Текст книги "Татуировка виверны (СИ)"

Автор книги: LuckyLuke

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Внутри всё похолодело в одно мгновение. Я ещё не знал, что именно, но был уверен, что что-то случится. От этой женщины можно было ожидать чего угодно, и в её жестокости и бессердечности я имел возможность убеждаться не раз.

Не зная, что ответить, я просто промолчал. Что я мог ей сказать? Что её муж изменяет со мной? Даже если бы она восприняла это всерьёз… Это бы означало социальное уничтожение и моё, и Пашкино в придачу. Ленка, а вернее её отец были на это способны.

– Лен, я… – собравшись с мыслями, всё же ответил я, – не могу и не буду вмешиваться в вашу жизнь. Это ваше личное дело. И…

– Теперь это твоё личное дело, – спокойно перебила меня Ленка, наливая виски в мой стакан. – Милый мой Алёшенька, ты знаешь его лучше, чем кто-либо ещё. Тебе он доверяет, а значит…

– Ты хочешь, чтобы я воспользовался его доверием? Это, Леночка, называется предательством.

– Я знаю, – усмехнулась Ленка. – Но тебе ведь нравится твоя жизнь такой, какая она есть?

И этого было достаточно, чтобы понять: это было предложение, от которого нельзя отказаться. Социальное уничтожение было не самым худшим вариантом в свете нарисовавшейся картины. О том, что именно ожидало меня в случае отказа, я старался не думать, но воображение уже нарисовало самые страшные картинки с переездом в другой город, поиском квартиры и работы с мизерной зарплатой, которой едва хватало бы на то, чтобы сводить концы с концами, и – самое страшное – срыв учёбы моей сестрёнки, единственного человека в этом мире, в ком я ещё не успел разочароваться…

Что скрывать?! Я смалодушничал. Крайне не хотелось оказаться на улице с негласной печатью о неприёме на работу во всех более-менее серьёзных фирмах города. И я решил, что как-нибудь разберусь. В конце концов, решим эту проблему вместе с Пашкой. Это касалось его не в меньшей степени, чем меня, и в его интересах было найти решение. Одно меня всё же интересовало …

– Зачем тебе это? В случае развода ты не выигрываешь ничего…

– Я не собираюсь с ним разводиться, – призналась Ленка, легко пожав плечами. – Меня в нём всё устраивает. Он замечательный любовник и хороший друг, отлично управляется с отцовской фирмой и заведует финансами. Его походы налево интересуют меня постольку-поскольку. До этого момента мне всегда удавалось вычислить его баб самостоятельно. А сейчас – нет. И это единственное, что меня раздражает.

Женская психология всегда была для меня тем, что называют терра инкогнито. Я бы понял, если бы её злил факт измены или она хотела бы мести. На это можно было смотреть как угодно: соглашаться или осуждать. Но, по крайней мере, это было бы понятно. Ленку же раздражал тот факт, что она не могла узнать, с кем именно изменяет её муж.

О разговоре с его женой я рассказал Пашке уже на следующий день. В самолёте. Конечно же, отказаться от поездки я не успел, да и видел куда более важным поговорить о плане его жены. Я знал его дурацкую привычку не отвечать, придумывая разные причины не вести разговор на неприятную ему тему. Мог просто уйти – молча, сделав вид, что ничего не услышал. В самолёте ему просто физически некуда было уйти, и он вынужден был меня слушать. Хотя разговаривать было неудобно: слишком много глаз и ушей было вокруг.

– Я разберусь с ней, – отрезал Пашка, как только понял, о чём я веду речь.

– Прости, но на этот раз дело касается лично меня, и пускать всё на самотёк я не собираюсь. У вас там какие-то свои игры, а у меня своя жизнь…

– Своя? Хочешь сказать, что твоя жизнь меня не касается? – на Пашкином лице нарисовалось искреннее удивление.

– Паш, мы же оба прекрасно понимаем, что то, что сейчас происходит между нами, не будет длиться вечно.

– То есть?

– Я хочу сказать, что сейчас тот самый момент, когда пора притормозить лошадей. Пока ещё не поздно.

Я давно уже думал об этом. Нет, мне, конечно же, нравилось то, что происходило между нами, когда мы были наедине. Мы оба забывались. Забывали об ответственности, о последствиях, о том, что творилось в мире вокруг нас. Нам было хорошо вдвоем. Физически. Это было как наркотик, от которого не хотелось отказываться. Наркотик, который затянул, привязал к себе. И без его присутствия в жизни начиналась ломка. Мне на самом деле не хватало Пашки, когда мы долго не виделись. Чем дольше длилась ломка, тем безумнее были встречи.

Сложно сказать, когда секс перестал быть просто сексом и стал чем-то большим. Нет, это была не любовь. И никогда не суждено было ей случиться. Но, тем не менее, эта ломка была реальной физической зависимостью от прикосновений, ласк. Я стал ловить себя на том, что, слыша в повседневной жизни слова, которые очень редко, но всё же пролетали между нами в той, другой, от всех скрытой жизни, и которые больше напоминали приказы, я непроизвольно думал о Пашке. А мой организм реагировал совершенно однозначным образом.

Это была физическая зависимость от того запретного, что нас соединяло. Да и что уж скрывать – любовником Пашка был отличным.

И, тем не менее, я прекрасно осознавал, что так не могло быть всегда, и сейчас было самое время остановиться. Пока мы еще не перешли точку невозврата.

– Это мы ещё посмотрим, – хмыкнул Пашка с присущей ему самоуверенностью.

– Паш…

– Отстань. Мне нравится всё так, как есть. И я не намерен ничего менять, вне зависимости от того, что взбрело в голову моей жене, – процедил он сквозь зубы и отвернулся к окошку, явно давая понять, что этот разговор окончен.

Кажется, именно в тот момент я понял, что сухим из воды мне не выйти теперь ни при каком раскладе.

========== Часть четвёртая ==========

Виверна на моей спине медленно, но верно принимала очертания и становилась узнаваемой. Теперь, когда обратного пути уже не было, не осталось и сомнений – эта татуировка была нужна мне больше, чем я предполагал. Да, это было своего рода камуфляжем, маской, скрывающей меня от собственного прошлого. От того, что я вряд ли когда-то сумею забыть. И это хорошо. Собственные ошибки забывать нельзя, чтобы не делать новых.

К концу второго сеанса на моей спине красовалась огромная виверна, раскинувшая крылья в стороны так, что они словно обнимали мои плечи. А её хвост обхватывал моё тело ровно там, где был шрам. Пусть я не собирался забывать своё прошлое, но был в моей жизни человек, которого я хотел отгородить от всего того, что я натворил до встречи с ним… Ещё полгода назад я не видел смысла что-то менять и в своей жизни, и в своём окружении в целом. Теперь… теперь всё было иначе.

Наш совместный отпуск с Пашкой был крайне неоднозначным… Мне безумно нравилось проводить с ним время. Мы практически не покидали номер отеля, а если и выходили, то только на обед и купить сигарет. Это была самая сумасшедшая неделя в моей жизни на тот момент. Столько переменчивых и противоречащих друг другу чувств я не испытывал никогда прежде.

Днём всё было солнечно и радостно. К тому времени наш секс перестал быть чем-то новым и неизведанным, тем больше появилось экспериментов. Практически каждый день Пашка придумывал что-то новое. Иногда мне казалось, что он нарочно выискивает что-то интересное в интернет-паутине, чтобы потом провести очередной опыт. Признаться, мне нравилась и его тяга к неизведанному, и сами эксперименты, и открытость даже к самым, на первый взгляд, невероятным вещам.

По ночам всё было иначе. В то время, пока Пашка беззаботно спал, я гипнотизировал потолок, пытаясь заглушить мерзкое чувство, накапливающееся где-то в районе солнечного сплетения. Словно, когда выключался свет, включалось что-то иное… Совесть? Возможно, на тот момент во мне оставалась ещё капля этого ценного качества. Страх… Он тоже присутствовал. Я даже не пытался представить, что будет, если вся эта история всплывет. Я мог потерять всё, что имел. И это было совсем не мало. Так мне казалось тогда.

Рано или поздно я засыпал, а потом наступало очередное утро, которое начиналось с Пашкиных ладоней, и мир снова казался не таким страшным местом, как ещё пару часов назад.

К разговору о Ленке мы больше не возвращались. Лишь вернувшись домой, Пашка попросил меня передавать его жене ту информацию, которую он сам будет мне давать. Большого выбора у меня не было, и потому я согласился. По крайней мере, на тот момент. Я был уверен, что найду выход из сложившейся ситуации с наименьшими потерями для всех участников.

Моим планам не суждено было сбыться…

По приезде домой всё вернулось в привычный график. Ровно раз в неделю Пашка приходил ко мне, оставался на ночь, а утром привычно исчезал. Его жене я периодически передавал снятые телефонной камерой случайные встречи Пашки с какими-то девицами. Конечно же, встречи были подстроенными, и Ленка рано или поздно понимала, что очередная предоставленная мной информация не подтверждается. Я лишь пожимал плечами, уверяя её, что ничего больше не знаю. И она верила. До определенного дня…

Это случилось поздней осенью.

В доме, где я жил, начали ремонтировать фасад к какому-то очередному празднику города, когда нужно было навести внешний марафет, забыв о том, что внутри тоже хотя бы изредка нужно проводить работы. Как результат, шум и грязь не прекращались, и после месяца мучений было принято решение временно переселиться в отель.

– Зачем тебе отель? У меня дом огромный, неужели ты думаешь, что мы тебе комнату не найдём?

Пашка о моих планах переехать в отель, конечно же, узнал первым. В конце концов, он был единственным постоянным гостем в моей квартире. Но его идея мне нравилась не особо.

– Не думаю, что твоя жена будет в восторге.

– Да брось ты! Слушай, это самое лучшее алиби, какое у меня было когда-либо, – Пашка легко рассмеялся. – Уж кого-кого, а тебя она никак не подозревает.

– Действительно, – вздохнул я. – Кто ж такую подставу от мужа ожидает?!

Пашку моя реакция явно веселила, а мне было не по себе… В очередной раз подавив неприятное чувство, я согласился временно пожить у Пашки. В конце концов, ремонт не будет длиться вечно, а уж давать Ленке повод заподозрить между нами какие-то отношения мы не собирались.

Не собирались, но дали. Это был тот момент, когда вся наша построенная на лжи история разрушилась в один миг.

Лена уехала с подругой отдыхать на море. По крайней мере, так мы думали… Кто же знал, что она разрабатывала свои собственные планы. Было очень наивно с нашей стороны полагать, что она доверяет моей «слежке».

Нет ничего хуже, чем быть пойманным на месте преступления. Но именно это и случилось… В самый разгар того самого преступления, как это ни глупо, в том самом семейном ложе, куда я старался не попасть всеми силами. И всё же попал.

Тот вечер стал переломным в моей жизни. В Пашкиной жизни тоже… Я отчетливо помню этот момент, когда крепкая хватка его пальцев в моих волосах вдруг ослабла. Я ещё не знал, что произошло, но каким-то образом понял, что случилось что-то серьёзное…

– Интересно, – голос прозвучал прямо над моей головой.

Тогда я почувствовал в полной мере, что означает желание провалится сквозь землю. Хуже – я был готов умереть прямо там же, на месте, в той кровати. Лишь бы не видеть всего того, что было дальше.

А дальше были какие-то невероятные разборки. Ленкины оскорбления, Пашкины упрёки… Я молчал. Мне нечего было сказать. Слушал словно сквозь туман, не понимал и половины того, что говорилось. Она грозила разводом, он парировал упоминаниями каких-то финансовых махинаций. Я бы вообще предпочёл испариться, не слушать и не видеть, но меня сдерживало самое смешное, что могло держать человека в этой ситуации: моя одежда лежала в соседней комнате, а ходить голышом мне казалось ещё более ужасным, чем всё то, что происходило.

Вышел я из состояния оцепенения только тогда, когда понял, что эти двое уже давно не орут и, хотя разговаривают всё ещё на повышенных тонах, суть разговора уже давно изменилась.

– Да мне абсолютно фиолетово, кого ты трахаешь! Меня раздражают ровно две вещи: что твои бабы знают обо мне, а я о них – нет, и что ты делаешь это в моей постели…

– Это был первый раз, – непроизвольно вырвалось у меня.

– С тобой у меня будет отдельный разговор, – прорычала Ленка, презрительно прищурившись. – Я тебе доверяла больше, чем этому болвану.

– А не стоило… – пробурчал я себе под нос, но она, кажется, этого не слышала.

Зато Пашка очень даже: он заржал в голос, чем, конечно же, ещё больше раззадорил Ленкин пыл. На секунду я подумал, что она его убьёт. Если бы убить можно было одним только желанием, то от Пашки осталась бы только горстка пепла. Но за его здоровье пришлось переживать не особо долго: вдруг что-то изменилось в Ленкином взгляде, словно в голове сработал рубильник. Совершенно неожиданно она уселась в кресло, по-деловому сложив ногу на ногу.

– Ты знаешь, милый мой, о чём я просила тебя давно, но ты мне отказывал в этой малости, – на Ленкином лице нарисовалась хитрая ухмылка, и я заподозрил неладное.

– Ни за что! – тут же выпалил Пашка.

– У тебя нет другого выбора, Павлуша. Либо ты соглашаешься, либо с этого момента я лишаю тебя всего того, что ты так любишь…

Пашка сжал зубы так, что можно было услышать скрежет. Конечно, не на самом деле, но его выражение лица не оставляло никаких сомнений: от него ожидали чего-то, что ему совершенно не нравилось, но и цена за это была, похоже, высокой.

– То есть ты хочешь, чтобы я трахнул его сейчас, здесь, на твоих глазах? – прошипел Пашка сквозь зубы.

– Чего?! – успел выпалить я. Но Ленка меня перебила.

– Нет, мой хороший. Не ты его. А он тебя…

– Да идите вы к чертям собачьим! – мне уже было наплевать на то, что на мне не было одежды: эта ситуация зашла слишком далеко.

Ленка успела поймать меня за руку… Оглядев меня, как товар в магазине, с ног до головы, она с ухмылкой одобрительно кивнула и едва слышно, как змея, прошептала:

– Не забывай, Алёшенька, у нас с тобой ещё остались кое-какие дела…

Об этом я действительно забыл. Совершенно… Она оплачивала обучение моей сестры – в кредит, конечно. Я должен был вернуть ей всю сумму. Но без её помощи я бы не потянул такую сумму сам. Сейчас – возможно, но не несколько лет назад, когда учёба только началась, а я был ещё среднестатистическим звеном в управленческой машине фирмы.

Настала моя очередь сжать зубы, как это делал Пашка две минуты назад. И, похоже, в этот момент я ненавидел его жену так же сильно, как это делал он.

– Ну что ж… Если тебе этого так хочется, – процедил я сквозь зубы, толкая Пашку на кровать…

После того случая Пашка не разговаривал со мной почти месяц… Конечно же, я перевёз свои вещи обратно в квартиру, Пашке не звонил и не заходил в его кабинет, мы больше не ходили совместно обедать и по пятницам пить пиво. И, естественно, он перестал заходить ко мне по выходным.

Поначалу так было лучше и для меня. Я был зол: на него, на его жену, на ситуацию в целом, но больше всего – на себя самого. За свою бесхребетность и слабость. Сейчас уже поздно было сожалеть, но я сожалел. О том, что тогда, два года назад, не прогнал Пашку из своей постели. Что допустил эти отношения вообще. Нет, я не сожалел о том, что Пашка стал чем-то больше, чем просто друг. И я был ему благодарен за те моменты, которые теперь связывали нас… Но, несмотря на всё это, на все наши совместные ночи, воспоминания, которые уже никогда не забудутся, я понимал, что он был неправильным выбором. Этого всего не должно было случиться. И, тем не менее, случилось…

Чем больше проходило времени, тем хуже я переносил всю ситуацию. Стена молчания, которую мы собственноручно воздвигли между нами, становилась всё толще и всё крепче. Я старался не попадаться Пашке на глаза. Мне самому было больно видеть его и понимать, что от нашей некогда непоколебимой дружбы остались только осколки, и было больно видеть его таким – каждый раз, заметив меня, он хмурился, переставал улыбаться и торопился уйти.

Ровно месяц спустя после нашего последнего разговора Пашка пришёл ко мне сам. Он просто появился на пороге моей квартиры.

Был конец декабря. Через настежь раскрытые окна в комнаты сыпался снег, тут же тая и оставляя на полу лужицы. Мне нравился этот холод, он не давал расклеиться. Людям свойственно задумываться о своём одиночестве накануне праздников. И я не был исключением… Нет, я не жалел себя. Скорее – наоборот. Считал ту ситуацию, в которой я оказался, логичным и заслуженным наказанием.

Время было позднее, второй час ночи. Но я не спал – сидел напротив раскрытого окна, пряча подбородок в ворот толстого свитера, и пил горячий кофе с ромом. Когда раздался дверной звонок, я улыбнулся сам себе. Никто другой не мог прийти ко мне в такой час…

– Здравствуй, – сухо произнёс Пашка, проходя в квартиру, ещё не дождавшись приглашения.

– И тебе не хворать, – хмыкнул я. – Что тебя привело в моё скромное жилище в столь поздний час?

– Не язви! – выдохнул он.

– Хорошо, не буду, – легко согласился я. Язвить я и не собирался – это был защитный рефлекс, не больше.

– Нам нужно поговорить.

Пашка скинул куртку, бросив её в угол комнаты. Снег на его волосах растаял и тонкими полосками стекал по вискам.

– Погоди, я тебе полотенце дам…

– Не надо, – Пашка схватил меня за запястье, не дав уйти в ванную. – Не сахарный, не растаю. Послушай…

– Мне нужно перед тобой извиниться, – перебил его я, уже зная, что он хочет сказать.

– Тебе? – Пашка удивлённо приподнял бровь. – Тебе-то за что?

– Как за что? Это, в конце концов, моя вина. Если бы мне, как нормальному мужику, нравились бабы, ничего этого бы не случилось.

Пашка нахмурился, глядя на меня в упор, а потом громко рассмеялся.

– Лёшка, ты такой идиот! – резюмировал он, просмеявшись. – В отличие от тебя, у меня был выбор. И я мог не лезть к тебе. И не должен был делать этого. Или, по меньшей мере, не рисковать так открыто и не ставить тебя под удар. Слушай… Я не знаю, как и почему всё так вышло. Я даже не могу спихнуть вину на алкоголь – я же знал, что делаю…

– Мы можем сделать вид, что виноват алкоголь, – усмехнулся я. На самом деле, я был согласен сделать вид, что не было последних двух лет. Готов был забыть всё, если бы это дало мне возможность вернуться к нормальной жизни и – главное – к нормальным человеческим отношениям с Пашкой.

Но Пашка лишь покачал головой.

– Я не смогу, – признался он. – Может быть, для тебя это всё ничего не значило. Для меня – значило. И я не хочу делать вид, что между нами ничего не было. И…

Пашка замолчал, нахмурив лоб. Я терпеливо ждал, что он скажет, хотя где-то внутри мне казалось, что он скажет что-то ужасное. Что-то, что может всё изменить и сделать ещё хуже.

– Я не хочу ничего менять. Лёш… ты мне нужен. Не только как друг.

Признаться, я не сразу осознал смысл его слов. Понимание приходило медленно, слова, словно резиновые, пробирались в голову, неторопливо складываясь в смысловую комбинацию. Смысл сказанного заставил меня резко выдохнуть.

– Паш? Мне, кажется, не нравится то, что ты только что сказал.

Он так же, как я минуту назад, сосредоточенно нахмурился, похоже, обдумывая сказанное. А потом едва заметно улыбнулся и помотал головой.

– Я не влюбился, не бойся, – выдохнул он. – Это другое.

– Другое? – переспросил я, не до конца понимая, что происходит.

Пашка кивнул и, заметно смутившись, почесал затылок.

– Ладно, чего уж ходить вокруг да около. Мне тебя не хватает. Тебя – как друга. Мне не с кем делиться, не с кем выйти вечером в бар и отвлечься от всего того дерьма, что творится вокруг. Не с кем поговорить по душам. Да и хрен с ним, что не с кем. Я бы нашёл… Но неохота. Понимаешь?

– Понимаю, – согласился я. Всё то же самое мог сказать я и про себя в отношении Пашки. Не понимал я только одного:

– И по этой причине ты покраснел как вареный рак?

– Нет, – выдохнул он. – Мне не хватает тебя не только как друга…

– Понятно, – кивнул я, нахмурившись.

Конечно, мне, как и ему, очень не хватало обычных дружеских посиделок, бесед по душам, выкуренной за вечер пачки на двоих. И не меньше не хватало совместных ночей. Но со мной было всё понятно: до сих пор Пашка был единственным человеком, с которым я имел интимные отношения такого плана. Да любого плана. До него я вообще не знал ничего. А он… Пашка слыл тем самым ловеласом, который способен заманить к себе в кровать любую красотку. Даже не берусь предположить, сколько их у него было: я потерял счёт ещё на первом курсе университета. Именно поэтому я не понимал, почему я… Почему он так прикипел именно ко мне.

Я не знал, стоило мне радоваться по этому поводу или начать волноваться. С одной стороны, это естественным образом льстило моему самолюбию. С другой – размышляя логично, я понимал, что, продолжив наши отношения, я увязну в этих зыбучих песках ещё больше. Но также понимал, что могу потерять лучшего друга вообще. Этого я не хотел. Ровно настолько же хотел быть с ним… Всё это просто сводило меня с ума: в голове творился полный хаос, в желудке мутило от неприятного предчувствия…

– Почему? Просто объясни мне, почему именно я?

Пашка резко выдохнул и улыбнулся – криво, едва заметно, как мне показалось, виновато. И достал телефон.

– Я должен тебе что-то показать.

Быстро перебирая пальцами, он какое-то время рылся в телефоне, заставив меня прилично нервничать, а потом показал фотографию… Странное, словно сквозь плёнку снятое изображение. В женщине, облачённой в латекс, на высоченных каблуках и с длинной плёткой, Ленку я узнал не сразу. Настолько не сразу, что практически не обратил внимания на то, что стоящий на коленях мужчина рядом с ней был не Пашка…

– Что… что это? – спросил я растерянно.

Пашка пролистал несколько фотографий, сюжет которых менялся, но персонажи оставались всё те же.

– Это то, чем мы живём… – едва слышно произнёс Пашка. В его голосе слышался страх.

Мне было знакомо это чувство. Именно с таким я признавался ему два года назад в том, что я гей. И именно поэтому я знал, как непросто даются ему эти слова, это признание. Мне вдруг стали приходить в голову совсем незначительные эпизоды, на которые я не обращал внимания прежде. Возможно, если бы мы говорили о сексе раньше, если бы делились друг с другом мыслями, ощущениями и желаниями, а не действовали вслепую, если бы я знал его лучше, то для меня не стало бы его признание таким откровением, каким оказалось в тот момент.

– Но… Почему ты говоришь об этом мне и сейчас?

– Потому что это то, что творится внутри меня. Я не решался говорить об этом прежде. Боялся, что ты не поймёшь. Что прогонишь. А теперь… теперь мне нечего терять – если ты прогонишь меня сейчас, ничего не изменится: тебя и так не было в моей жизни последние недели. Я могу только выиграть…

– Не совсем понимаю, – признался я.

Пашка улыбнулся: легко, так, словно принял неизбежное, чем бы оно ни оказалось.

– Я долго думал, Лёш. Слишком долго. И понял, что ты – единственный человек, кто может дать мне то, чего я хочу…

Его голос звучал на удивление уверенно. Не так, как ещё полминуты назад. Чётко, легко. Я хотел спросить, что именно он от меня ждёт, но не успел… Пашка протяжно выдохнул и опустился на колени…

Пашка, человек, который в моих глазах всегда был сильным, не поддающимся ничьему влиянию, всегда держащим ситуацию в своих руках, стоял передо мной на коленях, покорно склонив голову. Как человек, ожидающий своего приговора и готовый принять любой. Рука сама потянулась к его подбородку… Это был первый раз, когда не он, а я заставил его смотреть на меня. В его ясных голубых глазах не было ничего, кроме полного беспрекословного покорства…

Та ночь полностью в очередной раз всё перевернула, сдвинув фигуры на шахматной доске наших отношений и поменяв местами короля и пешку…

========== Часть пятая ==========

Тот год начался примечательными снегопадами. Снег падал с утра до ночи и снова до утра – большими хлопьями, белыми и чистыми. Совсем не такими были мои мысли…

Не знаю, в какой момент я перестал заботиться о том, что думаю сам о себе. Мне стало всё равно, что думают обо мне и окружающие. Меня не покидало странное ощущение, что я – это совокупность костей, скреплённых между собой мышцами только для того, чтобы не развалиться на куски. Это было моё тело, и оно, а не я, ходило по улицам, на работу, в магазин за продуктами. А я… сам я был где-то в другом месте.

Стал ловить себя на мысли, что меня часто окликают дважды, прежде чем я оглянусь. И стал понимать смысл фраз «туман в голове» и «ватные ноги». Меня начали спрашивать, что я делаю по ночам, намекая на круги под глазами, и о том, почему я плохо питаюсь, обращая внимание на нездоровую худобу.

Никто не понимал таких перемен. Ведь раньше я вполне успешно вписывался в общественную жизнь: ходил на работу, встречался с друзьями, не пропускал ни одной вечеринки. Я вполне правдоподобно играл свою роль… Именно играл. А теперь…

Не знаю, в какой момент я перестал держать маску. Однажды просто поймал себя на мысли, что не смотрюсь в зеркало, даже когда стою напротив него.

Это менялось, когда Пашка был рядом. Этого я не мог объяснить ни тогда, ни сейчас, но он, Пашка, был причиной того, что мне хотелось поставить крест на всём и бежать пешком к чёрту на кулички, только бы не видеть и не слышать ничего вокруг. И в то же время он был единственной причиной, почему я этого не делал.

То, что творилось между нами, сложно было объяснить… Днём мы были совершенно обычными друзьями и со стороны не возникало никаких сомнений в непорочности нашей дружбы. Но, как только за окнами становилось темно, всё менялось. От равноправной дружбы не оставалось и следа. И, признаться, совершенно неожиданным образом мне это нравилось. Где-то на бессознательном уровне я наслаждался моментами, хоть и безумно короткими по моим собственным ощущениям, когда в мои руки ложилась полная власть над человеком.

Конечно, поначалу это было странное ощущение. Я не был знаком с этой темой совершенно, меня просто кинули в холодную воду, заставив снова, как два года назад, идти вслепую, наощупь пытаясь найти правильные пути.

Но у меня был хороший учитель. Странным образом, отдавая всего себя в мои руки, Пашка руководил ситуацией с таким знанием дела, что не оставалось никаких сомнений: он не вчера обнаружил в себе эти потребности.

Я жил этими моментами. Моментами, когда Пашка приходил в мою квартиру и всё то, что существовало за её пределами, переставало существовать. Существовали только я и он. Существовали только наши руки, наши слова, где-то на уровне психофизики – нарушая все социальные нормы, мы создавали свои. Не было никаких табу. Было только абсолютное доверие…

Осознание того, что именно не давало мне наслаждаться ситуацией в полной мере, пришло гораздо позже. Для этого понадобилось много падений…

Пашкина жена появлялась на горизонте лишь изредка. После того, как он рассказал мне о их теперь уже не такой тайной жизни, моё отношение к Ленке изменилось. Странно, но я стал понимать своего лучшего друга намного лучше, чем прежде. Раньше я не понимал, почему он бегает от одной юбки к другой, но всё же не уходит от жены, с которой его в принципе ничего не связывало. Теперь я видел всё то болото, в котором он повяз. Когда-то давно Пашка был светлым, чистым мальчишкой с хитрой ухмылкой и нелепыми мечтами. Он сломался где-то на пути к своему менеджерскому кожаному креслу. Я был уверен, что, если бы не эта женитьба, он бы воплотил свою главную мечту, стал бы фотографом, покорил бы Эверест и, сделав главный шедевр своей жизни, сидел бы где-нибудь на берегу озера в сибирской глубинке в собственном домике и радовался жизни. Это, а не то, что было сейчас, было по-настоящему его.

Но он сломался. Так же, как ломался я. Постепенно, день ото дня.

С Ленкой мы встречались время от времени. Конечно же, она знала о том, что мы с Пашкой по-прежнему встречаемся, и для чего именно тоже знала. И никогда не говорила ничего против. Её устраивал такой расклад. Больше того, спустя какое-то время после того инцидента в их доме Ленка устроила вечеринку в честь моего назначения Пашкиным заместителем – широко, богато, пригласив всю элиту. Сливки общества… Я уже знал о том, чем они живут. Но ещё не догадывался как…

Узнал я об этом чуть позже, на очередной вечеринке… Пожалуй, мне стоило задуматься ещё в тот момент, когда я взял в руки приглашение. Напечатанное на чёрной бумаге золотистыми буквами, оно было вполне во вкусе Ленки. А вот то, что она передавала мне его лично, а не курьером фирмы, как обычно, было странным.

– Ты просто обязан прийти, – прощебетала Ленка наигранно приветливо.

Не могу сказать, что наши отношения сильно изменились с тех пор, как ей стало известно про нас с Пашкой. Она просто всегда недолюбливала меня. А я – её.

– Конечно, – я улыбнулся не менее наигранно. – Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы не пропустить этот вечер. Ты же знаешь, я очень люблю твои вечеринки.

Это было откровенной ложью, но у Ленки не было повода усомниться в моих словах: я на самом деле не пропустил ни одной вечеринки, на которую был приглашён. Сначала – потому что искренне пытался влиться в это общество. Чуть позже – потому что они были единственным развлечением в моей жизни. В последнее время – по просьбе Пашки, который просил меня не оставлять его одного в этой своре волков, как он называл тех, кого Ленка называла своими друзьями.

– Я пришлю тебе водителя, чтобы тебя довезли, – мило хлопая накрашенными ресницами, заявила Ленка.

– Зачем? Я знаю, где вы живёте…

Ленка постучала длинным пластиковым ногтем по приглашению:

– На этот раз вечеринка будет не дома. Там всё написано. Не отказывайся, Лёш. Это эксклюзивное предложение. Для эксклюзивного гостя.

Мне нужно было в тот момент задуматься над её словами, но я по наивности списал всё на её сарказм, с которым она постоянно обращалась ко мне последнее время…

Вечером в субботу раздался телефонный звонок, и мужской голос сообщил, что машина ждёт. В тот день я много работал и потому опаздывал. Схватив пиджак от костюма, я выскочил из дома, не проверив карманы. Уже в машине заметил, что забыл и телефон, и портмоне. Но, утешив себя мыслью, что ни то, ни другое на Ленкиных вечеринках мне не нужно, я махнул рукой на эту мелкую неприятность, ослабил галстук и развалился на сидении.

Машина выехала на окраину города и остановилась во дворе старого здания. Это мне показалось странным, но не настолько, чтобы задуматься о целесообразности моего пребывания здесь…

– Ты бы мог одеться более интересно.

Голос Ленки застал меня на входе в здание. Она как будто специально ожидала меня.

– Извини. Я с работы, не до того было, – виновато оправдался я. Сама Ленка была в вычурном чёрном платье с глубоким вырезом на спине и полупрозрачным рисунком.