Текст книги "Ещё глубже (СИ)"

Автор книги: LisaAliza

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

========== Двойной аперитив. ==========

– Я вернусь поздно, ма…

– Нет, всё в порядке, посидим с друзьями.

– Ну что может случиться?

– Я же почти не пью!

– Ага, сам открою. Всё, пока, мам.

Я вздохнул, сунул телефон во внутренний карман куртки и побрёл дальше.

Никаких посиделок с друзьями не было и в помине.

Просто мне, человеку крайне компанейскому, в кои-то веки захотелось вдруг побыть одному.

У каждого из нас, наверняка, есть этакое тайное местечко в родном городе, куда можно прийти в любое время суток, просто посидеть в одиночестве и разложить мысли и сомнения по полочкам. А вот у меня такого места не было, не привык я к самокопанию и рефлексии. Поэтому, сунув сигарету в рот, я просто бесцельно побрёл по ещё сырому от недавнего дождя асфальту, с головой погрузившись в мысли.

Не самые приятные, к слову.

Всё началось, когда в нашей компании появился Пашка, двоюродный брат одного из моих лучших друзей. Пашка приехал всего на две недели, но мы успели подружиться и даже съездили на шашлыки к его брату. Практически с первого дня я начал замечать, что Пашка смотрит на меня как-то особенно, улыбаясь добродушно, открыто, искренне интересуясь моей жизнью и увлечениями.

В день его отъезда мы впятером провожали его на поезд, и мне стало даже немного грустно – вроде, и не закадычные друзья, а всё равно парень хороший. Душевный человек и интересный собеседник – я за эти две недели столько всего узнал про литературу, включая английскую классику и серебряный век, что голова шла кругом.

А потом мы с Пашкой пошли купить сигарет, и он меня поцеловал.

Да, вот так всё просто. Знаете, меня не каждый день целуют парни на перроне, у табачного ларька, под неодобрительные взгляды толстой продавщицы.

А Пашка тут же извинился, виновато глядя в моё растерянное лицо, сник как-то.

Наверное, ждал, что я влеплю ему в челюсть.

Пока мы шли к нашим ребятам, он рассказал, что уже три года встречается с парнем в своём родном городе.

А тут я.

Впрочем, он поспешно добавил, что парня своего он любит, просто и сам не ожидал от себя такой симпатии ко мне. Сказал, что я похож на его любимого чем-то. И губы у нас, мол, одинаковые.

В общем, Пашка сокрушался, винил себя и собственную совесть, так некстати уснувшую.

Я вздохнул и решил не кипятиться. Мало ли, с кем не бывает.

Вышло как-то глупо и неловко.

Но это же не ядерная война, в конце концов. Да и изнасилованным я себя не чувствовал. В конце концов, у каждого свои задвиги, и Пашка уже уезжает, а значит, никаких домогательств или чего-то подобного в мой адрес не будет.

Хотя, готов спорить, он и не стал бы.

С тех пор прошло два месяца, а я всё вспоминал тот случай.

Пашка уехал, а мысли остались.

Не сказать, что он понравился мне, как мужчина.

Понравился… Как мужчина… Что я вообще говорю?

Как вообще может мужчина понравиться мужчине, чисто физиологически?

Но что-то изменилось во мне.

И в полной мере я это осознал, переспав, а точнее, с трудом переспав с Юлей, симпатичной крашеной блондиночкой, неуверенно подсевшей ко мне в клубе.

Юля с первого взгляда показалась мне девочкой на пять с плюсом, и я даже сгоряча подумал – может, предложить ей встречаться? Но, после провальной во всех смыслах ночи, эту идею я оставил. Юлька-то ничего не заметила, а я вот изрядно напрягся.

Из-за того нелепого вокзального инцидента я уж точно не собирался менять ориентацию.

Даже не знаю, что меня так задело. Не в Пашке. В самом себе. Мне не было ни противно, ни приятно, ни ещё там как-то.

Может, как-то любопытно, что ли? Любопытно именно в том смысле, что я почему-то не оттолкнул его, не ударил.

Просто воспринял как обычный поцелуй.

Неожиданный, да. Но совершенно обычный.

У меня были девушки, и дефицита внимания я не испытывал, хоть и не считал себя красавцем.

Но девчонкам обычно всё нравилось, начиная с секса, и заканчивая курением. Почему-то многие говорили, что я, мол, эротично курю. Гм, скажут же, а.

С бывшей мы разбежались уже месяца три назад, и всё это время я ходил в холостяках – не готов был к очередным отношениям, а разовый перепих вообще не особо ценил. После клубной истории с Юлькой я вообще озадачился.

Дурацкий случай на перроне никак не шёл из головы, и сегодня я, наконец, решил окончательно разобраться в себе.

Я прошёлся ещё немного, нарезая круги по центру города, скурил пару сигарет, и меня вдруг осенила сумасбродная мысль.

А что, если?…

Через полчаса меня уже дотошно обыскивал охранник на входе, а ещё через пять минут я сидел за барной стойкой, изучая меню. Заказав бокал пива, я крутанул стул, повернувшись в сторону зала, и оглядел заведение.

Итак, гей-клуб “Капучино”. Я обвёл взглядом толпу, прихлёбывая пиво.

Кто бы мог подумать, что такие места пользуются популярностью… Зал был полон, музыка грохотала, за стойкой напитки буквально лились рекой.

Я и не заметил, как выпил свой бокал и заказал что-то покрепче. Какой-то ядерный коктейль.

В шаге от меня целовались взасос две девицы, одну из них я сначала принял за парня.

В целом, ничего так заведение, я думал, будет хуже. Клуб как клуб, только на диванах парни зажимают парней, а не девчонок.

– Находишь это странным?

Я чуть не поперхнулся коктейлем от неожиданности, развернулся резко.

Рядом со мной стоял солидный мужчина, лет сорока – сорока пяти. Шатен, строгое, чуть загорелое лицо, будто недавно вернулся из хорошего отпуска. Серый костюм. Наверняка дорогущий.

– Простите, что? – я попытался перекричать музыку.

– Тебе это кажется странным? – он спросил громче, указав взглядом на веселящуюся толпу.

– Да нет, я… – чёрт, даже сам себя слышу с трудом.

Мужчина вдруг указал на последние места у стойки, видимо, в качестве более тихого места.

Я кивнул зачем-то, подхватил было свой стакан, но понял, что и он уже пуст.

– Оставь это, потом закажешь ещё, – и повёл меня в дальний угол бара.

Я влез на высокий стул, тут же уткнулся в алкогольную карту.

Мда, что-то я сегодня совсем безбожно напиваюсь.

Тут к нам подлетел бармен с бейджем “Ярослав”, сально улыбаясь моему собеседнику и сияя, как рождественская ёлка.

– Какой коньяк ты любишь?

– Да я как-то… не разбираюсь особо, – пожал я плечами, скользя взглядом по строчкам меню.

Hennessy VS

Hennessy V.S.O.P.

Hennessy XO

– Вот этот, – неуверенно ткнул я пальцем в последний.

– А говоришь, не разбираешься, – улыбнулся мужчина, – это лучший коньяк из представленных здесь.

– Два Хеннесси Икс О, двойных, – бросил он бармену, – и водку с содовой, для меня. Лёд отдельно, как всегда.

Парень за стойкой, закивав, кинулся выполнять заказ. Не понравился он мне. Слащавый какой-то.

– Ярик не гей, – мой спутник буквально читал мысли, – он абсолютный натурал.

– С виду не скажешь, – хмыкнул я.

Вот по Пашке можно было и не догадаться, не смотри он так на меня. А этот Ярик – сама вертлявость.

– Специфика работы, – улыбнулся мужчина. – Может, познакомимся, наконец? Я – Родион.

– Алексей, – я принялся дегустировать принесённый коньяк.

Крепкий, зараза, что тут скажешь. Даже обожгло внутри.

– Лёша? Красивое имя, нежное, – Родион бросил ледяной кубик в свой стакан.

– Да обычное… Имя, как имя, – я пожал плечами. – У меня есть друг, Христофор, мы его светофором зовём…

Я и не заметил, как неслабо опьянел.

– Впервые в “Капучино”?

– Э…да. Странное название для клуба.

– Почему же?

Я глотнул жгучий напиток ещё раз.

– Больше подходит для танцевальной труппы.

– Так ты танцор?

– Я? – мне вдруг стало смешно, я прыснул. – Нет, я студент ещё.

“Не в смысле, что пока ещё не танцор, а в том смысле, что просто студент”, – хотел было добавить я, но пьяный дурман уже застилал сознание, и говорить долго и витиевато было попросту лень.

– А что ты здесь делаешь, Лёш? Ты ведь не гей, – Родион пригубил свой напиток.

– Я просто пришёл, не знаю… – я пытался сформулировать цель визита, но решил ответить просто и честно. – Не уверен, что я – по девушкам.

– Понимаю. У тебя был опыт с парнем, и тебе понравилось?

– Нет, то есть, не совсем, – я сделал изрядный глоток, – это был просто поцелуй, и я… ну, как-то так, в общем.

– Тебе понравилось, да? – Родион изучал меня, склонив голову набок.

– Ну, не уверен, – я почти допил, – просто это было необычно. А потом я не захотел с девушкой… То есть, я смог, но с трудом, не с первого раза.

– Значит, ты ещё ни разу не был с мужчиной? – спросил он, кивнув, и вдруг коснулся моей щеки тыльной стороной ладони.

Вместо ответа я смог только как-то глупо улыбнуться.

– Ты девственник? Чудно.

– Давно не девственник, – начал я вяло объяснять, – у меня были девуш…

– Я не об этом, – улыбнулся Родион.

Стало жарко, я поёрзал, опустив глаза. А пальцы, тем временем, очертили мой подбородок, линию скул, скользнули по виску, обрисовывая ухо, легко сдавливая мочку.

Я схватился за второй стакан коньяка, как утопающий – за соломинку. Судорожно сделал пару глотков, брякнул недопитым стаканом о столешницу. В голове шумело, музыка почти полностью лишала чувств и способности мыслить.

Ещё немного – и я рухну со стула.

Родион вдруг подошёл ко мне, чуть приобняв сзади.

– Я хотел бы помочь тебе с выбором.

В глазах двоилось и троилось, я тщетно пытался проморгаться.

– Обещаю, тебе понравится.

– Я не…

– Тебе будет хорошо. Спроси себя, чего ты боишься?

Он был совершенно трезв, говорил тихо, чуть касаясь моего уха губами, тяжело дыша в висок.

– Тебе ведь нужен этот опыт. Ты сам пришёл сюда.

– Мне не нужно, я просто…

– Послушай, Лёш, не всякая истина лежит на поверхности. Что-то может быть спрятано от тебя, не давая покоя, заставляя прятаться от себя самого. Представь, что это жажда, – он провёл по стакану, – которую ты устал прятать. Но то, что ты ищешь – на самом дне колодца, и иногда нужно лишь рискнуть, решаясь искать чуть глубже. Ты хочешь пойти ещё глубже, Лёш?

– Ещё глубже?

Всё казалось слишком нереальным, мой мозг постепенно переполнял вязкий кисель из музыки, смеха, сливающихся распалённых тел на танцполе.

– Думаешь и дальше изводить себя мыслями? Ты ведь большой мальчик и всё понимаешь, – его голос был необычайно мягким.

Он, казалось, не уговаривал меня, а произносил именно то, что я хотел услышать.

“Похоже, психолог”, – промелькнула мысль в помутневшем мозгу и тут же исчезла в недрах сознания.

– Ты никогда не узнаешь о себе правду, не рискнув к ней приблизиться. Но всегда сможешь забыть об этих идеях, убедившись, что ошибался. Ты никогда не поймёшь, как вкусен коньяк, не распробовав его.

Как же здесь душно.

Мне нужно на улицу.

– Идём. Ты же сам хочешь.

Я пробормотал что-то невнятное, пытаясь неуклюже слезть с высокого барного стула.

– Ну же, молодец. Какой ты взрослый, славный…

Родион подхватил меня, одной рукой помогая спуститься, и тут его вторая рука вдруг сжала мой пах.

– Понравится, Лёш, тебе понравится. Ты не представляешь, что я с тобой сделаю.

========== Сервировка. ==========

Где я?

Смутно помнилось, как мы вышли из клуба, как Родион сказал что-то водителю, и просторное авто понеслось по ночным улицам. В голове плыло, я запрокинул голову, прикрыв глаза, тщетно пытаясь упорядочить мысли. Мой спутник сидел рядом, но не разговаривал со мной, даже не прикоснулся, только перебросился парой фраз с шофёром.

Я и не заметил, как мы остановились, и Родион, выйдя из машины, подал мне руку. С трудом выкарабкавшись, я заозирался по сторонам.

– Идём.

Отдельный въезд с автострады, резные ворота, спуск на подземную парковку, широкие балконы – вот и всё, что я смог толком разглядеть. Должно быть, где-то здесь квартира Родиона.

В лучшем случае – Родиона, подумалось мне.

Он провёл меня по идеально чистому вестибюлю, чуть приобняв за плечи. Боится, что я сбегу?

Щёлкнул замок, неслышно распахнулась дверь, и Родион пустил меня вперёд, не включая свет. Я оказался в просторной прихожей, огляделся слепо. Мужчина прошёл в комнату, звякнул чем-то, предположительно, стеклянной пробкой графина. Зашуршали жалюзи, стало чуть светлее от дворовых фонарей.

– Где ты там, Лёш? Иди сюда.

Я, шатаясь, ещё не привыкнув к полутьме, наощупь нашёл кровать и присел на край.

– Хочешь ещё выпить?

Я отрицательно замотал головой, не сообразив, что в комнате темно. Моё молчание было расценено как согласие, и Родион, присев рядом, вложил прохладный стакан в мои ладони.

– Что это?

– Коньяк.

Я услышал, как Родион сделал большой глоток из своего стакана, брякнув кубиками льда.

– Пей, не бойся.

– Я и не боюсь… – как-то спутано пробормотал я, через силу сделав глоток.

Горло обожгло, я поморщился, тут же глотая ещё раз. Что я здесь делаю? Я сидел, часто моргая, назло себе вливая в желудок жгучий напиток. Должно быть, я подсознательно пытался смыть этими глотками свой страх, топя его, вымывая на корню, не давая себе ни единой возможности осознать, где я нахожусь. И зачем.

– Всё-таки, ты боишься.

Я снова пьяно помотал головой, но ответа не последовало.

– Нет, – я повозил носками по мягкому ковру, – не то чтобы…

С каждым глотком я всё больше терял связь с реальностью, отвечая на вопросы всё уверенней, расслабляясь всё больше. Родион спрашивал меня о первом сексуальном опыте, о моих девушках, о том поцелуе с Пашкой на перроне. Я сбивчиво рассказывал, пьяно кивая сам себе, и даже не заметил, как он подсел вплотную, коснувшись моей щеки. Я стиснул стакан. Родион мягко разжал мои пальцы:

– Убери это, вот так.

И надавил на плечи, укладывая меня на кровать. Тут же навис сверху, бегло коснувшись моих губ своими. Лежать было гораздо проще, чем пытаться сидеть ровно, но и в глазах поплыло ещё сильнее. Родион легко целовал мои скулы, очерчивая линии языком.

Я беззвучно лежал, впитывая новые и такие странные ощущения. Это даже немного заводило, но не своей сексуальностью, а осознанием того, что мужчина, практически незнакомый, касается меня так уверенно, понимая, что я уже не сбегу. От этой мысли вдруг стало не по себе, проснувшийся на секунду разум тревожным звоночком забился в голове. Я попытался отстраниться, Родион почувствовал это и уселся мне на бёдра, крепко сжав коленями по бокам.

– Расслабься, – он лёг на меня, полностью лишая возможности двигаться.

Его ладони уже по-хозяйски скользнули под футболку, задирая её, сдавливая бока, задевая соски. Чиркнула молния на джинсах. Чувствуя, как с меня стягивают штаны вместе с бельём, я завертелся, ещё раз попытался неуклюже вырваться, но Родион навалился на меня, горячим языком вылизывая ухо, чувствительно прикусывая мочку.

– Лёш, перестань. Я же ещё ничего не сделал.

Это “ещё” вспышкой врезалось в мутное сознание, я пьяно забрыкался, но этим только помог ему. Он стянул джинсы до колен, лишив меня возможности лягаться, прошёлся ладонью по паху, чуть надавил.

– Какой ты хороший, мальчик…

Что он делает? Постепенно, несмотря на затуманенный разум, до меня начала доходить суть происходящего, и я, наконец, частично понял, в какой ситуации нахожусь.

Он может сделать со мной всё, что угодно. И никто об этом не узнает. Я даже сам не знаю, где я.

Мной просто воспользовались, и сейчас произойдёт непоправимое.

– Нет! – я снова брыкнулся, задыхаясь. – Не на…

Он рванул за штанины, ненужной тряпкой отправив их на пол.

– Не надо… Нет!

Быстрый плевок, и мокрый палец одним тычком входит в меня до конца. Тут же, в следующую секунду, добавляется ещё один.

Я вцепился ему в волосы, оттягивая от себя, другой рукой попытался было ткнуться в глаза, но он ловко перехватил мои руки, одним движением заводя их за голову, обездвиживая полностью.

Сложенные вместе пальцы тычутся внутрь, чуть царапая стенки короткими ногтями, уверенно растягивая мышцы.

Собрав последние силы, я крутанулся в сторону, вырываясь, ухватился за край кровати в попытке уползти. Родион рванул меня за плечи, уткнув лицом в кровать, не давая толком вдохнуть. В глазах заплясали бурые пятна, я начал задыхаться, судорожно дёрнул ногами. Краем сознания услышал, как Родион, клацнув пряжкой, снимает брюки. Давление на затылок прекратилось, я повернул голову набок, хватая воздух.

Он завёл мне руки за спину, чуть выкручивая их, раздвинул ноги, устраиваясь верхом.

– Не надо… – я машинально шептал, вжимаясь щекой в покрывало. – Пожалуйста, не надо…

Меня никто не слышал.

Снова тихий плевок, я почувствовал тёплую влагу между ягодиц, и тут же Родион вдавился в меня, проникая внутрь. Промежность будто резануло, я вскрикнул в голос, дёрнувшись, чем сделал только больнее.

– Нет! Пожалуйста, – я ничего не соображал, – пожалуйста, хватит!

– Зачем? – жаркий голос над ухом. – Тише, вот так. Он уже в тебе, почти весь, чувствуешь?

Я инстинктивно пытался сжаться, избавиться от этого распирающего чувства внутри.

– Молодец, делай так ещё… – и начал двигаться внутри.

Я дышал ртом, лежал, не моргая, на глазах рефлекторно выступили слёзы от жгучей боли в промежности.

Я не выдержу.

– Пожалуйста, не надо… Больно… – я беспомощно шевелил пальцами.

– Не упирайся, Лёш, – короткие поцелуи по плечам, – ты пока ещё привыкаешь… Потерпи, скоро будет по-другому. Я научу тебя.

========== Основное блюдо. ==========

– Ну же, видишь, уже легче. Тише, вот так…

Родион двигался на мне, навалившись всем телом, вжимая в постель, не давая вырваться.

– Не надо, Лёш, – жаркий шёпот в ухо. – Не брыкайся, так только больнее, – чуть шершавые, вспотевшие ладони по-хозяйски сдавливают мои бока.

Я лежал, прижатый щекой и грудью, беспомощно хватая воздух. Родион не останавливался ни на секунду, его член продолжал двигаться, почти полностью выходя из меня и снова неумолимо въезжая внутрь. Стало чуть сырее между ног. Кровь?

Теперь это не так уж и важно.

Я был полностью деморализован.

– Лёша, – Родион остановился, медленно вышел из меня.

Неприятный липкий холодок в промежности.

Мне даже не было страшно.

– Перевернись на спину, – он уложил меня на лопатки, – вот так.

И тут же вошёл снова.

Внутри всё саднило так, будто кишки выворачивали наружу.

Я закусил губы, чтобы не кричать. Пусть хоть убьёт меня, но я не…

Убьёт?

Я снова на какое-то время осознал реальность. Что он делает? Что же он со мной делает?

Это же моё тело.

В глазах плыло цветными крапинками, я ещё раз тщетно попытался вывернуться, чем сделал только хуже – внутри снова противно резануло.

– Лёш, – Родион, прерывисто дыша, навалился всем телом, опираясь на локти, почти полностью лёжа на мне. – Приподними бёдра, так будет легче.

Легче? Ему или мне?

Я зачем-то послушался, кое-как подался пахом вверх, надеясь хоть немного облегчить зудящий дискомфорт внизу живота.

Особого избавления это не принесло, но так, хотя бы, можно было терпеть.

Родион ухватил меня за руку, сжимая одеревеневшие пальцы. Я даже не заметил, что до сих пор сжимал кулаки так, что ногти впивались в кожу.

– Не выталкивай меня, тебе так только хуже, – он подносит мои пальцы к своим губам. – Просто расслабься, там уже легко, чувствуешь?

Очередной глубокий толчок.

– Чувствуешь?

Он обхватывает мои пальцы губами, посасывая, обводя горячим языком, втягивая в рот и снова отпуская. Затем извлекает изо рта и подносит к моему лицу.

– Открой рот, Лёш, – проводит моими же пальцами по нервно дрожащему подбородку, по сжатым губам, пытаясь разомкнуть их. – Давай, не бойся.

Я не боюсь. Просто противно. Но это не так страшно и постыдно, как то, что происходит там, ниже, безвозвратно меняя моё тело.

И я бездумно разжимаю губы, позволяю собственным пальцам, покрытым его слюной, скользнуть в мой рот. Родион надавливает, и я почти давлюсь своей же кистью.

– Там уже не больно? – он смягчает темп. – Ну же, скажи.

Я зачем-то помотал головой.

Может быть, зря.

Лучше было ответить, что это по-прежнему слишком больно. А теперь… что ещё он сделает со мной?

Родион медленно вышел из меня, я тут же попытался сжаться, но только закусил губу, едва не зашипев. А он, тем временем, устроился между моих бёдер, надавил на колени, не позволяя свести ноги. Обильно смочил слюной ладонь, коснулся меня, смазывая саднящий проход скользкой теплой влагой. Легко скользнул пальцем внутрь, чуть обвёл мышцы изнутри, практически сразу добавляя ещё один палец.

Я просто лежал, измученно закрыв глаза, стараясь дышать как можно глубже.

– Наконец-то ты успокоился. Только сам себе сделал больно, – Родион добавляет ещё один палец. – Думаешь, я теперь допущу, чтоб ты так и ушёл, не узнав, что это может быть приятно?

– Нет, – прошептал вдруг я, – мне это никогда…

Это не может быть приятно.

Просто невозможно.

– Неправда, Лёш.

Родион осторожно вжимает четвёртый палец, и я почти скулю от боли.

– Ты уже растянут, зачем ты сжимаешься? Опять делаешь себе хуже?

Будто ощупывая меня изнутри, он немного согнул пальцы лодочкой и пару раз провёл вперёд-назад, потом ввёл до упора, до большого пальца.

Я вцепился в измятое покрывало, тщетно пытаясь разодрать ткань, лишь бы хоть как-то отвлечься от болезненно распирающего давления. Он пошевелил пальцами, умело задевая что-то внутри, ещё и ещё, пока внизу живота всё не сжалось, собираясь в горячий узел.

– Нравится?

Я машинально замотал головой.

– Ведь нравится, да? Послушай, как ты дышишь.

Сам не замечая, я шумно сопел, чуть выгнув поясницу. Родион склонившись, вдруг коснулся языком моего члена, влажно провёл по всей длине.

– Если тебе не нравится, почему ты твердеешь здесь?

Я еле дышал. Он практически изнасиловал меня, привёз сюда, пьяного, и брал силой, зная, что делает мне больно. Тогда какого чёрта моё тело так реагирует?

Я инстинктивно подался бёдрами вперёд, будто прося ещё одного касания языком.

– Нет, Лёш, – он аккуратно вытащил пальцы, – не в этот раз. Ты и так слишком долго напрашивался.

И в следующую секунду вошёл в меня сам.

– Теперь совсем по-другому, да?

Я ничего не отвечал, еле соображал, по-прежнему теребя покрывало мокрыми пальцами.

– Нравится? Скажи, тебе приятно? – Родион входил в меня на этот раз быстрее, глубокими скользкими толчками.

– Нет, это… – я снова упрямо помотал головой.

– Тогда почему ты шире развёл ноги? Ты же сам насаживаешься, видишь?

Он ускорил темп, входя грубее, до конца, заставляя меня беспомощно метаться под разгоряченным телом.

– Ты же близко… Сейчас, да?

И я, уже ничего не соображая, простонал “да”, стыдясь собственной капитуляции.

Он приподнялся, опираясь на одну руку, второй сжимая мой член, доводя меня до грани, заставляя кончить на взмокший живот. Потом шумно выдохнул и, после нескольких рваных толчков, кончил следом в моё сжимающееся тело. Вдавился до упора и почти сразу же вышел, с трудом ровняя дыхание. Оглядел меня в полутьме, поднялся, и на смену горячему телу пришла прохлада ночной комнаты, покрывая моё влажное тело мурашками. Я зачем-то коснулся его ладони, видимо, ещё толком не осознавая, что сейчас произошло.

– Подожди, Лёш, тебе нужно…

– Мне холодно, – вдруг выдохнул я, не открывая глаз.

Он лёг рядом, на локоть, подперев голову, одной рукой накрывая меня покрывалом.

Борясь с расплывающимися во все стороны кругами перед глазами, я зажмурился, и уже через пару минут провалился в спасительный сон.

========== Смена приборов. ==========

Должно быть, спал я совсем немного.

Солнце ещё не взошло, но в квартире уже было относительно светло. Я не сразу понял, где нахожусь, а потому несколько секунд просто бездумно смотрел мутным взглядом на лаконичный квадратный светильник на потолке.

В голове гудело, а звон в ушах казался ещё ощутимее из-за гробовой тишины в квартире.

Даже не пытаясь связно мыслить, я одновременно почувствовал тёплую от собственного тела влагу под поясницей и едва ощутимый запах кондиционера для постельного белья, не имеющий ничего общего с запахом моей кровати.

И тепло чужого тела рядом со мной.

Я повернул голову, насколько позволяла затёкшая шея, одновременно восстанавливая в памяти события вчерашнего вечера и последовавшей за этим ночи.

Родион.

Рядом со мной спит человек, который, по сути, изнасиловал меня. Который ночью унизил меня на этой кровати, взял силой, сознательно причиняя мне боль.

Тогда почему я проснулся так же, как и заснул – слабо касаясь его ладони?

Он выпил вчера не так уж много, был почти трезв, и алкоголем в комнате сейчас пахло только от меня.

Он просто напоил меня и воспользовался случаем.

Точнее, он воспользовался случаем, как только меня увидел.

Всё дальнейшее он заведомо знал досконально точно.

Сейчас я мог бы спать в своей постели. В своей комнате. В своём доме. Сейчас я мог бы не чувствовать этого похмельного гула в ушах.

Не было бы так больно пытаться повернуться на другой бок, лишь бы не видеть его лица.

Не было бы так страшно и унизительно заглянуть под одеяло.

Я мог бы остаться самим собой.

Зачем я туда пошёл?

Грёбаный мудак.

Родион был по-своему красив.

Его нельзя было назвать изящным, или чем-то в этом роде. Возможно, в силу возраста или социального статуса. Но это не отменяло того факта, что выглядел он довольно привлекательно. Я оглядел строгое лицо с классическими чертами, идеально выбритый подбородок и ровные челюстные линии. Хоть я и не особо разбирался в мужской красоте, но, должно быть, Родион следил за собой и цену себе тоже хорошо знал.

А вот моя цена, как оказалось – несколько стаканов выпивки.

Я горько улыбнулся себе, не замечая, как снова устало слипаются веки.

Когда я, наконец, проснулся, за окном уже было солнечно. Я с трудом разлепил глаза, щурясь от ярких тёплых лучей сквозь большие оконные стёкла.

Сколько сейчас? Одиннадцать? Полдень?

В постели рядом со мной никого не было, но, судя по звукам, в квартире я находился не один. Попытавшись сесть, я тут же лег обратно, болезненно выдохнув из-за саднящего дискомфорта между ног. С противной дрожью я ощупал пах и промежность. Снова шумно выдохнул, увидев подсохшие чешуйки крови на пальцах. Неудивительно.

– Проснулся?

Я затравленно вздрогнул, отвернулся, как мог.

Родион обошёл кровать, присел рядом, подчёркнуто стараясь не коснуться меня.

Не хочет… напугать? Действительно, самое время подумать о том, как бы меня сейчас не расстроить.

После порванных до крови мышц.

– Лёш, – начал он, и я тут же открыл рот, намереваясь послать его подальше, – тебе больно?

– Нет, мне зашибись! – я понимал, что срываюсь, но справиться с задрожавшим голосом уже не мог. – Меня напоили, привезли сюда и поимели, да мне просто охуительно!

– Послушай, – перебил Родион, вдруг нависая надо мной, – перестань, да послушай же меня, – он мягко взял меня за запястья, – не вставай так резко, ты снова сделаешь себе больнее, просто слушай меня, хорошо?

Я загнанно дышал, стараясь отдалиться от него, насколько это было возможно.

– Я тебя больше не трону. Никто тебя больше не тронет, – он говорил как можно мягче, стараясь касаться только моих запястий. – Я мог бы сказать, что переборщил, что извиняюсь, но сейчас ты не захочешь и не сможешь воспринимать это адекватно. Я не сделаю тебе хуже, обещаю. Знаю, что тебе было больно, но хотя бы позволь мне вытереть кровь и помочь тебе, хорошо? Я хотел сделать это ещё ночью, – Родион заглянул мне в лицо, – но ты сказал, что тебе холодно, и не отпустил меня даже за полотенцем.

Я почувствовал какое-то нелепое смущение и поспешно кивнул, лишь бы он ушёл, хотя бы на минуту.

Лишь бы он не видел этого.

Через пару минут Родион вернулся с мокрым полотенцем, салфетками и каким-то тюбиком, снова присел рядом, снимая с меня одеяло.

Он было коснулся моего колена, но тут же убрал руку, глянув на меня.

– Лёша, – он вздохнул, – раздвинь ноги. Пожалуйста.

Несколько секунд я просто подчёркнуто смотрел в сторону.

Я понимал, что выглядел бы даже более жалким, чем сейчас, вздумай я зажиматься и капризничать.

Кто знает, не окажи я такого отчаянного сопротивления ночью, может, сейчас я не был бы в таком состоянии.

Чем я думал, когда пошёл в этот чёртов клуб? С чего я взял, что меня никто не тронет? Я ведь шёл не просто посмотреть.

Я шёл проверить себя и, возможно, рискнуть попробовать.

Я действительно думал, что смогу пересилить себя и отдаться незнакомому мужику по собственной воле?

Отвернувшись, я развёл согнутые ноги в стороны.

Родион молча разглядывал меня.

– Любуешься на свои труды? – спросил я неожиданно для самого себя.

– Нет, – он потянулся за полотенцем. – Думаю, как извиниться перед тобой.

От влажного касания ткани между ног я вздрогнул, прикрыв глаза. Родион мягко вытер чуть распухшее отверстие, провёл полотенцем по внутренней стороне бёдер, стирая следы подсохшей спермы. Затем осторожно скользнул пальцем по промежности, и я дёрнулся, почувствовав щекочущий холодок мази.

– Не бойся, – устало выдохнул Родион, – так быстрее заживёт. Я же обещал, что больше не наврежу тебе.

Я зачем-то кивнул.

– Итак, – вдруг присел он ближе, сложив мятые салфетки и полотенце на прикроватную тумбочку, – прощать ты меня, само собой, не собираешься. Что же мне сделать, чтобы хоть как-то перед тобой извиниться?

– Просто оставь меня в покое, – почти прошептал я, так и лёжа с закрытыми глазами. – И скажи, как дойти до остановки.

Проснуться, зная, что тебя поимел мужчина, пусть ты и сам поначалу согласился – стыдно до тошноты. Но тот факт, что после этого он вымыл меня между ног, оказался почему-то ещё более постыдным.

– Знаешь, – он вдруг снова укрыл меня одеялом, – так нечестно.

Я повернулся к нему, как можно безразличнее глянув в глаза.

– Я тебя прекрасно понимаю, – продолжал он. – И понимаю, что сам перегнул палку. Поэтому я и спросил, чем мне заслужить прощение. Сейчас ты просишь, чтобы я просто выпроводил тебя за дверь? Ты хочешь только уйти и забыть это всё, да? Но ведь забыть-то у тебя не получится, Лёш, и ты сам это знаешь. Какое же это будет извинение с моей стороны, а? Даже если ты сам согласился поехать со мной, зная, что потом будет… я всё равно виноват, что ночью не сдержал себя. И, поверь, для меня это не в порядке вещей, – он коротко улыбнулся. – Я не изверг, и не тащу насильно из клубов всех подряд, только чтобы порвать до крови и выставить на улицу. Хотя, я тебя и не тащил, ты ведь сам сказал мне, с какой целью пришёл в клуб, сам согласился пойти со мной, фактически обещая секс, сам сел в машину и сам зашёл в эту спальню. А потом принялся разыгрывать мученика…

– Я уже это понял, – перебил я, уставившись в потолок.

– Что ты понял? – терпеливо переспросил Родион, всё так же улыбаясь.

– Что мне следовало заткнуться и терпеть это всё.

– Терпеть? Почему терпеть? Обычно это очень приятно. Ты ведь и сам уже это почувствовал, – он машинально поправил одеяло. – К сожалению, только после того, как я не сдержал себя. Но… я повторю ещё раз, разреши мне исправить твоё мнение. Я не хочу, чтобы ты думал, что тебя просто отымели разок и выставили за дверь.

– А кто тебе сказал, – я посмотрел на него, собирая остатки самоуважения, – что мне это нужно? Я хотел попробовать – вот, я попробовал. Я понял, что это не моё, так зачем мне продолжать это дерьмо? Не хочешь, чтоб я думал, что меня отымели разок и выперли, да? Может, хочешь оставить при себе и отыметь ещё раз?