Текст книги "Синие глаза (СИ)"
Автор книги: Лисёнок Кузя
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Элизе тоже здесь нравилось. Она повеселела, перестала затворницей сидеть в доме, часто выходила на прогулки, иногда ее сопровождала Дебора. Компания не слишком подходящая для дочери лорда, но учитывая, что у нее до этого вообще не было друзей, отец с матерью не сильно противились. Элиза раньше практически не покидала родные стены, а сейчас у нее даже загар появился.
Эн улыбнулась, когда Джонатан рассказал ей о переменах в сестре.
– Я ее видела. Она – огонь.
– Огонь?
Девушка кивнула, проводя пальцем по спадающей на лоб пряди волос Джонатана.
– Огонь, – повторила она.
Он поймал ее руку и вместе с ней провел ладонью по собственной голове.
– Я тоже огонь?
– Да.
– А ты?
– А я лед, – она накрутила на палец свою выбившуюся прядь. – Я же… – она замялась. – Как это?.. Светлый цвет…
Джонатан усмехнулся, касаясь ее волос. Эн не отстранилась, лукаво улыбаясь, но голубые глаза смотрели внимательно.
– Ты красивая… – смущенно пробормотал он.
– Ты тоже, – щеки Эн порозовели и она отвернулась. – Ты обещал показать мне виноградники, – нарочито беспечно заявила она, вскакивая на ноги.
Юноша кивнул.
Общество Эн нравилось ему все больше и больше, впрочем и ей было приятно проводить с ним время.
Зимой он впервые увидел ее семью. Они были на городском празднике, куда пришли и Джонатан с родителями и сестрой. На самом деле это была идея матери, которой не очень нравилось, что ее дети почти все время проводят отдельно от семьи, поэтому она и настояла на совместном выходе.
И там, немного поодаль от всех остальных, стояла Эн с отцом и двумя братьями. Все они были похожи друг на друга – не очень высокие, светловолосые и широкоплечие. У отца была густая борода, у одного из братьев усы, второй отрастил длинные волосы, которые убирал в хвост.
Эн, увидев Джонатана, слегка улыбнулась, но тут же слегка покачала головой: не подходи пока.
На площади было шумно от огромного количества веселящегося народа, но пока затеряться в толпе не представлялось возможным, поэтому можно было только перекидываться украдкой взглядами.
Элиза, которая с недавних пор начала одеваться по местной моде в бесформенные сарафаны, огладила юбку и безрадостно посмотрела на веселые парочки, которые танцевали в самом центре площади.
– Правда хорошо? – спросила мать.
Спорить с ней никто не стал, но взгляды обоих детей были устремлены в разные стороны. Они словно и не замечали никого.
– Миледи, потанцуйте со мной, – перевел тему отец, беря жену за руку и начиная медленно описывать с ней круг за кругом.
– Ты пойдешь? – спросила Элиза, как только родители чуть отошли.
Джонатан как будто очнулся и помотал головой.
– Пригласи ее, – тихонько шепнула сестра, проводя рукой по его плечу и слегка подталкивая в сторону Эн. Но прежде чем Джонатан ей что-то ответил, она пошла сквозь толпу на противоположный конец площади.
Он снова посмотрел на Эн. Та улыбалась. Собравшись духом, он подошел к ней и на одном дыхании выпалил:
– Млди, вы не окжте мне чсть птнцть с мнй?
– Что? – переспросила девушка.
Момент был упущен. Джонатан почувствовал, что краснеет. А на него уставились четыре пары голубых глаз.
– Потанцуй со мной, – еле слышно выдохнул он.
Отец Эн что-то спросил у нее на их языке, и девушка что-то ответила, подтвердив свои слова кивком.
– Джонатан, – произнесла она, и юноша догадалась, что отец спрашивает, знакомы ли они.
– Я не причиню вреда вашей дочери, – сказал он, глядя ее отцу прямо в глаза, не совсем уверенный, понимают его или нет.
– Не сомневаюсь, – холодно ответил ее брат, тот, который носил длинные волосы. – Ты не похож на того, кто ищет смерти.
Эн тут же что-то резко сказала на своем, и ее брат замолчал. Второй хотел что-то добавить, но Эн жестом остановила его, посмотрела на отца и что-то у него спросила.
На лице его отобразилось недовольство, но, когда он что-то коротко буркнул, Эн решительно взяла Джонатана за руку и повела к танцующим.
– Я уже думала, что ты не подойдешь, – с упреком сказала она.
Джонатан медленно повел ее в танце. Танцевать Эн не умела, просто следовала движениям юноши, не спеша кружась с ним.
– Я не понравился твоей семье? – спросил он.
– Не говори глупости! – нахмурилась девушка. – Они просто переживают за меня. Мне кажется, ты бы нравиться моей матери.
– А она?.. – замолк, не зная, вежливо или нет спрашивать такие вещи, Джонатан на полуфразе.
– Она дома осталась, – Эн либо не поняла, либо обладала достаточным тактом, чтобы не заметить намека в его фразе. – Кто-то же должен следить за хозяйством. Это я мир увидеть хотела…
Он плотнее прижал ее к себе, глядя на ее раскрасневшиеся щеки и алые губы. Повинуясь неведанному порыву, он наклонился к ней, касаясь их. Она в первое мгновение дернулась, отстраняясь, но в следующую секунду подалась ему навстречу, отвечая на поцелуй.
– Эн… – прошептал он.
– Джонатан…
Остаток вечера он даже не заметил, в памяти сохранились лишь обрывки событий. Кажется он потом еще несколько раз танцевал с Эн, но уже молча; потом он общался с семьей, веселился вместе с ними; впервые увидел счастливую Элизу, которая наравне со всеми окунулась в праздник. А когда они уже уходили поздно вечером с площади, он успел незаметно подойти к Эн и получить от нее еще один поцелуй.
Дни полетели еще быстрее и теперь его тревожил предстоящий отъезд и его, и Эн. Они уже получили от деда письмо, в котором говорилось, что они с бабкой ждут их возвращения. А еще там вскользь упоминалось о намерении устроить личную жизнь внуков.
Эн он об этом, конечно, не говорил, но теперь старался проводить с ней как можно больше времени и напряженно думал, что делать дальше. Речи о том, чтобы признаться во всем родителям даже не шло – отец, может быть, и понял, но у деда сложились древние предубеждения против северян – он пришел бы в лютую ярость.
В начале весны ему в голову пришла идея. Выйдя из дома, он направился к причалу. В глубине сада находились две темные фигуры, одетые в плащи с капюшоном, которые о чем-то шептались. В другой раз он бы непременно сказал, что это не подходящее место для свиданий, но сейчас его сердце опьяняла любовь и дела до других парочек у него не было.
Его расчет подтвердился: на причале он встретил брата Эн. Превращать торговлю в основное занятие противоречило принципам северян, но продавать излишки после рыбалки или охоты было нормальным явлением, поэтому иногда Джонатан видел на причале братьев Эн или ее саму ее, продающими рыбу или дичь.
– Чего тебе? – спросил северянин, подкручивая усы. Акцент у него был еще сильнее, чем у сестры.
– Я не хочу расставаться с ней, – глядя прямо в холодные глаза, сказал он.
Северянин слегка усмехнулся.
– Мы уплывать через несколько месяц.
– Я хочу отправиться с вами.
Брат Эн удивленно приподнял густые светлые брови и снова подкрутил усы.
– Бросить все ради женщина? – насмешливо спросил он.
– Ради Эн.
– Эн, – пренебрежительно выплюнул он. – Я думаю, у Младшей более красивое имя.
– Думаешь? – недоуменно переспросил Джонатан. – Ты, что, тоже не знаешь?
– Ее имя знает мать, она сама и узнает муж. Все.
Лицо Джонатана приняло такое выражение, что брат Эн, не выдержав, щелкнул пальцами перед его носом. Джонатан отпрянул.
– С нами? – переспросил северянин.
Юноша кивнул.
– Ты хотеть бросить семью, – удивительно спокойно сказал собеседник.
Джонатан с готовностью кивнул.
И чуть не упал от пощечины, которую отвесил ему брат Эн.
– Что ты?.. – возмутился юноша, но его фраза была оборвана тем же спокойным тоном:
– Дурак!
Юноша прижал ладонь к щеке, уже жалея, что вообще пришел сюда. В мыслях он успел вообразить, как его радушно примет семья Эн, как она сама обрадуется, что он готов отказаться от всего ради нее, а в итоге его встречают оплеухой.
– Если бы ты был благородного происхождения, я бы сразился с тобой, – буркнул он.
Собеседник усмехнулся, но улыбка была невеселой.
– Ты хочешь бросить свою семью сейчас, – напомнил он. – А потом ты можешь захотеть бросить твоя будущая семья. Бросить Младшую.
– Я… нет!
Собеседник подкрутил усы и жестом приказал замолчать.
– У тебя проблемы в семье?
– Нет, но…
– Твои родители обижать тебя?
– Нет, но…
– Они женить тебя без согласия?
– Нет… не знаю…
– Ты их не любишь?
– Нет. То есть да!То есть люблю. – запутался, а от того разозлился в том числе на самого себя Джонатан. – Хватит уже! – выпалил он. – Что мне делать? Я не хочу, чтобы она уплывала! – на крик уже стали оборачиваться окружающие, но юноша продолжал также горячо кричать. – Что ее ждет на севере? Замужество против воли?
– Не ори! – оборвал его собеседник. – Я не понимаю половина слов.
Джонатан и так уже замолчал, а теперь был вынужден повторять сказанное, но уже спокойнее и медленнее. И, стараясь, не смотреть на брата девушки, который – было заметно – с трудом прятал снисходительную улыбку.
– Мой отец захочет познакомиться с твоей семьей, – заметил тот словно между прочим. – И я с братом тоже.
Джонатана словно окатили ледяной водой. Он даже замолк на полуслове. А когда продолжил, в голосе звучала неприкрытая надежда:
– Да-а… – неопределенно протянул он, – но вы ведь скоро уезжаете.
Северянин усмехнулся жалкой попытке Джонатана ухватиться за соломинку.
– У нас есть немного времени.
– Дело в том, что мы должны отправиться к деду и бабке и…
Брат Эн снова как будто не понял.
– Значит, мы познакомимся все.
– Они не…
– Тогда мы уплывать вместе с Младшей, – посуровел северянин, которому этот диалог начал надоедать.
– Приходите, – вздохнул Джонатан.
– Когда?
– Через три дня, – не представляя, как он будет объяснять это семье, сказал Джонатан.
В ночь накануне встречи он почти не спал. Было невероятно тяжело объяснить отцу, кто к ним придет. Трудно было не только из-за встречного непонимания, но и потому, что Джонатан едва мог выдавить из себя хоть слово. На помощь неожиданно пришла Элиза, которая горячо доказывала все то, что не мог произнести юноша.
– Тебе-то откуда знать, что такое любовь? – впервые в жизни едко заметил отец и тут же, устыдившись своего порыва, подошел к дочери.
Элиза вся покраснела, но ничего не ответила. Джонатану стало ее очень жалко. Его сестра, никогда не отличавшаяся особенной стройностью и красотой, в последнее время еще сильнее потолстела, что еще больше ее портило. Но при этом она совершенно искренне защищала своего брата, не испытывая тайного злорадства от того, что ему тоже плохо.
Отец, наверное, решил также и неловко обнял ее, прижимая к себе.
– Элиза?.. – неопределенно спросил он.
Та яростно замотала головой, сильнее прижимаясь к отцу и шепча ему что-то на ухо. Тот стоял очень бледный, казавшись рядом с покрасневшей дочерью почти мертвецом.
– Отец! – позвал Джонатан.
Тот как будто постарел в этот момент на десяток лет и, неопределенно махнув рукой, пошел наверх. Плачущая Элиза неуклюже побежала следом. На плечо Джонатана положила руку мать.
– Что случилось? – повысив голос, спросил он.
–Хорошо, – коротко сказал отец, оборачиваясь на полпути. Элиза чуть не врезалась к него. – Пусть приходят.
– Все будет хорошо, – не очень уверенно сказала мать, вздыхая, делая шаг по направлению к лестнице, но потом, словно передумав, она ушла на веранду, несколько раз обернувшись на сына.
Джонатан остался один. Не считая Деборы, которая протирала пыль.
– Когда тебе рожать? – спросил он, просто потому что испытывал очень сильно желание с кем-нибудь поговорить. После произошедшей сцены у него возникло слишком много вопросов, которые, видимо, никто не собирался удовлетворять.
Дебора смущенно улыбнулась, прикрывая руками выдающийся живот. Как они с мужем и мечтали, она вскоре оказалась в положении. В отличие от Элизы она своей полноты не стеснялась, и ее одежда не напоминала бесформенные сарафаны. Джонатану даже показалось, что платье, которое было сейчас на ней, он когда-то видел на сестре. Вполне в духе Элизы – подарить что-нибудь новоиспеченной подруге.
– Скоро, милорд. Со дня на день.
– Тебе нужно заканчивать работать.
–Да, милорд, – улыбнулась молодая женщина. – Я думаю, сегодня последний день.
Юноша ничего не ответил, подождал еще несколько минут, ожидая возвращения матери или отца, но, не дождавшись, тоже пошел наверх. Зайти к Элизе он не решился.
Страх, который испытал Джонатан, когда на следующий день к ним пришла вся семья Эн, невозможно было передать словами. Отец, конечно, относился к северянам намного терпимее, чем дед, но и он не особенно привечал их.
Впрочем северяне платили той же монетой. Отец Эн и оба ее брата настороженным взглядом скользили по богатому убранству дома, и сама девушка тоже чувствовала себя неуютно.
– Приветствую, – довольно сухо произнес отец Джонатана, слегка наклоняя голову. Гости ответили тем же – Как к вам обращаться?
– Зови меня Гостем, – голос отца Эн был похож на скрежет.
– К нам обращаться не обязательно, – подал голос его сын, который в этот раз свои длинные волосы оставил распущенными. – Но можешь называть меня Лед.
– А я, в таком случае, Старший, – сказал второй сын, подкручивая усы.
Джонатан не сводил глаз с Эн. Она слегка улыбалась, но больше ничем своего причастия к происходящему не выказывала.
– Я рад знакомству с тобой, – сказал Гость без эмоций, и Джонатан так и не понял, это правда, или просто нормы вежливости. – Но моя дочь говорила, что у тебя двое детей, а я вижу только сына.
– Элизе нездоровится, – коротко и излишне поспешно ответил отец. – Пройдемте на веранду. Нам нужно многое обсудить.
Деборы сегодня тоже не было, вместо нее прислуживала пятнадцатилетняя городская девчонка, уже несколько месяцев помогавшая Деборе, которая уже не была такой проворной как раньше из-за беременности. Обычно она не давала поводов для недовольства своей работой, но сегодня руки у нее дрожали, и она едва не расплескала вино, когда наливала его. Отчасти это было вызвано страхом перед Гостем, чей суровый вид заставлял сердце трепетать, отчасти восторгом, который поднимался в ней, когда она смотрела на его длинноволосого сына. Снова поймав его взгляд, она вся покраснела и отвернулась, прогоняя усевшуюся на перила птицу. Та громко крикнула, будто смеясь, и перелетела на ветку дерева.
– Здравствуйте, дети мои! – не успели они поднять первые бокалы, как их отвлек бодрый знакомый голос, который осекся на полуслове.
Все как по команде подняли головы, глядя на новоприбывших.
Лорд Бергер стоял, словно окаменев и не сводил округлившихся глаз с северян. Его губы беззвучно шевелились. Верная Люси крепко схватила мужа за локоть, не позволяя упасть или ринуться в драку, в таком состоянии он был способен на что угодно. Ноздри ее трепетали, как всегда, когда ей было страшно.
– Что это? – слабо выдохнул Бергер, сверля взглядом гостей.
– Добрый день, – холодно заметил Лед, который только что вполне дружелюбно улыбался служанке. Его брат склонил голову набок, точь-в-точь, как это делала Эн, когда ей было любопытно. Однако сама девушка на этот раз опустила голову, неподвижно уставившись на стол. Знакомство с каждой минутой ей нравилось все меньше и меньше.
– Что. Это. Такое? – отчеканил Бергер.
Его сын справился с первым потрясением и, встав из-за стола, сделал жест, приглашающий присесть.
– Отец, я знаю, как ты относишься ко всем кроме местных, но…
– Но?! – заорал Бергер, не принимая дружелюбный тон и даже не пытаясь следовать правилам этикета. Лицо его покраснело, на виске вздулась вена. – Я поклялся, что в моем доме никогда не будет… этих…
– Но это глупо, – тихо пискнула его невестка, впервые в жизни перебивая тестя, не позволяя грубым словам сорваться с его губ. – Почему любящие люди не могут быть вместе только из-за того, что они родились в разных местах?
Лицо Бергера изменилось, словно превратившись в изваяние. В несколько шагов он подошел к ним, таща Люси, вцепившуюся в него, как на веревке, и посмотрел прямо в глаза Марте.
– Почему? – медленно переспросил Бергер, смотря, как женщина отпрянула, вся дрожа. – ПОЧЕМУ?! – он побагровел так, что Джонатан испугался за его сердце. – СМОТРИ! – он закатал рукав, обнажая предплечье и суя его прямо под нос невестке, которая отодвинулась так, что точно бы упала, если бы не перила веранды.
Никто из северян не отшатнулся, в их голубых глазах даже мелькнуло любопытство, когда они увидели старый ожог, словно от каленного железа, а Джонатан отвел глаза, от вида неровного круга на плоти, в который, как бугры, были вписаны руны, к его горлу подступила тошнота. А старый лорд распалялся все сильнее:
– Что? Собрались нарожать своих чудовищ? – истерически хохотнул он, отступая на шаг, но лишь для того, чтобы лучше видеть гостей. – Передай своей жене, что не получится. Мои внуки “не есть огонь”! – передразнил он северный акцент. – Смотри! – он сгреб мать Джонатана в охапку и сорвал с нее шляпу, демонстрируя ее светлые волосы.
Глухой стон вырвался из его груди, и он бессильно опустился в подставленный перепуганной служанкой стул.
Корни волос Марты были явственно рыжего цвета.
Из всех северян только в глазах старшего сына не было гнева. Он смотрел безразлично, но кончики его усов чуть приподнялись, как будто он пытался скрыть улыбку. Остальные же, включая Эн, смотрели на все это так, словно готовы были вырезать всем присутствующим сердца. Оставалось только надеяться, что по южным нормам они пришли в гости без оружия.
– Вы… вы быть связаны с север? – от потрясения и оскорбления Эн едва могла формулировать предложения, в ее тихом голосе звучал едва сдерживаемый гнев.
Бергер даже не взглянул на нее. Его внимание было приковано к невестке, которая стояла перед ним, теребя в руках шляпу, а ее дрожащие губы лепетали что-то бессвязное.
– Огонь? – горько спросил Бергер.
Отец Джонатана подошел ближе, прижимая дрожащую жену к себе. Ноги у той подогнулись, она чуть не рухнула на колени, если бы не поддержка мужа.
– Ты! – ткнул в него пальцем лорд. – Ты ослушался моей воли!
Тот досадливо махнул рукой, бережно усаживая жену на ближайший стул, после чего залпом осушил бокал вина и повернулся обратно. Марта уже не могла сдержать слезы, закрыв лицо сорванной шляпой.
– Прости, отец, – он вздохнул. – Но я поступил правильно.
Старший Бергер даже вскочил на ноги.
– Правильно?! Да ты…
– Поступил правильно, – повысил голос Бергер-младший, кладя руки на плечи отца и силой усаживая его обратно на стул.
Тот изумленно взглянул на него из-под бровей, раньше такого никто по отношению к нему не позволял. Он уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но подошедшая Люси крепко схватила его за руку, на минуту прижала ее к своей груди и опустилась на пол возле него, все также сжимая ладонь мужа.
– Дай ему сказать, – как обычно тихо и твердо сказала женщина.
Бергер-младший вздохнул, делая глоток вина из бокала Джонатана.
– Я не собирался прожить всю жизнь с дурой, плохой хозяйкой и ненавистной мне женщиной просто потому, что она понравилась моему отцу, – горько усмехнулся он. – Всю жизнь отравлять жизнь себе и ни в чем не повинной южанке? Я не настолько жесток.
– Лучше отравить жизнь родному отцу на исходе его лет! – резко ответил Бергер-старший.
Бергер-младший покачал головой.
– На момент свадьбы я знал Марту несколько лет, и никого другого мне было не нужно. И потом, она почти южанка. Она родилась уже там – в Новом Городе. А волосы… если тебе это не нравится, то можно изменить цвет.
– Известь? – спросила Люси.
– Известь, – кивнул ее сын.
– Я запретил.
– А я, черт бы побрал, ослушался! – рявкнул Бергер-младший, залпом допивая остатки вина. – И прожил счастливую жизнь! Чего и желаю своим детям.
Джонатан подошел и незаметно взял Эн за руку. Та в ответ сжала его ладонь.
– Я не позволю!.. – прошептал Бергер-старший.
– А зря, – прозвучал за спиной спокойный голос.
Возле перил стояла женщина средних лет, одетая в темно-синее платье, которое было почти такого же цвета, как и ее глаза. Откуда она взялась никто сказать не мог, но северяне смотрели на нее изменившимся взглядом. Братья поднялись со своих мест и подошли к Эн, а сама девушка крепче сжала руку Джонатана.
– Зря, – повторила она.
– Ты… – потрясенно прошептал старший Бергер.
– Я, – подтвердила женщина. Она слегка кивнула северянам, которые встретили ее холодным настороженным взглядом.
– Вы незнакомы? – спросила Люси, крепче обнимая руку мужа.
– Они про меня слышать, – улыбнулась женщина.
Гость что-то резко сказал своей дочери, на что та упрямо тряхнула головой и демонстративно повернулась к Джонатану.
– Что? – переспросила Люси.
Странное это было зрелище – две женщины, одна уже совсем пожилая, вторая средних лет, но тоже уже столкнувшаяся с возрастом и морщинами, смотрели друг на друга, не мигая, карие глаза смотрели в синие, и никто не мог разорвать эту нить.
– Он недоволен, что дед Джонатана знает ведьму, – улыбнулась она.
– То есть он сам тебя не знает? – уточнил Бергер, резко вскакивая на ноги, вырываясь из объятий жены. – Зачем же ты тогда пришла? – он скривил губы в победоносной усмешке. – Твоя дочь не выйдет за моего сына и никакого ребенка не будет.
– У меня тоже сын, – ответила женщина. – Я прийти, потому что обещала, когда будет нужное время, – она провела пальцем по своему шраму – такому же, как у Бергера. – Мы связаны, сир. Но с вами, а не с ними, – она показала рукой на Эн и ее семью. – Они не иметь отношения ко мне, – женщина улыбнулась, снимая с шеи медальон в виде монеты и кладя его на стол. – Мой подарок на свадьбу. Свою службу он уже сослужил, – для того, чтобы это сделать, ей пришлось пройти несколько шагов, и все отпрянули от нее, как от ядовитой змеи. Женщину это развеселило и, вернувшись к перилам, она все еще улыбалась. – Пророчество уже свершилось, – она задумчиво подняла голову в небо. – Теперь пора. Прощайте.
Она что-то начала говорить на своем незнакомом языке и через мгновение на ее месте была сизая птица, которая напоследок издала крик, словно прощаясь со всеми, и полетела ввысь, широко махая крыльями.
– Где Элиза? – изменившимся голосом спросил Бергер, не глядя ни на кого.
– Она плохо себя чувствует, – сухо ответил его сын.
– Потому что рожает? – рявкнул лорд.
Никто ничего не ответил и не помешал ему пойти наверх, откуда он, спустя несколько минут, во время которых царила абсолютная тишина, вернулся белее смерти.
– Элиза исчезла.
Бергер-младший отхлебнул вина прямо из бутылки и устало опустился на стул, невидящим взглядом глядя перед собой.
***
А где-то далеко, возле самого водопада, шум которого заглушал крики, в небольшой хижине одновременно рожали две женщины, а в соседней комнате находились двое мужчин – один смуглый и темноволосый, второй с белоснежной кожей, светловолосый и синеглазый.
– Нас искать? – на ломанном языке спросил светловолосый.
Брюнет кивнул.
– Мы уходить, – без интонации сказал северянин. – Вы идти с нами?
– Как будто мы иметь выбор… – грустно передразнил его акцент темноволосый мужчина.
Развить мысль ему не позволил младенческий крик.
