Текст книги "Острые камни"

Автор книги: Литтмегалина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

***

Илия так боялся опоздать, что приехал на полчаса раньше, но Лиза уже ждала его возле кафе «Стрекоза». Она была одета в зеленое платье с одуванчиками – гораздо более короткое, чем те, что она обычно носила на работе. Илия зачарованно уставился на ее гладкие, как яичная скорлупа, коленки.

– Привет, – широко улыбнулась Лиза, падая на переднее сиденье и забрасывая на заднее объемистый пакет.

– У тебя столько вещей.

– Там в основном подгузники.

Илия подвис на секунду и затем улыбнулся:

– У тебя проблемы?

– Да. У меня проблемы. С отцом, – серьезно ответила Лиза. – Он немного помешан на контроле надо мной. То есть много помешан. Чтобы уехать с тобой, мне пришлось соврать ему, что моя подруга недавно родила, а ее муж уезжает на выходные к матери, у которой случился удар. Так что я типа как отправилась помогать с младенцем. А то после родов она еле ходит.

– Подгузники для достоверности?

– Родители считают, что неприлично ехать к матери новорожденного без подгузников. Конечно, я не хотела тащить с собой здоровенный пакет, но вся семья вывалилась меня проводить, так что пришлось. Хорошо хоть, от проводов до станции отбилась. Ничего, в понедельник я оттащу подгузники обратно в магазин и выменяю на детские крема. Они хорошо увлажняют кожу. Да, кстати, мне придется звонить папе каждый вечер в одиннадцать, чтобы рассказать, как у меня прошел день. И при этом он все равно вытребовал номер телефона.

– И чей номер телефона ты ему дала? – Илия надавил на педаль газа.

– Моей другой подруги. Она существует, в отличие от первой, но сейчас в отъезде со своим парнем. Пусть звонит в пустую квартиру хоть целый день, если ему вздумается. Потом скажу, что гуляли с коляской. Хотя, он, наверное, не будет. Я сказала, что телефон может разбудить ребенка.

Илия был поражен, что Лиза выстроила такую детальную ложь только для того, чтобы уехать с коллегой на пару дней.

Они проезжали тихие дома, закрытые магазинчики. Утро субботы – город благостно спал. Уже становилось жарко, но во время движения их охлаждал приятный ветерок.

– Не возражаешь, если я сниму босоножки?

– Если тебе так удобнее.

Ее стопы, казалось, были не длиннее, чем кисть его руки. Илия подавил в себе желание приложить ладонь и сравнить. И никакого педикюра. Просто короткие розовые ноготки. Он задумался, может ли «случайно» коснуться ее, потянувшись к рычагу переключения передач. Потом бросил взгляд на Лизу, с детским любопытством глазеющую в окно, и устыдился. «Успокойся, – сказал он себе. – Веди себя прилично». Рядом с Лизой он чувствовал себя многоопытным, и это смущало. Точно она бедный птенец, к которому он тянет когтистую лапу.

Он подождал, пропуская отчаянно зевающего пешехода на перекрестке, и спросил:

– Ты часто лжешь?

Лиза задумалась.

– Наверное. Я вру, если хочу получить что-то, чего не удается получить прямым путем. Вот как с отцом. А тебе приходится с твоими родителями?

– С моими родителями проще. Если я прошу, они дают, не наседая с вопросами. Хотя я стараюсь часто не просить.

– Везет тебе. Хотя папенькой я в итоге все равно кручу как мне вздумается. Мама говорит, если бы я решила стать мошенницей, я бы сделала большие деньги. У меня очень подходящая внешность, чтобы обманывать людей.

Илия покосился на ее наивное личико и согласился.

– Еще я лгу, когда чувствую опасность. У меня был один знакомый. Он пытался подбивать ко мне клинья, но я не могла перестать врать ему даже в совершенных мелочах. И это меня настораживало. А потом он начал встречаться с моей подругой, через неделю приревновал ее по пустячному поводу и выбил ей два зуба.

– Ужас, – Илия снова остановил машину, пронзительно сигналя сидящей посреди дороги собаке. Собака тридцать секунд флегматично пялилась на него, а потом все-таки отошла. Илия кинул взгляд на свою спутницу. Она хмурилась собственным мыслям, отчего на ее переносице собрались тонкие морщинки. Он получал удовольствие просто от того, что смотрит на Лизу. Конфетка для глаз.

– Когда мне было шесть, – задумчиво начала Лиза, – я собирала маленькие игрушки в виде детенышей животных. Они продавались в разноцветных пластиковых яйцах. Никогда не знаешь, какой попадется. Я хотела собрать всю коллекцию. Тратила все карманные деньги, но мне все равно не хватало. И я начала ходить на автобусную остановку. Я говорила людям, что по ошибке села на автобус не в ту сторону, а теперь у меня нет денег, чтобы доехать до дома. Мне давали денег на билет или даже больше, и я покупала на них яйца. Однажды ко мне подошел странный человек и пообещал, что даст и на билет, и на мороженое, и на игрушки, потому что он добрый и щедрый, но для этого мне надо пойти к нему домой, потому что кошелек он оставил там. Я согласилась. По дороге я начала что-то подозревать, мне стало страшно. Я остановилась и сказала, что тут неподалеку живет одна моя подруга и, если он пообещает и ей дать на мороженое, я приведу ее. Он обрадовался и согласился. Тогда я сказала, что она ни за что мне не поверит, пока я не покажу деньги, и попросила у него двадцатку. Он пошарил в кармане, притворился, что нашел завалявшуюся купюру, и дал мне двадцать ровенов. Я ушла от него и купила много разноцветных яиц. И собрала коллекцию. Не слишком поучительное завершение истории. Я жалею только об одном: на того типа стоило натравить полицию. Но в тот день мне не пришло в голову, что он может быть опасен и для других детей.

– Ты была поразительно ушлая маленькая девочка.

– Видишь, какие факты я выкладываю о себе, – рассмеялась Лиза. – Даже то, о чем лучше бы молчать. Ты действуешь на меня расслабляюще.

От ее признания в животе Илии разлилось щекочущее тепло.

– А если тебе понадобится что-то у меня выманить? – пошутил он.

– О, я уверена, что ты и сам согласишься дать мне что угодно, если я только попрошу, – заявила Лиза, и Илия рассмеялся.

Спустя час они уже покинули пределы Торикина, и теперь по сторонам чередовались поля и леса. Наверное, им бы стоило обсуждать расследование. Но они забылись и просто болтали. Илии уже не казалось странным, что они вдруг вместе рванули куда-то. Скорее, его удивляло, что они не сделали этого раньше. С Лизой оказалось поразительно легко. Илия знал, что его считают открытым общительным парнем, но на деле это было не так. Он легко вступал в разговоры с людьми, но редко чувствовал, что вовлечен эмоционально. Будто под самой поверхностью прозрачного чистенького озерца его души лежал слой толстого стекла, не пускающий на глубину. С Лизой же его обычное ощущение закрытости пропало.

Они обсудили детство.

– Ты всегда был такой хороший мальчик? Это ужасно. Мне бы хотелось отшлепать тебя по попке.

– Тебе бы я разрешил.

Обсудили, как попали в СЛ. Лиза была дочерью подруги какой-то знакомой Медведя.

– Меня попросили помочь пару летних месяцев, пока искали замену предыдущей секретарше, которая внезапно выскочила замуж и решила заняться семьей. Пара месяцев несколько затянулась, я даже перевелась в университете на вечернее отделение. Хотя не жалею об этом. Столько интересных объектов для изучения, и можно читать чужую переписку.

– Ты читаешь письма Медведя?

– Когда есть возможность. И подслушиваю его телефонные разговоры. В СЛ жизнь кипит. Но неделю назад я получила диплом и, думаю, в августе с «Лисой» пора заканчивать.

Илия проглотил горький ком от мысли, что скоро они не будут работать вместе.

– Кто ты по специальности?

– Журналист. Не знаю, зачем я пошла на это. Скучнейшая профессия в нашей стране. Родись я в Роане… Вот бы я развернулась…

– О чем бы ты писала?

– Секс и криминал.

– Неожиданный ответ.

– Вовсе нет, – Лиза хитро улыбнулась. – С другой стороны, в Роане я бы не встретила тебя, – добавила она, и Илию омыло теплой волной.

Обсудили Медведя.

– Один раз я перепила и на следующий день прогуляла работу, сказавшись больной. Так он весь день звонил и допытывался, чем я болею, как себя чувствую и нужны ли мне лекарства. Он иногда ведет себя как этакий папуля. Это бесит. Мне и одного достаточно.

Обсудили других коллег.

– Делеф странный. Когда он смотрит на меня своими синющими глазами, мне кажется, я сквозь них вижу ком льда у него в голове, – устраиваясь поудобнее, Лиза подтянула ступни к краю сиденья, при этом подол ее платья сполз вниз, открывая бедра.

«Ты хочешь устроить аварию?» – мысленно простонал Илия, но вслух сказал другое:

– Вот кто меня вымораживает, так это Дьобулус. Он скользкий. Сколько ему лет вообще?

– Мы не общались, но уверена, я бы отлично с ним поладила.

– Как ты можешь это знать, если ты с ним не общалась?

– Люди выбирают тех, кто им подходит, интуитивно. Слова здесь не нужны.

Илия не стал спорить, но остался при мнении, что Дьобулус Лизе не по зубам. Какая же белая у нее кожа, как масло… Илия сделал вид, что смотрит на дорогу очень внимательно, хотя, кроме пустынного шоссе и елок, там смотреть было не на что.

– Сколько у тебя было девушек? – спросила Лиза.

Вопрос стукнул его в висок, как резиновый мяч-попрыгун.

– Что?

– Со сколькими ты встречался? Спал? – спокойно уточнила она и обратила на него кристально-чистый взгляд. В самом деле, подобные вопросы не запрещались уголовным кодексом, так чего бы и не спросить?

– Я ни с кем не встречался. И спал только с одной. И только один раз.

– Как это произошло?

Она пошевелилась. Подол ее платья скользнул еще ниже. Илия задумался, можно ли данную степень обнажения счесть неуместной, но Лиза, казалось, не обращала внимания. Он поерзал.

– У одной моей знакомой был день рождения. Она собрала гостей в загородном доме родителей. Все довольно много пили. Я тоже. Там было много свободных комнат, – Илия помедлил. – Она была девушкой моего хорошего друга.

Лиза огорошила его своим вопросом. Наверное, он хотел шокировать ее в ответ. Но вместо этого она явно заинтересовалась.

– И что дальше?

– Неделю я терзался, пытаясь решить, признаться ему или нет. С одной стороны, мы его предали, и ему следовало знать об этом. С другой стороны, он был счастлив со своей девушкой, они собирались пожениться. В итоге я все-таки сознался. Тогда он похлопал меня по плечу, сказал, что давно знает обо всем от девушки и что он не расстроился из-за ее измены, потому что я и он близкие друзья. Он выглядел даже довольным и, казалось, не против продолжения. Больше я не общался ни с одним из них. Вскоре они пригласили меня на свадьбу. Я не пошел.

Лиза рассмеялась.

– Я рада, что они не стали заморачиваться.

Илия никому не рассказывал об этой истории, хотя вспоминал ее чаще, чем хотелось бы. По его мнению, все трое выглядели в ней неприятно и странно, и это его мучило. Но видя, как Лиза сверкает зубами, он вдруг понял, что ему не стоило воспринимать произошедшее столь серьезно, и неожиданно для себя рассмеялся. И поведение той парочки, и то, что он едет в машине с секретаршей своего начальника, демонстрирующей голубые трусики с серым котенком спереди, уже не казалось чем-то из ряда вон. Ему захотелось протянуть руку и погладить котенка.

– Когда это было?

– Почти три года назад.

– Три года? И ты больше ни с кем? – Лиза посмотрела на него расширенными от удивления глазами. – Почему? Ты такой симпатичный парень.

– Я знаю, – машинально согласился Илия, стараясь не глазеть на котенка слишком в открытую. – Моя мама каждый день говорит мне об этом.

Лиза рассмеялась.

– Тогда почему?

– Потому что… – он замялся, не зная, как описать голодное, полное надежды выражение, которое он замечал в глазах девушек. – Как только я сближался с кем-то, от меня сразу начинали хотеть чего-то серьезного: будущего, семьи. Поэтому я останавливался раньше, чем у меня доходило с ними до постели. Иначе это бы выглядело, будто я отношусь к ним серьезнее, чем на самом деле. Я просто не хотел жениться на первой же девушке, с которой начал встречаться.

– Не могу решить, то ли ты милый, то ли глупый, – нежно сказала Лиза. Она потянулась к нему, но на полпути передумала. – Не все отношения приводят к браку, знаешь ли. Люди встречаются и расходятся. Обычное дело.

– Мои родители ни с кем не встречались друг до друга.

– Мои тоже, – Лиза пожала плечами. Как ему показалось, довольно неодобрительно.

– Может быть, я параноик, – согласился Илия. – Мне двадцать два. Я всего год как съехал от родителей. Я чувствую себя свободным и не хочу что-то менять. А что у тебя? – спросил он, раз уж она начала первая. – Сколько у тебя было парней?

– Незадолго до моего восемнадцатилетия, празднуя завершение первого курса, я на неделю уехала с подругами к морю. Это была моя первая дальняя поездка без родителей. Отец сделал все, чтобы не пустить меня. Может, он был и прав. Потому что в первую же ночь на свободе я потеряла девственность с двумя парнями. Они не говорили по-ровеннски, а я – на их языке, но не то чтобы мы были заинтересованы в разговорах. Было страшно весело, – Лиза спокойно поставила ноги на приборную панель, открывая своего котенка практически полностью.

Слушая ее, Илия ушам своим не верил, но Лиза оставалась буднично-спокойной.

– Потом я встречалась с одним, другим, было несколько экспериментов. Всего семь-восемь мужчин, я точно не помню. Проблема в том, что, кроме физического сближения, больше мне ничего от них не хотелось. Секс казался чем-то экстраординарным и интересным. Но когда эффект новизны иссяк, я обнаружила, что мне скучно до смерти. Поэтому я устроила длительный перерыв. На этот раз я согласна только на что-то особенное. Случайные связи меня больше не интересуют. Мне нужен человек, с которым у меня будет химия. Чтобы даже простое прикосновение ощущалось, как удар молнии. Представляешь? Одно прикосновение.

Как бы поясняя свои слова, она провела ладонью снизу-вверх по бедру Илии, ближе к внутренней стороне, и он явственно ощутил, как от ее маленькой ручки пробежал разряд. Волосы у него не встали дыбом, как в комиксах у людей, схватившихся за кабель. Зато член поднялся мгновенно. Лиза все еще не убирала руку. Ее пальцы были совсем близко от его промежности. Если она случайно заденет… или посмотрит… Илия почувствовал, как лицо заливает жаром.

Но Лиза не посмотрела. Просто убрала руку к себе на колени, рассматривая елки за окном с таким пристальным вниманием, будто среди них мелькнул транспарант с ее именем.

– Можешь считать меня шлюхой, мне все равно, – сказала она, все еще не глядя на него.

– Я никого не считаю шлюхой, – возразил Илия.

– Мои родители уверены, что я девственница.

Илия не стал ей говорить, что тоже был в этом уверен. На самом деле, он сейчас понимал, что ее оказавшаяся фальшивой невинность была как раз той причиной, по которой он до сих пор не пытался с ней сблизиться. Он знал, что он хороший смирный мальчик, и был уверен, что она такая же хорошая девочка. Он мог предположить, что у них получатся ровные, правильные отношения. Благополучные, как у фальшивых семей в рекламе соков и майонезов по телевизору. И весь его энтузиазм иссякал. Сейчас он понимал, как ошибся в оценке ее личности. В сущности, все его догадки оказались ложны.

Все еще терзаемый неуместным стояком, Илия в попытке успокоиться начал вспоминать наиболее отвратительные фотографии из своего кабинета. Через несколько минут он осознал, что думает о распотрошенных трупах и у него полная эрекция. Какая неловкая ситуация.

– Что ты так тяжело вздыхаешь? – Лиза наконец отвлеклась от елок.

– Ничего.

– Ты не считаешь, что это невероятно тоскливо, – действительно быть такими, как считают наши родители?

– Сомневаюсь, что мои родители так уж идеализуют меня. Хотя и вряд ли предполагают, что я способен по пьяни трахнуть девушку друга, даже если она сама на меня вешалась.

– Я знаю, что в конечном итоге я стану подобием моей матери, – задумчиво теребя сережку, продолжила Лиза. – Буду преданной женой, научусь хорошо готовить, у меня будут хорошо воспитанные дети, которые меня обожают. Это неизбежно. Это то, как меня воспитали и для чего. Но я не хочу быть такой, какой была моя мама в моем возрасте. Я хочу, чтобы между невинной девушкой и идеальной женой было что-то еще. Что позволит мне помнить, что я сложнее и непредсказуемее, чем просто хорошенькая женщина, которая всем нравится. Ты меня понимаешь? Ты же точно такой же. Симпатичный мальчик, всегда аккуратный, всегда вежливый и дружелюбный. Из приличной семьи. Мило. Стерильно.

– Кажется, я уловил, что ты пытаешься сказать, – медленно произнес Илия, пытаясь вспомнить, когда, кроме распущенного эпизода в загородном доме, он вел себя плохо. Вспомнился только случай в переполненном автобусе, когда пожилая женщина отдавила ему ногу, ударила его сумкой, заявила, что он очень наглый молодой человек, который занимает слишком много места, и тогда он сказал ей: «Заткнитесь». – Иногда у меня возникает ощущение, как будто в моей жизни все слишком хорошо, не по-настоящему как-то. Не так, как должно быть.

– Ты поэтому хочешь стать управомоченным и отправиться непосредственно на места преступлений? Столкнуться с грязью? Принять вызов?

– Для начала я хочу разобраться, чем «Серебряная Лисица» вообще занимается. В любом случае веки вечные сидеть в подвале над бумажками я не согласен. Я хочу делать что-то практическое, то, что имеет значение.

– Что ты имеешь в виду под значением?

– Что-то важное. Влияющее на жизнь людей.

– Почему это так необходимо для тебя – делать что-то значительное? Большинство людей просто ходят себе на обычную работу – и все.

– Не знаю. Может, я хочу придать вес собственному существованию. Иногда мне кажется, что я такой легкий и пустой, что улечу с одного щелчка, как воздушный шар.

Лиза серьезно посмотрела на него.

– Это неправда. Ты себя недооцениваешь.

– Чтобы ценить себя больше, я должен сначала приложить массу усилий. Мне не нравится ситуация, в которой я нахожусь. Я должен подняться из подвала в прямом и переносном смысле слова.

– Знаешь, тебе вовсе не обязательно стараться изо всех сил, чтобы найти свое место в этом мире. У тебя есть право просто быть тем, кто ты есть.

Илия сам не понял, что в ее словах вызвало ощущение вонзающейся занозы. Его ладони дрогнули на руле, а голос вдруг взвился, становясь резким и злым:

– Ни у кого нет права быть теми, кто они есть. Люди слабы и полны дерьма. Все должны стараться. Никто не полюбит тебя, пока ты не заставишь себя стать лучше себя самого. Даже те, кто должен был, – он осекся, прежде чем выплюнул еще более грубые и странные слова.

– Я не хотела тебя обидеть, – удивленно сказала Лиза и положила ладонь на его предплечье.

В следующий момент болезненное, раздраженное чувство в груди угасло, как вспыхнувшая среди темноты и быстро обуглившаяся спичка. Он хотел было извиниться, но понял, что она этого от него не ждет. Под ее мягким прикосновением блаженствовали все его сенсорные рецепторы. Илия вдохнул и медленно выдохнул, сам не понимая, что на него нашло.

– Об одном мы не подумали, – перевел он тему разговора, все еще чувствуя стыд и смущение после вспышки. – Вот найдем мы эту убийцу и попытаемся с ней поговорить. С чего бы ей соглашаться на расспросы какой-то наглой парочки?

Он много о чем не подумал. Например, о том, что соблазн уложить Лизу в ближайшем подсолнуховом поле будет тяготить его гораздо больше, чем тайны СЛ.

– Мы что-нибудь придумаем, – отмахнулась Лиза. – А может, просто припереть ее к стенке? Бросить факты в лицо?

– Да? Ты намерена надавить на нее? Какое у тебя право делать это? Не забывай, с точки зрения закона она чиста, и все-таки не исключена вероятность, что и фактически. Кроме того, даже если бы у нас были стопроцентные доказательства ее вины, сделать что-либо с ней невозможно, потому что она не подлежит наказанию за давностью дела и, уверен, прекрасно это знает. А если она еще и в полицию пожалуется на угрозы? Мы закопаем сами себя. Нет, лучше действовать гибче, мягче. Расспросить ее о смерти девочки, не переключая в осадное настроение. Но кем мы должны быть, чтобы нам было позволено задавать подобные вопросы? Журналистами?

– «Здравствуйте, мы пишем статью об убийцах, избежавших наказания. Не дадите интервью?» – фыркнула Лиза.

– Родственниками жертвы?

– «Не вы ли убили нашу горячо любимую девочку?»

– Тогда я не знаю. Закосить под полицию без формы у нас не получится.

– Расслабься, мы решим эту проблему. Ответы мы как-нибудь вытянем. Другой вопрос, как мы поймем, говорит ли она правду.

– Если она солжет, думаю, я это почувствую, – медленно сказал Илия.

– Считаешь, легко распознать вранье? Ничего подобного. Поверь мне, я опытная лгунья. Иногда мне удается провести даже собственную мать.

– Мне кажется, я смогу уловить, – неуверенно возразил Илия. – Считай это моим персональным даром. Или хорошо развитой интуицией. Но обычно я замечаю неискренность.

– Мы можем провести тест. Попробуй поймай на лжи меня.

– Для этого мне нужно видеть твое лицо, а я за рулем.

– Но у нас же будет остановка?

– Хорошо. В одиннадцать.

Ровно в 11.00 Илия остановил машину на обочине. Они расстелили на траве синее клетчатое одеяло и начали распаковывать провиант.

– Я сделал нам запеченные бутерброды и холодный фруктовый чай. Он в термосе.

– С тобой прям жить можно. А я просто купила печенье в магазине.

Место, хоть и выбранное случайно, оказалось идеальным, чтобы расслабиться на полчаса. Дальше лес уплотнялся и темнел, но здесь, на поляне, отгороженной от дороги полосой кустов и березами, было солнечно, густо росли цветы и трава.

Утолив голод, Илия вытянулся на траве, давая отдых уставшему от сидения за рулем телу. Лиза прилегла рядом. Только руку протяни. Может быть, он бы так и сделал, если бы был уверен, что своим развязным поведением и разговорами о сексе она дала ему намек. Но Лиза смотрела невинно, как младенец. Как будто ей и в голову не приходило, что ее голые бедра полдня не дают покоя его бедному пенису.

– Тест? – напомнила Лиза.

– Сядем напротив друг друга.

Она села, подогнув ноги и положив ладони на колени. Вид у нее был лукавый.

– Итак, я сообщаю факт о своей жизни. Ты угадываешь, правда это или нет.

– Хорошо.

Она была такая хорошенькая. Когда он смотрел в ее глаза, он начинал краснеть.

– Я обожаю розовый цвет.

– Неправда.

– Я ненавижу пауков, змей и крыс.

– Неправда.

– Я люблю покупать нижнее белье.

– Правда.

– Мне нравятся фильмы ужасов.

– Неправда.

– Когда мне было двенадцать, я осталась ночевать у подруги и попыталась склонить ее к лесбийскому сексу.

– Правда. Почему я уже не удивлен?

– В университете я съела пчелу на спор.

Илия дернулся.

– Я надеюсь, неправда. Ты знаешь, что это смертельно опасно? Если бы она укусила тебя в гортань, ты бы умерла от удушья.

– Да, впоследствии я осознала, что это было безрассудно с моей стороны… Но чего сожалеть об уже совершенном? В пятнадцать я тайком взяла папину машину и случайно разбила ее, а потом сказала, что не знаю, кто это сделал.

– Неправда? Или правда? Я не могу понять.

– Ладно, сознаюсь. Машину взяла я, но разбил мой приятель. И я действительно потом сказала отцу, что не знаю. А ты на самом деле неплох. Это что же, мне тебя не одурачить?

– Ты всегда можешь одурачить меня по телефону.

– Хорошо. Я учту, – Лиза потерла плечо и поморщилась.