Текст книги "Засыпая к рассвету"
Автор книги: Любава Романова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Любава Романова
Засыпая к рассвету
Рисунок на обложке выполнил Валентин Л., он же @str0ke87
Предисловие
Кто-то, нервничая или попадая в стрессовую ситуацию, активно ест и набирает вес, а кто-то, наоборот, не ест ничего и худеет. Многие начинают много разговаривать, другие же замыкаются в себе. Некоторые люди ищут новые интересы, а их антиподы упиваются решением одной-единственной сложной задачи. Я же не сплю. У меня вообще со сном большие проблемы, но об этом расскажу в процессе описания тех событий, которые успели произойти со мной меньше чем за десять лет. И поскольку считаю все поведенческие стрессовые варианты, описанные выше, абсолютно непродуктивными, и мой психолог меня в этом поддерживает, попробую изложить свою необычную историю, которая началась на Мальте и перевернула всё «с ног на голову». Это история о любви, предательстве и поиске себя. А делать это буду по ночам, что естественно при бессоннице (в этом решении меня мой психолог ругает).
Да, сейчас нервничаю я из-за переезда в Канаду на постоянное место жительства: буду работать. Мне предстоит новое большое задание. Остался всего один месяц.
Ночь первая. Широка душа моя родная…
«…Ой, мама, мама, больно мне…»
К.Кинчев («Алиса»)
Неровными широкими пластами мои мысли наслаивались одна на другую, образуя причудливый коктейль. Нет, не тот коктейль, который носит имя Молотова, и не тот, который вполне бы смог называться «Белый русский». А тот, который понятен лишь на интуитивном уровне постоянной бессонницы, у него и названия то нет. Как описать русского человека и его душу? Да и возможно ли? Лев Николаевич и Фёдор Михайлович в этом деле почти преуспели, но душа оказалась очень личной и субъективной: русский Толстой и русский Достоевский – разные. Но общее то есть! И его трудно выразить словом. Даже словом мастера.
Однажды на Мальте Эрин, девушка-студентка из Швейцарии, задала мне такой вопрос: «Что значит быть русским? Что это за понятие – «русская душа?» (Нетрадиционный вопрос для швейцарки…) Тогда я учила английский язык, точнее его разговорную сторону и должна была как-то объяснить. Я задумалась над ответом. Это было что-то из области иррационального и большого, что никак не сформировывалось в слова.
Смешно… Я с отличием закончила лингвистический факультет, и мне было стыдно признаться там, на чужой земле, что я лингвист-переводчик, поскольку именно так значилась моя специальность в дипломе. Мой уровень был B1+, что соответствует среднему школьному английскому в Европе. Всего-навсего. Я выбрала Мальту для развития навыков общения ввиду её дешевизны. Проще говоря, денег на трёхмесячные курсы в Великобритании, Штатах, Канаде или Австралии у меня не было.
К вопросу о русских…Из разных телевизионных передач и канала «Ю-Тьюб» (Youtube) мнение о русском человеке, о его взглядах, интеллекте и поведении складывалось порою диаметрально противоположное. Взять, например, два случая, произошедшие незадолго до Нового года. С одной стороны, один маниакальный тип рубил пальцы рук своей жены топором, медленно, один за другим, требуя признания в измене (по факту ещё и измены не было…); его мама и бабушка вовсю запойно и методично поддерживали его, нисколечко не стесняясь, что вырастили такое. С другой – водитель мусоровоза, в пять утра услышав крики из задымлённой квартиры первого этажа, сорвал при помощи троса и своей машины решётку с окна, проник внутрь и спас мать и её детей, отказавшись от предлагаемых правительственных премий и государственных наград, потому что поступил по совести и всё.
Что касается любви, мне кажется, мы вообще ненормальные. Так любить: по-восточному темпераментно и по-европейски, рассчитывая каждый шаг, – не умеет никто. Мы влюбляемся, вспыхиваем, пылаем. Страсть – это вообще про нас. Но что потом? Стенька Разин запросто выкинул свою любимую персидскую княжну-красавицу в Волгу, потому что по мнению его казаков время на дружбу сильно сократилось, а мужская дружба важнее. Или в Яике он её утопил, что теперь уже доподлинно неизвестно. Есенин оставил Айсидору Дункан, потому что заскучал по запойным дням хулиганской юности. А Иоанн Грозный до конца своих дней хотел жениться на английской королеве, чтобы мощь страны укрепить, и абсолютно неважно, что остальные его жёны заканчивали прорубью, монастырём или служа утехам друзей-опричников. «Собственно, где же расчёт?» – спросите Вы, а я Вам отвечу: «Расчёт – это русское женское». Хотя большинство этих историй также заканчивалось печально. Но ведь были и другие истории – про Петра и Февронию Муромских, про жён декабристов.
Я люблю наши церкви, они очень нарядные, снаружи и внутри золота больше, чем в любом не православном христианском храме, мы действительно отдаём Богу то немногое, что имеем. И, если уж вошли в храм, то каемся так, что бы уж за всю свою жизнь. Но как тяжело стоять наши службы! Всенощные по пять часов. Это тоже по-русски: стоять через боль, плакать навзрыд и веровать, веровать, веровать. Заглядывая в европейские католические, лютеранские и другие церкви, я всегда ощущала простоту и гармонию, но больше всего мне нравились лавки. Да, я с радостью глядела на сиденья, которые располагались по всему пространству. Даже минут двадцать-тридцать проводила внутри, присев на предпоследнюю скамью правой стороны и созерцая себя снаружи и изнутри.
Мы, русские – европейцы и азиаты одновременно. И большинство считает это огромным «плюсом», думая, что мы одинаково абстрагируемся и вливаемся в поток, как в Европе, так и в Азии. Возможно. Но мой небольшой опыт демонстрировал мне, что ни в Европе, ни в Азии мы не сливаемся с общей массой, напротив, мы чужие и там, и там. Недостаточно робкие и покладистые женщины для азиатов, мы всегда гнём свою сторону, у нас есть своё мнение, мы не боимся озвучивать наши мысли. Недостаточно свободные для Европы, мы всё также придерживаемся домостроя, не раскрепощённые в сексе, и уверенные, что начальник мужчина всё же лучше начальницы-женщины.
Страна воинов-героев, учёных и воров – моя страна. Когда-то ещё и страна писателей, философов. Как можно работать за минимальную зарплату и получить ипотечный кредит в банке?.. В моём государстве – легко. Мало того, и погасить этот кредит тоже можно. Почему преступность и полиция в глазах народа – это одно и тоже? Как случилось, что мы – такие нетерпимые к разного рода меньшинствам, но чувствуем и переживаем искреннее, чем толерантная Европа, и принимаем всё близко к сердцу? И почему американская мечта вызывает либо смех, либо неприязнь…
***
Что-то такое я и рассказывала своей новой знакомой про русских. Объясняла, доказывала, потом спорила на ломанном или не очень ломанном, но скудном английском… Рядом стоял Хабиб и внимательно меня слушал, но тогда я его просто не заметила.
В студенческом кампусе мне очень хотелось пойти со всеми на вечеринку, перепробовать множество коктейлей и завести роман с брюнетом-французом, но я сидела за учебниками и иногда выбиралась на экскурсии, или в музеи, потому что в моей семье так вести себя, как ребята из Италии или Испании, было не позволено. И, несмотря на то, что родители были далеко, внутренние оковы сдерживали любой порыв.
Да что там! Приехав разговаривать на английском, мне вообще нужно было научиться разговаривать. Я переживала по любому поводу, думала, насколько культурно или некультурно будет подсесть к компании ребят, просто представившись. «Привет, я Лена из Москвы», – эту фразу я твердила в основном про себя, а не вслух. Эта закомплексованность была заложена ещё в детстве, а в школе лишь усугубилась. Более бойкие девочки со знаниями уровня ниже среднего могли запросто получить хорошую работу, завязать разговор с понравившимся юношей, да просто не думать: «А как это будет выглядеть со стороны»? Но не я. И, кстати, это не скромность. Часто родители воспитывают в детях вместо скромности закомплексованность и путают эти два понятия.
Благодаря месячному студенческому проездному, нередко я садилась на автобус в Сент-Джулиусе сразу после пар и ехала куда-нибудь, благо всевозможных городов, окрестностей, бухт, расщелин и видов на Мальте предостаточно. Да, Мальта – страна небольшая, но состоящая из нескольких островов и обладающая интереснейшими антропологическими и историческими музеями. Объездив остров Мальту и составив свой собственный рейтинг всего привлекательного, я создала свой рейтинг интересного, в начале которого красовалась Валетта с её архитектурой и Музеями Археологии и Изящных искусств, Мдина, а в конце – раскрученный Хаджар-Ким и военные музеи. Если когда-нибудь увижу снова эти топлёно-молочные стены, вырезанные балкончики и вензеля, то расплачусь и от счастья, и от пережитого горя.
После я осмелела и принялась за Гозо и Комино. Сейчас, глядя на фотографию, где я позирую в белых шортах на фоне «Лазурного окна» – скалистой арки, уходящей в море, острова Гозо, которая разрушилась в две тысячи семнадцатом году, я понимаю, что примерно также разрушились и мои иллюзии: сразу и кардинально.
Кстати, я так и не побывала ни на одной весёлой студенческой вечеринке, кроме завершающей С в честь получения сертификатов. А как же мятежный студенческий дух?.. О, он появился годам к двадцати шести, через года четыре после Мальты.
Ночь вторая. Мальта, глазами излишне самоуверенной молодой женщины…
«…Успех бьёт в голову, так было всегда…»
Д. Спирин («Тараканы»)
«А ты стала азартным игроком, Лена!» – подумала я сейчас. Вторая ночь, а предвкушений столько же. И нетерпения много. Эта моя отрицательная сторона с годами только усиливается. Возможно, я совсем не смогу находить общий язык с людьми к старости. Буду думать о том, какие же все необразованные и неинтересные. Надо всё-таки заняться самопринятием и принятием окружающих, и поумерить свой пыл гнева в сторону тех, кто ищет спокойной жизни. Нельзя же быть вечным Че Геварой! Вернее, так…Нельзя же быть вечным Че Геварой?
Как подросток в свои почти тридцать. Кто меня такую замуж позовёт? Да и нужно ли мне теперь? Может, в моём случае время поменялось двумя периодами жизни, и теперь на Мальте мне было бы как «в своей тарелке». Нет, не было бы. Моя голова, душа и тело здорово постарели. А без этого нечего делать там, где ловят кайф и удачу за хвост молодые бунтари.
***
Раз уж в предыдущую ночь я начала описывать события, случившиеся со мной в этой стране и послужившие началом всему моему повествованию, то не могу не затронуть её культуру и историю. Мельком, не так, как в исторических очерках, и даже не так, как на самом известном сайте для школьников обо всём – «Википедии». Просто мне важны нестандартные аспекты. Моё восприятие уже давно изменилось, но кое-какую информацию постараюсь донести, как тогда, шесть лет назад.
Это будет очень субъективно, но так я чувствовала эту страну в мои двадцать два. Возможно, когда я в следующий раз прилечу в Сент-Джулиас, например, чтобы поиграть и проиграться в казино отеля «Хилтон» (Hilton), я изменю своё мнение. И покер займёт достойное место среди времяпрепровождения, но шесть лет назад я даже не могла представит, что смогу заявиться в казино. А экскурсии, которые я буду брать, гид проведёт лично для меня. Словом, иначе. Всё будет совсем иначе. Оно точно будет по-другому, поскольку и я старше, и цели определены, и средства более-менее доступны.
***
А как было? Тогда, на первой неделе пребывания я сочинила своё небольшое посвящение Мальте, как стране. Вечная колония, камень преткновения морских держав Средиземного моря и всей Европы.
Можно было подумать, что у меня к ней образовалось негативное и даже брезгливое отношение, но нет. Всего лишь эмоции, сгенерированные сравнением женской натуры и небольшой страны Европейского Союза.
Французская Мальта. Английская Мальта.
Как много хозяев у ней!
С одним наигралась, к другому – сальто…
Разбитая спит у дверей.
Гулящая дочка старушки Европы,
Оплот буржуа молодых.
В грязи по колено, где жарко до рвоты,
По улицам ищет своих.
Манящие клубы, рулетка, бордели.
Гостиницы. Ночи без сна.
И толпы подростков рабочей артели,
В чьих венах бушует весна.
Учиться было тяжело, не хватало здоровья. Потому что ночью там никто не спал, все спали на парах или вместо пар. Многие приходили в чувства в больницах и полицейских участках. Это и понятно, всем тем студентам, у кого не хватало денег на хорошие курсы где-нибудь в Оксфорде или Сан-Диего приезжали сюда. Такой была я. А ещё сюда приезжали отдохнуть те, у кого деньги были, но были также и другие желания, самые разные – те, что не могли быть реализованы в кругу своих чинных и благородных семей, или в своей скупой традиционной стране.
Пытаясь заснуть до трёх часов ночи, я вечно попадала в ситуацию жары, одиночества и изгнания. Нельзя было закрыться от всего гама и суеты вокруг, шум сочился из окон, дверей, щелей. Из-за жары постельное бельё вечно намокало, а в голову лезло всё подряд, включая мысли о своей ничтожности и некоммуникабельности. Ночь – подруга молодёжи и влюблённых, наводила на меня панику. Мне казалось, что всем хорошо, кроме меня.
Я думала, что из всех студентов моей группы я одна посещала исторические места, музеи и ретроспективы, наслаждалась архитектурой, что я одна была такая особенная – учила весь материал, что задавали в школе. И была не права. Комплекс отличницы не давал увидеть всего, что давала Мальта, и не позволял очнуться от своего эгоизма. Надо было просто принять ситуацию. Но что означает принять? Это я поняла позже, работая с психологом, исследуя свои страхи и комплексы. Позже – это семь лет спустя.
После недели обучения, в один из перерывов, несколько студентов моей группы заявили, что таких зануд, как Елена и Хабиб, ещё поискать. Среди этой компании молодых людей выделялся француз Жан, в которого я была влюблена. Возможно, я бы и не придала большого значения такой реплики, но…Елена и Хабиб! То есть этот союз «и»! Он меня смутил. Я была не уникальная умница-разумница, приехавшая улучшать английский язык и добиваться сертификата. Был кто-то ещё! Вот тогда я его и заметила.
Молодой симпатичный мусульманин с неяркой внешностью, не похожий на своих угольно-чёрных мускулистых собратьев, он тихо смотрел на парней и ничего не говорил…Я тогда подумала, какой он умный, может просто промолчать. Ни одной мысли о презрении к окружающим в его голове у меня не возникло. Зря?..
Моё внимание целиком и полностью было сконцентрировано на Жане. В своих чёрных джинсах и чёрной рубахе этот молодой атлет выглядел дерзко, грациозно и горячо. Он мог спорить часами, флиртовать со всеми девушками-студентками и преподавателями, курить марихуану и цитировать Решелье.
Но после обмена взглядами с Хабибом Жан больше ни одной шутки, относящейся ко мне, не произнёс. Я так больше ничего и не услышала до самого конца обучения. Тогда мне казалось, что внимание мужчин обходит меня стороной. Это тоже не совпадало с действительностью, но очень трудно что-то удержать или поймать, если отталкивать всеми силами всё новое.
Интересно, что Хабиб был гражданином Великобритании, а Жан – Франции. Две державы, тесно переплетённые родственными связями, на протяжении всей своей истории пытались выяснить, кто из них главней. И вроде как первой становилась молодуха Франция, то и дело доказывавшая своё превосходство в сражениях, побеждала, но спустя время все плоды этих побед потихоньку доставались старушке Англии. Прямо как невестка со свекровью.
Про Мальту…XVIII-XIX века Мальты французской всё же сменились на XX столетие Мальты английской. Да, и являясь как бы независимой, все понимают, что страна с таким флагом очень тесно связана с Великой Британией. Только не произносите там слово «колония», оно всех оскорбляет. Бедные европейцы – очень толерантны, обидчивы и … нетерпеливы, если дело качается их недостатков, их разрушений, их войн и их бед.
Кстати, сертификат потом получили почти все студенты моей группы. А ввиду образа жизни, их разговорная практика оказалась даже лучше. Тогда те, кого я недооценила, образовали крепкие студенческие связи, в последствие ставшие началом международного бизнеса, политических и журналистских карьер. Между прочим, этому надо учить и учиться не меньше, чем фундаментальным дисциплинам. Никто другой за нас не станет презентовать тот товар, который мы предлагаем.
Так что пафос от сочинённых четверостиший, как и самолюбие вкупе с самолюбованием сыграли не самый лучший этюд моей жизни. Но английский язык я вызубрила, выучила как надо. И никакие фразовые глаголы меня более не вводили в неуравновешенное состояние.
Ночь третья. Ласковое море для здоровья и отдыха
«…Тебе повезло, ты не такой как все…»
С.Шнуров («Ленинград»)
Сейчас мне прохладно. Осень. Я нахожусь в собственной квартире в относительном уюте и какой-никакой безопасности и, согреваясь очередной чашкой кофе, строчу строчку за строчкой, клацая клавиши на моём стареньком синем ноутбуке. Если что, я в состоянии вызвать полицию или скорую помощь просто набрав номер, меня вообще здесь хорошо понимают люди – все говорят по-русски. И тут, внутри и вокруг, – моя страна со всеми достоинствами и недостатками, и с народом, её заселяющим, где мы все чем-то да друг на друга похожи.
На окне висят те занавески, которые я выбрала. Специально не белые, как у родителей, а бежевые, чтобы не стирать каждые два месяца – я этого не люблю. Цвет обоев на стенах приятный, покупала те, на которых рисунок – в виде переплетения полос шоколадного оттенка и топлёного молока. Мой столик на кухне служит мне и подставкой под ноутбук и по прямому назначению. Ужинаю я за ним всегда, даже если время уже далеко за полночь.
И пусть моя квартира не является идеальной с точки зрения дизайна, но зато она моя. И выбор предметов в ней – мой. Здесь спокойно и уютно. Я сама задала себе в квартире систему и правила. И мне не одиноко, хотя живу я и одна. Зная каждый квадратный сантиметр своего пространства, я могу передвигаться тут ночью, не включая свет. Тут всё настолько мне близко, что я уже срослась с этим местом. Это, наверное, не очень хорошо, поскольку без движения я ломаюсь. А тепло и поддержка родных стен…Как это часто необходимо тому, кто устал!
И даже своих соседей я знаю не только в лицо, но и…хм…по повадкам что-ли. Я знаю, кто тут как ходит, кто здесь, чем занимается, даже кто где работает, тоже знаю. А про соседей сверху вообще могу рассказать многое, вплоть до их интимной жизни.
Это моё место. И местные правила тоже давно стали моими. От раздельного сбора мусора и до работы консьержа в подъезде лишь до полуночи, от местных песен под гитару каждую субботу в одной из квартир тринадцатого этажа до совместного субботника в марте. Словом – я знаю, то есть я ориентируюсь.
Но тогда было не так. Совсем.
***
От духоты комнатки, в которой я жила мне становилось плохо. Стены, выкрашенные в малиновый цвет, отдавали психоделикой. В туалетной комнатке по ночам вечно копошились какие-то жуки. Ничего не помогало. Трёхзвёздночная молодёжная гостиница на Мальте – это тяжело.
Ночью я не могла заснуть, музыка и весёлая толпа сносили всё на своём пути. Однажды я проснулась от того, что меня будил молодой итальянец и спрашивал в самом неадекватном состоянии: «Где же «пати»?» А я каждый раз закрывала замок на двери, но какой он был ненадёжный! Люди на стойке ресепшена совсем не исполняли своих обязанностей. Бесполезно было на что-то жаловаться. Завтраки были настолько унылыми, что даже в семь утра приходилось выискивать что-то свежее.
Это был настоящий кошмар для студента, который хочет спать после учёбы. Тяжёлое время для студента, который привык зубрить материал до глубокой ночи. И мучительное – для тех, кто привык завтракать в домашней обстановке свежие продукты.
Да, мне было плохо, очень плохо. Меня часто «пробивала дрожь», ни с того, ни с сего. Сейчас я думаю, что, возможно, это и было ощущение полного одиночества. Такое липкое и холодное, словно грязная от бульона банка, пустая, но кем-то поставленная в холодильник, и только что взятая оттуда тобой. Да, одиночество – это банка из-под куриного бульона посреди ночи.
Через месяц у меня уже были трёхцветные синяки под глазами. Они градиентом переливались от светло-зелёного к фиолетовому и выпирали набухшими зонами. Не спасали утренние пробежки и заплывы. Да и они очень сильно уменьшились сами собой. Я сильно уставала, но никак не могла нормально отдохнуть. Похоже было, что мне скоро понадобится клиника по лечению неврозов или срочное возвращение домой, где можно хорошо поспать. Но не могла я так поступить: накопленные деньги от подработок за время учёбы я все вложила в обучение, а без документа или средств вернуться назад было совестно.
Я вела внутренние диалоги сама с собой и другими студентами, пыталась понять, что же со мной не так, хотела и стать своей в компании, и сбежать за тысячи километров от «этих дикарей». Менталитет надо мною шутил. Самые простые вещи не приходили мне в голову, если кто-то всё же о чём-то меня спрашивал. Зато потом, спустя минут десять, я додумывала и придумывала этот диалог. Он был интересен, насыщен. Мда…Молчала в кампусе, не могла слова из себя выдавить, потому что понимала, как прозвучит моя просьба про тишину. Иногда желание бросить всё и вернуться в Россию просто с криком вырывалось наружу, когда я бродила по скалистому побережью, фотографируя всё подряд.
Придя на пары после очередной вечеринки в нашем кампусе, я услышала вместо приветствия вопрос Хабиба.
– Что с лицом? Почему ты ночью не спишь, Лена? Какие-то проблемы?
Тогда я сильно разозлилась. Все знали, что он живёт в бунгало пятизвёздочного отеля, пользуется арендованной машиной, чтобы проехать до школы расстояние в пятнадцать минут ходьбы, и всё необходимое доставляется ему прямо в руки. И мне это было известно. Я подумала, как он вообще может меня об этом спрашивать?! Я покупаю продукты на окраине города – там дешевле, бегаю до общественного пляжа, а мои экскурсии – это путешествия на рейсовых автобусах в совокупности со статьями из интернета. И решила не проявлять вежливость, а ответить как есть. Прямо вырвалось из меня криком.
– Потому что у меня нет обеспеченных родителей и твоего статуса, чтобы элементарно добиться тишины и покоя.
Я даже не потрудилась подумать, а с чего это он, молодой мусульманин, вообще мне задал такой личный вопрос.
В своей обычной манере, ничего не сказав, он занял соседнее сидение и больше не спрашивал.
На следующий день он предложил мне жить с его невестой в соседнем отеле. (Оказалось, что у него есть невеста!) Взамен от меня требовалось сопровождать её на пляж, составить ей пару в ложе на скачках и читать с ней статьи из мусульманских женских журналов. В чём же была загвоздка? В мусульманской культуре. Они просто не могли проводить вечернее и утреннее время вместе. К тому же она приехала не на учёбу, а подлечиться.
Недолго думая, я согласилась встретиться с ней, а потом согласилась. Как мне повезло! Ещё два месяца в кампусе я бы не выдержала. Никакого расстройства из-за статуса Хабиба, как жениха, я не испытала, он вообще не вызывал во мне интерес и влечение. На уме всё ещё был Жан. Яркий пламень страсти полыхал во мне.
Ульвия оказалась скромной воспитанной девушкой, которая вообще не интересовалась ничем, кроме косметики, одежды и лошадей. Ей было очень одиноко, она сторонилась разнузданных европейцев и замыкалась в себе и в номере отеля. Кстати, женские журналы она читала не все. «Космополитен» был в почёте и ещё несколько. Религиозные журналы аккуратно складывались столбиками. Зато материалов о лошадях и спорте было более чем достаточно. Конкуру она посвятила всю свою недолгую жизнь, а её жених до сих пор не знает разницу между Ахалтекинским красавцем и Владимирским тяжеловозом.
Изредка вечерами мы просматривали asos.com в поисках подходящей одежды и, естественно, ни разу не сошлись во вкусах. Яркие итальянские и испанские бренды казались мне излишне вычурными, а простенькие одноцветные вещи наводили скуку на неё.
В эти два месяца я не только жила по-королевски но и обрела подругу. Частный пляж сразу завладел моим сердцем, и постепенно мы с Ульвией нарастили мышечную массу и получили золотой (или охристый в её случае) загар. Синяки под глазами прошли. Жан состоял в романтических отношениях уже с пятой девушкой, а Хабиб больше ни о чём меня не спрашивал. Почему-то никто не удивился, что я съехала из кампуса. Что и к лучшему. Рассказывать куда именно и почему мне не хотелось. Всё-таки сравнивая себя с бедной компаньонкой, как в историях Агаты Кристи с Мисс Марпл, я приходила к выводу, что и компаньонка из меня «так себе». Но потом я поняла, как мне волшебно улыбнулась удача: я же нашла подругу! Почувствовав себя счастливицей раз, я потом только два-три раза в своей жизни ловила это ощущение.
И лошади. Мне они тоже понравились. Но в отличии от Ульвии, я восхищалась скоростью. И стеснялась своего внешнего вида, особенно одежды…Но отличные условия проживания делали своё дело, и я была бы красива, даже если просто ходила в мешке.
Постепенно моё сознание менялось. Я начала по-другому относится к этой стране и к себе. Мальта преобразилась. Она вообще разная: для бюджетного туриста – шумная, крикливая, не очень чистая; для человека с деньгами, который приехал на время пожить – гостеприимная, яркая, выразительная. Чувствуете разницу? Тогда я её почувствовала.
Море переливалось всеми цветами: лазурным, голубым, иссиня-зелёным…Как будто разбавленный акварельный кобальт синий плавно переходил в акварельный же ультрамарин, и далее – в изумрудный. Песчаные берега тоже меняли свой цвет от яркой охры до слоновой кости. Но больше всего меня привлекали скалы и скалистые ущелья. Вот где размещалась вся палитра красок! Я поняла, насколько неполно я чувствовала, как узко я ощущала себя.
Моё разочарование собой длилось недолго. Хорошо, что я умела (и умею до сих пор) учиться. Пришлось сделать «работу над ошибками». Теперь делаю это чаще, называя медитацией и принятием. Принимая себя, свой образ и мышление, меняешь саму подачу с нарисованного идеала на реальный образ. И вуаля (франц. – voilá)!
Мои взгляды на социум также претерпели изменения…Как-то в начале обучения на пляже я обратила внимание на молодую итальянку в самом откровенном бикини, которая показалась мне абсолютно раскованной и аморальной. Она сидела на ограде, демонстрируя всем свои пышные формы и постоянно накручивая пряди угольно-чёрных волос себе на палец, озираясь вокруг. Самого высокого места на пляже ей было мало, и она усиленно громко разговаривала, почти кричала, со всеми молодыми парнями, заглядывающимися на неё. Я удивлялась тому, сколько в ней свободы. Но после знакомства с Ульвией я поняла, что та девушка была не раскованная, не вульгарная, а просто невоспитанная и неуверенная в себе. Как и я в последнем определении. И уже после напоминала мне только обезьянку.
А ещё я пристрастилась к мятному мороженому в вафельном стаканчике. Это было моей маленькой радостью. Нигде потом не смогла найти хотя бы отдалённо похожий вкус. Говорят, что такой вкус получается, когда мороженое создаётся на основе особого молока с острова Гозо. Что в нём особенного? На самом деле практически ничего, кроме едва уловимого вкуса, но… Какое божественное наслаждение скрывалось в маленьком стаканчике за два евро!
