Текст книги "Невеста миллионера (СИ)"

Автор книги: Любовь Попова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 10. Ева

Пришлось переодеться в короткую юбку с рубашкой, надеть жакет. Волосы я убрала в тугую косу и наконец смогла приступить к работе. Одно хорошо, Даша не поскупится на денежный бонус. Так что может я смогу все-таки сделать двойной платеж по кредиту. Наверное, если бы не болезнь отца и постоянные просрочки, мы бы даже смогли купить двушку. Не в центре конечно, но на окраине запросто.

Я выхожу в душный зал после того как на поднос взяла всего понемногу. Народу тьма, не знала, что у Синицыных столько знакомых и друзей. Никого не знаю, хотя когда-то крутилась вот в таких же богатых компаниях. Мама часто устраивала вечеринки, а я была там принцессой. Хорошее было время, жаль забывается оно быстро. Потому что приходишь домой с ватными после работы руками и ногами и уже не о чем думать не хочется. Тем более о том времени, когда даже не думала, сколько нужно труда, чтобы приготовить банальное жаркое из мяса.

Подхожу к столу и принимаюсь раскладывать еду в уже пустые блюда.

Механические движения отвлекали, мысли текли тонкой струйкой, особо ни на чем не тормозя, как вдруг я чувствую, словно по моей ноге ползет муравей. Но откуда в ресторане может взяться муравей? А если таракан? Господи, нужно скорее…

Только поворачиваюсь и почти падаю, когда чуть ниже моего роста вижу черные глаза Харитона. Его рука под моей юбкой. Его глаза буквально буравят меня, вынуждая задыхаться.

Он ничего не говорит, только смотрит, продолжая скользить пальцами по ноге, облаченной в капрон. А мне нужно продолжать работать, нужно отойти от него, нужно посмотреть не привлекаем ли мы внимание, а я смотрю в его глаза, на острые скулы, заросшие бородой и стянутые резинкой волосы.

Дома он ходил в чёрных, не самых чистых футболках. А сейчас он в белой рубашке, в вороте которой видны темные волоски. Иногда я смотрела на то, как обтягивает ткань его тугие мышцы и удивлялась. Почему над телом он работает, а на ноги давно забил.

Сглатываю, стараясь не думать о том времени, когда он возвышался надо мной, а лицо поддернуто скукой богатого сыночка. Он казался мне идеальным. А сейчас поднос в моей руке мне хочется разбить о его голову.

Ну скажи что-нибудь. Ну скажи, что вспомнил меня. Может быть спроси, почему я сбежала из твоего дома. Ведь я собиралась рассказать тебе сказку, выслушать твою. Ну хоть что-то…

Он осматривает меня с ног до головы, словно окутывает невидимой пленкой, вынуждая в ней задыхаться. А потом просто стискивает коленку до боли и резко убирает руку. Отъезжает в своем кресле на другую сторону зала, туда, где стояли Даша с Марком.

Он их знает?

До чего же тесен мир.

Но как они вообще могут общаться с таким, как он. А может быть они не в курсе? Не знают, что он из себя представляет.

Я продолжаю работать, а что еще остается? Стараюсь, не замечать на себе тяжелого, как поднос в руке взгляда Харитона, стараюсь не смотреть на него в ответ.

Через час осознаю, что ему по сути плевать, как я и полагала. Была повар, не стало повара. Найдет другого.

Зайдя в кухню за новой порцией, я застываю, готовая выругаться, как портовая проститутка. Судьба решила меня добить?

А иначе как объяснить, что с ящиком мяса здесь стоит Ильдар. Он разговаривает с нашим су шефом, но смотрит на меня. В особенности на коленки, которые видны из-под короткой юбки официантки. Черт…

Глава 11. Харитон

Я ждал ее. Ждал на следующий день. И через день. Ждал, что она войдет в дом, что скажет «привет» своим шелестящим, как листопад, голосом. Что ее руки снова поставят передо мной тарелку, а я наконец смогу услышать ее историю. Рассказать свою. Посмотреть как переливается свет в ее волосах, насколько прозрачна белая кожа.

Но через три дня я перестал ждать, понимая, что она больше не придет.

Нашла работу получше?

А возможно, мужика, который сможет оценить по достоинству и кулинарный талант. И рабочий рот. И представляя во всех красках, как она изгибается под другим, я избавлялся от отравы, которой она меня накормила. Вытравливал светлый образ, который мешал мне и дальше влачить свое жалкое существование. Лелеять ненависть к себе. Идиот?

Поверил, что ей может понравиться инвалид, не способный даже водить машину? Поднять девушку на руки. Защитить ее в темном переулке?

Ее даже твои миллионы не сильно заинтересовали.

Она просто ушла, не оставив после себя ничего. Ни запаха, ни предметов. Порой казалось, что с ума сошел и Ева мне привиделась. Без нее стало на все насрать.

Исчезло желание убирать волосы, что уже мешали работать, ушло желание искать среди всего хлама чистую футболку. Наверное, если бы не настойчивые звонки Синицына, я бы вообще не отрывался от работы.

До сих пор не понимаю, как после всего, что я натворил, он со мной общается, как не послал на хрен, чтобы я даже близко не приближался к его окружению. Поначалу я даже думал, что он тусит со мной из жалости. Потом, что дело в его брате, с которым мы ведем бизнес. Но после нескольких попоек стало ясно, что у нас действительно много общего. И это, несмотря на то, что я теперь абсолютно беспомощное существо.

Вот и сегодня день годовщины Марка и Даши Синицыных, по сути, годовщина моей инвалидности, и я просто послал им смс с поздравлением. Еще купил сертификат на отдых на Бали. Может быть, хоть там они перестанут меня доставать своими настойчивыми звонками.

Но кто бы сомневался, что отказ по телефону не поможет, и Кирилл с Марком придут лично, чтобы вытащить меня из дома.

– Вы можете свалить? У меня нет желания наблюдать за жалостливыми взглядами, – бешусь я, уезжая от них все дальше. Но эти одинаковые олухи преследуют меня в собственном доме.

– Давай, давай, катись быстрее, безногий, мы все равно догоним.

– Отлично, вы пришли меня оскорблять. Я не буду надевать этот клоунский наряд.

– Поверь мне, Харя. Твоя харя не вызовет жалости. Скорее желание добить тебя окончательно.

– Тем более. Ехать туда опасно.

– Я дам тебе палку. Будешь отбиваться.

Они стояли на своем, как два истукана, и я вздохнул, принимая их правила игры. Уже не раз так было.

– Вы никуда не уйдете?

– Нет, – протягивает Кирилл мне черный костюм. – Надень только рубашку и убери свою мотню в хвост.

– И помойся, – напоследок говорит Марк. – От тебя несет как из мусорного ведра.

– Да пошел ты, – бросаю, перед тем как заехать к себе и захлопнуть дверь.

В комнате я долго наматываю круги, все еще думая о ней. Даже телефона не оставила. Ничего, чтобы дало понять, где ее искать. Как сделать так, чтобы закрыть ее в этом доме? Как сделать так, чтобы эротические сны, мучавшие меня все семь дней, стали реальностью? Тварь. Зачем она вообще появилась и сделала мою жизнь и без того несчастной?

* * *

На праздник мы приезжаем, когда главный зал ресторана заполнен под завязку. Я многих знаю, но общаться ни с кем не хочу. Сразу еду к бару, где меня встречают добрый друг Джек Дэниелс. Много всего я рассказал этому напитку. Столько же хотел рассказать Еве, но только он остался со мной, а она ушла. Бросила калеку, чтобы жить полноценной жизнью.

– Мне японцы звонили. Снова хотят выкупить «Глум», – именно так мы назвали наши очки виртуальной реальности и все программы с ним связанные. Именно так называется наша корпорация, которую мы скоро выпустим на рынок акций. А как только выпустим, станем богаче Эппл. Стив Джобс в гробу перевернется.

– Акции начнут продаваться. Пусть покупают, а пока покажи им хороший харакири, как они любят.

– Ты в офисе, когда появишься?

– А что мне там делать? Смотреть, как ты клеишь очередную секретаршу на столе. Зачем ты их вообще берешь?

– Для этого и беру. Когда мне по свиданиям бегать? А так они сами приходят каждую неделю на кастинг.

– В вакансии пишешь размер груди?

– Обязательное наличие фотографии. И она обязательно должна быть блондинкой. Вон, кстати, та бы подошла. Надо ей номерок отдела кадров подсказать. Пойду, – но стоит мне повернуться и посмотреть, о ком, собственно, ведет речь Кирилл, как меня прошибает насквозь. Я дергаю Кирилла за пиджак.

Ева….

Глава 12. Харитон

– Что?

– Эта пойдет работать ко мне. Смотри, как хорошо подает еду. Она будет лучше смотреться на обеденном столе, чем на офисном. Или ты не уступишь калеке?

– Очень удобно упиваться своей немощностью. Ты как будешь с ней спать? Попросишь сесть на корточки?

– А ты, я смотрю, уже фантазировал на мой счет? Прости, друг, но я по телочкам.

Кирилл засмеялся, а я поехал к Еве, которая занимала руки раскладкой еды по тарелкам. То есть я был настолько ей противен, что работа официанткой была ей интереснее? Или Синицыны настолько щедрые? Но из головы вылетает все, когда вижу ее ноги в тонких почти прозрачных колготках. Ничего общего с теми черными, в которых она приходила ко мне. А могла бы она надеть чулки? А может быть ее идеальные ноги уже в чулках?

Рука сама тянется к узкому бедру. Касаясь гладкого капрона, ощущается дрожь тела. Ева оборачивается резко, даже замахивается, словно собирается сбить насекомое, но застывает, завидев меня.

И я не знал, что именно есть в ее взгляде кроме удивления. Но она больше не шевелиться. Не пытается убрать мою руку, воспротивиться, что-то сказать. И я молчу, боюсь спугнуть момент, который пронизывает мое существо с ног до головы, делая чресла пылающими, а мышцы от пульсации ноющими. И я словно в отместку делаю ей больно, как можно сильнее стискиваю ее коленку.

Хочется многое ей сказать, но по большей части в голове маты и желание схватить ее за волосы. Наклонить к своему лицу, впиться в губы, забрать к себе домой и запереть, чтобы больше не смела теряться. Но это будет слишком. И меньше всего я хочу сделать неприятно Марку и Даше. Они заслужили идеальный праздник.

Именно по причине своей несдержанности отъезжаю, почему-то вспоминая те дни моего триумфа, когда я участвовал в боях без правил, когда после успешного боя просто выбирал понравившуюся девку и тащил ее в раздевалку. Нагибал и имел, снимая напряжение боя. Именно это мне хочется сделать с Евой. Рядом с ней внутри рождается зверь, который жаждет порвать ее одежду. Хочет завладеть всем ее существом. Прорвать ледяную стену, которую она возвела между нами, и просто иметь до потери сознания.

Наблюдаю за ней весь вечер, чтобы подкараулить и узнать, почему работа в ресторане интереснее, чем у меня. Может быть, предложить ей денег. А может быть, повалить на землю и сломить любое сопротивление. И словно по неизвестному закону подлости, проезжая по коридору ресторана, я замечаю, как какая-то нерусская мразь заталкивает Еву в подсобку.

Руки сами сжимаются в кулаки только от мысли, что она сама этого хочет. Что будет открывать свой рот для другого, отдаваться со всей силой страсти ее гибкого тела. И я боюсь заглядывать. Боюсь увидеть на ее лице наслаждение. Боюсь, что вместо моего имени она будет кричать нерусское. Такое должно быть только со мной. Из подсобки не слышны ни звуки борьбы, ни крики о помощи. Неужели ей все это нравится. И тогда в голову приходит потрясающий эгоистичный план, который я тут же осуществляю.

– Марк, – доезжаю быстро до клоуна и тащу его в коридор. – Я думал, у вас приличное заведение.

– Не понял. Разумеется приличное.

– А почти официантки спят с гостями? Или у вас есть особые услуги?

– Ты о чем?!

– А ты загляни в подсобку. Кажется, там кто-то зарабатывает деньги, раздвигая ноги.

Глава 13. Ева

Я не стала с ним здороваться.

Во-первых, мне не хочется объяснять, откуда я знаю владельца мясного рынка, тем более давать ему повод думать, что он чем-то отличается от других поставщиков.

А еще у меня в голове сидели, удобно расположившись, мысли о Харитоне, который тоже был здесь и смотрел на меня так, словно поставил клеймо, словно надел на меня чертово кольцо всевластия и теперь управляет.

Когда-то я очень хотела получить от него такое, хотела принадлежать ему, быть только с ним.

Но как же больно, когда подобные устремления остаются без ответа.

Кажется, что ты снова и снова протягиваешь руку, тычешь ей с мольбой в глазах, а тебе раз за разом эту руку отрубают. И эти фантомные боли мучают меня до сих пор. И если раньше бороться с ними было легче. У меня лучше любого обезболивающего действовала реальность, то сейчас агония начала занимать сознание, оставляя после себя выжженную пустыню.

Надо передохнуть, просто посидеть и подождать, пока буря внутри уляжется. Ну или хотя бы одна из проблем покинет помещение. И лучше бы Харитон, его присутствие приносит больше дискомфорта. Но до комнаты отдыха персонала я дойти не успеваю. Занятая дурацкими размышлениями не сразу понимаю, что уперлась в стену. И ей оказался человек.

– Ильдар. Добрый день. Пропустите, пожалуйста.

– То есть вместо того, чтобы купаться в золоте, шелках, дать своему сыну нормальное образование, ты как девка разгуливаешь в мини юбках? Я думал, ты повар!

– Вас, Ильдар Аланович, это не должно волновать. И я действительно повар, просто…

– А может ты брезгуешь?

– Тем, что вы, как минимум, женаты и имеете трех любовниц? Брезгую, – черт, зря я вообще с ним разговор завела.

– А может все дело в том, что я не русский? Может, тебе больше нравятся эти ленивые голубцы, которые имеют права трогать тебя за голые ноги…

Как он вообще смог это увидеть?

– Вас моя жизнь не касается. И расовая принадлежность тут ни причем, – смотрю по сторонам. Не хотелось бы, чтобы нас увидели вместе. Да еще общающихся на повышенных тонах. Делаю шаг назад, хочу уже уйти. Вообще не стоило с ним разговаривать.

– Так может я тоже могу потрогать тебя за ногу?

Его рука тянется к юбке, и рефлекс срабатывает автоматически, оставляя на его лице красное пятно. Он в шоке смотрит на меня, я на него. И понимаю свою ошибку. Для него женщина дырка. Она не имеет права руку поднимать. И не важно, что он ее не обеспечивает. Что она вообще ему никто. Наверное это особенность всех восточных мужчин.

– Ты, русская дрянь, поиграть со мной решила?

Разворачиваюсь, сбежать пытаюсь, но поздно, он берет меня за локоть, сжимая до сильной боли, а кричать я боюсь, чтобы внимания не привлекать. Мне еще работать здесь.

И снова ошибка, потому что через мгновение Ильдар заталкивает меня в темное помещение, очень узкое, судя по всему, подсобка для уборщиц. Света нет, а он прижимается ко мне всем телом.

– Все вы такие, недотроги. Ведете себя как целки, ждете, а на деле продажные шалавы. Хочешь быть единственной любовницей? Так и будет. Давно надо было тебя поиметь. Доказать, что ты никто и не имеешь права мне отказывать. Вы все просто скот. И разговор с вами должен быть короткий, – слышу треск юбки, пока вырываюсь и замахиваюсь снова. Но он толкает меня так, что я бьюсь затылком о стену и сползаю по ней. Рядом обнаруживаю палку, дергаю ею, но он пинает ее, хватает меня за волосы и не дает подняться.

– Открой рот, дрянь, прими своего хозяина, – страха нет. Лишь отвращение к запаху, который распространяется вокруг меня. И уже знаю, что сделаю, если не смогу отбиться. Возможно, я даже умру, но и у него не будет шанса заиметь новых детей.

Именно в этот момент подсобка озаряется светом, а в проеме возникает высокая фигура владельца «Глума». Щеки тут же начинают гореть огнем, потому что на его лице все написано. Отвращение. Но буквально пронизывает меня, делаю почти беспомощной.

– Вон отсюда. Оба. Пока я охрану не позвал.

Ильдар, застегивая ширинку, сбегает, а я остаюсь под обстрелом острого осуждения. Может быть, стоило закричать? А сейчас стоит сказать правду.

– Я бы никогда… Он сам.

– Расскажешь это другому работодателю. Как фамилия?

Сглатываю слезы, думаю о последнем шансе соврать. Хозяин точно не знает всех поименно. Но уже поздно. Забегает Ольга.

– Ева!? Вот же дрянь! Простите, Марк Сергеевич. Она больше не появится здесь. Чего ты стоишь!? Выметайся. И Айдарову своему скажи, что его мясо нам больше не нужно.

– Марк Сергеевич, можно я поговорю с Дарьей Александровной? – я не могу потерять эту работу. Не могу.

– К Даше вообще не подходи, – рычит Марк Сергеевич. – Пошла вон.

И я, прикрывая порванную юбку, иду забирать вещи, краем глаза замечая Харитона. Он все видел. Он тоже думает, что я зашла в подсобку добровольно? Впрочем, надо было закричать. Теперь его мнение меня интересует меньше всего.

Я не люблю плакать, но сейчас слезные протоки словно прорвало. Я собрала свои вещи и почти выбежала на улицу. Поплелась к метро, часто оборачиваясь. Надеюсь, Ильдар уехал и не примется заканчивать начатое.

Я уже перехожу дорогу на светофоре, как ее мне перегораживает черная иномарка. В ее сторону сразу несутся проклятия прохожих, а я смотрю в открывшуюся дверь. Харитон сидит на заднем сидении и смотрит на меня.

И понять его взгляд сейчас невозможно. Он просто обволакивает, не давая мне отвернуться.

Иногда. Иногда я хотела, чтобы наши пути пересеклись. Чтобы он увидел меня, красивую, успешную, влюбился и понял, каким ублюдком был. Но меньше всего я хотела, чтобы он смотрел на порванную юбку, колготки, на зареванное лицо. Чтобы видел меня униженной. Снова.

– Вакансия повара еще свободна. Если, конечно, ты не решила освоить другую профессию.

– Вы так и будете здесь стоять? – заорала мне в ухо какая-то старушка. Это дало мне шанс отвернуться. Он считает меня проституткой. Просто отлично. Как после этого вообще можно сесть в его машину? Войти в его дом. Оставаться с ним наедине.

Но на другой стороне возле своего черного коня стоит Ильдар и смотрит прямо на меня. Уже делает шаг, второй, бежит и я больше не думаю. Разворачиваюсь к Харитону и, задрав гордо голову, почти прыгаю к нему на заднее.

– Поваром. Я буду работать у вас поваром.

Харитон смотрит на мои ноги, которые я тщетно пытаюсь прикрыть тканью, и с усмешкой кивает.

– Минуту, Генрих, – говорит Харитон и перегнувшись через меня закрывает дверь ровно за секунду до того, как в нее просовывается Ильдар. Но я не слышу щелчка, зато слышу крик боли и вижу, как Ильдар трясет свою руку и дует на пальцы. Теперь Харитон спокойно хлопает дверью и кивает водителю, который мне подмигивает. А я прикрываю глаза, чувствуя словно нахожусь в эпицентре вулкана, который вот-вот должен проснуться. Черт…

Глава 14. Харитон

Еще никогда хруст чужой кости не вызывал по мне столько удовольствия. Еще не раз в своих мыслях я буду наблюдать, как ломаются пальцы этого черножопого урода.

Меня все еще потряхивало.

Но дело было не в том, что Ева сидела теперь рядом. А в том, что я не мог сжать на затылке ее волосы и ударить как следует по лицу, чтобы никогда, никогда она больше не смотрела в сторону подобных гондонов. Чтобы, только завидев их бежала со всех ног. Ко мне. Только ко мне.

Скосив взгляд, убедился, что она неподвижно сидит, сложив руки на коленях. В то время как мои собственные буквально дрожали от желания схватить ее и наорать в лицо. Я даже не знал, что могу испытывать подобное желание. Не знал, что желание обладать, подчинить своей воле может быть настолько сильным.

– Мне надо заехать домой, – подает она голос. Тихий. Как обычно. Может она все-таки кричала? Или ее голос настолько не было слышно? Почему она не подала ни одного знака, что ей нужна помощь. Словно была реально готова открыть для другого свой рот.

– Не слышу.

– Что?

– Не слышу. Что ты там мямлишь.

– Мне надо заехать домой, – повторила она медленно, как для умственно отсталого, но все так же тихо.

– Не могу разобрать.

– Мне. Надо. Заехать. Домой! – раздраженно заголосила она, а я не остался в долгу.

– Так, какого хрена ты не заорала так же, когда тебе нужна была помощь?! Если ты не хочешь секса об этом нужно говорить так, чтобы мужик понял и еще долго восстанавливал слуховые перепонки.

– Знаете не понаслышке?

– Я никогда не насиловал женщин.

Она хмыкает, а мне это не нравится.

Я перебираю в памяти каждую, хотя было их бессчетное количество за последние годы. За время, проведенное в ссылке в Америке. И ни одна не сказала мне «нет». По большей части это мне приходилось отбиваться от настойчивого внимания.

– Ты что-то хотела сказать?

– Хотела, – кивает она, поворачивается ко мне всем корпусов и вдруг орет прямо в лицо. – Мне надо заехать домой!

– Да, понял, я понял, – улыбаюсь. – Адрес то какой.

Мы едем на самую окраину города, где ночью ходить весьма опасно. Да и днем может случится все что угодно. Именно о таких местах приходят чаще всего криминальные новости. Как такая, как она умудрилась попасть в подобный район, еще одна загадка.

– Судя по тому, что ты не кричала, когда тебя пытались изнасиловать, ты получаешь от этого кайф?

– А мы можем закрыть эту тему? – выбирается она из машины и спешит в свою хрущевку. Я никогда не боялся опасности, если надо даже сейчас колесами перееду. Но как она может не бояться находиться в подобном районе. В подобном доме.

Пока ее не было, я много раз порывался найти ее лицо по камерам видео наблюдения и все о ней разузнать. Но я тормозил себя, понимая, что стоит мне выяснить ее адрес, ждать я не буду. И вместо добровольной работы поваром она станет безвольной сексуальной рабыней.

Главное ей об этом не говорить, сбежит сверкая пятками. Куда угодно, лишь бы не со мной.

Ощущение, что я вызываю отвращение, граничащее с ненавистью для меня в новинку. И это надо признаться, щекочет нервишки. Хочется изменить положение вещей, хочется посмотреть, как ее отношение будет меняться. Хочется, чтобы она сама пришла ко мне в спальню. Хочется увидеть ее без одежды.

Она возвращается через пол часа с небольшой сумкой, уже умытая и одетая в обыкновенные джинсы и футболку. Волосы мокрые, значит успела принять душ.

Моя порочная фантазия тут же заработала во влажном направлении. Хотелось сидеть и смотреть как она водит мочалкой по своему телу. Как вода ласкает грудь, стекает по плоскому животу. К расщелине между ног. Таких длинных, идеальных ног.

Как только она садится рядом, я отодвигаюсь в другую сторону заднего сидение, чтобы она не заметила наметившейся проблемы.

Сейчас, как и обычно она причиняла мне боль, потому что задействовала рабочие процессы в теле. Но как же это было приятно. Сладко испытывать желание, которое стягивало пах пленкой. Как же хотелось, чтобы она помогла мне решить эту неприятность. Разорвала эту пленку и жадно набросилась. Прямо сейчас. За тонированными стеклами. Пока мы едем.

Я же так с ума сойду от фантазий. Словно подросток, впервые увидевший, что же скрывается у девочки под юбкой. А я ведь еще не видел.

– Я не хотела портить праздник, думала смогу сама отбиться и не привлекать внимание, – заговаривает она, когда мы уже выехали из неблагополучного района. Неужели все это время она думала о моем вопросе? Только вот смешно становится от ее оправдания.

– Отбиться?

– Ну а что?

– В тебе сколько килограмм? Пятьдесят?

– Ну примерно.

– А в нем все сто. Отбиться при своей комплекции ты можешь разве что от инвалида.

Она кидает взгляд на меня, скользит по рукам, от чего по коже бегут мурашки. Теперь я только рад, что не выгляжу совсем немощным и догадался качать бицуху.

– А придется отбиваться?

– Сама придешь.

– Вы для этого меня взяли на работу? Хотите, чтобы я скрасила ваши жалкие будни? Если так, остановите машину.

– Мы на МКАДе. Остановлю машину, кто-нибудь пострадает.

– А не остановите, пострадаете сам. Я еду к вам работать поваром, а не…

– Я уже говорил. Повторю для тех, кто в танке. Я никогда никого не насиловал. Просто обозначил свои желания. Или ты хочешь, чтобы я скрывал, что хочу тебя? Если смотрела в зеркало, то должна понимать, что это будет откровенным враньем.

– Держите свои помыслы, руки, и другие выпирающие части тела при себе. И проблем не будет, – елозит она по сидению. Лучше бы на коленях моих так.

– Какие проблемы? – рассмеялся я. – Неужели тебе неприятно мужское внимание?