Текст книги "Последние из рода Скамандеров (СИ)"
Автор книги: Люченца
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
– Может быть, её хватит. А ещё стоит сделать рогатку…
Сзади раздалось удивлённое:
– Магловскую рогатку?
– Ну да, а что?
– Тоже хорошо, ты не думай, просто забавно ощущать себя маглом. Скорее бы тебе семнадцать исполнилось.
Руки исчезли, потом возникли снова в поле зрения, взяли миску.
– Про свой завтрак не забудь, – сказал Ньют мягко. – А ещё мы хотели убраться хотя бы в паре комнат.
Он уже выходил, когда Тесей окликнул:
– Ньют! Пойдём завтра за низлом?
Тесей не знал, что побудило его предложить это именно сейчас. Слова вырвались сами собой. Ньют обернулся, улыбка расцвела на его губах – такая радостная, что Тесей невольно залюбовался.
– Конечно! Обожаю тебя, – сказал Ньют неожиданно низким, хрипловатым голосом, так сильно отличавшимся от его обычного, почти детского.
Когда за Ньютом закрылась дверь, Тесей вздохнул и впервые почувствовал слегка выветрившийся запах поджаренных сосисок. Сковорода так и манила; Тесей сглотнул слюну и вышел из кухни – считать оставшиеся деньги.
После завтрака – настолько позднего, что он уже смахивал на обед – Тесей ощутил жгучее желание сходить к маме. Он даже мысленно не хотел произносить «на могилу» и заметил, что Ньют тоже избегает слишком прямых, однозначных фраз. От них веяло печалью и грустной безысходностью их с Ньютом нынешнего положения.
В саду Тесей набрал наперстянок и душистого горошка, сложил в простенький букет и, пробравшись через виноград к холмику, положил цветы на камень, который они с Ньютом всё-таки поставили вчера в изголовье. Требовалось что-нибудь написать на нём, но все подобающие слова казались глупыми. Тесей пообещал себе придумать для мамы достойную эпитафию, но пока у него ничего не выходило. Ну да всё равно в запасе ещё год – не руками же высекать, в конце концов?..
Он сел прямо на траву рядом и вспомнил Ньюта – как тот первые дни после постоянно бегал сюда, и Тесей иногда слышал из-за дома его голос: Ньют продолжал что-то рассказывать маме, пусть её уже и не было рядом. Замечая брата, он сразу замолкал и глядел враждебно – так, что самому хотелось уйти.
Тесей тогда начал осознавать, что пусть он заслужил подобное отношение, но им с Ньютом больше нельзя быть в постоянном раздоре. Кажется, понял он это со всей определённостью, когда застал Ньюта в слезах в кладовой – тот, очевидно, настолько не доверял брату, что не хотел показывать слабость и прятал свои чувства. Тесей был ошеломлён до крайности и не стал удерживать Ньюта, когда тот выскочил наружу, больно задев плечо и опрокинув банку с джемом.
Сколько было этих скрытых слёз, Тесей не знал, но понимал, что Ньюту было тяжелее, чем ему – не только из-за возраста. Просто мама была его единственным другом. В тринадцать Ньют был диким, зашуганным зверьком, любил сбегать чёрт знает куда от всего, включая сложные разговоры и трудные ситуации. Лишь мама всегда каким-то особым чутьём догадывалась, где его искать.
В ночь тридцать первого августа того года Ньют снова пропал, и Тесей, после долгих панических поисков, поймал его на вокзале – позже Ньют признался, что не имел плана, а просто смотрел на поезда и искал тот самый, который ему бы подошёл. На нём должно было по-особенному ёкнуть сердце.
Тесея вырвали из воспоминаний шаги сзади. Ньют тихо приблизился, кинул любопытный взгляд из-под густых рыжих ресниц.
– О чём ты думаешь? – поинтересовался осторожно.
– О тебе.
Ньют помялся, переступая с ноги на ногу. Хотел спросить, конечно же, но не был уверен, стоит ли допытываться до чужих мыслей.
– Вспоминал, как ты прямо перед школой сбежал, – смилостивился над ним Тесей. – И вообще – конец августа…
Ньют кивнул и уставился на холмик. Ветер сдвинул букет, растрепал цветы.
– Я не хотел в школу.
– Я тоже.
Ньют посмотрел с удивлением, но потом кивнул.
– А ты хоть раз плакал – тогда?.. – спросил неловко. – Я ни разу не видел.
Тесей припомнил, и ему стало жгуче стыдно. В действительности он недалеко ушёл от брата, хоть и мнил себя старше и разумнее.
– Да, пару раз… – признался Тесей. – Ты не видел, потому что я тоже от тебя прятался.
Ньют тронул его запястье жестом понимания и снова обратил взгляд на холмик. Потом сказал в воздух:
– Вот дураки мы были, да?..
Подготовка к ночи сегодня заняла больше времени, чем ранее – нужно было многое обдумать, переделать, а кое-что ещё и требовалось найти. Ещё до обеда Ньют с торжествующим возгласом вышел из стойла, волоча за собой тяжёлый железный укротитель, уже слегка заржавевший. Оказалось, эта штуковина валялась под пуками отсыревшего сена, но всё ещё была в рабочем состоянии. Когда Ньют дотащил её до гостиной, его путь с ней по дому оказался отмечен глубокими царапинами на паркете, из-за чего между ним и Тесеем случилась небольшая ссора. «Ты же всё равно собирался бросить дом!» – восклицал Ньют, и Тесей замолкал. В действительности он ещё не решил, что делать с фамильным особняком. Конечно, через год всё равно можно будет восстановить паркет заклинанием, но, кажется, из-за этого он потеряет и в прочности, и в ценности.
Тесей не считал себя таким уж неправым, но всё-таки пошел помогать с обедом, скрепя сердце. Ньют резал картофель с некоторым остервенением, впрочем, вскоре его движения стали плавнее и спокойнее. Тесей занялся мясом, изредка посматривая на брата.
– Я чувствую твой взгляд, – сказал Ньют, не отвлекаясь от дела, и поправил сползший рукав рубашки.
И тут Тесею стало интересно.
– Только сейчас или всегда? – спросил он.
– Всегда… кажется. Словно щекотка в висках, с другими людьми нет такого ощущения. Ты случаем не скрытый легилимент?
– Нет, – со смехом ответил Тесей. – Только немного изучал окклюменцию, полезная вещь.
– Значит, просто родственная связь. Если с кем-то из нас случится беда, второй, возможно, почувствует.
– Давай не будем об этом, Ньют.
Тот поднял взгляд – Тесей не видел, но понял по ощущению, которое брат описал как щекотку. Действительно похоже.
– Не порежься, – услышал он.
Это было своевременное предупреждение. Тесей отложил нож и выдохнул, пытаясь понять, как так вышло, что даже простое упоминание бед, могущих приключиться с братом, заставило его разволноваться.
Ньют по-прежнему наблюдал искоса.
– Всё с нами будет хорошо, – сказал он, высыпав на сковороду нарезанный картофель.
– Ты меня успокаиваешь? – Тесей улыбнулся.
– Да. Ты много переживаешь и плохо спишь, я заметил. – Ньют вернулся к столу, сдвинул брови. – Не надо взваливать на себя так много сразу.
Тесей неожиданно для самого себя взвинтился:
– Нужны мне твои советы!
– А больше ни от кого ты их не дождёшься. Мы одни, забыл?
– Я могу вам дать совет! – раздался скрипучий голос очага. – Мясо вообще-то вперёд картофеля идёт, вы, оболтусы! Кто так готовит!
Ньют выругался совсем уж непристойно, подбежал к сковороде и начал вытряхивать её содержимое в тарелку.
– Чтоб я не слышал больше от тебя таких слов! – возмутился Тесей, выкладывая на сковороду куски мяса.
– Ты сам так ругался, когда палец прищемил!
– Вот будет тебе шестнадцать – я тогда ничего не скажу. Но сейчас я старший в семье, изволь слушаться.
Ньют проворчал что-то неразборчивое, и, как Тесей подозревал, достойное хорошей затрещины, но не смог понять ни слова. Потому лишь прикрикнул для виду, и они снова разошлись по разные стороны стола.
Окончательное примирение произошло за чаем. Ньют безмолвно протянул ладонь, и Тесей пожал её, а потом подвинул брату последний кусочек шоколада.
– Позже ещё купим, – сказал он беспечно, осознавая, что на деле вряд ли они смогут скоро опять себя побаловать сладким: денег было совсем немного.
Ньют шоколад взял. Он, кажется, всё понял, но не знал, что сказать, а потому, выходя из-за стола, молча поцеловал в щёку. И тут же смущённо потёр место поцелуя – видимо, стирая шоколадный след. Раздался звук удаляющихся шагов.
– Не сутулься! – крикнул Тесей, даже не оборачиваясь – он слишком хорошо знал, как обычно ходит Ньют. Сзади раздалось сердитое хмыканье, подтвердившее его догадку.
На закате они с Ньютом стали общаться лишь короткими репликами: возьми то, перенеси туда. Весь ужин снова ограничился бутербродами, которые поедались на ходу. Наконец Тесей обессиленно лёг на исцарапанный днём паркет и тупо уставился на старомодную люстру, обводя взглядом литые завитушки из бронзы. Ньют мгновенно растянулся рядом. Их пальцы соприкоснулись; Ньют начал поглаживать их, потеребил отцовский перстень-печатку.
– Можешь примерить, – отозвался Тесей.
– Нет, я не хочу. – Ньют помолчал. – Из меня плохой бы вышел глава дома. Хорошо, что ты старше, ты сможешь его возродить.
У Тесея стало кисло во рту.
– Давай и об этом тоже не будем.
Его взгляд блуждал по потолку, зацепился за несметённую паутину и остановился на потускневшем гербе Скамандеров на камине чуть ниже по стене – вставшем на дыбы гиппогрифе.
– И вообще я ничего не хочу возрождать. Кому нужен этот груз традиций и эти потускневшие гербы? И обязательные гиппогрифы в стойлах – семейный символ же!
– Мама их любила, – возразил Ньют.
– Мама наверняка была единственной на несколько поколений, кто их искренне любил. Ну, и ты. Разве не пора что-то менять, Ньют?
Тесей не знал, зачем начал вслух говорить о том, что только недавно начало обретать форму в его голове. К тому же получалось обрывочно и сумбурно. Вряд ли брат поймёт.
Ньют вздохнул. А потом неожиданно сказал:
– Мне никогда особо не нравился наш дом. Я бы хотел жить в совсем небольшом, без ценных вещей, которые боишься случайно разбить… и без дубовых паркетов.
Тесей хмыкнул.
– Вот и я про то же. Жаль только, что я всех эльфов отпустил, нам бы сейчас не пришлось так мучиться с готовкой и полтергейстами.
– Нет, – уверенно возразил Ньют. – Это как раз самое правильное, что ты сделал.
И тут он одним резким движением снял перстень с пальца – по ощущениям ободрав кожу, – и выкинул его в открытое окно. Тесей вскочил, схватил Ньюта за рубашку и приподнял, нависнув над ним.
– Ты что творишь?!
– Он тебе не нужен, – заявил Ньют.
– Он отца! Нашего с тобой!
– И что?
Ньют с вызовом спросил это прямо в лицо, и Тесей не сдержался – замахнулся рукой, отвесил звонкую пощёчину. Звук был такой громкий, что, казалось, эхом отразился от стен. Ньют ахнул – явно не ожидал, – схватился за щёку и посмотрел с такой злостью, таким неверием, что Тесей невольно сам отпустил его. Ньют дёрнул рукой, явно желая ответить, но сдержался, лишь сжал ладонь в кулак. А после, без единого слова, развернулся и выбежал из комнаты. Вскоре хлопнула входная дверь.
Тесею понадобилось примерно секунд пять, чтобы понять, что он наделал. Перепрыгивая через две ступеньки разом, он спустился и открыл дверь.
– Ньют! – крикнул он, сбежав с крыльца. Сошёл в сад, прислушался. Ничего не было слышно. – Ньют!
Он обошёл дом, присмотревшись к могиле матери – тоже никого. Было уже плохо видно, набухшие дождём тучи давили поднимающейся духотой, дополнительно темня вечернее небо. Кроны деревьев угрожающе смыкались над головой, ветки то и дело норовили ткнуться в глаза. Тесей споткнулся о камень, едва не полетел носом вниз, как Ньют прошлой ночью, лишь в последний момент сумел обрести равновесие. Коснувшись пальцами земли, он поднял голову рывком и заметил приоткрытые ворота; прошёл через них, завернул на повороте, где тропа начала расширяться, превращаясь в дорогу.
Впереди был силуэт, уходивший быстрым шагом. Обернулся, перешёл на бег.
– Ньют!
Тесей рванул вперёд. Брат всегда был легче и стремительнее, но в этот раз Тесей не мог допустить, чтобы Ньют сбежал. Догнав, Тесей дёрнул за рубашку; они оба затормозили так резко, что упали на дорогу, закашлявшись от пыли. Ньют дёрнулся, попытался снова встать, но Тесей ухватил за подтяжки брюк.
– Стой, Ньют, – прохрипел он, напрягся, опять повалил брата и сжал кольцом рук поперёк груди, пытаясь ногами обхватить и колени. Ньют бился в руках молча и сосредоточенно, словно зверь – склонился, укусил руку, и Тесей вскрикнул, но не ослабил хватку. Наконец и ноги Ньюта был зажаты между коленей Тесея, который тяжело дышал в затылок брата, пахнущий дорожной пылью.
– Прости меня. Ньют, прости, я был неправ, я очень тебя люблю, – сказал Тесей скороговоркой. – Ты важнее отца хотя бы потому, что ты здесь, рядом со мной и живой. А перстень вообще фамильный, а не его.
Ньют тяжело дышал, Тесей чувствовал руками, как поднималась его грудь.
– Я знаю, я скотина. Не убегай больше, пожалуйста.
Он уткнулся лбом Ньюту в затылок, поцеловал в шею.
– Что, мы продолжим так лежать? – донеслось спереди сердитое.
Тесей не без опаски выпустил; они поднялись, отряхнулись. Ньют пошёл обратно к дому, не оглядываясь, и Тесей в два шага нагнал и сгрёб в объятия.
– Отпусти.
– Ни за что.
Губами ощущались мягкие, чуть волнящиеся волосы. Ньют, насильно прижатый щекой к щеке, дышал в ухо подозрительно прерывисто и был вытянут, как струна. Тесей вцепился в его рубашку, ощущая под пальцами крылья лопаток; в голове промелькнуло: если Ньют его так и не простит, то всё равно не будет относиться к Тесею хуже, чем тот к самому себе.
– Как ты меня раздражаешь! – наконец произнёс Ньют звенящим от напряжения голосом.
И тоже обнял. Тесей не смог сдержать выдох облегчения и поспешно дотронулся губами до скулы Ньюта, повёл ими ниже по ударенной щеке, ощущая вкус пыли. Ньют напоследок лягнул в колено, уже беззлобно; Тесей тихо засмеялся, ткнул в бок кулаком и отстранился.
Невдалеке послышался звук копыт, и вскоре из-за второго поворота, ведущего в городок, показался их ближайший сосед верхом на коне – один из немногих оставшихся тут магов. Осмотрел с удивлением, коснулся шляпы в молчаливом приветствии.
– Откуда вы, Скамандеры, такие чумазые? – поинтересовался он, подняв брови. Гнедой конь остановился, переступил копытами. Ньют тут же начал поглаживать его шею, даже разрешения не спросив.
– Подрались просто, – отозвался он. – Теперь помирились и возвращаемся домой.
– А, вот оно что, – хмыкнул сосед. – Ну, передавайте привет вашей матушке и пожелания выздоровления.
– Обязательно, – сказал Тесей, провожая всадника взглядом. Конь неспешно потрусил по дороге, его хвост мотался из стороны в сторону, отгоняя назойливых насекомых.
Тесей с Ньютом пошли обратно. Были слышны только звуки шагов, пение сверчков и едва слышное уханье совы – наверное, Медея вылетела на охоту. Тесей незаметно потёр след укуса на тыльной стороне ладони, всё ещё болезненный. Ньют покосился, но ничего не сказал.
– «Помирились»? – спросил Тесей, когда они уже были у ворот.
– Да. – Ньют неловко потёр затылок. – Я тоже, наверное, виноват, не нужно было выкидывать перстень. Хочешь, найду?
– Не надо.
Тесей запер ворота за ними, и гиппогрифы из железных прутьев теперь как будто ловили в разинутые клювы последние лучи почти скрывшегося за горизонтом солнца. Ньют убежал вперёд, к дому, сдвинул заслонку с бочки, полной воды, окунул туда голову целиком и вынырнул, отфыркиваясь. Потом стянул с себя рубашку, спустив с плеч подтяжки, бросил её, не глядя, на ветки ясеня и окунулся уже по грудь. Он удерживался над бочкой одними руками да коленями, и так и подмывало поднять выше его приподнявшиеся ноги, чтобы Ньют упал в воду, но сегодня Тесей не станет больше рисковать своей дружбой с братом.
Ньют вынырнул снова, обдал брызгами и, отряхнувшись как собака, заставил зажмуриться.
– Помыться нормально всё равно не успеем, давай хотя бы так, – сказал он, подтаскивая Тесея к бочке.
Вода вообще-то была питьевая, но это уже не имело значения. Тесей тоже разделся по пояс, погрузился в бочку, подтянувшись на руках. Затылок ощутил ладони Ньюта, вымывающие песок из волос. Когда Тесей поднял голову, откидывая с лица мокрые пряди, уже Ньют зажмурился от полетевших ему в лицо капель. Тесей замер над бочкой – и в следующий миг плеснул водой на Ньюта; тот подскочил и хлопнул по глади ладонью, окатив их обоих целой тучей брызг. В эту же секунду раздался громкий раскат грома, Тесей поднял голову, хмурясь на тучи, и пропустил момент, когда Ньют окунул в бочку садовую лейку. На Тесея обрушился, казалось, целый водопад, и Ньют со смехом исчез за дверью дома.
Ориентируясь по мокрым следам, Тесей дошёл до ванной. Ещё где-то на середине пути он едва не споткнулся о мокрые брюки Ньюта, вместе с бельём небрежно брошенные посреди коридора. Покачал головой и разделся сам там же, переступил через мокрую одежду. В доме было прохладнее, чем на улице, и нагота ощущалась острее, несмотря на предгрозовую духоту.
В ванной Ньют вытирался полотенцем. Отворачиваться не стал, и Тесей мимоходом отметил, что брат уже неплохо сложен для своих лет. Сам Ньют осмотрел Тесея с открытым интересом, даже неловко стало, и потому он поспешно сорвал полотенце с крючка.
– Поторопимся, – сказал, промокая волосы. – Ночью явно будет гроза, так что нельзя позволить полтергейстам выжить нас из дома.
Ньют угукнул, отложил полотенце. Без расчёски у него на голове был сущий беспорядок, самое то птицам гнёзда вить. Явно вспомнив о волосах в последний момент, он быстро причесал их всего парой небрежных движений и протиснулся мимо Тесея к двери, соприкоснувшись с ним голым бедром. Тесей невольно дёрнулся, проводил взглядом и, очнувшись, пошёл искать чистую одежду. Вытаскивая из шкафа последние брюки и кинув взгляд на почти пустую полку для белья, он уныло заключил, что пора затевать стирку – самую что ни на есть магловскую, собственными руками. Вот прямо завтра и стоит этим заняться.
В гостиной Ньют уже одевался: на нём была рубашка, которую он застёгивал на ощупь, глядя в окно. Ещё почему-то носки – и всё.
– Большинство людей начинает с белья и брюк, – сказал Тесей, бросив на подлокотник кресла свою одежду. Ньют озадаченно оглядел себя, будто только что заметил, а потом пожал плечами:
– Я не большинство.
Тесей мысленно согласился с этим утверждением и, неслышно подобравшись ближе, в шутку хлестнул полотенцем по белым ягодицам. Ньют подпрыгнул с возмущённым вскриком и торопливо схватил лежащие на подоконнике брюки.
Одевшись, они спрятались за монолитным и тяжёлым, как каменная плита, столом отца, который добрые полчаса волокли вдвоём из его кабинета. Это уже была не палатка из одеял, а самый что ни на есть серьёзный форт. А они вдвоём – его маленькая армия, готовая выдержать многочасовую ночную осаду.
– Укротитель? – спросил Тесей.
– Есть.
– Рогатка?
– Есть, сэр. И камни для неё тоже.
– Щиты?
Ньют постучал по большим кускам жести, один из которых был адресным указателем, а второй просто лежал без дела в сарае.
– Отлично. Помни, солдат, главное – не дать им выкурить нас отсюда. Пока мы под столом – мы под защитой. И ни шагу назад!
Ньют в недоумении обернулся на камин, к которому они сидели вплотную, и поднял брови. Тесей смущённо фыркнул.
– Это так, к слову пришлось, – пояснил он.
Они прислонились к внутренним стенкам стола и принялись ждать. Магического фонаря в этот раз у них не было – его разбили полтергейсты, и темнота теперь ощущалась почти физически. Они оба не боялись её, Ньют так вообще был склонен шататься ночью по дому и саду просто из интереса, но напряжённое ожидание в потемках было удовольствием тем ещё. Как всегда ближе к ночи, Тесея начали одолевать безрадостные мысли, пугающие предчувствия, от которых в это время суток избавиться сложнее, чем солнечным днём.
– Эй, – шепнул Ньют, – перестань думать.
– Что?..
– Ты напрягся. Это всё плохие мысли перед сном, да?.. Нужно отвлечься на что-нибудь постороннее. Я вот начинаю мечтать про большой чемодан с пятым измерением, полный волшебных животных.
Догадливость Ньюта и удивила, и опечалила.
– И у тебя уже бывает? – спросил Тесей.
– Ага.
Они сидели друг напротив друга, и Тесей мог в таком положении только похлопать брата по ноге. Тут раздался странный звук невдалеке, и они оба прислушались, одновременно повернув головы к двери.
– Идут.
Ньют нащупал рогатку, Тесей схватился за укротитель. Невольно он вспомнил первую летнюю ночь: как страшно было тогда, и как быстро всё изменилось. Теперь они с Ньютом готовы к их финальному сражению в этой маленькой, почти игрушечной войне.
Задребезжали стёкла, загудели водопроводные трубы в ритме жуткого марша, страшный потусторонний хохот раздался словно отовсюду. Завывания складывались в слова, повторяющиеся раз за разом. У Тесея затылок пошёл мурашками.
«Малыши-и-и… Где вы, малыши-и-и…»
Тесей высунулся, стараясь остаться незаметным. Полупрозрачные, цвета пыльной вуали полтергейсты заглядывали в шкафы и за диваны; один со скрипом раскрутился на люстре, другой начал вынимать из буфета недобитые тарелки. С громким «дзынь» тарелка разбилась о зеркало над камином. Тесей заметил и жуткого молчаливого полтергейста, того самого, что так напугал их в первую ночь – у него были глаза, повёрнутые зрачками внутрь, и страшное костлявое лицо, больше смахивающее на череп. Он поворачивался на месте, следя за остальными, будто… будто был главным здесь.
Тесей быстро спрятался обратно, надавил на макушку Ньюта, который уже хотел вылезти наружу с рогаткой, и зашептал:
– Тот, что глазами себе в череп смотрит – он тут, и он явно главный. Я его на себя возьму, а ты должен посеять панику среди остальных. Среди всех сразу! Не подведи.
Тесей постарался произнести это так, чтобы Ньют не обиделся за явно второстепенное задание. Кажется, удалось: брат кивнул, проникнувшись важностью своей миссии. Тесей поднял укротитель за боковые дуги, стараясь им не загреметь.
Эта вещь когда-то использовалась, чтобы усмирять нрав самых строптивых гиппогрифов. Сложное переплетение тяжёлых железных прутьев подстраивалось под конкретного зверя, обхватывая его, прижимая крылья к бокам и ограничивая движения ног. Даже голова фиксировалась, чтобы гиппогриф не мог, нагнувшись, клюнуть своего хозяина. Уже спустя несколько часов без еды и воды зверь был готов на что угодно, лишь бы кто-нибудь снял с него эту жуткую сбрую.
Тесей не был уверен, что укротитель подействует на полтергейста, да и просто даже не пройдёт сквозь него. Но вещь была волшебная, и попробовать стоило.
Он напоследок снова выглянул из-за стола. И вовремя: главный полтергейст оказался совсем близко.
– Давай! – крикнул Тесей, выскакивая и мгновенно поднимаясь на ноги.
Первый камень Ньюта полетел в не успевшего стать бесплотным полтергейста – и попал. Тесей подпрыгнул, замахнувшись, и изо всех сил набросил укротитель на взмывшего к люстре главаря. Тот завращал глазами, истошно завыл, да так, что Тесей закрыл уши руками. Ньют же продолжал метаться камнями из рогатки в разных направлениях – разбилось неведомо как уцелевшее стекло буфета, засвистело сквозняком пробитое окно. Полтергейст попытался скинуть с себя железную сбрую, но она сжималась вокруг него всё плотнее, не давая сбросить. Тесей упёрся руками в бока, с удовольствием наблюдая за неразберихой в рядах врага.
Вдруг скрип сверху стал громче, перекрыв вой.
– Тесей, люстра!
Не став даже разбираться, в чём дело и поднимать взгляд, Тесей отпрыгнул – и вовремя. Отвинченная люстра со страшным грохотом, брызнув осколками, рухнула на пол. Кажется, этот звук смутил призрачную братию, и они сгинули в неизвестном направлении, только их жуткий главарь с лицом-черепом, весь окутанный прутьями, оказался медлительнее – он метнулся к окну, разбил его окончательно и унёсся в душную предгрозовую ночь.
Ньют издал радостный выкрик, бросился к Тесею, повиснув на шее.
– Мы прогнали их! – жарко зашептал он на ухо. – У нас получилось!
– Не знаю, надолго ли. Но всё равно здорово, нам даже щиты не понадобились.
Гостиная, конечно, уже была безнадёжно испорчена, осколки люстры хрустели под ногами, но это лишь усилило уверенность Тесея в том, что старый дом ему не нужен, и пусть пропадёт он пропадом вместе с хрустальными люстрами, крохотными гиппогрифами с герба, смотревшими отовсюду, и старыми дубовыми паркетами. Через год их с Ньютом уже здесь не будет.
Впервые за три дня они ложились спать не посреди ночи и не на рассвете. Тесей, переодеваясь в пижаму, думал лишь о том, как сильно он вымотался. Правда, ещё пронеслось в голове, что им с Ньютом теперь нужно раздвинуть кровати, ведь опасность миновала. Это была правильная мысль, что Тесей признал отчего-то с неохотой. Пожалуй, он привык к слишком близкому присутствию брата – настолько, что уже в нём нуждался.
Тесей вошёл в их общую комнату и молча смотрел, как Ньют сворачивает покрывало.
– Наверное, нам больше не стоит спать рядом.
Фраза прозвучала категоричнее, чем хотелось бы Тесею. Ньют выпрямился, опустил голову.
– Мы слишком взрослые для этого, – сказал Ньют; его лопатки нервно дёрнулись. – Понимаю. И извини, что вторгался в твоё личное пространство.
– Нет, ты мне никогда не мешал… – растерянно начал Тесей, по-прежнему разговаривая со спиной Ньюта и понимая, что не будет так просто, как хотелось.
– Тогда почему?
– Именно потому, что мы слишком взрослые. – Тесей не стал пояснять, что он вкладывает в эту фразу, но скорее всего больше, чем вложил в неё Ньют.
Тот повернулся наконец лицом и посмотрел на Тесея, беспокойно хмурясь. Такое же выражение лица у него появлялось, когда он следил за повадками животных, пытаясь их понять.
– А ты сам хочешь – по отдельности?
– Нет, – признался Тесей.
Он пообещал себе не лгать больше Ньюту – и он не будет.
Ньют подошёл и взял за руку, потащил в постель. Желание что-то изменить мгновенно растаяло. Да и было ли оно вообще, это желание?..
Прижиматься Ньют не стал – наоборот, отвернулся, и Тесей, помедлив, сам перекинул руку ему поперёк живота. Ньют увёл назад ноги, снова начал согревать их о ступни Тесея. Тот уже засыпал – и вдруг по карнизу застучало, дождевые струи начали бить в окна, и раздался рокот грома.
В какой-то момент, когда реальность почти растаяла, Тесею почудилось, будто Ньют заворочался под рукой, повернулся лицом, и подбородок ощутил мягкое прикосновение – словно поцелуй. Ещё чуть выше – и захватил бы губы.
Но, возможно, это уже было частью сна.
*
Тесей привык, что Ньют встаёт до него, но в это утро он пожалел, что не просыпается раньше брата. Пробуждение было в высшей степени смущающим. Он выругался вполголоса, пытаясь не думать о том, заметил ли Ньют.
Уже в ванной он быстро довёл себя до разрядки, отдышался и глянул в зеркало. Своё растерянное лицо он не оценил. В голове ещё витали обрывки сна, больше смахивающие на впечатления – смутно приятные, без конкретных людей. Просто чьи-то руки – там, а потом и губы, и собственные пальцы зарываются в мягкие короткие волосы, вроде бы светлые, с рыжиной…
Тесей усилием воли выкинул сон из головы и привычно начал искать брата по дому.
Ньют снова обнаружился в саду. Он поливал цветы – те, что пережили этот год и непривычно суровую зиму. Когда Тесей приблизился, он обернулся на шаги, сощурившись на солнце, стёр пот со лба рукавом, который, кажется, никогда не застёгивался на манжетах.
– Что тебе снилось интересного? – спросил Ньют не оставляющим сомнений тоном. Тесей понял, что краснеет, с лёгким ужасом вспомнив, насколько тесно они с братом прижимаются друг к другу во сне.
– И со мной бывает, – сказал Ньют, отворачиваясь и даря всё своё внимание ирисам. – Просто я же просыпаюсь раньше, вот ты и не в курсе. – Он снова повернулся к Тесею и добавил с ехидцей: – Не знал, что уши у тебя тоже могут краснеть.
Ньют рассеянно улыбнулся цветам и отвлёкся на чью-то нору посреди клумбы. Тесей продолжал стоять, донельзя смущённый.
– Не беспокойся, – произнёс Ньют, рассматривая нору. – Это же совершенно нормальное явление. Слушай, у нас, кажется, гном завёлся… и я подозреваю, не один. Мы же сходим сегодня за низлом? Он будет их прогонять из сада!
Тесей помялся, размышляя, стоит ли поднимать снова тему раздельного сна. Ньют явно считал разговор оконченным, Тесею же тем более не хотелось его продолжать.
– Сходим, – согласился он. – Мы же собирались. Так что не пачкай, ради Мерлина, чистую одежду.
– Я постараюсь, – ответил Ньют не очень убедительно и начал обходить клумбу кругом, то ли рассматривая цветы, то ли разыскивая гномов. Тесей мотнул головой и пошёл готовить завтрак.
Он за полчаса разругался вдрызг со старым сварливым очагом, не желавшим подчиняться и делать, как ему было приказано. «Какой из тебя глава дома, мальчишка! – прохрипел тот напоследок со звуком, напоминающим шипение воды на раскаленных камнях. – Молоко на губах не обсохло!»
Тесей мстительно подумал, что через год самолично отнесёт его на мусорку, и пусть шипит там сколько хочет. Ладно бы Ньют начал спорить – ему можно доводить до белого каления, у него вообще возраст такой – сложный… Но не неодушевлённые же предметы!..
Когда Ньют вошёл на кухню, то вгляделся в лицо – видимо, на нём ещё читалась злость, – пожал плечами и сам разложил яичницу по тарелкам.
Посреди завтрака через всю кухню пробежала самая обычная обнаглевшая мышь. Остановилась у стула Ньюта, и тот осторожно, чтобы не напугать, скинул ей на пол крошечный кусочек яичницы. Тесею стало вконец смешно.
– Ты словно сказочная принцесса. Все звери: и дикие, и не очень – все собираются вокруг тебя.
– Они догадываются, что я их не трону, – пояснил Ньют досадливо. – Животные это чувствуют.
– Ну-ну.
Допив чай первым, Тесей вышел из кухни и начал бесцельно бродить по дому. Поднялся на второй этаж, зачем-то заглянул в гостиную – их ночное поле битвы. Посмотрел на люстру, разворотившую пол – и направился дальше, в родительское крыло.
У комнаты отца он замялся, но что-то непреодолимо тянуло внутрь. Тесей вынул из кармана связку ключей, нашёл нужный и повернул его в замочной скважине, отворяя слабо скрипнувшую дверь. Здесь давно уже никого не было, но из уважения всё оставили так, словно отец лишь ненадолго вышел, и только слой пыли развеивал это впечатление. На столе лежали листы бумаги, заполненные размашистым косым почерком – едва начатые мемуары; рядом – газеты, перья в высокой подставке под мрамор, а на подоконнике – пепельница. Правда, пустая, хотя Тесей был бы не против вдохнуть запах сигар – такой привычный. Когда-то сигарным дымом пропах и весь кабинет отца, но давно уже выветрилось. А Ньют наверняка и не помнит этого запаха совсем. Сколько лет прошло – почти семь же?.. Мама бы сказала точно, она никогда не забывала дату.
Поддавшись порыву, Тесей открыл шкаф, погладил строгие костюмы. Достал один – светлый летний, уже такой старомодный с виду. Подумал-подумал… и начал раздеваться.
Рубашка оказалась чуть длиннее в рукавах, чем надо. Жесткий накрахмаленный воротник ощущался неудобным, а двубортный жилет – слишком жарким. Тесей безошибочно повязал галстук: пальцы хорошо помнили несколько узлов, которые отец когда-то вдолбил в него намертво. Вот Ньют – тот наверняка бы ошибся. Его уже и не учили толком.
