Текст книги "Дочь Снейпа (СИ)"

Автор книги: Linnea

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

аплодисментов с гриффиндорского стола. Саломея заметила, что ни Рон, ни Гермиона общее

настроение не поддержали. Это о многом ей сказало – ребята не собирались мириться с

текущим положением вещей. Директор тем временем продолжил. – Профессор МакГонагалл

будет вести трансфигурация с пятого по седьмой курс, а с первого по четвертый –

профессор Лили Поттер, также профессор МакГонагалл будет теперь вплотную заниматься

делами школы наравне со мной. Профессор Флитвик – чары, профессор Ремус Люпин –

УЗМС, оба деканы Райвенкло, – Дамблдор продолжил свое представление, студенты

потихоньку уже сходили с ума от обилия информации, жутко хотелось спать, поскольку

время приближалось к тому, что у нормальных людей зовется ранним, ранним утром. –

Профессора Малфой и Снейп, соответственно ведут историю магии и зельеварения, а также

являются деканами Слизерина. Профессор Нарцисса Малфой, а также миссис Снейп, -

Северус буркнул под нос, но директор его услышал: "леди Снейп". Дамблдор все-таки

исправился. – Леди Снейп, которая согласилась помочь, будут преподавать этикет и

манеры, а также вести несколько факультативов. На этом сегодня все. Ах, да, завтрашний

день – выходной, а теперь всем спокойной ночи, – хоть одна новость была хорошей, время

выспаться у них есть.

Драко поднялся и галантно предложил руку Саломее, которая с благодарностью ее приняла.

Она легко поднялась, но блондин даже не собирался выпускать ее. Девушка про себя

пожала плечами и не стала сопротивляться. Они оставались еще в зале, поскольку Драко

вместе с Гермионой наблюдали за всеми факультетами и их уходом в свои гостиные.

Саломея в это время исподтишка наблюдала за профессорами. От нее не укрылся довольно-таки неприятный, судя по выражениям лиц, разговор между Мародерами. Ремус сказал что-то резкое и отвернулся. Когда Блек попытался схватить его за плечо, оборотень вывернулся

и зло посмотрел на теперь уже бывших друзей. На груди у девушки потеплело.

– Возможно, тебе стоит ему открыться, – прошептала Мириам ей на ухо.

– Ты меня испугала, – вздрогнула девушка.

– Он не простит им Гарри, – Мириам пристально посмотрела в глаза девушки, та кивнула, давая понять, что все услышала.

– Я сначала поговорю с папой, – ответила она.

– Умница, – улыбнулась Мириам.

– Мисс Грейнджер, – вдруг обратился к гриффиндорке зельевар.

– Да, профессор Снейп, – Гермиона была немного удивлена, не услышав привычных

презрительных ноток.

– Вы все еще собираетесь заниматься зельями в дальнейшем? – на Снейпа смотрели с

удивлением, на губах Саломеи появилась улыбка. Она слишком хорошо уже изучила своего

отца, чтобы понять, куда тот клонит и что делает.

– Да, сэр, – кивнула ошарашенная гриффиндорка.

– Я жду вас завтра после обеда в кабинете зелий, чтобы обговорить ваши дополнительные

занятия по моему предмету и дальнейшие ваши планы, – подчеркнуто вежливо сказал

зельевар.

– Да, сэр, – пролепетала Гермиона и чуть запоздало добавила. – Спасибо.

– Тебя это тоже касается, Драко, – тут же бросил Снейп своему крестнику.

– Спасибо, профессор, я буду, – спокойно и вежливо ответил юноша. Саломея фыркнула.

– Юная леди, ваши занятия моим предметом никто не отменял вообще, – Северус пристально

посмотрел на пытающуюся не смеяться дочь.

– Конечно, профессор, – кивнула та насмешливо. Северус улыбнулся, но быстро, словно не

хотел, чтобы все видели его таким. – Идите уже отсюда.

Слизеринцы покинули Большой зал, но слышали, что среди профессоров назревает ссора.

На пороге Саломея оглянулась и встретилась с Ремусом глазами. Это длилось какие-то

секунды, но мужчина вдруг пошатнулся и если бы не Мириам, то упал бы. К нему тут же

подлетела мадам Помфри, поскольку Ремус пока так и не отправился от ранений, полученных в последних битве. Драко потянул девушку и она вышла из зала. Они прошли

по коридорам, спустились в подземелья и вскоре подошли к портрету, который охранял их

гостиную.

– Честь Слизерина, – произнес Блейз. Саломея фыркнула, на нее тут же недоуменно

уставились.

– Слишком просто и предсказуемо, – пояснила она. – Подобрать пароль ничего не стоит.

– И что ты предлагаешь? – с интересом спросил Драко.

– Ну, что-нибудь такое, что нам не типично, – усмехнулась Саломея. – Например, Лев в

клетке.

– Лев в клетке? – не понял Блейз. Драко несколько секунд на нее смотрел, а потом

расхохотался.

– Да уж, гриффиндорец в слизеринской гостиной точно будет львом в клетке.

Они вошли в гостиную, весело смеясь. Когда они рассказали задумку с паролем, ржала уже

вся гостиная и в ожидании прихода деканов стали подбирать подходящий пароль, который

точно не придет никому на ум. Чем больше думали, тем сильнее становился смех. Люциус и

Северус в недоумении застыли перед входом в гостиную факультета, из-за которого

раздавался веселый смех. Они решительно вошли, слизеринцы чуть успокоились, но

улыбались. Северус обратил внимание, что дочь сидит рядом с Драко Малфоем, который

смотрит на нее влюбленными глазами. "Да уж", – пронеслось у него в голове. Он даже не

понял, что говорил, кому и как, все мысли были о том, что, кажется, год будет еще тем, а

сам он превратится в ревнивого отца, готового любого прибить на месте. Разогнав всех

спать, Северус придержал дочь.

– Ты в порядке?

– Да, пап, все хорошо. Ты же знаешь, я могу о себе позаботиться, – улыбнулась девушка.

– Тебе не обязательно это делать, – зельевар вздохнул. – У тебя есть я и Мириам.

– Я знаю, папа, – девушка обвила руками отца за шею и поцеловала в щеку. Ее взгляд упал

из-за плеча отца на двух Малфоев, наблюдающих за ними. Зеленые искорки в глазах

Саломеи вспыхнули изумрудным огнем. "Вам всем придется привыкнуть к тому, что на свете

есть такая семья, как Снейпы", – подумала она.

Глава 3. Поттеры, Снейпы и Малфои.

Джереми сидел на своей кровати, полог был наглухо закрыт, чары тишины ему удавались

на славу. Одной рукой он играл с левым соском, дергая за вставленное в него колечко, вторая же скользила вдоль возбужденной плоти. Юноша сидел, откинув голову назад, глаза

закрыты, ноги согнуты в коленях и широко расставлены. Перед его мысленным взором

стояла хрупкая черноволосая фея, одним своим видом пропитав его тело жгучим желанием.

С глухим вскриком он излился себе в руку, при этом сильно потянул за колечко, смешивая

боль с наслаждением, усиливая его еще сильнее.

– Ты будешь моей, – в голосе твердость и уверенность. Его не интересовало ничье мнение на

данный счет, это было его решение, и он не сомневался, что оно исполнится.

****

Джереми вырос эгоистичным молодым человеком, которому позволялось все, что только

могло прийти в буйную голову. В четырнадцать лет он сделал пирсинг, уговорив родителей, вернее, те и не сопротивлялись, угождая любимому сыну. Парень вырос с понятием, что ему

все дозволено в этой жизни. О существовании старшего брата он узнал только перед самым

возвращением в Англию и уже после того, как тот победил Темного лорда. В европейских

странах к английским проблемам относились, мягко говоря, по принципу "моя хата с краю, ничего не знаю". Если посмотреть на всю ситуацию в целом, то Волдеморт все-таки не очень

обращал внимание на весь остальной мир, его интересы были на 95 процентов

сосредоточены в родной стране, поэтому многие Европейские страны сами по себе вообще

ничего не слышали о нем, или просто игнорировали его существование. Чем дальше от

Англии, тем меньше в прессе и в обществе говорили о самом сильном темном маге столетия.

Так что младшие Поттеры узнали всю историю буквально в день так называемой последней

битвы.

Джереми в тот день психанул. Еще бы, ты считаешь себя наследником рода, к тебе, по сути, так и относятся, а тут вырисовался какой-то брат, старше тебя на год, да еще и с очень

большой славой. Когда стало известно, что Гарри Поттер, наконец, отправил на тот свет

Темного лорда, Джереми только скривился. Но мальчик он был не глупый и довольно

быстро просчитал все выгоды, которые сулило их семье родство с победителем, избранным, Мальчиком-который-выжил.

На следующий день после окончательной победы Поттеры, а вместе с ними и Сириус Блек, самый близкий друг семьи, прибыли в Англию. Джереми в первую очередь занялся

выяснением, кем же является этот его старший брат. Колдографии в газетах, статьи – все

было тщательно изучено и проверено. Вывод он для себя сделал, и он был неутешительным

для Гарри. Для Джереми Гарри Поттер был всего лишь презренной личностью, которая по

неизвестной причине все же удосужилась победить. А как еще он мог относиться к

мальчику, который позорит своим внешним видом и посредственной успеваемостью

Поттеров, как род.

Увидел он Гарри в доме на Гриммуальд-плейс, 12, куда его привезли из Святого Мунго

после битвы. Там собралась довольно-таки разношерстная компания. Джереми с трудом, но

все же по настоянию родителей принял Уизли. Все-таки в этой рыжей семье были

приличные представители, взять хотя бы Билла. В то же время он обратил внимание, что

однокурсники брата, которого он таковым не считал, отнеслись к появившимся очень

настороженно, и, можно сказать, как-то не очень приятно. Вид ввалившегося через камин

Гарри, который не удержал равновесие, еле не вызвал у него презрительную ухмылку. Этот

очкарик обвел всех взглядом, задержался на нем, на родителях, Дамблдоре, Сириусе.

Джереми мог поклясться, что видел, как странно зажглись глаза, а затем все пропало. Он

никак не мог понять, почему глаза брата называют изумрудными, если они какого-то

тусклого зеленого цвета, больше похожего на бутылочный, или даже болотный. А потом был

всеобщий разговор, где этому недотепе пытались вдолбить в голову, что все делалось

только во благо, а тот, как китайский болванчик, лишь кивал головой. Всем показалось, что

Гарри Поттер, как только отойдет от шока, сразу же бросится к своим родителям

знакомиться с братом и сестрой, плакать на плече у крестного. Но и три дня спустя тот

держался от обитателей дома в стороне, общаясь только с Роном и Гермионой и, пожалуй, с

Джинни, которая никак не могла выбрать линию поведения. Еще несколько дней спустя они

все отправились в школу, где должны были состояться выпускные и не только, экзамены, от

которых Гарри Поттера, как победителя Темного лорда, освободили, а вот его друзей нет.

Но даже со сдачей экзаменов, им всем придется вернуться в школу на следующий год и

закончить свое образование.

В школе все изменилось, Гарри вообще перестал появляться там, где мог бы столкнуться с

кем-нибудь из своих родных, с Сириусом или директором. Да еще и Рон с Гермионой

держали всех на расстоянии от своего друга.

А потом все случилось. Джереми, если честно, был в шоке. Он мог, как угодно относиться к

своему брату, не любить его и все такое, но он никогда не желал ему смерти. Да, Гарри

пришлось бы туго в семье, поскольку Джереми его бы доставал, да и родители попытались

бы сделать из него достойного члена семьи. Но то, что случилось, казалось нереальным.

Джереми не мог понять, как мог умереть семнадцатилетний парень от остановки сердца...

С этого все и началось. Казалось, жизнь Поттеров как-то странно перевернулась. Словно, что-то сломалось. Джереми понимал, что родители, даже зная о существовании первого

сына, думали о нем, как о чужом, о чем-то чуждом, что должно появиться в их дружной

семье. Было понятно, что долгое время будет идти притирка характеров, но они не ожидали

такой реакции от старшего сына, который никогда, как оказалось, не знал материнской

любви. Завеса над историей жизни Гарри Поттера приоткрылась и оттуда вывалилось

столько грязи, что можно было захлебнуться. И постарались это сделать Рон и Гермиона.

Казалось, эти двое просто пылают ненавистью к Поттерам, Блеку и Дамблдору. Ох, сколько

всего они вывалили на них, выдавая секреты воспитания во благо. Джереми не мог

поверить, что его брат действительно жил, как домовой эльф, о чем и сказал Гермионе, когда разразилась очередная ссора в гриффиндорской гостиной. На что Гермиона молча

встала и вышла. Она вернулась минут через десять, неся в руках думосбор и несколько

серебристых флакончиков.

"Ретроспектива.

– Полюбуйтесь, – она с громким стуком опустила думосбор на стол. – Вы же все считаете

себя правыми... Может хоть это заставит вас немного задуматься. Хотя для начала я хочу

показать вам кое-что другое, – девушка смотрела на них с презрением, затем поднесла

палочку к виску и, вытянув несколько серебристых нитей, опустила их в думосбор. – У

Гарри же была такая счастливая жизнь, полная любви и взаимопонимания, – сарказм так и

сочился в ее словах. Джереми был первым, кто действительно нырнул в воспоминания.

Краткие зарисовки с первого по седьмой курс. Юноша вынырнул наружу в шоке и уставился

на девушку.

– Что это? – спросил он.

– ЭТО? – Гермиона просто выплюнула слово. – Это жизнь Золотого трио Гриффиндора.

Замечательная жизнь, правда? Как же это весело постоянно находиться на грани жизни и

смерти. Знаете, вам стоит посмотреть воспоминания Гарри о Тремудром турнире, особенно о

третьем его задании. Поучительно, даже очень, – после чего девушка подхватила своего

рыжего друга под руку и исчезла за портретом, охраняющим вход в гостиную. Джереми не

знал, почему тогда вылил в думосбор стоящие бутылочки и нырнул туда. Спустя полчаса его

рвало на ковер. Только в этот момент он стал понимать, какая была жизнь у его брата.

Наверное, просмотр этих воспоминаний что-то всколыхнул и в сердцах его родителей, поскольку именно после этого он увидел виноватое выражение на лице матери и угрюмое –

на лице отца.

Конец ретроспективы".

Чувство вины и муки совести пытались забить идеей воспитания во благо, только вот ничего

не помогало. Рядом были те, кто постоянно напоминал, кто обвинял, не давал совести тихо

почить с лаврами. Джереми это злило, Эльвире было все равно, она была ребенком и не все

еще сознавала. А потом появился Ремус Люпин...

"Ретроспектива.

– Я хочу увидеть Гарри, – заявил мужчина чуть хриплым голосом, игнорируя присутствие в

кабинете Поттеров и Блека.

– Ремус, понимаешь, тебе не сказали..., – начала Минерва.

– Что не сказали? – потребовал оборотень.

– Гарри... Он умер, – тихо произнесла женщина.

– Что? – казалось, голос Ремусу отказал. Джереми следил за еще одним другом своих

родителей и не понимал его состояния. По идее, тот должен был радоваться, что друзья

живы и счастливы, должен был сейчас сидеть с ними и пить за встречу, а он в первую

очередь спрашивал о его брате. Как же его это уже достало. К концу августа он уже

возненавидел Гарри.

– Остановка сердца, – ответил Дамблдор.

– Когда? – Ремус странным взглядом обвел всех.

– Ремус..., – начал директор.

– КОГДА? – рявкнул оборотень.

– На прощальном пире, – ответ пришел от Люциуса Малфоя.

– Где его похоронили? – Ремуса начало трясти. Как только ему сказали, где могила, он

молча развернулся и покинул кабинет. Джереми, бывший тут же, скривился. Остальных

детей в Хогвартсе не было, всех отправили в гостиницы или по домам, чтобы они приехали

на Хогвартс-экспрессе, только для него и его сестры было сделано исключение. Люпин

вернулся в кабинет двадцать минут спустя.

– Мерлин всемогущий, – вырвалось у Минервы МакГонагалл, когда она его увидела.

Оборотень был совершенно седой. Лили сделал к нему шаг, но мужчина отпрянул, словно

перед ним была змея. Женщина остановилась, на лице появилась обида.

– Ремус, – начал Джеймс.

– Я ничего не хочу слышать, – прохрипел тот. Казалось, у него совсем пропал голос, словно

он долго кричал. – Вам показалось мало того, что вы с ним сделали? Вы решили его добить?

– Ремус, – поднялся директор.

– Не надо, я ничего не хочу слышать. Я только знаю, что этот мальчик теперь лежит под

двумя метрами земли, – Ремус развернулся и ушел, унося свою боль и скорбь.

Конец ретроспективы".

Утро наступило быстро, даже, наверное, быстрее, чем можно было предположить. Джереми

открыл глаза и взглянул на свои магические часы, подаренные ему отцом на

пятнадцатилетие. Десять часов. Он проспал всего чуть меньше трех часов. В пять

закончился приветственный пир, затем пока добрались до гостиной, пока устроились, прошел еще час. Потом он за закрытым пологом "мечтал" о слизеринской красавице. План

был составлен, и осталось только приступить к его реализации. Он вылез из своей кровати.

Его соседи все еще спали. Напротив была кровать Рона Уизли, который держался от него

подальше, следующей – Невилла Лонгботтома. В общем его поселили к тем, кто раньше жил

с его братом. "Везде и всюду его тень", – скривился Джереми, направляясь в ванную. Он не

видел, как приоткрылись голубые глаза и просверлили его спину неприятным взглядом.

– Рон, – Невилл посмотрел на рыжего парня. Кроме Джереми все спали с не задвинутыми

пологами.

– Что? – отозвался тот.

– Зачем ты так? Он же не виноват в том, что сделали его родители, – Невилл сел на кровати, подтянул к груди колени и обнял их.

– Ты сам-то веришь в то, что говоришь? – Рон скептически посмотрел на однокурсника. – Ты

же видишь, как он реагирует на любое упоминание о Гарри.

Невилл только кивнул и устремил взгляд в стену.

– А мне его не хватает, – тихо произнес Дин. – Все время кажется, что сейчас поверну

голову и увижу его лохматую голову и эти древние очки на его носу.

– Худо, – вяло откликнулся Симус. Рон закрыл глаза и сделал несколько глубоких вздохов. В

сердце, словно, кол вставили и теперь с садистским удовольствием проворачивали раз за

разом.

– Рон, почему все так? – Невилл сейчас был похож на маленького мальчика, который не

понимает, за что его наказали, за что отобрали все.

– А как ты думаешь? – вздохнул Рон. Ему совершенно не хотелось начинать заново еще

один разговор все о том же. Он убрался из спальни "второгодников", к которым непонятным

образом затесался Джереми Поттер, раньше, чем этот самый Джереми вернулся из ванной.

****

В слизеринской части Хогвартса тоже потихоньку все просыпались и приводили себя в

порядок. Единственным человеком, который так и не ложился, был Драко Малфой. Ему

было, о чем подумать, это раз, а два, надо было решить, как себя вести. Он все время

просидел в общей гостиной перед камином, где его и обнаружил Блейз вместе с Гермионой, которая, как, оказалось, ночевала у него. Оба старшекурсника с интересом уставились на

задумчивого блондина. Тот же не реагировал на окружающих, пребывая в мире

собственных мыслей.

– Потерян для мира, – насмешливо прокомментировал Блейз, усаживаясь в кресло и

притягивая к себе на колени возлюбленную.

В это же время в общей спальне девушек старшекласниц-второгодниц, к которым подселили

Саломею разворачивались совершенно другие события. Мисс Снейп проснулась от того, что

кто-то всхлипывал, явно давясь собственным слезами, пытаясь не дать им вырваться

наружу, но безуспешно. Саломея села на кровати и отыскала взглядом причину всхлипов.

На полу в углу, около наколдованного окна сидела Панси Паркинсон, уткнувшись лицом

колени и закусив ладонь в попытке заглушить всхлипы. Саломея несколько секунд

наблюдала за ней, потом встала и подошла к слизеринке, которая мешала ей жить очень

долго, когда она пребывала в другой ипостаси.

– Панси, – Саломея осторожно дотронулась до девушки.

– Уходи, – всхлипнула та в ответ, не поднимая головы.

– Панси, надо просто жить, – тихо произнесла Саломея.

– С этим? – Панси резко дернула за рукав рубашки на своей левой руке, обнажая метку, которая так и не исчезла с кожи даже со смертью того, кто ее поставил. Такая же

красовалась на руке отца самой Саломеи. Нет, она померкла, магия в ней умерла, но

клеймо осталось на всю жизнь.

– Каждый имеет право на ошибку, даже такую, – Саломея посмотрела прямо в глаза Панси и

улыбнулась. Та была в шоке, она не ожидала, что кто-то может ей сказать такое. От нее

отвернулись почти все, с кем она раньше общалась, а тут совершенно незнакомая девушка

пытается убедить ее, что это не конец света, более того эта девушка оказалась дочерью

шпиона Светлой стороны и дочерью ее декана.

– Ты, правда, в это веришь? – тихо спросила Панси.

– Панси, мы все делаем ошибки, некоторые ломают нам жизнь, заставляют опустить на

самое дно, переворачивают все внутри, но на то мы и люди, чтобы попытаться

выкарабкаться, подняться наверх и доказать самому себе и другим, что ты достоин жизни и

более того, достоин счастья, – Саломея смотрела прямо в глаза слизеринке.

– Ты такая чистая, – еле слышно произнесла Панси. – У тебя светлая, чистая душа, не

запятнанная.

– Спасибо, – улыбнулась Саломея.

– Скажи, ты действительно не считаешь меня..., – голос у Панси прервался.

– Панси, у каждого из нас есть идеалы. Они могут быть разными. Одним нравиться одно, другим другое, и не обязательно, чтобы этим двум сторонам нравились идеалы друг друга, -

серьезно сказала Саломея, присаживаясь рядом с девушкой. – Вот смотри, тебя воспитали в

идеалах чистой крови. Что-то в этом есть, хотя кое-что и упущено. Да, в магическом мире

очень много проблем. А знаешь, почему? – Саломея вдруг улыбнулась.

– Почему? – Панси не смогла сдержаться, заразившись настроением этой удивительной

однокурсницы, которая словно бы светилась изнутри, и хотелось находиться рядом с ней, чтобы все время чувствовать этот огонек, а главное, беречь его. Слизеринка даже не могла

понять, откуда появилось такое желание.

– Потому что не существует только белого и черного, Тьмы и Света. Нельзя забывать о

сером цвете, который может иметь огромное множество оттенков, также как и белый, и

черный. А между Светом и Тьмой лежит Тень. Не бывает резких переходов, всегда есть что-то между ними, надо просто это что-то увидеть, – сказала Саломея.

– Я беременна, – вдруг выпалила Панси.

– Кто отец? – тихо спросила Саломея. Слизеринка услышала в голосе девушки только

участие и сочувствие, никакого пренебрежение или ненависти.

– Тео, – прошептала Панси. – Теодор Нотт.

– Мне так жаль, – Саломея сжала в своих ладошках руки Панси. – Жаль, что вы не вместе. А

ребенок, это же прекрасно, Панси.

– Мерлин, откуда ты такая? – Панси со слезами на глазах смотрели на девушку, которая за

одно мгновение перевернула все с головы на ноги и подарила ей, меченой, свою

поддержку.

– Идем, пора что-нибудь засунуть в наши желудки, тем более тебе надо есть за двоих, -

потянула ее за собой Саломея.

Блейзу и Гермионе удалось утащить Драко в Большой зал до того, как Саломея спустилась в

гостиную, так что он теперь сидел мрачный и с каким-то остервенением размазывал завтрак

по своей тарелке.

– Драко, это завтрак, а не монстр, его не надо так вколачивать в тарелку, – насмешливо

произнесла Гермиона, которую Блейз усадил за слизеринский стол. Никто особо этому не

воспротивился, тем более гриффиндорка за последнее время больше времени проводила в

их гостиной, чем в гриффиндорской. Блондин поднял голову и исподлобья посмотрел на

второго старосту школы.

– Привет, – мрачно буркнул Рон и плюхнулся рядом с Дианой Гринграсс.

– Эээ, рыжик, а ты не ошибся столом? – слизеринка в шоке уставилась на парня, и, надо

сказать, не она одна.

– Я лучше позавтракаю здесь, чем в очередной раз выслушивать обещания этого хлыща о

том, что дочь вашего декана будет его, – мрачно выдал Рон.

– ЧЕГО?! – Драко подскочил на скамье.

– Эээ, Малфой, ты чего? – Рон удивленно посмотрел Драко. Восклицание блондина

привлекло к нему внимание всех, кто находился сейчас в зале.

– Кто положил глаз на Саломею? – вкрадчиво поинтересовался Малфой-младший, в упор

смотря на Рона.

– Поттер, – гриффиндорец несколько мгновений был в замешательстве, а затем чуть не

свалился под стол от разобравшего его хохота.

– Рон? – Гермиона недоуменно посмотрела на друга.

– Я сейчас умру, – продолжал хохотать рыжий парень. – Малфой, ты влюбился? – смех

прекратился мгновенно, и вопрос был задан вполне серьезно. Драко сразу же помрачнел.

Рон усмехнулся. – Вау, ты влюбился, с первого взгляда, я в отпаде...

– Рон Уизли, – прошипела Гермиона.

– Я, конечно, успел понять, что ты не такая уж сволочь, но чтобы ты мог вот так проявить

чувства... Я в шоке, – Рон пристально смотрел на мрачного Драко. И в этот момент раздался

серебристый смех и в Большой зал вошли две девушки – Саломея и Панси, которые над

чем-то весело смеялись. Рон наблюдал за выражением лица Драко и присвистнул. – Да, друг, ты попал!!!

– Что? – Драко недоуменно посмотрел на него.

– Говорю, попал ты... С одной стороны, Джереми Поттер, который положил глаз на вашу

черноволосую красавицу-фею, а с его амбициями..., – Рон многозначительно закатил глаза, затем продолжил. – С другой стороны, есть ваш декан...

– А причем здесь профессор Снейп? – не поняла Диана.

– Дианочка, милая, он семнадцать лет прятал такое сокровище от мира, – насмешливо

произнес Рон. – Как ты думаешь, что и кому он оторвет, если у кого-то появится такое вот

желание в отношении его несравненной доченьки?

– То, что ниже пояса и то, что держится на плечах, – раздался смех за его спиной. Рон

обернулся и заглянул в черные с зелеными искорками глаза.

– Мисс Снейп, – Рон поднялся.

– Саломея, – девушка подала ему руку. Рон осторожно взял узкую ладошку, но вместо того, чтобы пожать, он ее поднес к губам и поцеловал. За слизеринским столом раздалось

одобрительное улюлюканье.

– Уизли, из тебя еще будет толк в этой жизни, – подколол кто-то парня. Рон почувствовал, как странное тепло разливается по телу. Он улыбнулся.

– Рон.

– Очень приятно, – улыбнулась в ответ девушка. – Надеюсь, вы мне поможете

адаптироваться в школе и с некоторыми предметами? – она оглядела сидящих.

– Конечно, – кивнула Гермиона. – Я, Гермиона.

– Саломея, – улыбнулась та в ответ, садясь между Роном и Блейзом. – Панси, ты где?

Слизеринка стояла чуть в отдалении, но подошла, как только Саломея ее позвала. Та

усадила ее между собой и Роном. Было видно, что Паркинсон не по себе, но никто не

воспротивился решению новенькой.

Снейп наблюдал за дочерью с момента ее появления в обществе Панси Паркинсон. Он с

первого взгляда понял, что Панси плакала, хотя макияж и был наложен очень тщательно и

умело. Он только покачал головой, когда дочь усадила слизеринку между собой и Роном.

Что ему не понравилось, так это взгляды, которые бросал на Саломею отпрыск Поттеров.

– Успокойся, – прошептала Мириам. – Ты же знаешь свою дочь. Будешь вмешиваться только

тогда, когда ей реально понадобиться помощь.

– Вы о чем? – заинтересовалась Нарцисса.

– Боюсь, что мой муж кого-нибудь прибьет раньше, чем это будет необходимо, – хмыкнула

леди Снейп.

– Северус, ты так беспокоишься за дочь? – Люциус чуть скривил губы в усмешке.

– Посмотрел бы я на тебя, если бы у тебя была дочь, – буркнул зельевар, мрачно глядя на

Джереми Поттера.

– Я слышал, на нее уже пари заключают, – тихо произнес Люпин. На него воззрились четыре

ошеломленных, удивленных взгляда. Да, этого того стоило – два самых невозмутимых

человека, слизеринца во плоти, шпиона, не смогли сдержать своих эмоций, вообще. На это

недоуменно смотрели как преподаватели, так и студенты.

– Что, прости, ты сказал? – наконец, обрела дар речи Мириам.

– На вашу дочь заключают пари, – повторил Ремус, глядя в свою тарелку.

– На предмет? – Снейп сцепился в столешницу так, что у него побелели костяшки пальцев.

Ремус поднял голову и посмотрел в черные глаза. Тому ничего другого не надо было уже, он

все понял и без слов.

– Кажется, в этом году все от четырнадцати до восемнадцати узнают Северуса с еще более

худшей стороны, – проводила мужа взглядом Мириам. Тот так быстро выскочил из-за стола

и исчез за дверью, что по залу пошли шепотки, в том числе и за слизеринским столом.

– И что это было? – произнесла Гермиона.

– Пошел собирать антидоты, – хмыкнула Саломея.

– В смысле? – на нее уставились все, кто слышал ответ.

– От приворотных зелий и тому подобное, – рассмеялась девушка. Драко просто заслушался, сразу вспомнив, как впервые его услышал, еще в поезде.

– Он у тебя ревнивый, – улыбнулась Гермиона.

– Просто он очень дорожит нами, – серьезно ответила Саломея без намека на улыбку. –

Ладно, нам с Панси надо кое-что сделать.

Драко задумчиво смотрел в спину двум черноволосым девушкам: "Что могут две такие

разные девушки делать вместе? И когда они успели подружиться?"

Саломея повела Панси к отцу. Они уже все успели обсудить и девушке удалось доказать

второй, что это самый лучший вариант.

В кабинете отца не оказалось. Судя по звяканью, тот засел в лаборатории.

– Папа, к тебе можно? – заглянула туда Саломея.

– Заходи, – кивнул тот в ответ.

– Я не одна, – улыбнулась девушка.

– Ну, вводи того, кого привела, – скривился зельевар. К его вящему удивлению, это была

Паркинсон.

Северус с нежностью смотрел на дочь, которая действительно, как сказала Панси, удивительно светлый человечек, который способен растопить любое сердце. Разговор был

долгим и не сказать, чтобы приятным. Зельевар обещал помочь всем, чем сможет, а также

будет лично следить за состоянием девушки.

– Спасибо, профессор, – Панси прикусила губу.

– Не за что, Панси. Как сказала моя дочь, мы все имеем право на ошибки, но они не должны

заставлять нас отказываться от всего в этом мире, – ответил Снейп. Ему теперь следовало

подумать, как помочь девушке в сложившейся ситуации.

Этот день, хоть и не учебный был полон событий. В подземелье собралась довольно

разношерстная компания, приглашенная в кабинет зельевара, где все вместе они

обсуждали свои дополнительные занятия. Потом оба декана Слизерина устроили общее

собрание студентов своего факультета, где шло обсуждение расписания и всех новшеств. С

основными предметами все было понятно, с дополнительными каждый разберется сам, а вот

с факультативами все было сложно.

Саломея сидела в задумчивости: она хотела бы заняться рядом предметов, но вот то, что их

преподают определенные личности, делало это невозможным. Она не хотели находиться в

обществе Поттеров и Блека более, чем то предписано ей по основному расписанию.

"Дуэлингом я могу и с отцом заниматься. Можно попросить Малфоя помочь, думаю, Драко не

... Опа, а он уже Драко... да, уже Драко. В конце концов, я начала новую жизнь, а они

такие же люди, ни чем не хуже, и не лучше остальных", – одернула себя девушка.

– О чем думаешь? – шепнул ей на ухо Драко.

– Факультативы, – поморщилась та в ответ.

– И? – Драко с любопытством смотрел на девушку.

– Хорошо бы дуэлинг, боевую магию, но..., – Саломея повела плечом.

– Профессора не прельщают, – кивнул Драко.

– А ты встанешь со мной в пару на танцах? – Саломея вдруг повернулась к нему лицом.

Драко на секунду замер, потом улыбнулся, по-настоящему.

– Да.

– Ну, вот один факультатив у нас есть, – улыбнулась девушка.

– А давай пойдем к моей матери на рисование, – предложил Драко.