Текст книги "Сорок второй день (СИ)"

Автор книги: MadAlena Mor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

========== Принятие ==========

Джон думал, что больше никогда не встретит Джима Мориарти. Прошло ровно три с половиной года со смерти Шерлока и полтора – с тех пор, как он вернулся. Так много событий набилось в этот отрезок времени, что Джон и вовсе успел крепко о нём позабыть. Сначала просто не вспоминал, а потом у него вдруг начало это получаться само собой, по привычке. Не думая о Мориарти, получилось забыть и Шерлока.

Зацикленный график работа-дом, который удалось разбавлять милыми сердцу радостями многих одиночек, вроде походов в бар или кино и прогулок по бесконечным улочкам. Через полгода появилась женщина, которая вдруг стала всем, и Джон Уотсон стал постепенно обретать смысл. А потом вернулся Шерлок.

Первое время всё было не так уж плохо. Всё было ужасно.

Шерлок рассказывал, что два года провёл в подполье, в восточной Европе, из чего Джон сделал вывод, что обманул его вовсе не демон, а собственный друг. Он снова оставил его одного, хотя знал, более того – видел, как он в нём нуждался всё это время. Чувство, которое охватило Джона, когда он понял случившееся, было сродни ревности. Он не мог простить, что Шерлок даже не подал хоть какого-то знака, что с ним всё в порядке. Или он думал, что Джон растрезвонит на весь мир о его воскрешении? Джон? Смешно. Он бы под пытками его не выдал. Ему было бы достаточно одного лишь знания, что его друг жив, где бы он ни был. А теперь, когда Шерлок беспардонно ворвался, как брошенный в окно камень, Джон с ужасом понимал, что лучше бы он никогда и не возвращался.

Его старый друг изменился необратимо. Он оставался как будто тем же самым, и вместе с тем казался чужим и насквозь нездоровым. А потом Джон понял, что он всегда и был таким, просто теперь это приобрело гротескный, нарочито гипертрофированный окрас. Начиная от шуток, заканчивая пристрастиями. Он, как будто потерял какие-то рамки, за которые прежде не заходил.

Изменился и сам Джон. Глупо было бы это отрицать по прошествии двух лет. Всё было хорошо, жизнь выстраивалась в простую и понятную цепочку. Может, немного скучную и предсказуемую, но впервые в жизни Джона Уотсона это вполне устраивало. Пусть так, обыкновенно и ровно пройдёт вся его жизнь, зато без интриг и внезапных смертей…

Не получилось.

Джон остановился в парке и тяжело опустился на скамейку. День был тёплым и солнечным. Наверное, поэтому здесь было так людно – парочки, старики, дети, бегуны и собаки со своими хозяевами.

Пара молодых людей на соседней скамейке мило ворковали между собой, обнимались и хихикали. Старик чуть вдалеке кормил птиц. На лужайке прямо напротив Джона бегал мальчик лет шести и просто так, руками, ловил кузнечиков и стрекоз. Дочери Джона, если бы она появилась на свет, сейчас был бы годик. Он прогуливался бы сейчас с ней по парку. Она бы лежала в коляске, такая крохотная и безумно похожая на маму.

Хуже всего было осознавать, что не допусти он самую первую и главную свою ошибку, и всего остального не случилось бы. Не нужно было просить о воскрешении мертвеца.

Джон мотнул головой, чтобы стряхнуть с себя навалившиеся сожаления и взять себя в руки. Всё позади. Да. Он уже научился справляться с потерями. Он знает выход. Всегда знал. Он уже завершил все дела и раздал все ненужные вещи. Только ещё немного подышит этим тёплым летним небом, наберётся напоследок хороших воспоминаний. Джон где-то читал, что это важно.

Чужая жизнь продолжалась. Мальчик, схватив банку, бежал к своему отцу. Отчего-то момент показался Джону до того знакомым, что он подался вперёд, во все глаза следя за тем, к кому бежит ребёнок. Это совершенно точно был тот же мужчина из полузабытого сна, но Джон хоть убей, не мог вспомнить, когда ему это снилось и снилось ли вообще. Но это точно было. Как дежавю.

Он не мог понять ровно до того момента, пока незнакомец с мальчиком на руках, не обернулся к нему. Мориарти смотрел на него своими чёрными пронизывающими насквозь глазами. Как будто и не было этих лет. И снова он явился, когда Джон Уотсон готовился к своему последнему делу. Просто совпадение или это было в демонской природе – чувствуя смерть, лететь на её смрадный запах, как стервятник? Что он хотел предложить на этот раз? Вернуть его мёртвую жену? Или нерождённую дочь? Или сам Джон хотел это у него просить?

Мориарти что-то шепнул на ухо мальчику, и тот вернулся на поляну к своему занятию. Джим шёл к нему, так что сделать вид, что не узнал и незаметно уйти, не вышло.

– Джонни, какое совпадение! Привет! Тоже, решил выбраться из склепа, погреть свои косточки? Как же я по тебе скучал! Может, обнимешь? Как раньше.

– Прости, но пистолет я оставил дома.

– Да и людно кругом, да?

– Нет, – Джон улыбался, будто был рад этой встрече.

– А ты отчаянный парень, Джонни! За это я тебя и люблю.

Джим сел рядом на скамейку, приобнял Джона за спину и привалился грудью к плечу. Разве что голову не положил. Джон не вырывался. От суккуба знакомо пахло возбуждением. Это обезоруживало и притягивало. И настораживало, потому что Джон помнил, к чему может привести это сладкое притяжение.

– Зачем ты пришёл?

Такой светлый день совсем не хотелось тратить на пустые словоблудия.

– Я скучал. Мне было так плохо без тебя, одиноко. Я так страдал… Ты оставил во мне особенный след… – Джим расстегнул верхние две пуговицы на его рубашке и повёл пальцем вниз от яремной впадины. – Не хочешь ещё немного…

– Нет, – слишком поспешно ответил Джон, чем выдал себя с потрохами, и попытался встать. Ласковая рука до боли сдавила плечо.

Они молчали. Солнце всё так же продолжало играть бликами на траве. Люди радовались теплу и проходили мимо, совершенно не обращая внимания на пару мужчин, что так тепло обнимались на скамейке. Если бы не острые когти, которые прошили рукав куртки и вонзились в плечо, Джон бы подумал, что на этом разговор и закончился. Просто случайная встреча, после которой Джим Мориарти снова исчезнет. Это была бы случайная встреча, если бы это был не Джим Мориарти.

– Джонни… О, Джонни… – Джим приблизился слишком быстро, чтобы можно было отреагировать, но вместо поцелуя он только вжался носом в небритую щеку и шумно вдохнул. – Ты очень изменился с нашей последней встречи, – проникновенно и тихо говорил он. – Огонёк в глазах совсем потух, кожа посерела. Ты давно не трахался, да? Сколько прошло времени? Полгода? Год? – Джим многообещающе погладил его по бедру.

– Может, уединимся? Тут рядом было семейное кафе-мороженое… Я отсосу тебе в туалете. Или?.. Ты никогда не драл в зад какую-нибудь из своих подружек у стены между писсуаров? Это так рискованно… Среди бела дня. Кто-то может войти… какой-нибудь папаша с любимым сынишкой…

Джон до боли сжимал край сидения скамейки. Костяшки пальцев подрагивали от напряжения. Наклонив голову, он с фальшивой улыбкой наблюдал, как рука Джима двигается по его ширинке, даже через слои ткани чувствительно сжимая член. Как заманчиво было согласиться на столь щедрое предложение в какой-нибудь другой жизни.

– Если ты не оставишь меня в покое, я сверну тебе шею.

– Ух! В дело пошли сексуальные фантазии. Ладно-ладно! – Джим отстранился, картинно держа перед собой раскрытые ладони. – Видишь? Я тоже безоружен.

Нужно было уходить. Прямо сейчас, бежать без оглядки, даже не вслушиваясь в сладкие речи суккуба. Только надо хоть немного успокоиться. Совсем чуть-чуть унять колотящееся сердце и своё проклятое возбуждение.

– Но ты действительно паршиво выглядишь, Джонни, – снова заговорил Джим. – Ты бы витамины попил, а то скоро люди шарахаться начнут.

– Не твоё дело.

– Отчего же? С самого начала это было моё дело. Я исполнил твоё желание и теперь вот хочу узнать, доволен ли мой клиент оказанной услугой. Ну, так как? Ты доволен, Джонни?

– Всё как ты сказал.

– М-м?

– Не прикидывайся. Я плохо запомнил всю эту кутерьму, но я не забыл, как ты обещал мне беды, которые грозили мне после возвращения Шерлока. Я не поверил тебе тогда. Думал, что ты просто лжёшь, чтобы запугать, но… ты был прав. Шерлок вернулся именно таким. Он сделал несчастными всех вокруг, включаю свою семью. Майкрофту даже пришлось запереть его на каком-то острове… – Джон прикусил язык, думая, что и так сболтнул лишнего. – Всё из-за тебя.

– Позволь! Джонни, напомни, не я ли трижды отговаривал тебя? Если ты помнишь моё обещание, то должен помнить и то, что я просил тебя, почти умолял отказаться от Шерлока.

– Ты нарочно переиначил моё желание. Всё было бы хорошо.

– Какой же ты непроходимый идиот, Джонни.

Джим откинувшись на спинку, тёр ладонями глаза, будто долго читал в темноте, и раздражённо взялся за объяснения.

– Пойми, есть законы, Джонни. И даже мне приходится им подчиняться. Представь себе! – эмоционально всплеснул он руками. – Исходя из них, вернуть твоего дружка было невозможно. Это не божественное воскресение. Шерлок мог вернуться только таким. Вся его новая жизнь – это стремление к смерти, потому что ему она стала знакомой и родной. Ему было там хорошо, но ты сам всё испортил, из-за своего эгоизма. Я ведь прав? Ты чувствовал себя таким ничтожеством без него, что думал, что когда он вернётся, всё будет как прежде.

– Шерлок был нужен не только мне. И если ты пришёл сюда ради воспитательной беседы, то ты немного опоздал. Я уже научился…

– Ты ничему не научился, Джонни. Столько упрямства. Пустой злобы. Ведь мы оба знаем, что во всех этих бедах виноват исключительно ты сам. Подожди ты пол годика и твоя жизнь была бы в шоколаде. И это знание съедает тебя с потрохами настолько, что тебе хочется вышибить себе мозги. Ты для этого снова завёл револьвер, да?

Джон медленно кивнул, хотя внутри его трясло.

– Да. Всё как ты сказал, – повторил он. – Это по моей прихоти он ожил. Это была моя слабость. Я не смог бы поступить иначе. Но убил его ты. И ты сыграл на моём горе. Но больше у тебя этого не получится. Прощай.

– Я с тобой ещё не закончил, дружок.

Джим действительно держал слово. Чтобы удержать на месте, он не хватал за локоть или одежду, но от жутковатой интонации в голосе демона, Джона будто парализовало. Что-то болезненно сжалось в животе, а ноги отяжелели. Но больше всего напугал не сам голос, а реакция на него собственного тела. Она была ужасно знакомой.

– Я встретился с тобой не для того, чтобы обсуждать мои методы и уж тем более – Шерлока. Видишь того мальчика?

Джим кивнул в сторону поляны, где тот самый мальчик из сна ловил стрекоз.

– Надеюсь, ты его не украл.

– Киднеппингом занимается другой отдел… – рассеянно отмахнулся Джим. – Его зовут Хэмиш. Можешь смеяться. Как выяснилось, я довольно сентиментален. Наш с тобой сынишка. Кровь от крови.

– Очередная шутка?

– Едва ли.

Джон всё равно истерично рассмеялся. Джим внимательно смотрел на Джона с неподдельным разочарованием, будто ожидал какой-то совсем иной реакции на свою новость. Но какой? Не думал же он всерьёз, что Джон так просто ему поверит, после всего, что между ними уже произошло.

Ладони и затылок вспотели. Джону не нравилось, куда этот разговор мог его привести.

– Отлично. Демон-проститутка залетел от клиента. Просто, отлично.

– «Залетел»! – передразнил Джим. – Джонни, ты даже не представляешь, насколько непросто провернуть акт творения. Это вы, людишки, и прочие земные твари можете плодиться и множиться без остановки. Демону нужно соблюсти столько условий, что ты и представить себе не можешь. Не всякий сумел бы это совершить, а уж выжить после… – в руках у Джима появилась небольшая пластиковая бутылка какого-то сока. Он небрежно повертел её в руках и отставил в сторону.

– И что с того? – Джону было совершенно не интересно, как нужно было вывернуться суккубу. – Что ты хочешь? Показать его мне? Я увидел. Что дальше? Для чего тебе вообще понадобился ребёнок?

– Зачем! Что значит, зачем? Думаешь, суккубы живут только тем, что развращают чистые души? Это лишь побочный эффект. Основная цель – дитя. И чем особенней душа, тем больше шанс зачать. А ребёнок, это же творение! Это доказательство, что я могу сотворить жизнь без божьего промысла!.. Это подогревает эго.

– Бред какой-то… – фыркнул Джон. – И кого ты сотворил? Кто он, человек, демон, суккуб?

– Он – человек. В большей степени, – неохотно уточнил Джим. – Он быстро развивается. Но пока что он только ребёнок. Я даже не думал, что у нас получится настолько красивый мальчик. Единственное, что огорчает, я не могу взять его с собой. На работе накопилось много дел, знаешь ли… Не хочешь тоже принять участие в воспитании? Ты ведь тоже его отец. А Хэмиш… Хотя он и полукровка, но человеческого в нём несравнимо больше. Потусторонний мир не годится для него.

Осознание того, что говорил Мориарти, приходило ужасающе медленно. Джон испугался. Не ребёнка, нет. Каким бы он ни оказался, хоть новым Дэмиеном, прежде всего ребёнок казался новой потерей. Будто, как только он возьмёт его за руку и приведёт в свою опустевшую квартиру, то с ним случится что-то плохое.

– Издеваешься? – Джон встал с лавки и отошёл в сторону. – Хочешь свалить на меня своего сына?

– Это наш сын. Ты в него душу вложил, если не помнишь, – Джим снова взял в руки ту бутылку сока и задумчиво покрутил в руке, рассматривая этикетку. – И даже больше…

– Может ты и прав, но я буду плохим отцом. Лучше найми ему няню.

– Пробовал. Няни нам не нравятся. И ты зря наговариваешь. Ты идеальный отец. Какую ещё отговорку придумаешь?

– Никакую. Просто – нет. Ты зачинал этого ребёнка без моего ведома. Он мне не нужен.

– Как раз таки Хэмиш нужен тебе намного больше, чем ты ему. Подумай, ты всё потерял. Жену, своего ребёнка, друга… Он станет твоим утешением, новым смыслом. Ты полюбишь его…

Джон засмеялся так, что спугнул ту парочку подростков, что обнимались на скамейке по соседству. Мориарти с холодным терпением ждал, когда он закончит. Джон всё равно не мог долго смеяться, закашлялся и заговорил холодно и зло.

– Ты говоришь мне об утешении? Ты? Ты отнял у меня друга. Вынудил меня надругаться над его памятью. Ты превратил всю мою жизнь в череду потерь, а теперь заявляешься, когда я уже написал завещание, чтобы подсунуть своего выродка, и пытаешься меня убедить, что это может что-то исправить?

Он смотрел на Мориарти сверху вниз, а тому хватало наглости смотреть ему в глаза. Плевать, что под рукой не было пистолета. Можно было бы прямо сейчас врезать кулаком по его самоуверенной физиономии, пока на руках не начнёт оседать чёрный дёготь. Только не хотелось, чтобы Хэмиш, не важно, чьим сыном он был, наблюдал подобную картину.

– Джонни, я уже говорил тебе, – голос Джима понизился до предостерегающего шёпота. – Я не ангел, не сладкий херувимчик, и не в моей природе делать людей счастливыми. Но всё же, кое в чём я иду против правил, ради тебя. Может быть, ты не понимаешь, но Хэмиш – самое ценное… Будь на твоём месте любой другой похотливый засранец, я оставил бы всё как есть, и ты бы уже лежал дома на полу с дыркой в своей пустой голове. Но ты совсем не случайный человек.

– Я должен быть польщён? – Джон снова улыбался, как тот, кто должен сейчас лежать застреленным. – Хочешь, чтобы я упал перед тобой на колени и в слезах благодарил за такую щедрость? Знаешь, что? Можешь засунуть её себе в задницу. Я помню, она у тебя вместительная. Можешь оставаться тут со своим недоноском, а я пойду. Нужно ещё выпустить себе мозги.

– Это плохо. Это очень-очень плохо, – наигранно погрустнел Джим. – Я начинаю понимать, почему матери-одиночки в этом мире так злы и обижены на жизнь. Джонни, ты толкаешь меня на крайние меры. Ты ведь знаешь, должен знать, что я всегда относился к тебе по-особенному. Так не вынуждай меня…

– Нахер твоё отношение. Я ухожу.

– Ты никуда не пойдёшь. Сядь на скамейку.

Всё также светило солнце. Люди всё также прогуливались по парку. Хэмиш набрал уже целую банку насекомых и разглядывал свою добычу на просвет. Они снова сидели рядом. Джон разглядывал мелкие камешки на тропинке под своими ногами. Джим разглядывал его.

– Жарко сегодня, да? Ты не находишь?

Прозвучало так буднично, будто они и вправду были случайными собеседниками.

– Есть немного… – неохотно ответил Джон.

– Хочешь промочить горло? Покупал Хэмишу, но ему не понравилось. Сделай глоточек, может, тебе не покажется горьким.

В горле и впрямь пересохло, а это была самая обычная бутылочка гранатового сока с мякотью, яркая этикетка известного бренда. Джон скрутил крышку и отпил.

***

Он снова оказался в той душной ночи, в своей постели. Снова пахло горьким дымом, воском и полынью, а в ушах барабанами грохотала кровь. Из заднего прохода ужасающе легко выскользнуло что-то длинное и гибкое – чешуйчатый хвост суккуба.

– Не думаю, что тебе это поможет, но ты был так вежлив со мной, поэтому я тоже решил тебя немного подготовить, – почти пропел суккуб, направляя вместо хвоста свой чудовищный, покрытый острыми шипами, член.

– Нет!

В анус уткнулась пока только головка, а шипы ощутимо упёрлись вокруг до предела растянутого сфинктера. Джону ещё никогда не было так чудовищно, необъяснимо страшно. Даже на далёкой войне он так отчаянно и трусливо не паниковал. На войне… Что было на этой войне? Громкие взрывы и бесшумные выстрелы. Мёртвые и покалеченные солдаты… Но даже там Джон не боялся за себя. За других – да. Он же был грёбаным адреналиновым наркоманом. Его возбуждала опасность. Но сейчас Джон Уотсон больше всего на свете хотел не сталкиваться с Джимом Мориарти. Ни тогда, ни сейчас. Никогда.

– Прости Джонни, но без этого никак не обойтись, – с наигранным сожалением посетовал суккуб. – Эта жертва необходима. Сам понимаешь, не разбив яиц, не приготовить омлет. Ты знаешь, кто такие нефилимы?

Джон, даже если бы знал, в столь мучительный момент не смог бы вспомнить и своего собственного имени.

– Нет, – выдохнул он. Пускай суккуб говорит, пусть бесконечно рассказывает сказки, лишь бы не пускал в ход это пыточное орудие.

– Нефилимы, Джонни, это дети, рождённые от союза смертной женщины и ангела, – суккуб с нежностью провёл раскрытыми ладонями по дрожащим бёдрам Джона. – Их почему-то невзлюбили, устроили небольшой геноцид. Жаль, они были славными… А вот для того, чтобы подобного больше не повторилось, падших наградили таким милым украшением. Нравится?

Джон замотал головой, содрогаясь всем телом. По лицу градом стекал холодный пот. Как ему могло это нравится?

– Пожалуйста, нет…

– Но Джонни, мне так хочется получить хотя бы капельку удовольствия…

Шипы ощутимо врезались в чувствительный канал, прорывая себе проход внутрь. В ужасе Джон мог только моргать и совсем охрипшим голосом кричать от боли, пока не закашлялся собственной кровью, всё ещё не веря, что такое действительно могло с ним происходить.

Разрывая кишечник, чудовищный член полностью вошёл, а Джон почему-то ещё не умер от болевого шока. Кругом полыхали вспышки красного пламени, чьи-то ледяные глаза следили за ним из темноты. Это была уже не его спальня, Джон Уотсон метался в своём собственном аду.

– Смотри на меня! – веселясь, приказал демон. – У тебя такие красивые глаза, Джонни. Мне кажется, я видел в них Бога…

Джон и смотрел, но ровным счётом ничего перед собой не видел, только сплошную мешанину из красных и голубых вспышек в темноте. Матрас под ним стал мокрым от горячей крови и нечистот. Шипованный член продолжал двигаться с громким хлюпающим звуком, вытягивая наружу разорванные внутренности. Всё лицо было стянуто кровяной коркой, а из горла с кашлем всё продолжали вырываться сгустки свернувшейся крови. Тонкий аромат горьковатого дыма полностью заглушил, забил тяжёлый запах сырого мяса и смрад из развороченного кишечника.

Джон вдруг понял, что больше не чувствует этой разрывающей на части, отвратительной, гнусной боли. Она будто существовала где-то отдельно от него. Но это не приносило облегчения. Напротив, стало почти также страшно, как проснувшись однажды, не чувствовать собственных ног.

Он парил над своим изувеченным телом, но по-прежнему не мог шевельнуть и пальцем. Наверное, в этот момент он ближе всего был к освобождению, когда демон поднял к нему лицо и усмехнулся.

– Не так быстро, Джонни!

***

Снова чувствовать солнце на своих щеках, казалось изощрённым издевательством.

Джону всё ещё чудились железные шипы, которые уже скребли по внутренней стороне его позвоночного столба, когда он, как из колодца вынырнул из этого беспощадного воспоминания обратно на скамейку в парке, тут же прижав к животу руки. Инстинктивно, потому что подумал, что из его бедного нутра сейчас под ноги хлынут перемолотые внутренности. Пульс подскочил. Джон задыхался, будто секунду назад убегал от чудовища. И убежать не смог. Его чудовище сидело рядом с ним, и с блестящим в глазах интересом, разглядывало его охваченную паникой физиономию.

– Что?!.. что это было?

– Ты не захотел по-хорошему, и мне пришлось по-плохому. Понравилась картинка?

Джона стошнило в урну горькой желчью и тем проклятым соком.

– Что за… Что это была за дрянь?

– Последний аргумент. Я надеялся, что ты обрадуешься, и мне это не пригодиться, но… ты не обрадовался.

– Зачем?! Зачем ты вообще проделал это со мной? Мы ведь не договаривались…

Вот именно. Не было никакого контракта. Всё было на словах с довольно расплывчатой формулировкой. Мориарти должен воскресить Шерлока, а Джон провести ночь с суккубом. При довольно туманной оговорке, что это очень сложно и потребует дополнительных условий. В ту ночь суккуб действительно мог делать с ним всё что угодно, и Джон ничего не мог бы возразить, потому что был свято уверен, что всё это во имя спасения Шерлока.

Из землисто-серого лицо Джона сделалось бледно-зеленоватым. Он бессильно согнулся, пряча лицо в ладонях. Во рту всё ещё ощущалась горечь и привкус железа.

– Зачем? – переспросил Джим, хотя ответа уже и не требовалось. – Я же рассказывал тебе о детях-нефилимах? А удовольствие, чтобы там ни говорили проповедники, очень важно для творения. Чтобы твоё семя во мне не осталось бесполезным грузом, мне пришлось немного порвать тебе дырочку. Но ты не должен держать на меня зла. Ведь я так хорошо тебя подлечил. Даже в твоей памяти не осталось и следа.

– Тогда зачем ты показал мне всё это? Чтобы шантажировать?

– А ты немного поумнел. Может, выпьешь ещё? Ладно, не настаиваю, – Джим взболтнул густую красно-рубиновую жидкость. – На самом деле такие вещи принято запечатывать в какой-нибудь зловещий флакон из тёмного стекла, но в ту ночь под рукой было только это. Нужно же было куда-то запечатать эту восхитительную боль… Она вся здесь.

– Какая же ты мразь, – шептал Джон. Сидеть рядом с этим ублюдком было невыносимо, но колени всё ещё подрагивали от пережитого ужаса.

Теперь он точно в ловушке. Всегда в ней был, но только сейчас в полной мере ощутил суровый ошейник, который всё туже затягивался на его глотке.

– Слушай, внимательно Джонни, – Мориарти крепко схватил его за подбородок и развернул лицом к себе. – Хочешь ты или нет, а тебе придётся взять Хэмиша под свою опеку. Воспоминания ещё свежи? Тогда ты должен помнить, как чувствует себя индейка в день благодарения. Всё это можно вернуть, как было эти сорок два месяца назад. Ты не сможешь даже доползти до дома, чтобы уютно и быстро выпустить себе мозги. Вместо этого ты будешь раз за разом переживать эти потрясающие ощущения… Надеюсь, теперь мы окончательно поняли друг друга?

– Ненавижу…

– Что-что? Я не расслышал.

Джон смог только судорожно кивнуть, но и этого движения демону показалось достаточно. Потому что, как только он это сделал, воспоминания, которые секунду назад разрывали на части, заставляли болезненно сжиматься всё тело, в один момент схлынули, как по волшебству, стали зыбкими и туманными. Джон точно помнил, что видел что-то очень пугающее и мерзкое, но отчего-то не мог припомнить деталей. Только знал, что вспоминать их больше никогда не захочет.

– Вот и славно. Сейчас я позову Хэмиша, и только попробуй что-нибудь отколоть.

– Ты… – Джон сглотнул горечь. – Ты не боишься оставлять его со мной?

– Ты с ним ничего не сделаешь, – отмахнулся Джим, как будто навредить его сыну было априори невозможно. – Хэмиш! Хэ-эмиш! Иди к папочке!

Мальчишка с банкой подмышкой быстрее ветра домчался до скамейки.

– Хэмиш, познакомься, это твой папа. Помнишь, я показывал тебе его на видео?

Хэмиш кивнул соломенно-светлой головой, и с любопытством стрельнул на Джона отцовскими чёрными глазами.

– Теперь ты будешь жить с ним.

– А ты?

– А я буду за вами постоянно следить, как те смешные дяди из шпионских фильмов. Правда, здорово?

Хэмиш снова кивнул, а Джон болезненно поморщился от подобной перспективы.

– Как тебе новость? – спросил Джим.

Хэмиш пожал плечами и снова посмотрел на нового отца. Джон вполне мог его понять. Он тоже не знал бы, что на это ответить.

– Не грусти, малыш, – Джим усадил мальчика на скамейку между ними и поцеловал в макушку. – Папа-Джон не такой бука, каким хочет казаться. Просто ещё не понимает. Он тебя избалует. Закормит мороженым, и когда-нибудь заработает себе хондроз, катая тебя на спине.

Джон недоверчиво хмыкнул.

– Считай это новым пророчеством, – Мориарти снова слишком близко наклонился к нему, через мальчика и зашептал на ухо. – Оставляю его с тобой. Чемодан с вещами и документами у тебя дома. Береги его, он – моё сердце.

– Хэмиш, позаботься о папочке. Он не очень умный, поэтому будь на чеку, – Джим снова наклонился и снова зашептал, но уже на ухо сына. Тот слушал и иногда кивал или пожимал плечами.

Джон продолжал сидеть, глядя в пространство. Сквозь солнечные лучи, деревья и гуляющих по парку людей. Он был полностью опустошён. И если до встречи с суккубом, он чётко знал, что делать, то теперь он не знал решительно ничего. Куда ему идти? Что он хочет? Что будет дальше? Новое будущее пугало своей новой неизвестностью.

Джим Мориарти уже ушёл. Озабоченный своей новой проблемой, Джон не заметил, как тот походя бросил в урну ту самую пластиковую бутылку сока, как что-то неважное и никогда не имевшее ценности. Увидев это, может быть, у Джона и возникли бы какие-то вопросы, но он не был уверен, что стал бы их задавать. Всё это было уже не важно.

Хэмиш осторожно дёргал его за рукав, потому что заскучал сидеть на скамейке. Джон вздрогнул и растерянно посмотрела на мальчишку.

– А? Ты… Хэмиш, да? Ты что-то хочешь? Хочешь есть?

Хэмиш, его сын, согласно кивнул.

– А что… что ты ешь?

– Всё ем, – Хэмиш пожал плечами и посмотрел на банку с уловом.

– А мороженое хочешь? Хочешь? Тут рядом было кафе… – Джон совсем заартачился и пустился в объяснения, что это за кафе и где находится. И замолчал на полуслове. – Ну так как? Пойдём?

Хэмиш снова согласно кивнул и спрыгнул со скамейки.

– Мне нравится шоколадное, – с детской серьёзностью признался он. – А тебе?

– Мне тоже, – ответил Джон и впервые за долгое время улыбнулся по-настоящему.