Текст книги "Шум (СИ)"

Автор книги: Лорд Котяриус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Таким темпом время перевалило за двенадцать часов. Ночная тьма совсем загустела и если бы не фонари и ночное светило, то дальше носа было бы вовсе ничего не видно. Ветра почти не было, и вода вокруг судна еле-еле плескалась, расходясь тонкой рябью. Месяц выкатился на общее обозрение и слабо лучился жёлтым светом, кидая блеклые светлые пятна на близлежащие облака, которые так и норовили вновь наползти на лунные догорающие бока, съесть его и оставить небо, душимое кромешной тьмой, в одиночестве.

Маринетт и Алья, в сопровождении Луки, сошли с качаемого волнами корабля на твёрдый асфальт набережной и, дозастёгивая свои куртки, двинулись в сторону дома Сезер. Девушки собирались самостоятельно добраться, но Куффен очень настаивал на том, чтобы их проводить.

Туман так и не растворился за эти часы, только немного расползся и стал ещё реже. Воздух был такой влажный, как губка, впитавший в себя всю сырость улиц. По главным дорогам машины бороздили настолько большие лужи, что будто бы целые моря. Хотя и на тротуарах для пешеходов подобных морей было предостаточно. Весь Париж тонул в них и Маринетт, оступившись, тоже была готова к этому. Но Лука схватил её за руку своими цепкими холодными пальцами и, подтянув к себе, поставил ровно на ноги. Они все также молча продолжили свой путь. Парень так и не отнял своей руки. Ветер стал сильнее, попеременно затихая, он снова собирался в леденящие вихри. Взъерошивал волосы, бередил полы одежды и раскрасневшуюся сухую кожу, настойчиво гнул ресницы и залезал в глаза, под самые веки. Троица свернула с основной улицы во дворы. Здания здесь стесняли ход, словно наклонялись друг к другу, с целью что-то сказать, оповестить о чём-то. Арки возвышающихся сводов выгибались над ними, расширялись к верху и расходились в стороны, оставаясь позади. А они всё шли и шли, сворачивая то влево, то вправо, устремляясь все глубже в бытовую домашнюю часть города. Было пройдено ещё несколько подобных сводов и обогнуто с разных сторон много громоздких строений, прежде чем показался нужный дом и подъезд. Дойдя до него, Лука и Маринетт обнялись с Альей и после расстались.

Несмотря на то, что все конечности ощутимо подмерзали, на обратном пути молодые люди замедлились. Мари старалась хорошо смотреть себе под ноги, чтобы не растянуться плашмя по земле и крепче обвивала своими пальцами ладонь парня. Совсем немного шершавую, с выпирающими сухожилиями на тыльной стороне и, если она ничего не путала, с парочкой ранок на большом пальце. Барабанящий шум улиц заполнял её с ног до головы.

– У тебя все хорошо? – спросил Лука.

Вопрос прозвучал так неожиданно, что девушка сначала растерялась и не нашлась в словах.

– Да… Все у меня как обычно.

– Может, что-то случилось?

– Что ты имеешь в виду?

– Не могу знать, что имею ввиду, поэтому и спрашиваю.

Маринетт наконец отняла взгляд от дорожки и устремила его то ли в себя, то ли вперёд, отправляя блуждать по встречающимся голым деревьям. Их извилистые, чернеющие ветки, аки костлявые руки, устремлялись в разные стороны, словно пытаясь загрести в свои скребущие объятья прохожих. Это было бы жутко, не будь в ее собственной голове вещей пострашнее. Путь у них долгий. Она рассказала и о том, что не выспалась и о кошмарах и о многом другом, обходя темы, касающиеся обратной стороны её жизни, которые на самом деле девушке совсем не хотелось бы упускать. Наоборот, ей очень хотелось рассказать о том, как она боится не справиться, оказаться бесполезной в самый нужный момент, о всех тех амбициях и надеждах, которые она возложила на себя, нисколько не понимая, способна ли она вообще их вывезти, привести в жизнь. Осуществить и остаться при себе, не рассыпавшись от этого огромного давления. Маринетт очень хотелось узнать лично у кого-нибудь мнение о действиях Леди Баг. Всё ли она правильно делает? Хорошо ли справляется? Как же девушке хотелось утешиться, услышать на все эти вопросы ДА, услышать и понять, что она – МОЛОДЕЦ. Несмотря на то, что мастер Фу и Тикки ей об этом не раз говорили, все ещё не верилось. В одно ухо влетало и через другое вылетало. Маринетт просто представить не могла, как ещё вбить эту простую мысль себе в голову.

А Лука все слушал и слушал этот немного несвязный словесный поток. Внимал каждой сказанной фразе и чувствовал что-то большее за всеми этими словами. Что-то, что вряд ли ему удастся услышать, по крайней мере, сейчас. Ему было безмерно жаль, что девушка не может рассказать о всех своих тревогах. Луке хотелось, чтобы она взахлёб рассказывала о волнующем и насущном, чтобы доверилась ему полностью, чтобы говорила как можно более открыто. Но всё, что он мог – это идти и, крепко сжимая ее руку, смотреть и вслушиваться в этот нежный голос.

Делая очередную паузу в своём рассказе, Маринетт, отпустив ладонь Луки, обняла его за предплечье и, наклонив голову, попыталась устроить её на плече парня, которое оказалось высоковатым для неё. Но какое это имело значение, когда сердце Куффена уже от этого малого жеста заходилось в бешеном темпе, закручивая невозможный водоворот из разных эмоций и ощущений, выделывая невообразимые финты и, кажется, было готово замереть, если бы всё так и продолжалось. Но Мари совсем затихла, а они как раз подошли к выходу из этого темного лабиринта дворов.

– Надеюсь, я не слишком докучаю тебе своими разговорами, – сказала девушка, разворачиваясь лицом к Луке.

Боже мой, он сейчас просто растечётся по этому грязному неровному асфальту и, просочившись в промежутки между ним, прорастёт каким-нибудь самым прекрасным цветком и никак иначе, ведь собрать себя обратно он уже не сможет.

– Что ты, нет, нисколько, – растягивая слова, тихо отвечает он и медленно, почти неосознанно, тянется своим лицом навстречу ей.

А Маринетт просто стоит и смотрит в его голубые, почти синие глаза и, видимо, снова находится лишь в роли наблюдательницы. Конечности покоятся там где и прежде, ни одна мышца на лице у неё не дрожит, она плавает в этой прострации как в своём собственном море и упираясь подбородком в кожу его дублёнки, пододвигает лицо чуть вперёд. Их губы аккуратно, даже боязливо, касаются друг друга и, кажется, она все ещё спит, пока в человеке напротив заниматся целая буря, этот громыхающий шторм захватывает всё тело Луки и он подаётся ближе увереннее, несмотря на то, что руки всё равно трясутся от нахлынувшего напряжения, он протягивает их в сторону Маринетт и ждёт… Чего-то, пока точно не ясно. А она, кажется, наконец просыпается. Смыкает свои губы на нижней губе парня и отпускает из крепких объятий его предплечье. После накрывает ладони Луки своими и, потянув вверх, устраивает их на своих плечах. А он ужасно млеет, забывает как двигаться и утопает в происходящем. Земля чуть ли не проваливается прямо под ногами, ладони крепче сжимают плотную ткань под собой и плавными движениями продвигаются ближе к горячей шее, скрытой толстым горлом свитера. Если его пальцы не расплавятся раньше, чем он коснётся её кожи, Лука точно уверует во всё, что угодно. Руки девушки ложатся ему аккурат на бёдра и частично съезжают на спину, когда она делает небольшой шаг вперёд и доверительно подаётся телом к телу. Двигает губами все активнее и наклоняя голову немного в бок, проезжается по и так влажным губам Луки своим языком. Он, не отставая, перекидывает свои руки за спину Маринетт и, скользя холодными пальцами вверх, зарывается в волосы на затылке, слегка поглаживает и прижимается к ней ещё ближе. Так можно было бы и задохнуться, но, несмотря на всю чувственность момента, умирать никто из них не собирался. Куффен проехался губами по щеке девушки и прижался к ней своей, насколько бы не было это неудобно, жадно глотая воздух. Они молча стоят и слушают свист проносящихся по близлежащей дороге машин и одинокие шаги прохожих. Что тут говорить? И так все ясно, слова излишни.

Переведя дыхание, он ещё раз осторожно целует её в губы и, взяв за руки, выводит из переплетения домов на центральную улицу, прямо на свет фонаря. Маринетт охотно идёт за ним и неуверенность, щекотавшая нервные окончания всё это время, отпускает Луку. Она согласна, это главное.

Эндорфины ударяют в голову, и настроение преодолевает отметку превосходно. Чувства заполняют их от пят и до самой макушки. Разум мутится и дурнеет, пуская по телу разряды тока, а сердце топится в этом океане ощущений и бьётся так осязаемо, как никогда прежде. Они почти бегут в направлении, по которому сюда пришли, правда, куда теперь держат путь, доподлинно не понятно. В обнимку, обмениваясь почти незначительными ласками, они доходят до поворота, который должен отвести их вновь к набережной. Но надо ли им туда? Может, как и задумано, они дойдут до дома Маринетт и там… Что? Расстанутся? Просто попрощаются и разойдутся в разные стороны? Или все же…

– Тебе сегодня обязательно возвращаться домой? – продравшим горло, немного охрипшим голосом спрашивает он.

– Я уже предупредила родителей, что буду, – говорит девушка, и разочарование ощутимо разливается где-то глубоко внутри.

– Но, – продолжает она, – кто сказал, что ты не идёшь со мной, – и, обхватывая лицо парня своими руками, целует губы напротив очень напористо. Скользит языком по чужим зубам и, поддаваясь ближе грудью, достает им нёбо.

– Только, в таком случае, нам надо сначала дойти до меня, взять некоторые вещи, – говорит он негромко и отводит взор куда-то в сторону.

Вот дурачок, улыбается, ещё и подбирает слова. За кого он её принимает, думает Мари про себя и, подхватив того под руку, поворачивает в сторону набережной.

***

Тучи над Парижем сгущаются ещё сильнее и тяжело набухают, полнятся, темнеют. Как бы им не попасть под дождь. И где Лука только ходит? Сказал, что одной ногой здесь, а другой там, но парня не видать уже минут десять, а она вынуждена просто сидеть и ждать его на пустой холодной скамейке, которая стоит прямо напротив корабля. Маринетт кутает руки в рукава пальто и прячет в карманы, уперев взгляд себе в колени. Из-за влажной погоды ее волосы совсем распушились и теперь отчаянно лезли в глаза. Надо бы их поправить, но вытаскивать кисти из этой тёплой конструкции так не хочется.

На лоб девушки опускается узкая ладонь и отодвигает волосы назад вместо нее, останавливаясь на затылке. Мари откидывает голову назад, и к её губам тут же припадают чужие, в коротком, но таком трогательном поцелуе, почти касании. Лука подаёт ей руку, и они наконец-то направляются в сторону её дома.

Идут спешно, быстро перебирая ногами и борясь, с окатывающими их холодными воздушными волнами. Окрылённые обществом друг друга, совсем не замечают время от времени прибивающей усталости. Греются прикосновениями друг к другу, рассекая ночные улицы города, освещаемые одинокими фонарями, и бегут, бегут… До первого светофора, а там останавливаются и снова припадают в объятья. Маринетт зарывается в мех полурастёгнутой дублёнки парня, и журчащий шум в её ушах, кажется, глохнет.

Молодые люди добираются до нужного здания и с чёрного входа с оборотной стороны, попадают внутрь. По лестничному пролёту вверх, как можно тише, на полуносках. Они очень стараются не полететь вниз и не оступиться в кромешной темноте, но получается из рук вон плохо. И хотя хмель уже давно отступил, ноги так и норовят слететь на ступень ниже. После по длинному коридору до ближней комнаты. Девушка тянет за ручку светлой двери и, заходя внутрь, втягивает парня за собой. Дверь изнутри запирается на щеколду, и больше ничего не тревожит покойную тишину коридора.

***

С лёгкой руки девушки тёплый свет лампы разлился по всем поверхностям комнаты, разъедая густой мрак. Лука, повесив свою короткую дублёнку на высокую спинку стула, подошёл к Маринетт сзади и, когда она развернулась, стал медленно развязывать широкий пояс пальто. Он делал это как-то особенно сосредоточенно. Расправившись с последним тугим узлом, парень скользнул ладонями по ключицам девушки и чуть ниже, поддевая жёсткие плечики пальто, стягивая его. Вещь была откинута также на стул.

– Надо помыть руки, – прошептала Маринетт Куффену и, ухватив его за голые плечи, утянула в глубокий поцелуй и повела дальше к двери.

Щеколда ещё пару раз звонко цокнула, выпуская и вновь впуская их в эти стены. Лампа за ненадобностью была выключена.

Девушка полулежала, уперевшись локтями в постель, а Лука грузной тенью нависал над ней и совершенно не давал продыху. Нежно зацеловывал губы, щёки, и, опускаясь, с нажимом проходился языком по скулам , это выбивало из неё весь воздух. После подобного, в груди скатывался сладкий тягучий ком, который спускался всё ниже и ниже, прямо к животу и в пах. Ноги парня, уперевшись коленями в матрац, находились аккурат по обе стороны от Маринетт и она, уложив свои руки на бёдра Луки, стала их поглаживать, иногда залезая ближе к паху и, немного приподнявшись, окончательно устроила ладони на его заднице, то сжимая, то разжимая пальцы. Ей было бы даже страшно, но тревог в этом дне было и так достаточно. Девушка не знала точно, что делать, просто исполняла по наитию и, кажется, совсем отключалась мозгами от реальности. Её руки игриво поддели не тугой пояс полурастёгнутых джинс и нижнего белья, проскользнув дальше. Сжали упругие мышцы ягодиц, запуская волну крупных мурашек у парня. Он аж вздрогнул всем телом и лишь на мгновение зажмурился, откидывая голову назад. Если бы Мари только могла рассмотреть эту прекрасную картину во всём её великолепии. Но света и не надо было, что бы рассмотреть эти пылающие щёки, которые придавали ей только большей уверенности. Девушка резко скользнула руками вверх, задирая его майку и оставляя еле заметные следы от ногтей. Мягкая кожа так и напряглась, выкатывая мышечный рельеф. Со стороны Куффена послышался тихий стон с вторящим придыханием. Ему определенно нравилось. Нет, он был в полном восторге и заживо плавился, если не сгорал, в её руках. Тело ломало в мелких конвульсиях и мучительно хотелось ещё, а возбуждение разрасталось с такой скоростью, что думалось, будто внутренности не выдержат этого давления и тотчас же пойдут наружу. С этим непременно нужно было что-то сделать. Лука опустил свои руки девушке на шею и, съезжая ими вниз, уложил её на кровать. Его ладони остались покоиться прямо на груди Маринетт, немного сдавливая, дразня встревоженные нервные окончания, и припадая влажными губами к ключицам, слегка покусывая их. В теле девушки будто молнии метались, это было невыносимо пленительно и сладко. Вздохи становились все чаще и громче, а лицо по ощущениям было сплошь пунцовым, будто к нему прилила вся кровь и ударила ей тут же в голову. Его руки стали спускаться вниз по бокам и, поддевая край тонкой футболки, забрались под неё. Пальцы вновь побежали вверх уже по

голой коже, иногда оцарапывая её. Вместе с руками, задиралась всё выше и ткань одежды, собираясь крупными складками ближе к плечам. Парень уткнулся в открывшуюся горячую кожу между грудями и, оставив там пару прикосновений своими жаркими губами, двинулся языком вниз. Прошёлся по слегка выступающим рёбрам, по вздрагивающему животу, огибая впалый пупок. Сбитое дыхание обдавало кожу девушки, пока Лука спешно пытался расстегнуть пуговицу брюк Маринетт и, наконец справившись с ней и расстегнув молнию, без сожалений стянул их вместе с нижним бельём. После, уперевшись одной рукой в постель по правую сторону от девушки, он приподнялся и потянулся другой рукой к заднему карману своих джинс. Что-то звучно зашуршало во вставшей тишине. В слабом свете окна, Мари разглядела источник звука, квадратная упаковка, кажется всё-таки, не очень похожая на упаковку презерватива.

Парень отогнул одну из сторон упаковки и достал салфетку*. И снова спустился к её промежности, а Маринетт откинула голову на подушку и решила: “Пусть”, – самое главное, что чувствует она себя прекрасно. Цепкие пальцы сжали её бедра и, потянув, согнули ноги девушки в коленях. Лука раздвинул их и уместил салфетку прямо на промежности, удерживая ее большими пальцами с двух сторон, и изворачивая язык, прошёлся им единожды по внутренней стороне губы. Куффен, как мог из своего положения, старался разглядеть лицо девушки. Что чувствует, довольна ли? Ответы на эти вопросы он так жаждал найти в разворачивающейся перед ним картине. У самого внутри всё страшно горело и дымилось, а стоячий член настолько сильно упирался в грубую ткань и тёрся, что, казалось, он сейчас заплачет. Но дело терпело, и парень продолжал делать то, что задумал. Ещё раз прошёлся с нажимом по большим губам и скользнул к малым, огибая каждую складку, мимолётно задевая клитор. Пока в это время, Маринетт прогибалась под ним, ужасно напрягаясь от возбуждения каждой мышцей. Её так сильно ломало, от каждого движения Луки, где-то в животе, будто, что-то стреляло и после снова разливалось пылающим полотном, скручивая все внутренности. Изо рта невольно вылетали сдавленные стоны, утопающие в гуле глубоких выдохов и вдохов, а глаза иногда понемногу слезились, словно их тоже обдавало общим жаром тел. Она накрыла свои губы тыльной стороной ладони, всё-таки громкие звуки сейчас были очень не уместны, как ни жаль. Устраивая голову чуть выше на подушке, она силится разглядеть парня получше, уж очень ей хочется увидеть его сейчас. Но всё, что она способна углядеть, это его сверкающие глаза смотрящие прямо в ответ. Язык парня, теперь уже целенаправленно, накрыл клитор и самым кончиком обвёл его пару раз по краям, после спускаясь прямо ко входу во влагалище. Сделав несколько круговых движений, извиваясь им, почти пульсируя, входит внутрь и этот разлитый внутренний огонь, кажется, наконец достигает горла девушки. Теперь ей по-настоящему приходится буквально затыкать себе рот, это похоже на агонию, но так хорошо ей определённо давно не было. Маринетт в порыве подаётся бёдрами вперёд, немного приподнимается над кроватью, и язык скользит ещё глубже, лаская стенки влагалища. Лука пододвигается ещё ближе и своими губами касается половых губ. Слегка двигает ими, в такт языку, сжимая и разжимая. Глаза девушки отчаянно закатывались, свободная рука все сильнее сжимала угол подушки и так, наверное, могло продолжаться очень долго. Но парень вдруг вышел и, прочертив широкую мокрую дорожку вверх, мягко накрыл бусину клитора своими тонкими губами то втягивая ее сильнее, то осторожно проходясь по ней языком. Ноги Маринетт сводило чуть ли не судорогами. Она наконец оторвала руку от несчастной подушки и с силой вцепилась ею в волосы Луки. В глазах темнело от оглушающих фейерверков в голове, а этот пылающий ком равномерно разливался по телу волнами удовольствия. Где-то рядом с влагалищем всё пульсировало и изливалось. Задранная футболка противно прилипала к телу и ощущалась такой лишней, мешающей, но сил снять её не было от слова совсем. Лёгкие сбивчиво гоняли тягучий воздух туда-сюда, горло от этого ощутимо пересохло.

Лука отстранился от неё и, собрав уже бесполезную салфетку, засунул её обратно в упаковку, скинув куда-то на пол. После устроился между ног девушки и, уткнувшись ей в живот, спешно потянулся рукой к ширинке джинс, шоркая ею в попытках расстегнуть. Переведя дыхание, Маринетт сначала равнодушно наблюдала за этим, медлила, отвлекаясь на свои смущающие мысли. Но чуть погодя, всё-таки поддалась своим размышлениям и, уперев ладони в плечи Куффену, побудила его сесть и, одёрнув футболку, сама устроилась рядом.

Если бы девушка просто наблюдала, думалось ей, это было бы… Нечестно, вот так нагло оставаться в стороне. Да ей и не хотелось, чтобы всё происходило именно так. Поэтому она принялась аккуратно расстёгивать молнию на штанах, припадая губами к шее парня, слегка покусывая её, всасывая кожу, оставляя следы и поднимаясь все выше. Пальцы неторопливо, даже немного боязливо отодвинули резинку нижнего белья и, проехав вниз по лобку, нащупали стоячий мокрый член. Она провела по всей его длине и немного сжала у головки, добираясь тем временем губами до самой челюсти и слыша над ухом звучное, почти детское хныканье и мычание, сквозь плотно сжатые губы. Лука, кладя ей свои руки на плечи, привстал на коленях, помогая окончательно спустить мешающую одежду.

Возвращаясь к головке, она уже увереннее обхватила её и большим пальцем с нажимом растёрла выступившую смазку. Продолжая массировать, свободную руку девушка уложила на грудь парня и, сжав средним и безымянным пальцами затвердевший, отчётливо выступающий сосок, оттянула его. За этим последовал резкий громкий стон, и после Куффен уронил голову на её плечо, пробормотав что-то невнятное. Хотя скорее, ей просто показалось. Рука легко скользила по члену вверх вниз, к основанию и обратно. Кожей о кожу создавались тихие хлюпающие звуки, сопровождающие шуршание стесняющей одежды и причмокивание влажных губ, добравшихся до раковины уха. Ещё пара ускоренных движений по всей длине и Маринетт почувствовала, как в её руку изливается горячая сперма, стекая вниз по пальцам и запястью, марая одежду Луки и, наверное, попадая на её футболку тоже. Руки парня крепко сжали её плечи и, уткнувшись в них, Куффен издал протяжный стон, чуть ли не впиваясь в ткань футболки девушки своими зубами.

Они просидели так пару минут, до момента пока комната не погрузилась в окончательную тишину. Их совместную. После Мари аккуратно выпустила из руки уже обмякший член и вытерла её об и так потерянные джинсы парня. Все равно они теперь обречены на стирку, так какая разница? Лука ощутимо вздрогнул от таких действий и отстранился от неё. За несколько мгновений осмотревшись кругом, он вернул все своё внимание к девушке и, легонько чмокнув ее в уголок губ, стянул белье со штанами и, видимо, спросил что-то.

– Что?

– Я говорю, полотенце мне нужно, – повторил парень, растерянно смотря на неё.

– Да, конечно, сейчас, – заторможено ответила Маринетт и, подойдя к шкафу, достала одно, протянув его Луке.

Прихватив одежду и завернувшись в полотенце, он отвёл щеколду и вышел. Девушка, потупив немного взгляд, натянула чистое нижнее бельё и также вышла из комнаты, направившись на кухню. Быстро сполоснула руки, наконец смочила совсем сухое горло и вернулась обратно. Раскладывая все разбросанные вещи по местам, она думала, что было бы неплохо тоже сходить умыться, но усталость теперь навалилась на неё с новой силой, и Маринетт очень сомневалась, что способна даже дойти до ванной. Немного пораскинув мозгами, она решила отложить это на завтра. Как раз, встанет пораньше, выпроводит Луку и сделает все свои дела. А пока, закончив свою небольшую приборку, девушка завалилась в кровать и с длинным выдохом прикрыла глаза.

Дождь не стучал настойчиво в окно, ветер не стенал в закоулках улиц и не шуршал где-то на крыше. Не было слышно воя соседских собак. В голове не шипел фоновый шум тревоги. Неужели…? Так тихо. Эта покойная тишина заполняла её с ног до головы, плескалась где-то внутри мерными волнами и несла Маринетт все дальше и дальше. Разъедал этот плавающий путь к царству Морфея, только тихий звук открывающейся двери и шагов, которые остановились около неё. Забравшись на кровать и пошуршав одеялом, парень устроился рядом, и больше ничего не могло нарушить ее всепоглощающий безмятежный сон.

***

Комментарий к 1

*Латексные салфетки – специальные латексные прокладки, выступают как контрацептивы для сексуальных практик, типо ани-и кунилингуса.

При подобных оральных ласках тоже есть риск заразиться ЗППП, так что берегите себя, друзья мои. До новых встреч!