость.

– Вы… Вы, сударь… Вы – бессердечный неотесанный мужлан, вот вы кто! – выкрикнул Эрестор. – Вместо того, чтобы утешать меня, вы бросили меня здесь одного и отправились на пикник без меня!

– Так ты же сам не захотел, Эрик, – Глорфиндель искренне не понимал, отчего Эрестор на него злится. – Я же тебя уговаривал, и владыка тоже, а ты не захотел, сказал: «Развлекайтесь без меня!» Ну, раз так, я и пошел… Ты же сам сказал – развлекайтесь, я точно помню.

– Толстокожая скотина! – взвизгнул Эрестор. – Вы думаете только о еде и… о совокуплении!

Глорфиндель растерянно приподнял светлые брови.

– Ну что ты, Эрик, вот об этом совукульпе… совокопле… в общем, я точно никогда не думал – я даже не знаю, что это за штука такая, – пробормотал он.

– …А потом, вернувшись сюда, вы не только не постарались загладить свою вину, – продолжал накручивать себя Эрестор, не слушая Глорфинделя, – а напротив – сразу же бросились изменять мне! Да еще с кем, с неотесанным орком! – взгляд Эрестора упал на объеденного кабанчика. – И с кабанчиком! – зачем-то добавил он обвиняющим тоном.

Глорфиндель развел руками.

– Не пойму я, отчего ты так разъярился, Эрик, – сказал он. – Ну, подрочили с приятелем друг другу – что за беда? Это же так, забава, – а тебя я люблю…

– Ах, забава?! Забава?! Наверное, для вас и то, что было между нами, – тоже просто забава?! – вскинулся Эрестор – и бросился на Глорфинделя с кулачками. – Ненавижу! Ненавижу вас, ненавижу! – кричал он, остервенело колотя Глорфинделя по широкой груди.

При виде того, как этот странный припадочный эльф (как Больг называл про себя Эрестора) дерется с дядей Глори, Больг не на шутку заволновался. Неужели этот глупый эльф не понимает, что дядя Глори может запросто свернуть ему шею, как куренку? Каким же надо быть глупцом, чтобы полезть в драку с противником, который во много раз сильнее тебя! Больг почувствовал, что должен вмешаться. Нельзя допустить смертоубийство в таком прекрасном месте, как Ривенделл! А то, когда дядя Глори свернет глупому эльфу шею, бедный добрый дядя Элли точно очень расстроится. Конечно, Больг считал Элронда (впрочем, как и всех остальных эльфов, кроме Глорфинделя и Трандуила) довольно-таки бестолковым существом. Но зато дядя Элли умел готовить столько всяких вкусных штук – а значит, не был совсем уж бесполезным. Поэтому Больг не хотел, чтобы тот печалился по пустякам.

– Дядя Глори хороший, – начал уговаривать Больг, пытаясь разнять Глорфинделя и Эрестора. – Дядя Глори, идем! – Больг потянул Глорфинделя за руку, пытаясь отцепить его от приставучего эльфа – но Эрестор, к огорчению Больга, никак не желал отцепляться.

– Мужлан! Грубиян! Развратник! – вопил он, влепляя Глорфинделю пощечины – невысокому Эрестору всякий раз приходилось подпрыгивать, чтобы дотянуться до Глорфинделева лица. – Похотливый! кобель!

Больга это очень расстраивало. Он не понимал, что именно выкрикивает Эрестор, но догадывался, что наглый мелкорослый эльф без зазрения совести обзывает уважаемого всеми дядю Глори.

– Дядя Глори, идем, – снова позвал Больг. Он хотел сказать Глорфинделю, что тому не следует принимать близко к сердцу оскорбления этого взбесившегося эльфа, – но, увы, Больг не знал, как это сказать по-эльфийски. Поэтому он прогудел просто: – Плюнь! – и сделал еще одну попытку оттащить Глорфинделя от Эрестора.

Но Глорфиндель отчего-то воспротивился.

– Иди уже, Больг, – простонал он (Эрестор как раз выдернул у него прядь волос). – Это наше с Эриком дело… Иди, Больг… Иди к Элронду.

Больг с огорчением покачал большой головой. Он понял, что смертоубийства не миновать и ничем здесь не поможешь. Повернувшись, Больг побрел прочь. Задумчиво выковыривая застрявшие в зубах кусочки мяса, он размышлял о том, какой же все-таки бестолковый народ эти эльфы.

А Глорфиндель тем временем схватил Эрестора в охапку и легко, почти без усилия, повалил на стол.

– Ну, хватит тебе, Эрик, – урезонивал он разбушевавшегося возлюбленного. – Ты же только ручки об меня отобьешь. Вон, гляди, уже покраснели. Если ты хотел, чтобы я не шел на пикник, а с тобой остался, то так бы и сказал. Зачем же дверь перед носом захлопывать? Ну, полно серчать, давай мириться, – укладывая Эрестора на стол, Глорфиндель случайно прижался еще не опавшим членом к его ягодицам и вдруг почувствовал, насколько сильно любит своего злюку. Он так и сказал: – Я ж люблю тебя, хоть ты и злюка! Неужто не ясно?

Но Эрестор, распалившись, никак не мог успокоиться. Он бился в объятиях Глорфинделя, ругал его «мужланом» и отчаянно брыкался. В конце концов, пару раз чувствительно получив по голой ноге острым каблучком, Глорфиндель потерял терпение.

– Да что ж ты за зараза такая, Эрик! – выпалил он в сердцах. Подхватив с пола свой ремень, он сноровисто связал Эрестору руки, как, бывало, связывал в прежние времена пленных орков. – Я к тебе со всей душой… А ты… – приговаривал Глорфиндель, стаскивая с Эрестора штаны. – А, что с тобой разговаривать! Любишь ты меня помучить – ну, так теперь мой черед настал.

Резко выдернув узкий плетеный ремешок из штанов Эрестора, Глорфиндель сложил ремешок пополам и с размаху хлестнул Эрестора по обнаженным ягодицам. Эрестор, не ожидавший такого поворота событий, вскрикнул и даже прервал поток обвинений. На его ягодицах вздулась тонкая алая полоска. Глорфиндель, вспомнив, как порол провинившихся воинов, снова хлестнул Эрестора – а потом снова, и снова, и снова, всхлипывая: – Люблю я тебя, люблю, змеюка ты этакая!..

Эрестор подозрительно затих. Он ахал, постанывал и вздрагивал, когда Глорфиндель опускал ремешок на его зад, но отчего-то больше не возмущался. Эта необычная перемена насторожила Глорфинделя. Он замер, занеся руку с ремешком, и, моргая от навернувшихся слез, с удивлением посмотрел на ягодицы Эрестора, покрасневшие от ударов. Глорфиндель, ужаснувшись, выронил ремешок.

– Всеблагие Валар, – выдохнул он, рухнув на колени. – Что я наделал? Эрик, Эрик, любушка моя, прости… И что на меня нашло… Как же я мог так… с тобой… – Глорфиндель, не зная, чем загладить свою вину, прижался лицом к заду Эрестора. Покрывая поцелуями его ягодицы, он бормотал: – Такого больше не повторится, клянусь, я никогда больше… Не понимаю, что со мной было… – Глорфиндель вдруг почувствовал, как тонкокостное тело Эрестора затрепетало и напряглось, а потом обмякло. – О, прости меня, Эрик! – воскликнул Глорфиндель. – Эрик… Почему ты не отвечаешь? Эрик!

Вконец перепугавшись, Глорфиндель перевернул Эрестора на спину, склонился над ним… и не поверил своим глазам. Эрестор лежал, прерывисто дыша, на губах его блуждала удовлетворенная улыбка, а член был мокрым от спермы.

– Глорфиндель, ты чудо, – проворковал Эрестор. – Как ты узнал, что мне нравятся такие наслаждения? – приподняв голову, он подарил оторопевшему Глорфинделю долгий страстный поцелуй.

Глорфиндель схватился за сердце.

– Ну ты и язва, Эрик, – охнул он. – Я-то думал, что ненароком зашиб тебя, уже сам следом помирать было собрался – вся жизнь перед глазами пролетела… А ты, значит, наслаждаешься, кровопийца?! – и Глорфиндель, выхватив у кабанчика яблоко, с размаху сунул это яблоко Эрестору в зубы.

========== 5. Весенняя гроза ==========

На берег реки опустились мягкие весенние сумерки. К вечеру поднялся ветер, шумели абрикосовые деревца и камыши, трепетала высокая трава. По небу плыли облака. Пахло зеленью и водой, цветами и пряными ароматами Элрондовой стряпни. Низко пролетая над землей, носились птицы.

Эльфы и хоббиты, собравшись у клетчатого покрывала, пили шиповниковый чай со сладкими творожными пирогами и джемом. Вечернее умиротворение царило среди них. Глорфиндель и Эрестор праздновали свое примирение, сидя в сторонке с бутылью молодого вина и подносом, полным разнообразных пирожных. Больг мечтательно ухмылялся, обнимаясь с горшочками с мазью – один горшочек Больг опустошил по дороге, но осталось еще целых три. Элладан и Элрохир, так и не успевшие подремать в гамаках, позевывали и клевали носом. Элронд суетился вокруг покрывала, то подкладывая Эрестору еще пирожных, то отрезая для Леголаса кусочек пирога – там, где побольше начинки, то накладывая близнецам взбитых сливок.

Один только Линдир не уплетал за обе щеки – во-первых, он всё еще доводил до совершенства свою новую песню, а во-вторых, наелся неспелых абрикосов в рощице. Элронд поглядывал на него с опаской: что, если менестрель вздумает петь о том, что случилось между ними в абрикосовой рощице? Элронда бросало в дрожь при мысли, как Линдир назовет его достоинство на этот раз – уж не сочным ли абрикосом? Элронд нервничал – и оттого суетился еще больше.

– Послушайте! – произнес Линдир, прилаживаясь играть на лютне, – и Элронд понял, что час его пробил. – Я сочинил новую песню – о безудержной любовной страсти под сенью абрикосов!

Элладан и Элрохир с испугом посмотрели друг на друга и на юного хоббита – они решили, что неугомонный менестрель собрался петь про их гамачные забавы.

– О, нет! – воскликнули они в один голос. – Линдир, мы же еще едим!

– Верно, верно, мальчики, – поспешно сказал Элронд. Он поставил перед Линдиром блюдо с кусочком пирога со сливками, надеясь отвлечь менестреля от песни. – Мы заняты трапезой и не сможем… э… по достоинству оценить творение любезного Линдира.

Глорфиндель поддержал Элронда:

– Твоя правда, владыка! Тоска берет от Линдирова вытья. Знавал я как-то одного менестреля, Феанорова сына, – так он тоже от безделья был горазд выть да стенать; но зато какой был рубака! Такому справному воину и бренчание на арфе можно простить. А ты, Линдир, ему не чета – вон, ни кожи, ни рожи, ни стати, и ни разу, небось, меча в руках не держал.

Линдир вспыхнул.

– Как это низко – сравнивать меня с нолдорским певцом! Я – представитель совсем иной школы! И, позвольте заметить, выразительные возможности лютни во многом превышают возможности ручной арфы! – Линдир перевел дух. – Кроме того, я намерен спеть не плач, а гимн всепоглощающей любви, – проговорил он уже спокойнее. – Уверен, как только вы услышите первые звуки, вы ощутите всё упоение весной и молодостью.

У Элронда упало сердце. Он понял, что позора не избежать, и приготовился весь следующий месяц (а то и больше – в зависимости от того, как скоро Линдир найдет себе новую жертву) сносить насмешки и подколки всего Ривенделла. Опустившись на подушечку, он закрыл лицо рукой и покорился судьбе. Линдир взял первый аккорд. Элронд слышал, как менестрель глотнул воздуха, чтобы разразиться потоком поэтичных (как казалось самому Линдиру) непристойностей… И вдруг, вместо песни, из горла Линдира вырвался стон.

Элронд, недоумевая, убрал руку с лица. Линдир выронил лютню и, схватившись за живот, прокряхтел что-то о вдохновении, которое внезапно его покинуло, – а вслед за этим, согнувшись в три погибели, бросился к дальним кустам.

– Вот видишь, Элладан, – хорошо, что мы не стали есть неспелые абрикосы! – громко прошептал брату Элрохир.

Среди друзей повисла неловкая тишина – и в этой тишине раздался какой-то треск. Близнецы прыснули, а Больг сочувственно покачал головой, вспомнив, как и у него однажды вот так скрутило живот – весь день потом в кустах просидел. Через несколько мгновений треск повторился уже громче – и на этот раз стало ясно, что он доносится не из-за кустов, а откуда-то издалека. В следующий же миг над головами у эльфов и хоббитов (и у одного орка) оглушительно загрохотало.

– Ну нет, это уже точно не Линдир! – определил Глорфиндель.

Сверкнула молния. Небеса вновь громыхнули – и на берег обрушились потоки ливня.

– Гроза! – завопили Элладан и Элрохир и кинулись искать укрытие.

Гром раскатывался по небу. Вокруг резко потемнело, молнии освещали землю страшным фантастическим светом, речка, всколыхнутая ливнем, забурлила. Абрикосовые деревца шумели и скрипели, раскачиваясь из стороны в сторону. Схватив в охапку самое дорогое – горшочки с мазью – Больг ринулся к высоким кустам. Вслед за ним улепетнули хоббиты, смешно подпрыгивая на бегу и что-то вереща. Эрестор и Леголас тоже куда-то унеслись, спасаясь от грозы. Один только Элронд в панике заламывал руки, не зная, что делать со своими баночками и вазочками, из-за ветра раскатившимися по всему бережку.

– Да как же это? Да что же это? – причитал он, в полнейшем отчаянии глядя на то, как его прекрасный пикник превращается в стихийное бедствие.

– Не мешкай, владыка! – крикнул ему Глорфиндель из ближайших кустов. – Давай сюда!

Окрик Глорфинделя подействовал на Элронда отрезвляюще. По-прежнему пребывая в растрепанных чувствах, Элронд все-таки послушался и юркнул под высокий куст, сразу же натолкнувшись на широкую грудь Глорфинделя.

– Вот так гроза, – выдохнул Элронд, моргая от капель.

Здесь, в своеобразной «пещере» из кустов, было ненамного суше: по ветвям бежали струйки воды, целые маленькие водопады обрушивались на Элронда сквозь просветы в листве – но снаружи ливень шел уже сплошной стеной, и Элронд решил, что лучше убежища ему не найти. Неосознанно он прижался к груди Глорфинделя, чувствуя жар его тела под насквозь промокшей сорочкой. И через некоторое время Элронд даже перестал дрожать от холода, словно бы напитавшись силой, переполняющей славного эльфийского воителя легендарных времен. Как зачарованный, он смотрел на могучую шею Глорфинделя, золотистую от загара, с прилипшими к коже прядями, потемневшими от влаги; на твердый подбородок, на чувственные, красиво вылепленные губы, крупный ровный нос и высокие скулы… Капельки дождя дрожали на густых широких бровях Глорфинделя, запутывались в пушистых ресницах, скатывались по щекам. Не удержавшись, Элронд подался вперед и коснулся губами подбородка Глорфинделя, останавливая струйку воды.

Элронду вспомнилось, как давным-давно, в юные годы, он сам, Глорфиндель и принц Трандуил, гостивший в Ривенделле, попали в грозу и укрылись под старым вишневым деревом. Они сидели, обнявшись, переводя дыхание, – и вдруг ветер взметнул крону вишни, и лепестки, точно конфетти, полетели на юношей. К нижней губе Элронда прилип лепесток. Глорфиндель наклонился и снял лепесток своими губами…

Чуть отстранившись, Элронд окинул Глорфинделя изумленным взглядом. Элронда вновь накрыли те чувства, те запахи, те ощущения, что он испытал тогда, в давно ушедшей молодости. Он смотрел на Глорфинделя – могучего, прекрасного, с сильным горячим телом под мокрой сорочкой, с волосами, тяжелыми от влаги, – и у Элронда перехватывало дыхание от сияющей красоты Глорфинделя, вновь открывшейся ему. Элронд видел, что и Глорфиндель вспомнил – вспомнил о тех счастливых праздных днях и жарких ночах, когда Элронд был еще совсем юн и неопытен, и жаждал познать новые наслаждения. Не говоря ни слова – да и гром грохотал и ливень шумел вокруг, заглушая любые звуки, – Глорфиндель и Элронд бросились друг другу в объятия.

Точно безумный, Элронд покрывал лицо и шею Глорфинделя страстными поцелуями, погружал пальцы в гриву его волос, скользил ладонями по телу, комкая мокрую сорочку, – и чувствовал сильные руки Глорфинделя на своих бедрах и жар его губ на своих губах. Сам того не заметив, Элронд оказался на Глорфинделе; вместе они стянули с Глорфинделя сорочку, и теперь тот лежал под Элрондом, обнаженный, прекрасный в этой своей первобытной, какой-то природной наготе. Застонав от восхищения, Элронд склонился над ним и начал лизать и покусывать его соски – а потом, содрогаясь от нетерпения, стащил с Глорфинделя штаны и раздвинул ему ноги… Взгляду Элронда открылись крепкие сильные бедра, мошонка, поросшая золотистым курчавым волосом, и длинный и крепкий, оплетенный венами член с крупной головкой. Глорфиндель, улыбаясь, притянул Элронда к себе – так, что член Элронда коснулся его ягодиц. Элронд перестал дышать. Медленно, наслаждаясь каждым мгновением, он начал погружать свой член в анус Глорфинделя, дрожа и задыхаясь от его горячей тесноты. Молния сверкнула прямо над ними, раздался долгий, грозный раскат грома – и Элронд, не в силах больше сдерживаться, принялся вбиваться в Глорфинделя.

Они стонали, кричали и ускоряли темп, словно желали угнаться за громовыми раскатами. Небеса обрушивали на них массы ливня, но Глорфиндель и Элронд, которому передался жар любовника, почти не чувствовали влаги на своих разгоряченных телах. Дождь бежал по их мокрым волосам. Глорфиндель, сжимая плечи Элронда, подавался навстречу его члену, а Элронд, уже почти обессилевший от страсти, уронил голову ему на грудь и всё быстрее и быстрее толкался в горячую тесноту. Вокруг их тел вспыхивали и разлетались мириады брызг. В какой-то момент Глорфиндель протяжно закричал и кончил себе на живот, содрогаясь и сжимая в себе член Элронда – и от этого Элронд тоже задрожал, вскрикнул, излился в Глорфинделя, с блаженством и в то же время с сожалением освобождаясь от сладостного наваждения. Тяжело дыша, они лежали, сжимая друг друга в объятиях, и ливень остужал их тела.

– Послушай, владыка, – вдруг сказал Глорфиндель немного сконфуженно. – Я тут, кажется, Эриков голос слышал… Вроде как кричал… Пойду поищу его – а то мало ли, вдруг на него ветка какая упала и придавила, не дай Эру…

Элронд молча кивнул – на большее у него попросту не хватило сил.

Кое-как натянув мокрые, липнущие к ногам штаны, Глорфиндель вышел из их с Элрондом убежища и потрусил под ливнем к кустам неподалеку. «Ну и темень, ни балрога не видно», – бормотал Глорфиндель с досадой. Раздвинув ветки, он заглянул в кусты и вгляделся, но в темноте увидел лишь две шевелящиеся фигуры.

– Эй, – позвал Глорфиндель. – Это вы, что ли, мальцы?

В этот момент длинная шипастая молния разрезала небосвод, и в ярком всполохе света глазам Глорфинделя открылась воистину поразительная картина. На земле, полностью голый, сидел Больг, рядом валялись спасенные им от грозы горшочки с мазью, а верхом на Больге, вцепившись в его плечи и остервенело насаживаясь на огромный орочий член, скакал Эрестор собственной персоной. Он кричал и взвизгивал, поднимаясь и опускаясь на блестящем от смазки члене Больга, и – во всяком случае, как показалось Глорфинделю, – уже готов был кончить.

– Ну, Эрик… Ну змеюка ривенделльская… – выдохнул Глорфиндель вне себя от возмущения и обиды. – Сам нос воротил от «неотесанного орка», меня всего извел – а на деле, оказывается, только и думал, как бы на Больгов хер взобраться?!

Заслышав его голос, Эрестор оглянулся и посмотрел на него затуманенными удовольствием глазами – похоже, в пылу «скачки» Эрестор и не узнал своего Глорфинделя. Больг довольно порыкивал и деловито насаживал Эрестора на свой член. Эрестор встречал каждый толчок орочьего члена в своем анусе восторженным вскриком. Глорфиндель поглядел на это, сплюнул, махнул рукой и побрел прочь, раздавленный и разочарованный во всем эльфийском роде.

В следующих зарослях кустов, куда ввалился Глорфиндель, Леголас забавлялся с юным хоббитом – тем самым, что еще днем отдавался Элладану и Элрохиру. Леголас стоял на четвереньках, соблазнительно выгнув спину, а хоббитенок, донельзя важный, пристроился у него между ног и торопливо сношал зеленолесского принца в зад. Глорфиндель хмуро посмотрел на круглую попку хоббита.

– Всё развратничаете, – осуждающе проговорил он.

В шуме ливня Леголас не услышал слов, но, оглянувшись через плечо, увидел высокую широкоплечую фигуру Глорфинделя и благожелательно крикнул ему:

– Идем к нам! Хочешь?

Глорфиндель отрицательно помотал головой. Он оставил Леголаса с его хоббитом и пошел дальше – вернее, куда глаза глядят. Отыскав свободный куст, Глорфиндель уселся на землю, подтянул колени к груди и уткнулся в них лицом. Нет, ну что за подлая змеюка этот Эрик! А еще его, Глорфинделя, всё время изменщиком ругает.

А Элладан и Элрохир, только что покинувшие куст, в котором Глорфиндель печально размышлял о непостоянстве эльфийской натуры, крались к абрикосовой рощице, где недавно завидели чей-то силуэт. Когда эльфы и хоббиты разбежались кто куда, близнецы, как и следовало ожидать, побежали в одном направлении – и, в результате, оказались лишь вдвоем. Они подозревали, что остальные в это время наверняка уже вовсю предаются разврату – и Элладана и Элрохира снедала зависть. Поэтому, когда вспышка молнии озарила абрикосовую рощицу, и близнецы увидели там некий загадочный силуэт, они, не сговариваясь, поспешили туда.

– Как думаешь, кто это? – крикнул Элладан на бегу.

– Не знаю! Хорошо бы, если Больг! Или Глорфиндель! – ответил Элрохир.

– Будет обидно, если там окажется Эрестор! – невесело хохотнул Элладан. – Не хотелось бы мне опять получить острым каблуком по ноге!

– Мне тоже! – согласился Элрохир.

Запыхавшись и промокнув до нитки, близнецы добрались, наконец, до рощицы – и увидели Линдира, который нахохлился под деревцем. Братья вопросительно посмотрели друг на друга. Конечно, связаться с Линдиром значило ославить себя на весь Ривенделл, но Элладан и Элрохир уже разлакомились… В конце концов, что такого Линдир может спеть про них, знаменитых братьев-развратников, чего другие еще не знают? Как обычно, Элладан и Элрохир без слов поняли друг друга. Предвкушая бурное наслаждение под раскаты грома и всполохи молний, близнецы подкрались к Линдиру… и через мгновение вылетели из рощицы, зажимая носы.

– Моргота твоего за ногу, ну и вонища! – выкрикнул Элладан, когда они уже отбежали на порядочное расстояние.

– Как мы могли забыть, что Линдир объелся неспелых абрикосов?! – отфыркиваясь, крикнул Элрохир.

Ругая Линдира и его абрикосы на чем свет стоит, близнецы вернулись под свой прежний куст – и нашли там Глорфинделя.

– О, дядя Глорфиндель, как ты тут оказался? – изумился Элладан. Пихнув брата локтем в бок, он сказал ему на ухо: – Вот так удача!

Элрохир, колеблясь, покосился на соблазнительный обнаженный торс Глорфинделя, поблескивающий капельками и струйками дождя.

– Знаешь, Элладан, я что-то расхотел трахаться, – наконец признался Элрохир.

Гроза стихла – так же внезапно, как и началась. Промокшие (и несколько потрепанные) эльфы и хоббиты, стесняясь друг друга, вылезли из кустов – судя по их смущенным лицам, они все пережили необъяснимую вспышку безудержной страсти. Может быть, во всем виновата весенняя гроза? Прихрамывая, поеживаясь от вечерней прохлады и отводя друг от друга глаза, они побрели домой, думая только о том, как бы принять горячую ванну, лечь в теплую постель и хорошенько выспаться – а наутро уже позабыть о том, какой «конфуз» случился с ними на пикнике.

Небо расчистилось, ветер улегся. У речки вновь запели лягушки. Вода мирно журчала, и мирно шептались камыши, а птицы снова засвистели в кронах деревьев – но уже сонно, лениво. Опьяняюще пахло дождем, влажной землей, мокрой зеленью; аромат цветов стал сильнее, будто бы пробудился от грозы. Бархатный темно-синий небосклон с искорками звезд обещал погожий день.

У дверей дома процессию мокрых смущенных эльфов и хоббитов, которую замыкал Больг, встречала чья-то высокая фигура в ореоле серебристых волос.

– Наконец-то вы вернулись, – произнес гость ласковым мелодичным голосом. – А то я приехал – а никого нет дома. Заждался я вас. Элронд, помнишь, осенью в Лориэне ты приглашал меня погостить? Вот я и приехал, – гость сделал шаг вперед, и свет бумажных фонариков залил его миловидное лицо.

– Келеборн! – ахнул Элронд.

Комментарий к 5. Весенняя гроза

Есть приквел, “Осенние забавы в Лориэне”: https://ficbook.net/readfic/2576826

Все фанфики из этой серии лежат здесь: https://ficbook.net/collections/2791429