Текст книги "Нимуэй"

Автор книги: madei

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Когда тебя носят на руках, дарят подарки, нахваливают, дарят крылья – ты паришь высоко-высоко, без оглядки на земное, без опасений, в мечтах. Ты живёшь, дышишь мечтами, забывая о простых, но таких обязательных вещах.

Ты веришь каждому слову любимого человека, жалея тех, кто говорит дурное, ведь они же не влюблены, они же не понимают ничего. Ты растёшь, развиваешься, раскрываешься, расцветаешь ради любимого, подстраиваешься под него, делаешь всё для него – превращаешься в альтруиста. А когда тебе изменяют, истинно веришь – дело не в нём, дело в тебе самой. Ты недостаточно красива, недостаточно умна, недостойна.

Когда тебя первый раз в сердцах бьют, ты плачешь, раскаиваешься, веришь, что сама виновата, заслужила – так надо. Поделом. Но когда потом, ты попадаешь в больницу, а любимый человек сбегает в другой город со словами: «Ты же понимаешь, мы не подходим друг другу, я тебя не достоин, я плохой, а ты хорошая», ты истинно веришь, у него ещё есть шанс стать хорошим и отпускаешь. Любишь и ждёшь, что всё наладиться, что он вернётся.

Понимание истинности ситуации приходит с опозданием, если вообще приходит. Когда твои рёбра уже зажили после трещин, когда депрессия выпила из тебя все соки, а психотерапевт назначил лекарства.

Некоторые люди не оправляются после такого, некоторые до конца жизни остаются одни, делая этот выбор осознанно, некоторые больше никогда и никому не смогут доверять, как прежде, но я… Мне повезло пережить это. Более того, мне повезло научиться разбираться в людях, что собственно и стало отправной точкой моей любви к психологии.

Перечитав страшные признания прошлой меня, с глаз полились слёзы. Как я могла быть так глупа, так наивна? Как могла после всего ждать его возвращения и надеяться на общее будущее?

– Дура! Хлопнула руками по столу, резко вставая со стула. Вытерла слёзы. Умылась, посмотрела на себя в зеркало.

– Никогда больше этот человек не заставит меня поверить ему. Никогда! – пригрозила пальцем отражению в зеркале.

«Никогда!» – повторила мысленно, словно мантру.

Когда весь спектр забытых эмоций и чувств, вернулся, заполняя моё тело доверху – предательство, разочарование, боль, злость, ненависть, ярость – это отрезвило меня лучше всех дневников, лучше всяких Дексов.

Я вновь подняла взгляд в зеркало. Зелёные глаза сменили цвет на бирюзовый, холодный оттенок. Снежная королева взяла контроль над разумом, силой заставляя тело подчиняться. Дрожь из-за слёз вмиг улетучилась, оставляя лишь мурашки, эмоции выветрились через форточку, уступая место ледяному спокойствию.

Я сама строю свою жизнь, сама управляю эмоциями, Я принимаю решения. И только мне решать, что и к кому испытывать.

Холодный душ укрепил мой настрой. Гордо вздёрнув подбородок, навела марафет, закрасила синяки под глазами из-за бессонной ночи и собралась в университет. Я больше не сломанная кукла, я теперь – кукловод.

Джейд подловила меня между парами, она была обеспокоена и не стеснялась в выражениях, допрашивая меня о прошедших днях. Пришлось немного грубо приструнить её, успокоить, а потом рассказать о возвращении Николаса, о поцелуе с ним и причине нахождения Декса в больнице. Опередив её негодование и очередной рой вопросов резким но простым поднятием руки верха, сказала:

– Декс назвал меня своей девушкой. Противиться этому не стану, нет ни желания, ни причин. Он мне нравится. Но не смей при мне упоминать имя Ника и тем более расспрашивать о нём и произошедшем между нами. Я не хочу это ни с кем обсуждать. Поняла? – спросила строго.

Я знала, что если Джейд или Алекс начнут допрашивать меня о бывшем, я могу проболтаться об истинной причине нашего расставания. Никто до сих пор не знал о том, что случилось и я не собиралась это менять.

Никто и никогда не узнает, насколько я была глупой и наивной, что позволила с собой сделать и как надеялась после этого на лучшее.

Джейд молча кивнула, но заметив мою показную холодность, не удержалась:

– Ты снова вернулась к роли Снежной Королевы?

– Вернулась. И ты на это не повлияешь.

– А Декс… – я не дала ей договорить, прекрасно понимая, что она печётся и обо мне, и о своём, как оказалось, давнем друге.

– Я уже сказала: он мне дорог. Я не собираюсь с ним играть.

Разговор был окончен. Я ушла в аудиторию, где меня уже поджидала вторая подруга.

– Мэл, я зайду после пар к тебе. Забыла пару мелочей у тебя, когда прилетела. Могу. конечно ошибаться, могла и потерять где-то, но почему-то мне кажется, что я последний раз видела их в чемодане у тебя дома.

– Я после пар не могу. Иду к Дексу. А потом смена в кафе. Я да тебе ключ, – сказала, доставая из сумки связку.

После визита к своему парню и работы, возвращалась домой в приподнятом настроении. Квартира оказалась не заперта, я мысленно отругала подругу, что та забыла закрыть, а потом увидела её вещи дома. Интересно.

Дома меня поджидала злая, разъярённая фурия! Алекс носилась по квартире взад вперёд, едва не сметая все мои предметы декора.

– Явилась! – злобно фыркнула она. Она ругалась, обзывалась, пыхтела, обвиняя меня во всех смертных грехах, а я стояла в проходе и не могла понять.

Какого чёрта? Отгородив себя усилием воли от её воплей и угроз, ждала пока она перебесится, а потом взгляд упал на журнальный столик. Там тихо-мирно лежал мой дневник, на открытой вчера странице с ужасными откровениями прошлого.

Вот чёрт! Она всё знает!

Игнорируя её вопли, взмахи руками и прочие выражения столь экспрессивных чувств, я молча прошла на свою кухоньку, достала бутылку вина, штопор, два бокала. Поставила всё на круглый поднос, принесла на столик, откуда убрала дневник, присела на диван и Алекс наконец притихла. Я бы сказала – внезапно онемела.

Подруга села рядом со мной, глядя таким жалобным взглядом, что хотелось рыдать от жалости к себе. Вот только все свои слёзы я выплакала ночью, поэтому налила полный бокал вина и осушила за один раз.

– Почему ты скрывала это? – спросила она тихо-тихо, словно могла меня испугать.

– Сама не догадываешься? Что бы избежать вот таких взглядов, – кивнула на неё и налила ещё бокал. Подруга взяла свой, отпила немного и поставила.

Сколько просидели мы в этой раздирающей тишине, опустошающей напрочь, оголяющей все нервы души – я не знаю. Мне не нужно было ничего говорить, что бы Алекс поняла меня правильно. Скорее это мне стоило переждать, пока она примет истину. И она приняла.

От жалости во взгляде так сразу не избавиться, но она старалась. Ещё пару раз позволив себе меня пожалеть, она взяла себя в руки. Пустила скупую слезу по щеке, а потом обняла крепко-крепко, будто я единственное важное существо в её жизни. И не было ничего искренней этого объятия.

– Ты поэтому пошла на рукопашку? Поэтому не слушала, когда мы тебя отговаривали? Я чувствую себя самой худшей подругой в мире. Как я могла не заметить, что с тобой? – корила она себя. Я-то переживала весь этот ужас постепенно, научилась скрывать, а на неё это всё сейчас вылилось одним махом, и она видела в этом свою вину.

Я не знала, как правильно поступить. Сказать ей «ничего страшного» – я совру. Пусть тогда я не понимала, но сейчас знаю – она была нужна мне, мне было необходимо, что бы кто-то заметил этот ужас и вытащил меня вовремя, но этого не произошло.

Ни Джейд, ни Алекс не сумели раскрыть мои тайны. И в этом была как и моя, так и их вина. Я обижалась на них, какое-то время. Работа с психотерапевтом помогла мне не только пережить тот ужас, но и раскрыть свои истинные чувства по отношению к девочкам. Из-за того, что они не заметили, я больше не была с ними так откровенна, я говорила далеко не всё, я решала, что они могут знать, а что нет.

Та Мэлони Готтен, что знали девочки уже давно исчезла, я стала скрытной, отстранённой холодной, жаждущей всё держать под контролем. Я жила играючи, стараясь не привязываться к людям.

– А парни? Ты же ни к кому не привязывалась! Ты расставалась с ними не спустя какое-то время, а лишь тогда, когда начинала к ним что-то испытывать. Я права? – догадалась подруга.

– Алекс…

– Господи, Мэлони. Я ужасна! Я же совсем не вникала в твои поступки, лишь одобряя их, считая, что это забавы ради, а ты…

– Так, хватит, – если она сейчас разревётся, я тоже. А у меня скоро голова болеть будет от такого количества потрясений за последние несколько недель. – Прекрати убиваться и хлебни, как следует, – кивнула ей на бокал с вином.

Алекс порадовала, закрыла рот, молча кивнула, а потом опустошила свой бокал так же, как я вначале. Переварила, значит. Допив бутылку, почувствовав, что жизнь не так уж и плоха, язык развязался и я вкратце пересказала Алекс обо всём, что случилось с Дексом. Она ахала, охала, хлопала глазами и в ладоши. Но при упоминании бывшего, её лицо исказилось такой страшной гримасой, что я бы на его месте не хотела бы никогда попадаться ей в таком состоянии, в каком она сейчас.

Мы медленно сползли с диванчика на пол, так было удобнее, заказали себе пиццу и устроили полноценный девичник, отказавшись от любых планов на завтра. Только отсыпаться. Слишком много эмоций. Слишком много нервов. Просто – слишком.

Но утром, мне позвонила куратор из универа. Поинтересовалась причиной отсутствия, не поведя глазом. Сказала, что всю ночь провела в больнице у студента, что недавно к нам перевёлся, мистер Флауерс – его куратор, может подтвердить, а сейчас плохо себя чувствую. Мне спустили этот пропуск с рук, но попросили явиться хотя бы к концу последней пары, что бы написать освободительную.

Алекс я не будила, оставила ей записку на столике, ключи от квартиры рядом, а сама уехала в альма-матер. Всё-таки хорошо быть совершеннолетней, когда ты по закону имеешь право сама себя освободить от занятий, по уважительной причине, разумеется. Слишком глубоко старалась не дышать. Макияж может и способен скрыть следы ночного преступления, а вот с организмом сложнее. Надо ждать пока само выветрится. Ну либо лук. А я его терпеть не могу. Да и запашок не лучше. Фу.

Покончив с формальностями, вышла из здания, вдохнула морозные воздух – ну всё, лето окончательно ушло. На носу вечеринка, а там до зимнего бала недалеко, новый год, сессия… Боже. Как мало времени для диплома! Надо глянуть, что я там набросала и бросить куратору на проверку. Пусть просмотрит план, поправит, где надо и пора приступать!

Уверенно шагая к остановке, едва не замерла от ужаса.

Двое моих знакомых, волнующих мои нежные чувства стояли каждый с букетом цветом и мило между собой болтали. Подозреваю – обо мне.

Николас с большим букетом роз, и Уэстли с моими любимыми лилиями тихо переговаривались каждый о даме сердца. Боюсь ни один из них даже и предположить не мог, что дама у них – ода на двоих.

Набрал полную грудь воздуха, медленно выдохнула, собирая эмоции в кулак, мысленно готовясь к какому-нибудь бедствию. Подошла к мужчинам и невероятно радостно улыбнулась:

– Привет, мальчики, – хотя это вряд ли подходило Уэстли, учитывая, насколько он меня старше.

Кстати, а на сколько? Надо будет спросить у Джейд.

Эти двое переглянулись, Уэстли хмыкнул уголком губ, сразу всё осознав, ему ситуация показалась забавной, но второй… Ника словно молнией удирало, так исказилось его лицо. Злость моментально прошила его физиономию, выявляя всё самое некрасивое.

Как я могла не замечать когда-то того, что вижу сейчас так явно? Воистину, жизнь непредсказуема.

Я видела, как ревность расползается по нему, словно кожная язва. Глаза налились злостью, ненавистью. Я бы дала руку на отсечение, что он сейчас видит, как размазывает блондина по асфальту, поэтому вмешалась.

– Уэстли, рада тебя видеть. Какими судьбами? – говорила максимально нейтрально, холодно, давая понять Нику, что мужчина мне почти никто и между нами ничего нет.

– Хотел тебя увидеть, Мэлони. Узнал, где ты учишься, вот и приехал. Надеюсь, ты любишь сюрпризы? – не совсем тот ответ, на который я рассчитывала… Хотя на что я вообще рассчитывала, если он припёрся с цветами, а из кратких фраз, что я услышала подходя было понятно, что ждёт он меня.

Так, надо лучше продумывать свои слова. Контролировать беседу, контролировать беседу! Напоминаю себе и отвечаю:

– Да, но… Сейчас я тороплюсь, прости, – понимала, что нужно как-то включить в беседу и Ника, что бы угомонить его чувства и поскорее избавиться от него, но в голову как назло ничего не лезло. Ни мыслишки, ни словечка.

Уэстли понимающе кивнул, вручил мне букет и вежливо удалился. Бросив странный взгляд на соперника. Я повернулась к Нику.

– Зачем ты здесь?

– Поговорить, – он схватил меня за локоть, отводя в сторонку. Мы остановились у серебристой машины с тонированными стёклами. Казалось, что внутри люди, я пыталась отойти, избежать случайных свидетелей конфликта, но ему было всё равно. Он удерживал меня силой, признавался в любви, потрясая розами, которые к слову я ненавижу, а затем открыл машину и попытался меня туда затолкать.

С перепугу я зарядила ему такую смачную пощёчину, что руку обожгло болью. Я посмотрела на ладонь – ни следа, даже не покраснела. А вот у Ника на лице красовался красный отпечаток моей правой ладони, со слишком чёткими следами, будто обрисованный.

Я видела, как ярость затопила его глаза, поднимая его руки, заставляя замахнуться на меня, но стояла в таком ступоре, что не сумела отреагировать быстро. Он ответил мне смачной пощёчиной, заставив выплюнуть сгусток крови.

Губу разбил. Тварь! Мои силой сдерживаемые эмоции, будто адские псы сорвались с поводка! Захватили мои тело и разум! Я потеряла контроль над всем и сразу, позволяя ненависти заполнить вены!

Чувствовала жар накапливающей ярости в кулаках, сила буйствовала во мне, вырываясь наружу, заставляя мышцы работать! Испугавшись самой себя, таких ярких отрицательных эмоций, прочувствовав каждую клеточку тела, каждую свою мышцу, что рвалась надрать задницу этому гадкому человеку – я дала заднюю!

Я оттолкнула Николаса так мощно, что он каким-то чудом отлетел аж на две машины вперёд вдоль дороги.

ВДОЛЬ!

Это же сколько сейчас во мне адреналина, что я оказалась способна на подобное! Я развернулась в другую сторону и побежала, унося ноги. Я боялась, что он побежит следом, перед глазами проплывали те ужасные воспоминания, когда он бил меня, когда наказывал за повод к ревности или ещё что-то, что казалось весомым поводом. Но эти воспоминания лишь ещё больше распаляли мои эмоции. Я бежала, заставляя тело работать, заставляя выбросить, выжечь его из собственной крови, пока не споткнулась обо что-то и не нырнула носом в грунт, больно приложившись головой.

ГЛАВА 6. (НЕ)ПЕРВЫЕ ЗВОНОЧКИ

Я открыла глаза, когда кто-то интенсивно поливал меня водой. Капли стекали по щёкам, по шее, заставляя тело покрываться мурашками. Я обнаружила себя лежащей в чьей-то клумбе. Тело было на удивление отдохнувшим, но мышцы ныли от нагрузки. Будто я вагоны всю ночь разгружала, а не вино с подружкой пила. Да что за день то такой? Точнее два. Или уже больше? Когда всё снова станет скучно и предсказуемо?

Небо заволокло тучами. Ливень усиливался, я едва поднялась на локтях, тяжело вздохнув. Ко мне подскочила немолодая женщина, помогла подняться, причитая.

– Дитя, с тобой все в порядке? – она начала меня отряхивать от земли. – Идём в дом. Ну же, скорее, промокнешь ведь вся. Заболеешь.

Она предложила мне одежду, чтоб переодеться, проводила в ванную. Я и слова не сказала, так быстро она меня окрутила. Я оглядела себя в зеркало: волосы растрепались, тушь потекла, руки и пальцы ободрались, с виска идёт кровь и губа разбита. Все, что было светлым, тут же приобрело земельный оттенок и смешалось с кровью на лице.

Было смыв с себя грязь, кровь, пыль, вытерлась полотенцем и надела то, что положила мне старушка. Хотя, не такая уж она и старушка. На вид не больше шестидесяти. Или даже меньше.

Вышла из ванной, а та уже заварила чай да пригласила к столу. До того мне стало неловко, я даже не представилась, что я не знала, что первым ей сказать.

– Спасибо вам большое, что помогли мне. Я.. эээ… Мне очень неловко за всё это. О! И простите за вашу клумбу, я не специально… Меня зовут Мэлони.

– Проходи, садись, милая, – улыбнулась она. Я повиновалась, села напротив неё за небольшой овальный стол. Аромат травяного чая проник в мой нос, захватывая разум. Так захотелось его попробовать. Я чётко чувствовала в нём ромашку, но другие травы распознать не сумела.

– Я миссис Эванс. Вероника Эванс.

– Вы случайно не родственница Марка Джорджа Эванса? – вопрос сам сорвался с языка, я не собиралась быть настолько бестактной.

– Я его жена. А ты его откуда знаешь?

– Я студентка в его университете.

– Быть того не может. А часом не Готтен твоя фамилия?

– Да, а откуда вы знаете? – я думала после случившегося меня уже трудно будет застать врасплох, но как же я ошибалась.

– Мой муж редко хвалит студентов, а если и хвалит, то как правило уже отучившихся там, в основном магистратуру. А в этом году он выбрал нескольких студентов для стипендии, я видела отобранные списки с именами. Если хочешь, могу показать. Ты единственная третьекурсница среди них..

Я не знала, что ответить этой женщине. Меня не столько удивила новость о стипендии. Сколько вся эта ситуация в целом. Кажется я потеряла дар речи, потому что всё, что я могла – это хлопать глазами да пить чай с ромашкой.

Я помотала головой, отказываясь смотреть на списки, я всё ещё переварила события, случившиеся за последние минут сорок. Или даже меньше.

За окном буйствовала стихия, миссис Эванс решительно не хотела отпускать меня из дома. Всё подливая чая, заговаривая меня, ещё немного и глаза сомкнуться прямо на её обеденном столе. Нельзя этого допустить. Надо взбодриться.

Я отодвинула от себя кружку с успокаивающим и усыпляющим чаем, обнаружила дар речи и поблагодарила хозяйку дома за всё, что она для меня сделала.

– Смотри по сторонам, смотри вокруг себя, деточка. И обязательно загляни ко мне завтра. Обещаешь?

– Обещаю – зачем-то брякнула я, само вырвалось, и покинула её дома. Клумба, в которую я свалилась, выглядела как до происшествия, полагаю. Потому, как там не было и следа от моего падения. Ни вмятинки, ни сломанного лепесточка, ровным счётом ничего.

Подходя к мед.центру, я снова окинула себя взглядом. Выгляжу опрятно, чисто, нет ничего, что могла бы меня выдать. Разве только губа…

Ай, ладно, придумаю что-нибудь. Первый раз, что ли.

В палате Декса уже были посетители. Сара и Рэй тихо переговаривались с потерпевшим, в коридоре стояла… Ребекка.

Что ей неймётся, что она здесь делает?

Только успела подойти к девушке, как вдруг помещение поплыло, коридор, вход в палату… Последнее, что я увидела, было встревоженное лицо блондинки и чьи-то руки.

Уж не знаю, что происходило ока я была в отключке, но когда я раскрыла глаза, то оказалась на больничной койке окружении нескольких пар внимательных глаз. Ребекка принесла всем по стаканчику кофе. Затем она подошла ко мне и, присев рядом, начала массажировать какие-то точки на моих шее и затылке.

Голова вдруг прояснилась, стала лёгкой. Чуть ли не воздушной. Я ощутила ускорение кровообращение в своём теле, а потом почувствовала струйку крови из виска и собирающиеся капли на губе.

– Мэлони, что произошло? – спросил Рэй, подходя ко мне ближе.

Они все так взволновано смотрели на меня, что я не смогла быстро собрать себя в кучу. Для того, чтобы что-то соврать нужны силы, уверенность, а я сейчас как желе. А сказать правду… Да кто в такое поверит? Хотя, если сказать лишь часть правды…

– Я упала в клубу к одной женщине, напоролась на шипы с колючками и ударилась о железный заборчик. Вот и… – указала пальцем на своё лицо, обрисовав овал в воздухе.

От дальнейших объяснений меня спас врач, вошедший в палату. Он осмотрел мою голову, прижёг чем-то мои раны и заклеил пластырем. Посоветовал мне пройти обследование на наличие сотрясения, но сказа, что на первый взгляд всё хорошо, скорее просто переволновалась.

Ещё бы не переволноваться. Не удивлюсь, если у меня обнаружат сотрясение всего тела и переворот мозгов к верху дном.

Однако, он погрози мне пальчиком:

– Вам, юная леди, в ближайшую неделю категорически запрещаю любую физическую нагрузку и бурную деятельность. Знаю я вас, молодых студентов. Никаких вечеринок, строгий режим. Вовремя в постель, поспать можно даже подольше. Так уж и быть, записку вам сделаю.

Сара с Рэем убедившись, что всё хорошо, попрощались и ушли. Ребекка осталась.

За окном успело стемнеть, когда блондинка соизволила покинуть палату. Мне е разрешили остаться на ночь, даже порекомендовали, благо мой договор на работе включал в себя медицинскую страховку.

Ребекка

По дороге домой блондинка увидела на тротуаре следы крови. Её это насторожило, и она схватилась за сумку, в которой лежал газовый баллончик. На улице было темно, но тихо. Осторожность лишней не будет. Но самое странное, что эти кровавые капли тянулись вплоть до её дома. Кажется, здесь что-то произошло. Ребекка поспешила домой, ибо волновалась за родных.

– Бабуль, я дома.

– Какая я тебе бабуля? Мне всего лишь пятьдесят семь лет, – сказала пожилая, но не старая женщина, с медными волосами и орехового цвета глазами. Это была Вероника Эванс.

– Прости, а как иначе я должна к тебе обращаться? – улыбнулась Ребекка.

– Миссис Эванс, – засмеялась женщина.

– Слушай, миссис Эванс, ничего не хочешь мне рассказать? Почему до самого нашего дома ведут капли крови.

– А вот бывала бы дома, знала бы. Где ты пропадаешь уже пятый день?

– В больнице у друга.

– В больнице у друга… – повторила женщина.

– А что такое?

– Ничего. Девчушка одна в гости заглянула, в беду попала, а потом в сторону больницы и ушла.

– Что за девушка? – любопытствовала внучка.

– Видишь ли, эта девушка не случайно попала ко мне. Она выглядела просто ужасно, бежала от кого-то, упала в нашу клумбу, еле смогла подняться на ноги. Вся одежда перепачкалась, в земле, в крови, в чем только можно. Но не это главное. Пока он приходила в себя стихии с ума посходили. Пришлось напоить её сбором из ромашки и трав из Нимуэй, что бы успокоилась.

– Не думаешь ли ты, что это та самая девушка? – насторожилась Ребекка.

– Когда она только появилась, все цветы завяли, поникли, опустив бутоны. А ведь они никогда не вяли раньше. Ты же сама знаешь это, не так ли?

– Знаю, бабуль.

– Я взяла с неё обещание завтра заглянуть к нам.

– Думаешь, придёт? – хмыкнула девушка.

– Если та самая, не сможет не прийти.

Мэлони Готтен

– Как же тебя так угораздило? – услышала голос Джейд. Повернула голову ко входу, однако, и правда она. И кто её дёрнул так рано вставать и мчаться сюда?

Ах, да! Сара не смогла удержать язык за зубами. Ну сплетница! Ей бы в журналистику, а не туристику.

Джейд уселась на мою временную кровать, приложила тыльную сторону ладони к моему лбу.

– Думаешь это поможет лучше, чем врачи? – поинтересовалась у неё.

– Цыц, я проверяю не состояние здоровья, а настрой. Язвишь – значит жить будешь, – выдала она диагноз и начала доставать из сумки еду для Декса. Вот уж кто тут ещё пролежит.

Подписав все необходимые бумажки, ближе к вечеру покинула больницу. Провела почти сутки с Дексом наедине, а мысли вертелись отнюдь не рядом с ним. Я не понимала своих ощущений, мыслей, действий. Всё будто перевернулось с ног на голову. Либо же это я сошла с ума и не подозреваю об этом.

Интересно, можно ли самостоятельно диагностировать у себя психическое заболевание?

В общем, бродила по аллее, уводящей от больницы, в раздумьях, пока не наткнулась на дом вчерашней старушки. Отчего-то создалось впечатление, что меня там очень ждут. Меня будто магнитом туда тянуло и я не могла сопротивляться. Да и не хотелось как-то.

В её уютной цветочной гостиной, красочном дворике перед двухэтажным белым домом, я почему-то чувствовала себя умиротворённо. Да и страшно было возвращаться домой. Вдруг там Ник поджидает?

Лучше загляну в гости, мисс Эванс сама приглашала.

Или всё же не стоит?

Пока я спорила сама с собой, хозяйка клумбы вышла во двор, подозвала меня рукой и ласково, по-матерински улыбнулась.

– Я ждала тебя, Мэлони, – сообщила женщина. И прозвучало это так многозначительно, что я не посмела усомниться.

Оказавшись снова в гостях у Вероники, я вздохнула спокойно. Женщина заварила жасминовый чай, добавив листочек мяты. Атмосфера благоволила к размеренной беседе, но я не могла её начать. Не знала о чём с ней говорить. Совершенно чужой мне человек, но чувство будто очень близка мне.

– Почему вы… – вопрос не хотел формулироваться. Да я и сама не до конца понимала, что хочу спросить. Просто чувствовала острую нужду всё разложить по полочкам. Так как делала со всем в своей жизни, чтоб всё было на своих места, чётко и понятно.

«Почему вы так добры ко мне?»

«Почему мне хочется вам раскрыть все свои чувства и переживания?»

«Почему именно вам?»

– Почему я пекусь о тебе, совершенно тебя не зная? – догадалась моя собеседница.

– Да.

– Разве нужна причина для доброты? – улыбнулась женщина, подливая мне ещё чаю. И когда только я успела его выпить? Даже не заметила. Мы пили его, пытаясь как-то наладить диалог, а жидкость в маленьком фарфоровом заварничке всё не кончалась и не кончалась. Бездонный он, что ли?

За окном вечерело, но погода была такая тихая, мирная, тёплая почти летняя. Я засмотрелась в окно, зависнув так на несколько мгновений, совершенно абстрагируясь от происходящего.

– Прислушайся к своим ощущениям. Что ты чувствуешь? – внезапно заговорила Вероника.

– Не знаю. Влечение? – уточнила я у неё свои же чувства. Будто она могла знать их лучше меня самой. Не в силах оторвать взгляд от неба, я подошла к окну. В тёмном полотне небес уже появлялись первые дырочки, подмигивая мне откуда-то сверху, издалека.

– Послушай, милая, я задам тебе один вопрос, возможно странный, но очень важный. А ты, прежде чем дать ответь, хорошенько подумай, вспоминая каждую мелочь.

Я кивнула, возвращаясь на своё место за столом, внимательно глядя на женщину.

– С тобой в последнее время не случалось странностей?

– Какого рода странности вы имеете в виду? – в голове моментально пронеслись последние полтора месяца. Тут странность на странности чуть ли не каждый день! Конкретнее, леди.

– Я говорю о твоих эмоциях, о погоде. Случалось ли, что природа хотела тебе помочь?

– Чего? – что ещё за бред? Кажется, засиделась я уже, пора и честь знать. – Я, пожалуй, пойду домой, уже поздно, ночь на дворе…

Я видела лукавый взгляд миссис Эванс. Она точно понимала, что я думаю и почему решила уйти, но ничего не сказала, лишь добродушно улыбнулась и сказала, что будет ждать меня, когда я буду готова.

К чему готова? Почему я? Что вообще за ерунда? Наверное, не все травы, что были в этом чае можно употреблять без последствий. Размышления довели меня до моего дома и задержалась у подъезда.

А вдруг там он? Поджидает меня.

Да ну, нет. Не станет же Ник и вправду ежедневно сюда ходить. Да и ради чего? Вроде предельно понятно разошлись. Не бояться же всю жизнь его. Даже если и придётся с ним встретиться снова, на этот раз я буду готова к любой неожиданности.

Я сладко потянулась, не заметив, когда успела уснуть. За окном весело щебетали птички, воздух был полон лесных запахов, цветов, хвои… стоп! Откуда в моей комнате запахи?

Резко распахнула глаза и поняла, что нахожусь в лесу. В тёплом, солнечно летнем лесу. В самой чаще. На голове нащупала венок, а ноги остались босые. Что за чертовщина? Я вдруг поёжилась, обхватывая себя руками. Как я сюда вообще попала?

«Может я сплю?» – ущипнула себя за предплечье. Больно, значит всё же не сплю. Ну и как это всё понимать? Куда идти? Где мой дом?!

На грани паники, собирала остатки здравого смысла. На улице тепло, солнце в зените, по ощущения абсолютное лето, значит раздобыть еду смогу, хоть какие-нибудь ягоды или фрукты. Но в какой стороне город и кому понадобилось похищать меня?

Подул лёгкий ветерок подгоняя меня вперёд. Отчего я подалась порыву и пошла в том направлении. Чем дольше шла, тем более спокойно мне становилось. Я уже не ёжилась, не озиралась по сторонам, опасаясь хищников, просто шла вперёд без единой мысли в голове.

А зря.

Ещё через несколько минут бесцельного продвижения по лесу, мой слух уловил странный шелест. Я остановилась, прислушиваясь, крутя голову то в одну сторону, то в другую. Никого, вроде.

На узкую тропинку в нескольких десятках метров впереди меня, вышел волк. Огромный, дымчато-серый, с голубыми глазищами! Он смотрел на меня в упор, но не нападал. Я мысленно молилась всем богам, что бы он просто прошёл мимо, не трогал меня, не счёл угрозой… Я не шевелилась, замерла как статуя.

«Отомри. Ты меня не интересуешь» – прозвучало в моей голове, а я попятилась. Он что, говорит со мной? Или с ума схожу?

«Ну, вообще-то я девочка! Но то, что ты слышишь меня – это странно» – волчица пошла в мою сторону, а я ей навстречу. Здравый смысл вопил «Беги, дура, беги!», но моё нутро подсказывало, что я в безопасности, мне не причинят вреда.

Прикоснувшись ко мне мохнатым боком, волчица уселась, склонив голову и осматривая меня пристальным взглядом. Я протянула руку, спрашивая разрешения погладить, и животное охотно подалось вперёд. Мягкая, совсем не запутанная, – что странно в лесу, – шерсть ласкала пальцы, щекотала ладонь. Я ощутила такую неописуемую радость, детский восторг захватил меня и я захохотала в голос, не сдерживая эмоций. Волчица словно улыбнулась мне, прищурив взгляд, улеглась головой мне на колени, позволяя пригладить хищные ушки, пройтись рукой по пушистому боку.

Но пришлось оторваться, что-то неясное звало идти дальше, я попрощалась с волчицей и продолжила путь в неизвестность. Я подходила к городу. Издалека уже слышался гул машин, шум мегаполиса, в голове появился назойливый писк.

Я пошла быстрее, побежала прочь из леса, поскорее бы оказаться дома, в безопасности. Но мне становилось хуже. Тело одолела слабость, голова раскалывалась от мерзкого ультразвука, мышцы ныли, требуя отдыха. Когда звуки стали просто невыносимы, я упала на колени, с силой прижимая руки к ушам, пытаясь заглушить весь этот ужас.

А потом я услышала зов.

«Мэлони!» – раздалось в моей голове. Потом ещё раз, но уже громче. Голос был так далеко, но он заглушал городской шум. И ещё раз…

– Мол, да проснись же ты! – растормошила меня подруга.

Господи, я спала! Это всё какой-то странный, дикий сон! Слава богу, я не сошла с ума.

– Слава Богу! Ты в порядке! Мы так переживали! – выдохнула Джейд.

– Что.. что ты здесь делаешь? – интересно, сколько я проспала.

– В смысле что? О тебе беспокоюсь! Ты пропала на несколько дней! Где ты была? Что случилось?