Текст книги "Моно-но аварэ (СИ)"
Автор книги: Lt.Lama
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
========== В семье Учиха ==========
– Нет в этом ничего такого. – Говорила Мебуки своей дочери. – Поживёшь в его доме, полежишь под ним немного, может быть, тебе даже понравится. А ежели родишь ему дитя, так он и вовсе тебя при себе оставит.
Сакура не была согласна с этим. Она сидела перед небольшим зеркальцем, подарком отца, а мать расчёсывала дешёвым деревянным гребнем её густые длинные волосы цвета цветущей вишни. Кажется, она только что плакала, потому что кожу лица немного покалывало от соли. Из зеркала на неё смотрела некрасивая заплаканная девочка.
Эта девочка знала, что мама может оказаться немного неправа. Что, отдавая её в уплату долга, отец может обречь её на более неприятные вещи. Она ведь подслушивала разговор его и его друзей за выпивкой. О том, что Господин Учиха очень замкнут и большинство своих девиц, которых ему подыскивает заботливая тётушка, отдаёт своим подданным. Иногда нескольким сразу.
– Да прекрати ты реветь! Ну что за уродина! – Воскликнула Мебуки, отчего Сакура заплакала ещё горьче. – Своего отца-родителя не хочет от голодной смерти спасти, посмотрите на неё! А обо мне ты подумала?
Сакура в этот момент решила, что больше никогда не будет плакать. Она ведь на самом деле очень хорошенькая, в бабушку пошла, та была когда-то любовницей сёгуна. А показывать слёзы ни к чему. Не оценит этого никто, не пожалеет, как пожалели в детстве.
Внезапно слёзы, словно по волшебству иссякли, и Сакура Харуно, дочь бедного торговца, села, выпрямив спину. С Господином Учиха или нет, дома или же в чужой семье, она не позволит себе сломаться.
– Вот, это уже другое дело, аж на женщину похожа стала! – Обрадовалась Мебуки.
Сакуре, однако, было уже всё равно: сегодня она перестанет быть частью этой семьи.
– Что за девчонку вы ко мне притащили?
Его голос был громким, сильным, привыкшим раздавать приказы. На лице – презрительный оскал. Сакура уже боялась этого мужчины, на которого имела неосторожность поднять взгляд.
Он был моложе, чем она думала, и выглядел, как шиноби и как и всякий Учиха, разве что волосы его не были собраны.
– Нам больше нечем уплатить наш долг, Господин! – возопил отец.
Сакура вздрогнула, когда пятка мужчины тяжело стукнула по татами. Они все втроём стояли в коленопреклоненной позе. Отец впереди, а они с матерью позади него.
– Молчи, глупец!
За два-три громких шага он приблизился к ней, и Сакура увидела у своего носа тёмно-синие таби.
Унижение наэлектризовало тело, когда он приподнял её подбородок своей ступнёй. Это злило. Но Сакура понимала, что её семья виновата. Долг был взят и не возвращён по истечении долгого срока. А она теперь станет рабыней. Чтобы не потерять остатки человеческого достоинства, копаясь в грязи, ей придётся потрудиться.
Сакура послушно подняла голову, взглянула по привычке прямо в красивое, искажённое гневом лицо, затем вспомнила, что она не в родной деревне, а перед господином и уставилась на полы его синего кимоно, и мимолётом подумала о том, что, скорее всего, господин Учиха пришёл с тренировки, потому что кимоно было свободное, удобное и слегка вытсветшее от стирок.
– А ты? – обратился он к ней, но уже без гнева, – ты готова отдать себя в рабство за своего глупца отца?
Сакура подняла взгляд. Чёрные глаза были нечитаемы, да и куда ей, до понимания печалей господ.
– Не готова, Учиха-сама.
Мебуки за её спиной сдавленно зашипела.
– Сколько тебе лет?
– Она старше, чем кажется, господин… – начал было её отец, но Учиха пнул его в бок ногой.
Удар вышел ощутимым, и отец шумно вздохнул воздух.
– Отвечай уже. – Обратился он к Сакуре.
– Мне двенадцать, Господин.
Это был приемлемый возраст, поэтому Учиха немного утих. Да, она была мала ростом и немного худовата, но ей уже было двенадцать. А ещё она была похожа на ангелочка со своим аккуратным подбородком, большими зелёными глазами и розовыми волосами.
В итоге зеленоглазого ангелочка отдали в услужение к мальчику одной из приближённых семей, где она и росла, терпя побои от Саске-сама, оказавшегося её ровесником, но уже бывшим и выше и сильнее. Сакура носила за ним оружие, чай, еду, обувь и слушалась во всём. Когда Саске-сама интересовали женские части тела, ей приходилось их показывать и рассказывать, для чего оно и как работает.
Сакуре в силу происхождения от матери было известно всё о том, откуда берутся дети, а также о том, что для женщины это очень неприятное занятие, но мужчины почему-то это очень любят. И, слава богам, Саске-сама больше интересовало именно строение женского тела, а о том, что с ним можно делать что-то ещё кроме разглядывания, он до определённых пор не был в курсе.
И Сакура, конечно, догадывалась, что её к Саске-сама приставили для того, чтобы он мог наслаждаться её телом, когда заинтересуется оным, однако старалась всячески избежать такой участи.
И всё же это случилось.
Она как раз стирала грязное бельё своего господина, когда тот вернулся с занятий. Им уже было по шестнадцать лет, и Сакура превратилась в красивую девушку с мягкими, но не чрезмерно, формами (помогло клановое питание), однако ростом так особо и не выросла. Более того, в семье её хоть и держали рабыней, но считали, что будет здорово, если она родит Саске (или его брату Итачи, или даже их отцу Фугаку) наследника, так как была она, как выразилась бабка, очень плодородна и генетически успешна. А потому Сакуру прятали от всех других мужчин.
Фугаку-сама, однако, настолько уставал на службе, что даже с женой возлежал от силы раз в неделю, что уж и говорить о рабыне, что вечно таскает за собой его младший сын. А наследник Фугаку-сама, Итачи-сама был очень успешен в военном деле, почему и появлялся в родительском доме последний раз около года назад.
На дворе только-только распускалась весна, а оттого руки Сакуры занемели от стирки, а простенькое синее кимоно измаралось в грязи.
Волосы её были убраны в шишку на затылке и закреплены обычной деревянной шпилькой, и кроме неё украшений на девушке не было.
– Надо, наверное, попросить делать это за тебя другую прислугу, а то на твои руки смотреть страшно. – Сказал Саске, подойдя со спины.
Руки у Сакуры были действительно неважные. Покрытые бесчисленными мозолями, огрубевшие. Однако именно благодаря стирке эти руки были достаточно сильны, чтобы защитить себя в случае чего.
Сакура отложила вещи и поклонилась.
– Спасибо, Саске-сама.
Какое ему дело до её рук?
– Пойдём. – Просто сказал он.
Чувствуя неладное, Сакура пошла за своим господином в его покои. Всё двери были крепко задвинуты, а окна прикрыты, затем Саске взял в руки какой-то странный свиток.
– Расстели постель и ложись. – Сказал он. – И сними с себя эту грязь.
В этот момент её жилки не то, чтобы очень сильно похолодели, она ведь ждала этого момента, правда же? Но… чувство какой-то безысходности начисто затопило разум.
Делать было нечего, пришлось повиноваться. Сакура медленно неохотно разделась, оставшись лишь в одном нижнем платье, расстелила футон, легла.
Почему-то вспомнилась мама. Такой, какой она была до того, как у Сакуры пошла первая кровь. Тихой, заботливой. Она ведь когда-то рассказывала ей сказки про хитрых кицуне и благородных шиноби. Гладила дочку по голове, когда та засыпала. Помогала собирать растения и травы… Что же произошло потом? Потом её отдали семье Учиха.
Сакура бы заплакала, если бы не то давнишнее обещание самой себе.
– Я что, должен сам тебя раздевать? – возмутился Саске, глядя на неё.
Сакура молча приподнялась и стянула нижнее платье. Вопросительно взглянула на господина.
– Тебе надо дважды повторять? – его брови съехались к переносице.
Если до этого у Сакуры ещё были какие-то надежды, то теперь их уже не осталось.
Она вздохнула и развязала узелки, поддерживавшие ткани на груди и бёдрах. И осталась голой.
У Саске волосы торчали в разные стороны, а в глазах читалась странная жадность. Не смотря на это, он был очень красивым мальчишкой. И всё же Сакуре хотелось бежать от него подальше.
– Почти как на картинке. – Обрадовался он.
А затем Саске кинул свиток справа от неё, и Сакура успела увидеть, что на свитке изображены мужчина и женщина в разных позах, и у мужчины между ног та штука, о которой рассказывала ей мама. А потом Саске приспустил юкату, и Харуно увидела эту штуку воочию.
Она сдавленно пискнула.
– Саске-сама…
Но, кажется, словно Саске оглох. Он второпях, поглядывая на свиток, опустился на неё и начал тереться Этой Штукой о её промежность. Было необычно влажно и прохладно, и Сакура, несмотря на стыд и неловкость, почувствовала, что эти ощущения довольно приятны.
Саске и дальше тёрся так о неё, и вскоре на её ноги пролилась странная липкая жидкость.
Сакура с удивлением взглянула на эту жидкость, потом на тяжело дышащего Саске. Её пронзил испуг. Из него вышел мозг? Он умирает? Ему плохо?
– Саске-сама! – воскликнула она и бросилась к нему, пытаясь встряхнуть за плечи, – Вы живы? С Вами всё хорошо? Вам плохо?
Саске перевёл на неё свой пространный взгляд и посмотрел тупо, а затем по его лицу скользнуло понимание. Он рассмеялся, и Сакура почувствовала себя дурой.
– Ты, видимо, совсем ничего не знаешь о мужчинах. – Почему-то гордо оповестил он.
Сакура надулась. Ей было обидно, ведь это она раньше знала всё больше него.
– Я знаю, что у вас есть эти штуки, и что если их помещают в женщину, получаются дети. И что вам это очень нравится, а нам нет.
Саске внимательно слушал, разглядывая её губы и лицо.
– И теперь у нас будут дети? – Спросила Сакура толи испуганно, толи с надеждой.
С одной стороны, если она родит ребёнка, то, возможно, станет наложницей, с другой стороны, она мечтала сбежать из семьи Учиха и ходить по миру свободной от всяких детей, мужчины и семейных уз.
– Нет. – Серьёзно сказал Саске. – Я не смог проникнуть в тебя. Поэтому у нас не будет детей.
Следующую неделю Сакура ходила за ним, упрашивая рассказать, что это была за жидкость, и почему на его лице было написано такое страдание, когда она из него лилась.
Саске отвечал настолько охотно, что удовлетворял все её вопросы сполна и рассказывал всё из того, чему его учили на занятиях.
Следующая его попытка состоялась аккурат через неделю. На этот раз он сам раздел девушку, пососал её соски, а затем спустился вниз и нашёл какую-то точку, от прикосновения к которой по телу Сакуры пробежались тысячи мелких мурашек. Она охнула.
– Тебе нравится? – спросил он, глядя на неё снизу-вверх.
Его красивое лицо, высокое сильное тело, слишком развитое для его возраста, а также эта чудесная точка у её промежности заставляли Сакуру чувствовать себя… замечательно.
Что будет, если я отдамся этому чувству и позволю себе расслабиться? Всю прежнюю жизнь я только боялась. А теперь мне приятно. Наверное, ничего.
– Мне очень приятно, Саске-сама. – Сказала она робко, пробуя новое слово на вкус.
Лицо Саске расцвело.
В этот день она узнала о том, что такое оргазм и оральные ласки. А в последующие дни Саске стал таскать её за собой повсюду. От постели до занятий по тайдзюцу. И там и там он был беспощаден. В постели – своим голодом, в тайдзюцу – своей силой.
Матушка Саске была довольна, что девчонкой увлёкся сын, а не отец, однако Сакура расцветала на глазах, и Фугаку тоже решил попробовать свой кусок пирога.
Он подозвал Сакуру в свои покои и разрешил сесть за свой стол.
– Мой сын проводит с тобой очень много времени. – Сказал Фугаку. Он был ещё молод, но в его волосах уже виднелись седые пряди.
– Да, господин. – Отвечала Сакура.
Ей было невдомёк, зачем хозяин дома призвал её в свои покои. Последние два года она была счастлива. Её брали на тайдзюцу, в котором она достигла немалых успехов, учили читать и писать стихи, и играть на сямисэне, а по ночам он с Саске-сама удовлетворяли друг друга своими языками, или же просто спали в обнимку. Она много улыбалась и словно бы освещала всех вокруг.
«Женщина родилась» – подумал Фугаку, – «жалко будет отдавать её Саске. Успею сам попробовать, пока не вернулся Итачи. А после отдам ему. Он-то уж разберётся, что делать с такой красавицей».
– Что ж, я очень рад.
Фугаку поставил пиалу на стол с мягким стуком, встал, затем опустился рядом с рабыней и без церемоний схватил её за ворот кимоно, высвобождая на волю красивые упругие груди.
От неожиданности Сакура вскрикнула. Фугаку-сама удивил её. Признаться, она сама слишком часто поглядывала на него украдкой. Фугаку привлекал её своим громогласным голосом и уверенной тяжёлой походкой. И слишком сильно отличался от своего младшего сына (в лучшую сторону). Фугаку был немного выше, гораздо шире в плечах, на руках играли развитые мускулы, а на мужественном лице проглядывали первые морщины.
Первой реакцией Сакуры, конечно, было сопротивление. Фугаку слишком нравился ей, что бы она хотела стать просто подстилкой на ночь.
Поэтому Сакура остановила его загрубевшие от меча руки, обхватив их своими, уже разнеженными белыми ручками любимой женщины. И, пока Фугаку не разозлился на её вольное поведение, сама прильнула к нему уже голой грудью со всей нежностью и похотью, на какую была способна. А затем отстранилась, взглянула в его чёрные жёсткие глаза своими большими и чистыми и произнесла голосом, который мог умилить даже убийцу:
– О, я так мечтала об этом, Фугаку-сама…
Что ж, она почти не врала. Приоткрытые розовые губы просили о поцелуе (или о чём-то ещё). Мягкие груди призывно ждали ласк.
И, кажется, в его глазах мелькнуло удивление, которое сменилось удовольствием. Она попала в точку.
– Ждала, значит, меня. – Прорычал он глухо.
А затем с жаждой волка, не видевшего дичи с месяц, принялся развязывать её пояс и срывать нижние одежды. Сакуре было немного не по себе от такой напористости, всё же с Саске было по-другому, однако ей это понравилось. Фугаку был определённо интереснее.
Фугаку принялся раздеваться сам, и Сакура увидела, как поднялось его желание, и немного оторопела, потому что оно было большим. Поместиться ли оно у неё во рту?
– Ты так неопытна. Мой сын совсем ничему тебя не научил? – Мужчина проник пальцем в складки её лона, вызывая лёгкий стон, тянущийся из глубин её животной сущности. – Ещё и девственна. Какой сладкий кусочек мне удалось отломить.
Он принялся пощипывать её клитор, вызывая дрожь и стоны, и Сакура тонула от нереального удовольствия и смотрела на Фугаку всё с возрастающим восхищением на лице.
От того удовольствия, которое мужчина видел на лице любовницы сына, он распалялся всё больше и больше и уже не был уверен, что оставит это сокровище Итачи.
Когда он начал медленно проникать в её лоно, на лице Сакуры сначала изобразилось лёгкое замешательство наравне с удовольствием, затем девичье личико скривилось от боли, и он немного отступил, затем снова вернулся, и она так сладко застонала, что Фугаку кончил бы сам, если бы его член не находился в девочке чуть меньше чем наполовину. А затем он снова толкнулся, уже жёстче, и Сакура снова скривилась, но через пару толчков уже легонечко постанывала, а потом ещё и вскрикнула, шепча его имя и обмякла. Фугаку не выдержал. Долгое время воздержания дало свои плоды: он с огромным наслаждением кончил в гостеприимное лоно.
На следующий день Сакура обнаружила, что наступили её лунные дни, и попыталась скрыться от Фугаку, памятуя о том, что мужчины это, вроде как не любят. Однако мужчина и не собирался брезговать такими мелочами: его сын должен был вернуться с недели на неделю, и за это время Фугаку хотел сполна насладиться здоровым девичьим телом и его податливой нежностью. Он забросил все свои дела и день за днём испытывал Сакуру на прочность, заставляя её получать оргазм за оргазмом, пробуя с ней все возможные позиции и даже кормил так, словно она была беременна его ребёнком – на убой.
После недели таких развлечений с Фугаку Сакура прибавила в весе и стала ещё красивее, отчего её перестали выпускать из дома вообще, и лишь один посторонний мужчина видел её (и то мельком) – Изуна-сама.
«Зря ты тогда эту девочку семье Фугаку отдал», – сокрушался он в тот же день, сидя с братом за одним столом, – «лучше бы оставил для меня».
Изуна хотел уж было снова наведаться к семье своего дальнего родственника и, возможно, попытаться выторговать девчонку, да было уже поздно.
Как раз в тот день Фугаку отбыл с миссией в соседнее селение, и Микото, возненавидевшая Сакуру лютой ненавистью, сдала ту на руки Госпоже Сенджу.
========== У Госпожи Сенджу ==========
Госпожа Сенджу была прекрасной пышногрудой и беловолосой красавицей, заправлявшей несколькими элитными борделями в квартале красных фонарей.
Когда Сакуру, так и не пролившую ни одной слезы, доставили к ней, она как раз допивала пятую пиалу саке. И присвистнула, увидев новую подопечную.
– Ох, детка, да от тебя здесь будет не протолкнуться, – Госпожа Сенджу расплылась в похотливой улыбке, которая почему-то вызвала у Сакуры неподдельную симпатию. Всё в Госпоже Сенджу ей нравилось: и внешность, и походка, и голос, и очевидное лукавство. Она перестала горевать по дому Учиха в тот момент, как встретила её.
– Оставьте её здесь, в моих покоях, а сами можете выбрать себе девочку, – обратилась она к Учиха, которые привели сюда Сакуру по приказу Микото-сама, – за мой счёт, – в её глазах был блеск, от которого оба мужчины словно воспылали.
Сакура никогда не видела настолько обольстительной женщины. Неудивительно, что практически каждый мужчина из Учиха сбегал от своей холодной воинственной жены сюда, в этот дом сладострастия.
Она вежливо поклонилась.
– А ты, я смотрю, девушка не робкого десятка. – Сказала Сенджу, обходя её вокруг. – И сзади хороша, и спереди. И на лицо. Скажи, тебя возжелал муж или сын Микото-сан?
– Оба, Сенджу-сама. – Ответила Сакура, слегка улыбнувшись.
Госпожа Сенджу рассмеялась. Этот смех также понравился Харуно. Он был искренним. И сильным.
– Разденься, Сакура-чан. Я посмотрю на тебя.
Сакура разделась. После недели, проведённой с Фугаку-сама, она хорошенько отъелась, однако даже через небольшую полноту были видны сильные мышцы и выправка.
Сенджу прошлась, с эстетическим удовольствием оглаживая её тело, приговаривая:
– Золотая середина… Грудь ни маленькая, ни большая, бёдра широкие, но не слишком, плечи идеальной ширины, ступни средние, а внутри… – Сенджу протянула руку к её вульве и нашла вход во влагалище, – не девственница. Разумеется.
Сакура покраснела.
– Знаешь, Сакура-чан, Микото-сан привела тебя ко мне в надежде, что тебя здесь унизят и размажут по полу бесчисленные пары мужских сапог. Что её муж и сын не смогут до тебя здесь добраться. И отчасти она права. Но лишь в последнем. – Госпожа Сенджу взглянула ей в глаза и улыбнулась. – Понимаешь ли ты, о чём я?
Сакура улыбнулась ей в ответ.
– Не совсем, Сенджу-сама.
– Знаешь, что я вижу? – спросила женщина и не отвечала на свой вопрос, так что Сакура поняла, что вопрос не был риторическим.
Она на мгновение задумалась. С уст хотел сорваться дерзкий ответ обиженной девчонки, которую продали сначала одни, а потом другие.
– Красивую рабыню, которую выгнала жена её господина?
– Не только. – Она кивнула головой, позволяя Сакуре одеться. – Я вижу обольстительную красотку, которой лишь немного опыта не хватает для того, чтобы расцвести по-настоящему. Я вижу актрису. И я вижу бойца: сильные руки, крепкие ноги и спина, наверняка и растяжка хороша? А умеешь обращаться с мечом? А читать?
Сакура отвечала на все вопросы коротким кивком. Саске-сама научил её всему, что знал сам.
– Ещё я неплохо дерусь, Сенджу-сама. – Скромно добавила она, и Сенджу расплылась в улыбке.
– Что ж. Ты определённо бриллиант. Ты станешь одной из моих куноичи. – Мягко проговорила она. – Если будешь достойно учиться. Тогда каждый мужчина, побывавший вот здесь, – Сенджу невесомо прикоснулась к её промежности, – будет выбран тобою лично.
Госпожу Сенджу звали Цунаде. И она любила, когда её называли Цунаде-химе, ведь она была настоящей принцессой своего клана когда-то. В борделе у неё жили и женщины для услады и женщины для убийства. Первые были верхушкой айсберга, служили для отвлечения глаз, они были красивы, юны и сладострастны. Вторые ничем от них не отличались, кроме своей мускулатуры, ума и хладнокровности. С удивлением Сакура отметила, что именно хладнокровия у неё в избытке.
«Ваша сила в обмане», – говорила им Цунаде, – «лучшая ложь – это та, в которую вы верите сами».
Первым её заказом стал некий Учиха. Но до этого Сакуре пришлось многому научиться.
Она жила ещё с пятью девушками: Хинатой, Тен-Тен, Ино, Темари и Шизуне. Тен-Тен и Темари были также безродны, как и Сакура, а вот Хината и Ино являлись дочерями знатных мужчин, рождёнными от рабынь. О происхождении Шизуне мало что было известно, но она была самой старшей из них и самой близкой к Цунаде-сама. Каждая из этих девушек являлась смертоносной куноичи. И приносила огромный доход и Госпоже Сенджу, и себе самой.
Обладая от природы мягким характером, Сакура почти сразу же подружилась со всеми. Хината была скромна и мила, Тен-Тен молчалива и уверенна в себе, Темари и Ино часто ругались, так как обе были импульсивны и не сдержаны, а Шизуне была сама себе на уме, но тоже нравилась Харуно.
Они научили Сакуру обращаться с Кайкэн и боевым веером, а также с незаметными под одеждой сюрикенами.
Когда Цунаде-сама решила, что её новая подопечная готова, она нарядила её в лучшее кимоно и вдела в причёску острые, как иглы, шпильки, а в пояс другие девушки заботливо закатали сюрикены. Это было чем-то вроде традиции. Снаряжать куноичи на её первое убийство.
«Это твой первый. Я прощу тебе, если не будешь торопиться и заляпаешь всё кровью», – подмигнула Цунаде, – «постарайся соблазнить вон того красавчика-Учиху».
Сакура глядела на него из скрытого окна в стене. Он был в комнате в окружении пяти девушек. Мог себе позволить. Кое-кто из них уже спустил с себя кимоно. Красивый, молодой, чёрные волосы, чёрные глаза, он кого-то её напоминал, но Сакура никак не могла вспомнить кого. Девушки очаровывали, ласкали и смеялись. На его тонких губах расцветала лёгкая улыбка. Она знала, что делать.
Цунаде хотела, чтобы Сакура подошла к нему на улице, соблазнила своей невинностью. Но куноичи – это ещё и интуиция. И, повинуясь внезапно принятому решению, Сакура вышла из-за двери, красивая, гордая, слегка надменная, и Госпожа Сенджу и пальцем не пошевелила, чтобы её остановить.
Взгляды пятерых проституток и взгляд мужчины обратились к ней, так внезапно помешавшей их игрищам. Они недоумевали, а он… он смотрел на неё так, как щенок смотрит на своего хозяина. Он уже видел её до этого, поняла Сакура. Он уже давно хотел её.
– Оставьте нас. – Негромко, но властно произнесла Сакура, и они послушались. Послушались, потому что знали, кто она на самом деле.
А он не двинулся с места. Он зачарованно смотрел на то, как она обольстительно движется в его сторону, как садится рядом на мягкие подушки, как белая ручка нежно скользит по его плечу… и не улыбался, уже предвкушая, как заберёт её обратно в свой дом на многие, многие ночи вперёд.
– Здравствуйте, Изуна-сама. – Просто сказала, Сакура, улыбаясь ему.
– Привет. – Только вымолвил он, оглаживая её по розовеющей щеке. – Как ты здесь оказалась, цветочек?
Она махнула головой, словно это была трудная история. Это действительно была трудная история.
«О, боги, он так красив…»
Одно его присутствие заставляло кровь кипеть. Он был совершенен во всём. Куда до него Фугаку и Саске-сама? Королевская кровь. Она должна была пролиться сегодня, но сначала…
Сначала она подарит ему то, о чём он мечтал так долго.
– Это уже неважно. – Ответила она. – Мне позволили выбирать. И сегодня я выбрала быть с Вами.
Возбуждение и восторг в его глазах затопили её с головой.
– Когда я увидел тебя в доме Фугаку… я пришел к брату просить отдать тебя мне… – прошептал он ей на ухо, – но тебя уже не было…
«И хорошо, что не было», – думала Сакура. Сейчас она свободна, а с ним по-прежнему была бы рабыней. Однако ей было и немного жаль. Ведь Изуна-сама был и знатен, и красив, и силён, как и его брат. С ним ей было бы… приятно. Приятнее, чем с Фугаку-сама.
– Изуна-сама… – растроганно произнесла она, и она действительно была растрогана.
Их губы как-то сами собой соприкоснулись, он дёрнул за пояс кимоно, что был завязан спереди, проник холодными руками под ткань, единственную ткань что прикрывала её тело.
– Я хочу Вас, Изуна-сама… – прошептала она на выдохе, когда он оставил невесомый укус на её шее, опять же, это было правдой.
Он зарычал. Он схватил её за руки, заламывая их, приник к её груди и жадно облизывал соски, а Сакура распахнула его одежды, схватила руками за каменный член, не мешкая направила в себя.
Изуна вновь издал утробный рык, который обрекал её довести дело до конца.
Они любились со всей возможной страстью несколько часов кряду. И от того, что хотели друг друга, и от того, что оба чувствовали, что конец близок. Сакура просто знала, а Изуна… что ж, он с самого детства понимал, что не проживёт долго, и сейчас в этот счастливый сладострастный момент, он ощутил, что смерть как никогда близка, но ничего не мог с собой поделать. Так ему хотелось насладиться любовью с этой женщиной.
Очередной сухой оргазм застал этого прекрасного мужчину уже со шпилькой в шее. Изуна взглянул на свою убийцу немного осуждающе, с пронизывающим до сих пор желанием и увидел лишь её красивое ангельское лицо, которое пело ему уходящую песнь.
========== Слёзы и кровь ==========
Говорят, Учиха Мадара был крайне опечален гибелью любимого брата. Сакура видела своего бывшего господина, заходящим в каждый бордель на улице красных фонарей и выходящего ни с чем. Она следила за ним, слишком разгневанным и злым, чтобы замечать чьё-то присутствие за спиной.
Всё же они с Изуна-сама были совсем не похожи. Изуна-сама был немного ниже и выглядел гораздо мягче и доброжелательнее. Сакура наблюдала за ним в течение недели, сменяемая на своём посту верными подругами, пока они не осознали, что тот не вышел на их след. Всё-таки шиноби должны быть осторожны.
В основном Мадара-сама горевал над могилой брата. Это заставляло безжалостное сердце Сакуры Харуно сжиматься. Сердце болело настолько, что Сакура пошла просить помощи у госпожи Сенджу.
– Он пришёлся тебе по душе. Этот Учиха. – Констатировала она, откупоривая бутылку саке. – Но ты никогда не смогла и никогда не сможешь быть с ним. Если только не в следующей жизни, дорогая. Но у меня есть лекарство от всех невзгод.
Она разлила саке по пиалам, и Сакура пила впервые в жизни и много плакала, рассказывая Госпоже Сенджу про замечательного Изуну-сама, которому пришлось умереть молодым и таким прекрасным, про родителей, которые отказались от неё в уплату долга, про первых своих хозяев, которые делали с ней всё, что только хотели, словно она была вещью. Сенджу-сама слушала её не перебивая, обнимала и гладила по голове, шепча слова утешения.
В этот вечер Сакура стала про себя называть Госпожу Сенджу мамой, да так и не перестала. В конце концов, именно Госпожа Сенджу учит её всему, что знает сама, а не Мебуки, Госпожа Сенджу даёт ей кров и работу и никогда её не предаст.
– Я обещала себе, что никогда не буду плакать. Плачут только слабые люди.
– Ты не права, детка. Плачут и сильные.
А Сакура вспомнила, как катилась влага по лицу Мадары, когда он в одиночестве стоял над могилой прекрасного Изуны-сама.
Заказы сыпались один за другим. Сенджу-сама, была известна под кличкой Королева Слизней, и именно к Королеве Слизней, прятавшей своё тело и лицо, приходили люди, желающие отвалить немалую сумму денег для того, чтобы стереть кого-то с лица земли.
Сакура убивала безропотно, кого скажут. После убийства прекрасного Изуны-сама ей уже нечего было терять. Она выслеживала жертв в лесах и на дорогах, топила их в водах и резала кинжалом или шпилькой. Её красота служила ей дорогой в любое сердце и любые брюки. Она стала ещё сильнее, ещё умнее, ещё более изощрённой. Она похудела, но худоба не навредила её лицу, ведь теперь это было лицо куноичи. К тому же Госпожа Сенджу откармливала её, как могла. Их всех.
Иногда они убивали парами, тройками или же всей командой. Однажды они расправились с целым караваном солдат. Так Сакура обрела своих названных сестёр. Они прикрывали друг другу спины, и через год такой жизни Сакура уже могла понимать остальных без слов.
Лучшей из лучших для Сакуры стала Яманака. Дерзкая красотка, светловолосая бестия, её сердце всегда было открыто для Сакуры. Они часто убивали вместе, являя собой непревзойдённый дуэт. Одна красивее другой, в своей смертоносности они могли бы поспорить с самой Госпожой Сенджу.
Ино часто любила развлечься с жертвой, если это был красивый мужчина, а Сакура всё ещё горевала по Изуне-сама, храня в душе верность мертвецу, и потому не вступала в связь без необходимости.
Однажды случилась странное дело. Клиент пришёл к Госпоже Сенджу, не скрывая своё лицо. Заказал выпивку, но не женщин и долго-долго говорил с Сенджу-сама, называя её «Цунаде-чан».
Тен-Тен, которая, как и она, была на отдыхе, шепнула ей:
– Знаешь, кто этот высоченный красавец?
Сакура бы не сказала, что бледный мужчина с белыми, как снег волосами красив, но какая-то харизма в нём определённо была. А ещё он был высок и хорошо сложен. Тоже шиноби. Убийца, как и они. И это можно было сказать, даже не глядя на развитые мускулы и меч у пояса. Сакура научилась видеть этот спокойный злой холод по глазам. Убийцу сложно не отличить, если сама прошла через это.
– Не знаю, расскажи.
– Это Тобирама-сама. Он брат нашей Госпожи.
– Неужели? – Сакура округлила глаза. – Он нравится тебе?
– Очень. – Призналась Тен-Тен, краснея, словно это не она вернулась с миссии, на которой играла роль проститутки и зарубила там троих мужчин. – Это он заказал твоего Изуну.
Сакура ощутила укол гнева. За что?
Она поняла, что задала этот вопрос вслух, когда Тен-Тен ответила ей.
– Ты разве не знаешь, что Учиха и Сенджу – давние враги?
Сакура покачала головой. Она не знала. И она смотрела на лицо Тобирамы, пока то не врезалось в память. И почему-то решила не попадаться мужчине на глаза.
Госпожа Сенджу не давала им заданий, пока они все не собрались под одной крышей: Хината, Тен-Тен, Ино, Темари, Шизуне и она, Сакура. А затем они уселись в её уютном красном кабинете перед столом, где стояли суши, данго, имбирь и саке.
– Если Госпожа Сенджу устраивает пир, это значит, что нас ждёт особо крупный заказ. – Сказала ей Ино, когда они вышли подышать свежим воздухом. – После того как мы его выполним (она в этом не сомневалась), она закатит пир и того лучше. Будет много яств, вина и, возможно, даже мужчин… если мы захотим.
