Текст книги "Длинная счастливая жизнь (СИ)"

Автор книги: Liticia09

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Невилл, который наконец начинает получать настоящее удовольствие от преподавания и понимает, что он нашёл своё место в жизни.

Иногда ещё в школу заглядывает сам Гарри Поттер, известный аврор, чтобы прочесть лекцию на уроке Защиты от Тёмных Искусств, или же Драко Малфой по вопросам Опекунского совета, что всегда вызывает фурор, но это уже совсем другая история.

***

Ночью Т/И не спала.

Почему?

Да потому, что Драко Малфой не соизволил явиться домой.

Да, они в ссоре, не разговаривают и всё такое, но это же не повод не ночевать дома.

Позвонить и узнать, где он?

В любой другой день она бы так и сделала, но сейчас гордость не позволит.

Лечь спать?

Т/И не может уснуть, не зная, что с её мужем.

Поэтому всё, что ей остаётся – ждать и нервно поглядывать на часы каждые пять минут.

***

Драко очень устал. Чтобы не думать о ссоре с Т/И он решил взять сверхурочные часы. Работал до изнеможения. Малфой понимал, что всё это зашло слишком далеко, и больше так продолжаться не может.

Нужно что-то делать.

Они должны помириться в ближайшее время, иначе он не выдержит.

Видеть её каждый день рядом, но не иметь возможности прикоснуться – пытка, похлеще Азкабана.

Он был там, поэтому может сравнивать.

Вернулся домой Драко поздно ночью.

Открыв дверь спальни, он обнаружил, что Т/И ещё не спит.

Хотя знал же, что она будет ждать.

Даже не разговаривая с ним, она остаётся верна своим принципам.

Т/И взглянула на Драко, и в её взгляде он заметил облегчение.

Она переживала.

Ему так хотелось что-то сделать, что-то сказать, чтобы успокоить её, извиниться, но прежде, чем он успел хоть что-то сказать, она отвернулась и легла спать.

========== Глава 15 ==========

На следующий день у Драко и Т/И был выходной.

Рано вставать им было не нужно, поэтому Малфой позволил себе поваляться подольше.

Т/И тоже крепко спала – навёрстывала прошлые бессонные ночи.

Когда Драко окончательно проснулся, он увидел, что Т/И спит, закинув ногу на него и прижавшись к его груди.

Таким счастливым он не чувствовал себя давно.

Он аккуратно, стараясь не разбудить, обнял её и продолжил лежать. Но девушка всё-таки проснулась от топота ног. Скорпиус вбежал в комнату и запрыгнул на кровать.

Т/И проснулась и смутилась, обнаружив себя, лежащей на Драко. Она быстро отстранилась, избегая при этом взгляда мужа.

***

Т/И лежала на диване, читая Скорпиусу книгу. Сам мальчик сидел рядом с матерью, но, заметив, входящего в комнату отца, вскочил, взял его за руку и посадил на диван, рядом с Т/И.

– Почитай ты, – обратился к Драко ребёнок.

Т/И ухмыльнулась и передала книгу мужу. Драко откашлялся и начал читать.

Спустя некоторое время у Т/И зазвонил телефон. Драко перестал читать.

Звонил Джордж.

Уизли не знал о ссоре Драко и Т/И, как не знал и того, что он стал главной причиной этой ссоры.

Т/И мельком взглянула на Драко, а затем ответила.

– Привет. Да, дома. Сегодня? – Джордж предлагал Т/И прийти и помочь ему в магазине. Девушка с радостью помогла бы другу, но она посмотрела на Драко, и что-то остановило её дать согласие. – Нет, ты знаешь, сегодня не получится, прости. Может быть в другой раз? Отлично. Пока.

– Это звонил дядя Джордж? – спросил Скорпиус.

– Да, Скорпи, это был дядя Джордж.

– Что он хотел?

– Ему нужна помощь в магазине.

– Ты уходишь? – расстроился мальчик.

– Нет, сынок, – Т/И погладила его по голове. – Я не пойду.

– Почему? – спросил Скорпиус.

Т/И подняла голову и встретилась с заинтересованным взглядом мужа.

– Я хочу побыть с вами, – улыбнулась девушка.

Скорпиуса такой ответ устроил и он попросил отца продолжить читать. Прежде, чем приступить к чтению, Драко тепло посмотрел на Т/И и понял, что она всегда была ему верна.

Скоро Скорпиусу надоело слушать книгу, и он начал бегать по дому, изображая самолётик.

– Смотри под ноги, – раз за разом повторяла Т/И.

Скорпиус кивал, но к совету матери не прислушивался.

Поэтому мальчик зацепился за порог и упал.

Т/И и Драко услышали грохот и слёзы и сорвались с места.

Скорпиус разбил коленку.

– Принеси… – начала говорить Т/И, но Драко уже протягивал ей вату и перекись. Девушка предпочитала магловскую медицину. – Спасибо.

– Мне больно, – хныкал мальчик.

– Я знаю, сынок, потерпи, – говорила Т/И, обрабатывая рану.

– Скорпиус, ты же взрослый мальчик? – спросил Драко. Скорпиус кивнул. – А взрослые не плачут, – продолжал Драко. – Вытирай слёзы и успокаивайся.

– Я взрослый, – сказал мальчик. – Мама, не нужно дуть, мне не больно.

Т/И улыбнулась и погладила сына:

– Ты уже такой большой.

Затем девушка перевела взгляд на Драко.

И её глаза блестели, как звёзды на небе, от которых невозможно оторвать взгляд.

Он соскучился по этому, по ней, по их общению и даже беззлобным шуткам.

Он так невероятно скучал, что ему хочется поцеловать её и сказать, что он не любит никого, кроме неё.

И он делает это.

Обнимает за шею, придвигает её ближе к себе и целует, а она обнимает и целует его в ответ.

Эти двое не могут надышаться друг другом.

Вся из злость, все её слёзы и его срывы, всё их такое длительное молчание превращается в нежность и заполняет все их внутренности.

И они не могут оторваться друг от друга, но приходится это сделать, когда Скорпиус влезает между ними.

И они оба смеются и обнимают сына, а ребёнок заливается искренним смехом, даже не осознавая, что только что помирил своих родителей.

***

Т/И и Драко сидели на диване, Скорпиус бегал по дому и играл. Голова Т/И покоилась на плече Драко, а её пальцы вырисовывали у него на груди рисунки. Они наслаждались долгожданным перемирием.

– А кто такая Рейчел? – внезапно спросила девушка.

– Кто? – не понял Малфой.

– Ну Рейчел. Она звонила тебе несколько дней назад, вы договаривались о встрече.

– А, она мой партнёр, мы обсуждали дела опекунского совета. А ты что подумала? – лукаво посмотрел на жену Драко.

– Именно это и подумала, – отмахнулась девушка.

– Ну да, ну да, – парень сделал вид, что поверил.

– Я правда так подумала, – Т/И легко стукнула мужа по плечу.

– Я так и понял.

– Та ну тебя, – девушка демонстративно отвернулась.

– Так и скажи, что ревнуешь, – парень притянул её обратно.

– Я не ревную.

– Ревнуешь.

– Нет, – Т/И посмотрела на Драко, который явно не поверил ни единому её слову, – разве что совсем чуть-чуть, – девушка показала пальцами это “чуть-чуть”. – Просто я очень сильно тебя люблю.

– А я тебя, – парень поцеловал девушку.

***

Он часто видел кошмары, в которых Т/И погибала.

Проснувшись среди ночи с тяжёлым дыханием, Драко проверял спящую рядом девушку, чтобы убедиться в адекватной реальности.

Малфой мог часами разглядывать её умиротворённое лицо, лёгкую улыбку и слушать тихое дыхание.

Он будет делать это, пока не успокоится, пока не будет уверен, что его возлюбленной ничего не грозит.

Он так любит её упрямство и её силу.

Каждое её грубое «ты придурок, Малфой» и каждую молнию, сверкающую в её голубых глазах.

Любит то, как она довольно сопит ему в шею, когда он пропускает пальцы сквозь пряди её волос.

Её волосы он тоже любит. Любит их цветочный запах, любит то, как они вьются у неё по плечам.

Он любит улыбку.

Знаете, каким храбрым и непобедимым она делает его, сколько вселяет веры в себя, в неё, в них, в целый мир?

Едва заметные морщинки в уголках её глаз он не может не любить, они – признаки этой улыбки.

Когда она спорит с ним, когда указывает, каким бестолковым он может быть, когда делает его лучше, лучше, лучше – он так сильно её любит.

Любит то, как она запрокидывает голову, когда смеётся, любит искристость и искренность этого смеха.

Искренность.

Да.

Он любит её искренность.

Искренность в любви и в ненависти, в умении отстаивать свои убеждения и интересы, отстаивать тех, кто дорог.

Любит её веру.

В ней столько веры для каждого, для тех, кто разучился верить в самих себя.

Веры, идущей в ногу с рациональностью и умением трезво смотреть на мир.

Он любит мысль о том, что она не может быть реальна, такая хрупкая и храбрая, стойкая и мягкая, способная разжечь пламя – способная его погасить.

Он любит то, насколько она при этом реальна, реальнее всего, что он знает в этом мире.

Любит то, как отвратительно и не в ноты она поёт, любит её подгоревшую выпечку, любит то, как она будит его поцелуями по утрам, а когда это не срабатывает – заменяет поцелуи пинками.

Он любит её за то, что ей не нужно говорить, как сильно он любит её.

Она знает всё сама.

Она знает всё лучше него.

А он просто – любит.

========== Глава 16 ==========

– Ты не против, если я завтра пойду к Джинни? Она устраивает небольшую вечеринку для подруг.

– Иди, конечно, – сказал Драко. – Грейнджер тоже там будет?

– Да, но Гермиона уже давно Уизли.

– Я помню. Кто ещё пойдёт?

– Только Луна. Анджелина не сможет прийти. Роксана заболела, – Т/И вздохнула. – Скорпиус давно просился в парк развлечений, сводишь его?

– Я думаю, он хотел бы, чтобы мы пошли втроём.

– Тогда можем сходить в воскресенье. Я возьму выходной у Джорджа.

– Договорились.

***

Девичник проходил громко. Наверное, во всей округе был слышен девичий смех, выкрикивания и пение. Девушки веселились от души. Делились историями из жизни, говорили о мужьях и детях, о работе и всякой мелочи. Затем начали вспоминать знакомство с родителями мужей. Но если у Джинни, Гермионы и Т/И всё понятно, они были знакомы с ними ещё, когда были детьми, то у Луны всё немного иначе. Со своим мужем она познакомилась всего год назад, и уже через два месяца они сыграли свадьбу.

***

– Ба, деда – это моя невеста, Луна.

– Приятно познакомиться, юная леди, – сказал Ньют Скамандр, дедушка Рольфа, жениха Луны.

– И мне приятно, – и после недолгого молчания Луна добавила: – Можно сразу задам вопрос, сэр?

– Сэр? Зови меня Ньют. Задавай свой вопрос.

– Существуют ли морщерогие кизляки? Просто отец говорил мне о них, но никто не верит…

– Важно ли, когда никто не верит в то, во что веришь ты? Но я тебе скажу. Они существуют. Я нашёл их в Аргентине. Но они слишком опасны для тех, кто не умеет с ними обращаться. Ведь они не подпускают к себе людей из самозащиты, – он показал ей укус на руке. – Поэтому это открытие ещё не обнародовано.

И, когда она с женихом отправилась на Чемпионат Мира по Квиддичу в Аргентину, она нашла их. И, по совету отца, напела мелодию вальса, после чего её окружила целая стая кизляков. И она с Рольфом и Ньютом обнародовала это открытие, дав интервью в “Придире”. Номер имел почти такой же успех, как и номер с интервью Гарри, когда он был на 5 курсе, и Риты Скитер.

Последующие пару месяцев Луне приходили письма от бывших однокурсников с поздравлениями и просьбой простить их, ведь они не верили.

Луна и Рольф Скамандер на своей свадьбе станцевали вместо традиционного вальса дикий брачный танец взрывопотама…

Все гости в ступоре смотрели на их странные движения, но тут вдруг появился Ньют, старичок, но всё такой же милый. Конечно же, он был на свадьбе у внука и был совершенно очарован его женой, и даже немножко потанцевал вместе с ними.

И Тина Скамандер, в шикарном наряде, самая модная пожилая леди на свадьбе, стала беседовать с Гарри о различиях между английскими и американскими аврорами, не переставая приглядывать краем глаза за мужем и своим увеличившимся семейством (она обожает все очаровательные глупости, которые они вытворяют).

И Квинни, которая немедленно подружилась буквально со всеми, а Джейкоб обсуждал с Молли выпечку и сладости.

А ещё Ньют дружил с Хагридом и они вместе пускали слёзы умиления, обсуждая своих чудесных, совершенно безопасных питомцев.

***

Незаметно речь зашла о войне и погибших. Фред, Римус, Тонкс, Лаванда, Колин…

Мало кто знал, но Джинни и Колин были очень близки. Девочка и мальчик с Гриффиндора, такие похожие, но с такой разной судьбой.

Джинни, для которой первый курс в Хогвартсе смешался в сплошной липкий ком из разочарований, украденных воспоминаний, ужаса и страха-страха-страха.

Джинни, которая вернулась на второй курс, надеясь, что сможет забыть весь ужас прошлого года.

Джинни, которой не дали этого сделать.

Джинни, которой напоминали о её самом большом кошмаре на каждом шагу, за каждым поворотом, каждым шепотком, каждым взглядом украдкой, каждым приглушенным «смотри, это же та самая, которая чуть не умерла в Тайной комнате в прошлом году!»

Джинни, которая пыталась, правда пыталась. Она пыталась подружиться со своими однокурсницами – но те в ответ только сторонились её, щурили глаза презрительно и пускали новый виток шепотков за её спиной.

Джинни, которая пыталась с головой погрузиться в учебу, чтобы просто отвлечься от всего, сконцентрироваться на чём-то другом, не думать о том, как сильно хочется вернуться на год назад, выдрать из собственных рук чёрный дневник и вышвырнуть его, заставить его исчезнуть с помощью Эванеско, сжечь Инсендио, что угодно, лишь бы всего этого ужаса никогда не происходило.

Джинни, у которой ничего не получилось.

Джинни, которой каждую ночь снились кошмары, но уже после третьего раза она решила больше не ходить к мадам Помфри за зельем сна без сновидений, потому что терпеть её сочувственные взгляды и расспросы нет никаких сил.

Джинни, которая отмахивалась от своих гиперзаботливых братьев, улыбалась для них, чеканила заученное «всё в порядке» так часто, что к концу первого месяца оно уже само собой, бездумно вылетало из губ.

Джинни, кошмар которой закончился.

…но кажется, что только начался.

Колин, который однажды сел рядом с Джинни на трансфигурации, и им в спину тут же начали лететь шепотки от всего класса, и она хмурилась, окидывала однокурсников раздражённым взглядом и уже хотела сказать Колину, что он не должен…

Вот только Колин, немного дёрганый, неуклюжий, неловкий, смотрел на неё так решительно, что ни слова так и не удалось произнести.

А потом они начали общаться.

Колин, который оказался концентрированным и неконтролируемым словесным потоком, как только узнаешь его чуть лучше, и хотя поначалу это немного раздражало, Джинни очень быстро привыкла и даже начала наслаждаться их, часто односторонними, беседами, потому что Колина, оказывается, очень интересно слушать.

Колин, неловко-шумный, болтливо-неуверенный, который относился с пониманием к нежеланию Джинни находиться среди большого скопления людей, и они часто вдвоём делали домашнее задание на берегу Чёрного озера.

Колин, который казался до ужаса рассеянным – но оказался удивительно внимательным, когда дело касалось мелочей, который примечал разные детали в поведении других людей и запечатлял эти детали на камеру.

Колин, который развлекал Джинни тем, что, пока они сидели на дальних креслах в гостиной, он принимался фонтанировать разными выдумками об их однокурсниках, основанными на том, что видел, и этим иногда заставлял Джинни хохотать до колик. Но, на удивление, довольно часто оказывался прав.

Колин, который познакомил Джинни со своим младшим братом Деннисом, и она шутливо заметила, что не уверена, выдержит ли двух Криви сразу – Фреда с Джорджем иногда удавалось выдержать с трудом. Но потом она заметила различия, увидела, что Деннис, более уверенный в себе, более обаятельный, очень быстро и просто заводит друзей, и хотя братья оставались близки, иногда ей немного больно видеть, насколько сложно в то же время заводить друзей Колину.

Джинни, которая обещала себе, что никогда не перестанет быть ему другом.

Колин, который очень долгое время ни о чём не спрашивал, хотя Джинни видела, как ему любопытно, но спустя месяцы их дружбы именно он оказался первым, кто задал ей прямой, честный вопрос – но тут же пошёл на попятную, заикаясь и говоря, что она не обязана рассказывать, если не хочет, выглядя при этом очень искренним.

Но Джинни, к её собственному удивлению, осознала, что хочет.

И она рассказала. По крайней мере, рассказала всё, что смогла вспомнить: о дневнике, о друге, который оказался совсем не другом, о потерянных воспоминаниях, о краске на своих руках, о петушиных перьях в своих вещах, о том, какой ужас испытала, очнувшись в Тайной комнате.

О том, что её спас Гарри.

Колин, который смотрел со смесью ужаса и благоговения, а, когда Джинни закончила, прошептал тихо-тихо: «Гарри и правда герой, да?»

Джинни, которая кивнула. И, неожиданно для себя, вдруг начала плакать.

Колин, который гладил её по волосам, ничего не говоря, и позволил выплакать то, что Джинни держала в себе месяцами.

Гарри, который стал их главной связывающей нитью.

Джинни и Колин, которые наблюдали за ним вместе, которые разделяли на двоих восторг каждым его поступком, разделяли на двоих гнев на тех, кто говорил хотя бы одно злое слово в адрес Гарри.

Джинни и Колин, которые рассматривали фотографии, сделанные Колином, обсуждали их, смеялись над особо нелепыми выражениями лиц Гарри, придумывали истории о том, как однажды Гарри окончательно сразит Тёмного Лорда – так же, как уже сделал это, будучи младенцем.

Только эпичнее.

Зрелищнее.

Так, чтобы теперь – навсегда.

Джинни, увлеченность которой своим героем с годами начала перерастать во влюблённость.

Колин, для которого ничего не изменилось.

Колин, который таким знакомым жестом гладил рыдающую Джинни по волосам, пока та вываливала на него всё своё разочарование Святочным балом, раскрывала ему свое сердце, разбитое тем, как Гарри смотрел на Чоу Чанг.

Джинни, которая говорила Колину, что хочет идти дальше.

Колин, который понимающе кивал.

Джинни и Колин, которые постепенно отстранились друг от друга, когда у Джинни появились новые увлечения – сначала Майкл Корнер, попадание в команду по квиддичу, затем ОД, где они с Колином едва ли перекидывались парой фраз, потом дружба с Луной, с Невиллом, Отдел Тайн, увлечение Дином Томасом, больше общения с Гермионой и Роном, сближение с Гарри…

Джинни, которая пыталась сопротивляться этому, пыталась не забывать о Колине, говорить с ним, как раньше, общаться как можно больше – но Колин в ответ только улыбался понимающе, как-то грустно, и в результате из лучших друзей, которые делились друг с другом каждой мыслью, они стали просто друзьями, затем близкими знакомыми, которые могли вместе делать домашнее задание в гостиной, а позже просто знакомыми, кивающими друг другу при встрече и изредка обменивающимися незначительными фразами.

Джинни, которая поняла, что потеряла друга, и её сердце разбилось, когда она однажды заметила Колина у Чёрного озера: он снимал что-то на камеру и смотрелся до пугающего одиноко, а ей так сильно хотелось всё исправить…

Но потом ей вдруг исполнилось пятнадцать.

И случился Гарри, который целовал её на глазах у всей гостиной после выигранного матча по квиддичу.

И случились все их улыбки на двоих, смех на двоих, поцелуи в укромных уголках, тихие разговоры, уютное молчание, случилось так много Гарри-Гарри-Гарри в её жизни, что Джинни совсем забыла о существовании всего остального мира. Забыла о существовании Колина.

А потом случилась война.

А потом магглорожденный Колин не вернулся в Хогвартс на их общий шестой курс.

Джинни, которая уже надломлена уходом Гарри, Рона и Гермионы, надломлена надвигающимся на всех них ужасом, надломлена опасностью, постоянно преследующей всех близких ей людей…

Эта Джинни, которой так сильно хотелось сказать Колину, как она сожалеет, как скучает, которой хотелось убедиться, что он жив, здоров, что с ним всё в порядке. Хотелось просто поговорить с ним обо всём на свете, как когда-то, на их втором курсе, когда Колин стал её спасением от одиночества, от осуждения всех остальных, от самой себя.

Стал её первым настоящим другом.

Джинни, которая писала ему письмо. А потом ещё одно. И ещё одно. Но не отправила ни одно из них. Хотя она уверена, что школьные совы нашли бы его, их почта проверялась, и Джинни боялась, что, даже если тщательно зашифрует своё послание, может навредить Колину, случайно выдать его местоположение.

Джинни, которая продолжала писать ему письма и надеться, что однажды он их прочтет.

Джинни, которая не знала, что Колин участвует в Битве за Хогвартс, пока не стало слишком поздно.

Джинни, которая уверена, что после смерти Фреда, после того, как считала, что Гарри погиб вслед за ним, она уже не может разбиться ещё сильнее.

Джинни, которая поняла, как сильно ошибалась, когда увидела тело Колина на одном из столов Большого Зала.

Джинни, которая продолжает писать Колину письма.

Даже если знает, что он никогда уже их не прочтёт.

========== Глава 17 ==========

Хогвартс.

Любимая работа.

Родные когтевранцы, чьим деканом она являлась. Профессор Флитвик с радостью передал своей лучшей ученице бразды правления, уверенный в том, что она не подведёт.

Такие близкие гриффиндорцы, к числу которых так часто причисляла себя девушка, будучи школьницей.

Гриффиндор, подаривший ей лучших друзей, море эмоций и воспоминаний. Гриффиндор, подаривший ей Фреда и Джорджа.

Пуффендуй, подаривший миру столько великих людей, спасающих жизни.

В общей гостиной Пуффендуя висел портрет Седрика Диггори.

Это, конечно, волшебный портрет. Иногда Седрика на нём не было – говорят, что второй такой же портрет висел над камином Амоса Диггори, а Седрик всегда любил отца.

Но часто он был там, улыбался студентам, собирающимся в гостиной, наблюдал за течением их жизни.

Т/И иногда тайно заходила в гостиную чужого факультета и разговаривала с другом.

Портрет висел у двери, возле одного из пухлых жёлтых кресел. Студенты садились туда, чтобы поговорить с Седриком. Сначала это были его друзья, те, кто любил его и скучал по нему. Но со временем стали приходить и те, кто не знал его лично.

Дети спрашивали совета или просили помочь с домашним заданием.

Кто-то просто хотел поговорить длинным холодным зимним вечером.

Так, постепенно, он стал легендой, которую шёпотом передавали каждый год первокурсникам.

Если у тебя какие-то неприятности – поговори с Седриком.

Он всегда помогает.

После битвы за Хогвартс, когда в замке навели порядок, починили мебель и новые студенты стали заполнять спальни, на стене появился ещё один портрет – портрет всеми любимой выпускницы Пуффендуя.

Тонкс, подписанная только так, пускала нарисованные мыльные пузыри в своём мире красок и холста.

Студенты приходили к Седрику за помощью и советом, а к Тонкс с вопросами.

Она рассказывала потрясающие истории, некоторые из них даже правдивые.

Когда кто-то нуждался в ободрении, или когда надо придумать грандиозный розыгрыш, приходят к Тонкс.

Она тоже не всё время на месте. Второй портрет висел над кроваткой, откуда малыш с синими волосами смотрел на него и смеялся. Но когда она в своей раме в гостиной, она всегда рада собеседникам. И когда с ней разговаривают.

Она не кажется нарисованной красками на холсте.

Она кажется живой.

Пуффендуйцы не оставляют своих.

Слизеринцы, подарившие Т/И мужа и друзей. Она никогда не считала их злыми, никогда не верила в стереотипы. Т/И знала, что они такие же дети, как и все.

Сейчас, после войны, девушке особенно жаль их.

Поколение детей, родители которых либо убиты, либо отправлены в Азкабан.

Поколение детей, которые гордо вскидывают головы и презрительно смотрят на окружающих, потому что это единственное, что они умеют.

Поколение детей, которые боятся признаться даже самим себе в том, что немного ненавидят своих родителей – за тот выбор, который они сделали.

За тот выбор, за который им, детям, теперь приходится расплачиваться.

Поколение детей, которые не умеют просить о помощи и каждый намёк на жалость с чужой стороны воспринимают в штыки.

Поколение детей, которые учатся выживать любой ценой, потому что, если они не будут делать это, то никто их не спасет.

Поколение детей, приоритеты и ценности которых рушатся на глазах, и им самим приходится как-то с этим справляться.

Поколение детей, боггартом которых становятся их собственные родители.

Поколение детей, которых некому спасти ночами от их собственных кошмаров.

Поколение детей, которым вместо своих родителей приходится терпеть ненависть и ярость со стороны тех, кто во время войны оказался на правильной стороне.

Поколение детей, которые не умеют отличать искреннюю доброту и участливость от снисходительности и насмешек, а потому на всё реагируют одинаково холодно и презрительно.

Поколение детей, которые не умеют признавать собственные ошибки, но учатся делать это, хотя бы в своей голове.

Поколение детей, у которых нет Чёрных меток, но порой от взглядов окружающих они чувствуют себя настолько паршиво, что хочется посмотреть на свою левую руку и убедиться, действительно ли это правда.

Действительно ли окружающие ошибаются, глядя на них так.

Поколение детей, которые больше не употребляют слово «грязнокровка», но и не могут так просто отринуть всё то, что им внушали с самого детства.

Поколение детей, которые вдруг понимают, что с отвращением смотрят на вчерашних «своих», на тех, кто даже после этой дурацкой войны остался непробиваемыми болванами.

Поколение детей, которые вдруг становятся белыми воронами и среди «своих», и среди «чужих».

Поколение детей, которые смотрят на искалеченные судьбы вчерашних «врагов» и старательно давят в себе даже намёк на чувство вины, потому что оно может просто уничтожить их.

Поколение детей, которые после окончания войны вдруг начинают понимать, что мир не делится на «правых» и «виноватых». Что, уходя, она оставляет за собой лишь многочисленные жертвы и искалеченные судьбы.

Поколение слизеринцев, которые были детьми Пожирателей смерти, но сами никогда не выбирали этот путь.

========== Глава 18 ==========

День рождения Скорпиуса праздновали с огромным размахом. Т/И настояла и пригласила всех Уизли, Поттеров, Забини, Луну с мужем и Лонгботтомов. Пришла и Нарцисса Малфой.

Т/И была рада всем. Скорпиуса тоже всё устраивало, так как детей набился полный дом. Драко смирился с таким огромным количеством людей и практически не возражал.

Не ждали они только одного человека – Люциуса Малфоя.

Он пришёл ближе к вечеру. Внуку подарил большую машинку и набор юного волшебника. Драко попытался выгнать его, но Нарцисса уверила сына, что всё будет хорошо, и она проследит за мужем.

Т/И в очередной раз смотрела на родителей Драко и не верила, что эти люди способны любить друг друга. Но, на удивление, это так.

Эти двое действительно любили друг друга, пусть и немного странной любовью.

Едва вступившие в отношения Люциус и Нарцисса были холодны и сдержанны на публике – настоящие аристократы – хотя на самом деле они были очень влюблены.

Страх и напряжение висели в воздухе уже тогда, даже в кругу Пожирателей, хотя чувство власти и вседозволенности притупляло этот страх.

Казалось, ничто не могло опьянить больше всемогущества, но Люциус и Нарцисса были влюблены, и влюблённость затмевала всё.

Когда они наконец сыграли свадьбу (довольно скромно для их статуса, ограничившись небольшим кругом друзей), им ничего так не хотелось, как хоть ненадолго отстраниться от войн и убийств, гремевших по всей стране, потому что все эти темные, зловещие деяния никак не вязались с их внутренним состоянием.

Однако Люциус, который уже в то время был одним из самых приближённых Пожирателей, не мог вот так запросто покинуть Волан-де-Морта в разгар борьбы. Тёмный Лорд вообще с крайним презрением относился к высоким чувствам и одобрял браки своих Пожирателей лишь из соображений продолжения чистокровного магического рода.

Таким образом, мотивировать своё отстранение от дел любовью – а уж тем более желанием “медового месяца” – было бы верхом неблагоразумия. Так говорила Нарцисса, увещевая своего мужа.

Поэтому медового месяца у них так и не случилось, но всё-таки почти через полгода после свадьбы, ранней весной, всеми правдами и неправдами, прибегнув к самым невозможным ухищрениям, на целых десять дней Люциус и Нарцисса сбежали из охваченной войной пасмурной Англии в солнечную и мирную Венецию, охваченную карнавалом.

Это короткое путешествие вспоминалось им после, как красочный сон.

Куда только делась их аристократическая холодность и сдержанность?

В стране, где никакая опасность не подстерегала их за углом, где никто не знал их, где над ними не нависала постоянная тревога и гнетущий страх, они отдались своим чувствам полностью.

Они целовались, примеряли изукрашенные маски, сидели ночи напролёт на резном балконе, снова целовались, бродили по узким улочкам, держась за руки, кормили голубей на площади Сан Марко, смеялись до упаду, танцевали в карнавальных шествиях, целовались, целовались снова, много говорили, много молчали в счастливой тишине.

В эти короткие десять дней они прониклись друг другом по-настоящему и смогли наконец оценить в полной мере истинное могущество любви.

И тогда, в первые месяцы их совместной жизни, она пообещала самой себе: сколько бы не потребовалось, что бы ни случилось, она будет во всем поддерживать Люциуса, сдерживать его безрассудные порывы, когда необходимо, направлять его гнев, и лаской и любовью – только наедине – смягчать его нрав.

И тогда, в первые месяцы их совместной жизни, он пообещал себе: сколько бы ни потребовалось, что бы ни случилось, он будет оберегать Нарциссу, прислушиваться к ней, уважать её и защищать её от всех невзгод, и любить её бесконечно, со всей икренностью и пылом, на которые он способен.

***

Драко боялся отца.

Он боялся его всегда: когда был ребёнком, когда пошёл в школу или когда принял метку, и даже сейчас он боялся его.

Только теперь к страху за себя прибавлялся ещё страх за жену и сына, а также за мать.

Однажды маленький Драко затеял игру с домовым эльфом, но отец тут же наказал его и запретил даже ласково разговаривать с “тем, кто ниже”.

Драко впервые подружился с другим ребёнком, когда ему было четыре и родители взяли его с собой на Косую Аллею, но отец заметил и отвёл его в сторону от того мальчика со словами:

“Малфои не якшаются с полукровками, грязнокровками и предателями крови”.

Драко постоянно твердили, что он лучше всех тех, чья кровь “дурна”, и ругали, если он не держал себя высокомерно, оправдывая имя Малфоев.

Драко в принципе получал выволочку за всякое доброе действие, потому что, согласно мнению Люциуса, “доброта – это слабость”.

И Драко оскорблял полукровок и магглорождённых, чтобы отец гордился им.

Драко вообще не осознавал, насколько “грязнокровка” мерзкое слово – потому что дома оно произносилось очень часто.

Драко уехал домой на каникулы, зная, что родители всегда немножечко счастливее и теплее в Рождество, и провёл первый же свой ужин дома с отцом, отчаянно вцепившимся в его плечо.

Драко получил на день рождения новую метлу, хотя больше всего он хотел услышать от отца слова гордости и любви.

Драко никогда не был согласен с идеями Тёмного Лорда, но, конечно, ни разу не возразил ему – слишком силён был страх за себя и родителей.