Текст книги "Immeasurable Power (СИ)"
Автор книги: Luna Tu
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
========== 1. Impossible To Ignore Or Forget ==========
«There are a very few people
who… pull others in their wake.
Jyn… was impossible to ignore or forget»**.
Из дневника Мон Мотмы.
(Александр Фрид, новеллизация «Изгоя-один»).
Как все это начинается и отчего возникает, Орсону Креннику трудно после припомнить и понять. Как она входит в его мысли и заполняет их.
Она вырастает на его глазах, бегая по коридорам научного комплекса «Небесная мощь», а после – по коридорам строящейся станции, куда всегда приезжает вместе с Галеном и матерью. И вначале он не замечает ее, даже не сразу запомнив имя.
Она очень взбалмошна и непокорна и везде сует свой нос. Не раз ему самому приходится ее осаживать, а девчонка только тихо улыбается Директору в лицо.
Незаметно маленькая девочка превращается в юную девушку, которая вопреки желанию родителей увлекается военным делом.
Почему-то пару раз Орсон ловит себя на том, что его взгляд непроизвольно останавливается на ней.
Еще через несколько лет она, с отличием закончив Имперскую Академию, по просьбе ее родителей и при его содействии – оказывается в его штурмовой команде, как часть его личной охраны. Едва ли не самая надежная ее часть.
Хотя по привычке Орсон одергивает Джин чаще других своих людей.
Минует еще пара лет. И за эти годы она только больше и больше вызывает в нем легкую взволнованность, неотступно притягивает его внимание к себе.
Внимание и… сначала непонятные ему, а потом – осознанные и лишь усилиями разума и здравого смысла сдерживаемые – мужской интерес и тайное желание.
Не похоть и не вожделение в грубом смысле, нет. Желание видеть ее всегда рядом с собой. Какая-то щемящая, пронизывающая нежность, смешанная с горячей страстью.
– …Нет, ее не будет. Джин нашла себе поклонника, гуляют где-нибудь по коридорам да целуются, наверное, – смеясь, между делом произносит Гален в компании офицеров на банкете по случаю своего дня рождения, объясняя, почему дочь не придет.
Шутки и веселые вопросы про свадьбу и внуков. Такие обыденные и … острые, как нож. Орсона бросает в краску.
Он хочет выйти отсюда в коридор, глубоко вдохнуть и осмыслить сказанное. Но – не может сдержаться, не может не узнать.
– И как же зовут этого счастливца? – Как можно более небрежно обращается он к Галену.
– Ну, Кассиан Андор, конечно! Будто имени своего собственного штурмового капитана не помнишь! Честное слово Орсон, ты сейчас – прямо как муж, который все узнает последним! – Смеется Эрсо, хлопая друга по плечу.
И не понимая, отчего тот так меняется в лице.
Холодная ярость вскипает у Кренника внутри. Какой-то наглый, самоуверенный капитанишка. Посмел. Претендовать на нее.
Еще и прямо у него под носом. На его, практически родной, боевой станции.
Он сдержанно извинившись, выходит прочь. Кто-то с иронией смотрит ему вслед – вроде бы Таркин. Плевать.
Он хлопает дверью и быстро идет по коридорам, временами задевая удивленных штурмовиков развевающимися полами плаща, – к себе, чтоб скорее остаться одному.
Ему надо отдохнуть. Выплеснуть пар. Все обдумать.
Решить, что делать со всем этим дальше.
Понять, почему он позволил этому зайти так далеко.
Вдруг, когда он минует пустующий – странно, отчего он пустует? – пост у своей каюты, ему чудится какой-то шорох в боковом полутемном проходе и тихий шепот «Иди сюда… моя Звездочка».
Услышав это слово, он мгновенно сворачивает туда, щелкает подсветкой универсальной зажигалки – и замирает.
На него оборачиваются двое в штурмовых доспехах, но без шлемов. Невысокий молодой кареглазый мужчина, который смотрит сначала недовольно, а затем настороженно.
И та, которую первый явно только что страстно обнимал и наслаждался ее поцелуями. Она.
Джин Эрсо. Звездочка.
Не его – Звездочка.
– …Вы не имеете права ни на минуту покидать пост на участке станции, если находитесь на службе, капитан Андор, – теперь-то он отлично запомнил это имя, – и лейтенант Эрсо, – слышит Орсон свой собственный голос, сухой и отрывистый.
Андор коротко кивает и отворачивается.
Джин Эрсо почему-то внимательно смотрит на адмирала.
– Кроме того, напоминаю, что личные отношения в период несения службы командному составу строго воспрещены, – холодно добавляет Орсон.
Чувствуя себя желчным и скучным стариком.
Несчастным стариком.
– Мы вас поняли, Директор, – медленно отвечает она, встречая его взгляд и надевая шлем. То же самое делает и ее спутник. – Вам не стоит больше … беспокоиться.
– Мы вернемся к этому разговору завтра, – глухо произносит Орсон, прежде чем резко развернуться и уйти к себе в каюту.
С него хватит на сегодня. Праздник удался, что и говорить.
В ту ночь ему не скоро удается заснуть.
Орсон не может забыть того необыкновенного взгляда Джин из-под темных ресниц. В объятиях этого жалкого капитана, она изучала, она провожала глазами – его.
Этот взгляд окончательно и бесповоротно «добил» его.
Нет, не так. Скорее – пробудил в нем что-то давно и подспудно сдерживаемое, охотничье, даже хищное.
Он проявит эти свои стороны, вступив в борьбу за Джин Эрсо. Она – его главная, высшая цель, от которой Орсон не откажется никогда.
Мысли о ней не пройдут, и саму ее – не забыть.
Орсон сделает этот шаг. Он не простит себе, если не попробует получить ее.
Нет же, он не уступит Андору в этом противостоянии. И не проиграет.
– I will not fail, – одними губами произносит он. ***
Он опередит Андора.
Он ее получит.
________
Примечания автора:
* Immeasurable power – неизмеримая мощь (англ.)
** На свете мало людей, которые способны увлечь за собой других. Джин… невозможно было не заметить или позабыть. (англ.)
*** Я не проиграю (англ.), известная фраза Орсона в фильме.
Комментарий к 1. Impossible To Ignore Or Forget
Иллюстрация
http://imglink.ru/pictures/29-10-17/389326015ada88aba0fcacdc401cdab6.jpg
Это больше концепт-арт.
Представим тех кто на втором фото, в иных одеяниях, разумеется. Важны лица.
И еще (в 2 частях):
https://78.media.tumblr.com/9daa99126064510e0ff6498daf8b7867/tumblr_olu3jnF0LZ1vyzk3so1_540.gif
https://78.media.tumblr.com/e072f136a4623b0e783015752573db8e/tumblr_olu3jnF0LZ1vyzk3so2_540.gif
P.S. Ага, и тут тоже семья Эрсо исправно служит Империи, и Джин – штурмовик смерти. Нравится мне эта тема))).
========== 2. Too Cute To Be A Monster ==========
***
Несколько дней спустя Орсон прилетает в отпуск на Корусант, перед этим отпустив на время и свою охрану.
С большим букетом в руках он входит в комплекс «Небесная мощь», где расположено жилище Эрсо, и передает дроиду-дворецкому поручение вызвать мисс Джин к нему, на первый этаж. Войдя в зал, он с легким волнением видит, что его утренний заказ также выполнен. Это замечательно. Он встретит ее для этого разговора в такой обстановке, как и задумал.
Джин спускается ему навстречу, на миг задерживаясь на лестнице и удивленно окидывая непонимающим взглядом представшую перед нею странную картину. Ее босс и друг отца, Директор подразделения передовых оружейных исследований Империи? Он, кажется, обещал им с Кассианом выговор на прошлой неделе?
Но… нет, нет, вряд ли он приехал в их дом… с такой целью. Джин понимает это внезапно, поднося кончики пальцев к губам.
У него в руках большой букет редких для этого сезона на Корусанте белых, нежно-лиловых и голубых цветов. И на ступеньках лестницы, по которой она спускается, стоят несколько корзин с точно такими же цветами*.
Это все… для нее?
Она похолодевшей рукой принимает чудесный букет. Замирая. Вглядываясь и пытаясь понять выражение его глаз.
Нет, не приезжают выносить взыскания с такими дарами. С таким торжественным видом и… таким странно бледным лицом.
То есть он… Нет, нельзя себе дать в такое наивно поверить. Нет.
– Джин… дорогая мисс Джин Эрсо, – говорит тем временем ее гость необычно возвысившимся, взволнованным голосом, прикасаясь губами к ее руке в сдержанном приветствии. – Возможно, вам покажутся странными и удивительными мои слова. Но я не могу более держать это втайне. Примите их и решите… как поступить.
Как он смотрит. Не надо так пристально и пронзительно…
«Дорогая…» Ее почти обжигает, а сердце начинает отчего-то колотиться быстро-быстро.
Чуть дрогнувшими губами Джин произносит.
– Говорите, адмирал.
До чего она хороша сейчас в этом простом светлом домашнем платье. До чего же повезло этому мальчишке…
Орсон почти сжимает кулаки от уколовшего в сердце воспоминания. Он все отдал бы, кажется, чтоб только она вновь сейчас взглянула на него так, как тогда, – когда он застал их вместе с этим самоуверенным капитаном.
Джин, склонив голову, терпеливо ждет его слов.
Чего он ждет? В конце концов, за этим и пришел.
Да. Он скажет сейчас все. И будь что будет.
Пусть эти когти ревности, рвущие изнутри, не притупятся. Но он хотя бы откроет ей сердце.
– Мисс Джин Эрсо… Джин… – он снова целует ей руку, уже более горячо и страстно, не задумываясь, что сейчас она может испуганно выдернуть ее из его пальцев.
Но этого не происходит. А чуть выше скул на щеках Джин медленно расплываются алые пятна.
Орсон опускается на одно колено и видит, как поднимаются ее брови. И неважно. Сейчас он вымолвит все.
– Я не могу больше носить это в себе, – медленно, вкладывая душу в каждое слово, произносит он. – Я люблю вас, Джин. Люблю, и – более всего на свете хотел бы – назвать своей. Знайте об этом. Моя рука и сердце – всегда открыты вам.
Джин закрывает глаза. Кажется, она теряет дар речи.
На миг поддавшись безотчетному желанию и прижав её холодную ладонь к своей щеке, Орсон с усилием завершает. Готовый к любой ее реакции. Он все равно не отступит теперь.
– Понимаю и видел сам, что вас увлек сейчас тот, кто… намного моложе и… как вам, наверное, кажется, подходит намного больше. Но хочу, чтоб вы знали. Что я не отступлю никогда и буду ждать вас, бороться за вас – даже всю жизнь. А теперь – прощайте.
Он поднимается и видит, что на щеках Джин блестят две влажные дорожки.
– Мои слова смутили вас и заставили загрустить? – тревожно спрашивает Орсон. – Тогда сегодня более не буду напоминать вам об этой грусти своим присутствием.
– Нет! – Вдруг говорит его любимая, открывая глаза. – Адмирал… Директор Кренник… не уходите, прошу… Орсон!
Он замирает на месте – от необычного тона, с которым она назвала его по имени. Она сказала это… нежно?
– Орсон… – Бережно положив букет на стоящий рядом столик, Джин встает вплотную к нему, сложив руки на груди, и заглядывает в глаза, очень неуверенно и осторожно.
– Если вы просите – конечно, я останусь, Джин, – едва слышно отвечает он.
– Ведь я мечтала об этих ваших словах так давно, так давно, – быстро, словно боясь быть перебитой, говорит она, не отрывая взгляда от его лица. – Но даже на смела поглядеть на вас – такого далекого и красивого, такого яркого и притягательного для… неважно. Такого… недоступного. Не смела поверить, что у меня, маленькой и смешной для вас девочки… которую вы постоянно одергиваете, которой делаете замечания… есть хоть тень надежды на взаимность. Не смела сделать то, что может удивить или поразить родителей. Поэтому и пыталась забыть вас, встречаясь с Кассианом, чтоб больше не страдать. Но… не могу. Совсем не получается… запретить себе думать о вас, – она быстро касается уголков глаз. – И не хочу больше.
У него перехватывает дыхание, когда он слышит это несмелое признание. Это… не может быть правдой… неужели?
Неужели эта Сила, в которую до сих пор некоторые верят, все-таки существует? Тогда сегодня, по своей странной прихоти, она определенно показала ему, Орсону Креннику, свою лучшую сторону.
– Обними меня, пожалуйста, – просто говорит она, и время останавливается.
В теплом кольце его рук.
В биении ее сердца, которое он чувствует, бережно прижимая ее к себе – еще не веря до конца. Невесомыми касаниями поглаживая ее мягкие темные волосы.
И теперь он знает, какая мощь действительно несравнима ни с чем. Даже с мощью его боевой станции.
Того, яркого, ослепительного, что в эту секунду просияло и взошло в его сердце.
Словно весеннее солнце среди жестокого холода и бесконечной зимы – того, четко отмеченного календарем, – промежутка лет между ними.
Они все как будто растаяли от слов ее горячего признания. От жара его жаждущей души.
Он все отдаст за нее.
– Я видела раз во сне, что ты так придешь однажды, как голубоглазый рыцарь из сказки… – доверчиво говорит она. Становясь совсем не похожей на умелого телохранителя и ловкого бойца, какой он всегда видит ее на службе.
Он запомнит это до смертного мига, и никогда не предаст – вот этого ее порыва.
Никогда не солжет, даже ценою жизни.
Мощь его чувства к ней – неизмерима.
***
– Могу я?.. – прерывая его мысли, несколько мгновений спустя просительно спрашивает Джин и встает на цыпочки.
– Да, – быстро и чуть резковато говорит Орсон, даже надеясь отпугнуть.
Мягкое прикосновение к его щеке, потом еще и еще – так медленно и немножко неловко. Ситх, держать себя в руках становиться трудно – остается только предупредить:
– Будьте осторожны, мисс Эрсо.
– Ты так… опасен, Орсон? – улыбаясь краешком губ, произносит Джин.
Лучше б не спрашивала. Этот вопрос, эта просьба обнять и полудетские прикосновения, а более всего – мысль о том, что к ней так же притрагивался Андор и продолжает претендовать на это, – сводит с ума, лишает здравомыслия и оставляет лишь бешеный огненный водоворот внутри.
– Не представляешь, насколько опасен и силен. Меня многие считают и называют монстром, принцесса. Следовало бы тебе поостеречься, прежде чем вставать так близко сейчас, просить о моих объятиях и целовать меня, Stardust**, – хрипло говорит Орсон, не отпуская Джин.
– Мне все равно уже. Слишком прекрасен… слишком дорог мне, чтоб я считала тебя монстром, – тут же шепчет она ему куда-то в шею, слегка подаваясь навстречу его рукам. – Не хочу, не буду осторожничать и остерегаться. Хочу быть с тобой.
Он чувствует некую легкую вибрацию в области груди и опускает глаза. Это ощущение исходит от подвески со светло-розовым кайбер-кристаллом у Джин на шее.
– Мамин подарок, – полушепотом говорит она. – Он всегда меняет цвет и отзывается так, когда со мной происходит что-то хорошее.
А потом ее губы доверчиво открываются Орсону навстречу, и от этого не отказаться. Нет. Разве что попытаться быть сдержаннее и помнить про самоконтроль.
Помнить и быть сдержаннее не получается. Когда он отрывается от нее, то дыхания обоим не хватает.
Аромат ее волос, сладость губ, тепло ее тела в его руках – просто опьяняет. Орсон на мгновение окончательно теряет голову и поддается желанию, что носит в себе так давно. Его большая и теплая рука уверенно ложится на тонкую ткань ее платья, и она чувствует властную, требовательную мужскую ласку, когда адмирал чуть сжимает ее грудь.
При этом другой рукой крепко прижимая к себе и наклоняясь к Джин, изучая губами и языком ее щеку, шею около затылка, полуоткрытое платьем плечо, совершенно ошеломляя девушку этими неведомыми ощущениями. В ее скромном и совершенно невинном романтическом опыте такого никогда не было. Она ощущает, как внизу живота словно скручивается тугой ком, а по всему телу расходятся волны, все горячее и горячее.
– Джин!!!.. Орсон, что ты делаешь?!.. – Прерывают их возгласы Галена и Лиры, вышедших из лаборатории и в изумлении и ужасе взирающих на них с балкона. Похоже, уже несколько секунд.
Джин, отпрянув, только инстинктивно сжимает в пальцах розовый кристалл, не зная, куда деть глаза. Что сделать с неподобающе смятым платьем, припухшими от его поцелуя губами. Как будто сказку оборвали на полуслове. Как будто порыв холодного ветра развеял волшебную мечту.
Орсон только сдержанно улыбается, едва скрывая победоносное выражение лица.
Совершилось. А обсудить все с ее родителями и мягко и ненавязчиво убедить их в правильности его точки зрения – для него не составит особого труда.
_____
Прим. автора.
* Цветы Орсона для Джин очень похожи на земные лилии, фрезии и ирисы, только лилии не так резко пахнут. Примерно такие
http://dailynova.me/wp-content/uploads/2016/03/korzina_bouquet_svadba-lilii-freezii.jpg
http://prezentikov.ru/wp-content/uploads/2017/11/1-7.jpg
**Stardust (англ.) – так звучит прозвище «Звездочка», данное Джин отцом, в англоязычном оригинале.
*** Too cute to be a monster – слишком приятен (красив, обаятелен, мил), чтоб быть монстром (англ.)
Да, да, я хочу им романтики с флаффным оттенком. Да будет романтика!)))
Комментарий к 2. Too Cute To Be A Monster
Иллюстрация. Очень люблю этот объединяющий моих героев коллаж, красивые они тут – не оторваться… (под ним в источнике была подпись “May and December”)).
https://pp.userapi.com/c638521/v638521261/87b0/_keuOwA8GgI.jpg
И именно так представляю их эмоции в момент описанной в главе сцены.
========== 3. The Proposal And The Wedding Night ==========
***
– …Надо же, – ставя росчерк с завитушками на флимсипласте и копируя документ в свою деку, с иронической кривой усмешкой произносит гранд-мофф Уилхафф Таркин. Собрав на пару секунд тонкие губы в фигуру, которую Орсон про себя сравнивает с определенным отверстием банты. – Директор Кренник опустился до того, что крутит романы с молоденькими лейтенантами? Отбивает девушек у собственных офицеров? Что дальше? Через месяц после свадьбы отправитесь за приключениями в солдатский блок?
Орсон почти сжимает кулаки. Этот высохший от собственных интриг любитель сарказма запомнил-таки слова Галена на его празднике про поклонника Джин, как и реакцию на них Орсона, – и все сопоставил, сделав выводы. Чтоб сейчас, не преминув позабавиться, ехидно уколоть. Какая же он въедливая тварь.
Нет, нужно сдержаться. Нужно получить эту гребаную подпись старшего по званию. Эту криффову отписку от Таркина.
Не ему бы упрекать Кренника в небрежном отношении к – пока еще даже будущим – супружеским обязанностям, когда все вокруг знают про Даалу и то, каким образом ею было получена адмиральская должность, ситх ее подери…
– …Вам лучше знать по поводу приключений после свадьбы, гранд-мофф, – отрывисто бросает он, не сдержавшись, когда заветная характеристика в его руках, и он берется за дверную ручку таркиновского кабинета.
Брови Уилхаффа резко взлетают.
– Что-о-о? – Слышит Орсон срывающийся вопль имперского чиновника себе в спину. – Хамить мне? Я это так не оставлю, Кренник!
– Что слышали. – Говорит он, поворачивая ручку и медленно удаляясь по коридору.
Да, он в очередной раз не удержался и, наверное, нажил себе неприятностей. Но впереди у него сегодня такая встреча, одна мысль о которой заставляет послать Таркина – да всю Галактику – к банте на рога.
***
Когда она выходит к нему, такая взрослая и желанная, с красивой высокой прической, в длинном ярко-красном платье, – чтоб вместе поехать в его любимый ресторан, то его глаза вспыхивают от удовольствия. Она надела его подарок, посланный утром. И надо сказать, на ней он смотрится умопомрачительно.
– Просто неотразимая, – говорит Орсон, быстро наклоняясь к ней, чтоб коснуться руки губами. И Джин опускает глаза в затаенной радости, а щеки ее становятся пунцовыми.
Внешний предлог для встречи очевидный и приятный: он пригласил Джин, чтоб вместе отметить присвоение высшего государственного научного звания Галену и пожалование ему Императором личного имения, да не где-нибудь, а на Набу, родной планете Шива Палпатина.
За это он и произносит первый тост, поднимая бокалы с его любимым шампанским. Джин трогательно мечтает вслух, как здорово будет поехать на такую живописную планету, где она раньше никогда не бывала, посетить ее озера, водопады и другие красивые места, на которые она уже успела полюбоваться в Голонете.
Орсон молча слушает ее, едва заметно улыбаясь. И не говоря ей ни слова о том, какую роль во всем этом сыграла в этих описанных ею приятных событиях деятельность одного друга Галена, который подавал в течение последних двух лет бесконечные рапорты и отчеты о военных и научных заслугах доктора Эрсо перед Имперской Армией и флотом и Галактической Империей в целом.
А потом он с тонким юмором рассказывает ей о своем детстве на Лексруле, в Среднем Кольце, участии в республиканской «Программе будущего» вместе с ее отцом, своих студенческих годах и юношеских выходках, заразительно смеясь и время от времени чуть пожимая ее тонкие пальцы.
Теперь уже она охотно слушает, не перебивая, и только изредка задавая короткие вопросы.
И в какой-то момент она внезапно понимает, что не чувствует их разницы в возрасте. Совсем. Только серебристый отлив его волос и жизненный опыт, чувствующийся в глазах, слегка напоминают о ней. Но ей нравится и то и другое.
– Значит ты, как и папа, “сделал себя сам”… А папа тоже был таким… ветреным в те годы, как ты, Орсон?
– Нет, Гален, конечно, гений и талант… Но в части вечеринок ему до меня было далеко, – теперь его усмешку Джин бы назвала абсолютно порочной и в то же время неотразимой. Вот он – тот самый обаятельный монстр, о котором Орсон говорил ей раньше. Как он есть.
– Сейчас это все в прошлом. Тебе нечего опасаться, дорогая, – произносит он, и в этих словах такой обжигающий… даже не намек – что Джин слегка вздрагивает, не зная, что сказать. Поэтому переводит тему.
– А этот… Таркин… он тоже участвовал в этой программе с вами? – Не может не поинтересоваться она зловредным существом, о котором столько раз слышала дома, а теперь – от него.
– Не упоминай его больше на ночь глядя, прошу, Stardust, не отравляй вечера этим именем, – Орсон забавно закатывает глаза и, услышав зазвучавшую музыку, встает, подавая ей руку, обтянутую темной кожей.
– Уже поняла, как вы друг друга «любите». Не буду сегодня, так и быть, – Джин подавляет смешок и принимает его ладонь.
В медленном танце оба молчат, полностью погруженные в свои мысли и чувства. Орсон очень умело и аккуратно ведет ее, лишь слегка касаясь спины одной рукой и крепко держа за ладонь другою.
Джин почти болезненно хочется более тесного и близкого контакта… еще с той встречи дома, у лестницы. Положить ему голову на плечо. Почувствовать его объятия, его руки на ее плечах, спине… Но как сказать об этом?..
И она просто кружится на паркете ресторана, в сиянии ярких люстр, под спокойную мелодию. Даже не представляя, насколько ее партнеру хочется того же самого, что и ей самой.
– …Нам нужно поговорить, Джин, – блеснув глазами, говорит ей Орсон, когда танец окончен. – В более приватной обстановке. Ты не согласишься заехать ко мне домой… на минутку? Тут недалеко.
Она долго смотрит на него, до конца осмысливая его слова, словно все уже понимая. И вдруг, как-то отчаянно и мятежно встряхнув головой, решительно кивает.
***
Вместе они входят в его апартаменты. Орсон закрывает дверь и наспех сбрасывает свою обувь, она, стараясь выглядеть элегантно перед ним, аккуратно расстегивает и отставляет в сторону ботиночки.
Кренник что-то еще говорит ей про прекрасный вечер, и уточняет, не хочет ли Джин еще что-нибудь выпить. Она качает головой. Тогда он открывает какую-то дверь, предлагая показать квартиру.
И все мгновенно меняется, когда они входят туда вместе – по всей видимости, это спальная комната.
Орсон, не договорив фразы, резко и твердо берет Джин за руки и поворачивает к себе, одновременно плотно прижимая, почти впечатывая ее в стену.
– Дальше так нельзя, Stardust, – хрипло говорит он, покрывая поцелуями ее щеку и краешек губ. – Сводишь меня с ума. Здесь. Сейчас. Со мной. Никуда не отпущу, хочешь или нет.
Его дыхание и слова, как биение пульса, ударяют Джин в голову, словно зажигают кровь изнутри – крепче выпитого алкоголя. Орсон такой сильный и страстный.
Неловко признать перед ним свою неопытность и в то же время до невозможности хочется узнать его полностью – его умения, его ласки, почувствовать и разделить с ним разливающееся внутри от его поцелуев и прикосновений желание. Такое стыдное и такое мощное, сносящее все границы и барьеры в ее душе.
– Буду с тобой. Хочу. Делай, что пожелаешь, – тихо и уверенно говорит она, и он только резко выдыхает в ответ, быстро, не отрываясь от нее взглядом, срывая свою одежду.
– Так, на чем мы остановились в прошлый раз? – горячий шепот, перемежающийся поцелуями за ушком и в шею. Как он находит слова, которые так будоражат и сладко волнуют ее?.. – Примерно на этом?
Он безошибочно и бесстыдно находит застежки платья и через несколько мгновений опускает его с плеч своей девушки, позволяя мягко соскользнуть на пол.
– Я… должна сказать, Орсон, – запинаясь, с трудом произносит она. – Я никогда… – Джин окончательно теряется, только радуясь, что полумрак скрывает цвет ее щек.
– Я знаю, – говорит он, не ожидая окончания фразы. – Я все знаю. Тебе не нужно бояться или смущаться. Помни, что я тебя люблю, и все.
Тогда она порывисто тянется к его лицу и снова так же по-детски целует в щеку. Как тогда, у них дома, на лестнице.
От этого невинного искреннего касания Джин у Орсона Кренника перехватывает дух сильнее, чем от всех порочных и искушенных ласк, какие были в его жизни.
Он вдруг осознает, что, оказывается, внутри него, – море нерастраченной нежности и бережности.
И он готов отдавать это ей – бесконечно любимой – всю оставшуюся жизнь.
***
– Я не сдержал обещание, данное три дня назад твоей матери, – задумчиво говорит Орсон в лучах рассвета, заложив руки за голову. – Но шансов, что сдержу, просто не было.
Джин поглаживает его обнаженную грудь, обводя пальцами сосок и чуть заметные розовые отметины около него. Удивительно. Это она так могла целовать его вчера? Она вся краснеет от воспоминаний, таких сладких, таких стыдных. И ей хочется еще.
– Какое обещание? – Запоздало переспрашивает она, задумавшись и утопая в своих грезах.
– Не скажу, – вдруг усмехается он, притягивая ее к себе. – Потому что собираюсь нарушать его снова и снова, пока не…
Она не успевает задать новых вопросов. После долгого поцелуя он, погладив Джин по волосам, встает, обернувшись простыней, и куда-то выходит. Возвращаясь через пару минут обратно с небольшим подносом в руках.
Она принимает из его руки бокал с тем же вкусным шампанским, которое вчера подавали в ресторане, и он касается его края тем, что держит в своей.
– За твое согласие, Stardust, – без улыбки, очень серьезно говорит он, снова проникая в ее сердце, пробуждая в ней тайный огонек своими голубыми глазами.
– За мое… что? – Сделав последний глоток, она касается губами чего-то круглого и холодного. И понимает, что это, еще до того, как берет в руку. И о каком согласии речь.
– Будешь моей женой, Джин? – Все тот же голубой бесконечный взгляд без улыбки. Только его рука поглаживает ее обнаженные колени.
– …Я, наверное, должна сказать «Позволь мне подумать»? – Она хочет немного разрядить обстановку. И при этом сильнее сжимает в кулачке тонкое блестящее кольцо, на котором успела пораженно заметить инкрустацию со своим именем.
– Думай, – спокойно отвечает Орсон. – Пять секунд тебе достаточно? Больше не позволю.
– Деспот! Хищник! – Восклицает она. – Нексу с голубыми глазами! Вот попробуй, попади тебе в когти! Мне жаль ту девушку!
– Время вышло. – Он поднимается с колен и легким движением усаживает Джин к себе на колени, целуя в губы – медленно, долго, чуть засасывая и прикусывая ее нижнюю губку, добиваясь, что она начинает ему горячо отвечать с легким стоном.
– Не жалей ее. Она будет очень… – Он проводит тыльной стороной ладони по ее шее, спине и чуть ниже и странно ухмыляется. – … Очень довольна с этим… нексу.
– Да. – Говорит она. – Да, я согласна, адмирал.
И тихо добавляет, улыбаясь:
– Тебе не откажешь. А без тебя… я и дышать не смогу.
– Я тоже, Джин, – серьезно говорит он, снова опуская ее на постель. – Отметим это очередным ужасным нарушением моего обещания?
– Конечно, – выдыхает она со стоном, когда его губы опускаются ниже к груди, и охватывают острую вершинку, а рука касается ее там, где все давно горячо и влажно при одной мысли о нем.
***
Два месяца спустя
«…Он зовет меня вниз:
„Родная, спустись,
Обниму в тридцать три кольца!“»
Наталья О’Шей, «Невеста Полоза».
Джин стоит в ослепительном, шикарном свадебном платье со шлейфом, прислонившись лбом к двери номера люкс в лучшем отеле Корусанта.
Она знает, кто ждет там.
Она знает – и не знает. Она хочет – и не решается, думая о неизвестности, о темноте, еще о чем-то…
Только, вступив в этот большой зал и услышав сухой щелчок автоматической двери за спиной, Джин видит, что ошиблась.
И за этой дверью ждет – если даже неизвестность, то точно – не темнота.
Потому что перед нею – дорожка, усыпанная лепестками белых изысканных цветов с нежным ароматом и выложенная по краям мерцающими теплыми огнями особых плавающих свечей.
Те самые цветы, с которыми он пришел тогда с признанием. Один из них она до сих пор хранит в своей сумочке, в особом футляре.
Такую встречу устроил ей муж… как непривычно назвать этим словом Директора Орсона Кренника.
Какое бесконечное счастье назвать его так. Теперь только ее счастье, для нее одной.
Он стоит в конце этой сияющей дорожки, в своем ослепительно-белом плаще и кителе. Быстро пряча в кармане брюк старомодную зажигалку.
У их брачной постели. Глядя в упор. Встречая ее робкие объятия.
– Вечный пафос… – чуть слышно шепчет Джин, улыбаясь. – Но мне нравится… И я… так тронута, адмирал.
– Я отмечаю то, что мы наконец вместе. То, чего так хотел, – говорит Орсон – совсем без улыбки, когда обнимает Джин сзади, и его большие, теплые ладони страстно сжимают ее грудь, – как тонка и невозможна, как недолго ей быть, – та преграда цвета снега на Хоте. – Почему ты дрожишь, дорогая?..
– Мы вообще-то оба этого хотели… Директор, – доверчиво говорит она, глубоко вздыхая, принимая его уверенную ласку. – Я волновалась перед нашей… встречей.
– Теперь навсегда, Джин, – шепчет он ей в затылок, когда заканчивает с шнуровкой свадебного платья. – Нет причин для волнений.
– Да, адмирал, – отвечает она, откидывая ему голову на плечо, встречая его обжигающие губы.
– Если бы ты знала все, что я хочу сделать с тобой, когда вижу тебя такую, – в голосе звучит неприкрытое, неистовое, почти животное, когда он заканчивает с ее одеждой и касается застежки плаща, а потом – верхней пуговицы кителя.
– Но я ведь узнаю и ты… научишь меня,… дорогой? – облизывая пересохшие губы, быстро спрашивает его молодая жена, столь прелестная и несравненная в своей захватывающей его сердце, мысли, кровь, – первозданности.
– В ближайший месяц – ты узнаешь обо мне очень много, – обещает он ей то, что перевернет ее мир и принесет в него волшебство и магию в те – ослепительные грядущие дни. – Не могу дождаться, чтоб начать рассказывать и показывать тебе.
Нежная – и вместе с тем холодно-уверенная, стальная – хватка. Джин чувствует – Орсон не из тех, кто отпустит.
