Текст книги "Чёртова мельница (СИ)"

Автор книги: MadAlena Mor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

========== Часть 1 ==========

Добро пожаловать в славный город Сторибрук! Здесь ничего не происходит. Вернее, здесь не происходит ничего масштабного. Не бывает парадов в честь праздников. Не бывает забастовок рабочих. Не бывает катастроф. Всё идёт своим чередом изо дня в день. Если что-то происходит, то это касается только одного-двух человек и больше никого не волнует. Поэтому никому нет дела до чужих проблем.

Мистеру Голду тоже нет дела до чужих проблем, если, конечно, он не может извлечь из них выгоду.

Мистер Голд – мэр Сторибрука.

Если бы жители города могли выбрать самого ужасного мэра, то это был бы именно мистер Голд. Но жители никого не выбирали. Просто когда-то, давным-давно в сырой темнице дворца Белоснежки мистер Голд заключил самую выгодную сделку в своей жизни и теперь пожинал её плоды. Имел шикарный особняк на окраине города (подальше от любопытных глаз), респектабельный кабинет в здании мэрии, небольшой уютный дом неподалёку (для приватных встреч), а также неприлично огромную сумму на личном счёте и неограниченную власть в городе, где ему и так принадлежало всё и вся.

Кроме заведения мамочки Миллс. На её территории мистер Голд мог появляться лишь в качестве клиента.

Регина Миллс была владелицей стриптиз-клуба «Чёртова мельница», более известный среди горожан, как публичный дом. В «Чёртовой мельнице» Регина собрала самых лучших девочек на любой вкус и цвет. Голд захаживал туда время от времени – позлорадствовать. Посмотреть, как танцует у шеста милашка Агат, в прошлом Голубая Фея. Как старательно она приседает перед клиентами, чтобы те могли засунуть пару мятых мокрых купюр за резинку её тоненьких кружевных трусиков. Все феи при деле. Их можно было узнать по бутафорским крылышкам. К концу представлений, кроме этих крыльев, на них ничего и не оставалось.

Было в этом что-то извращённое – сделать из фей шлюх и стриптизёрш. Выдумке Регины стоило отдать должное.

Вот и сегодня Голубая Фея танцевала на подиуме. Если бы Румпельштильцхену в своё время сказали, что эта чопорная моль будет выгибаться у шеста под улюлюканье толпы похотливых мужиков, раздвигать для них ноги, и, слащаво улыбаясь, бросать в зрителей лифчик, демонстрируя свой бюст, он бы, наверное, скончался в припадке истерического хохота при одной только мысли об этом. Но смотри же, Голубая танцует – и Голд ещё не умер от смеха.

Сегодня в зале было и вовсе не протолкнуться. Кто-то из клиентов потягивал пиво у барной стойки, большинство же сидели вокруг подиума и тянули потные ладошки с зажатыми в них купюрами. Другие, как мистер Голд, расположились на небольших уютных диванчиках, расставленных в укромных нишах вдоль стен – для желающих заказать приватный танец. Справа от Голда Лерой как раз наслаждался таким танцем девушки с прозрачными розовыми крылышками и старательно складывал ей в лифчик весь свой месячный заработок. Вот уж кто должен быть счастлив оказаться под проклятием.

Агат тем временем уже закончила танец и ушла со сцены. На её место вышла другая фея, и шоу продолжилось. Посреди этой вакханалии красной стрелой между столиками, диванчиками и баром носилась Руби. На взгляд мистера Голда, она органичней всех вписалась в атмосферу «Чёртовой мельницы». Кричаще-красная помада, почти ничего не скрывающее красное латексное бельё и красные же ботфорты. Она единственная работала в клубе по своему желанию. По крайней мере, она так думала. Пристрастия Руби сильно огорчали вдову Лукас, которая хотела, чтобы внучка взялась за ум и пошла учиться. Но крошку Руби это совершенно не интересовало, она успевала днём разносить обеды в закусочной, а по вечерам подавала выпивку в «Чёртовой мельнице», время от времени цепляя клиентов, за что отдавала Регине половину выручки.

Руби была единственной из девушек, кто сам выбирал себе партнёров на ночь. Ею двигала то ли тяга к искусству, то ли, как подозревал Голд, банальная течка. Все остальные работницы клуба состояли у Регины буквально в рабстве. Они были ей должны, потому что когда-то, давным-давно, чем-то не угодили в Зачарованном Лесу. И даже не имели права покидать стен «Чёртовой мельницы» без её позволения. За этим строго следили вышибала Грэм со штатом охранников и личный подпевала Регины – Сидни Гласс. Первого сейчас не было видно на месте, вместо него дежурил другой охранник, а вот Сидни крутился неподалёку, высматривая что-то на лестнице, ведущей в личные покои хозяйки.

Не нужно было обладать великим умом, чтобы догадаться, где пропадает бывший охотник и почему так бесится джинн.

Голд только фыркнул. Сидевший слева, на таком же диванчике, Джефферсон ответил ему безумным смешком, прихлёбывая из чашки свой кофе с коньяком. В последнее время Джефферсон стал частенько захаживать в клуб, но мистер Голд ни разу не замечал, чтобы тот пользовался услугами девушек. Только сидел на диване или в баре, да разражался этими своими смешками, как будто что-то знал. Голд подозревал, что Джефферсон один из немногих в этом городе, кто сохранил воспоминания из прошлой жизни.

Безумцы всех умней?

Наверное, это было самым мудрым решением для любого горожанина Сторибрука. Сойти с ума и просто смеяться. Но проклятие загнало их в жёсткие рамки этого мира, принуждая подчиняться тем, кто в нём правил. Одни платили Голду, другие Регине. Все оказались так или иначе привязаны к городу и к «Чёртовой мельнице». Все, кто мог подумать, что сумеют просто уехать из Сторибрука, были ещё безумнее Джефферсона.

До прихода спасительницы оставался ровно год.

Голд уже допил виски и присматривал себе кого-нибудь из фей на эту ночь. Хотя не только фей можно было заметить среди девочек «Чёртовой мельницы» – были и другие. Например, блондинка в костюме горничной – простушка Эшли Бойд. Голд слышал её здешнюю историю: Эшли связалась с богатеньким сынком и залетела. Тот вполне предсказуемо её бросил, а злая мачеха выгнала из дома, как только заметила округлившийся живот. Бедняжке совершенно некуда было податься, и Регина – великодушная Регина! – дала ей приют. Эшли благополучно выносила и родила ребёнка, и на этом её спокойная жизнь закончилась. Нужно было отработать проживание и потраченные на неё средства. И как-то зарабатывать на содержание ребёнка, которого Эшли отказалась отдавать даже за все сокровища мира.

«Зато теперь она, кажется, научилась пользоваться контрацептивами», – отстранённо подумал Голд, видя, как блондинка уходит в комнату с новым клиентом.

Не избежала печальной участи и Белоснежка. Пожалуй, это была самая большая подлость, какую только могла придумать Злая Королева: сделать свою падчерицу шлюхой. Такое не прощают. Голд считал, что это слишком, но вмешаться не мог – по крайней мере, пока.

Тоскливо было смотреть на это. Если бы они знали…

Если бы Дэвид Нолан знал, что белокожая красотка Мэри-Маргарет, ради которой он посещает клуб тайком от своей горячо любимой жёнушки Кэтрин – его настоящая жена и истинная любовь. Голд знал, что бывший принц Чарминг каждую пятницу под видом ночных дежурств приходит в «Чёртову мельницу» и ждёт, когда освободится именно Мэри-Маргарет. Он платит Регине за свидания с собственной женой, а после ещё долго стоит в холле, глядя, как она уходит наверх под ручку с Вейлом или другим клиентом. В глазах Дэвида что-то проскальзывает в такие моменты – как будто он осознаёт всю неправильность происходящего, но не может понять, в чём она заключается. Мистер Голд у многих замечал такие взгляды.

Краем глаза Голд приметил оживление у бара. Это Сидни Гласс увидел, как в зал входит его королева. Мамочка Миллс, как за глаза прозвали её в клубе, и в этом мире сохранила пристрастие к кроваво-алой помаде на губах и траурным нарядам с глубоким декольте. Длинное платье в пол, чтобы, не дай бог, никто не спутал хозяйку с шлюхой. Мамочкой она стала относительно недавно, когда взяла на усыновление ребёнка. Голд скрыл кривую усмешку за приветственным кивком.

– Чудный вечер, мадам Миллс! Вы сегодня особенно очаровательны. Чем обязан вниманию?

– Разве я не могу лично поприветствовать нашего горячо любимого мэра? – Регина присела на стул, вовремя поднесённый Сидни – специально для своей королевы.

– О, мадам Миллс, вы никогда не обращаетесь ко мне лишь из вежливости.

– Совсем нет, мистер Голд, – Регина как должное приняла поданный Руби бокал шампанского. – Я стараюсь следить за качеством, не более. Только хотела поинтересоваться, всё ли вам нравится в моём заведении? Все ли девочки удовлетворяют вашим вкусам? Устраивает ли обслуживание?

– Вы зря волнуетесь, мадам Миллс. Ваш клуб на высоте, впрочем, как и всегда. Танцовщицы красивы и гибки, а шлюхи умелы и отзывчивы. Вам не о чем волноваться, мадам…

– Ну, раз сам мэр доволен, тогда и я могу быть спокойна. Наслаждайтесь, мистер Голд. Приятного вечера, – Регина снова угодливо заулыбалась, как будто ей было дело до его мнения, и, покачивая бёдрами, направилась к своему местному эквиваленту трона.

Почему-то после каждой беседы с Региной, по делу ли или по пустяку, у Голда оставалось гадливое ощущение, будто его пытаются в чём-то обвести вокруг пальца. И это ощущение неизменно выводило его из равновесия.

– Горячая штучка! – хохотнул из соседней ниши Джефферсон, когда мадам Миллс отошла достаточно далеко.

– Что? – переспросил Голд.

– Я говорю, девочка из кабинки – горячая штучка! – повторил Джефферсон. – Та, что у выхода. Зайди как-нибудь! Не пожалеешь!

И, отвесив дурашливый поклон, он направился к бару. Голд поморщился и хотел было сделать глоток виски, но в стакане позвякивал лишь подтаявший лёд.

«К чёрту всё. Нужно взять себе на ночь девку и забыться», – подумал Голд, уверенно направляясь к вышедшей в зал милашке Агат. Стоило хорошенько отыметь эту фею, чтобы той было потом что вспомнить, когда падёт проклятие. Она являлась, если так можно выразиться, его любимой шлюшкой в «Чёртовой мельнице», и не было ничего удивительного в том, что Агат не обрадовалась его появлению. Голд никогда с ней особенно не нежничал. Тем не менее, Агат растянула губы в принуждённой улыбке и послушно повела его в свою комнату.

– Я что-то подзабыл, а отсасываешь ты по отдельному тарифу? – шепнул у порога Голд, и Агат покраснела так, как будто никогда и никому прежде не делала минет.

***

Освободился Голд довольно быстро. Сегодня у него не было настроения для словесных унижений, которые обычно заменяли прелюдию к сексу. Когда-нибудь Голубой фее будет достаточно самого факта, что её отымел Тёмный, чтобы повеситься на первом же дереве.

Голд как раз направлялся к выходу, когда краем глаза заметил длинный коридор, в конце которого над дверью тускло мерцала неоновая вывеска в виде силуэта девушки в прямоугольнике. Обычно этой услугой пользовались всякие извращенцы-скромники. Странно, что Джефферсон был в таком восторге от стриптиза в кабинке за стеклом, перегородка которой опускалась в самый неожиданный момент. Но безумцы, как известно, всех умней. Почему бы не сходить?

Мистер Голд завернул в этот коридор и направился к кабинке. Внутри не было ничего особенного. Тёмные стены, перегородка, под ней отверстие для приёма купюр, посередине стул и справа небольшая мерзопакостного вида стойка с коробкой салфеток и урной. Вот и всё.

Недолго думая, Голд вынул бумажник, скормил автомату пару долларов и нажал кнопку. Перегородка с гудением поднялась. Лампы в кабинке за стеклом ярко освещали стены, окрашенные в пошлые золотистые тона. Посередине стоял стул, пол вокруг него был завален разномастными подушками. Наверное, этой услугой и впрямь пользовались крайне редко, потому что девушка внутри сидела у боковой стенки, с раскрытой книгой на коленях, и безмятежно спала. Впрочем, как только заиграла какая-то тягучая мелодия с томным женским вокалом, девушка дёрнулась, отшвырнула книжку и неловко подорвалась на ноги, чуть не упав в процессе, запнулась о подушку и, наконец-то, заняла своё место на стуле. Со своей стороны она не могла видеть того, кто находится за стеклом, а только, как в допросных кабинетах, своё отражение в зеркале. Идеальное развлечение для извращенцев.

Девушка улыбалась невидимому клиенту, как неживая кукла. Тупо смотрела перед собой и медленно покачивалась в тон музыке. Выбеленные волнистые пряди струились по плечам. Из одежды на ней был надет лишь золотистый корсет с нелепыми перьями и такого же цвета бельё.

– Чего желаешь? – спросила она искажённым из-за динамика голосом. – Хочешь танец или чего-то особенного?

Первым желанием Голда было выбить тростью это проклятое стекло, схватить девушку за руку и увести подальше отсюда. Пускай она не вспомнит его, будет упираться и звать на помощь. Он просто запихнёт её в машину, увезёт в свой дом на окраине и продержит там, пока проклятие не будет снято.

Потому что девушка за стеклом, пускай размалёванная как кукла и с перекрашенными волосами, была как две капли похожа на Белль. Это и была она самая.

«Белль здесь. Она жива».

У него всё равно бы ничего не вышло. Ударопрочное стекло – как раз для таких неуравновешенных идиотов, как он. Голд даже пытаться не стал. Просто сидел и смотрел, как Белль извивается в эротическом танце. Он ведь так и не смог выдавить из себя ни слова. Да и что он мог ей сказать? «Покажи мне свои ягодки, детка?» Горло тут же сдавило в приступе тошноты.

Голд выбежал оттуда, как только перегородка захлопнулась, будто за ним гнались все демоны ада.

Каким же он был идиотом всё это время! Каким слепым дураком! Думал, что ничто в этом городе не скрыто от него – и не заметил Белль, буквально выставленную как товар на витрине! Приходи и смотри на прелести возлюбленной Румпельштильцхена! Все, кто хочет! И всего-то за пару долларов!

Садиться за руль в таком состоянии он не решился и бездумно побрёл прямо по ночной улице, сам не заметив, как очутился в баре. Рядом за стойкой сидел уже в явном подпитии Дэвид Нолан и втирал бармену о чём-то очень важном.

– Она ведь такая… такая необыкновенная! Мне никогда не было так хорошо ни с кем! А Кэтрин не понимает… говорит, я – бабник. Но я же не виноват! Это что-то сильнее меня. Она не должна продавать себя за деньги… Это неправильно, понимаешь? Каждый раз, когда я думаю, что она с другим, что к ней прикасаются… мне хочется выть от бессилия!

Голду тоже хотелось сейчас выть. Он был мэром в городе, который, как оказалось, совсем ему не принадлежал. По условиям сделки он не имел права вмешиваться в дела Регины и её заведения. Любое вмешательство с его стороны тут же повлекло бы за собой череду необратимых последствий. И его первый порыв – украсть Белль – был бы самой фатальной ошибкой. Он бы снова лишился Белль, а вместе с ней и своей власти.

Он мог бы заключить новую сделку, предложить за девушку любую цену, какую только запросит Регина, да только она, скорее всего, не согласится лишаться такого выгодного рычага для манипуляций. Один его неверный шаг, и об исчезновении Белль никто не узнает, как если бы её никогда и не было. Только намёк на угрозу с его стороны, и Регина пустит его красавицу по рукам. И вот тогда он будет жалеть, что побасенка о самоубийстве оказалась ложью. Регина может просить о чём угодно, и он будет послушно всё исполнять, как если бы она вдруг завладела его кинжалом.

«Что я здесь делаю?»

Голд неприязненно слез со стойки и побрёл к выходу. Ещё не хватало напиться, и, как Чарминг, каждый вечер плакаться о своей нелёгкой судьбе бармену. Нужно что-то делать…

Он столкнулся с Джефферсоном, когда шёл обратно к стоянке, где оставил машину.

– Когда ты узнал, что она там?! – пригвоздил он Шляпника к стене ближайшего дома, крепко держа того за шейный платок, при случае готовый им же и придушить негодяя. – Отвечай!

– Пару недель назад, – сипло ответил тот. – Совершенно случайно! Искал туалет и увидел эту дверь. Стало интересно, а что за ней скрывается? Тебе разве никогда не было любопытно, что там? В мире столько дверей… – несмотря на недостаток воздуха, Джефферсон сипло засмеялся.

– Почему ты сразу мне не сказал?!

– Ты не спрашивал, – как ни в чём не бывало ответил Шляпник – и добавил: – Как она тебе? Понравилась птичка?..

Голд всё-таки приложил его затылком о кирпичную стену и отступил на шаг, позволив Джефферсону свободно упасть. Тот продолжал смеяться. Весь мир сейчас хохотал над глупым мистером Голдом. Руки всё ещё предательски подрагивали от гнева, изо рта часто-часто вырывались облачка пара, в висках бешено стучала кровь.

«Надо что-то делать. Что-то делать. Делать-делать-делать-делать…»

Он снова повернулся к Джефферсону. Тот как раз медленно поднимался с асфальта, цепляясь за кирпичную кладь стены.

– Ты мне поможешь, – безапелляционно заявил Голд.

– Дай угадаю. Я ворвусь в публичный дом, подсыплю охранникам снотворное и, как ни в чём не бывало, выведу твою подружку! Отличный план! Мне нравится! Думаю, так и сделаю…

Шляпник уже развернулся в сторону клуба, но Голд снова схватил его за шейный платок.

– Нет. Ты найдёшь Мо Френча и скажешь, что видел его без вести пропавшую дочь в «Чёртовой мельнице». Что Регина незаконно удерживает её там. Пусти слухи по всему городу. Я хочу, чтобы к завтрашнему дню вокруг «Чёртовой мельницы» толпились горожане с факелами и вилами, как в старые добрые времена… Нужно разворошить это болото. И главное – ни слова о моём участии в этом деле. Ты меня понял?

– У тебя ничего не получится, – хохотнул Шляпник. – Твой город слишком боится тебя, чтобы вылезти из своих нор и начать что-то делать. Ты сам запугал их до такой степени, что они не пикнут, даже если ты посреди дня заявишься к ним в дома и начнёшь уводить их детей!

– Просто сделай, что я прошу!

***

Но Джефферсон оказался прав. Цветочник Мо Френч пришёл к мадам Миллс и ушёл несолоно хлебавши. Она убедила его, что работа в клубе – добровольный выбор его дочери, что Белль ненавидит отца и не станет с ним разговаривать. Он даже не попытался, и не обратился к шерифу. Старый дурак только покивал и вернулся в свою лавку. Остальным горожанам и вовсе не было дела до чужих бед. Одних вполне устраивало наличие в Сторибруке «Чёртовой мельницы», другим было всё равно. В городе, где не было ни кинотеатра, ни библиотеки, ни сраного боулинга, клуб мадам Миллс был единственным местом досуга для уставших после трудового дня мужчин. За исключением Дэвида Нолана, ни один из них и пальцем бы не пошевелил для закрытия борделя.

План не сработал.

Стоило уже уяснить раз и навсегда, что это было проклятие Регины, и, несмотря на то, что Голд был мэром Сторибрука, только королева имела в нём реальную власть.

– Ты дурак, Голд. Ты сам выкопал себе яму и теперь барахтаешься на самом её дне, – сообщил он своему отражению в единственном уцелевшем зеркале посреди разгромленного в хлам кабинета.

Он отправился в «Чёртову мельницу», как только немного отошёл от приступа гнева. С несправедливостью либо сотрудничают, либо сражаются. Голд не мог припомнить, чтобы когда-либо сражался, и в сложившейся ситуации у него был только один выход. Он потребует Белль обратно, и пусть Регина просит за неё любую цену. Он ничего не пожалеет.

***

Регина приняла его в своём рабочем кабинете. Обстановка внутри была до того чопорной, что у Голда сложилось впечатление, что Регина и впрямь мэр города.

– Мистер Голд, надеюсь, у вас что-то действительно важное, потому что у меня не так много времени, – Регина действительно выглядела слегка замученной. – Генри снова сбежал после школы, и мне пришлось бросить все силы на его поиски. А вы ведь знаете, сколько на мне висит работы по клубу…

– Понимаю, мадам Миллс. Понимаю. Я не отниму много времени. Есть у меня к вам одно деловое предложение, – расслабленно ответил Голд. У него ещё получалось держать хорошую мину при плохой игре.

– Господин мэр, вы меня интригуете, – Регина расчётливо прищурилась, прикидывая, какую игру ведёт её бывший учитель. – Но мне действительно некогда разгадывать ваши загадки. Что вам нужно?

– Я решил остепениться. Завести себе уже содержанку. Не обижайтесь, мадам Миллс, но не пристало мэру появляться в публичном доме, каким бы шикарным он ни был. Поэтому я бы хотел выкупить одну из ваших девочек. У вас ведь всё самое лучшее.

– Дай угадаю, – Регина озорно прищурилась, – вы положили глаз на милашку Агат! Её вы посещаете заметно чаще других моих девочек. Между прочим, многие ревнуют…

– Напротив, – поморщился Голд, – от милашки Агат я в последнее время порядком подустал. Хочется разнообразия. Чего-то новенького… Пару дней назад я как-то случайно забрёл в эти ваши кабинки для стриптиза. Прелестная вещь, надо признаться. Тихо, спокойно, никто не мешает… Там танцевала такая симпатичная светловолосая девушка с очаровательной фигуркой.

– Как интересно, – Регина встала со своего места, задумчиво водя красным ногтем по подбородку, – у меня несколько таких кабинок в разных частях клуба. Они не особенно пользуются популярностью, но я всё равно их держу. Клиенты бывают разные… Так которая из девушек вам приглянулась?

На первый взгляд казалось, будто Регина совершенно равнодушна, но в глазах плескалось такое ликование, что скрыть это было невозможно.

– Я уже говорил, у неё были светлые волосы и, кажется, золотой корсет…

«Ну, давай, ещё скажи, что её зовут Белль», – мысленно оборвал он сам себя.

– Мистер Голд, это совсем не приметы, – притворно расстроилась хозяйка борделя. – Многие девушки в моём клубе выступают в париках! А уж те, что танцуют в кабинках, все одеты в золотые корсеты и бельё в тон. Не хотелось бы продать вам не ту девушку. А то неудобно получится, господин мэр…

– Может быть, вы продемонстрируете мне своих подопечных, и я выберу ту, что мне приглянулась? – спросил он, ни на что особенно не надеясь. Регина сразу поняла, о ком он толкует. Она так просто не отдаст Белль.

– Конечно же, мистер Голд! – неожиданно согласилась она. – Я и сама хотела это предложить, вы прямо с языка сняли! Я обязательно устрою вам смотрины, и вы выберете себе понравившуюся девушку, но… но что с этого получу я? – Регина снова притворно задумалась.

Они оба здесь были притворщиками. Голд прикидывался, что ничего не помнит о прошлой жизни, а Регина делала вид, что верит ему. Но он не поддастся на её провокации. Пускай думает, что хочет. Он уйдёт отсюда только вместе с Белль, и неважно, что ему придётся за это отдать.

– Вы вправе выставить любую цену, – пожал плечами Голд, принимая условия сделки.

– Что ж, я бы хотела взять время на размышления, а вы пока можете попробовать опознать свою прекрасную незнакомку. Я дам распоряжение Сидни, чтобы он собрал девушек. Выпейте пока. Это моё любимое вино! Обязательно попробуйте!..

И хотя во рту пересохло, как на солнцепёке, он не притронулся к вину.

***

Глупо было бы не ждать от Регины подвоха в такой ситуации. И Голд вполне себе представлял нечто подобное.

Когда они вместе спустились в пустовавший в дневное время зал клуба, сцена оказалась закрыта огромным матовым стеклом. Они сели в кресла, поставленные прямо на подиуме напротив. Регина подала знак, заиграла музыка, за стеклом вспыхнули прожекторы, высвечивая через стекло лишь размытые силуэты девушек. Не различить ни лиц, ни цвета волос. Видно лишь извивающиеся в танце силуэты, похожие друг на друга, будто у Голда двоилось перед глазами.

– Я подумала, будет честно, если у всех девушек будут одинаковые шансы стать единоличной любовницей самого мэра! Надеюсь, вы простите мне эту вольность, – наигранно извиняющимся тоном шепнула Регина ему на ухо. – Так что, у вас есть время выбрать, пока играет музыка, а у меня есть время подумать о цене.

Девушки продолжали танцевать. Голд во все глаза смотрел на сцену, силясь узнать в одной из фигур Белль. Ему нельзя было ошибиться. Он уже ошибся один раз. Поверил Злой Королеве. Сейчас она тоже вполне могла снова его обманывать, и среди танцующих девушек и вовсе не было его красавицы.

– Действительно ли среди девушек есть та, что я видел тогда в кабинке? – как можно небрежнее спросил Голд, хотя от напряжения пальцы скручивало судорогой, и пот катился по вискам холодными струйками.

– Все, что выступают в кабинках – перед тобой.

Ответ можно было считать прямым и предельно правдивым. Значит, Белль точно здесь.

«Вон та как будто похожа… или эта?» – Голд потёр слезившиеся глаза. Это было бессмысленно! Какого чёрта он играет в эту игру? Пытается среди многих найти девушку, которая была украдена у него же!

– Не прогадайте, господин мэр, – змеёй шептала на ухо Регина, – какую выберете, с той и уйдёте. Возврату и обмену товар не подлежит.

Он старался не вслушиваться в слова Регины. Переводил взгляд с одной на другую девушку. Все они продолжали изображать эти дёрганые, плавные жесты и прогибы. Каждое движение заучено и идеально исполнено, Регина даже специально нанимала учителя для своих стриптизёрш. Всё идеально. Да…

Четвёртая из двенадцати танцовщиц чуть припала на ногу. Слишком неуклюже для профи, ведь её прежде никогда не выпускали на большую сцену.

Вот оно.

– Кажется, я сделал выбор, – сказал Голд, отметив, как глаза Регины непроизвольно метнулись влево, только подтвердив догадку.

– Да? Может быть, всё же досмотрите до конца? У вас ещё есть время, – Регина снова играла, она хотела, чтобы он передумал.

– Зачем же? Я уверен. Четвёртая девушка слева. Я забираю её.

Регина приказала поднять стекло. Танцовщицы уже перестали танцевать и теперь стояли совершенно голые, с распущенными волосами, лишь обутые в туфли на высоченных каблуках. На некоторых действительно были светлые парики. Четвёртой слева стояла его Белль и, глядя в пол, виновато переминалась с ноги на ногу.

– Это действительно та, которую вы так искали? – спросила Регина.

– Не всё ли теперь равно? – пожал плечами Голд. – Ведь обмену и возврату товар не подлежит. Называйте свою цену, мадам Миллс, и я забираю девушку.

– Думаю, самой лучшей ценой будет услуга. Когда мне понадобится ваша помощь, господин мэр, вы не откажете мне, – Регина протянула руку, и они закрепили сделку.

К нему подвели Белль, всё ещё голую, а теперь и без тех ужасных туфель.

– Она ваша, мистер Голд, – издевательски протянула Регина. – К сожалению, её одежда не сохранилась, а сценические костюмы – собственность «Чёртовой мельницы»…

– Не нужно, – Голд стянул свой пиджак и набросил на плечи Белль. Она тут же плотно в него закуталась. – Пойдём.

Они уже направились к выходу, но Регина притормозила его и шепнула так, чтобы услышал только Голд:

– Она никогда тебя не полюбит.

«Посмотрим», – злобно подумал он, обещая, что ноги его не будет даже близко рядом с «Чёртовой мельницей».

***

Когда они сели в машину и отъехали, Белль откашлялась и тихо спросила:

– А можно мне увидеться с отцом? Я только скажу, что со мной всё в порядке…

– Нет! – тут же отрезал Голд. Получилось слишком резко, но одно только напоминание о Мо Френче моментально его разозлило. Теперь он был должен королеве, а это не самый лучший исход в предстоящем будущем.

И сам же себя одёрнул. Зачем он её напугал? Она и так его боится до дрожи. Помнится даже, когда он был чешуйчатым монстром, она боялась его меньше, чем сейчас. Голд хотел сказать что-нибудь успокаивающее, но ничего не придумал и предпочёл помалкивать. Всё равно он сможет нормально соображать только тогда, когда Белль будет в безопасности.

***

К полудню они уже были в особняке Голда. Белль тут же была отправлена в душ, а теперь сидела перед Голдом за кухонным столом в его халате и ковырялась вилкой в спагетти. Голд специально выбрал кухню, он считал это место самым уютным в доме – спокойным, располагающим к беседе. И, как ему казалось, здесь Белль должна была чувствовать себя в большей безопасности.

– Я могу называть тебя Белль? – спросил он.

– Вы можете называть меня как угодно, – почти равнодушно пожала плечами она и зыркнула с опаской голубыми глазищами.

– Расскажи мне о своей… – Голд запнулся на полуслове. – О своей работе в клубе.

– Ничего особенного, – тихо ответила она, и у Голда тут же закралось нехорошее подозрение. – Работа, как работа.

– Тебе не нужно меня бояться. Понимаешь? – в который раз за последние полчаса повторил он. Его уже начинало подбешивать, что его боится та, что по определению не была трусихой.

– Действительно, ничего особенного, – поторопилась заверить его Белль. – Я работала только в кабинке. Танцы с полным разоблачением, иногда просили приласкать себя. Работы всё равно было мало…

– И чем же ты занималась в свободное время? – как можно более непринуждённо спросил Голд, старательно делая вид, что процесс намазывания масла на ломтик хлеба, на самом деле, волнует его больше всего на свете.

– Да много чем, – чуть спокойнее ответила она, тоже загипнотизированно глядя в свою тарелку. – Помогала Эшли с ребёнком, пока она была занята с клиентами. Болтала с подругами. Репетировала в танцклассе. Иногда гуляла во внутреннем дворике. Читала по вечерам…

– И где же ты брала книги?

– Руби иногда удавалось пронести мимо Грэма. Она вообще очень многое для нас делала. Передавала записки от родных, всякие мелочи…

– Так чего же ты не послала весточку своему отцу?

– Не знаю, – пожала она плечами. – Не хотела его расстраивать? Мадам Миллс всё равно меня не отпустила бы. А он бы мучился…

Уже мучается, невольно подумал Голд, но сообщать об этом Белль не стал.

– Как ты попала в «Чёртову мельницу»? – снова спросил он вместо этого.

– Кажется, это было ужасно давно. Даже припомнить не могу. Я возвращалась домой… – Белль нахмурила брови, силясь вспомнить. – Нет. Не помню.

Они замолчали. Голд тихо радовался, что ущерб, причинённый Белль, оказался меньше, чем он успел себе надумать, но всё равно, придёт время, и этот фокус с перегородкой ещё аукнется Регине.

После обеда он оставил Белль осваиваться в доме, а сам поехал в город, строго-настрого запретив ей выходить из дома. Нужно было купить ей одежды и прочих мелочей. По идее, стоило взять Белль с собой, но Голд параноидально боялся показывать её хоть кому-то. Позже, не сейчас. Сейчас он до сих пор не мог поверить, что всё это не сон. Наверное, поэтому он так торопился с покупками.

***

Он застал Белль в гостиной на диване. Когда он ввалился в дом с ворохом пакетов и коробок, она испуганно ойкнула и попыталась что-то спрятать под подушкой.

– Что там у тебя? – Голд бросил пакеты на пол и решительно направился к сжавшейся от ужаса девушке.

– «Путешествие Гулливера», – прочитал он на обложке. – Ты нашла библиотеку?

– Я положу на место! – выпалила она.

– Конечно, положишь, – Голд протянул ей книгу, – когда дочитаешь. Всё должно лежать на своих местах, верно?

– Ага, – растерянно кивнула она, прижимая книгу к груди.