Текст книги "Залим"
Автор книги: Лия Рой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Глава 2
Первое, что я почувствовала после того, как открыла глаза – это движение в своих руках. Вторым ощущением стала сильная боль в левом плече, на которое я упала. Третьим стало то, что я услышала – а это был истошный крик раненного зверя. И, нет, это кричал не ребенок в моих руках. Кто-то другой, откуда-то издалека. Кто-то взрослый.
– Саша! Саша!
Я открыла глаза потому, что была вынуждена. Ребенок в руках заворочался, захныкал, а затем заплакал, а вскоре после этого рядом кто-то приземлился, поднимая ворох пыли с земли.
– Залим? – Он не услышал моего обращения к себе, потому что был занят тем, что осматривал ребенка на предмет повреждений. Далее, не найдя их, по всей видимости, с силой прижал мальчика к себе, что-то шепча на своем родном наречии. И лишь потом, несколько секунд спустя, его взгляд, уже более или менее осмысленный, переместился на меня.
– Рада?
Я хотела было что-то ответить, объяснить, что произошло, но стоило мне только открыть рот и попытаться выпрямиться, чтобы встать с земли, как левое плечо пронзила адская боль. Я вскрикнула и едва не завалилась обратно на землю, но меня удержали чужие руки.
– Стой-стой, не дергайся, пожалуйста, кажется, у тебя вывихнуто плечо, – констатировал Шиков через несколько секунд беглого осмотра.
Нет, я ни за что бы не стала менять своего решения. Моя боль не стоила жизни ребенка, только, какого же было мое удивление, когда немного оправившись от болевого шока и находясь уже в отделении травматологии, я узнала, что спасенный мной малыш – сын моей бывшей любви.
– Я введу обезболивающее, этого должно хватить. Но оно должно подействовать, пожалуйста, старайся не шевелиться это время, – дал указания Залим прежде, чем вооружиться острой иглой. Я сглотнула и отвернулась, стараясь не думать о том, что нечто очень острое находилась в считанных сантиметрах от моего тела.
– Главный хирург разве должен заниматься вправлением костей?
– Скажи спасибо, что они целые, и мы обойдемся без операции, – хмыкнул Шиков. – Все могло быть гораздо хуже, – констатировал он.
Мы были в палате одни, Залим сам вызвался возиться со мной лично, отпустив дежурного травматолога отдохнуть, да попить кофе. Возражать ему никто не стал.
– И хорошо, что все произошло на территории больницы, ты не усугубила травму, пока ехала за первой помощью, – Залим сделал укол, заставив меня зашипеть, а затем отошел от меня, чтобы что-то переложить на столике с инструментами, а затем снять перчатки. В конечном итоге, он присел напротив, и я смогла спросить о том, что давно хотела.
– Это твой сын? – Оно и без того уже было ясно, но я все же задала крутившийся на языке вопрос.
– Мой, – он коротко кивнул.
– Не похож на тебя…
– Да, в мать пошел, – снова короткий кивок.
– Прости, а почему… почему Саша?
Залим усмехнулся, мол, было бы странно, если бы не спросила.
– Помнишь дядю Сашу?
– Черт, – я хмыкнула, – точно, конечно! – Как я сразу не догадалась. Залим рассказывал о нем, когда мы были еще в отношениях. Лучший друг отца, с которым они вместе воевали в какой-то горячей точке. Он спас сослуживца во время какой-то сложной операции, и Залима хотели назвать Александром, но бабушка по папиной стороне не разрешила, выбрав то, что посчитала нужным сама. Никто не посмел перечить старшей женщине, но Залим, видимо, нарушил вековые традиции. Я помню, что он говорил, что без дяди Саши не было бы его отца, его самого а, значит, и его сына тоже. – Как я сразу не подумала. – Я отвернулась в сторону, выглянула в окно. Заметила, что поднялся ветер, который начал качать кроны высоких, вековых деревьев. – А что за машина, что едва не убила нас? – после этого вопроса Шиков изменился в лице, глаза потемнели, губы сжались в тонкую полоску.
– Эта свинья мне ответит.
– Кто он?
– Муж одной женщины… пациентки.
– Пациентки?
– Она умерла неделю назад. На операционном столе.
– У тебя?
– Да.
– Ты…
– Я не виноват! – резко отрезал Шиков. – То есть, в том, что случилось, нет ничьей вины. Это не врачебная ошибка, – уже спокойнее добавил он. – Я понимаю, что он – убитый горем вдовец, но сделанное перешло границы. Я не я, если не прикопаю этого ублюдка, – прорычал бывший жених, сжимая руки в кулаки.
Я понимала его злость. Еще бы. Какой отец, какой родитель позволит обидеть своего ребенка? Любой бы гневался на месте Залима.
– Где сейчас Саша?
– С медсестрами, он у меня еще тоже получит!
– За что? – я нахмурилась, моя реакция на эти слова оказалась однозначной – мне не понравились слова Залима.
– Сбежал из-под присмотра, подошел к незнакомому человеку, итог – могло произойти, что угодно!
– Он ребенок… ему, наверное, стало скучно, он пошел прогуляться… – На мое удивление, Шиков не стал огрызаться или не попросил не лезть не в свое дело, только пожал плечами в ответ.
– Ладно, – он взглянул на наручные часы, – думаю, уже можно приступать.
– Это будет больно? – Я сглотнула от страха, липкой паутинкой пробежавшего по позвоночнику.
– Рада…
– Будет, – я покивала глупости своего вопроса и опустила голову. Я всегда боялась боли. И, честно говоря, врачей не особо любила. Боялась их. Даже форма их меня пугала, отталкивала, а на Залиме как раз была зеленая, жуткая, еще и перчатки снова успел надеть.
– Я все сделаю быстро, не успеешь заметить, – он улыбнулся. Впервые за все то время, что мы вынужденно общались из-за болезни моего отца, он сделал это открыто, не зло, я бы даже сказала, по-дружески. И впервые за все это время, он разговаривал со мной, как с человеком. Черт, да это стоило вывихнутого плеча. – Только не напрягайся. И, главное, не бойся, – уже тише добавил он, подходя вплотную.
Нет, что я могу сказать, страх ушел. Ушел, да… появилось иное чувство. Залим давно не был так близко ко мне. Оказалось, что он все еще пользовался своим любимым одеколоном. А еще я успела рассмотреть небольшие изменения в лице, например, между бровями залегла совсем маленькая складка, кажется, кто-то много хмурился. А вот глаза у него остались прежними. Темно-карие, как горячий шоколад, который он каждое утро приносил мне с собой в университет, чтобы я не мерзла на парах.
– Господи боже мой! – Наверное, мой крик разлетелся на весь этаж травматологии. Никогда в жизни я не испытывала такой дикой, острой и резкой боли.
– Все-все, – зашептал Залим, призывая успокоиться. – Все прошло, закончилось, – он отошел от меня, поднял руки вверх, демонстрируя, что больше не причинит вреда.
– Проклятье… – я прикрыла глаза, сжав зубы.
– Нужно будет только еще кое-что сделать.
– Что, Залим, что? Просто прикончи меня уже, – он только тихо рассмеялся в ответ на мой призыв.
– Наложу повязку и отвезем тебя домой.
– Что хочешь, делай, что хочешь, – я покачала головой, понимая, что не владею ситуацией ни на йоту.
– Я так и не сказал…
– Чего? – Нехотя я открыла глаза и взглянула на своего собеседника.
– Ты спасла моего сына. Вряд ли он пережил бы удар огромного внедорожника на той скорости, на которой тот несся. Я сглупил, не просто взял ребенка на работу, но еще и оставил его без присмотра. Мог за это поплатиться. Страшно поплатиться. Я твой должник. Спасибо тебе. – Залим выглядел серьезным, и говорил тихо, но очень твердо.
– Пожалуйста.
Я не стала возражать, когда Шиков взялся отвезти меня домой лично. Я только уточнила, не затруднит ли его это, но бывший заверил, что его смена закончилась, и мы можем ехать.
Поначалу я собиралась было вовсе отказаться от этой мысли, как-никак, повидать папу я сегодня не успела, но Залим заверил, что мне нужен отдых и сон, а обезболивающее подействует, как седативное в любом случае, поэтому я буду напоминать родителю скорее зомби, нежели человека. Поспорив лишь для проформы и позвонив папе предупредить, что не смогу сегодня прийти, потому что меня срочно вызвали на работу, я послушно сделала все, что мне велели.
Вскоре оказалась в чужом внедорожнике. Меня заботливо усадили на заднее сиденье, а через пару мгновений рядом оказался Саша с коленками, полностью выкрашенными зеленкой.
– Сильно болит, малыш?
– Не-а, – покачал головой ребенок, стараясь храбриться, но по глазам я заметила, что все совсем наоборот.
– Это в наказание, будешь знать, как бегать по двору один! Не спросил разрешения, сбежал, можно сказать! – возмущенно выдал Залим, усаживаясь на водительское кресло.
– Но пап…
– Никаких пап! Я уже сказал, неделю никакого планшета, никаких прогулок, все!
Мальчик совсем приуныл, опустил голову, но не заплакал. Маленький герой. Мне стало его так жаль, что я невольно вытянула руки, в которые Саша тут же бросился. Я обняла малыша и погладила по спине.
– Не расстраивайся, я тебя вкусняшками угощу, сладкоежка, – тихо прошептала я, чтобы Залим не услышал.
– Да? – Саша поднял на меня полный надежды взгляд.
– Конечно, – я улыбнулась в ответ. – Только надо тихо, чтобы папа ничего не узнал…
– О чем вы там шепчитесь? – Залим бросил на нас внимательный взгляд через зеркало, но я лишь пожала плечами, выпуская ребенка из объятий.
– Может, уже поедем? – как бы невзначай, произнесла я.
– Да-да, конечно… поедем, – ответили мне, поворачивая ключ зажигания.
На удивление сегодняшний день принес спокойствие. Несмотря на тяжелую ситуацию, в которой я находилась, несмотря на боль в правом плече, несмотря на намечавшиеся проблемы в работе, с утра я все равно улыбнулась. Проснулась, потянулась, зевнула и улыбнулась.
Я улыбалась, пока выгуливала Джека, пока поливала цветы и кормила Барсика. Пока впервые за долгое время готовила себе яичницу и завтракала. Пока собиралась к отцу, пока была у него в палате, разговаривая и пытаясь поднять настроение, пока ехала домой в шумном метро.
Не знаю, что на меня подействовало таким образом. Возможно то, что вчера мы с Залимом общались, как нормальные люди? В прошлый раз это было много лет назад, я и забыла, какого это, просто говорить с ним…
А, может, дело было в спасенной мной жизни. В маленьком и очаровательном Саше, который почему-то не приносил мне море боли от одного только взгляда на него. Должен был. И впрямь должен был, потому что это мог быть мой ребенок. Наш с Залимом ребенок. Но нет. Никаких отрицательных эмоций Александр у меня не вызывал. Разве что мне очень хотелось бы встретиться с ребенком еще хотя бы раз…
– Джек, погоди, не тяни ты меня так! Уф! – резвая и быстрая овчарка, засидевшаяся сегодня дома, пока я ездила к отцу, а затем ходила в магазин за продуктами, а после – на рынок за свежими овощами, теперь рвалась наверстать упущенное. Удержать ее одной здоровой рукой, с учетом того, что я была не левшой, оказалось весьма непростой задачей.
Обычно мы гуляли с ним возле дома, ходить дальше не было ни времени, ни сил, но у меня было хорошее настроение, на улице стояла чудесная теплая погода, и я решила, что можно прогуляться в сторону старого парка, что располагался в нескольких кварталах от старой пятиэтажки, в которой прошло мое детство.
Впрочем, уже через несколько шагов я вынужденно остановилась. Стоило выйти из подъезда и сделать несколько шагов, как взгляд сначала зацепился, потом прошел мимо, однако уже очень скоро вернулся назад к знакомому внедорожнику. Машина принадлежала Шикову и уже через несколько мгновений ожидания, дверь со стороны водительского сиденья открылась, и владелец иномарки показался передо мной.
– Залим? – удивленно протянула я, натягивая поводок и изо всех сил пытаясь удержать Джека, рвавшегося на прогулку.
– Привет, – он выглядел серьезным, уставшим, но каким-то решительным.
– Здравствуй, – прошептала я, не решаясь больше что-либо добавлять. То, что вчера он был под впечатлением от произошедшего, и пару минут поговорил со мной по-человечески, еще не говорило о том, что мы состоим в нормальных отношениях.
– Как зовут красавца? – Залим улыбнулся уголками губ, кивком указав на пса.
– Джек. Он не любит незнакомцев, – попыталась было предупредить я, наблюдая за тем, как Шиков присел перед животным на корточки и медленно, аккуратно поднес руку к мокрому носу, чтобы Джек мог обнюхать ее. – Кхм. – Надо же, на удивление, в следующее мгновение собака подставила голову для ласки, и уже совсем скоро Залим уверенно гладил моего питомца. Такое поведение было для Джека редкостью, оттого я и не могла скрыть удивления.
– Кажется, мы нашли общий язык, – усмехнулся Залим.
– Ты ему понравился…
– Точно¸– Шиков кивнул, поднимаясь на ноги, вытягиваясь во весь рост. – Я приехал поблагодарить тебя.
– Не нужно.
– Нет, нужно. Ты… – он вздохнул, задумчиво отвел взгляд в сторону, затем покивал чему-то своему прежде, чем продолжить. – То, что ты сделала – это очень много. Это жизнь моего ребенка. Его здоровье. Я обязан тебе. Не просто благодарен, обязан.
– Хочешь сказать, что ты мой должник? – с сомнением протянула я, встречаясь взглядом со своей первой и единственной любовью.
– Жизнь так распорядилась. Если бы я мог, то избежал этого, даже высокой ценой, но судьба не спрашивает, просто ставим перед фактом. Тебе ли не знать? – тихо произнес Залим, на что я вынужденно угукнула.
– Ты знаешь, что я попрошу взамен.
– Знаю, – он хмыкнул, – потому и злюсь.
– Злишься?
– Злюсь. Твой отец забрал у меня очень многое, а теперь я буду вынужден спасать его. Плохо делать свою работу у меня никогда не выходило, а это значит, что у него есть шансы выжить, хоть и не столь высокие, как тебе бы этого хотелось.
– Ты хочешь сказать, что возьмешься за операцию?
– Ну, только если ты не попросишь в качестве одолжения что-нибудь другое, – Залим усмехнулся.
– Я знаю, понимаю, как тяжело тебе это дается. И я благодарна. – Я не знала, что еще добавить, наверное, мой взгляд сейчас выражал намного больше, чем я могла бы сказать. Я долго ждала этих слов. Долго ждала согласия Шикова, хоть и понимала, что могу его не добиться.
Все же добилась. Милостью судьбы.
Некоторое время мы помолчали, а затем Залим, до этого блуждавший взглядом по дому, двору, неожиданно вернул его ко мне.
– Ты все еще живешь здесь. Почему?
– Не живу. То есть… пока отец в больнице, я переехала обратно. Тут собака, кошка… в общем, за ними нужно ухаживать, больше некому.
– Значит, все еще делаешь все ради отца. Вся жизнь положена к его ногам, да?
– Нет, почему… то есть… – Я запнулась, не понимая, к чему клонил мой собеседник.
– Ты замужем?
– Нет.
– А…
– У меня нет детей, – опередила я Шикова, понимая, как мне неприятна тема, к которой он свернул. Многие до него делали тоже самое. Сначала спрашивали, затем снисходительно кивали и говорили, что все у меня обязательно будет, просто попозже. Будто бы их мнение хоть что-то могло значить для меня.
– Ясно. – Он покивал, засовывая руки в карманы брюк. Сегодня Залим был в обычной одежде, значит, у него был выходной.
– Хочешь спросить что-то еще?
– А должен?
– Не знаю. Наверное. Я вижу, что хочешь, – я пожала плечами, наблюдая за тем, как темнеет взгляд Залима, как он наполняется воспоминаниями прошлого. – Хочешь спросить, стоило ли оно того? Спросить, нужно ли было слушаться отца? Сожалею ли я? Испортила ли я всю свою жизнь? Что именно тебя интересует?
– По-моему, ты уже сама на все ответила. Тебе не кажется? – Залим сделал шаг ко мне навстречу, в нос тут же ударил до боли знакомый парфюм. Так пах мой любимый. Мой первый мужчина.
– Тебе всегда будет мало.
– Чего?
– Унижений. Боли. Страданий. С моей стороны, – уточнила я, ловя непонимание в темных глазах. – Тебе всегда будет хотеться большего, правда?
– Может быть, – на удивление кивнул Залим, не начиная отрицать мои умозаключения.
– Почему?
– Что «почему»? – Залим нахмурился, а я вспомнила, как часто он это делал во время занятий. Когда становилось совсем невыносимо, я протягивала к нему руку и пальцами разглаживала складку меж бровями. Шиков в такие моменты тихо смеялся, а затем целовал меня, иногда в губы, иногда в щеку, иногда в лоб. Каждое его прикосновение приносило с собой новый глоток воздуха. Окрашивало день в светлые тона. Делало мою жизнь лучше.
– Откуда столько желчи? Много лет ведь прошло.
– Это не отменяет того факта, что ты избавилась от моего ребенка, – тихо ответил Шиков. – Моего первенца. Тихо. Молча. Так, будто он был каким-то мусором. Так, словно никому не был нужен. Выкинула его из своей жизни. Так, словно я, его отец, был последним ничтожеством, как и утверждал твой отец. Ты ведь и не сказала бы никогда, если бы я сам случайно не узнал. – Я отвернулась, стараясь сдержать в себе все ненужные сейчас эмоции. Да, не сказала бы.
– У тебя прекрасная жизнь. Удивительно, что ты сосредоточен не на ней, не на будущем, а на своем прошлом.
– Я сосредоточен на прошлом, потому что это самое прошлое мельтешит перед моими глазами уже не первый месяц, – холодно отрезал Шиков. – И я очень надеюсь, что после того, как операция будет проведена, это закончится.
– Ты хочешь услышать от меня обещание?
– Я хочу, чтобы и ты, и твой отец исчезли из моей жизни. Я сделаю все, что в моих силах, но все еще не даю никаких гарантий. Но после того как операция будет позади, вне зависимости от результата, я хочу, чтобы ты ушла и больше никогда не появлялась передо мной. Что бы ни случилось.
– Я даю тебе слово, – едва слышно произнесла я срывающимся голосом. Каждая встреча, каждый разговор давался тяжело. Это было неизменно.
– Хорошо, – Залим снова кивнул, делая шаг назад. А я смогла выдохнуть и снова начать нормально дышать лишь после того, как он сел свой внедорожник и молча уехал. Спустя пару пустых минут в одиночестве, я поняла, что по щекам все же покатились не прошенные слезы.
Так было всегда.
Прошлое накрывало волной всякий раз, как стоило мне взглянуть в ставшие чужими карие глаза. Услышать некогда родной голос, который теперь резал своим холодом.
Нет, я не осуждала его. Я понимала. Лучше, намного лучше, чем он мог предположить. Я ненавидела себя не меньше, чем он меня. Осуждала себя не меньше, чем он меня.
Если бы я могла вернуться назад…
Не знаю, как сложилась бы моя жизнь. Не знаю, были бы мы вместе с Шиковым или нет. В каких отношениях я была бы с отцом. Кем бы работала. С кем бы жила. Но точно знала одно – аборта бы не было. Я отрезала часть своей души, когда поддалась решению отца, безмолвно ему подчинилась. Я отказалась от себя. От лучшей части себя, которой не суждено было появиться на этот свет.
Как жаль, что ничего уже нельзя было изменить, что время никому не дано было повернуть вспять. Как жаль. Я бы так многое хотела исправить.
Глава 3
Я сидела под дверями кабинета с табличкой «главный хирург» и уже битый час вертела в руках коробку с печеньем. Так, будто это было не печенье, а спасительный круг для утопающего в море. Я пыталась взять себя в руки, убеждая себя в том, что все худшее позади, а то, что я собираюсь сделать сейчас – сущий пустяк, но у сердца было совершенно иное мнение. Оно билось, как бешенное, словно мне предстоял, как минимум, прыжок с парашютом.
После операции прошел почти месяц.
Залим сдержал свое слово, отплатил за свой долг, хотя я и не считала его таковым.
Почти месяц мне понадобился для того, чтобы набраться смелости подойти к этому человеку и сказать банальное «спасибо» за то, что он спас единственную родную мне душу.
Мне говорили, что, на удивление, все прошло очень хорошо, без каких-либо осложнений, которых так боялся Шиков, но восстановительный этап… он оказался по-настоящему сложным. Пожилой отец долго отходил от наркоза, долго приходил в себя, едва не заново учился самым простым вещам. Но жаловаться было грех. Папа был жив, а это было бесценно.
Последние месяцы были очень сложными. В какой-то момент я уже было решила, что все, это конец, я не смогу переубедить своего бывшего жениха в том, что он неправ. Не смогу его убедить помочь отцу. Но кто-то сверху сжалился. Взглянул на жалкую, слабую меня, и сжалился.
Один из худших периодов в жизни остался позади. И я была обязана, просто обязана сказать за это простые слова благодарности.
Чтобы не приходить с простыми руками, я обошла десятки магазинов, но так и не пришла к решению, что можно подарить взамен за спасенную жизнь.
Да и вообще, чем я могла удивить Залима? Все у него было, все…
Взгляд сам по себе опустился вниз, на руки, в которых была сжата картонная коробка, перевязанная обычной джутовой нитью. Внутри покоились круглые печенья с апельсиновой начинкой, посыпанные корицей и имбирем. Новогодние угощенья моей давно покойной бабушки, оставившей особый рецепт любимой и единственной внучке.
В ту пору, когда мы с Залимом еще только начинали встречаться, как-то раз я угостила его традиционной семейной выпечкой. По словам Шикова он влюбился в лакомство в ту же секунду, как попробовал его. С тех пор я баловала избранника вкусностями, но с последнего угощения прошли годы…
– Рада? – Наверное, я так и не решилась бы. Простояла бы под чужой дверью еще какое-то время, а затем тихонечко ушла бы, однако, судьба распорядилась иначе. Залим сам открыл ее и вынужденно наткнулся на меня. – Что ты здесь делаешь? – Шиков нахмурился, оглядывая меня с долей недовольства, с каплей удивления. Он правда думал, что я не поблагодарю? Что больше не заговорю с ним, не приду к нему?
– Я… тут… это… – замялась, словно подросток, переминаясь с ноги на ногу. Жуть, как глупо выглядела, наверное.
– Информативно, – заключил он, хмыкая.
– Хотела… – я в очередной раз замялась, но, в принципе, к месту. Через мгновенье возле нас оказалась медсестра, вручившая Залиму какие-то папки, видимо, истории болезней или документы.
– Ладно, заходи, – произнес Залим, распрощавшись с девушкой после короткого обмена рабочими фразами.
Покивав, я молча последовала за бывшей любовью. Зашла в его кабинет, закрыла за собой дверь и некоторое время помялась. Подождала, пока Залим сядет за стол, водрузит новые папки на те, что уже ранее лежали там и поднимет на меня свои восхитительно-шоколадные глаза.
– Вот… это тебе. – Я положила перед ним коробку. Глупо, глупо до невозможности. Я вообще всегда выглядела глупо, и чаще всего это происходило рядом с Залимом.
– Что это? – Он снова нахмурился, явно не понимая, что происходит. Правда, длилось это всего несколько мгновений. – Это что… это… это они? – Шиков поднял на меня растерянный взгляд, начиная осознавать, что именно перед ним лежит.
– Они, – я улыбнулась, – твои любимые. Больше ничего не придумала, – я пожала плечами, становясь чуть увереннее. Кажется, Залим хотел спросить что-то еще, но это было явно до того, как он учуял запах любимой выпечки. До невозможности напоминая мне большого ребенка, Шиков нетерпеливо развязал простой узел и погрузил руку внутрь. И уже через считанные мгновенья жадно вгрызался в лакомство.
– Невероятно… – прошептал он спустя одно печенье. – Это все еще лучшая выпечка из всех, что я когда-либо пробовал.
– Рада это слышать, – я улыбнулась. – Правда ты напомнил мне Сашу, набрасываешься на сладкое с таким же аппетитом…
– Это да… – Шиков покивал, бережно закрывая коробку с лакомством, словно перед ним была не выпечка, а что-то очень ценное. – Супруга у меня за здоровое питание, никакого сахара, никаких трансжиров, ничего вредного, – он закатил глаза, взмахнув рукой. – Значит, мне больше достанется, – подытожил он, заставляя меня усмехнуться. На секунду даже стало жаль и Шикова, и его сына. Какая же жизнь без вкусной, но вредной еды?
А, впрочем, кто я такая, чтобы решать?
– Я хотела увидеть тебя… сказать спасибо.
– Рада, мы же говорили об этом, – Залим тут же посерьезнел. – Я просил тебя, ты дала обещание. Я свою часть выполнил, а как же твоя?
– Я не собираюсь больше преследовать тебя, – я запнулась, опуская голову и устремляя взгляд на носки черных ботинок. Чуть повернув голову, увидела себя в прозрачном стекле одного из стеллажей.
Господи, что я делала? Зачем стояла сейчас перед этим человеком и унижала себя? Неужели надеялась на что-то? На продолжение общения? На то, что станем друзьями? От той Рады, что была во времена учебы не осталось ничего. Стояла ее жалкая копия, едва ли не тень. Во мне невозможно было узнать ту девушку из прошлого. Не было ни былой красоты, ни яркости, ни жизнерадостности. Только осунувшаяся оболочка, которая почти не помнила счастье минувших дней.
– Рада?
– Я хотела сказать, что благодарна за то, что ты сделал для моего отца, несмотря на то, что было в прошлом. И что я никогда этого не забуду.– Я лишь мазнула взглядом по бывшему жениху. Отчего-то стало до невозможности неудобно смотреть на него, такого успешного, красивого и уважаемого всеми вокруг. Я почувствовала себя жалкой молью, никчемной гусеницей рядом с тем, кого когда-то выбрало мое сердце. Он достиг таких высот, а я… я так и осталась внизу, не прошла свой путь, не осуществила свою мечты, даже не завела семью. Залим смело мог надо мной посмеяться, потому что генеральская дочь, которую отец хотел выдать замуж за достойного, теперь была сама не достойна.
Развернувшись, я сделала несколько шагов к двери, моя кисть уже успела лечь на холодную ручку, когда неожиданно ко мне сзади подошли.
– Рада, – едва слышно произнесли мое имя, и я вынужденно повернулась обратно. Голову пришлось поднять, я встретилась взглядом с чужими, потемневшими глазами.
На удивление, Шиков не стал больше ничего говорить. Его горячая ладонь легла аккурат на шею, спустя пару секунд, сжала ее, почти до боли, но я лишь терпеливо прикрыла глаза, не понимая, что происходит, но, тем не менее, не решаясь это прервать.
Прошло еще какое-то время и прикосновение, приносившее боль сменилось другим, противоположным. Длинные, тонкие пальцы огладили нежную кожу, словно прося прощение за мимолетную грубость, опустили ниже, остановились между грудей. Чуть нажали, заставляя меня попятиться, спиной упереться в дверь, находившуюся позади.
Я прикрыла глаза, понимая, как давно у меня не было близости с мужчиной. Как давно я не была близка с тем, кого когда-то очень давно полюбила всем сердцем, всей душой.
Предвкушение, поселившееся где-то глубоко внутри, пришедшее с первым прикосновением родных рук, не обмануло. За грубостью и лаской следом пришел поцелуй.
Жадный, как путник в горящей пустые. Яркий, как фейерверк в темную, непроглядную ночь.
На какое-то время я очутилась в другом мире, в другой вселенной. Все вокруг перестало существовать. Не стало мыслей. Не стало слов. Осталось только сбивчивое дыхание, обжигающие касания рук на моей талии и горячие губы, огнем проходившиеся по моим устам.
Материальный мир остался где-то далеко, где-то позади, ушло пространство, остановилось время. Душа слилась с душой, оставляя только раскаленные эмоции, жаждущие большего тела.
Можно ли было изголодаться по другому человеку? По своей частичке, дарованной тебе свыше? Можно ли было начать снова дышать спустя долгие годы одиночества и отчаяния? Можно ли было почувствовать, как, наконец, забилось твое сердце после длительной остановки? Можно ли было быть ходячим мертвецом и очнуться от кошмарного сна спустя столько лет?
Можно.
